История румынского студента в СССР

                Автор этой повести Даскэлу Герман.               

                НЕБОЛЬШОЙ ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ МОЕЙ РОДИНЫ, РУМЫНИИ

       Кто такие румыны? Румыны - народ в Европе (численностью более 21 млн. человек), говорят на румынском языке, романско-языковой группы индоевропейской семьи. Современные румыны, это потомки гето-даков.
Дакия-это историческая область времён классической античности. Во времена Римской империи к Дакии причисляли обширные горные и равнинные земли, прилегающие к северу Балканского полуострова, располагавшиеся между Тисой, Дунаем, Днестром и Карпатами.
      Обитатели этой страны, даки, причислялись к фракийско-гетскому племени и имели индоевропейское происхождение. Частыми набегами в область римлян (особенно под предводительством Дечебала при императоре Домициане) они заставили, наконец, Траяна прибегнуть к истребительной войне. В двух походах (101—102 и 105—107 н. э.) даки были разбиты; их главный город, Сармизегетуза, был взят; большая часть страны превращена в римскую провинцию, так называемую Римскую Дакию со значительным количеством римских колоний
Дакия представляла в основном сырьевой придаток Римской империи (добыча золота, серебра, железных руд в Карпатах). Провинция достигла наивысшего расцвета во второй половине  2-го и начала 3-тьего веков н.э., когда были основаны  римские города, проложена сеть дорог, а основная масса автохтонного населения подверглась интенсивной античной романизации.
Ныне центральная территория Дакии, расположена в пределах суверенной республики Румыния, а ряд периферийных регионов вошли в состав Сербии, Венгрии, Украины и Молдавии.

                РУМЫНИЯ 1944-1989 ГОДЫ
      
      До 1944 года Румыния была королевством с монархическим правлением.
Миха;й I — король Румынии в 1927—1930 и 1940—1947 гг., из династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов. Влияния на политику, в общем, не оказывал; однако во время второго царствования совершил один, но весьма значительный для своей страны поступок — вывел Румынию из гитлеровской коалиции (1944). Король Михай стал самым молодым кавалером высшего советского военного ордена «Победа». Михай в августе 1944 года, объединившись с антифашистской оппозицией, объявил войну Германии. В Бухарест после того были введены советские войска, и союзная румынская армия вместе с советской сражалась против гитлеровской коалиции на территории Венгрии, а потом и в Австрии.
      С марта 1945 года по декабрь, в Румынии оказалось у власти коммунистическое правительство, поддержанное Москвой, и два с лишним года Румыния оставалась чем-то вроде «социалистической монархии». В декабре 1947 года коммунистическое правительство отменило монархию, и Михай был вынужден эмигрировать.
Социалистическая Румыния просуществовала с 1947 по 1989 год. С 30 декабря 1947 года по 1965 год она носила имя Румынская Народная Республика, рум. Republica Popular; Rom;n;, а с 1965 по 1989 — Социалистическая Республика Румыния, рум. Republica Socialist; Rom;nia. В результате революции в декабре 1989 года диктатура Николае Чаушеску (последний руководитель коммунистического режима Румынии) была ликвидирована и Социалистическая Республика Румыния прекратила своё существование. Чаушеску бежал из Бухареста, но был схвачен подразделениями армии неподалеку от города Тырговиште, и вместе с женой Еленой Чаушеску, по приговору военного трибунала, который длился всего несколько часов, был расстрелян.
(Примечание автора: - Вышеупомянутые данные были заимствованы из исторических источников).

                НОВЫЕ ВРЕМЕНА – НОВЫЕ ВЕЯНИЯ

      Мне довелось стать живым свидетелем начала новой эпохи в румынской истории с её взлётами и падениями.
Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ) был создан в 1949 году. Однако по-настоящему его активная деятельность началась около 1960г, когда руководство СССР пыталось сделать СЭВ своего рода социалистической альтернативой ЕЭС (Европейское экономическое сообщество или «общий рынок», предшественник Евросоюза). Формально СЭВ был распущен в 1991. Штаб-квартира СЭВ находилась в Москве. Целью СЭВ было экономическое и научно-техническое сотрудничество между странами. Также разрабатывались единые стандарты и нормы для стран-участниц, куда входила и Румыния, наряду с другими социалистическими странами.
Румыния - страна с прекрасной природой, мягким климатом, плодородной землёй, с богатыми нефтяными залежами и природного газа, а главное с трудолюбивым народом, занимающимся в основном сельским хозяйством.
      Время, с которого начинается это повествование, приходится на конец сороковых годов, когда Румыния ещё не имела развитой металлургической промышленности. В Румынии так же не существовало таких отраслей, как коксовая, огнеупорная и ферросплавная, за исключением немногих металлургических и машиностроительных заводов средней величины, которые находились в таких городах, как Хунедоара, Решица, Кымпия-Турзий и Брашов.
      Для эффективного развития не только тяжёлой промышленности Румынии, но и других сфер деятельности, в стране катастрофически не хватало профессиональных кадров, именно поэтому правительство Румынии приняло ряд законов, среди которых наиглавнейшим считалась реформа об образовании. В школах, помимо обязательных общеобразовательных предметов, кроме иностранных языков французского, немецкого, латинского и других, был ещё введён к изучению и русский язык. Конечно, румынскому юноше, говорящему на языке, который относится к романской группе языков и с письменностью, отличной от русского языка, было далеко не просто воспринимать этот школьный предмет. В румынских школах, чтобы получить среднее образование, необходимо было обучаться двенадцать лет.
      Открытие технических школ среднего образования по всей стране, позволило подготовить кадры для развития промышленности и экономики. На то время наша семья проживала в городе Деж, Трансильвания. После семейного совета было решено, что мне необходимо продолжить образование в городе Клуж, в металлургическом техникуме.
Город Клуж, в котором численность населения города на 2010 год, составляет свыше трёхсот тысяч человек, приходятся два оперных театра, Румынский национальный театр оперы и венгерский театр. Клуж-Напока — один из важнейших научных, культурных и производственных центров страны, расположен в исторической провинции Трансильвания, приблизительно в 330км к северо-западу от Бухареста.

                ******   
       Немного из истории этого древнего и красивого города Клуж-Напока
              (данные заимствованы из исторических источников)
               
                РИМСКАЯ ДАКИЯ 

      После завоевания Дакии в начале II века Римской империей, император Траян основал базу римского легиона известную как Напока, которая стала одним из основных центров романизации автохтонного дакийского населения Римской Дакии. Во время Великого переселения народов Напока была разрушена, однако некая аморфная романоязычная культура сохранилась в окрестностях города. В VI—X веках романоязычные валахи интенсивно контактировали с мигрировавшими славянскими племенами, а после XII века ядро романоязычной Дакии (Трансильвания) было надолго покорено венграми. Город получил венгерское название Коложвар (Клуж). Своё историческое римское название город получил вновь лишь при Чаушеску в 1970-х гг., по-прежнему часто употребляется двойное название Клуж-Напока.
Средние века
      Регион был завоёван венграми и вошёл в состав Королевства Венгрии. Король Иштван V оказал поддержку трансильванским саксам в создании колонии рядом с руинами римской Напоки. В 1270 году Клуж получил статус города и начал быстро расти. В ХIХ нач. XX веках город превратился в важнейший центр мадьяризации. Доля венгров в нём достигла 81,6% (51.192 чел.) к 1910г. Румынская верхушка подверглась мадьяризации ещё в Средние века, а основная масса сохранившегося в округе румынского населения занимало в нём крайне низкие социальные ступени. В 1918г. город перешёл под Управление Румынии, началась политика румынизации, а румынские венгры оказались в положении национального меньшинства. В 1940—1944гг. город вновь перешёл к Венгрии, в границах так называемой венгерской Северной Трансильвании, в нём вновь начались антирумынские выступления. Доля венгров в нём достигла 85,7% (98.502 чел.) к 1941г. Окончательно румынским город стал после 1945г. Доля венгров в нём значительно сократилась, хотя они по-прежнему остаются основным меньшинством города.

                ПРЫЖОК В САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ

      Осенью 1948 года я поступил в металлургический техникум города Клуж. Моя семья осталась в городе Деж, поэтому мне предоставили общежитие. Сначала я не был уверен в том, что металлургический техникум это то, чего мне хочется, но проучившись, некоторое время в этом учебном заведении, я понял, что сделал правильный выбор. Помимо общеобразовательных знаний, наши учителя, преподававшие нам лекции по техническим предметам, были в основном кадровыми  инженерами с большим стажем работы каждый в своей области. Они же занимались и нашим практическим обучением, устраивая нам учебную практику непосредственно на производствах, где они работали сами. Такая форма обучения положительно повлияла на наш менталитет и помогла нам сформировать правильный подход к будущей профессии.
      Помимо учёбы в техникуме, приятно вспомнить, что не только учёба заполняла всё наше время.  Спортивная и культурная жизнь занимала не последнее место в моей личной жизни. Я был в составе волейбольной и футбольной команд нашего техникума.  После каждой удачной игры или победы наш директор, любитель классической музыки, покупал за свой счёт билеты в оперный театр, таким образом, мне удалось услышать и увидеть весь репертуар румынского оперного театра нашего города
На третий год обучения я был избран секретарём комсомола (молодёжная организация при коммунистической партии Румынии) нашего техникума. В Румынии существует десяти бальная система оценки знаний учащихся. По окончании четвёртого курса техникума, за свои знания я получил высшую оценку, которая и была внесена в мой диплом об окончании техникума. Перед самым окончанием техникума я был вызван к директору училища и меня представили человеку, который прибыл из Министерства образования с целью отбора лучших учеников школы, для их дальнейшего образования за границей. Одним из таких кандидатов и был именно я. Он спросил меня, хочу ли я учиться за границей. Ответ с моей стороны, был положительным. Подтверждение об утверждении моей кандидатуры на дальнейшее обучение за границей, должен был получить директор техникума и сообщить мне об этом. Подтверждения всё не было, а время шло. В конце лета я перестал ждать чего-либо, поэтому я сдал экзамен в политехнический институт города Клуж, куда и был зачислен.
      Подтверждение из министерства образования об утверждении моей кандидатуры на обучение в Советском Союзе (СССР), всё-таки было получено. Однако из-за того что сообщение пришло буквально перед началом занятий в ВУЗе, куда я должен был приехать, я опоздал на подготовительные курсы по русскому языку, что создало мне некоторые трудности в первые месяцы учебного года на первом курсе. Группа из шести человек была последней группой, которая должна была выехать в СССР на учёбу. В эту группу входили – Хындоряну Георге, Герасим Ион, Боршан Овидий, Рус Александру, Флореску Мирела и Даскэлу Герман (автор данных воспоминаний).
      По приезде в Бухарест нас встретил представитель министерства, и кроме паспортов и проездных документов, он выдал нам по чемодану с полным комплектом одежды и даже шапку-ушанку, что нас очень развеселило. У нас у всех были одинаковые комплекты одежды. Кроме того нам выдали паёк на дорогу. В конце октября 1952 года с Бухарестского вокзала Гара де Норд, поезд Бухарест-Москва отправился в неведомую нам страну, о которой мы знали очень мало. С этого момента вся ответственность за все мои поступки и дела жизнь возложила только на меня. Мне было 18 лет.

         ВОСПОМИНАНИЯ РУМЫНСКОГО СТУДЕНТА ДМетИ, ВЫПУСК 1952-1957г.г.
 
      После долгих четырёх дней пути в советском вагоне, наш поезд прибыл на Киевский вокзал, в столицу Советского Союза, город Москва. На вокзале нас встретили работники румынского землячества и поселили в каком-то студенческом общежитии. В Москве мы пробыли несколько дней. Осень набирала свои обороты, становилось довольно холодно. В эти дни с нами были работники землячества, они устраивали нам экскурсии по Москве, показывали достопримечательности этого незнакомого нам города, нас повели на экскурсию даже в музей Ленина. Всё, что мы увидели, было неожиданно, необыкновенно, удивительно!
      Нашей группе будущих студентов землячеством были предложены те варианты ВУЗов, где ещё оставались свободные места для поступления в институт, но выбор был невелик. Был предложен Институт им. Баумана, город Москва – одно место, а также были ещё свободные места в Металлургическом институте им. Сталина, в городе Днепропетровск, Украина. В этом институте уже учился мой коллега по Клужскому техникуму, окончивший учёбу на год раньше меня, Бараш Вирджил, поэтому я решил выбрать институт ДМетИ в Днепропетровске. Интересно то, что мой выбор стал определяющим для всей вновь прибывшей группы.
      В ДМетИ уже учились девятнадцать румынских студентов на разных факультетах. С приездом нашей группы, количество румынских студентов увеличилось до двадцати пяти человек. Первые румынские студенты отправились на учёбу в СССР ещё в 1950 году. Румынские студенты получали образование в нескольких Днепропетровских институтах таких как, Горный институт, Институт Сельского хозяйства, Транспортный институт, ДМетИ и др. В городе Днепропетровске было большое румынское землячество. Однако так случилось, что мы были последней группой студентов из Румынии, которых отправили на учёбу в Днепропетровск

                ГОДЫ СТУДЕНЧЕСТВА И СТУДЕНЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ

      В начале ноября наша группа из шести человек прибыла в Днепропетровск к месту учёбы. Нас поселили в общежитии на улице Куйбышева, недалеко от Дома учёных.
В общежитии проживали и украинские, и русские студенты, но отношение к нам иностранцам было очень внимательным и тёплым.  Мы прекрасно понимали друг друга, хотя русского языка ещё не знали. Спустя некоторое время нас из этого общежития переселили в другое новое общежитие, напротив института ДМетИ на ул. Лагерной, которая сейчас носит имя первого космонавта Юрия Гагарина.
      Первое знакомство с институтом состоялось, когда нас пригласил для тестового экзамена профессор Радченко. Удивительно, но тестовое знакомство мы выдержали, наверное, больше потому, что тесты по математике, химии, физике, ограничивались вопросами в виде формул и цифр, поскольку, ни русского, ни украинского языков мы не знали, а переводчика у нас не было. Хотя несколько русских слов я знал ещё с раннего детства, когда советские войска вошли в город Роман, где я тогда проживал с родителями, а в нашем доме квартировали советские солдаты. Кроме того русскому языку в техникуме нас обучал «учитель» русского языка по национальности венгр, бывший военнопленный, освобождённый после войны из советского плена. Понятно, конечно, что моих знаний было далеко недостаточно, даже для простого общения, не говоря уже о тестовых экзаменах.
      В институте обязательным условием для продолжения учёбы было необходимо знание русского языка, на котором в то время велось преподавание всех предметов. Именно, исходя из этой необходимости, ректоратом института была создана группа, названная ИНО-52, для изучения русского языка иностранными студентами, куда вошли студенты из Германии, Венгрии и Румынии. На занятия ИНО-52 были приглашены преподаватели по дисциплинам, которые предметно входили в обязательное изучение на первом курсе института. По особой системе и с большим терпением они обучали нас русскому языку, касательно только их предмета обучения. Но всё-таки этого было мало для свободного общения и понимания на русском языке, поэтому в нашу группу пригласили и профессионального преподавателя русского языка. Прошло уже более полувека с тех пор, как к нам пришла эта учительница, но я до сих пор вспоминаю с большой признательностью и с чувством глубокого уважения и благодарности занятия по русскому языку и литературе.
      После завершения обучения на подготовительных курсах ИНО-52, во втором семестре первого курса института я уже начал обучение в группе МЧ-3, где я наконец-то смог приступить к полноценному изучению предметов. Но, к сожалению, я был ещё далёк от хорошего знания русского языка, поэтому глубокое понимание и изучение всех предметов, преподаваемых на русском языке, требовало от меня большого терпения и сосредоточения. В ректорате института пришли к спасительному для иностранцев решению. Понимая, как нам сложно выучить быстро русский язык, администрации общежития было предложено, расселить иностранных студентов таким образом, чтобы в комнате на четыре койки, проживали три советских студента и один иностранный. Таким образом постоянное общение студентов между собой  доказало состоятельность такого решения. В последующие годы это решение было пересмотрено и студенты уже сами могли решать, с кем им проживать в одной комнате, поскольку языковой барьер больше не был преградой для иностранных студентов. Поэтому по моей просьбе меня перевели в другую комнату общежития, где было всего три кровати, и в которой уже проживал мой румынский товарищ Ион Герасим. Он также был на металлургическом факультете, но в экономической группе. Третьим студентом всё-таки был советский студент, хорошо владеющий русским языком, что для нас с Ионом это было большим подспорьем в совершенствовании русского языка. Должен признаться, что материальное положение румынских студентов (о других иностранных студентах данные мне неизвестны), было лучше, чем у местных студентов, поскольку мы получали хорошую стипендию от румынского государства, плюс к этому советское Министерство образования дополнительно доплачивало какие-то деньги отличникам учёбы.
      К нам в общежитие часто заходили в гости ассистенты кафедры электрометаллургии стали и ферросплавов. Среди них были А,П. Ем, М.И.Гасик, которых я помню больше остальных. Хотя они и были нашими наставниками в учёбе, но они были не на много старше нас, поэтому мы могли говорить с ними на самые разные темы. Не исключались и темы жизненные. Например они посоветовали нам, для того чтобы лучше изучить русский язык, было бы неплохо, если бы мы общались не только с ребятами, но и с девушками. Отдельные студенты так увлеклись системой совершенствования русского языка, настолько сильно, что оказались связанными со своими «собеседницами» не только узами языка, но и узами руки, и сердца.         Действительно многие из иностранных студентов заключали брачные союзы с советскими девушками ещё до окончания учёбы в ВУЗах. Многие из этих пар прожили всю жизнь вместе и дождались даже своих внуков.

