ЛАУРЕАТЫ КЛУБА СЛАВА ФОНДА
НИНА ВИЗГИНА - http://www.proza.ru/avtor/ninaalex - ЧЕТВЕРТОЕ МЕСТО В ТЕМАТИЧЕСКОМ КОНКУРСЕ "ЧЕМОДАН С ОСЕНЬЮ" КЛУБА СЛАВА ФОНДА
В плане безответной любви в юности все одинаковы – что белые, что черные, что в Арктике, что в Африке – несчастны, беззащитны и одиноки. И выход из подобной ситуации банально прост – плюнуть и забыть, побежать в противоположную сторону, но не слишком быстро, чтобы не проскочить мимо настоящей любви, любви навсегда.
Как легко это писать, когда подобные переживания остались в далекой промелькнувшей юности, как тяжко писать об этом, потому как раны на сердце, полученные в ту пору не заживают никогда.
В том году стояла удивительная осень, теплая, без дождей и утренних туманов, без сильных ветров и плохих новостей. В конце сентября город продолжал радовать парками и аллеями, расцвеченными богатой осенней палитрой средней полосы России.
После летних каникул, честно отбарабанив на морковных полях, мы с однокурсниками шалело носились по городу, сметая килограммы мороженного в маленьких уличных кафе, еще не успевших исчезнуть с центральных улиц до следующей весны.
В один из таких вечеров и поймал меня Герман. Мы не виделись давно, с того самого веселого Первомая, когда он уезжал на преддипломную практику. Мы познакомились два года назад на одном из студенческих вечеров. Крутясь под безостановочные там-тамы ритмов диско, каждый в своем круге, мы встретились глазами и...
И закрутилась любовь с первого взгляда. Он целовал бережно и нежно, не переходя к наглости и напору. Его снисходительность старшекурсника и моя застенчивость вызывали зависть однокурсниц и уважение его друзей. Много позже я узнала, что ему льстило то внимание мужчин, которое вызывала я своей юной привлекательностью и почти детской наивностью. Тогда мне едва исполнилось восемнадцать, и я еще не осознавала той власти, что давала порой женщине ее красота. Возможно, именно это спасло меня от самой большой ошибки, которую я могла бы тогда совершить и жалеть потом всю жизнь.
Но я была молода и наивна, какими часто бывают девочки, только что окончившие школу с золотой медалью и без особого труда поступившие в престижный ВУЗ.
Он ждал меня после лекций с цветочным букетиком, и мы бродили по городу, выбирая безлюдные уголки парков и скверов. Он любил говорить, а я слушать. Он любил космос, а я любила его. Он мечтал строить межпланетные корабли, а я мечтала быть рядом с ним. Он рассказывал мне о своих замыслах, а я своих молчала, интуитивно чувствуя, что мои мысли его не очень интересуют.
Внезапно он исчез, без объяснений, писем и звонков. Летние каникулы пролетели без забот и хлопот в круговерти родительского внимания и дружеских встреч с бывшими одноклассниками. Истосковавшиеся по дому, мы допоздна кружили с ребятами по улицам, наслаждаясь городскими забавами.
И вдруг такая нечаянная встреча. Герман, слегка приобняв меня, небрежно поздоровался, будто мы расстались накануне, а не почти полгода назад. Я видела, что он был не один – неподалеку его ждали несколько парней и девушек. Из этого общества мне знаком был только один молодой человек – Виктор, самый близкий его друг. Неожиданность встречи вывела меня из душевного равновесия - я не знала, как повести себя в создавшейся ситуации. Одна из барышень его компании весьма настороженно смотрела в нашу сторону и явно была не настроена на знакомство со мной.
Мои развеселившиеся друзья, узнав Германа, окружили нас плотным кольцом и стали, дурачась, водить вокруг хоровод, приговаривая, что не выпустят, пока не увидят страстный поцелуй. Со словами «Да с удовольствием» Герман обнял меня и поцеловал непривычно сильно и странно. Во всяком случае, я не узнавала его, но…
Но как приятен мне был этот поцелуй, как любила я его крепкие мужские объятия. Где же ты был так долго, почему исчез, куда мы идем, кто идет с нами? Я тихо задавала ему вопросы, а он отшучивался, продолжая крепко удерживать меня за плечи, иногда целуя в макушку, которой я едва доставала ему до подбородка.
