Рассказ опубликован в журнале «Наша молодежь» (№21 за 2014 год)
На место умершего Орского прокурора назначили Василия Некрасова — помощника областного прокурора.
И потянулось у Некрасова неспешное прокурорское бытие почти в деревенских условиях. Радость приносили только встречи с Игорем Князевым, однокурсником, который здесь работал судьей. Сокурсники частенько собирались в квартире у Игоря и пили водку.
Если честно, Василий до конца не понимал, как мог работать судьей человек, толком в институте не учившийся, прогуливавший занятия. Но поскольку папаша лоботряса занимал приличную должность в администрации города, то Игорь исправно перебирался с одного курса на другой и если бы не сумасбродство, то по распределению попал бы на хорошее, теплое место. Но совсем ошалев от разгульной жизни, чиновничий отпрыск, ранним утром, полухмельной, врезался на своей машине в остановку и сшиб двух человек. Конечно, возбудили уголовное дело. Естественно, потом прекратили, потерпевших щедро материально вознаградили, их показания изменились. Протокол осмотра места происшествия менты переделали, автотехническую экспертизу подменили.
Но отец осерчал и отправил сынулю служить — куда Родина пошлет. По распределению Князева послали в Карскую область. Судимости у Игоря не было. За него похлопотали, и он стал судьей Орского района.
Сегодня приятели взяли бутылочку водки и тихонечко коротали время за неспешным разговором.
— В этой дыре чувствую себя как на каторге. Словно срок мотаю, — выразил состояние души Игорь.
— Сам виноват, — резонно ответил Василий. — Ты на последнем курсе совсем с катушек съехал: пил беспробудно и пьяным за руль садился. Хорошо, что при аварии люди выжили и бабло взяли, иначе не сидел судей, а на зоне срок мотал.
— Твоя, правда, — вздохнул Князев, но тут же начал ныть. — Председатель суда, старый пенек, берет себе на рассмотрение только уголовные дела, а гражданские пинает мне. Уголовку проще рассматривать. Свидетели есть. Передопроси еще раз в суде. Экспертизы огласи и выноси приговор. Конечно, адвокат в своей речи все вверх ногами перевернет. Но кто его слушает? Есть такое изречение про адвокатов: собака лает, а караван идет. Опять коптеть над текстом приговора не надо, бери уже готовый из обвинительного заключения, в котором следователь изложил доказательственную часть и передирай. Мой босс даже пошел дальше, стал негласно требовать от следователей вместе с делом направлять и флешь-карту с текстом обвинительного заключения. Словом копируй и тупо переноси текст в приговор. Но поскольку флешь-карта, вещь хрупкая и ненадёжная, босс стал делать проще. Ему следаки по электронной почте обвинительные заключения шлют. Проблем еще меньше. А в гражданских делах сам черт ногу сломит. Послушаешь истца вроде его сторону надо принимать, возьмет слово ответчик, и будто там правда. Вот и получается, сколько сторон, столько и правд. Сначала приходилось звонить в областной суд, советоваться, но потом видимо, я их «достал», стали отмахиваться, мол, сам решай, читай закон и все тут.
— И как же ты решения выносишь? — улыбался Василий.
— Порой наугад. Бывают, конечно, дела и простые, допустим, один дал взаймы, другой взял, расписку написал, но долг не возвращает. Там все понятно. Но много дел оценочных. Вот завтра будет сложное дело. Можешь для интереса и повышения своей квалификации прийти в десять часов. Может, что посоветуешь.
— Честно говоря, я, что в институте знал, и то забыл.
— Понятное дело. У меня стопка бюллетеней Верховного суда с судебной практикой, но там всего не найдешь, вот и маешься порой, не зная к какому решению склониться.
Разошлись говоруны глубокой ночью.
В десять часов утра Василий заглянул в зал судебных заседаний. У судебного пьедестала восседал истец: худой, в зеленой выцветшей рубашке, мужчина неопределённого возраста с узкими и настороженными глазами. Напротив ответчик: полный, невысокого роста, мужчина лет сорока, одетый в серый, засаленный костюм. Лицо одутловатое, мясистое, руки выстукивали по столу неровную дробь.
— Прямо Дон Кихот и Санчо Пансо, — ухмыльнулся Василий.
Появился Игорь в величественной мантии. И сразу зал заполнился торжественностью и значимостью происходящего процесса.
Толстый и тонкий растерянно замерли и вытянулись в струнку.
«Надо тоже чаще прокурорскую форму надевать, — подумал Василий. — Сразу меняет атмосферу любого действа».