                *****

      Учёба в институте шла полным ходом. Однако кроме лекций и семинаров у нас была и очень интересная студенческая жизнь. Ещё на первом курсе меня приняли в музыкальный коллектив струнных инструментах – домристов. После нескольких репетиций с этим коллективом, меня пригласили в другой музыкальный коллектив, духового оркестра, где предложили занять «почётное место» за ударными инструментами, что и стало моей дальнейшей «профессией» на всех студенческих праздниках, которые проходили во Дворце студентов, расположенном в большом и красивом парке им. Шевченко. Вскоре мы стали отдельной музыкальной группой.  Сначала мы организовали квартет, а позже наша группа музыкантов выросла до секстета. Мы стали известной музыкальной группой в городе, о нас даже писали в местных газетах. Эта музыкальная группа состояла из иностранных и советских студентов. Солистами были двое наших румынских коллег Тудосе Моисе и Хындоряну Георге.
      Кроме музыки я занимался и спортом, в котором не был новичком. Ещё в Румынии я принимал участие в футбольных матчах городской команды «Динамо». Однажды я со своим румынским другом Рус Александру пришёл посмотреть на тренировки футбольной команды нашего института. Тренер, заметив наш яркий интерес к тренировке, подошёл к нам и спросил, играли ли мы в футбол и не хотим ли мы войти в институтскую команду. Мы с радостью согласились и стали ходить на тренировки.  Наша команда хорошо играла и стала чемпионом среди ВУЗов города Днепропетровск в 1954 году.
      Такие предметы, как физика, математика, химия были общими дисциплинами для разных специальностей нашего факультета, поэтому первые два курса лекции проводились в амфитеатре с группами студентов разных специальностей металлургического факультета, где лекции преподавались ассистентами или профессорами. У молодости свои «заскоки»! Вспоминается один смешной случай, происшедший на одной из лекций в амфитеатре. Кто-то принёс книгу Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», тогда ещё запрещённую для чтения в Советском Союзе.   Прочитать её хотелось многим, а книга-то одна! Вот и пошли студенты на кощунственный акт, разорвав книгу по страницам. Страницы передавались из рук в руки, пока все студенты потока ни прочли эту книгу от первого листика до последнего, Такая же участь постигла и книгу тех же авторов, «Золотой телёнок»   Чтение этих книг во время лекций продолжалось до тех пор, пока все книги были прочитаны. Так я познакомился с Остапом Бендером главным персонажем, этих произведений, «гигантом мысли», как он сам себя величал.

Иногда, возвращаясь с лекций в общежитие, у себя в комнате я находил приглашения от руководства средних школ города Днепропетровска. Меня просили приходить в эти школы и рассказывать ученикам и их преподавателям о себе и о моей стране Румынии.    Я всегда с удовольствием принимал приглашения. После официальной части визита, меня приглашали на чаепитие с тортом. Мне было приятно, что люди хотят больше знать друг о друге. Ко мне относились все с большим уважением и добротой. Вообще я хотел бы отметить, пользуясь случаем, что мы, как иностранцы, никогда не чувствовали по отношению к себе никакой дискриминации, слова ксенофобия никогда даже не слышал по отношению к нам. Напротив, иногда нам казалось, что к нам люди относятся дружелюбнее, чем сами местные ребята относятся друг к другу. В институтах города учились ребята и девушки из разных стран мира, как из Европы, так из Азии. Все жили очень дружно друг с другом и с советскими ребятами, и я никогда я не слышал в наш адрес никаких обидных или угрожающих слов.

                *****
      Начиная с третьего курса, предметы по моей специальности становились всё серьёзнее и сложнее. Лекции стали вести известные в своей области преподаватели, имеющие учёные степени. Среди них были доктора технических наук, а именно: И.Д.Семикин – кафедра металлургических печей, С.Т. Ростовцев и И.В. Баптисманский – кафедра теории металлургических процессов, К.И. Бунин – кафедра металлографии и термической обработки. Все эти профессора имели большой опыт в производстве и обладали глубокими научными знаниями. Они являлись золотым фондом нашего института.
      Однако самые тёплые воспоминания относятся к главному руководителю и лектору по основной моей специальности электрометаллургии сталей и ферросплавов Сергею Тихоновичу Хитрику, профессору доктору технических наук. Профессор С.Т. Хитрик внёс огромный вклад в развитие производства и освоения различных ферросплавов  в Украине. С такими же тёплыми чувствами я вспоминаю и Николая Макаровича Чуйко, профессора доктора технических наук, который стал впоследствии моим руководителем дипломного проекта.
      Со мной вместе в нашей группе учился студент из Украины Юрий Нефёдов, с которым мы стали и остались хорошими друзьями и после окончания института. Нефёдов Юрий ушёл на фронт во время Второй мировой войны, о чем он иногда нам рассказывал, это очень хороший, откровенный человек и верный друг. Юра Нефёдов с другим моим коллегой по группе Александром Рабиновичем часто заходили к нам в общежитие, где жили и другие наши иностранные коллеги по группе, и с которыми мы все были дружны. Одним из них был Хельмут Кинне, немец из восточной Германии. Хельмут сначала учился со мной в группе электрометаллургов, но после второго курса, по предложению германского Министерства образования, Хельмута перевели в группу металлургии стали. Это было продиктовано, как нам сказал Хельмут, необходимостью в получении специалистов для восточной Германии, именно в этой области.

      Для формирования будущих специалистов большое значение имели лабораторные работы на кафедре теории металлургических процессов, под руководством профессора Б.И. Баптисманского, а также на кафедре электротехники и в большей степени на кафедре электрометаллургии стали и ферросплавов.
      Особенно важным для меня и, как подтвердилось в дальнейшем, и нужным, стало удовлетворение моей просьбы, после окончания четвёртого курса. Меня послали на практику в город Запорожье на завод Днепроспецсталь. Там меня назначили, опять-таки по моей просьбе, помощником сталевара у электропечи. Я был непосредственным участником процессов плавки, наблюдая с интересом, взглядом будущего специалиста, за реальными процессами окисления и раскисления жидкой стали, формированием шлака, на управление температурным режимом плавки и на последующий выпуск плавки из печи. Именно тогда я понял, что выбрал правильную профессию. На протяжении всей моей жизни я никогда не изменял выбранной профессии, где бы я ни работал.
      Система образования в ДМетИ на металлургическом факультете была на таком высоком уровне, что позволяла выпускникам этого факультета работать не только в заводских сталеплавильных цехах, но и в исследовательских и проектных институтах, будучи изначально вооруженными такими знаниями, которые позволяли выпускнику решать все поставленные перед ним задачи. Эта уверенность в знаниях, начиная с первых дней окончания института, позволила мне впрягаться  в любую работу и решать любые задачи, которые ставились передо мной. Именно поэтому я всегда вспоминал с большой благодарностью моих институтских учителей и ассистентов. Однако я хорошо понимал, что моя дальнейшая карьера будет зависеть только от меня лично, поскольку знания, полученные в институте это всего лишь база, на которой я, уже самостоятельно, должен буду возводить всё конечное здание, укреплённое не только полученными знаниями, но и собственной креативностью.
Основными учебными опорными предметами в практической работе для меня были – электрометаллургия стали и ферросплавов, металлургия чугуна, металлургия стали. Особо хочется выделить дисциплины, которые мне помогали в исследовательской и практической работе, а именно:

- теория металлургических процессов;
- аналитическая химия;
- сопротивление материалов;
- электротехника и оборудование цехов;
- минералогия и кристаллография;
- металлургические печи;
- металлография;
- рентгенография металлов;
- термическая обработка металлов;
- литейное производство и др.

      Это не праздное перечисление части дисциплин, изучаемых в институте, но полученные знания всегда помогали мне правильно оценивать и разрешать появляющиеся передо мной задачи.
      Несмотря на то, что я был успешным студентом по всем предметам, у меня случился и такой казус. На одном из экзаменов после моего ответа на взятый билет, профессор г-н Ткаченко, принимавший этот экзамен, возвратил мне мою зачётную книжку со словами: «Я не могу Вам поставить отличную оценку, потому что  Вы приехали сюда, чтобы стать хорошим специалистом для Вашей родины, а Вы не смогли доказать мне отличную подготовку по этому предмету. Вам обязательно нужно переиздать этот экзамен». И он назначил мне день для повторной сдачи экзамена. Днём и ночью я учил этот предмет, после чего пришёл для пересдачи экзамена. Я взял билет, ответил на него, а профессор, посмотрев на меня, с хитрой улыбкой протянул мне зачётную книжку. Я посмотрел на оцененные им мои знания и увидел оценку «отлично». Вот так!

                ПРЕДДИПЛОМНАЯ ПРАКТИКА И СДАЧА ДИПЛОМНОЙ РАБОТЫ.
                1956 - 1957 год.

      Был первый семестр пятого курса, учебные занятия в институте подходили к концу. Руководителем моего дипломного проекта был назначен Николай Макарович Чуйко. Тема моего дипломного проекта была – «Проект электросталеплавильного цеха нержавеющих сталей, производительностью в 500 000 тонн слитков в год». Профессор Н.М.Чуйко предложил мне на выбор заводы в двух городах, на которых производились, спец стали. Этими заводами были «Электросталь», в городе с одноимённым названием, находившимся в Московской области и завод «Красный Октябрь» в городе Сталинграде (ныне Волгоград). Когда, из предложенных городов, я выбрал Сталинград, профессор сначала ничего не имел против этого выбора. Однако на следующий день он изменил своё решение и сказал мне, что мне было бы лучше более серьёзно отнестись к преддипломной практике. Оказывается ему кто-то уже «донёс», что у меня в Сталинграде живёт моя девушка и профессор боялся, что встреча со мной может отрицательно повлиять на мою подготовку. Профессор хотел быть уверен, что студент Герман Даскэлу будет серьёзно заниматься практической подборкой данных, которые необходимо будет внести в дипломную работу. Действительно ещё в начале 1956 года я познакомился с девушкой Каролиной, которая стала впоследствии моей женой, с которой мы дружно живём до сих пор.
      Каролина была студенткой Транспортного института на строительном факультете, но ввиду её болезни родители забрали её в Сталинград, где она продолжала учиться. Вот почему я избрал Сталинград.
      В данном конкретном случае желание поехать в Сталинград было, прежде всего, основано на чисто эмоциональном порыве, хотя я уже знал довольно много о том, чем известен завод «Красный Октябрь». Однако я также много слышал и о заводе «Электросталь», как о старейшем заводе, основанном в начале двадцатого века, на месте села  Затишье, переименованного впоследствии, в город Электросталь.
Мне всё-таки удалось убедить профессора Чуйко, что я буду относиться очень серьёзно к своей работе и выполню все задания необходимые для дипломного проекта. Профессор согласился меня отпустить.

      В Сталинград я приехал в начале февраля 1957 года вместе с моим румынским коллегой Моисе Тудосе. Завод нам выделил одну комнату в заводском общежитии. Основанием к допуску на завод «Красный Октябрь» у нас было письмо от ректората нашего института к руководству завода с просьбой разрешить прохождение преддипломной практики на этом заводе.
      Завод «Красный Октябрь» был основан в 1897 году. Завод был одним из крупнейших производителей качественного металлопроката, специальных сталей для предприятий автомобильного машиностроения, авиационной, химической промышленности и для нефтедобывающего машиностроения.
      Заводские специалисты интенсивно занимались освоением полунепрерывной разливки нержавеющей стали. Проводили серьёзные исследовательские работы по улучшению качества литых слябов, получаемых на этой установке, и усовершенствовали конструкцию кристаллизатора. Я с большим интересом и усердием наблюдал за всеми процессами работ специалистов завода и педантично и тщательно собирал данные необходимые для моей дипломной работы. Мне повезло ещё и потому, что мне помогал знакомиться с цехами и другими интересующими меня объектами на этом заводе бывший выпускник нашего института ДМетИ, который работал в электросталеплавильном цехе главным мастером.
      Несмотря на то, что мой руководитель диплома Н.М. Чуйко волновался за меня и боялся, что мои отношения с моей девушкой могут помешать мне, серьёзно отнестись к дипломной работе, но я не нарушил ни одного задания, относящегося к преддипломной практике. Тем не менее, у меня было и время, когда я мог видеться с Каролиной.   Практика подходила к концу, и мне пора было уезжать в Днепропетровск. Перед отъездом  я набрался смелости и попросил «руку и сердце» у родителей моей избранницы. Было немного страшно, потому что мама моей девушки очень боялась, что я увезу её в Румынию и поэтому родители Каролины могли бы воспротивиться моему предложению. Со скрипом, но предложение «руки и сердца» было принято, и я мог спокойно уехать в Днепропетровск. Свадьбу назначили на лето в Сталинграде, куда я должен был приехать после защиты дипломной работы.

      Вернувшись в Днепропетровск, я немедленно начал интенсивно работать над данными, собранными на заводе «Красный Октябрь». Я так увлёкся своей работой, что совершенно забыл сообщить своему руководителю по дипломной работе Н.М.Чуйко, что я уже дома и работаю над дипломом. М.Н.Чуйко настолько разволновался, что я, якобы из-за моей девушки, не вернулся, что лично пришёл в общежитие узнать, что со мной и где я. Увидев меня за работой, он всё-таки пожурил меня за то, что я не сообщил ему о своём возвращении.
      Защита моей дипломной работы состоялась 28 июня 1957 года. По решению Государственной экзаменационной комиссии ДМетИ моя дипломная работа была признана сданной и оценена на «отлично». Мне был выдан «диплом с отличием» или как ещё говорят «красный диплом». Я сдержал слово, данное руководителю моего проекта Н.М. Чуйко, а он поздравил меня и был удовлетворён, что я не подвёл его, я же был рад, что он поверил мне.
      К сожалению, несколько румынских студентов не доучились вместе с нами до конца пятого курса. После третьего курса несколько человек было отчислено за неуспеваемость и отправлено обратно в Румынию.

Ещё на четвёртом курсе у иностранных студентов начался «брачный период». Некоторые наши студенты разных национальностей женились на местных девушках и на своих коллегах по институту. На одной из таких свадеб был приглашён и я вместе со своей девушкой Каролиной. Женился немецкий студент Винфрид Брженска.

      Забегая вперёд, могу добавить, что касается моих советских друзей, то Юрий Нефёдов и Александр Рабинович после окончания института были приглашены работать на кафедре электрометаллургии сталей и ферросплавов. Впоследствии они оба защитили кандидатские и далее докторские диссертации. После защиты докторских диссертаций они поднялись по карьерной лестнице. Юрий Нефёдов, получив титул, профессора доктора технических наук, стал проректором по научной работе в институте ДМетИ.   Александр Рабинович, также имея титул профессора доктора технических наук, стал академиком АИНУ и заведующим кафедрой.
      В девяностых годах двадцатого столетия, ДМетИ Министерством образования было переименован, и институт стал называться Национальная Металлургическая Академия Украины (НМетАУ).

После завершения обучения в ДМетИ и защиты дипломных проектов, выпускники иностранцы должны были вернуться каждый в свою страну. Уехали все, кроме меня и Хельмута Кинне. Хельмут, женившись на одной из наших коллег, переехал из общежития в дом родителей своей жены, а я остался в общежитии. Дело в том, что по договоренности с Каролиной и её родителями, я должен был приехать в Сталинград после защиты дипломной работы, чтобы официально зарегистрировать брак со своей избранницей.
      Должен особо отметить, что я был совершенно не осведомлён в правовых особенностях для иностранцев, временно проживающих на территории СССР. На то время иностранные граждане могли посещать Советский Союз только по групповым туристическим путёвкам. Моё право, поехать со своим коллегой в Сталинград на преддипломную практику, было получено ректоратом института по линии органов внутренних дел, о чём я был осведомлён перед отъездом. Тогда я не придал этому особого значения. Но после защиты дипломной работы, я лично обратился в соответствующие органы с просьбой разрешить мне поездку в Сталинград и объяснил причину моей просьбы. Однако мне объяснили, что паспорт у меня не туристический, а служебный. Моё обучение в Союзе окончено и мой паспорт не позволяет мне далее оставаться в Советском Союзе, а тем более совершать любые передвижения по стране Советов. Я несколько раз ходил с моей просьбой по многим инстанциям, но везде получал отказ.
 
      В отчаянии, я не знал, что ещё нужно сделать, чтобы выехать из Днепропетровска в Сталинград. Конечно, я мог бы просто пойти на вокзал, купить билет до Сталинграда, тем более что тогда при покупке билета не требовали паспорт, и уехать. Но я не знал тогда, чем мне это может грозить, и даже не подумал о таком варианте. Деньги у меня кончались, в общежитии не было уже ни одного студента. В итоге меня попросили освободить общежитие, ввиду начинающегося там ремонта. Я написал Каролине в телеграмме о сложившейся ситуации и сказал, что вынужден уехать в Румынию немедленно, но что после приезда в Бухарест, я сразу же получу персональную визу на выезд-въезд обратно в Союз и приеду в Сталинград. Мне было очень горько и обидно, что не по своей вине, из-за своей неосведомлённости, я не сдержал данное ей слово. С пересадкой в Киеве, я покидал полюбившуюся мне страну, как оказалось на почти долгие три года.

