Промысел

ПРОМЫСЕЛ
(сценарий короткометражного фильма)



  Осенний день. По дороге движется белый рейсовый автобус  с подтеками ржавчины возле фар. Его постаревший кузов дребезжит всем своим нутром на неровном шоссе.
  Внутри кабины, туда-сюда болтается позванивая колокольчик из латуни.
  Молодой, коротко стриженный парень крутит руль. 
  За окном автобуса пролетают осенние виды: поля с пожухлыми травами, леса, окрашенные золотом. Пасмурность.    
  В окно смотрит тридцатилетний молодой человек, одетый в камуфляж. На голове у него косынка защитного цвета.  
  Он задумчиво крутит  руке светло-зеленый утиный манок из пластмассы.
  На манке изображена взлетающая утка, рядом с ней надпись: «3 коп.»      
  Автобус полупустой. Перед молодым человеком сидит девушка с грустным отсутствующим взглядом. Далее, возле среднего выхода, уселась грузная старушка, заставившая проход сумками. Совсем рядом с водителем сидят двое пенсионеров, которые что-то обсуждают в полголоса.               
  Капли от внезапно начавшегося дождя  падают на стекло автобуса, размывая осенний вид на манер акварели. Голос молодого человека:
  - Был октябрь месяц. В тот день я ехал продавать землю, оставшуюся мне от отца. Ровно шесть лет прошло с того времени как его не стало. Все эти годы я откладывал поездку, но меня тянуло сюда, в  места, навсегда оставшиеся в моей памяти… Молодой человек откидывается на сидении и закрывает глаза.
  Его голова клонится вправо, едва подрагивая от вибрации автобуса. Ему снится сон:
  Желто-красные овалы сменяют друг друга, смешиваются, перетекают, их поглощает оранжевый цвет. Темнота. Сквозь нее проступают застывшие, золотые травы, на них сверкают капли росы. Тишина.       
  На вьющейся сквозь поле дороге  стоит поседевший мужчина лет пятидесяти с лишним, в выгоревшем до желтизны камуфляже. За плечом у него двустволка. На стволах от времени сошло воронение и они сверкают на солнце. Прикрыв глаза ладонью, человек всматривается вдаль. По дороге перед ним проезжает тот самый рейсовый автобус.

  Салон автобуса резко сотрясается из-за того, что машину подбрасывает на неровной дороге. Молодой человек, проснувшись, открывает глаза. Он бросает взгляд в окно.
  Там по извилистой дороге  уходит прочь мужчина в желтом выцветшем камуфляже.
  Молодой человек, вскочив, кричит водителю:   
  - Останови! – автобус резко тормозит. Схватив рюкзак, он бежит к выходу, спотыкается и, опрокинув сумки охнувшей от неожиданности старушки, молодой человек выбегает из раскрывшейся автобусной двери.
  Старушка, нагнувшись, поднимает с пола выпавшее из сумки антоновское яблоко и кладет его обратно.

  Моросит мелкий дождь.
  Автобус уезжает прочь по черному от дождя шоссе.
  Молодой человек, закинув рюкзак за спину, бросается вслед за удаляющимся мужчиной. Он бежит по развороченной следами машин дороге.
  Догоняет идущего мужчину. Не добежав, он останавливается, испуганно смотрит вслед уходящему:
  - Папа?.. – громко, но неуверенно произносит он. Идущий мужчина, остановившись, оборачивается. Это совершенно другой человек – не из сна. Ружья у него нет. Чуть вытянутое лицо с немного резкими чертами. Он с интересом смотрит на молодого человека.
  Тот, смешавшись, опускает глаза:
  - Я обознался, извините…
  Мужчина улыбается: 
  - Очень хорошо, что я вас встретил!.. тут дождь, а я заплутал. А в Мологино, это туда? Я не представился, Виктор, – он протягивает руку.
  Молодой человек сжимает его ладонь:
  - Меня Павел зовут. Если по этой дороге, то крюк дать придется.
  Виктор поднимает воротник:
  - Мокровато, но мне бы здешние места посмотреть…Вы как? Не торопитесь? Павел, подумав, кивает:
  - Раз такое дело, пойдем в обход…не люблю назад возвращаться.
 