Тонкий начал говорить бодро, слова выстукивались барабанной дробью. Ладная речь. Ссылки на статьи закона и судебную практику. Цитаты. Умозаключения. Василию не все было понятно в речи истца, но он проникся и был убежден в его правоте.
Но вот заговорил толстый. Его речь была размеренной, спокойной, в нужных местах, чтец замирал, давая всем осознать ценность нового вывода. Слушая его, Василий стал склоняться к мысли, что прав ответчик.
Плавная речь закончилась.
Василий бросил взгляд на судью и сконфузился: Игорь сладко спал, мирно склонив голову и тихонько посапывая.
— Вчера слишком засиделись! — ухмыльнувшись, вздохнул Василий.
Толстый и тонкий растерянно замерли, не зная как себя вести в этой пикантной ситуации. Тонкий вдруг встал, закрутил головой, потом его тело скривилось, как знак вопроса, но ни звука из слегка открытого рта не выскочило.
Василий понимал, что Игоря надо выручать, и как можно скорее. Недолго думая, приподнял гражданский кодекс — толстую книгу в твердом переплете и разжал пальцы.
Шлепок выстрелом прогремел в зале!
Игорь встрепенутся, ошалело огляделся, и выпалил: «Прения сторон закончились. Суд удаляется для вынесения решения». Под выжатые улыбки присутствующих судья величественно прошествовал и закрыл дверь в совещательную комнату.
«Прений и не было. Доводы сторон он не слышал: проспал, — хмуря лоб, думал Василий. — Как же будет решение выносить? А что бы я сделал? Потянул время, дождался, когда стороны пойдут на обед, и узнал бы от сидящего в зале друга, о чем говорилось на процессе".
Василий принялся ждать. Через сорок минут толстый и тонкий уже изнывали. Наконец тонкий не выдержал первым и спросил:
— Товарищ прокурор, по вашему опыту, сколько еще займет процесс вынесения решения?
— Не менее часа, — уверенно отрапортовал Василий. — Успеете пообедать, и в туалетную комнату заглянуть не раз!
Через миг в зале никого не было.
Прокурор постучал в дверь совещательный комнаты:
— Игорь это я!
— Вчера засиделись. Вот и разморило, сам не заметил, что уснул. Думаешь, разболтают? — испуганно моргал глазами судья.
— Не посмеют. Это может обернуться против них, — заверил Василий и продолжил. — Проблема в другом. Решение как будешь выносить? В чью пользу?
— А ты что думаешь? Ты не спал.
Василий рассказал об услышанном:
— А кто из них прав, кто виноват. Так и не понял. Надо снова штудировать гражданский кодекс.
— Тогда придется прибегать к простому способу, — ухмыльнулся Игорь. — Загадаем, орел или решка и кинем монетку. Не раз так делал. Брошу и сразу начинаю видеть, что у проигравшего и печать на бумажке смахивает на поддельную, и подпись на документе сомнение вызывает, и показания свидетеля путанные и противоречивые. Словом всегда найдется что написать.
Глаза у Василия округлились, и слегка заикаясь от волнения, он осторожно спросил:
— А как же, правда?
— Брось эти анахронизмы. У каждого своя правда, всякий доказывает ее с пеной у рта, трясет стопкой бумаг, приводит свидетелей. Найти в этом стоге скопления документов иголку истины — нереально.
— И никто не обжаловал эдакие решения?
— Обжаловали. Но вышестоящий суд, и не только у нас в области, но по всей матушке России, стоит на позиции, что районному судье виднее в чью пользу выносить решение. В первой инстанции все в живую, судья видит лица судящихся, глаза, оговорки, словом воочию понимает, на чьей стороне правда. Поэтому процентов на девяносто оставляет вынесенные решения районных судов в силе. Отменяются, если очевидная оплошность. Как— то в запарке до глубокой ночи писал одно, потом другое решение. И намалевал, что, мол, истец прав — перечислил доказательства, а в заключительной части накарябал, что ему же в иске отказать. Устал и перепутал фамилии. Вышестоящий суд признал сие технической ошибкой, решение отменил.
Ошарашенный Василий что-то пробурчал и затем заспешил.
— Пойду на работу. Нарушаем тайну совещательной комнаты.
— Закон, прежде всего, — громогласно заявил судья и ухмыльнулся.
В прокуратуре на столе Василия лежало новое уголовное дело. Нужно срочно решить арестовывать задержанного или отпустить. Через пять часов срок принятия решения истекает.
Василий вздохнул и углубился в чтение. Позавчера на некую Славину напал неизвестный, ударил по затылку твёрдым тупым предметом и похитил сумочку с заработной платой. На лицо открытое хищение имущества, совершенное путем грабежа. По подозрению в его совершении задержан гражданин Хохлов. Факт нападения задержанный категорически отрицает.
