1
Москва. Простая трудовая семья. Отец-пенсионер ещё работает. Мать только что пенсию оформила. Фёдор Иванович – представитель старой рабочей династии – всю жизнь работал с огоньком, не покладая рук. Жаль вот только, что сына родить не вышло: слаба жена оказалась, одну девочку еле на свет произвела, и то с большим опозданием, а больше уж не рисковали.
Дочери Екатерине (сама себя она называет Керри) 16 лет. Она уже закончила девятилетку, но её поведение не нравится Фёдору Ивановичу: дерзка, учится так себе, о будущей профессии представления не имеет, зато очень много внимания уделяет своей внешности и модным тряпкам из бутиков.
- Смотри, мать, в оба за ней. Вертит она у тебя хвостом, а вертеть-то рановато.
- А что я могу? – заверещала Варвара Николаевна, - не слушает она меня, в ответ улыбается только, а уж как махнёт хвостом – так и была такова.
Положение в семье усугубляется и тем, что Фёдор Иванович терзает себя и окружающих своим недовольством буквально всем, что происходит вокруг: «Жил, жил, работал, работал, медали, грамоты, премии получал, а как 91-й проклятый грянул, так и завяз…» А Варвара Николаевна ведёт тихий, размеренный образ жизни и ничего за пределами своей маленькой «двушки» не видит. Её мечта стать домохозяйкой наконец-то достигнута.
Катя, родившаяся в конце 90-х, естественно, и не подозревала о тех контрастах, которые заставляли переживать её отца. Она не замечала и того, как многие богатели на глазах, а они, как и большинство других, живут так же, как и до её рождения, - и даже хуже – в тесном мирке «хрущёвки» за МКАДом, и вырваться из этого мирка пока не представлялось никакой возможности.
Катерина была красивой девушкой чуть выше среднего роста. Она с удовольствием занималась спортом – гимнастикой и плаванием – в государственной спортшколе. Точёная фигурка, тёмные волосы – в отца, синие глаза – в мать. Как сказал некий одноклассник, «спрос будет». Она уже пользовалась косметикой, а развитая для своего возраста грудь и всё остальное производили впечатление, что ей не 16, а все 18.
Этим летом в доме пошёл из-за неё настоящий разлад. Началось с того, что сразу после экзаменов Катя начала уходить из дома всё чаще и пропадать неизвестно где. А по прошествии некоторого времени началась практика невозвращения домой на ночь – то «у подружки заночую», то «на даче у Светки». Фёдор Иванович от этого приходил в ярость.
Однажды, вернувшись с ночной смены на заводе и не обнаружив дома дочери, он разбудил жену и закричал:
- Где Катька? Отвечай!
- Что, нет её?! С вечера дома была! – разводит руками мать.
- Полуночница! – кричит отец, трясясь от негодования. – Ты хоть понимаешь, Варвара, к чему это может привести? Ей ведь 16 всего!
- Шестнадцать с половиной!
- Какая разница? С этого всё и начинается.
- Постой, отец, а мы-то с тобой во сколько начинали? Тебе, хорошо, было 23, а мне забыл сколько? Почти такая же была, как наша Катька.
- Ну, покрывай, покрывай. Потом сама плакать будешь.
- Да не покрываю я её, каждый день ругаю. А она мне: «Да что вы с папашей понимаете? Вы в театре-то лет двадцать не были. Так не мешайте мне жизнь построить самой, как хочу.
- Она построит! Вот в подоле принесёт – и построит. Нам же сплавит, а потом дальше строить пойдёт.
- А неужто не возьмём, Феденька? – встрепенулась Варвара Николаевна. - Если и принесёт, так нашего, родного. Не пропадать же им двоим!
Вот тут-то и замер разъярённый Фёдор. И дрогнуло его сердце, как подумал о возможном мальчонке. «Сил хватит, воспитаем в случае чего», - подумал. А вслух сказал:
- Да ну вас, заговорщицы! Что там у тебя поесть имеется? Позавтракаю да сосну пару часов.