  Осенняя панорама. Свинцовое низкое небо. Поля. Стоящие по краю леса осинки мелко дрожат золотой листвой. Голос Павла:
  - Здесь неподалеку заброшенная церковь… в ней можно переждать дождь.
  Они вдвоем идут по дороге. Голос Виктора:
  - А отец ваш? Вы меня с ним спутали…
  Молодой человек опускает голову.
  Виктор и Павел идут по дороге мимо березовой рощи. Справа от них чернеет убранное поле с вывороченной взрытой землей. Вдалеке, рядом с осиновым лесом, виднеется покосившаяся церковь. Голос Павла:
  - Я в этих местах с отцом охотился. Его уже нет… Почудилось, знаете ли…

  Конец лета. Август. Забор, выкрашенный облупившейся светло-зеленой краской. Из-за него выглядывают желтые цветы «золотые шары».
  В палисаднике растут деревья чернослива и черноплодной рябины. Ветер, набегая, шумит листвой.
  За деревьями покосившийся бревенчатый  дом голубого цвета с белыми окладами  на окнах и серо-черной крышей, покрытой гудроном. Голос Павла:
  - Дом отца, оставшийся ему от родителей…Наша семья бывала здесь редко… Моей матери не нравилась эта глушь, эти неудобства, она предпочитала цивилизацию… Под козырек крыши залетает ласточка. Голос Павла:
  - Отец пообещал матери, что поставит новый дом на месте старого – покомфортнее… лишь бы она приезжала с ним в эти места…- ласточка вылетает из под козырька крыши.
  На пороге дома сидит отец Павла и курит.
  Дым от его сигареты поднимается вверх и запутывается в сливовых листьях, сквозь которые проглядывают сизые плоды чернослива. Голос Павла:
  - В тот день мать обиделась. Отец ждал сруб дома, его все не везли…неожиданно выяснилось, что отец отдал все деньги вперед, мать не выдержала, сказала, что отца опять обманули… назвала его неудачником. Отца и правда часто обманывали… Докурив, отец бросает окурок и заходит в дом.
  Окурок, упав на песчаную почву, тихо тлеет.
  Полутемная изба. Ко входу спиной сидит женщина, чуть помоложе отца. Она похожа на пианистку: прямая осанка, светлые волосы, утонченные пальцы. Женщина, подперев голову рукой, глядит в окно.
  Отец смотрит на нее, стоя у дверного проема.
  - Вера!
  Женщина, чуть повернув голову на его слова, снова отворачивается и смотрит в окно.
  Отец, опустив голову, тихо закрывает за собой дверь.
  Держась рукой за дверную ручку, он зовет:
  - Павел!
  Тот молча выходит на его зов из темной глубины дома. Опустошенный голос отца:
  - На охоту пошли.
  Его рука отпускает ручку двери.

  Из дома выходят отец и сын в охотничьей одежде. Рядом с отцом поскуливает и переступает лапами от нетерпения немецкая короткошерстная легавая. У сына на плече вертикалка-бескурковка и небольшой рюкзак, у отца – курковка-горизонталка с посветлевшими от времени стволами. Через плечо у него надет ягдташ из темно-коричневой кожи. Отец цыкает на собаку, попытавшуюся поставить ему лапы на грудь.
  - Дора, нельзя!
  Он, прислонив ладонь к глазам, смотрит на дорогу, которая, свернув, скрывается за кирпичным домом.
  Из-за поворота показывается грузовик. Громыхая пустым кузовом, он проезжает мимо. Голос Павла:
  - Пап, пойдем.
  Они уходят.
  Мать Павла смотрит им вслед через окно. Об оконное стекло перед ней бьется пестрая бабочка, сбивая пыльцу с крыльев. Женщина аккуратно ловит ее ладонями. Открыв оконную форточку, она просовывает руку с зажатым насекомым наружу и разжимает кулак.
  Бабочка ползет по раскрытой руке в сторону окна. Женская рука подкидывает бабочку вверх. Та взлетает и порхая скрывается за забором.
  Женщина медленно закрывает форточку.