Доказательства виновности строятся на показаниях престарелой соседки, заявившей, что нападавший похож на Хохлова, хотя точно утверждать не может из-за близорукости.
Словом доказательств вины, как таковых, и нет. При обыске сумочки или иных предметов, имеющих значение для дела, в доме у задержанного не обнаружено.
Нападавшего Славина не видела, и опознать не может.
Понятно, что только начало следствия и поиск свидетелей будет продолжаться, экспертизы только назначены и заключения будут готовы намного позже. Но подозреваемый уже есть. Задержан. Надо или отпускать его восвояси или арестовывать.
Арест становится фактом предопределения вины человека до суда. Если арестовать, то следователь как инстинктивно, так и умышленно не будет дальше проверять иные версии, а сосредоточится на арестованном, будет шлифовать доказательства его вины. Можно прокурору перестраховаться и оставить подозреваемого на свободе. Однако если он и есть настоящий преступник, то не будь дураком примет меры к сокрытию следов преступления, уговорит или запугает свидетелей и уже точно избежит справедливого наказания. Другой вовсе может в бега податься. Так что получится, что тот же убийца избежит справедливого наказания. А за это отвечать будет тот же следователь и прокурор и по полной программе.
Вот и получается, куда ни ткни — везде клин.
Но сложность и в том, что, как правило, решение об аресте приходится принимать в начале следствия, при минимуме доказательств, словом риск следственной ошибки при аресте очень велик.
«Хоть, как Игорь, бросай монету и загадывай, что выпадет орел или решка, — проскочила мыслишка, от которой Василий недовольно поморщился. — Не угадать надо, а вдумываться».
Вчитываясь в показания потерпевшей, Василий обратил внимание, что хоть нападавшего Славина не видела, но при ударе почувствовала запах алкоголя и табака.
Хохлова освидетельствовали, он был трезв. К тому же он не курил.
Князев набрал номер телефона следователя.
Щуплый молодой лейтенант, сидя напротив прокурора, шмыгал носом и, насупившись, слушал.
Василий высказал возникшие сомнения и закончил.
— В показаниях соседки есть любопытные данные. Бывший муж Славиной спивается. Периодически выпрашивает деньги на спиртное, а в случае отказа, начинает угрожать расправой. Курит в отличие от Хохлова. Точно знает дни получения заработной платы у бывшей жены. Еще четыре часа до окончания срока задержания. Поработайте по этой версии и снова ко мне.
Следователь почти вприпрыжку выскочил из кабинета.
Василия разморило.
— Вчера действительно долго сидели. Спать хочется, — подумал он и не заметно заснул.
Скрип двери разбудил прокурора.
Вид у следователя был торжествующим, лицо сияло, как медный таз.
Василий бросил взгляд на часы: до окончания срока задержания Хохлова оставалось тридцать минут.
— Нашли и допросили бывшего мужа Славиной, — начал тараторить следователь. — Он признался, что ударил свою бывшую жену точильным камнем и забрал сумку. Дома нашли сумку потрепавшей, деньги, женскую косметику, в сарае валялся точильный брусок со следами крови. Вот постановление о заключении его под стражу. Славин получает в камере личные вещи. С постановлением об освобождении он ознакомлен. — И добавил виновато. — Не обратил сразу внимание на эти обстоятельства. Вчера проводка дома перегорела, чинил до поздней ночи. Вот и не выспался.
«Хорошо, что удалось избежать ошибки, которая могла стоить лишения свободы невиновному человеку, — с радостью подумал Василий, когда следователь ушел и тут же осекся: — А если следователь не нашел Трофимова, или тот сокрыл бы следы преступления? Надо было бы арестовывать Хохлова?
Прокурор бросил взгляд на стол. Металлический рубль блеснул на солнце.
За окном, держась за руки, медленно прошли старички, близоруко щурясь от света.
— Время бежит. Незаметно и я стану таким же дряхлым, — вздохнул Некрасов.
Время действительно не остановить. Прошел год. Прокурор сидел в своем кабинете, читал очередное дело. Раздался звонок. Это — Игорь Князев.
— Ты где? Я уже в кафе.
— Дело дочитываю. Надо решить: арестовывать — не арестовывать.
— Плюнь ты! Подпиши постановление и сюда. Жду!
Василий, разговаривая, машинально вертел в руке десятирублевую монетку. Положил трубку, взглянул на монетку, потер пальцами и подбросил вверх, думая: «Выпадет решка — подпишу постановление об аресте!».
Монетка зазвенела на столе, покрутилась мгновение и успокоилась. Выпала решка.