      По приезде в Бухарест, я немедленно отправился в Министерство образования, в комитет по курированию румынских студентов за границей и, рассказав им всю мою историю, попросил их помочь мне срочно вернуться в Союз. На меня посмотрели с сочувствием и любопытством, и сказали, почти тоже самое, что мне говорили и в Днепропетровске. Мне объяснили, что я больше не являюсь студентом, поэтому паспорт, который у меня на руках, больше не может быть использован для личной поездки. Для того чтобы снова поехать в Союз, сказали они, я должен не только иметь общенациональный заграничный паспорт но и объяснить причину своей поездки. Но, как сказали они, это уже другая история. Сначала нужно получить разрешение на брак с иностранной гражданкой, Разрешение это может дать только председатель Великого Национального Собрания Румынии, глава парламента Ион Георге Маурэр. И только после этого и на основании этого Министерство Внутренних Дел может мне выдать персональный заграничный паспорт и визу на выезд из Румынии, а визу на въезд в СССР, мне поставят в Консульстве СССР.

      Круг замкнулся! Я не знал, что я ещё смогу сделать по вопросу о возвращении в Союз, но я твёрдо знал, что должен снова вернуться в Министерство образования для того, чтобы меня направили на моё рабочее место. Представив мой диплом об окончании института ДМетИ в СССР председателю комиссии по распределению выпускников, комиссия, прежде всего, приказом по министерству приравняла мой диплом с отличием по специальности «металлургия чёрных металлов» к дипломам выпускников, действующих на территории Румынии. Здесь же в министерстве мне сказали, что я могу выбрать одно из любых металлургических предприятий в Румынии или любую организацию как, Госплан или же работать в Министерстве чёрной металлургии в городе Бухаресте. Имея право выбора, я попросил направить меня на работу на завод качественной металлургии, находящийся в Клужской области в 40 километрах от города Клуж. В Клуже уже жили мои родители, и там же я окончил металлургический техникум. Городок с металлургическим заводом, куда меня распределили, называется Кымпия-Турзий. В министерстве образования удивились моему выбору, особенно после того, что мне были предложены на выбор самые престижные рабочие места в столице страны.

                1. ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ТВОРЧЕСКАЯ
                НАПРАВЛЕННОСТЬ ПО СПЕЦИАЛЬНОСТИ.

      На основании приказа, вручённого мне в Министерстве образования, я приехал в Кымпия-Турзий и был принят на работу 1 сентября 1957 года, в качестве инженера металлурга на должность технолога-исследователя в лаборатории по исследованию сварочных материалов.

           1.1. МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ ЗАВОД «ИНДУСТРИЯ СЫРМЕЙ»-ISCT
        (завод по производству разнокалиберной стальной проволоки,
                сварочных электродов и метизной продукции).

      Завод «Индустрия Сырмей» был основан в 1920 году и стал единственным предприятием в своей области на территории Румынии в Трансильвании, в Клужской области. С самого начала развития этого завода, основной выпускаемой продукцией была проволока. На время начала моей работы на этом заводе, завод уже вступил в новую фазу своего развития. Хотя завод продолжал быть лидером по производству своего основного вида продукции, и изделий из неё, завод расширялся, строились новые цеха, увеличился штат рабочих, и на заводе работало уже 10 000 человек, при всём притом, что в городке Кымпия-Турзий население исчислялось всего в 17000 человек.
      Сталеплавильный цех обеспечивал слитками сортопрокатный цех, из сортопрокатного цеха заготовки шли на передел в проволочно-прокатный цех, где из заготовок получали катаную проволоку. Далее проволоку отправляли в волочильные цеха. После волочения, в зависимости от сорта проволоки, диаметра, марки стали и др. продукт передавался в цеха – оцинковочный, кабельный и канатный или в электродный цех для получения покрытых электродов для ручной сварки.
Примерно после полутора лет работы в лаборатории меня пригласил к себе директор завода на собеседование. После немногих малозначащих фраз я попросил директора перевести меня в сталеплавильный цех, потому что, как я сказал ему, я по специальности электрометаллург и мне очень нравится моя специальность. Выслушав меня внимательно, директор возразил мне. Он сказал, что завод очень нуждается в специалисте металлурге, который взял бы на себя ответственность заняться исследованием процессов электросварки. По его убеждению электросварка является «карманной электрометаллургией» (я запомнил надолго это выражение) и добавил, что в электросварке имеется ванночка с жидким металлом, а при взаимодействии с жидким шлаком  протекают в принципе те же процессы, такие же как и в электропечи. Позже я узнал, что директор когда-то работал электросварщиком.
К сожалению, во время учёбы в институте углублённых знаний в области сварки и сварочных процессов у меня не было. Директор сообщил мне, что заводу, как единственному производителю сварочных материалов в Румынии, в связи с развитием автоматической сварки под флюсом, лично министр чёрной металлургии поручил ему освоить на заводе производство флюса, который Румыния импортировала. Однако  потребность в использовании флюса всё возрастала, и поэтому необходимо было наладить собственное производство флюса.

      После некоторых сомнений и после обдумывания данного предложения, заняться исследованием и разработкой отечественного флюса. Я согласился взять на себя такую ответственность, но с условием, что после завершения работ по этому вопросу, директор даст мне возможность работать непосредственно по моей специальности электросталеплавильщика. Директор обещал выполнить мою просьбу, и я занялся интересной, но новой для меня работой.

      Оборудование для моих исследований на заводе уже имелось. В электродном цехе находилась пламенная печь, которая была построена по проекту румынского ГИПРОМеза, и была оснащёна мощной газовой форсункой с приспособлением для гранулирования жидкого флюса. Мне опять пришлось сесть «за парту», чтобы разобраться и досконально изучить процессы порученного мне задания, но, к сожалению, в заводской библиотеке литература на заданную тему отсутствовала. Однако к счастью в близлежащем городе Клуж был большой магазин, «Русской книги», который так и назывался «Картя руса». Там был большой выбор литературы в самых разных областях техники и культуры на русском языке. После Второй мировой войны в Румынии была создана ассоциация АРЛУС, (Общество румынско-советской дружбы). Книжные магазины с литературой на русском языке были во всех больших городах Румынии. Каждый магазин получал ежемесячно буклеты «Книга почтой» с названиями различных изданий. По этим буклетам можно было без проблем заказать нужную литературу частным образом.   Заказанная литература поступала в магазины «Русская книга», и ты мог купить её в удобное для тебя время. Именно этим я и воспользовался и заказал необходимую мне литературу для своих исследований. Позже я и моя семья стали постоянными клиентами этих магазинов.

      Одним из крупнейших потребителей сварочного флюса на то время, был Бухарестский завод «Вулкан», производивший котлы различного назначения, впервые применивший в котлостроении автоматическую сварку. В этом случае использовался силикомарганцевый плавленый флюс марки АН-348 импортируемый из СССР.
Румыния, на то время, не имела собственных наработок в создании сварочного флюса.   Исследовав химический состав импортируемого флюса, я постарался, используя уже известные данные по этому флюсу, создать отечественный сварочный флюс по качеству подобный импортируемому. Печь для плавления, устройство для гранулирования уже имелись, так же как и остальное оборудование, которое находилось в электродном цехе. Необходимо подчеркнуть, что одним из основных компонентов шихты для расплавления флюса была марганцевая руда, пиролюзит, импортируемая из Украины, город Марганец.

      Для исследования стабильности горения дуги под флюсом при сварке, отходов шлаковой корочки, формы и качества сварного шва и др. мы заняли у вагоностроительного завода в городе Арад, сварочный аппарат немецкой фирмы «Килберг». Мы испытали сотни образцов, полученных в результате сварки, определяя при этом механические свойства, а так же микро и макро структуру металла. Отобранные партии полученных флюсов в мешках были отправлены на завод «Вулкан», гор. Бухарест для проведения промышленных испытаний. На заводе «Вулкан» я познакомился с ещё одним бывшим студентом, учившимся, как и я в СССР, звали его Ион Аврам, который получил образование в институте им. Патона в городе. Киев, Украина, и который впоследствии стал министром в Министерстве тяжёлого машиностроения Румынии.
      После проведения  испытаний сварочного флюса при производстве котлов, на заводе «Вулкан», лабораторные исследования, проведённые нами на заводе «Индустрия Сырмей», были подтверждены дополнительно, и приняты за основу и разрешены к применению данного сварочного флюса в промышленности. Сварочный флюс, который мы получили в результате исследований, был сходен с импортируемым флюсом, однако, имел и характерные отличия. Вновь созданному сварочному флюсу присвоили название FSA-58 (флюс для автоматической сварки – 1958 год), который был зарегистрирован впоследствии в государственном реестре изобретений. К сожалению, в то время любые производственные изобретения принимались, как служебная обязанность. После регистрации сварочного флюса в реестре, я написал статью на эту тему в специализированный румынский журнал «Металурджия», аналог советского журнала «Сталь». Это был мой «технико-писательский» дебют, но не последний.

      В конце 1959 года, в дирекцию нашего завода, из Министерства чёрной металлургии по линии СЭВ, пришло приглашение на моё имя для участия в симпозиуме. Симпозиум должен был проходить в городе Москве. На этот симпозиум приглашались специалисты в металлурги из всех социалистических стран, которые получили образование в советских ВУЗах. Директор завода согласился на эту поездку. Кроме меня в Москву приехали ещё два румынских специалиста. Это был Трипша Иосиф, окончивший в Политехническом институте металлургический факультет, в городе Свердловске, Шербан Михай металлург сталепрокатчик, Хельмут Кинне мой коллега по Днепропетровскому институту, Зигфрид Шнайдер, который так же учился с нами в ДМетИ, Даскэлу Герман, то-есть я собственной персоной и другие бывшие студенты из стран СЭВ. Я был рад встрече со своими коллегами по институту, которых не видел так долго, а с Хельмутом Кинне мы даже отпраздновали встречу в московском ресторане «Арагви», где я и познакомил его со своей женой Каролиной. Симпозиум длился неделю, после чего мы все разъехались по домам к себе на родину.

      После завершения работы по сварочному флюсу, я напомнил директору своего завода о его обещании, перевести меня на работу в сталеплавильный цех. Обещание директор выполнил и, начиная с сентября 1960 года, я начал работать в сталеплавильном цехе на должности сменного инженера. Однако до этого момента в моей личной жизни произошли большие изменения.

                *****

      Возвращаюсь в лето 1957 г после окончания института, когда я вынужден был срочно уехать из СССР в Бухарест, хотя мне необходимо было ехать в Сталинград, где меня ждала моя невеста. Как я писал выше, я не мог вернуться, обратно в Союз, чтобы зарегистрировать брак с Каролиной, потому что для частного выезда из страны я должен был иметь общегражданский заграничный паспорт. Но чтобы получить этот паспорт я должен был сначала получить  разрешение Великого Национального собрания Румынии на право жениться на иностранной гражданке. Я писал десятки писем на имя Ион Георге Маурэра, председателя парламента, Каролина, в свою очередь писала письма в Кремль на имя К.Е. Ворошилова, но нас никто не слышал. Так длилось до сентября 1959 года, пока я ни рассказал моему другу по Кымпия Турзий всю эту долгоиграющую историю. Он удивился и сказал мне, что я делаю глупость, дожидаясь решения властей на право быть счастливым. Он предложил мне купить туристическую путёвку в СССР и там просто пойти с Каролиной в ЗАГС и расписаться. «Но у меня же, нет паспорта, куда мне поставят штамп о регистрации брака?» - удивился я. «Найдут, куда! – засмеялся он. Я так и сделал. Купил туристическую путёвку и «Поездом дружбы» отправился в Москву. Однако незадолго до моего отъезда мне неожиданно пришло разрешение на брак с иностранной гражданкой Каролиной из президиума Великого Национального собрания, подписанное председателем парламента. Жаль, что этот «исторический документ» затерялся.
 
      Билеты на «Поезд дружбы» были уже куплены для всех участников, поэтому отказаться от поездки я не мог. «Паспорт» был тоже один на всех. Это был просто список со всеми участниками «Поезда дружбы», и мы обязаны были находиться всегда все вместе с группой. Руководитель группы всё-таки проникся сочувствием ко мне и разрешил мне, под свою ответственность не находиться всё время с группой. Каролина приехала в Москву и 13 сентября 1959 года, мы наконец-то смогли воссоединиться, а 14 сентября «Поезд дружбы» увозил меня, обратно, в Румынию. Штамп о регистрации брака действительно поставили, но поставили на общий групповой паспорт. Штамп захватил примерно десять фамилий из списка и Каролина спросила: «А откуда же  узнают, за кого я вышла замуж?» - «А мы поставим галочку против фамилии Вашего жениха» - засмеялась она, однако свидетельство о браке, нам вручила. Вот так закончилась длинная дорога человеческого терпения. Окончательно эта история разрешилась лишь после того, как Каролина Даскэлу переехала ко мне в Румынию в августе 1960 года.

                *****

      Итак, возвращаюсь к своей работе! В сентябре 1960 года я начал работать в сталеплавильном цехе. Этот цех был оснащён двумя небольшими дуговыми печами с магнезитовой футеровкой и с одной мартеновской печью. Мне повезло, я попал  в смену, где работал лучший мастер цеха, очень опытный сталеплавильщик Михай Благ. Он помогал мне осваивать и познать тонкости ведения плавок. Более того он согласился на то чтобы я проводил опытные работы по разработке новых технологий в сталеварении, но работы эти я проводил в ночные смены в целях безопасности. С рабочим коллективом  у меня сложились уважительные отношения, которые сыграли важную роль в освоении практических навыков и в формировании прагматичных подходах к профессии металлурга сталеплавильщика. Я научился уделять большое внимание не только работе на платформе у печей, но технологии разливки стали в разливочном пролёте.  После трёх лет работы в сталеплавильном цехе, меня перевели в технический отдел завода. Ещё позже меня перевели на должность заместителем начальника металлургических исследований. Работая в этом отделе, я использовал опыт и данные, приобретённые в сталеплавильном цехе.

      На протяжении всей моей деятельности, где бы я ни работал, я всегда пользовался литературой по своей специальности, издаваемой в Союзе. Я стал постоянным подписчиком русских журналов «Сталь» и «Огнеупорные материалы», а также других. Вся эта техническая литература была большим подспорьем не только в моей практической работе, но и во всех исследовательских работах.
Работая в отделе металлургических исследований, мне приходилось находиться в тесном контакте с Центральной заводской лабораторией. Руководство лаборатории помогало мне доводить до разумного завершения мои разработки по технологии выплавки сталей, как то:

-изучение технологических параметров и условий раскисления при выплавке шарикоподшипниковой стали с повышенной чистотой по неметаллическим включением;
- освоение технологии выплавки нержавеющей стали типа Х18Н9Т с очень низким содержанием углерода для производства покрытых электродов.

      В то время такие марки стали в Румынии ещё не производились, а сварочные электроды для сварки нержавеющей стали (к примеру, «Бёлер Фокс») импортировались из Австрии. Для производства нержавеющей проволоки для сварочных электродов, мне, как технологу, пришлось проводить целый цикл работ в волочильных цехах завода, учитывая тот факт, что эта проволока была разнокалиберной, размерами 2,5мм, 3,25мм и 5мм. Трудность в разработке новых технологий состояла ещё и в том, что рабочие волочильных цехов впервые сталкивались с этими технологиями, поэтому моё присутствие в цехах было необходимо постоянно. Готовые бунты нержавеющей проволоки из волочильных цехов передавались в электродный цех, где из этой проволоки резались стержни необходимой длины для будущих электродов.

      Развивая своё производство, завод старался использовать все новшества, применяемые в сталеплавильном и сталелитейном производстве. Среди прочих исследований хочу отметить и совместную работу с Исследовательским институтом чёрной металлургии в Бухаресте, который разработал стабилизированный доломит. Институт предложил использовать в электропечах завода «Индустрия Сырмей» стабилизированный доломит вместо магнезитовых кирпичей для футеровки в печах, который мы использовали до сих пор. Благодаря усилению прочности стабилизированного доломита искусственными  изотопами, данный доломит получал шлако- и теплоустойчивость значительно выше, поэтому мы смогли отказаться от дорогостоящего импортируемого магнезитового кирпича для футеровки стен в наших электропечах. Директор завода поручил непосредственно мне заняться практическим применением институтских разработок, которые были предложены Бухарестским институтом нашему заводу. После окончания всех испытаний, я написал несколько статей на эту тему в румынском журнале «Металурджия», а так же был приглашён институтом, представлять результаты этих работ на технико-научных конференциях.
На заводе «Индустрия Сырмей», в городе Кымпия-Турзий я проработал семь лет. Жители городка, где мы жили, почти все работали на заводе или для завода. Директор завода входил в областную администрацию Клужской области, поэтому его мнение было приоритетным по всем не только производственным, но и житейским вопросам города Кымпия-Турзий. Он стал полновластным хозяином условий жизни и досуга работников завода. На деньги завода строились жилые дома, и был построен стадион.
      Бесплатно выделялись квартиры работникам завода. Наша семья из трёх человек получила сначала двухкомнатную квартиру, а после рождения второго ребёнка нам выделили трёхкомнатную квартиру. Был построен красивый Дом культуры металлургов, куда дирекция завода приглашала известные театральные труппы, и даже приезжал на гастроли русский балет. В свободное от работы время я принимал участие в эстрадном музыкальном коллективе и участвовал в любительской футбольной команде нашего завода.