  Голубое небо.
  Заросшая речка вьется затейливой змейкой между лугом и холмом, поросшим орешником, она теряется в зарослях камыша, которые доходят до леса.
  Отец и сын с ружьями наготове поодаль друг от друга, медленно подходят к речке со стороны луга, осторожно раздвигая перед собой травы.
  Хлопающий звук крыльев. Охотники вскидывают ружья – два выстрела: один за другим, почти одновременно.
  Собака бросается в воду. Плывет на противоположный берег. Возбужденные крики двух охотников:
  - Дора, ищи! Ищи!
  Голос Павла, возбужденно:
  - Видел, как я его сбил?!
  Ему отвечает голос отца:
  - Да,  нет, сын… Ты потом стрелял, чуть позже!
  Собака, переплыв на противоположный берег, рыщет в зарослях камыша. Найдя птицу, она плывет обратно. Выйдя из воды, подбегает к отцу и, отдав ему добычу, отряхивается. Во все стороны летят брызги. Собака мелко дрожит и радостно покусывает за крыло сбитую утку. Голос сына:
  -Чирок! Смотри! Рана с моей стороны!
  Отец неловко и торопливо засовывает птицу в свой ягдташ.
  - Это так кажется только…
  Павел смотрит на отца.
  - Но…ведь…- он осекается.
  Его отец смотрит на сына взглядом, не допускающим возражений.
  Они молча смотрят друг на друга.
  Неожиданно, справа от них, из камыша взлетает цапля. Она тяжело поднимается, хлопая здоровыми крыльями.
  Вскинув ружье, отец стреляет. Слышен звук упавшей в камыш птицы. Крик Павла:  
  - Зачем?!
  Отец растерянно стоит с ружьем. Из ствола закручивается дымок. Отец неуверенно пожимает плечами:
  - Их едят. Она большая, вкусная. Попробуем, – позвав рукой собаку, он лезет в заросли  камыша. Собака подбегает к нему. Голос сына:
  - Да она мышей ест, ты же сам говорил, оставь ее, пошли дальше!
  Отец упрямо бродит по камышу в поисках птицы.
  Сев на траву, сын достает из рюкзака карту и начинает ее рассматривать. Голос отца:
  - Ищи, ищи…
  Дора настороженно вскидывает голову и вдруг уносится куда-то сквозь заросли. Отец кричит ей вслед:
  - Дора! Дора! Ко мне!.. Дора!..
  Он выходит к сыну.
  - Убежала. Видно, лису учуяла... Все к одному.
  Отец виновато смотрит на сына.
  Павел отрывается от карты.
  - Здесь без собаки цаплю не найдешь…Я озеро отыскал, оно там, в лесу… давай, туда сходим?
  Отец, бросив взгляд на сына, поправляет оружейный ремень и идет прочь от речки в сторону поля.
  - Нет. В Губинский лоск пойдем… - он останавливается и, не поворачиваясь к сыну, произносит:
  – Да… с твоей стороны рана…ты сбил, - сказав, отец идет дальше.

  Пара летящих в небе уток. Кряквы.
  Оба охотника, отец и сын, видя их, прячутся, присев за кустом терновника. Отец что-то ищет по карманам. Сын, бросив на него взгляд, крякает в кулак.
  Утки поворачивают в их сторону.
  Охотники, пригнувшись, держат ружья наготове. Отец, вдруг вскочив, стреляет вверх.
  Шарахнувшись от выстрела, утки летят прочь, быстро набирая высоту. Голос сына:
  - Рано, надо было ближе подпускать…
  Отец, сердито посмотрев на него, шарит по своим карманам.
  Павел, закидывая ружье за спину:
  - Ты бы их тоже в кулак приманивал…манок пока сыщешь, – он дотягивается до терновой ягоды и кладет ее в рот, морщится, выплевывает. Повернувшись к отцу спиной, идет в сторону дороги.
  Отец нащупывает что-то в правом нагрудном кармане, достает зеленый манок на утку.
  Сын оборачивается и ждет отца.
  Тот, чтобы сын не заметил, быстро сжимает манок в руке и идет вслед за сыном.
  Качается задетая его плечом ветка терновника.