Но когда Екатерина не пришла домой две ночи кряду, а мобильный всё это время был отключен, родители всерьёз забеспокоились.
- Ну, вот где шалава прохлаждается? Не помнит, что ли, что предков извещать положено?
- Может, на даче у той самой Светки живёт?
- Может, может! – передразнил её Фёдор. – Если к утру не явится, я с заявой в полицию пойду.
Заплакала мать и пошла на свой диван.
А с Керри-полуночницей действительно кое-что происходило. Возвращалась она с ночной дискотеки, а навстречу ей кучка парней. Обступили её, разглядывают.
- А девочка-то ничего! – сказал один из них в красивой куртке. На вид года 22.
- И правда, ничего! – произнёс с присвистом другой.
Катерина сжалась и бросилась бежать, но кто-то подставил ей ногу и она упала на асфальт.
- От нас не убежишь! – оскалил зубы первый. – Давай, братки, её в тачку и на наше место. И по очереди, чтоб не повадно было по ночам шляться, как кошке.
- Керри! – вдруг раздался звонкий голос за их спиной. – Ты ли это? Что, не узнаёшь, девочка? Да мы ж с тобой прошлым летом на Мальдивах вместе были!
Парень подошёл к Кате и крепко сжал локоть:
- Не молчи, дура, - сквозь зубы проскрипел он, - отвечай!
- Да, я вспомнила тебя, Эдик! – изобразила она радость от встречи и обняла «Эдуарда».
- Вы уж извините, братки, но девушка эта моя, я её первый оприходовал. Трахается, как кошка. Повезу её к себе, знакомство продолжать.
Все довольно захохотали.
- Ну, лады, коли так. Забирай свою кралю, а мы других полуночниц найдём.
И укатили.
Екатерина, всё это время крепко державшаяся, стала сползать вниз. «Эдуард» подхватил её.
- А вы кто? – заплетающимся языком спросила она.
- Сосед ваш верхний, полгода уже живу в вашем подъезде.
- Ах, да, припоминаю. Отведёте меня домой?
- Отвезу.
2
- В таком виде я домой не пойду – подумают невесть что.
- Ну, тогда ко мне. Я живу один – жена ушла недавно, разводимся мы с ней. Оказалось, что у неё уже года два, как любовник завёлся. А мне подсказали, где их выследить.
- Ну, и как, выследили? Простите, я так и не знаю, как вас зовут. А я Катя, просто все зовут меня Керри, - и она протянула ему руку.
- Егор, - представился он и ответил на вопрос: - конечно, выследил. И сразу попросил жену съехать, а сам заявление подал на развод: зачем лямку тянуть?
Квартира Егора была однокомнатная, но просторная, не заставленная мебелью и со вкусом обставленная.
- Чайку выпьешь, конечно? Ну, тогда пошли на кухню. Попьём – и спать, у меня завтра важное дело, вставать в семь.
Егор угостил Катерину чаем, сделал пару бутербродов, которые голодная девушка мигом проглотила и сразу почувствовала прилив сил. Сам он не ел, сославшись на то, что плотно отужинал в ресторане.
Оказалось, что Егор работает тренером в частной спортшколе, зарабатывает неплохо, есть дача, доставшаяся от родителей, которые выйдя на пенсию, уехали из шумной Москвы в родной городок под Калугой. С ними там живёт и старшая сестра Егора, потерявшая мужа.
- Проходи, Керри, в комнату, располагайся. Ты извини, что я тебя «Керри» назвал – обстоятельства неординарные были. Этих кислотников, стоит им только поддать да ещё и тачку какую-никакую заиметь, сразу тянет на подвиги. Может, кто-то из них и знает, что я дзюдо веду, - отсюда такая покладистость - но имени не знают точно, поэтому и повелись на «Эдика».
Он достал из дивана пледы и подушки.