Так мы оказались в незнакомом доме, где справляли чей-то день рождения. Сейчас, через столько лет, мне смутно помнится тот необычный вечер, который начинался так нежно и романтично, а закончился моей растерянностью и непониманием происходящего. Никогда я не видела, чтобы Герман так много пил. В конце концов, он исчез куда-то, и я решила покинуть чужой праздник.
В слабоосвещенной прихожей мне пришлось столкнуться с целующейся парочкой. Уже выскакивая на улицу, я поняла, что это был мой Герман. Мой? Какой же он мой, раз в объятиях держал другую? Судорожно глотнув свежего воздуха, стараясь не расплакаться от одиночества и нахлынувшей тоски, я поплелась на трамвайную остановку.
«Краски мира поблекли, звезды потускнели, сердце сжалось от потерянной любви» - подобное описание, возможно, и подходило к моему состоянию, но мне было не до мира звезд и сердечных переживаний. Мне было просто очень больно, больно и обидно. Обидно, что ждала и надеялась, больно, что мечтала и любила.
Поздний вечер захватывал город, опустошая дворы, заливая улицы мертвенным светом фонарей и нереальных в неоновой яркости рекламных витрин. Тишина ранней осени нарушалась лишь тихим шорохом падающей листвы и дальним перестуком трамвайных колес. Не хотелось ни о чем думать, только тупо ждать свой транспорт, чтобы быстрее отсюда исчезнуть. Домой, быстрее домой, забраться в постель и забыться спасительным сном. Все забыть, ни о чем не думать, не сожалеть, вернуть покой и равновесие.
Я почти успокоилась, почти поверила, что смогу вернуться к прежнему состоянию, когда все прошло, когда все прощено и забыто, вычеркнуто, зачеркнуто, перечеркнуто… и можно снова дышать полной грудью и с надеждой смотреть в будущее. В то завтра, где не будет его, где возможно будет новая встреча, где меня будут любить, и я буду счастлива.
Мои героические усилия вернуть себе душевное равновесие неожиданно были прерваны накидыванием на плечи шарфа, который я в спешке где-то обронила. Обернувшись, я встретилась глазами с внимательным грустным взглядом Виктора.
- Не бери в голову, - проговорил он тихо, - неприятности у него, но все образуется, поверь. Напрасно ты ушла, - он замолчал, видимо подыскивая слова, способные убедить меня вернуться.
Но я не дала ему возможности продолжать говорить. В это время подошел мой номер, скорее всего это был последний трамвай в этот вечер и я, не попрощавшись, поспешила в последний вагон. Какого же было мое удивление, когда Виктор заскочил в трамвай следом за мной. Он стал вдруг горячо и настойчиво убеждать меня не рвать столь решительно отношения с Германом.
- Да тебе то, что с того, будут у нас с ним отношения или нет, - в сердцах воскликнула я, не в силах более выслушивать его заверения. – Ты еще скажи, что ничего не знаешь и ничего не видел, а мне все померещилось, - уже едва сдерживая слезы, прошептала я.
Трамвай подходил к очередной остановке. Мы ехали молча - я, отвернувшись, смотрела в окно, самый близкий друг моего бывшего поклонника упорно смотрел на меня. Я знала, что Виктор все дальше уезжал от своего дома, но не выходил. В конце концов, я напрямую спросила, чего он добивается, чего от меня хочет.
- Назначь ему встречу, я передам, вы встретитесь, и все наладится. Только на этой неделе, потому как скоро он уезжает на работу в другой город.
Мы договорились, где и когда я буду ждать Германа. Упрямый попутчик мой облегченно вздохнул и выскочил на первой же остановке, на прощание слегка коснувшись губами моей щеки.