  Льет сильный дождь. Заброшенная церковь без креста рядом с осиновой рощицей. На колокольне и на куполе мох, и даже поросль из молодых деревьев. Через дорогу от церкви ровный лесок из еловых посадок.
  Павел и Виктор стоят, задрав головы, внутри заброшенной церкви.
  Из церковных окон пробивается свет и капли дождя. Голос Павла:
  - Здесь в советское время зернохранилище было, потом лесопилка…
  Небольшая струйка воды течет откуда-то сверху на земляной пол.
  Внутри растет небольшая береза.
  Рядом со стенами доски и какой - то хлам.
  Нагнувшись к березе, Виктор срывает возле нее белый гриб. Показывает его Павлу.
  Тот улыбается. Виктор:
  - А охотники как к грибам относятся?
  Павел, выискав взглядом место посуше, ставит рюкзак. Он срывает золотой листик с березки и крутит его в руках.
  - Грибник видит грибы, рыбак – рыбу, а охотника…его все касается…понимаете?
  Виктор усмехается.
  - Ну, да…каждый свое хвалит. Но, охота – это ведь когда стреляешь..
  Павел отрицательно мотает головой.
  - Нет, вы не поняли,  – он лезет под березку и, достав что-то круглое, показывает Виктору.
  У него в руках свернувшийся еж. Павел:
  - Отец говорил, что охота – целый институт. Это живущее в тебе желание попасть в цель. Дойти, выстрадать, заслужить и попасть.  Главное, - сохранить это желание – донести его до цели.
  Виктор удивленно смотрит на ежа.
  Павел торжествующе глядит на собеседника.
  - Теперь поняли разницу?! – он бережно кладет ежа на место и присыпает листвой.
  В церкви окна без стекол, со стен давно сошла побелка и оголился темный кирпич. Виктор проводит по нему рукой.
  - Ну, а к вере как ваш отец относился?
  Павел поднимает прутик, лежащий у него под ногами.
  - В церковь один ходил, никого не звал…тихо соберется и уйдет…
  Виктор находит в куче хлама длинную лестницу, подняв ее, он прислоняет лестницу к стене.
  - Вы продолжайте говорить, я просто хочу посмотреть окрестности.
  Он ставит ногу на ступеньку и начинает подниматься по лестнице. Голос Павла:
  - Отец рассказывал, что как-то пошел на охоту…это в Рождество дело было…как раз здесь, неподалеку…
  Виктор поднимается все выше. Голос Павла:
  - И вот раздвигает он ветки, а перед ним олень…красавец…близко, в нескольких метрах…
  Виктор рассматривает на стене полустертое изображение серафима.
  Глаза серафима строго глядят на него со стены. Голос Павла:
  - Отец выстрелил, потом еще, а олень грустно посмотрел на него, развернулся и ушел…
  Виктор, повернув голову, смотрит на Павла:
  - Промахнулся, наверно?
  Павел отрицательно мотает головой.
  - Нет, он меткий был, - потом уже стрелять хуже стал, когда в неудачи свои поверил…- Павел переламывает прутик в своих руках.
  Виктор поднимается выше и, дотянувшись до рассвета, смотрит через окно. Вдалеке, сквозь опушку леса, виднеется зеркало озера. Голос Виктора:
  - Извините, а вы в это верите?!. На байку похоже!
  Павел, не поднимая головы, пожимает плечами:
  - Может быть… только в  церковь он как раз после того случая ходить стал… И, знаете? – он поднимает голову. – Оленя этого – я увидел…
  Дождь закончился. Сквозь брешь в небе стали видны солнечные лучи, исходящие от скрытого серыми облаками солнца.

  Идет дождь. На возвышающуюся заброшенную церковь смотрит отец. К нему подходит Павел, тоже смотрит вверх. Затем идет ко входу, смотрит в темный проход. Подойдя к нему, отец кладет Павлу руку на плечо.
  - Пошли, нам сегодня туда нельзя – мы с тобой кровь проливали.
  Он проходит мимо церкви и идет в сторону еловых посадок.
  Сын, постояв перед входом, делает шаг к нему и заглядывает внутрь.
  Внутри темно, слышно как льются струйки воды.

