Совсем недавно один мой приятель поведал мне об одном своем заветном желании. Связанный своим бизнесом он много лет не бывал в отпуске, но в следующем году планирует наконец расчитаться с кредитами и отправиться в путешествие. Первой в его плане стоит Венеция. Он возьмет гондолу и будет “плавать туда-сюда, туда-сюда", пока не утешится. Как это уже однажды бывало, в далеком детстве на руках у мамы. У меня нет своего бизнеса, нет обременительных кредитов, тогда что же меня держит, подумал я. Мне тоже хочется ласки, поеду в Венецию сам.
Путеводители перед поездкой не читал, хотел остаться совсем нетронутым мнениями искушенных во всем профи. Но посмотрел фотографии побывавших там друзей. Один из них, кстати, с восторгом рассказывал, что в Венеции можно фотографировать великолепные виды и шедевры искусства веером - не сходя с одного места. И даже делать по несколько снимков одного ракурса, меняя лишь фокусное расстояние. Невероятно! Сегодня к этому я должен добавить, что Венецию можно снимать еще и в многочисленных ее отражениях. Она переполняет своей красотой не только туристов, но и саму природу трехмерного пространства, вполне реально сосуществуя в четвертом измерении – в зазеркалье.
Поэзию Венеции я почувствовал сразу, на ж/д вокзале Санта-Лючия. У местных обывателей совсем отличный от нашего вкус, они почти все элегантны. В интерьере большущего вокзального кафетерия удивили сдержанные цвета, множество удобных широких элипсных стоек. Толчеи не было, места хватало всем. Мою эйфорию разжег аромат пенистого каппучино в массивной чашке. Я позавтракал, спокойно разложив на столике захваченное в дорогу съестное. Толи из-за тепла и южного света, толи из-за морского воздуха у меня возникло приятное ровное настроение. И мне показалось символичным, что на выходе из вокзала гостя, как божье дитя, встречает церковь Симеона-Богоприимца. Построена она в 1738 году, как имитация Римского Пантеона. Напротив ее стоит церковь Скальцы (1656 год), что означает "босыми ногами". В ней покоится прах Людовика Манини, сто двадцатого по счету и последнего доджа, правителя лагуны.
Известно, в Венеции нет ни машин, ни автобусов. Передвигаются там только пешком или по воде. В роли общественного транспорта выступают большие катера - вапоретто. У них есть номера, маршруты и единые билеты. Такси - частные моторные лодки. А гондола - узкая черная лодка для романтических прогулок стоит не менее 70 евро в час.
Впрочем дорого было все. Скорее, поэтому в толпе почти не видно молодых людей, обычно во множестве путешествующих по историческим городам старушки Европы. Венеция, как дорогой бриллиант, стоит больших денег. Но немного, конечно, на Земле таких небольших городов (74 тыс. жителей), которые посещают так много известных и богатых людей. В Венеции, например, побывали в свое время Иван Тургенев, Ги де Мопассан, лорд Байрон, Марк Твен, Теодор Драйзер…
И красотка-Венеция, будто прихорашиваясь, постоянно любуется собой. Отражения ее видишь всюду - на воде, в окнах домов, даже на большущих оригинальных дверных ручках, в солнечных очках соседей на Большом канале (Canal Grande) - центральной магистрали города - и на многочисленных малых каналах с не менее оживленным транспортным движением.
Я таки решился раскошелиться, и не пожалел. С воды старинные виллы, дворцы, церкви и пестрая публика казались еще более привлекательными. Кроме того, гондольер рассказал мне много необычного. Эти известные на весь мир, удобные для прогулок, черные лакированные лодки с красными чехлами и внутренностями имеют, оказывается, вполне определенный стандарт. Длина их составляет 11 метров 41см, ширина 149см. Правый борт короче левого на 22см. Каждая гондола весит 698 кг и состоит из 280 частей. Ее корпус покрывают семь слоев краски. Чтобы сделать гондолу, нужны восемь видов древесины: дуб, красное дерево, вяз, ель, липа, лиственница, орех и вишня. Весла для них делают из девятого по счету дерева - бука.
Одним туристам гондолы напоминают саркофаги для богатых, другим - футляры больших музыкальных инструментов, еще кто-то называет их черными лебедями. Мне они представлялись новыми галошами. Кругом было так сыро!
В прежние времена профессия гондольера была очень престижной, высокооплачиваемой и передавалась вместе с лодкой от отца к сыну. В Средние века в городе было порядка десяти тысяч лодок. Их содержали представители венецианской знати и украшали золоченой резьбой, тканями и лентами самых невероятных цветов. Сегодня в Венеции насчитывается порядка четырехсот гондол. Гондольеры, следуя старой венецианской традиции, управляют лодками всегда стоя (местные жители вообще по природе своей осторожны). Стоя, они способны быстрее реагировать на часто возникающие на воде затруднения и на мелких каналах используют весла, опираясь на них, как на столбы. "В своих соломенных шляпах и тельняшках, - сказала одна восторженная барышня. - они настолько красивы и самобытны, что так и хочется взять с собой домой одного такого целиком!"
Больше 50% рабочего населения в Венеции заняты в туристическом бизнесе. Туристов там ждут. По пути на набережных мне постоянно встречались ряды столов, сервированных просто и по высшему классу, чем-то напоминавших заводские конвейерные ленты. Рядом с ними всегда находится зазывающая витрина с кальмарами и рыбой, - заказывайте на любой вкус. Едоков у Дворца Доджей (14 век) было, как сельдей в бочке. Понятно, все приехали ради хлеба и зрелищ. И этого хватает там всем. Вот заморские напитки, вот охлажденные кокосовые орехи. Печет солнце? Выбирайте себе по размеру местную традиционную шляпу! А если появилось желание увезти с собой частичку лазури венецианского неба и перламутр лагуны, покупайте что-то из стекла Мурано.
