Трагедия Марины Цветаевой

         
         Моим стихам, как драгоценным винам
         Настанет свой черед.
                М.Ц,
Античностью воспитанная нежно
С мятежной и трагической судьбой
О, гордая изгнанница, Марина!
Ты путь избрала в жизни роковой.

Продала душу не за деньги, за химеру:
Морской мираж, кипение страстей.
Безмерная – ты отреклась от веры,
Сама себе и Эвридика и Орфей.

Черед настал твой, но какой ценою?
Где предан Бог – там голая земля.
Стихами наготы ведь не прикроешь,
И вот исход – затянута петля...


 Знаменитое  раннее стихотворение М.Ц. содержит слова: «Мои стихи, как маленькие черти...». В этой строчке -  несомненное свидетельство  отсутствия  у нее страха Божия. Верующий человек  не дерзнет так написать...Откуда возник и как сформировался бунтарский характер в дочке  московского профессора – отдельная тема, здесь коснемся  только  гибели Марины.
«Самоубийство Цветаевой не было запрограммировано ни ее психикой, ни особенностями ее таланта» - считает филолог Людмила Поликовская. Да, на уровне психики, возможно и так. Однако ее печальный конец был предрешен  другими серьезнейшими вещами.
   Самоубийство М.Ц., (если даже  это не было самоубийством)  произошло намного раньше и в глубине ее сердца, ее души. Об этом  красноречиво свидетельствуют строчки:
« На твой безумный мир
    Один ответ – отказ»,
и -  другие  (из Поэмы конца):
«Право – на жительственный свой лист
Ногами топчу!»
Здесь, в этих словах, даже не отсутствие веры в Промысл  Божий, а хуже: откровенный вызов Творцу.
Кстати, чуть выше в тексте поэмы есть такие строчки:
«Жизнь – это место, где жить нельзя:
Ев-рейский квартал...

Так не достойнее ль во сто крат
Стать Вечным Жидом?
Ибо для каждого, кто не гад,
Ев-рейский погром –

Жизнь. Только выкрестами жива!
Иудами вер!»
Литератор и переводчик Юдифь Каган по этому поводу  с удовлетворением отмечает: «Цветаевой здесь явно гораздо ближе Агасфер, чем принявшие Христа отказавшиеся от веры отцов выкресты».
Глубокий и тонкий анализ неприемлемой для верующего человека Поэмы Конца  провел Т. Венцлова. Он пишет:
     «В отличие от Поэмы Горы, Поэма Конца построена по модели Страстей Христовых. Если в первой поэме речь идет об Эдеме и Синае (а отчасти, может быть, и о Фаворе), то действие второй поэмы сосредоточено вокруг Голгофы. Сопоставление земной любви с крестной мукой часто встречается в литературе (и даже в быту), являясь своего рода клише; однако при подробном развертывании, как у Цветаевой, это клише деавтоматизируется, одновременно приобретая рискованный и даже кощунственный характер.
...
Цветаева характерно опровергает библейский текст, возвещая некий романтический «анти-закон»: поэты и вообще люди высокого духа, носители избраннического статуса, враждебны всякой норме, их трагическое чувство всегда перехлестывает через какой бы то ни было предел. Единственная заповедь для них – именно нарушение заповеди (Пока можешь еще – греши!), за которое они должны – и готовы – платить страданием и смертью. В них проявляется и говорит сверхъестественная сила».
    Еще пример «безстрашия» М.Ц.  стихотворение, адресованное Але:
«Оправдай змеиную породу...
Знай одно: никто тебе не пара -
И бросайся каждому на грудь».
   Трудно поверить, что это сказано вполне серьезно как наставление дочери, но в контексте жизни М.Ц. нет оснований видеть здесь только браваду. В ее внутренних установках было заложено, и заложено безкомпромиссно,  отрицание традиционных устойчивых ценностей: деревенской жизни, семьи, детей. Цитата из записной книжки: «Не люблю (не моя стихия) детей, простонародья (солдатик на Казанском вокзале!), пластических искусств, деревенской жизни, семьи...Моя стихия –все, встающее от музыки. А от музыки не встают ни дети, ни простонародье, ни  пластические искусства, ни деревенская жизнь, ни семья».
   Из письма М.Ц.  В.Розанову: «Слушайте, я хочу сказать Вам одну вещь, для Вас, наверное, ужасную: я совсем не верю в существование Бога и загробной жизни». В записной книжке есть место  еще откровеннее: «Если бы  люди могли сослать и Бога на какой-нибудь африканский остров...».
   Не стоит судить никого и, тем более, великого поэта с тяжелейшей несчастной судьбой. Но  важно оценить причины и глубинный нравственный смысл происшедшей трагедии.  Что же  в итоге можно сказать о жизни и смерти М.Ц.? Тонкость и искренность, безкорыстие и щедрость души, самоотверженность, талант и терпение в скорбях, - много у нее было прекрасных человеческих качеств. Но прикроют ли они наготу души: отсутствие или затоптанность любви к Богу? Всем преданно верным Марине Цветаевой остается только уповать на Всемилостивого Господа...