  Дождь прекратился. В облаках появились просветы. Охотники, присев на холме, смотрят на лощину с небольшим болотцем, сильно заросшим ивняком и кустами.
  Ряска на болотце вся испещрена следами плавающей птицы. Шепот отца:
  - Ты зайди с той стороны и пугни, а я на холме подожду.
  Сын шепчет в ответ:
  - Давай, лучше я здесь на холме…ты со своим шестнадцатым калибром можешь не достать.
  Отец, глядя сыну в глаза, отрицательно мотает головой.
  - Нет. Ты иди, – он показывает пальцем в сторону лощины.
  Сын, посмотрев на него, поворачивается и начинает спускаться с холма.
  Павел стоит перед кустами. Тишина. Где-то в высоте слышно как летит самолет.
  Задрав голову, отец смотрит на появляющийся на голубом небе белый след.
  Павел громко хлопает в ладоши. Вдруг раздается хлопанье крыльев взлетающей птицы. Самих уток не видно. Одна мелькает в проеме кустов. Сын, быстро вскинув ружье, стреляет.
  Темное тело птицы, на мгновение застыв в полете, перевернувшись, тяжело падает на воду. 
 
  На отца вылетают одна за другой четыре кряквы, он быстро стреляет, переломив ружье, выбрасывает патроны, перезаряжается, стреляет летящим птицам вдогонку. Четыре птицы быстро уносятся прочь и пропадают в небе.
  Отец и сын, раздвигая ивовые кусты, заходят в заросли ивняка.
  На берегу, рядом с положенными на землю ружьями охотников и ягдташем отца, лежит кряква.
  На открытой воде качаются серые утиные перышки. Павел останавливается в зарослях и смотрит на отца через ветви.
  - И ты точно утку сбил?
  Отец останавливается на мгновение и, не ответив сыну, снова продолжает поиск. Он медленно шагает, задумчиво раздвигая ветви, не глядя на воду. Сзади раздается голос его сына:
  - Наверно, подранок… без собаки – не найдем.
  Отец, остановившись, произносит сквозь зубы:
  - Будем искать…
  Сын ходит по зарослям. Продирается сквозь кусты.
  Отец стоит возле болотца рядом с порослью молодого орешника.
  К нему на берег выбегает Дора.
  Она, приподняв уши, смотрит на хозяина.
  Тот прогоняет ее шепотом:
  - Домой.
  Собака, посмотрев на него, убегает. Голос Павла у него за спиной.
  - Пошли дальше охотиться.
  Отец оборачивается к стоящему прямо за ним сыну, который смотрит на него исподлобья.
  - Ну, а моя утка как же? – отец прищуривается.
  Сын опускает голову.
  - Я на озеро пошел…- он, развернувшись, идет обратно через кусты на другой берег.
  Отец лезет в карман и, достав сигарету, закуривает, пальцы его нервно вздрагивают.
  Павел, выйдя на берег, забирает свое ружье. Поднимает крякву, смотрит на нее, затем, кладет рядом с ягдташем.
  - Утку я оставил…матери скажи – ты на болоте сбил, – он идет вверх по склону.
  Отец, с сумрачным видом не отвечая, курит. Он видит, как сын поднимается по склону. Сзади него шорох, он оборачивается.
  На него вопросительно глядит Дора.
  Хлопая по колену, отец зовет ее, протягивает к ней руку. Собака, вскинув на что-то голову, уносится прочь. Оставшись один, отец, вдруг, зло выбрасывает сигарету.
  Сигарета, упав, остывает в воде с шипением.
  Отец продирается сквозь кусты.
  Выйдя на противоположный берег, он бросается вслед за сыном.
  Сын идет по дороге, рассматривая карту.  Сзади его догоняет отец. Развернув сына к себе, он сует ему утку, тот растерянно ее берет в руки. Отец нервно срывает с плеча ягдташ и протягивает его сыну.
  Павел смотрит на него в растерянности.
  Отец глядит на сына.
  - Охотником себя считаешь?!… Да, стреляешь ты хорошо – не поспоришь, только разве в этом охота?!. А мать смотрит: сын столько принес, а отец опять пустой!..  Вы оба верите, что я пустой!
  Павел удивленно смотрит на него. Голос отца:
  - Вы не понимаете меня, хотите, чтобы как у всех…дом вот этот строить! А, может, я не хочу, чтобы здесь другой дом был! Может, я самим собой хочу быть!..
  Они смотрят друг на друга. Павел:
  - Каким собой?
  Отец забирает у него ягдташ.
  - Ты на озеро хотел?!...Пошли!