      Правительство Румынии поставило задачу перед различными министерствами на правительственном уровне развивать и усиливать индустриализацию по всей стране, чтобы освободиться от импортируемых материалов и оборудования. Поэтому тратились колоссальные средства на закупку самого новейшего оборудования в различных странах мира. К сожалению, весь этот индустриальный бум сказывался на благосостоянии простого народа. Забегая вперёд, отмечу, что начиная с семидесятых годов, в Румынии была введена карточная система для населения. Чтобы избавиться от внешних долгов производители румынской промышленности почти всё экспортировали, даже продукты питания, обувь, одежду, мебель и другое. Народ тихо роптал, но взрыв произошёл, только в 1989 году, но началу к событиям внутри страны положили, начавшаяся «перестройка по-горбачёвски» в Советском Союзе и падение «Берлинской стены» в Германии. На конец этого года Румыния не имела внешнего долга ни на 1 доллар.
      За семь лет, проведённых мною на заводе «Индустрия Сырмей» я уже мог считать себя состоявшимся специалистом не только в области сталеплавильного производства. Ко мне со вниманием относились и в нашем министерстве, поэтому для меня не стало неожиданностью, когда в октябре 1965 года мне вручили приказ министра чёрной металлургии о переводе меня в город Бухарест на вновь строящийся гигант - Металлургический комбинат Бухареста (IMB).
      По решению правительства страны в Бухаресте начал строится крупнейший металлургический комбинат, который должен был обеспечить прокат необходимых специальных сталей для нужд, развивающегося машиностроения с обязательным условием о сокращении импорта ввозимой уже ранее продукции. Завод находился на стадии инвестирования и первый цех, который должен был быть построен и запущен в работу, был электросталеплавильный цех.

            1.2. БУХАРЕСТСКИЙ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ КОМБИНАТ (IMB)

      В конце ноября 1965 года мы с семьёй переехали в Бухарест. Нам временно предложили двухкомнатную квартиру. В январе 1966 года нам выделили из заводского жилищного фонда трёхкомнатную квартиру, куда мы переехали уже как жильцы с постоянной бухарестской пропиской. К работе на новом заводе я приступил ещё с 1-го декабря 1965 года на должность главного инженера технолога электросталеплавильного цеха, а через шесть месяцев был назначен начальником этого цеха.
Основным оборудованием этого цеха были две пятидесятитонные дуговые электропечи типа ДСП-50. Первые печи из этой серии были изготовлены на заводе СИБЭЛЕКТРОТЕРМ в городе Новосибирске, СССР. Через некоторое время я с группой специалистов был послан в Новосибирск, для обмена опытом. На заводе я узнал, что в Бухарест были отправлены только две печи из трёх, это печь №1 и печь №3. Электропечь №2 была оставлена на заводе изготовителя, чтобы вносить необходимые изменения и поправки, на основании данных, получаемых в результате наблюдений и накопленного опыта работы первой печи №1 на бухарестском заводе после её пуска в работу.

До отъезда в Новосибирск, была смонтирована и запущена в работу только одна печь №1. Сборка печей продвигалась быстро. В сборке участвовала комплексная бригада румынских рабочих и мастеров при техническом содействии небольшой группы специалистов завода поставщика. Трансформатор в 25Мвт. был установлен на месте до моего приезда. Ещё до запуска в работу уже смонтированной печи №1, я включился в подготовительные работы материально-технического обеспечения, для первого запуска этой печи, где важным элементом стало моё знание русского языка, поскольку вся сопутствующая документация была на русском языке.
Параллельно руководство завода поручило мне поиск и подбор специалистов для электросталеплавильного цеха. Некоторых из специалистов, с которыми я работал в Кымпия-Турзий, были в основном мастера и два-три инженера. Я предложил их кандидатуры руководству завода. Мои коллеги по предыдущей работе на заводе «Индустрия Сырмей» сразу же откликнулись на моё предложение и по приезде в Бухарест, они сразу же получили квартиры из жилищного фонда завода.

Электроплавильный цех, согласно проекту IPROMET (ГИПРОМЕЗ) должен был быть оснащён двумя 50-ти тонными печами для выплавки минимум 120 000 тонн жидкой стали в год по заказу металлургических предприятий Румынии для:
- сифонной разливки слитков для проката на сортовых и проволочных станах; и плоских слитков для листопрокатных станов, основным потребителем которых был металлургический комбинат в городе Галац;
- разливки крупных кузнечных слитков, которые передавались в кузнечный цех завода для последующего нагрева и ковки на гидравлическом прессе мощностью в 7Мтн, закупленный в СССР;
- разливки жидкой стали в крупные габаритные отливки для сталелитейного цеха, куда жидкий металл с повышенным температурным режимом транспортировался в ковшах на трансфекаре широкой колеи;
      В литейном пролёте, рядом с литейной канавой находилась установка «Rainstal-Haereus» для вакуумирования жидкой стали рециркулярным способом. Футеровка этой установки сделана из мулитового кирпича, отводные трубы установки выполнены из высокоглинозёмистой массы, поэтому высокое качество огнеупорных материалов обеспечивало небольшую изнашиваемость стенок установки, а значит и минимальные включения футеровочных материалов в жидком металле.
Футеровки из магнезитового кирпича для электропечей Румыния не производила, ввиду отсутствия сырья, поэтому использовался импортный магнезитовый кирпич, который ввозился из Югославии и Чехословакии, так же, как и гранулированный магнезит, ввозимый и из Китая. Вначале свод электропечей выкладывался из динасовых кирпичей, но позже ввиду необходимости перехода плавок на более высокий температурный режим заменили динасовый кирпич на хромомагнезитовый кассетный кирпич для тех плавок, которые впоследствии шли на вакуумирование.

      Во время монтажа второй печи ДСП-50 советские специалисты сообщили, что появились проблемы с закрепляющими болтами короткой сети к трансформатору. Срочно был необходим целый набор шестигранных болтов с крепёжными гайками из нержавеющей стали марки 1X18H9T. Единственное предприятие, которое могло изготовить такие болты, был завод «Индустрия Сырмей». Руководство завода IMB обратилось с просьбой  помочь нам в разрешении этой проблемы. Однако нам отказали в помощи ввиду того, что на заводе «Индустрия Сырмей» не производят нужную марку стали. Я уже проводил плавку этой стали, когда работал на этом заводе, но, то была экспериментальная плавка, на собственный «страх и риск» в мою ночную смену, заготовки из которой потом испытывали на проволочном прокатном стане и в волочильном цехе для сварочных электродов.  Об этой разовой плавке я сообщил своему нынешнему директору. Он понял, что у нас нет другого решения, кроме как мне снова поехать на завод «Индустрия Сырмей» и попытаться решить этот вопрос.
      
      Я приехал на первый мой завод. В моей бывшей смене и с моими мастерами и рабочими я приготовил нужную мне плавку. После получения необходимых заготовок мы отправили эти заготовки в отдел главного механика, где они были обработаны, по привезённым мною чертежам в механическом цехе так необходимых заводу IMB диаметров и размеров, Весь процесс получения нужного материала находился под моим непосредственным наблюдением. Десять дней непрерывной работы дали положительные результаты. Готовые изделия были срочно отправлены в Бухарест и сразу же пошли в работу.
      После возвращения из командировки в Кымпия Турзий меня из электросталеплавильного цеха перевели в отдел главного металлурга на должность заместителя главного металлурга завода. В мои обязанности входило, разработать инструкции к практическому применению технологии выплави, разливки, вакуумированию, и подготовке сырья. С молодым коллективом инженеров-технологов мы выполнили поставленную передо мной задачу. Кроме необходимых технологий, мы спроектировали установку для дегазирования жидкой стали в контейнере при её разливке для кузнечных слитков весом до 100-120 тонн. Дегазация этой стали производилась при помощи эжекторов с импортной установки “RH”.
После завершения работ в отделе главного технолога руководство завода вновь перевело меня в сталеплавильный цех, но уже на должность начальника сталеплавильного цеха.

      В 1967-68 годы стала очень привлекательной для электрометаллургов западная система оснащения электропечей трансформаторами сверхвысокой мощности типа «UHP» (“Ultra high power”). После запуска в работу электропечи ДСП-50 №1 нас посетила делегация электрометаллургов из Венгрии. Им необходима была информация о работоспособности этих печей, чтобы приобрести такие же печи в СССР, но с установкой для этих печей трансформаторов с большей мощностью, Для того чтобы повысить вдвое производительность данных печей. Позднее мы получили информацию, что на металлургическом заводе в городе Мишкольц, Венгрия, заработал советская печь ДСП-50, оснащённые трансформатором мощностью в 40МВт. Печи эти могли производить примерно до 150 000 жидкой стали в год.
      После получения этой информации, с нашего электросталеплавильного цеха была направлена в Венгрию делегация специалистов во главе с руководителем группы Даскэлу Германом, для изучения работы модернизированной электропечи с новым сверхмощным трансформатором. Изменённые условия в работе электросталеплавления, на этом заводе вызвали у нас профессиональный интерес. Обмен опытом всегда давал свои положительные результаты в моей работе. Венгры нас приняли очень радушно и кроме завода мы осматривали этот красивый и очень чистый город, посетили привлекательные и исторические места. Среди привлекательных мест нам особенно понравился один маленький ресторанчик, где нас угостили венгерским рагу, невероятно пикантным и острым, а к нему нам подали красное вино «Бико вер» («Бычья кровь»), чем мы и смогли погасить «огонь» от рагу во рту.

      Командировки за рубеж были необходимым условием, чтобы знакомиться и привозить в страну самые новые технологии и сведения об оборудовании нужные металлургической промышленности Румынии. Одним из важных заданий было изучить производство кузнечного дела на одном из изводов в Чехословакии. Я с начальником кузнечного цеха ИМГБ были откомандированы на завод «Шкода» в город Пльзень, после чего мы отправились в Польшу, в город Катовице. Воспользовавшись случаем, и находясь недалеко от бывшего фашистского концлагеря Освенцим, мы поехали туда на экскурсию, увидеть воочию бывший лагерь смерти. Мы видели газовые камеры, где людей уничтожали газом «циклон Б», печи для сжигания трупов и другие ужасные экспонаты. Когда читаешь об этом книги или видишь фильмы на эту тему, то состояние ужаса и обречённости не настолько велико, чем тогда, когда ты это же самое видишь собственными глазами. Вышли мы из лагеря подавленными и грустными.  Разум отказывался понимать жестокость, с которой было уничтожено 6 миллионов человек, в числе которых были евреи, украинцы, русские и другие народности. Я купил там же книгу «Освенцим», чтобы и мои внуки узнали об ужасах в лагерях смерти, что это было и пусть больше никогда не повториться!

      Зимой 1968 года я был приглашён вместе с техническим директором исследовательского института «ICSITPSC» на международную конференцию «Электротермических процессов и электрометаллургии», город Новосибирск, СССР.  После конференции нас пригласили посетить завод. Завод поразил меня размахом своей деятельности не только в электросталеплавлении. Однако не только цеха, но и заводские лаборатории оставили у меня неизгладимое впечатление. Это был настоящий гигант в машиностроении. Кроме завода нас пригласили посетить «Академический городок» города Новосибирска, который так же оставил у меня неизгладимое впечатление своим богатством экспонатов и широким спектром информации в геологии, по запасам богатств в отечественных недрах страны, по драгоценным камням Сибири, по богатству озера Байкал и многое другое.

       В 1968 году наш завод «IMB» был переименован в «IMGB» («Предприятие по производству тяжёлого оборудования Бухарест») и был переведён из Министерства чёрной металлургии в Министерство тяжёлого машиностроения, где на должность министра был назначен выпускник советского ВУЗа, Ион Аврам, ранее работавший технологом на заводе «Вулкан». Главк, к которому стал относиться наш завод,  назывался «Главным управлением по производству энергетического металлургического и грузоподъемного оборудования», Реформирование завода исходило из необходимости создания мощного предприятия, способного принять и осуществлять важные задачи для нужд и обеспечения электроэнергии, в связи с развитием румынской промышленности.
      Румынское руководство поставило перед министерствами задачу об энергетической независимости страны и программного развития экономики государства. Первым шагом в этом направлении стал межправительственный договор с Югославией о построении на реке Дунай гидроэлектростанции «Железные ворота», общей мощностью в 2060 МВт, которая должна была быть оснащена двенадцатью турбинами, по шесть турбин типа «Каплан», мощностью по 190 МВт, на каждой стороне Румынии и Югославии. До сих пор Югославия закупала турбины из СССР. Румыния же решила сама изготовить необходимые шесть турбин для её части проекта, по советской документации.
       Сталеплавильный цех нашего завода до сих пор не выплавлял специальныестали необходимые для получения роторов для гидроэлектростанций. Поэтому министерство тяжёлого машиностроения обратилось с просьбой в советское министерство, помочь в разрешении этой проблемы. К нам был откомандирован советский специалист от завода «Электросталь», который привёз инструкцию по технологии выплавки стали для роторов гидротурбин. Изучив, привезённую технологию, я адаптировал её к нашим требованиям и предложил свой вариант, который был принят советским специалистом. Это была особая сталь, дополнительно легированная медью. Такая сталь была необходима на отливку ротора турбины в 9,5 метра диаметром в обработанном виде. С задачей мы справились и выплавили сталь по принятой программе для 6-ти роторов, шесть плавок жидкой стали по 50 тонн каждая.

       Роторные чёрные отливки по мере их изготовления отправлялись специальным транспортом в город Решица, Румыния, на машиностроительный завод, для механической обработки и последующей сборки гидротурбин. Итак, «крещение» состоялось! Бухарестский завод “IMGB”, благодаря работе электросталеплавильного и сталелитейного цехов, стал первопроходцем в Румынии по производству первых крупных турбин в нашей стране. Репрофилирование деятельности нашего завода, дало первые результаты!

      Следующим шагом стало подписание договора с французской фирмой «RATEAU-ALSTOM» о приобретении Румынией лицензии на производство крупных паровых турбин мощностью 300МВт для новых электростанций. Для чего было необходимо составить группу из опытных специалистов металлургов таких специальностей, как:
- электросталеплавильщиков, литейщиков, кузнецов;
- специалистов по термообработке, куда должен был войти и главный металлург завода. Мы собрали группу из шести человек, в которую входил и генеральный директор нашего завода, а также специалист по термообработке из министерства.

      В первом полугодии 1970-го года вся наша группа отправилась во Францию, Париж. Особых проблем с французским языком у нас не было. Мы все в школах обучались французскому языку, а один из специалистов нашей группы, знал его почти в совершенстве, поэтому мы не нуждались в переводчике. В Парижском аэропорту «Орли» нас встретили представители фирмы и поселили в одном из отелей Парижа.    Вечером президент компании «RATEAU-ALSTOM» пригласил всех нас на торжественный ужин в честь нашего прибытия на его фирму. Прежде чем войти в обеденный зал, нас пригласили в бар, где я заказал себе виски со льдом. Наверное, порция для меня оказалась слегка завышенной, так как моё настроение, неожиданно для меня, слишком улучшилось, после бара мы прошли в зал, где был накрыт праздничный обеденный стол с множеством красивых и, наверное, вкусных блюд. В памяти же у меня остались только устрицы, раковина которых никак не хотела открываться в моих руках. Как же просто это получалось у французов! К моему счастью за столом больше не предлагали виски, а подали прекрасные французские вина.

      Производственная металлургическая база фирмы под названием «Sosiete du forje Le Creuzot».Город Ле Крёзо находится недалеко от города Дижон в южной части Франции куда мы и отправились всей группой вместе с французами поездом Париж-Марсель. В командировке, на заводе Ле Крёзо мы должны были находиться в течение месяца. За это время нам было необходимо изучить технологии плавки и разливки стали для производственных паровых турбин мощностью в 300МВт, а также изучить процесс ковки слитков для роторов с их последующей термической обработкой.
По прибытии в город нас поселили в небольшой гостинице с трёх разовым питанием, и уже на следующее утро мы прибыли на завод Ле Крёзо, где нас уже ждали. Ещё перед отъездом из Бухареста во Францию дирекция нашего завода назначила меня казначеем всей нашей группы. Часть денег мне вручили во французских франках на расходы первой необходимости, остальные деньги были в виде банковских чеков, которые я обналичивал в банках страны по необходимости. Для меня лично это было большой материальной ответственностью, поскольку сумма была значительной, но всё обошлось и проблем у меня с нашей группой не возникало.

      На заводе я, прежде всего, познакомился со специалистами в области металлургами из технического отдела. Основным моим консультантом, по интересующим меня вопросам стал, главный технолог завода месьё Андре Коммо. Он провёл меня по шихтовому двору, показал разливочный пролёт и платформу сталеплавильных печей.
      На платформе я увидел две дуговые печи ёмкостью в 50 и 80 тонн. Обе эти печи обеспечивали жидким металлом разливку крупнейшего кузнечного слитка, который использовался впоследствии для изготовления генератора паровой турбины мощностью в 300МВт, и которая в свою очередь была оснащёна четырьмя роторами разной величины.
Весь период моей командировки на этот завод, я ежедневно приходил в сталеплавильный цех, не пропуская ни одну плавку, из желания не пропустить ни один важный и нужный мне момент в дальнейшей работе при выплавке и разливке стали у себя на родине. Сталеплавильный цех не каждый день выплавлял сталь для турбин, тем интереснее для меня были процессы работ, за которыми я наблюдал в сталеплавлении этого цеха. Я познакомился с главным мастером цеха и, понимая неплохо французский язык, я мог приходить в цех даже в ночную смену и наблюдать весь процесс работ у печей, подготовку шлакообразующих, ферросплавов и др.
      Окислительный процесс осуществлялся только продувкой кислородом, что было обязательным условием для выплавки металла, используемого для турбин по установленной технологии. В Бухаресте, до нашего отъезда во Францию, кислородная фабрика ещё не была запущена в действие. Очень интересным мне показался метод наблюдения за плавкой мастера печи, который использовал хронометр для точного соблюдения времени, предусмотренного технологией при выплавке стали, для подачи в печь различных добавок и раскислителей, заранее приготовленных.
Для раскисления стали в печи использовался только гранулированный силикокальций. В отличие от румынской технологии, для конечного раскисления стали, французские металлурги перед выпуском плавки в ковш алюминий не добавляли.

