По ухабистой дороге от остановки единственной рейсовой газели, возящей дачников и немногочисленных местных жителей развалившегося совхоза-миллионера, шла Иринка Тюнина, волоча за собой полную хозяйственную сумку на колёсиках. Визгливо-ноющим грудным голосом разговаривала сама с собой, на кого-то жаловалась и повторяла: ну и люди!
Я только что посадила возле подвала русский клён, черёмуху и берёзку, хотела быстренько удалиться, но Ира меня уже заметила и кричала:
– Постой! Не уходи! Забор ваш новый мне нравится! Сколько стоит?
Я подумала: – Она, наверное, еврейка. Этот народ спокойно и тихо не может, кричит на всю улицу. Ирина лет 7 назад купила тут старый домик, приехала она с мамой и мужем-узбеком из Узбекистана. Тогда многие русские возвращались В Россию из обедневших республик бывшего союза. О пробивном, но не уживчивом характере её уже все знали. Скандаля с врачами, грозя им прокурором и президентом, она отхлопотала себе и старой матери инвалидные пенсии.
– Ты зачем вишни спилила? – со следующим вопросом она подошла ко мне.
– Дички они, кислые. Надо новые сортовые сажать.
– Хорошие, я пробовала, хотела у тебя тут на варенье собрать, муж любит вишнёвое с косточкой. Но мы на шахте набрали в брошенных садах. Там и яблок полно. Тебе надо? Сходи. Я себе там и кота нашла породистого, бросили его, в новую квартиру не взяли хозяева... Это люди, а? У меня две дочери в Америке! А меня — матом!
Иринка села у забора соседей на качающуюся ветхую скамью, не боясь, что та развалится под ней и падения не избежать. Я приготовилась не говорить, но слушать. С Нью-Йорка обычно Ира начинает свою гневную речь. Она часто скандалит, дерётся, налетает, как петух или соседская собака сзади и первая, даже молодого здорового соседа побила, а потом первая же вызывает милицию и скорую, фиксирует побои и таскает по судам. Это у неё такая теперь работа или хобби.
– В «газели» все места заняли эти гастролёры – корейцы и армяшки, а мне место не уступают, – заныла она. – Я говорю, глянь, какие у меня слоновьи ноги, уступай место больным. А он меня, пацан, матом на своём языке. Всё, говорю, через суд мне штраф заплатишь. Сразу убежал, гадёныш… Мне дочка рассказывала, как у них там суды используют. Можно на жалобах за вред здоровью и за моральный ущерб неплохо заработать. Глупой меня считают…
Я поинтересовалась: – Как там за океаном? Дочки приезжают?
– Редко. В Америке работать надо! Лодырей не держат. По 12 часов в день с одним выходным, отпуск две недели, не отпросишься ни в отгул, ни на бюллетень. Уволят сразу. А тут – гуляй и болей на здоровье. Поэтому так мало платят, народ делает вид, что работает, богатеи, что платят. Москва ещё побогаче, а тут нищета…
А жара там какая! Они же там на широте Ташкента живут. У берега океана бешеные ветра… Вот такой забор, как у тебя из зелёного металлического штакетника хочу.
А дочка говорит, что у них там заборов нет, вместо них — лес! А дома там маленькие, но каждый метр разумно используют, мансарды жилые, в тёплых подвалах — гаражи и мастерские. На каждом этаже — ванная и туалет. Везде кондиционеры, почти всё из пластика и небьющегося стекла.
– А внуки у тебя есть?
– Нет. Когда же там детей рожать? Некогда. Забрать что ли их сюда? Мне внуков надо. Поеду скоро к дочке, вызов жду. Вот, загранпаспорт оформлю, тыщу долларов наберу на поездку.
– Ещё не набрала?
– Наберёшь тут! Как всё подорожало! Я мандарины очень люблю. Купила, вот – 3 кило, а недавно 10 покупала сразу. Муж в Москве водилой работает, все деньги уходят на ремонт дома…
Кто виноват, что цены не понижаются, а растут? – чуть не упав на землю, спросила Иринка.
– Это вопрос Герцена. Кто виноват? Америка, царь или народ? Как сама думаешь, Ира? – на всякий случай отходя от неё подальше, к своей калитке ближе, спросила я, понимая, что отвечать ей не надо, у неё на всё свои ответы.
– Люди плохие тут у вас, – твёрдо сказала Иринка.
– Люди разные, – сказала я.
– Ты наивная, ничего не знаешь. Со мной никто разговаривать не хочет, шарахаются от меня, как увидят… Ладно, пойду, хоть с тобой поговорила, душу отвела.
И пошла дальше высокая 45-летняя, обиженная на всех женщина, переваливаясь с ноги на ногу, напоминая пингвина или утку.
– Что за люди? – продолжала она ворчать. – Сказали, что абрикосы сажают, а это берёзы…
Тут я вспомнила, соседка – москвичка весной пожаловалась мне: – Перед отъездом в Москву посадили они со снохой пять берёзок за своим огородом. Пропали куда-то деревца, только ямы остались. У других соседей так исчезли розы, тюльпаны, лук, капуста. А мне летом неизвестник помог весь крыжовник собрать.
Иринка бесцеремонно ходила ко всем на участки, интересовалась, что сажают, летом пробовала у всех вишни, сливы, малину…. Сама она экономная хозяйка и не покупала саженцы для своего сада, просто ходила с лопатой весной и осенью по садам уехавших на зиму дачников и выкапывала, что приглядела. Связываться с этой женщиной – себе дороже. Наши волокитные суды нам не по карману.
Как-то я спросила Иринку: – Ты верующая?
Она быстро ответила: – Я русская православная атеистка.
– Ты Капицу читала? – улыбнулась и удивилась я ответу.
– Я и Библию читала…
– По национальности ты русская?
– Во мне много кровей: польской, белорусской, татарской, по паспорту я русская. А ты думаешь, ты русская? – спросила Иринка и тут же ответила сама. – Нет давно чистых наций. Нечего обманываться… Сколько были под татаро-монгольским игом? Сколько нарожали нас метисов от супостатов и варваров? Все сорта и группы крови пересуропились.
После разговора с Иринкой почему-то остаётся во рту привкус дикой кислой вишни. А в голове: – Что за люди?