  Охотники, выйдя из еловых посадок, вновь проходят мимо церкви.
  Идут вдоль осинового леса. Заходят в лес.
  Отец, остановившись, поворачивается к сыну и показывает ему на ружье.
  - Разряди, – отец снимает свою двустволку, переломив, вытаскивает из нее патроны.
  Павел делает то же самое. Он убирает патроны в патронташ.
  Одобрительно хлопнув его по плечу, отец продолжает путь.
  Сквозь стволы деревьев становиться видно воду.
  Отец и сын подходят к краю леса. Перед ними предстает вид на озеро с открытой водой.
  Вокруг него стоят, словно позолоченные, развесистые ивы, ветви которых спускаются до самой воды. Берег устилает темно-желтая осока. На воде, не таясь, плавает всевозможная водоплавающая птица.
  Павел от удивления округляет глаза и стоит потрясенный. Отец, глядя на него, усмехается.
  - Ты присядь, обвыкни, тут с ходу нельзя.
  Сын послушно садится на траву, с ним рядом присаживается отец. Достав пачку, он вытаскивает из нее одну сигарету,  но, подумав, убирает ее и снова кладет пачку обратно.
  На гладь озера садятся четыре утки, оставляя длинный след на зеркальной воде.
  По воде плывут вытянутые золотые ивовые листья.

  Виктор с Павлом выходят из церкви. Виктор:
  - Мне бы хотелось посмотреть на это озеро, вы не проводите?
  Павел, остановившись, смотрит на часы.
  - В деревне у меня дело… Но, пойдемте…когда еще тут окажусь… Они идут в сторону осинового леса.

  На берегу озера стоят Виктор и Павел.
  Вид теперь у озера невзрачный: оно обмелело и оголило берега. Ивы по берегу стоят без единого листочка. Их оголенные ветви пожелтели, словно человеческие кости. Кругом царит уныние и запустение.
  Рядом с водой, на берегу, стоит железная ржавая кровать с брошенным на нее полосатым матрасом.
  Виктор делает шаг вперед и, наступая на потемневшую полусгнившую осоку, идет в сторону воды.
  Павел садится на землю.
  Осторожно ступая по оголенному илу, Виктор пытается подойти к озеру. Он проваливается одним ботинком и с трудом вытаскивает ногу.
  Павел, увидев что-то в траве, дотягивается до него и достает из травы пластиковую красную гильзу. Слышен голос Виктора:
  - Тут следы!
  Вскинув голову в его сторону, Павел идет к нему.
  Перед ним следы, которые тянутся вдоль берега и соединяются с множеством таких же следов, уходящих в озеро.
  Посмотрев на следы, Павел отворачивается от озера:
  - Коров сюда стали гонять…
  Голос Виктора:
  - Смотрите, олень!
  Павел резко оборачивается.
  Но на противоположном берегу лишь качается ивовая ветка.
  Сквозь воду озера видна затонувшая, порванная резиновая калоша, коряги, осколки бутылочного стекла. Голос Павла:
  - Пойдемте в деревню…
  Виктор отходит от озера и подходит к Павлу.
  - А Ваш отец чем занимался?
  Развернувшись, Павел медленно идет в сторону леса. Виктор идет за ним. Голос Павла:
  - Отец проектировал атомные ледоколы. Они должны были ломать льды Севера. Виктор с Павлом идут по лесу. Голос Павла:
  - После перестройки ледоколы стали не нужны… Отец тоже стал не нужен… Он пытался вписаться… заняться бизнесом, но не смог… так и остался советским человеком.
  Две прилетевшие утки садятся на озеро и тут же улетают. Они скрываются где-то за лесом.
  Начинает моросить мелкий дождь.               