      Выпущенный в ковш металл, подаётся на вакуумирование и разливку в изложницу и после полной кристаллизации слитка в изложнице с соблюдением времени выдержки по технологии, слиток далее отправлялся в кузнечный цех. После нагрева слиток подается на кузнечный пресс в 7000 тонн, из которого получают конечный продукт – поковку.
      Во Францию было откомандировано шесть румынских специалистов. Каждый из нас имел свою определённую специализированную направленность, поэтому сталеплавильным производством занимался только я один, остальные были литейщиками, термистами, кузнецами и др. Я же проводил много времени в разливочном пролёте, наблюдая за процессом подготовки изложниц для отливки кузнечных слитков. Изложницы были сквозные, в них устанавливались днища на определённой высоте, соответствующие длине и весу слитка, смонтированные и укреплённые жёстким раствором из высокоглинозёмистого материала.

       С главным инженером технического отдела месьё Андре Коммо у нас сложились не только производственные, но и дружеские отношения. Он понимал, как необходимы в нашей работе любые детали и тонкости в технологи, предлагаемой заводом.   Обогатились не только мои знания в своей профессии, но и знание французского языка, поэтому моё общение с месьё Андре Коммо не было затруднено. Он пригласил меня в технический отдел, с тем, чтобы я ознакомился и был в курсе всей подготовки технологического материала, который они должны были нам передать по условию контракта. С рабочими сталеплавильного цеха у меня тоже сложились очень тёплые отношения. Иногда в столовой цеха, примерно в 10 часов утра, рабочие, принимая свой обязательный завтрак, приглашали и меня выпить с ними красного домашнего вина «Юн Деми», которое в обязательном порядке всегда присутствовало за их трапезой. И никто их не ругал за это! Вино во Франции есть обязательный атрибут к любой трапезе, когда бы человек ни ел – утром, днём, вечером…. Но я никогда не видел на улицах французов пьяными! Кстати, в Румынии вино также, всегда, присутствует во время обеда и ужина, но никогда его не пьют на рабочем месте.

      В один из дней месьё Коммо пригласил меня от имени своей семьи к себе домой в гости, чтобы оценить качество его домашнего вина. Приглашение я принял с удовольствием. Общение с его семьёй было очень приятным, а обед и вино были великолепными. Должен заметить, что французы, хотя и милы и гостеприимны, редко приглашают к себе в дом малознакомых людей, поэтому я по достоинству оценил приглашение месьё Коммо. Он рассказывал мне много об интересных событиях, произошедших во Франции, среди которых он рассказал и о том, что Эйфелева башня, по проекту его создателя была выполнена именно на заводе Ле Крёзо. Об этом событии свидетельствуют макеты башни, находящиеся в музее завода. Как мне рассказали, эта башня была изготовлена в конце 18 века в память о Французской революции, по проекту Густава Эйфеля. Строительные элементы металлических балок, весом в 3 тонны каждая была смонтирована с помощью двух с половиной миллионов заклёпок. Башня возводилась, начиная с 1887 года до 1889 и была открыта для обозрения 25 октября этого же года. Башня, равная высоте в 324 метра и сегодня является символом Парижа.
      Наше пребывание на заводе не ограничивалось только работой. В один из свободных дней нас пригласили посетить город Дижон, После того, как мы осмотрели достопримечательности города, нас пригласили в уютный ресторанчик, где снова подавали блюдо «эскарго» (устрицы), от которых я вежливо отказался, и где опять-таки подавались великолепные вина и другие яства. Из Дижона мы отправились в близлежащий городок французский Бон. В этом городе в моей памяти осталось, прежде всего, посещение Хосписа. Хоспис этот был рассчитан всего на 12 человек, куда богатые, неизлечимо больные люди, приходили, чтобы больше уже никогда оттуда не выйти живыми. За ними там ухаживали с большим вниманием и теплотой, но домой они уже не возвращались. Я не знаю, зачем нам показали этот приют скорби, но вышли мы оттуда грустные и подавленные. Наверное, нам просто хотели показать приют для обречённых, который существует во Франции вот уже 400 лет. Заметив наше настроение, французские коллеги для «противовеса», вероятно, пригласили нас далее там же в Боне, в другое заведение, которому также исполнилось 400 лет, но это была совсем другая песня! Это была фабрика по производству шампанских вин на 7 миллионов бутылок в год, именно бутылок! Нам показали не только часть производства шампанских вин, но и способ хранения готовых вин в специальных хранилищах, где бутылки лежали в особых «сейфах», покрытых временной пылью. Нас не забыли угостить результатом своего производства.

       Прошёл целый месяц нашего пребывания на заводе Ле Крёзо, и мы должны были уехать в Париж, а оттуда к себе на родину. В это же время из Румынии приехал на переговоры заместитель министра нашего министерства Иосиф Оприш. Вместе с руководством завода мы все вернулись в Париж. Там нас ожидал приятный сюрприз. Руководство фирмы пригласило нашу группу с вновь прибывшим министром из Румынии, на прощальный ужин, в один из самых знаменитых ресторанов-кабаре в Париже. Это был ресторан «Лидо», находящийся на улице Монмартр. Этот ресторан посещали не столько для того, чтобы поесть, а больше для того, чтобы насладиться феерическим зрелищем представлений, начиная от соблазнительного канкана, до цирковых номеров. Все расходы на себя взяло руководство завода Ле Крёзо. Кстати, на то время, бутылка шампанского стоила там 1000 франков. Этот вечер оставил у нас неизгладимые воспоминания.

      У нас до отъезда в Румынию оставалось ещё два, три свободных дня, чтобы побродить по Парижу. Мы посетили музей Лувр, дворец Версаль с его прекрасными садами, поднимались к базилике Сакре Кёр, не менее известной, чем Нотр Дам. Кроме того мы пошли на экскурсию и в известную Сорбонну, где хранились исторические экспонаты, где среди прочих реликвий, дорогих сердцам французов, хранилось сердце писателя Виктора Гюго, помещённое в керамический сосуд.
      В последний вечер мы расслаблялись, разглядывая яркие витрины на площади Place Pigale (Плас Пигаль), и, конечно же, не могли пройти мимо знаменитого кабаре Мулен Руж, правда, разглядывая его лишь с улицы.
      Я ещё несколько раз по делам службы, ездил во Францию, и когда я бывал в Париже, я всегда посещал уже знакомые мне места, к которым добавилось и посещение монументального захоронения, это была могила императора Наполеона Бонапарта.
 Моё пребывание на заводе Ле Крёзо во многом обогатило мой опыт в сталеплавлении, что помогло мне выполнять в точности необходимые условия, требуемые в технической документации для производства паровых турбин, которая была получена во Франции, и которая впоследствии была лицензирована в Румынии.


                *****

       После возвращения в Бухарест, мы стали вести подготовку к началу производства кузнечных слитков для роторов паровых турбин мощностью в 300МВт по технической документации и технологическим инструкциям, полученным по условию контракта. Вся, привезённая нами документация была лицензирована в Румынии. По условиям лицензирования мы обязаны были строго выполнять все лицензионные условия процессов получения кузнечных слитков. Это касалось типа и качества материалов, необходимых для выплавки и разливки, а в отдельных случаях мы обязаны были приобретать необходимые материалы у тех фирм, у которых такие же материалы закупали сами французы. Такие условия выдвигались при лицензировании, чтобы качество производимых в Румынии кузнечных слитков не отличалось от слитков французских.

      Прежде всего, необходимо было обеспечить электросталеплавильный цех изложницами, поддонами и надставками, которые соответствовали бы чертежам, предоставленные французами. Для этого были задействованы все специализированные службы и специалисты завода ИМГБ. В соответствии с технологическими условиями, плавки должны были вестись с продувкой кислорода в окислительный период, но, к сожалению, наш завод ещё не запустил в действие кислородную фабрику. Поэтому было срочно спроектировано и построено устройство для кислородных баллонов, которое должно было бы обеспечить необходимые требуемые параметры для осуществления окислительного периода с продувкой кислородом жидкого металла. До строительства кислородной фабрики, построенное нами устройство позволило нам незамедлительно начать работы по выплавке сталей для кузнечных слитков, предназначенных для изготовления роторов паровых турбин. Вскоре к нам на завод приехала делегация из Франции от завода Ле Крёзо, для технической поддержки при внедрении технологий и организации работ, с целью получения качественных плавок и последующей ковки слитков. С ними приехал и мой старый знакомый  месьё Андре Коммо. Мне было очень приятно, вновь встретится с этим хорошим человеком и прекрасным профессионалом. Прошло не так уж много времени, когда вся работа по контракту была оценена по достоинству нашим министерством.

                *****

      Новые проблемы рождают новые обязанности! Промышленность Румынии бурно развивалась, строились новые заводы, а с их развитием требовались и новые технологии. Одним из таких новых строящихся заводов, стал завод по производству цельнокатаных колёс, железнодорожных тележек, колёсных пар и осей для них. Для их производства на этот завод был закуплена линия для ковки, прокатки и штамповки цельнокатаных колёс фирмы «Вагнер», Германия. Однако для этой линии нужны были цилиндрические слитки, которых до сих пор Румыния не производила. Слитки ромашковой формы обратной конусности, получаемые от румынского завода из города Решица, не соответствовали требованию технологии поставщика линии.

      Зам министра Иосиф Оприш поручил лично мне поехать на завод FOBB (Fabrica de osii si bogiuri Bals) в город Балш и оценить на месте технологическую необходимость для основного производства данного завода. После технических консультаций с немецкими специалистами, находившимися на заводе, мне сказали, что наиболее приемлемым слитком для производства колёс на поставленной ими производственной линии были бы слитки цилиндрической формы.
      После возвращения в Бухарест я доложил зам министру о необходимости получения цилиндрических слитков для производства колёс. Именно мне он и поручил заняться производством опытной партии цилиндрических слитков на заводе ИМГБ, с последующей их отправкой на завод в Балш. Завод FOBB ещё не имел своего сталеплавильного цеха.
      Прежде всего, я занялся проектированием и изготовлением изложниц на заводе «Вулкан», Бухарест. Для исследований и разработки технологии выплавки цилиндрических слитков с их последующей ковкой министерство выделило на эти работы отдельное финансирование. До отъезда в г.Балш я сдал кандидатский минимум в Бухарестском политехническом институте, после чего меня приняли в аспирантуру и я выбрал тему для кандидатской диссертации, «Влияние физико-химических факторов на характеристики цельнокатаных колёс, начиная с процессов выплавки и разливки цилиндрических слитков». Научным руководителем моей диссертации был назначен профессор доктор доцент г-н Иосиф Трипша, бывший выпускник советского ВУЗа. Это был конец 1970 года.
      Еженедельные совещания с участием специалистов из министерства, обязывали меня всегда присутствовать на заводе в городе Балш. Вопрос был сложный, поэтому я привлёк молодых специалистов к работе по этой новой для всех теме, чтобы работа не останавливалась ни на день, когда меня нет в Бухаресте.  Получив первые изложницы, мы занялись выплавкой и разливкой цилиндрических слитков. Исследовательские работы по определению высоты, диаметра и веса цилиндрического слитка, были очень важны. Была разработана технология, которая обеспечивала предупреждение образования продольных трещин, основной дефект в этих слитках из-за чего такие слитки не получили широкого распространения в других странах, хотя они имеют оптимальную форму для производства разных изделий круглой формы, таких, как трубы и другие изделия. Разработанная мною технология практически исключала подобные дефекты
По различным технологиям и условиям охлаждения были отобраны 165 цилиндрических слитков, весом в 500 тонн и отправлены в Балш для экспериментального производства колёсных пар. После проведённого эксперимента, я доложил в министерстве о проделанной работе. Для получения дополнительной технической информации, министерство отправило меня в командировку в Германию. Мне это было интересно ещё и потому, что поставщик оборудования для производства цельнокатаных колёс заявил, что и в Германии производят цилиндрические слитки, однако они их нам не экспортируют. В Германии я посетил заводы в Дюссельдорфе и Роте Эрде и всюду мне говорили о разумном риске при производстве этих слитков и что это наилучшее сырьё при изготовлении  круглых изделий. Кроме того мы посетили заводы в Хатингене и Дортмунде.

      Из Германии, вернувшись в Бухарест, я продолжал заниматься подготовкой к началу плавок и разливке жидкого металла в слитки для роторов турбины в 300МВт. Кроме моей основной работы в сталеплавильном цехе, я занимался внедрением новых материалов и технологий при выплавке и разливке стали. Одна из таких технологий была связана с испытаниями по повышению качества шарикоподшипниковой стали, которую плавили, путём использования реакции окисления углерода в жидкой стали собственным кислородом с добавлением раскислителей после вакуумирования в установке «RH». Сталь выпускалась из печи с содержанием углерода на 0,12-0,14% с более высоким процентом, чем состав стали, предусмотренный по нормам стандартизации. Процесс окисления происходил при вакууме 0,6-1,0 мм. рт.ст. При окислении углерода кислородом, когда оба элемента содержатся в жидкой стали, в ней не могут образовываться неметаллические включения и сталь получается более чистой.

       В декабре 1973 года меня вызвал министр нашего Министерства, г-н Иоанн Аврам, бывший студент, учившийся в Советском Союзе. В министерство так же была приглашена делегация, состоящая из директора завода FOBB в городе Балш, председателя областной администрации области Олт и другие уже знакомые мне специалисты завода и области, с которыми я встречался ранее на еженедельных совещаниях в г.Балш. Должен добавить, что именно этот завод находился под особым вниманием президента страны Николае Чаушеску. Он считал этот завод своим детищем, поскольку завод территориально находился на малой родине президента, недалеко от деревни Скорничешть, где он родился и провёл детство и юность. По воле Чаушеску на строительство и оснащение этого завода новейшим оборудованием, закупаемым в разных странах мира, были привлечены и отечественные проектные институты, строительные организации и специалисты всех рангов.

      Ко мне ещё раньше обращался председатель областного совета, в частном порядке, с просьбой работать на заводе в г.Балш, но я отказался, потому что моя работа на заводе ИМГБ в Бухаресте, по условиям французского контракта не была ещё завершена. На этот раз приглашение пришло от министра И. Аврам, этим и объяснялась такая многочисленная и почтенная областная делегация, приехавшая в Бухарест. Заводу был очень необходим специалист металлург. Сталеплавильный и сталелитейный цехи были только на стадии строительства, поэтому металлург для запуска этих цехов в действие, был необходим, который бы взял на себя всю ответственность за завершение и начало реальной работы этих цехов. Мне предложили пост технического директора завода FOBB и попросили переехать в г.Балш вместе с семьёй.
      Посоветовавшись с женой, мы решили, что я могу согласиться только на временную работу в г.Балш, пока цехи не приступят к нормальному режиму работы. Жена работала в проектном строительном институте «Проект Букурешть», старший сын учился в школе с преподаванием только на немецком языке, младший пошёл в первый класс, а в небольшом городке ничего подобного для моей семьи не существовало. Поэтому в конце декабря 1973 года я один отправился к своим новым обязанностям.


                1.3. МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ ЗАВОД (FOBB) ПО ПРОИЗВОДСТВУ
                ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫХ ТЕЛЕЖЕК И КОЛЁСНЫХ ПАР, Г.БАЛШ.

      Завод FOBB был спроектирован Бухарестским проектным институтом ICSITPSC (Исследовательский институт по проектированию горячих цехов в машиностроении), как самодостаточное предприятие по производства ж/д тележек для товарных вагонов и колёсных пар. Самодостаточным предприятием этот завод был потому, что основная часть готовой продукции, изготавливалась на этом же заводе, начиная от слитков для цельнокатаных колёс до конечного продукта. Когда я приехал на работу в г.Балш, монтаж электросталеплавильных печей, закупленных в Новосибирске, а именно печи ДСП-50, шёл уже полным ходом. Кроме того, к моменту моего приезда был запущен в работу кузнечный цех, который использовал слитки ромашковой формы, полученные из Решицы, не отвечающие, к сожалению, требованиям поставщика немецкой линии «Вагнер». Автоматическая установка по производству осей, смонтированная в кузнечном цехе, работала, используя заготовки исключительно, поставляемые металлургическим комбинатом из Хунедоары.

      На заводе не хватало специалистов металлургов для решения комплексных задач по производству конечного продукта. По моей просьбе на завод были приглашены такие специалисты, которых я знал лично, и которым руководство обеспечило не только достойные зарплаты, но и предоставило всё необходимое для решения жилищного вопроса.

