ВАШЕ ПРОШЛОЕ, ФРАУ МЕРКЕЛЬ
Первые впечатления
Теперь, когда первые впечатления войны начинают отходить от нас на некоторое расстояние, является возможность спокойно и трезво разобраться в событиях, коими сопровождалось начало грозной и чреватой последствиями общеевропейской войны.
Первоначальное зарождение в тупых немецких головах идеи о возможности разгрома славянского гиганта, нужно отнести к окончанию русско-японской войны 1904 – 1905 годов, которая подорвала значительно наш военный престиж и как бы подтвердила ходячую на западе прибаутку о России, как о колоссе на глиняных ногах.
Первым этапом на новом пути воинствующего германизма явилась наглая и почти неожиданная авантюра покойного графа Эренталя, выразившая в присоединении к австрийским землям Боснии и Герцеговины.
Убедясь затем, что Россия как бы покорно примирилась с этим захватом, воинствующие немцы настолько осмелели, что при разыгравшейся вскоре за тем войне союзников-славян против Турции, уже совершенно открыто стали на сторону последней, давая понять союзникам, что им не позволят воспользоваться плодами своих побед.
Усилия Австрии и Германии в этом направлении не остались бесплодными, ибо, рассорив своими интригами союзников, обе немецкие державы достигли того, что разбитая в пух и прах Турция была восстановлена почти что в прежних своих границах.
Скрепя сердцем и щадя драгоценную кровь своих сынов, Россия перенесла и этот новый удар своему самолюбию, подчинившись решению лондонской конференции, яко бы осуществлявшей собою идею европейского концерта, управляемого, однако капельмейстером из Берлина.
Дальнейшие последствия уступчивости России не замедлили сказаться в самом непродолжительном времени: сначала дерзкая и прямо вызывающая отправка в Константинополь генерала Сандерса в целою когортою германских офицеров, для военной подготовки Турции и, наконец, в половине июля текущего года – наглый, бессовестный и беспримерный в летописях международных отношений австрийский ультиматум Сербии, давший последней сроку на подготовку к войне лишь 48 часов. На сделанную русскою дипломатией попытку, хотя немного отсрочить направленный на Сербию удар, последовал не менее дерзкий отказ графа Берхтольда.
Такова в общих чертах предварительная подготовка современной европейской трагедии.
Когда, после австрийского ультиматума, с высоты русского престола было объявлено, что Россия не останется безучастною к судьбе Сербии и когда, не взирая на то, из Белграда был отозван австрийский посланник, то ответом на это последовало уже объявление русской мобилизации; мера эта, конечно, должна была быть весьма внушительным предостережением для Австрии.
Однако же, вместо какого-то ни было ответа на эту меру со стороны Австрии, мы неожиданно получили объявление войны не от неё, а от Германии; Австрия же объявила нам войну лишь по прошествии ещё нескольких дней.
Всё происшедшее затем ещё слишком свежо в памяти нашей: во- первых, бесстыдная и наглая ложь Вильгельма II в речи к народу с балкона своего дворца: мы, дескать, жили себе тихо, никого не трогали, никого не обижали и мирно попивали себе пиво, как вдруг напала на нас Россия, да ещё как, не явным, а каким-то особенным предательским образом.
Во- вторых, не менее наглое, безудержное хвастовство того же Вильгельма в другой подобной же балконной речи: Россия, Франция и Англия будут, мол, уничтожены тевтонскою непобедимостью; я сделаю Россию немою, говорит этот безумец, у неё отнимутся руки и... многое другое в таком же роде.
Затем начинаются самые гнусные и подлые издевательства и надругательства над русскими людьми, очутившимися в данный момент за границею и стремившимися поспешно возвратиться в Россию; не было при этом пощады ни женщинам, ни детям. Рассвирепевшие Dieb und Raubtr;ger-ы пустили в ход все воровские и разбойничьи приёмы, для того, чтобы тем или иным способом досадить мирным и беззащитным русским гражданам.
Осатанелая дикость этих варваров дошла до того, что они грубо обошлись даже с особами, принадлежащими к Российскому Императорскому Дому.
Пусть вспомнит при этом читатель несколько примеров из нашей японской войны, как сильный и тогда победоносный противник наш умел высоко ценить отдельные подвиги наших героев, беззаветно жертвовавших жизнью для службы своему отечеству, и пусть сопоставит с этим случай угрозы расстрелом жены жандармского полковника Иванова за то, что она отказалась указать немцам, где находятся русские войска.
А случай расстрела немцами двух 15-летних мальчуганов, отказавшихся указать немцам направление, в коем следуют французы?
А последовавший вскоре за тем мародёрский грабёж бельгийских городов Брюсселя, Льежа, Намюра, Лувена, – не напоминает ли всё это варварское нашествие на Европу татарских или ещё того хуже – гуннских орд?
Я мысленно представляю себе, что должны были передумать и перечувствовать миллионы русских людей, когда они узнавали из газет обо всех унижениях и оскорблениях, коим подверглись наши соотечественники, как равно обо всех зверствах и насилиях, совершавшихся обезумевшими немцами, как на французской и бельгийской границах, так и у нас в Калише, Ченстохов и других временно занятых ими городах.
И неужели всё это так и забудется с течением времени, и все немецкие мерзости и подлости пройдут для них безнаказанно; нет, этого не может и не должно быть.
Из поколения в поколение русские люди должны передавать рассказы о туполовых варварах-немцах, удививших мир своею кровожадною жестокостью.
Возмездие германским и австрийским немцам за все творимые ими безобразия должно последовать неизбежно и безотлагательно.
Прежде всего, ни один русский человек, сколько-нибудь дорожащий достоинством своего отечества, не должен отныне переезжать немецкую границу для того, чтобы ещё раз ознакомиться с гостеприимством этой варварской страны.
Пусть все эти немецкие бады и куры, разжиревшие и расцветшие на русских деньгах, почувствуют голод, поедая самих себя.
Затем самый неумолимый бойкот должен быть объявлен и строго применяем для всякого рода немецких товаров, запруживавших доселе русские рынки.
Кроме того, при имеющих возобновиться, после заключения мира, торговых между соседними странами сношений, крайне необходимо обставить дело так, чтобы можно было обходиться без всяких особых договоров или трактатов, почти всегда направляемых, не в нашу, а в ползу добрых соседей; а если уж без таких договоров никак обходиться нельзя, то нужно употребить все усилия к тому, чтобы все договорные преимущества были на стороне нашей, а не на стороне противника нашего.
Повторяю, никаких каннибальских мероприятий против германцев и австрийцев, я не проповедаю; не проповедаю потому, что меры подобного рода претят русской душе, всегда незлобивой и снисходительной даже к свирепому и подлому врагу.
Не ненависть, а скорее презрение к этой бездушной и бесчеловечной расе проповедую я, но наказать немцев по их карману совершенно необходимо, дабы, хотя таким путём подействовать на туполобие тевтонской расы и задушить в ней столь ярко проявившийся в последних событиях кровавый цинизм и холодный , бездушный шовинизм.
С. Колбе
Источник:
«Разведчик» № 1244 от 2 сентября 1914 г. С. 572 – 573.