  Голубое небо.
  На золотой пейзаж изливаются солнечные лучи. Отец с сыном идут вдоль озера.
  Павел смотрит на обилие водоплавающей птицы. Отец весело поглядывает на него.
  - Смотри, сын…вбирай…дыши…
  Ветер налетает на иву, та трепещет желтой листвой, рассыпая ее на воду. Ее гибкие ветви, послушные ветру, вытягиваются в сторону воды.
  Приложив палец к губам, отец рукой зовет сына за собой.
  Они вдвоем крадутся, раздвигая свисающие золотые ветви плакучих ив, напоминающих царские шатры. Отец подзывает сына рукой, тот присаживается рядом.
  Рука отца открывает очередную завесу из ивовой листвы, которая, золотясь, осыпается на землю. Отец шепчет:
  - Смотри.
  Сын смотрит с удивлением.
  Перед ним – олень с развесистыми рогами пьет воду.
  Животное, подняв голову, смотрит на людей, его ноздри вбирают человеческий запах. Медленно развернувшись, олень уходит от охотников вдоль озера.
  Отец снова шепчет:
  - Это тот самый, помнишь, я про охоту в  Рождество рассказывал? А вы с матерью не верили...
  Встав, отец идет к тому месту, где пил олень. Он показывает на воду.
  - Вот здесь это произошло, мне лет семь было. Мы всегда ребятами тут купались, соберемся гуртом и все сюда. Я тогда еще слабовато плавал.
  По поверхности озера пробегает рябь от подувшего ветра. Отражение золотых ив расплывается на водной глади.
  Отец продолжает, стоя у воды и глядя на озеро.
  - И вот плыву и вдруг чую, как меня кто-то за ноги хватает. Раз, и под воду меня утянул. Перепугался тогда я, – думаю, шутит кто-то - утопить хочет.  Я взбрыкнул, что есть силы, вынырнул и давай к берегу. А потом стали считаться между собой – одного у нас не хватает. Это значит, он за меня уцепиться хотел… спастись… Мальчика того Егором звали…
  Сын опускает голову. Отец смотрит на него.
  - Егор этот верующий был… Как-то про Бога нам стал рассказывать – мы с ребятами его на смех подняли…
  Павел подходит к отцу и смотрит на воду.
  Со дна поднимается струйка воздуха. Голос отца.
  - После того случая – я сюда ни ногой…про случившееся не говорил никому… а когда меня сюда этот олень привел… я тогда ему… это все, как человеку…понимаешь?
  Спокойствие водной глади нарушает щука. Зазмеившись по поверхности, она бьет хвостом по воде и снова уходит вглубь. Скоро все стихает и водная гладь снова становиться спокойной, как будто ничего не было. Голос отца:
  -Другие мы должны быть…я здесь это понял…

  Охотники идут по дороге вдоль речки. Павел идет, задумчиво опустив голову. Справа от охотников раздается хлопанье крыльев.
  Отец, резко сорвав ружье с плеча – стреляет.
  Сын стоит, вырванный из своих размышлений, не успевший среагировать...

  Отец, улыбаясь, идет по дороге, в каждой руке у него по крякве. Он поворачивается к идущему рядом сыну.
  - А, давай, мотодельтаплан купим?
  Сын непонимающе смотрит на него.
  - Зачем?
  Отец, остановившись, смотрит на небо.
  - Взлетим, посмотрим на землю.
  Голубое небо, небольшие белые облачка.

  Отец, открыв дверь, кричит с порога.
  - Вера! – заходит в дом и открывает дверь в избу.
  Там пусто. Никого. На столе белеет листок.
  Отец, пройдя в дом, берет его в руки – читает. Лицо его становиться хмурым. Он, положив листок, выходит из избы. Проходя мимо смотрящего на него Павла, он бросает.
  - В Москву уехала…обиделась за сруб…
  Отец, выйдя из калитки, садится перед домом на скамейку и закуривает. К нему подбегает Дора, она сует голову ему под руку. Отец задумчиво гладит ее по голове.
  По дороге подъезжает машина с бревнами, она поворачивает к дому. Открываются двери, шофер выскакивает из кабины и идет к отцу. Рабочие начинают шумно сгружать бревна.
  Подняв голову, отец грустно смотрит на подъехавших.

