фото не моё, из интернета
Юрка Жигалов влюбился! В свою соседку Эльвиру Рылову. И безнадёжно страдал от того, что она не знает о его чувствах. Потупившись, он ковырял пальцем дырку в клеёнке на столе, вздыхал тяжело, и Лёшка Шатов битый час не мог выманить его из дому.
— Подумаешь, какая фифа! Папа начальник, — возмущался Лёшка, кружа по кухне Жигаловых. — Да у вас тут весь дом (вскинув руки, он показал на стены) — начальники!
Юрка отрешённо молчал.
— Плюнь ты на неё, — с досадой проговорил Лёшка. — Пойдем лучше, мяч погоняем.
— Намекнуть бы ей, — выдохнул Юрка, — каким-нибудь способом…
— Ну напиши записку: «Эля, я тебя люблю», — и сунь под дверь.
— Верно! — оживился Юрка. — Голова у тебя, Лёшка!
Схватив бумагу и ручку, он принялся писать записку. И вдруг остановился.
— А как она узнает, что я писал?
— Распишись.
— Как?
— Да просто: «Юрка».
— Хм. То есть: «Эля, я тебя люблю. Юрка»?
— Ага.
— Что я, дурак?.. Позориться... Узнают Макс или Варька.
— Тогда скажи, что хочешь просто дружить.
— А она скажет, что не хочет. Даже просто.
— Тогда не говори.
— Я и не говорю! — вспылил Юрка. — Навязался мне на шею…
Оба замолчали. Лёшка покосился на друга. Конечно, Юрка бледно смотрелся рядом с Элей, всегда опрятной, одетой со вкусом. Когда она, уперев руку в бок, топала ножкой, встряхивая своими чёрными волосами, то была удивительно хороша собой. Недаром Юркин сосед Максим, или иначе «красавчик Макс», на два года старше всех, из кожи лез, чтобы понравиться Эле. «Надо выручать Юрку!» — сказал себе Лёшка и принялся ходить ещё энергичнее.
— А если ты сделаешь так… — начал Лёшка, выбросив руку перед собой. — Хотя нет. Не то.
Кружа вокруг стола, он останавливался перед Юркой, чтобы высказать свою мысль, и раз за разом отмахивался от неё, как от глупой затеи. Юрка скучал. Наконец Лёшка хлопнул его по плечу:
— Не кисни, Юрка! Придумаем что-нибудь! Дай срок.
Прошло недели две. Был вечер. Смеркалось, но вокруг было шумно, как днём. И взрослые, и дети радовались внезапному осеннему теплу. Казалось, что лето вернулось. И всем хотелось чего-то необычного.
Лёшка принимал у себя Юрку Жигалова с его сестрой Варей, Элю Рылову, и красавчика Максима. Гости качались на качелях, а Лёшка держал себя важно, точно хозяин. Как-никак а качели построил его отец.
Девочки качались, стоя на доске, подвешенной за две верёвочные петли. Скрипели верёвки. Вздрагивали столбы. Варя повизгивала, Эля загадочно улыбалась и одёргивала вздувающееся красное платье. Мальчики смотрели на девочек. Максим, скрестив руки на груди, держался поодаль от Лёшки и Юрки, снисходительно ухмыляясь.
Лёшка шепнул Юрке на ухо:
— Придумал: сейчас ты будешь качаться с Элей!
— Вот уж нет! — испугался Юрка и покосился на Максима. — Не буду!
— Да почему «не буду»?
— Да потому! Не буду и всё.
Юрка порывался удрать, но Лёшка крепко держал его за локоть. И только девочки сошли с качелей, как Лёшка вытолкнул Юрку вперёд.
— А сейчас будут — Эля и Юрка.
Стало тихо. Юрка растерянно моргал глазами... Эля взглянула на него, подумала и поставила ногу на доску качелей. Лёшка обрадовался. «Давай, не телись», — яростно шептал он Юрке на ухо и пихал в спину. Юрка же упёрся, как бычок, и — ни с места. И тут подскочил Максим.
— Ну-ка! — сказал он, оттирая Юрку. — Учитесь, пока папа жив!
Легко запрыгнув на доску, Максим встал напротив Эли и быстро раскачался. Доска летала вверх — вниз, поднимая ребят выше и выше. Варя переводила недобрый взгляд с Эли на Максима. Лёшка шипел на Юрку:
— Шляпа… Какой случай упустил... Эх…
Бедный Юрка ковырял ногой землю. Между тем Максим раскачался опасно высоко. Эля уже не одергивала платье, а крепко держалась за верёвки и время от времени зажмуривалась.
— Ой-ой-ой, мамочка! — вскрикнула Варя, когда доска взлетела почти вровень с перекладиной. — Максим, прекрати!
А Максиму было весело. Он наддал ещё сильней, видимо, хотел, чтоб Эля сама попросила его остановиться. Но та упрямо молчала.
— Максим, прекрати немедленно, — кричала Варя. — Упадёте!
Максим будто оглох.
— Я твоему отцу скажу!
После таких слов прорезался слух у Максима. Он остановился. Эля была белая как полотно. Варя помогла ей сойти и, обняв за плечи, повела домой. Максим пошёл с ними. Теперь он оправдывался, но его не слушали. Вдруг Эля качнулась, зажала рот ладонью, и девочки побежали.
— Платок возьмите! — крикнул Максим, протягивая свой носовой платок.
Они даже не обернулись. Максим буркнул, будто оправдываясь:
— Психованные, — и побежал вдогонку за девочками.
Качели остановилась. Доска свесилась криво с верёвок. Лёшка искоса взглядывал на Юрку, а тот напряжённо слушал звуки, долетавшие с крыльца его дома. Там Максим рассказывал что-то весёлое. Эля смеялась. Вера говорила сердито, должно быть, бранила Максима. Вот опять раздался Элин смех. Губы у Юрки дрогнули, он заморгал глазами.
— Табак дело, Юрка! — весело сказал Лёшка. — Ты понял?
— Что; понял?
— А то. Втюрились они. Друг в дружку.
— Кто?
— Эля и Макс!
— Ну да?
— Зуб даю… И сеструха твоя.
— Варя? Она-то в кого.
— Да все в Макса… В нашего красавчика. Вот так-то, брат.
Они замолчали. Было темно вокруг. Радостные детские голоса раздавались то в одном, то в другом месте, как будто неведомый праздник ходил от дома к дому и не мог нигде остановиться.