      Сталеплавилный цех был спроектирован и оборудован для производства 500 тысяч тонн стали в год. Однако для разливки жидкой стали, транспортируемой далее в литейный цех, ещё не было даже контракта на поставку и установку печей для выдержки жидкого металла. Необходимо было найти поставщика по закупки печей для выдержки жидкого металла. Я обратился к главному инженера проекта с просьбой помочь мне найти поставщика нужных печей. Нужную информацию я получил, но для этого мне необходимо было поехать в Швейцарию в город Баден на фирму “Brown-Boveri Company” («Броун-Бовери Компани»), который находится в 40 км от Цюриха. Со специалистами фирмы я обсудил вопросы, которые были необходимы для выполнения условий работы печей по выдержке и подогреву жидкой стали, а так же по обслуживанию, ремонту, по качеству огнеупорных материалов и другие вопросы, касающиеся работы печей. В итоге мы пришли к соглашению о закупке двух индукционных двухканальных печей емкостью в 60 тонн каждая, но перед тем, как принять окончательное решение, я попросил их показать мне такие печи в рабочем состоянии.

       На выходные дни представители фирмы «ВВС» пригласили меня на экскурсию в Швейцарские Альпы. В городе Люцерна в вагончиках с кремальерой, мы поднялись на высоту более 2000 метров. Я впервые увидел цветок эдельвейса, который и привёз его в подарок своей супруге (правда, в засушенном виде), как память об Альпах. После прогулок мы вернулись в Баден, где я был «огорошен» предложением руководства фирмы, которое просило меня остаться в Швейцарии и принять приглашение, работать в компании «ВВС» на постоянной основе. Предложение было настолько неожиданным, что я подумал, что это шутка, но они совсем не шутили. Тему я закрыл и просил их больше к ней никогда не возвращаться. После моего отказа, деловое отношение ко мне не изменилось, и сразу же после выходных дней я вместе с представителями фирмы поехал во Францию, в город Мец на предприятие «Mesieres le Mets», где уже работали, интересующие меня печи, поставленные на этот завод фирмой «ВВС». На этом предприятии мне предоставили всю нужную информацию о работе печей для выдержки жидкой стали. Из г.Мец мы сразу же отправились в Германию в город Любек, на завод, куда фирма «ВВС» также поставила печи своего производства. Однако, к сожалению, эти печи предназначались для выдержки жидкого чугуна.

                *****

      Вернувшись в Румынию, г.Балш я включился в интенсивную работу по запуску сталеплавильного, литейного и кузнечного цехов. Моё рабочее время начиналось с 7 часов утра и заканчивалось в 24 часа. На работу в г.Балш были приглашены специалисты от завода ИМГБ в Бухаресте, на должности начальников цехов, люди, которых я знал, как хороших специалистов в сталеплавильном, литейном и кузнечном деле. Должность технического директора завода обязывала меня разбираться во всех вопросах и нуждах не только в горячих и механических цехах, но и вести оперативные заседания, работать с разными коллективами предприятия, вплоть до решения вопросов благосостояния рабочих и их семей.

      Через некоторое время мне сообщили, что в Бухарестском институте ICSITPSC имеется информация ещё об одном варианте печей для выдержки жидкой стали, но американского производства. Я встретился с главным инженером проектного института, который подтвердил мне, что действительно существует информация о том, что в США используются печи для выдержки жидкого металла. Однако печи эти не индукционные, такие как производит фирма «ВВС» в Швейцарии, а печи с электродами графитового сопротивления, и что работа с такими печами показывает хорошие результаты. После обсуждения этой информации с директором завода, мы написали письмо в Министерство тяжёлого машиностроения, с просьбой рассмотреть и вариант закупки печей для выдержки жидкого металла из США, как вариант, поскольку печи фирмы «ВВС» ещё не были закуплены. По распоряжению министра я был откомандирован в США для решения этого вопроса.

                *****

      В аэропорту Кеннеди города Нью-Йорк, меня встретил экономический представитель нашего посольства в США, с которым мы обсудили программу действий. Из Нью-Йорка мы поехали в Чикаго, а оттуда в город Питсбург, штат Пенсильвания, где и находилось интересующее меня предприятие. Я увидел печь в работе, интересовался её характеристиками. Печь этого типа производилась в США, в городе Нью-Джерси, куда мы и отправились на несколько часов. После полученных данных о специфике работы этой печи, я пришёл к выводу, что такая печь, как по цене, так и по её эксплуатационным качествам не вписывается в условия работы литейного цеха в г.Балш. Кроме того, поставщик печей, требовал, чтобы мы внесли обязательное условие в контракт на закупку электродов графитовых сопротивлений, произведённых в США. В Румынии такие электроды не производились.

      Эта печь внешне была похожа на обычную дуговую печь, но вместо вертикальных электродов над ванной с жидким металлом, применялось горизонтальное графитовое сопротивление, которое при нагревании передавало тепло в жидкую сталь. Соглашение, по вышеназванным причинам, не было подписано, и в тот же день я вылетел в Нью-Йорк
В Нью-Йорке, конечно же, я не мог не посетить легендарную «Статую Свободы». Впечатление от увиденного было потрясающее, особенно тогда, когда я поднялся на самый верх статуи и увидел панораму города Нью-Йорк и воды Атлантики. Из Нью-Йорка я должен был вылететь в Бухарест, что я и сделал, купив билет на самолёт. Однако самолёт приземлился в Монреаль, Канада, для дозаправки. В течение часа мы были в зале ожидания, и я очень сожалел, что не смог выйти из аэропорта, чтобы хоть немного прогуляться по городу, в котором я оказался совершенно случайно. Перелёт над Атлантикой оказался длинным и утомительным.

                *****

      После возвращения в Бухарест я доложил о результатах своей командировки министру. Встретился с руководством проектного института и после детального рассмотрения всех возможных вариантов мы пришли к согласию, что печи швейцарской фирмы «Броун Бовери Компани» для выдержки жидкого металла, были самыми приемлемыми для нужд нашего литейного цеха. Министерство приняло этот вариант.
      Благодаря исследовательской работе ещё на заводе ИМГБ в Бухаресте, и после получения на практике экспериментальных цилиндрических слитков в количестве 165 штук, отправленных ранее на завод FOBB г.Балш, у меня были все данные, чтобы немедленно приступить к завершению монтажных работ электропечей ДСП-50, и начать выплавку цилиндрических слитков. Тем не менее, для разливки таких слитков, которые далее шли на линию ковки цельнокатаных колёс, мне было необходимо дополнительно изучить и выработать нужные размеры изложниц и прибыльных надставок. После доработки нужного типа изложниц, чертежи были переданы в производство для изготовления изложниц, надставок, центровых, а также поддонов. Закупались все необходимые огнеупорные и смазочные материалы для сифонной разливки цилиндрических слитков в изложницы. Изложницы, как и прежде, изготавливались в Бухаресте на заводе «Вулкан».

      Для запуска в работу всех горячих цехов завода, весь коллектив предприятия работал почти нон-стоп. Однако министерство требовало незамедлительно завершить все монтажные работы и приступить к выполнению основных изделий завода. Нам стало известно, что давление на министерство оказывает президент Румынии Николае Чаушеску. К нам на завод зачастили разного рода комиссии по наблюдению за ходом работ.
      Несмотря на усиленный режим завершающих работ по запуску новых цехов, завод продолжал выпускать двуосные тележки для товарных вагонов, но пока ещё из слитков ромашковой формы, получаемых из Решицы. Эти тележки были предназначены на экспорт в СССР, Украину на вагоностроительные заводы республики, поэтому колёса выполнялись в соответствии с маркой стали, принятой советским ГОСТом. На заводе присутствовал постоянный представитель заказчика из города Кременчуг, Украина, который принимал двуосные тележки по качеству и занимался их экспортом в Украину. У меня с г-ном Осадчуком, сложились не только хорошие производственные отношения, в основном из-за знания русского языка, но продолжались дружеские встречи и во внерабочее время.

      Запуск первой сталеплавильной печи ДСП-50 состоялся в июне 1974 года, что превратилось в торжественное мероприятие. На стадион города приземлился вертолёт с президентом Никулае Чаушеску, его супругой и премьер-министром Манеа Манэску. Из Бухареста на автомобилях прибыла правительственная делегация всех министерств и ведомств, задействованных и участвовавших в строительстве завода в г.Балш. Мне было поручено показать в виде графиков производственные и экономические показатели завода на данный момент, а так же стадии и перспективы пуска в действие горячих цехов - электросталеплавильного и литейного. После теоретических обоснований работ, делегация направилась к сталеплавильному цеху, где первая плавка из первой смонтированной печи, была уже готова, ковш готов был принять плавку, и я дал команду на выпуск стали. К счастью (для меня!) всё прошло нормально! Возбуждённая и довольная увиденным, правительственная делегация спустилась в литейный пролёт, для наблюдения за сифонной разливкой жидкой стали в изложницы, предназначенные для цилиндрических слитков.

      Теле- и фото- корреспонденты постоянно присутствовали всюду, куда бы ни направлялась правительственная делегация. Позднее все газеты и телевидение растиражировали это событие. Правда, на то время в Румынии работало всего два телеканала, подвластные цензуре персонально Никулае Чаушеску, да и то эти каналы работали лишь несколько часов в день, в основном вечером.
Далее визит по другим цехам завода продолжался уже без моего участия, но с генеральным директором завода. По окончании визита на завод Никулае Чаушеску и его "свита", отправились на его малую родину, в село Скорничешть. Всё заводское руководство вместе с ген. Директором завода, отпраздновали это знаменательное событие в заводской столовой. В г.Балш на то время никаких ресторанов не было, кроме маленьких таверн.

                *****

      Контракт с фирмой «Броун Бовери Компани» («ВВС») был заключён на две печи для выдержки жидкого металла. Фирма «ВВС» выслала нам необходимые чертежи для закладки фундамента, был составлен график работ на поставку самих печей и огнеупорных футеровочных материалов. В сталеплавильном цехе монтажные работы остальных дуговых электропечей ДСП-50, после визита правительственной делегации, шёл в усиленном режиме. Появилась возможность перевозить жидкую сталь в литейный цех, но печи для выдержки жидкого металла, пока ещё не были установлены.
      Для разливки цилиндрических слитков были уже созданы все необходимые условия, чтобы кузнечный цех мог работать нормально и больше не использовать слитки ромашковой формы, поставляемые ранее из Решицы. Поставщик линии для цельнокатаных колёс по достоинству оценил новые слитки. На завод часто приезжал зам министра г-н Ион Иосефиде, также выпускник советского ВУЗа, закончивший институт раньше меня, но в Российской федерации. Он курировал работу нашего завода во многом, помогая заводу своевременными поставками от румынских заводов отдельными деталями, необходимыми для производства тележек, как, например, пружины шарикоподшипники для букс, рессоры и др. детали. Мы с г-ном Иосефиде часто обсуждали насущные вопросы и вспоминали наши студенческие годы, проведённые в СССР. Должен заметить, что все бывшие советские студенты, где бы мы ни работали, всегда помогали друг другу по многим производственным и карьерным вопросам, если в этом была необходимость.

      Производство расширялось, завод стал известен за пределами Румынии и не только в СССР. Стали поступать заказы из разных стран мира, поэтому мы стали делать колёса не только по ГОСТу, диаметром 950 мм, но и другие колёса другой конструкции отличной от норм ГОСТ. Колёса изготавливались таких диаметров, как: 838 мм и 743 мм экспорт в Бразилию по нормам AAR, в Югославию по нормам UIC, диаметром 950 мм в Китай и другие страны. Самым примечательным в изготовлении колёс было то, что нам ни для одного  заказа на изготовление ж/д колёс не пришлось изменять  ни диаметр слитка в 425 мм ни его высоту в 2,6 м. Цилиндрический слиток оказался универсальным для всех типов колёс. С момента экспортных поставок в г.Балш на завод прибыли приёмщики заказчиков не только из СССР, но и из Китая, Югославии, Бразилии и других стран. Они прослеживали весь процесс изготовления конечного продукта и после испытаний готовых ж/д колёс и колёсных пар давали «добро» на экспорт в страны заказчиков.

      Нашему заводу было поставлено условие, что приёмка тележек будет иметь место, только после их проверки на испытательном стенде. Такого оборудования наш завод ещё не имел. Мне пришлось обратиться за созданием проекта нужного испытательного стенда заводу FOBB, в проектный институт министерства ж/д транспорта. Институт находился в городе Арад (недалеко от венгерской границы)  и был расположен непосредственно на территории вагоностроительного завода по производству пассажирских ж/д вагонов. Наш заказ был принят. Был спроектирован и выполнен необходимый для наших нужд стенд. Должен заметить, что первым заказчиком с таким требованием выступил украинский покупатель. По условию украинского заказчика, на испытательном стенде готовая тележка должна была вращаться в обе стороны по 15 минут при скорости 120 км/час. Такие испытания позволяли проверять не только рабочую состоятельность всех деталей тележки, но и возможную утечку масел из букс. После испытаний все возможные неисправности устранялись, и каждая тележка получала дополнительный сертификат качества.

      Двухлетняя командировка моя в г.Балш подходила к концу, и я обратился к своему министру г-ну Иоан Аврам с просьбой освободить меня от должности и прекратить командировку, по семейным обстоятельствам. За эти два года я очень редко мог видеть семью, из-за очень напряжённой работы на заводе и для завода.  Однако, несмотря на всё его уважение ко мне, как он выразился, и, понимая, что мне тяжело жить без семьи столько времени, он всё-таки просит меня остаться на заводе ещё на один год, чтобы завершить все уже начатые мною, но неоконченные дела по запуску всего заводского оборудования. Он сказал к тому же, что министерство обязуется наградить меня государственной наградой за вклад в строительство……, или предоставит мне улучшенные жилищные условия в любом районе города Бухарест и любую новую квартиру в любом строящемся доме. Посоветовавшись с женой о предложении министра, она согласилась подождать ещё один год, но не за орден, а за квартиру. У нас было три комнаты в дальнем микрорайоне города. Одна из комнат была проходная. Дети были уже не маленькие и улучшение жилищных условий, было бы очень кстати.

                *****

      Предложение министра было мною принято, и я продолжал работать в г.Балш на том же заводе в той же должности технического директора. В некоторой степени меня устраивало то, что я мог на этом заводе продолжать собирать данные по изготовлению цилиндрических слитков, которые являлись темой моей кандидатской диссертации. Я не знал, где мне предложат работать после командировки в г.Балш, поэтому использовал все возможности горячих цехов, в особенности кузнечного цеха, для получения необходимых данных в моей работе.

      Швейцарские печи фирмы «ВВС» для выдержки и подогрева жидкой стали были уже получены. В литейном цехе шёл монтаж, этих печей ускоренными темпами для приёма первой плавки из сталеплавильного цеха. Наконец, первая печь для подогрева и выдержки жидкой стали была запущена в работу. Сталеплавильный цех работал в нормальном режиме. Через год, на который я остался дополнительно, все обязательства перед министерством были мною выполнены, и согласно договорённости с министром, я попросил его принять меня для обсуждения вариантов в моей дальнейшей деятельности. По правилам министерства ни один директор крупного предприятия, назначенный министром, не имел права покинуть пост руководителя самостоятельно. Такое могло произойти лишь по вердикту врачей о состоянии здоровья. Я выехал в Бухарест, где меня принял министр Ион Аврам.


                1.4. БУХАРЕСТ 1977 1982 гг.
             НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ И ПРОЕКТНЫЙ ИНСТИТУТ
                ГОРЯЧИХ ЦЕХОВ МИНИСТЕРСТВА ТЯЖЁЛОГО
                МАШИНОСТРОЕНИЯ (ICSITPSC)

      До официального перевода на работу в г.Балш по приказу министра, я работал в Бухаресте на заводе ИМГБ. К сожалению, министерство проигнорировало мнение директора завода ИМГБ на откомандирование меня на другой завод, и в другой город, пусть даже временно, что сыграло в моей карьере злую «шутку». Позже я узнал об этом и понял, что министерство в свою очередь находилось под давлением президента страны, с требованием запустить завод на его вотчине скорейшим образом. «Стрелочником» оказался Даскэлу Герман.

      Командировка в г.Балш закончилась, но я не был уволен с завода ИМГБ, поэтому после разговора с министром и после его вопроса, где бы я хотел дальше работать, я естественно сказал, что хочу вернуться на работу в ИМГБ. Но обида директора завода на министра за то, что его мнение было проигнорировано, не исчезла, и он сказал мне, что после такой должности, какую я занимал в г.Балш, у него нет для меня достойного рабочего места. Так я оказался безработным! Министр Ион Аврам узнал о случившемся, но не стал входить в полемику с директором ИМГБ. Он предложил мне пойти на встречу, о которой министр предварительно договорился, и переговорить с директором исследовательского института ICSITPSC о возможности быть принятым на работу в этот институт. На то время генеральным директором этого института был Мирчеа Попович, ранее работавший техническим директором ИМГБ. Мне и раньше приходилось тесно работать с этим институтом, поэтому я хорошо знал основной инженерный состав института.

      В Румынии во всех проектных и исследовательских институтах была особая система занимаемых должностей по рангам. Было три степени главных инженеров - 1-ой, 2-ой и 3-тьей, но инженеров 1-ой степени, по штатному расписанию, в институте могло быть не более 4% от общего числа инженеров в таком институте. После разговора с директором института, он согласился меня принять на должность главного инженера 1-ой степени, но с условием, что министр подпишет моё заявление на работу в ICSITPSC c пометкой - «принять на вакантную должность главного инженера 1-ой степени». Обычно, если освобождалось место главного инженера 1-ой степени, то это место занимал уже работающий в институте главный инженер 2-ой степени, после дополнительного тестирования руководством института. «Чужие» могли занять этот пост лишь по распоряжению министра. Министр Ион Аврам подписал моё заявление, и я был принят на работу в институт на должность главного инженера 1-ой степени, 01.01.1977 года. Зарплата по тарифной сетке главного инженера 1-ой степени, была высокой, чуть ниже, чем зарплата директора института.