Через несколько дней теплым осенним вечером мы встретились на нашем привычном бульваре. Ветер гнал опавшие листья по мокрому асфальту, нашептывая прощальную мелодию засыпающей природе. Ни я, ни Герман не опоздали на назначенное мною рандеву. Герман был изысканно одет, красив и задумчив. Он не волновался, не спешил, но я чувствовала его настороженность и, пожалуй, некоторую растерянность. Он, конечно, извинился, что не проводил меня в тот злополучный вечер, когда напился как свинья, пытаясь забыться от нахлынувших проблем. Да, симпатичное было такое забвение, подумалось мне при вспоминании девицы, которую он тискал тогда в чужой прихожей. Но я ничего не сказала по этому поводу, просто шла рядом и слушала его оправдания.
И, возможно, мое молчаливое внимание и сослужило мне тогда хорошую службу, выведя моего спутника из равновесия. Он внезапно остановился, и приобняв развернул меня к себе так, что наши глаза встретились. Горячее дыхание любимого человека, такого близкого, такого желанного обжигало, затуманивая сознание. И я чувствовала, что готова простить ему все, и буду прощать всегда, лишь бы держал меня так крепко, лишь бы всегда был рядом, так же близко, как сейчас.
- Я не люблю тебя, - вдруг услышала я, - у меня начинается новая жизнь, у меня грандиозные планы, я скоро уезжаю. Напрасно ты мне назначила встречу. На-прас-но! – произнес он по слогам и добавил, - Но главное не в этом, а в том, что, - он сделал небольшую паузу, видимо, для усиления эффекта, а вдруг до меня не дойдет смысл его откровений, - Я тебя не люблю.
Вот так! У всех бывает признание в любви, а я получила признание в нелюбви. Вот так! Выходило, что это я, такая нехорошая, такая нахальная, назначив свидание, вынудила несчастного молодого человека придти на него – придти на встречу к нелюбимой.
От неожиданности услышанного все возражения застряли у меня в горле, я не могла произнести ни звука, только таращилась на него во все глаза, не веря, не осознавая происходящего. Его слова явились для меня до такой степени неожиданными, что я даже не огорчилась. Я и не ждала от него признания в любви, во всяком случае, в настоящее время, вполне отдавая себе отчет, что не так просты были наши отношения, не до такой степени мы были близки.
Но зачем, почему его друг так настаивал на нашей встрече, заверяя меня, что Герман очень захочет этого свидания? Чтобы вычеркнуть меня из своей жизни, вовсе не надо было таких громких заверений в нелюбви. Я уехала бы на своем трамвае, Герман спокойно улетел бы в другой город, и мы никогда бы больше не увиделись. Разве только так, случайно, на какой-нибудь встрече бывших выпускников в стенах родного института.
Поныло бы мое сердечко и отпустило. Молодо-зелено, со временем все проходит, стихает старая боль, захватывает новое чувство. Не сложилось сейчас, значит, не твое было, отпусти, забудь, твое ждет тебя впереди. Как хорошо, как легко рассуждать, имея за плечами наполовину пройденный собственный жизненный путь. Как трудно такое осознавать в самом начале этого взрослого пути, особенно, когда тебе делают признание в нелюбви.
***
Как сказал тогда в трамвае его друг, крепче затягивая легкий шарфик на моих плечах?
- Не грусти, все уладится, - слегка коснувшись губами моей щеки на прощание.
Ну, что ж, действительно, со временем все уладилось.
Спустя семь лет, спустя долгие семь лет, когда, также легко коснувшись, поцелуем моих губ, Виктор сделает мне предложение руки и сердца, я не выдержу и спрошу его, почему, почему он так усердно добивался нашей встречи с Германом накануне его распределения на работу. Но мой будущий муж так и не ответит на этот вопрос. Впрочем, будучи уже вполне взрослой женщиной, я и сама догадаюсь, почему он так поступил тогда.
***
- Я тебя не люблю, - Герман отодвинул меня в сторону и спокойно продолжил путь.
Я не последовала за ним. Зачем идти за человеком, который только что вытолкнул тебя из своей жизни. Я молча смотрела ему вслед. Надо мной в ночном небе зажигались звезды, осыпая землю светом немыслимо далеких светил. Под ногами небесные огни отражались в мелких лужицах. А ветер все гнал и гнал опавшие листья по пустой аллее, то ли догоняя, то ли убегая от кого-то…