В спальне прямо над супружеской кроватью висела репродукция «Герники» Пикассо.
Если бы Оксана хоть чуть-чуть разбиралась в мировом искусстве, она немедленно потребовала бы снять эту картину – из суеверных соображений. Но она больше была знакома с традиционными приметами: про посуду, часы да зеркала. А картина – это всего лишь картина, так что пусть себе висит, какой бы она ни была.
Елена не убирала из спальни эту картину по совершенно другой причине: она её просто не замечала. Приходя домой со сверхурочной работы, она сразу валилась спать, и времени на разглядывание обстановки у неё не было.
Эстетке Алине Пикассо нравился в принципе, и её не смущало, что сюжет у картины страшный. Просыпаясь по утрам, она оставалась довольна, что видит перед собой прославленное произведение искусства, а не только мрачные трубы да крыши за окном.
Черноволосой железоподкованной Карине в долгополом плаще картина тоже нравилась, но по другой причине: она подкупала её своей трагичностью. На такие картины как раз хорошо смотреть, когда лежишь на кровати в наушниках и слушаешь песни про смерть и безнадёгу…
Варюха же, напротив, была полностью лишена чувства трагического. Смотря на картину, она только восклицала: «У, прикольно, ваще сюр такой!» впрочем, она обычно забегала в эту спальню ненадолго и только, когда жены не было дома.
А когда дамский угодник и ловелас Семён в конце концов принял приглашение очередной невесты переехать жить в её родной город, он отдал «Гернику» кому-то из своих знакомых вместе с другими вещами.