- Ты, как гостья, - на диван, а на раскладушке. Всё, отбой. – И потушил свет.
Катя забралась под тёплый плед и вдруг почувствовала такую расслабленность, какой не ощущала уже давно. Её ночные похождения, клубы, дискотеки, приставания старших парней, балующихся травкой и пьющих чуть не с пелёнок, представились ей каким-то абсурдом и фантасмагорией.
Зачем ей всё это было нужно? Делать назло родителям? Но это же подло. Тогда зачем? Катя задавала эти вопросы, но ответа не находила. Незаметно она уснула.
А когда проснулась, было уже светло, часы показывали 9, но Егор спал ещё на раскладушке.
- Егор! – закричала она, - вы же на работу опоздали!
Он посмотрел на неё и улыбнулся:
- Ты спала сном праведника и не слышала, как мне в полседьмого позвонили и сказали, что сегодня у меня неожиданный выходной – какой-то там ремонт. Весьма кстати, не находишь? Так что сегодня гуляем, если ты, конечно, не против.
Он поднялся, сходил на кухню, чего-то принёс.
- Ты пока в душ сходи, а я полянку накрою под завтрак.
Когда Катя вышла в комнату, она обнаружила хорошо сервированный стол в гостиной с весьма аппетитными вещами на нём.
- Прости, но это всё, что нашлось в холодильнике.
- Ха, этого больше, чем нужно. Я ем очень мало, особенно по утрам.
И они, принявшись за еду, стали наперебой рассказывать друг другу интересные случаи из жизни. При этом Катя рассматривала своего собеседника и спасителя при дневном свете, чего не имела возможности сделать накануне.
Егор был обладателем светлых волос, довольно полных губ, красиво очерченного подбородка и прямого носа. Тело было заметно спортивным и загорелым – сказывалась профессия. На вид ему было лет 27-28, хотя Катя по своему возрасту могла и ошибиться. Но главное – это то, что она, подспудно понимая, что Егор нравится ей всё больше, был не настолько старше её, насколько это ей показалось ночью, и эта мысль согрела её. Она привыкла к парням, которые были старше её, среди них были и ровесники Егора, но насколько разительно было отличие! Та публика была приблатнённая, какая-то скользкая, с гнильцой, а этот…
Несмотря на свой трудный, как говорят, возраст и особенности современного девичьего поведения в 16 лет, да ещё при её броской внешности, она ещё не была с мужчиной. Однажды одиннадцатиклассник Игорь, влюблённый в неё, прижал её где-то в укромном уголке, но как только он полез к ней под колготки, Катя оттолкнула его и побежала домой.
Егор пока не проявлял никаких мужских поползновений в её сторону, и это даже немножко обижало её, хотя она чувствовала, что тоже нравится ему - пару раз она перехватывала его взгляды, подтверждавшие такую уверенность.
3
Весь этот день Егор и Катя посвятили путешествию за город. На дачу они не поехали, а просто рванули куда-то под Наро-Фоминск и устроили там пикник, но только после прогулки по лесу, полному черники, и купания в одном из притоков Нары. Потом они залегли в цветущий нескошеный луг и просто молча следили за проплывающими по небу облаками, время от времени обмениваясь впечатлениями от наиболее фигуристых из них. Как-то незаметно оба уснули – видно, травяные ароматы сказались, потому что пикничок был безалкогольным – Егор за рулём, а Катя не пила из солидарности с ним, хотя бутылка вина на полянке присутствовала.
Растворение в природе, а до этого само знакомство при столь романтических обстоятельствах настолько затуманили сознание Кати, что она просто забыла о существовании своего телефона, по которому давно надо было позвонить родителям. А когда Егор уже въезжал в Москву и она, наконец, сунула руку в сумочку, чтобы сделать этот злополучный звонок и выслушать то, что ей по заслугам причиталось, выяснилось, что телефончика-то там и нет – то ли на дискотеке свистнули, то ли парнишки, чуть не изнасиловавшие её, удовлетворились её старенькой «моторолой» – сумочка-то у одного из них в руках побывала.