С ним связано много легенд. Например, распространено поверье, что это стекло настолько чувствительно, что разбивается от соприкосновения даже с мельчайшей каплей яда. Выдувают его мастера с одноименного острова. Единоличное право на производство они получили в 1291 году. А в 1376 году был издан декрет, позволяющий дочерям стеклодувов выходить замуж только за венецианских аристократов. Законы, благодаря которым сохранялись секреты производства стекла в течение столетий, были настолько строги, что позволяли властям обходиться с нарушителям их безжалостно. Например, за организацию производства на стороне без разрешения у виновных конфисковывалось имущество и вместе с семьями их или сажали в тюрьмы или нищими высылали с островов. На раскрывших профессиональные секреты устраивали охоту нанятые правительством убийцы.
Магазинчиков с чудесными изделиями из стекла мурано в городе полно. Разнообразие и изящество их товаров удивляло. Как, впрочем, и цена на них.
На площади Сан Марко меня поразило количество голубей. Они совсем не боятся человека. Не случайно, оказывается, что Анна Ахматова назвала Венецию голубятней лагуны.
Там я не удержался и от искушения подняться на самую высокую башню Венеции – Кампаниле (105м). Она заложена 25 апреля 912 года - в день святого апостола Марка и была одновременно сторожевой башней города и колокольней храма Святого Марка (832, 1071-1084 гг.). Верхняя часть ее с бронзовой обшивкой, улавливавшая солнечные лучи, служила в дневное время еще и маяком. Когда-то на верхней площадке Кампаниле легендарный Галилей демонстрировал доджу свой телескоп (первый в мире), а великий Гете наслаждался видом на лагуну с площадки пониже. Случалось и забавное, император Фредерик III как-то поднялся на колокольню верхом на лошади.
Из-за своей высоты и бронзового покрытия башня не редко подвергалась сильным ударам молнии. Кроме того, морской соленый воздух и безжалостное время делали свое дело и, несмотря на восемнадцатиметровой глубины фундамент и громоотвод, установленный в 1793 году (один из первых в Европе), на виду у изумленной толпы 14 июля 1902 года в 9.52 утра башня развалилась, погребя под своими руинами единственное живое существо - кошку сторожа башни.
Нынешняя Кампаниле была освящена на том же самом месте ровно через тясячу лет со дня первого основания. Она идентична старой башне, хотя на 600 тонн легче прежней и имеет в основании на одну тысячу свай больше.
Наверху находится колокол Марангону, единственный из всех чудом уцелевший при крушении Кампаниле. С его площадки открывается великолепный вид не только на остров, но и на всю лагуну: на острова Лидо, Святого Георгия, Бурано. Дальше в дымке мне были видны Местре и Маргеру. Любуясь панорамой, я ощутил легкость. Где-то внизу совсем крошечные, словно муравьи копошились зеваки, в кафе блестели, как копеечки, ровные ряды столиков. Лагуна светилась изнутри, купол небосвода держался на колоннах Святого Теодора и льва Святого Марка.
Я был в восторге от красоты и театральности. В Венеции даже сами зрители - и венецианцы, и туристы представляют из себя необычное зрелище. Разместившись, где только можно: усыпав ступени храмов, облепив причалы, запрудив набережные и высунувшись из окон домов и гостиниц, они любовались старинным представлением регата "Сторика". Вот уже тысячу лет каждый год ее организуют в первое воскресенье сентября, в день св. Павла.
Обряд этот символизирует морскую мощь Венеции посредством венчания доджа с Морем. Во время регаты любое гребное судно может принять участие в гонке на расстояние в двадцать миль. До острова Бурано и обратно. В финале празднества додж на своей золоченой барже Бусинторо выходит в море и со словами: "Мы венчаемся с тобой, о Море, в знак нашего владычества на водах" отпускает в воду дорогое обручальное кольцо. После этого желающие ныряльщики соревнуются в ловкости, стараясь отыскать его. Раньше, если находился такой счастливчик, его навсегда освобождали от уплаты налогов и пошлин.
Во время парада разворачивается незабываемое зрелище. Перед глазами зрителей проплывают не только исторические барки и гондолы, по водам Большого канала неспешно шествуют сами века: строители базилики Сан Марко, купцы времен Марко Поло, мастера музыкальной эпохи Клаудио Монтеверди и Антонио Вивальди…
После всего увиденного я был основательно вымотан. Сил искать ресторан подешевле не оставалось. Однако успокаивал себя мыслью, что за эти же деньги во время ужина можно слушать хорошую классическую музыку. В репертуаре местных оркестров были "Болеро" Мориса Равеля и "Над голубыми водами Дуная" Иоганна Штрауса.
Помню, уткнувшись в небосвод, дремала колокольня, у ее стен будто дитя в люльке колыхалась вода, плакучие ивы полоскали в ней отражения звезд, их искры высекали во мне сладкие видения, а волны музыки приятно раскачивали вызванные ими сладкие чувства. Атмосфера, как мягкое одеяло, простеганное столетиями и набитое нежностью поколений, умиротворяла словно добрая старая сказка. Нежась в ней, я думал, что много на нашей благословенной земле красивых мест и городов, но Венеция - брачный венец для всех любящих настоящую красоту!