      Мне было поручено заниматься вопросами проектирования и технического содействия для всех горячих цехов завода ИМГБ, развитием производства этого завода, внедрением новых технологий на нём, а также участвовать в разрешении инвестиционных вопросов, согласовывая все задачи с руководством завода и с Главком.

      Кроме завода ИМГБ мне было поручено решать вопросы металлургического завода имени «23 Августа» с задачами сходными для завода ИМГБ. Раньше этот завод носил имя «Malaxa» и был переименован в связи с тем, что день 23 августа был объявлен  всенародным праздником, как день освобождения Румынии Красной армией.
Никулае Чаушеску сделал завод «23 Августа» эмблемой национального экономического процветания и щедро его финансировал. В изобилии приобретались самые лучшие материалы и технологии. Количество сотрудников было достигнуто в 20000 человек, если принять во внимание тех, кто работал на механическом заводе IFMGS, где производились танки.

      Завод «23 Августа» имело развитое литейное производство. На заводе было освоено литьё для броневых башен для танка Т-34, а также сталь для противоосколочной брони. Вскоре мне вменили в обязанность заняться ещё четырьмя металлургическими заводами, которые находились в разных городах страны.

      Событие, произошедшее 4 марта 1977 года, едва не изменило всю нашу жизнь. Вечером этого дня мы с женой сидели у телевизора, а дети наши уже пошли спать, когда вдруг исчезла «картинка» с экрана и сразу же в следующую минуту мы почувствовали, что мебель под нами куда-то движется. Я сразу ничего не понял, а жена вскрикнула: «Это землетрясение!». Часы показывали 21 час 19 мин. Нас бросало от стены к стене. Глухой, будто потусторонний гул, доносившийся с улицы, треск панельных перекрытий не давали возможности сосредоточиться на вопросе «что делать?». Землетрясение длилось минуты три, после чего мы с детьми выбежали из дома. На улице было много народа. Одетые кое-как впопыхах люди, боялись снова подняться в свои квартиры, потому что пронёсся слух, что подземные толчки могут повториться. Примерно в полутора километрах от нашего дома находился завод ИМГБ, его трубы были хорошо видны от места, где мы были. Я посмотрел в сторону завода, даже опасаясь думать, что могло бы произойти с заводом от землетрясения. Но в стороне завода всё было, как обычно, никакого опасного зарева я не увидел.
На второй день я пошёл на работу в свой институт и увидел в городе ужасную картину последствий ночного землетрясения. Узнал, что подземные толчки были в 7,5 баллов по шкале Рихтера. Завод ИМГБ не пострадал, но через некоторое время мы узнали, что в Бухаресте погибло примерно около 15 000 человек, лишились жилья и были ранены свыше 10 000 человек и не только в Бухаресте.

      Вскоре после землетрясения меня пригласил министр Ион Аврам и сказал, что ему позвонил, глава областной администрации области Олт, он же первый секретарь ком парии области и напомнил министру, что мне обещали квартиру после окончания моей командировки в г.Балш.
      Мне предложили пойти в горсовет Бухареста и выбрать те жилищные условия, которые меня устраивали. По нашему желанию нам предоставили 4-х комнатную квартиру в центре города, в почти уже готовом новом здании, недалеко от главного вокзала города «Гара де Норд». Здание почти не пострадало после землетрясения, но, всё же, оно было дополнительно укреплено необходимыми элементами. В конце ноября 1978 года мы переехали в новую квартиру.

      Однако жизнь продолжалась и работу никто не отменял. После землетрясения работы больше всего прибавилось строителям. Произошли изменения в руководстве ICSITPSC. Генеральным директором нашего института был назначен, Моисе Тудосе, мой коллега по ДМетИ, СССР и выпускник института в 1957 года, так же, как и я, ранее работавший в райкоме ком партии, территориально относящейся к заводу «23 Августа».
Приводя в действие планы по развитию промышленности в Румынии, тогдашнее руководство выдвинуло лозунг - «Румыния должна производить одну тонну стали на душу населения, в год!». «Румыния должна была стать полностью энергонезависимым государством!» Несмотря на огромные финансовые затраты, решено было развивать производство электроэнергии в атомных электростанциях. С этой целью был издано постановление на строительство атомной электростанции в городе Чернавода, что на юго-востоке Румынии. Атомная электростанция должна была иметь два энергоблока, оснащённые паровыми турбинами в 700МВт.

      Программа развития промышленности Румынии, не учитывала жизненный уровень населения, которое стало жить значительно хуже и не потому, в основном, что у людей не было денег, а прежде всего потому, что за заработанные деньги, начиная с 1977 года до 1989 года, почти нечего было купить. Мебель, одежда, обувь, даже мясо, сыры и колбасы - всё шло на экспорт, чтобы на полученные валютные средства закупать новые технологии и оборудование. Была введена карточная система с минимальной продуктовой «корзиной» на одну семью. Народ пока ещё тихо роптал.

      К лозунгу, «Румыния должна стать полностью энергонезависимым государством», все отнеслись очень серьёзно. Металлургический завод ИМГБ уже производил детали для турбин в 300МВт. У завода имелось оборудование для механической обработки, монтажа паровых турбин, а так же возможность для их испытаний, что стало технической базой для производства новых турбин. Для выполнения этих задач на заводе были рабочие, мастера и инженерно-технический персонал, все они считались специалистами высокой квалификации.

      Появилась необходимость в поиске фирм, которые имели опыт в производстве крупных паровых турбин в 700МВт для АЭС. Нашим институтом были предложены и приглашены на переговоры в Бухарест на завод ИМГБ фирма из Италии, немецкая фирма «Demag», японские фирмы «Kobe Steel», «Japan Steel Works» и другие. Вести переговоры от имени ICSITPSC с этими фирмами было поручено мне, как главному инженеру проекта, вместе со специалистами от завода ИМГБ. Переговоры были очень сложными и длительными. В итоге мы остановились на двух японских фирмах, из которых мы выбрали лучшую, касательно наших требований. Эта была фирма «Japan Steel Works», которая по опыту длительности производства паровых турбин превосходила остальные фирмы. Фирма предоставляла не только гарантии, но и обучение румынских специалистов в Японии. После переговоров контракт с этой фирмой был подписан.

      Для внедрения технологий фирмы «Japan Steel Works» в металлургическом секторе на заводе ИМГБ, необходимы были следующие условия:
- модернизация электропечей ДСП-50 за счёт её реконструкции для обеспечения объёма плавки до 75 тонн жидкого металла и при увеличении мощности трансформаторов;
- обеспечение нового оборудования для вакуумной разливки стали для слитков до 400 тонн, с последующей ковкой в новом кузнечном цеху, слитки, необходимые для производства поковок альтернатора паровой турбины и для роторов.
      Для получения такого крупнейшего слитка было необходимо выплавлять шесть плавок весом в 75 тонн, которые отливались по две плавки в изложницу до достижения нужного количества жидкой стали, чтобы получить слиток в 400 тонн. Однако процесс получения такого слитка после выплавки  жидкой стали, японская фирма не раскрывала до окончательного подписания контракта с этой фирмой. Реконструкция печей ДСП-50 производилась по чертежам японской фирмы, которые мы получили также только после подписания контракта.
      Существующий кузнечный цех с прессом в 7000 тон, не мог быть использован для ковки слитка в 400 тонн, поэтому был построен новый кузнечный цех с прессом в 12000 тонн, где находились и печи для нагрева, термической обработки поковок и т.д.

      После подписания всех необходимых контрактов с японской фирмой «Japan Steel Works», меня неожиданно вызывает министр Нику Константин, бывший директор завода ИМГБ, тот самый вопреки мнению которого меня временно перевели в г.Балш на завод FOBB. Предыдущий министр Иоан Аврам, бывший студент советского ВУЗа, был направлен на работу в торговое представительство Румынии, в Москве. На этот раз министр принял меня очень тепло, расхвалил мои успехи на заводе в г.Балш, но зная его крутой нрав, я не обольщался насчёт его комплиментов, высказываемых в мой адрес. И я не ошибся. После «прелюдии» он сообщил мне, что в городе Клуж-Напока строится новый металлургический завод государственного значения и этому заводу требуется специалист в области металлургии. Он сказал, что верит, что я смогу предпринять все необходимые меры и выполнить все условия для завершения строительства горячих цехов и запуск их в работу. Он предложил мне принять должность директора металлургических фабрик при комбинате тяжёлого машиностроения, но при условии, что я не буду «чемоданным» директором, как это было в г.Балш, а перееду в Клуж вместе со своей семьёй.
      Министр добавил, что ознакомился с моей биографией и знает, что я учился и жил в Клуже до поездки на учёбу в СССР, что там живут мои родители, что я работал на заводе «Индустрия Сырмей», а значит, мне хорошо знакома Трансильвания, и что, наконец, он знает и о том, что в Клуже родились мои сыновья. Он стал мне доказывать, что Клуж это культурнейший центр Румынии, что-то о природе Трансильвании и всякое разное, о чём я знал лучше его. Кроме того министр обещал, что жилищные условия семьи могут быть намного лучше, чем в Бухаресте. Я попросил время подумать.
      Проблема была в том, что переезд из Бухареста в Клуж нарушала все планы уже сложившейся жизни семьи, в городе, где мы прожили 18 лет. Старший сын был на предпоследнем курсе Университета, младшему оставалось ещё два года до окончания лицея, работа жену в проектном институте «Проект Букурешть» вполне устраивала во всех отношениях. Неизвестно, что бы семья приобрела в Клуже, а вот теряли мы, в моральном отношении, выехав из Бухареста, многое. Поэтому, посоветовавшись, мы на семейном совете приняли решение, что я всё-таки пока поеду один, пока дети закончат учебный год, а дальше - будет видно!

      В город Клуж я поехал без семьи, чтобы разведать и понять не только условия работы, но и возможности для моей семьи. Прежде чем говорить о моей работе в Клуже, я хотел бы немного рассказать об этой неоднозначной в политическом аспекте территории, называемой Трансильванией, где основным населением были венгры до 1945 года. В настоящее время, после переписи населения в 2002 году в Венгерской Автономной области проживают около 20% венгров.
      Отношение Никулае Чаушеску к венгерскому населению в Трансильвании было не однозначно. Именно поэтому он развивал тяжёлую промышленность в этой части Румынии, а работать на новых или развивающихся предприятиях Трансильвании, приезжали, в основном румыны из южных областей страны. Однако никогда никаких репрессий со стороны государства к национальным меньшинствам в Румынии не применялось.
      Например, Генеральный директор Клужского комбината был по национальности венгр. Единственным условием для продвижения по карьерной лестнице было членство в ком партии Румынии. Был издан указ, что руководителями должны считаться абсолютно все, начиная от должности бригадира до министра, что вменяло в обязанность руководителю обязательно быть членом ком партии.

(Немного о регионе Трансильвания, в переводе «Залесье»)

      Венгерская Автономная область (рум. Regiunea Autonom; Maghiar;.).
Под названием, Муреш-Венгерская Автономная область, она была признана и просуществовала с 1952 до 1968, как венгерская национальная область на территории Румынии. Эта область являлась автономией венгерского меньшинства (секуи) в северной Трансильвании, со столицей автономии в городе Тыргу-Муреш, и с венгерским населением свыше 800 000 человек. После 1960 года численность венгров снизилась,
В 1968 г область была упразднена в процессе административно-территориальной реформы, отменившей название «область», и вернувшей традиционное деление Румынии на уезды (жудецы). При этом была «тихо» ликвидирована и автономия венгров. Территория Венгерской Автономной области вошла преимущественно в состав жудецов Муреш, Харгита, Ковасна.

      В настоящее время на территориях бывшей Венгерской Автономной области, продолжают проживать компактно венгры в двух из трёх жудецов, где они составляют большинство населения. По румынским законам о меньшинствах во всех административных единицах, где венгры составляют минимум 20% населения, венгерский язык является официальным на местном уровне.


                1.5. КЛУЖ-НАПОКА 1982-1989гг.
                КОМБИНАТ ТЯЖЁЛОГО МАШИНОСТРОЕНИЯ (CUG)

      На завод CUG,  в Клуж Напока я прибыл 25 января 1982 года и тогда же был принят на работу. Генеральный директор комбината собрал общее совещание, где присутствовали главный инженер металлургического завода начальники цехов, главный механик и главный энергетик, инженеры, мастера и представители разных отделов комбината и представил меня как вновь прибывшего из Бухареста инженера металлурга на должность директора металлургических фабрик. На совещании я увидел знакомых мне специалистов, с которыми я работал ещё в 50-60 годы в Кымпия-Турзий.
      После совещания  я пошёл с главным инженером завода осмотреть хозяйство, которое я должен был принять. Мы осмотрели цеха, и вот, что я увидел:
 дуговые печи ДСП-50 в электросталеплавильном цехе были в стадии монтажа;
- установка для дегазации стали рециркуляционным способом «RH» также находилась в стадии монтажа;
- в кузнечном цехе, находящимся в 80 м от сталеплавильного цеха монтировался пресс с гидравлической централью, печи для нагрева и термической обработки, куда должны были поступать горячие слитки на специально оборудованных ж/д вагонах;
- сталелитейный цех, в который должна будет поставляться жидкая сталь в ковше для крупных отливок на трансфекаре, находился в запущенной стадии монтажа. Здесь работала только 1,5 тонная  дуговая печь для мелкого литья;
- чугунно-литейный цех, где работали индукционные печи; модельный цех, цехи холодной и горячей штамповки, находились уже в действии.
Помимо металлургических фабрик на комбинате были: фабрика по производству тяжёлого оборудования, фабрика по производству термического оборудования, производившая котлы разной ёмкости и разного типа, которые поставлялись на внутренний рынок, а так же на экспорт в СССР. Комбинат имел свой собственный кислородный цех.
Бухарест «давил» на меня постоянным напоминанием о скорейшем запуске горячих цехов.
      Работать приходилось по 18-20 часов в сутки. Из-за большого объёма работ я договорился со своим главным инженером металлургических фабрик, по специальности литейщик, что он интенсивно займётся литейными цехами, и прежде всего сталелитейным цехом, в котором шли ещё строительные работы. Я же взял на себя ответственность за запуск в работу сталеплавильного и кузнечного цехов. Во многом мне помогал мой предыдущий опыт работы, накопленный в течение почти 30-ти лет на других заводах и в исследовательском институте.

      Осенью этого же 1982 года приехала моя супруга с младшим сыном в Клуж. Министр Нику Константин, как и обещал, позаботиться о жилищных условиях для нашей семьи. Нам предоставили право выбора, и мы выбрали коттедж в центре города, где второй этаж этого дома был свободен. Квартира была большая (130 кв. м), однако требовала серьёзного капитального ремонта. Дом был добротный, но построен в начале 20-го века. Всю заботу о переустройстве дома взяла на себя моя супруга, она строитель по специальности - ей и карты в руки!  В конце декабря этого же года мы переехали из временной квартиры в наш новый дом.

      Старший сын остался в Бухаресте, но перед нашим отъездом в Клуж поспешил жениться. Младший сын продолжал учиться в Клуже. Супругу приняли на работу в проектный строительный институт, и нам казалось, что жизнь наладилась. Действительно всё шло хорошо до 1986 года, но это совсем другая история. А пока что я работал на металлургических фабриках комбината и домой приходил только поздно вечером.

      В электросталеплавильном цехе подходил к концу монтаж первой печи ДСП-50. К сожалению, комбинат не имел специалиста металлурга, работавшего с такими печами, поэтому все технологические инструкции по выплавке и разливки стали в электропечах составлялись только мною, за которые я нёс прямую ответственность. К счастью у нас был слаженный и профессиональный коллектив, даже если они ранее и не работали с такими печами, инженеры и мастера быстро всё «схватывали» и профессионально выполняли все требования по необходимой технологической документации. Пресс в 6000 тон был смонтирован в кузнечном цехе и был готов к началу проведения пробных ковок.

      Сталеплавилный цех был готов к работе, но цеху не хватало инженеров сталеплавильщиков. С этой целью я поехал в Кымпия-Турзий, на завод «Индустрия Сырмей», где я раньше работал, познакомился с молодым и перспективным инженером сталеплавильщиком и предложил ему переехать в Клуж на должность начальника сталеплавильного цеха. На работу в новые горячие цеха я пригласил и других специалистов от мастеров до рабочих, работавших ранее на заводе «Индустрия Сырмей».
      Из Бухареста на «официальный» выпуск первой плавки  снова приехала правительственная комиссия во главе с Никулае Чаушеску. История повторилась! Металлургические фабрики при комбинате CUG в городе Клуж, начали свою деятельность по выполнению заказов, которые стали поступать от разных предприятий Румынии и от других заводов и фирм из-за рубежа.

      Звонок из Бухареста от руководителя моей диссертации профессора г-на Иосиф Трипша подстегнул меня серьёзно отнестись к дальнейшей работе над диссертацией. Он сказал, что понимает мою занятость с запуском новых цехов, но предупредил меня, что было бы жаль не закончить работу на тему цилиндрических слитков, которые практически уже заняли свою производственную нишу в стране.
      Мне повезло! На завод поступил заказ на поставку цилиндрических слитков от Металлургического завода по производству химического оборудования (IUCF), находящийся в городе Рымникул Вылчеа. Заводу нужны были цилиндрические слитки диаметрами: 270, 350, 500 и 700 мм. В г.Балш разливались слитки диаметром в 425 мм, и две изложница для этих слитков я привёз на завод в Клуж, но изложниц необходимых заказчику у меня не было. После командировки в Рымникул Вылчеа, на основании данных полученных от заказчика, наши специалисты приступили к созданию нового типа изложниц для получения цилиндрических слитков нужных заказчику. Для этих целей  министерство выделило дополнительное финансирование.