Но Катя даже обрадовалось такому обстоятельству – оно, обстоятельство, как бы очищало её совесть, так как мама знала, что дочь не помнит наизусть её номера, а у отца, старого консерватора, мобильника и вовсе не было – значит, нет необходимости просить телефон у Егора. Оставалось незаметно проскочить в лифт, чтобы не наткнуться на соседей или, не дай Бог, на отца, а для Егора она что-нибудь сочинит, да он, похоже, и спрашивать не станет. В общем, ей страшно хотелось к нему, а так всё и шло как-то само собой, без лишних разговоров.
И вот они снова в квартирке Егора на восьмом этаже. Приготовив вкусный ужин их каких-то полуфабрикатов, купленных по дороге, они сели к телевизору, посмотрели что-то увлекательно-мелодраматическое, договорившись о том, что Катя завтра пойдёт сдаваться своим, и разошлись по своим постелям, как и в прошлую ночь.
Утром Егор, пока Катя спала, быстро собрался, поджарил тосты, сварил кофе и сосиски и пошёл будить девушку. Та спала крепко; сбросив с себя плед, и, свернувшись калачиком, она досматривала свой сладкий утренний сон. Луч солнца прорвался сквозь прозрачную занавеску и сфокусировался на ней, поэтому Егору будить её с таким помощником стало легче. Он сам невольно зажмурил глаза, и не только от бьющего в глаз союзника: Катя, она же Керри, была прекрасна. Тоненький топик, в котором она спала, обрисовывал контуры хрупкого тела с хорошо развитой для девочки её возраста грудь, а длинные ноги были подогнуты под себя. Небрежно нанесённый вчера в машине макияж несколько потускнел и теперь обнажил её истинное, намного более привлекательное личико – чёрные дугообразные бровки, аккуратный носик, припухлые губки и тёмные волосы, густыми волнами рассыпавшиеся по подушке.
Егор почувствовал, как в нём медленно, но напористо просыпается желание. Он понимал, что решись он сейчас лечь с Катей, отказа не получил бы – наоборот, был бы осчастливлен – но усилием воли он заставил себя обуздать свою природу и громко произнёс:
- Керри, детка, вставай.
Катя вытянулась в последней сонной истоме и открыла свои синие глаза. Увидев Егора, она улыбнулась. Все улыбки мира, казалось, воплотились в этой её единственной улыбке.
- Я на кухне, - отходя от дивана, возвестил Егор, - шлёпай завтракать минут через пятнадцать.
Позавтракав, и немного приведя себя в порядок, они вышли в подъезд. Решено было, что Егор, прежде чем ехать на работу, пойдёт к родителям Кати вместе с ней.
Они спустились по лестнице на четвёртый этаж, и Катя нажала на кнопку звонка. На него никто не ответил, но сквозь тонкую дверь было слышно, как Фёдор Иванович мечет громы и молнии. Матери слышно не было. Тогда Катя тихонько открыла дверь своим ключом, и они переступили порог.
4
Дверь из прихожей в гостиную была нараспашку, и Катя увидела стоящую у окна мать, перепуганную, теребящую в руках платочек. Глаза у неё были красные. Отец, бегая вокруг неё петухом, продолжал кричать:
- … И передай этой полуночнице, этой шлюхе, что я не намерен её больше содержать!
- Да что ты такое говоришь, отец! Ей же в техникум идти, или в десятый класс. Девочке учиться надо, а ты тут…
- Для чего это ей поступать? А учиться зачем? Чтобы на панели потом прохаживаться?
- Я уверена, что наша не из таких, сейчас многие так себя ведут, но не все же проститутки!
- А из каких же? – голос отца завис на высокой ноте. - Где же тогда она шатается эти две ночи? Уж не за учебниками ли сидит в библиотеке? Так у нас ночных библиотек нету – не Запад, чай.