  Павел и Виктор стоят посреди деревни. Павел поворачивается к Виктору.
  - Ну, мне туда! – он показывает рукой прямо – А Вам?
  Виктор пожимает плечами.
  - Да я точно не знаю…тут дом должен быть…пятьдесят шестой, кажется…сгоревший. Павел смотрит на Виктора.
  - Вы что? Землю покупать приехали?!

  Они оба стоят у обгоревшего, провалившегося местами, светло-зеленого забора. Павел, подойдя к забору, с трудом открывает калитку. За ней стоит стеной бурьян.
  Павел пробирается сквозь него, раздвигая заросли. Виктор идет за ним следом. Продравшись сквозь бурьян, они останавливается перед чернеющими останками дома. Голос Павла:
  - Отец погиб здесь. Уехал из города сюда на охоту неожиданно, не сказав ни мне, ни матери ни слова. Взял с собой только Дору… Утром позвонили из деревни…сказали, что он сгорел вместе с собакой… Только гадать остается, что тут случилось. Говорят, пожар начался со стороны тех бревен…что привезли для сруба…
  Павел идет дальше.
  Павел и Виктор в саду, он сильно зарос. Молодые деревца, выросшие за это время, черными нервами тонких стволов устремлены в небо. На старых деревьях краснеют нетронутые яблоки. Тишина.
  Павел дотянувшись срывает с дерева висящее раскрасневшееся осеннее яблоко. Он смотрит на него, потом кладет на землю. Положив яблоко, он идет вглубь сада. Виктор идет за ним.
  - А отца Вашего как звали?
  Павел углубляется в сад.
  - Виктором… Как Вас… Так-то его мать Виталием назвала, а паспортистка сказала, что записывать нужно Виктором, мол, одно и тоже.
  Он повернувшись смотрит на Виктора.
  - Я так и не узнал под каким именем он был крещен, – Павел идет дальше сквозь деревца. Слышно журчание воды. Павел раздвигает ветки. Хлопанье крыльев. Вверх взлетают две кряквы.
  Перед Павлом и Виктором небольшое озерцо посреди сада, набравшееся из журчащего неподалеку родника.
  Вода из него тонкой струйкой втекает в образовавшееся озерцо.
  Оба мужчины стоят пораженные. Павел подносит ко рту манок и издает крякающие звуки.
  Улетающие утки разворачиваются и летят обратно, они пролетают совсем низко над Павлом и Виктором и снова взмывают вверх. Звук манка. Утки снова, развернувшись, подлетают к озерцу.
  Павел, перестав манить, улыбаясь, смотрит на Виктора.
  Кряквы улетают и теряются в небе.

  Павел вместе с Виктором стоят на дороге. Павел стоит, опустив голову.
  - Вы, извините…не могу я пока продать, – он, подняв голову, смотрит на Виктора.
  Тот протягивает ему руку.
  - Ничего…я понимаю… - он смотрит куда-то за спину Павла – О, автобус!
  Павел поднимает руку.
  Дребезжа, подъезжает рейсовый автобус. Останавливается около них.
  Павел смотрит на Виктора. Тот хлопает Павла по плечу.
  - Ну, с Богом!.. я тут еще поброжу… поищу вариант…
 
  Павел идет по салону автобуса. В полупустом салоне сидят немногочисленные пассажиры, они с  некоторым любопытством смотрят на него. Он садиться на последнее сидение  и смотрит в заднее стекло. Через стекло виден стоящий на дороге Виктор. Автобус отъезжает, и Виктор вновь становится похож на отца Павла, он прощально поднимает руку.
  Павел поднимает руку в ответ.

  Автобус несется по шоссе, мимо осенних видов. Голос Павла: - Я приезжаю в эти места каждую осень, охочусь и, с трудом пересиливая себя, захожу в деревню. Стою в саду у образовавшегося озера и всегда говорю: «Здравствуй, отец…» и мне кажется, что я слышу, как он мне отвечает сквозь время: «Здравствуй, сынок!». И тогда я снова все вспоминаю…