      Был заключён договор с Научно исследовательским институтом чёрной металлургии по проведению исследовательских работ, а именно, по изучению процесса кристаллизации цилиндрического слитка при перемещении фронта кристаллизации в различные моменты от начала разливки жидкой стали до её окончания, с использованием радиоактивного изотопа 32p. Поскольку две изложницы для слитков диаметром в 425 мм уже находились на заводе, то именно они и использовались для получения цилиндрических слитков, чтобы проводить необходимые исследовательские работы. Эти два слитка впоследствии распиливались по высоте, и после получения авторадиографии изучалась вариация затвердевания корки слитка во время разливки, у которого отношение высоты к диаметру была равно пяти.
      Это исследование позволило создать математическую модель гладких цилиндрических слитков диаметром в 425мм, а также других диаметров, что доказало целесообразность внедрения таких слитков в металлургическую промышленность Румынии. В данном конкретном случае эти исследования проводились в основном для того, чтобы я смог завершить работу над своей диссертацией, хотя, в дальнейшем, полученные данные от всех проведённых испытаний, были использованы в конкретном производстве для гладких цилиндрических слитков.

                У Фортуны свои законы

      К началу 1986 года все производственные задачи, поставленные передо мной министерством, были, по большому счёту, выполнены. Все цехи работали на полную мощность, стали поступать заказы не только от румынских  производств, но и из-за рубежа. Мой рабочий день стал 8-ми часовым, поэтому у меня появилось время серьёзно заняться работой по завершению работы над моей диссертацией.
Этот год, к сожалению, стал переломным годом к худшему для всей нашей семьи. Так случилось, что будто катастрофа на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 года, положила отсчёт всем остальным негативным событиям, которые произошли в нашей семье. Румынская пресса сообщила о катастрофе на АЭС только в первые числа месяца май, всколыхнув паническое настроение в обществе. Все радиостанции и телепередачи, вся пресса Румынии объявляли об опасности радиационного облака, которое уже пришло на северную часть Румынии, а значит облако «накрыло» и город Клуж, говорили о том, что все водные потоки, идущие с севера страны, несут в себе радиоактивную смерть и т.д.
      Второго мая, в канун Пасхи, у супруги случился сердечный приступ, и она впала в коматозное состояние. С большим трудом врачи спасли её жизнь. Терпеливая и спокойная внешне, она не смогла перенести этой страшной вести, опасаясь, прежде всего за наши с сыном жизни. Пока мы «рылись» в книгах нашей библиотеки, чтобы понять «что такое атомный взрыв» для нас, супруга пошла в ванную комнату, чтобы первой испытать на себе «заражённые воды» Румынии, а оттуда её увезли на скорой помощи.
      Летом этого же года старший сын сообщил, что он разводиться со своей женой, и что он настолько оскорблён, что вообще больше не хочет оставаться ни в Бухаресте, ни даже в Румынии, а хочет уехать навсегда в СССР. Это стало для нас ещё одним печальным сюрпризом. Уезжать из Румынии мы никуда не собирались. Напротив, мы надеялись, что родители моей жены приедут к нам из Украины, именно поэтому мы выбрали такую большую квартиру. Супруга моя, единственная дочь своих родителей. Но сюрпризы продолжались. Летом этого же года мы получили письмо от родителей жены, что её отца парализовало, и он к тому же потерял зрение в результате случавшейся эмболии. Переезд родителей в Румынию отменялся из-за болезни отца.

      Летом 1987 года я поехал в Бухарест, чтобы защитить свою диссертацию. Защита прошла успешно, на отлично, и мне присвоили звание «Доктор инженер в металлургии». Должен пояснить, что в украинской или русской терминологии это звание равнозначно понятию «кандидат технических наук», тогда как ранг выше «кандидата» носит название «доктор технических наук» так же как и в Украине, без приставки «инженер». Хотя наш отъезд из Румынии в (тогда ещё страну, называемую СССР) был почти решён, я не мог не закончить аспирантуру.

      По законам Румынии, директоров предприятий назначает министерство, поэтому я не мог просто самостоятельно уйти с должности директора. Для этого нужны  были веские причины, например по болезни, но на основании медицинского заключения. Договорившись со своим другом доктором, меня госпитализировали, и я получил необходимую справку. По моей просьбе и на основании медицинского заключения, меня перевели на должность главного металлурга комбината, с сохранением зарплаты.

      Но и здесь оказалось всё не так просто. После подачи документов в румынский ОВИР на переезд в Украину, город Днепропетровск, нам сообщили, что мы не имеем права, как иностранцы жить в Днепропетровске, потому что это режимный город и въезд иностранцам, тем более на постоянное жительство запрещён. «Поехать может только Ваша жена, как советская гражданка, и то только по приглашению родителей» - объяснили мне в полиции. Только в январе 1988 года въезд иностранцев в Днепропетровск был разрешён. Осенью этого же года старший сын и моя супруга уехали к её родителям в Украину.Я же продолжал работать на заводе.
      
      В СССР началась «перестройка» по-горбачёвски. Пала «Берлинская стена», в Румынии ропот людской становился всё громче. Товары народного потребления почти исчезли с полок магазинов, началось веерное отключение электричества с вечера до утра, газовое отопление подорожало в несколько раз, даже наша семья состоятельная финансово, должна была ограничить отопление дома терракотовыми печами, которыми прогревалась квартира.

      Наш старший сын и моя жена поехали в Украину по приглашению, поскольку право выезда на постоянное жительство из Румынии ещё не было получено. Оставив сына у родителей, жена вернулась в Клуж, чтобы получить официальное разрешение на выезд из Румынии для себя и для меня. В ноябре 1987 года наш младший сын женился. Может быть, он уехал бы с нами, но его жена не захотела уезжать из Румынии в Союз.
      Весь 1989 год мы готовились к выезду из Румынии. Народные волнения усиливались. Но паспорта наши были уже готовы и мы сами отрезали себе все пути к отступлению. «Машина времени» была запущена! В конце декабря 1989 года в Румынии вспыхнула неуправляемая кровавая революция. Описывать эти события я не стану. Скажу только, что всё завершилось 29 декабря 1989 года после расстрела Никулае Чаушеску и его жены. Жестокость это или нет, пусть рассудит история.

      Мы с женой, вынужденные обстоятельствами самосохранения, решили выехать через разные границы Румынии. Очень неудачное время для мирного путешествия! Я выехал через северную границу, а жена через южную. Это было необходимо ещё и потому, что таможенные органы ограничивали провоз багажа только для одной семьи, а не на одного человека, даже если в семье было пять человек. Мы потеряли с переездом почти всё нажитое за многие годы имущество. Однако больше всего мне жаль, что из почти двух тысяч книг нашей домашней библиотеки, состоящей не только из беллетристики, но и из технической литературы по моей специальности и книг жены, мы смогли спасти лишь четвёртую часть этих книг.

      Границу я переехал 31 декабря в запломбированном вагоне, где из пассажиров вагона находился лишь я один. Однако прежде, чем перейти к моему приезду в Украину город Днепропетровск, я хотел бы перейти к своей последней задаче, это дать сведения о тех румынских коллегах, с которыми я учился в Советском Союзе. Рассказать о том, что мне стало известно об их профессиональной деятельности. К сожалению, я не имею сведений обо всех бывших студентах ДМетИ, которые окончили этот институт, поэтому пишу только о тех, с кем мне приходилось встречаться лично или работать. Хочу добавить, что после 1952 года в наш институт ДМетИ румынские студенты больше на учёбу не приезжали.

        ПЕРЕЧЕНЬ БЫВШИХ СТУДЕНТОВ ЗАКОНЧИВШИХ ИНСТИТУТ ДМетИ (1957 год)
                МЕТАЛЛУРГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
                Город Днепропетровск, Украина

      После окончания института и после возвращения в Румынию мои коллеги, из ниже предложенного списка, начали работать на предприятиях или в организациях Румынии. Однако это неполный список румынской молодёжи, приехавшей на учёбу в Советский Союз. Часть из них были отправлены в Румынию обратно, с третьего курса за неуспеваемость, но отчислены не были, поэтому они смогли продолжать учиться дальше в ВУЗах Румынии.

1. БАРАШ ВИРДЖИЛ - (1952 - 1957), специальность МТ. После возвращения в Румынию его распределили работать на тракторный завод в городе Брашов, на должность технолога. Ещё до окончания института Вирджил женился на своей коллеге по институту, днепропетровчанке, и вместе с ней вернулся в Румынию. Позднее, Вирджил перешёл на работу в Политехнический институт, на кафедру термической обработки металла.

2. БАРТА ФРАНЧИСК (1950 - 1955), специальность МТ, Сведений нет.

3. ГАБОР ГЕОРГЕ (1950 - 1955), специальность МЗ. Сведений нет.

4. ГЕРАСИМ ИОН - (1952 - 1957), специальность ЭП. Был распределён в город Бая Маре, на обогатительный комбинат по переработке руд цветных металлов. После нескольких лет работы он был переведён на должность директора комбината по экономике.
5. ГЕНГЕШИ ЕУДЖЕН (1950 - 1955), специальность МЗ. Сведений нет.

6. ГОГОАШЕ ИОАН (1950 - 1955), специальность МЗ. Сведений нет

7. ДАН КОНСТАНТИН - (1950 - 1955), специальность МЧ. Был распределен на крупнейший, на то время металлургический комбинат, в город Хунедоара.

8. ДАСКЭЛУ ГЕРМАН - (1952 - 1957), специальность МЧ. Автор вышеизложенного текста.

9. ДРАГАН ЕРЕМИЯ (1952 - 1957), специальность МЗ. Был распределён  на металлургический комбинат, г. Хунедоара, впоследствии переведён на должность главного механика комбината.

10. ДРУДЖЯНУ ВАСИЛЕ (1950 - 1955), специальность ОМД. Работал в проектном институте прокатного оборудования.

11. ЗИЛАХИ ФРАНЧИСК (1950 - 1955), специальность МЗ. Сведений нет.

12. ИОНИКЭ АЛЕКСАНДРУ (1950 - 1955), специальность ЭП. Работал по специальности, но мне неизвестно, где именно.

13. КЕЛУ ВИКТОР (1951 - 1956), специальность МТ. Работал в министерстве машиностроительной промышленности, где занимал должность технического директора, позднее занялся бизнесом на частном мебельном предприятии. Румынские власти никогда не препятствовали, имеющемуся в стране, мелкому частному бизнесу.

14. КЫРЛАН ВИРДЖИЛ (1950 - 1955).специальность МЗ. Сведений нет.

15. НЭСТЭСЕСКУ КОНСТАНТИН (1952 - 1957), специальность МЗ. После окончания ДМетИ был принят на работу в Бухаресте.

16. РУС АЛЕКСАНДРУ (1952 - 1957), специальность МЗ. После окончания института был направлен на работу в город Оцелул Рошу на металлургический комбинат с одноимённым названием города - «Оцелул Рошу». ( Отступление. - Однажды меня вместе с женой Александру пригласил в гости в свой новый двухэтажный дом. Его гордостью была собственная винотека. Удивила и развеселила выставка румынских вин на каждой ступеньке винтовой лестницы, ведущей на второй этаж особняка. Вина были великолепны на вкус!).

17. САВУ ВАСИЛЕ (1950 - 1955), специальность МЗ. Работал в городе Роман на трубопрокатном заводе в должности Генерального директора завода. Завод выпускал бесшовные трубы для нефтяных скважин. До недавнего времени завод сотрудничал с предприятиями Днепропетровска, Украина, импортируя в Румынию круглые заготовки для прокатки труб.

18. СЕКЕЛИ ДОМОКОШ (1950 - 1955), специальность МЗ. Сведений нет.

19. ТРОТУШ КОНСТАНТИН (1950 - 1955), специальность МЧ. После окончания ДМетИ, был распределён на Металлургический комбинат в город Хунедоара. Поднялся в должности до Генерального директора этого комбината, после чего, оставаясь работать на этом же заводе, был возведён в ранг зам министра в Министерстве чёрной металлургии, отвечающего непосредственно именно за этот комбинат.

20. ТРОТУШ МАРИЯ (девичья фамилия - ФЛОРЕСКУ), выпуск  - 1952-1957гг, специальность МЧ, моя коллега по группе. Работала на комбинате в Хунедоаре, где работал и её муж, впоследствии стала директором системы школ ПТУ при комбинате.

21. ТУДОСЕ МОИСЕ (1952 - 1957), специальность МЧ.  Работал технологом в Бухаресте на заводе «23 Август». Продвигался в основном по партийной линии. Работал экономическим секретарём в Райкоме ком партии, после чего был направлен на работу в качестве Генерального директора в Научно-исследовательский проектный институт министерства тяжёлого машиностроения.

22. УНГУР АЛЕКСАНДРУ (1950 - 1955), специальность МЛ.  Начал свою профессиональную деятельность в Бухаресте на заводе «23 Август». Через несколько лет работы на заводе он был переведён в Министерство иностранных дел, и откомандирован в США, город Вашингтон, на работу в румынское Торговое представительство.

23. ФЛОРЕА ТРАЯН (1951 - 1956), специальность МЗ. Сведений нет.

24. ХЫНДОРЯНУ ГЕОРГЕ (1952 - 1957), специальность ЭП. После окончания ДМетИ поехал на работу в город Сибиу, откуда был родом. Был принят на завод «Индепенденца» на должность экономиста. По прошествии некоторого времени он был назначен главным бухгалтером этого же завода. Хотелось бы добавить, что Жора Хындоряну был ответственным и добрым человеком. Родом из очень бедной семьи он поставил перед собой цель построить большой дом для всех членов своей многочисленной семьи, проживающей в Сибиу. Этому своему замыслу он отдавал все силы, но, к сожалению, его мечта при его жизни не осуществилась. Он умер, не закончив строительство своего дома, куда он однажды пригласил меня в гости.

25 ШЕРБАН АДРИАН (1950 - 1955), специальность МЗ.  После окончания ДМетИ он начал работать на новостроящемся заводе сварных труб в городе Бухарест. Впоследствии он стал директором этого завода, о чём мне и рассказал при личной встрече. Он так же, как и некоторые из бывших студентов ДМетИ был женат на девушке из Днепропетровска, Украина.

                ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОСЛЕСЛОВИЮ

      В выше изложенной мною профессиональной, научной и личной автобиографии, я попытался хотя бы частично воспроизвести на бумаге факты из всех тех событий, с которыми мне приходилось иметь дело или встречаться на своём жизненном пути или в рабочей обстановке. Не всё было учтено и изложено здесь. Многие случаи и моменты не были мною освещены, чтобы не наскучить возможному читателю. Конечно, как и у каждого человека, и у меня были взлёты, и падения, но я всегда добивался поставленной перед собой цели.

      Считаю, что самым главным моим завоеванием в профессиональной деятельности, было окончание Днепропетровского металлургического института. Это стало началом начал во всей моей дальнейшей судьбе, а знания, полученные благодаря высокому профессионализму моих преподавателей, помогли мне заниматься и научными исследовательскими разработками. Русский язык, который я выучил также в институте, был не только для меня помощником на переговорах, но я смог пользоваться и нужной мне литературой для своей профессии. Наши дети так же прекрасно знают русский язык, что очень помогло им при переезде в Украину.
В заключение хочу добавить, что я благодарен нашему институту ДМетИ, моим профессорам и моим товарищам по институту, которые не забывают обо мне и о наших студенческих годах, проведённых вместе, и с которыми мы иногда встречаемся.

                ЭПИЛОГ
                (последний этап последнего сказанья)

      Итак, по причинам вышеизложенным, я переехал советско-украинскую границу 31 декабря 1989 года. Украина - Днепропетровск. Теперь с уверенностью могу сказать, что наша семья выбрала не самое удачное время для переезда в, тогда ещё, Советский Союз. Смутное время «перестройки» в «лихие девяностые» годы, как их нарекли политологи, когда заводы, предприятия и институты не только не принимали на работу желающих, а, напротив, многие работники увольнялись, я нигде не мог найти работу.

      Я был ещё полон сил и желания применить все свои знания, но никто не хотел.
принимать иностранца на работу. То же самое было и на бирже труда, куда я обратился за помощью. Для них я был «никто» и звали меня «Никак». Примерно через полтора года пребывания в Украине, я смог устроиться на работу в частную фирму. Фирма эта торговала на экспорт металлом. Меня приняли на должность консультанта в области металлургии. В общей сложности таких фирм в моём рабочем списке было четыре. Просуществовав на рынке Украины какое-то время, фирмы эти банкротились и исчезали с украинского рынка. Конкуренция была жестокой. Для нашей семьи настала эпоха безвременья. Но это уже другая история.

P.S. Эта повесть была написана по заказу Металлургической Академии не только по просьбе к бывшему студенту - Даскэлу Герману, но и ко всем иностранным студентам, выпускников данной Металлургической Академии в 1957 году, в г. Днепропетровске. Книга до сих пор не издана из-за отсутствия спонсоров.

Даскэлу Герман скончался в Украине в 2012 г. 5 февраля.