- Не знаю, - стояла на своём мать. – Я вот почему-то ей верю. Просто хочется, как многим девчонкам, подурачиться и себя показать. Они иногда и сами не знают, почему так делают.
Отец, уже собравшийся на работу, приостановился и сказал:
- Ну, вот что, Варварушка: возьмёт твоя сестра её к себе – пусть берёт. А я так больше не могу, не хочу грех на душу брать.
Он повернулся в сторону передней и шагнул вперёд.
- Доброе утро, папа! Доброе утро, мама! – сияющая Катя, не обращая внимания на гневную тираду отца, шагнула ему навстречу, держа за руку Егора.
- Мать! – заорал отец, - теперь видишь, с кем она ночи проводит? И, бесстыдница этакая, хахаля своего в дом привести не постеснялась. Видно, думала, что я на работе уже. А вот хрен вам – туточки я! На ловца – и зверь бежит. Тьфу! Глаза б мои вас не видели, прелюбодеи.
- Потише, Фёдор Иванович, - вмешался Егор, - и осторожнее со словами и выражениями. Мы-то с Катей стерпим, хотя нам крайне неприятно, а другие-то терпеть не будут, тогда можно и впросак попасть.
- Ты мне грозишь, щенок. Да я …
Он не закончил, потому что Егор приподнял его и посадил на круглый стол, стоявший посередине комнаты.
- Катя заночевала у меня ввиду обстоятельств, не хотела вас тревожить. Я ваш сосед по подъезду, живу здесь недавно, на 8 этаже. Катю до вчерашнего дня видел только мельком. Вас вообще первый раз вижу.
- Вчера познакомились – и сразу в койку? – снова взъерошился Фёдор Иванович. – Ты же старше её, о чём ты думал?!
- Я думал о многом, и об этом тоже. Никакой койки у нас не было. Мы спали в разных местах. Не скрою, ваша Катя мне очень понравилась. А я – ей. – Катя кивком головы это подтвердила. – Послезавтра со своими воспитанниками я на весь август уезжаю на сборы и соревнования по дзюдо в Японию. – За это время Катя, первое, заберёт документы из школы и, второе, отнесёт их в спортивный колледж, где получит не только среднее образование, но и специальность помощника тренера по гимнастике. Всю необходимую подготовку к этому я проведу – это хорошо знакомое мне дело. Третье: после первого курса мы с ней поженимся. Но уже с осени, как только я вернусь из Осаки, Катя будет жить у меня, а я буду помогать ей в учёбе. Зарплата у меня приличная, всегда есть спрос на индивидуальные тренировки, поэтому денег нам с ней хватит, чтобы до конца её учёбы она только лишь училась. И живём мы с вами в одном подъезде, так что видеться вы всегда сможете, если она захочет. Так что зря вы, Фёдор Иванович, расстраиваетесь: у вас прекрасная, - он выделил это слово интонацией, - во всех отношениях дочь.
- А если ребёнок, как тогда? - сопротивление папаши явно ослабло, но сдаваться он не торопился.
- Ну, с внуками вам придётся подождать. А уж когда речь об этом зайдёт, встанет вопрос и о смене квартиры.
- Ну, уж на твой восьмой мы с матерью не пойдём.
- А я вас об этом и просить не собираюсь. У меня уже есть жилищная заначка и все виды на её увеличение.
- Заначка заначкой, а алиментики, небось, тоже имеются?
- И здесь я вас разочарую: женат был, а детей нет, и квартира наверху только моя – родители подарили, «бывшая» на неё не претендует.
- Ну, ладно, мне пора, - снизил ещё раз планку отец. – Заговорился вот – и на работу почти опоздал. Поговорите тут с матерью о том, о сём, а я поехал.
Он подошёл к Кате, обнял её и тихо, чтобы никто не слышал, прошептал:
- Прости, дочь. Я ведь любя…
09.01.15