Нюра с грустью обходила свое подворье и думу думала:
«Нет отца, нет рачительного хозяина, и все пришло в полное запустение, хотя полный дом людей! Эх, не дождался ты меня, отец, не увидел мои ордена и медали. Я знаю, ты всегда на меня надеялся. Надеешься и сейчас, что я семью спасу».
Она видела, что плодовые деревья и виноград запущены, не обрезаны. Огород не вскопан. Что-то посажено кое-как. Все амбары и «сусеки» пусты. На базу во всех углах висит паутина: так давно здесь никто не приводил в порядок сельский инвентарь, не пахло тут никакой животиной. Не было почему-то ни кур, ни уток, ни гусей?!
«Ах, да! Их же нечем кормить!» - вспомнила она.
Такое безмолвие и упадок домашнего хозяйства вызвали у Нюры досадное недоумение и естественный протест.
И в течение нескольких дней родилась у нее дерзкая мечта.
Приобрести корову! Только корова-кормилица могла бы спасти семью от голода. Корова стоила больших денег, которых ни у кого из членов семьи не было. Она могла бы продать свой наградной пистолет: зачем он ей теперь? Но, даже если бы деньги и найти, купить корову негде, так как даже в колхоз за два года после оккупации завезли всего несколько буренок, и были они на вес золота.
Нюра на всякий случай написала несколько писем своим демобилизовавшимся однополчанам, вспомнив о том, что они обещали никогда ее не забывать, а при необходимости велели обращаться к ним за помощью. Она поведала им о житье-бытье на Кубани и спросила, не могли бы они помочь ее семье в приобретении коровы. И неожиданно быстро получила ответ от их последнего с Муратом командира.
Письмо пришло из Ставрополья. Бывший командир писал, что его после демобилизации и возвращения домой, земляки выбрали председателем колхоза. Жизнь в селе налаживается с трудностями, но поголовьем крупного рогатого скота колхоз уже обзавелся. Еще он писал, что их фронтовое братство превыше всего, поэтому он постарается ей помочь.
Сборы в дорогу были недолгими. Через несколько дней Нюра вместе с братом Андреем «на перекладных» поехали сначала в райцентр, оттуда в Краснодар, затем на поезде до Новоалександровска с пересадкой в Кропоткине. И, наконец, от Новоалександровска попутками до конечного пункта, большого села, где фронтовой товарищ приготовил для нее обещанное: не молодую, но еще крепкую, а главное, дойную коровушку.
Нюра сразу ее полюбила и дала ей имя – Победа. Погостевав пару дней в семье своего бывшего командира, познакомившись с его большим животноводческим хозяйством, Нюрыця и Андрей вместе с Победой отправились в дальний путь домой.
Четыреста с лишним километров вместе со своими новыми хозяевами проделала буренка Победа по долам и взгорьям, по степи и бездорожью, где только можно спрямляя расстояние со Ставрополья на Кубань.
Шли они, в основном, в дневное время суток. Нюра – впереди, внимательно оглядывая местность, а также всех «встречных и поперечных». Корм для коровы добывали в пути, пасли ее там, где попадалась трава. На ночлег пускали люди добрые, сразу проникаясь сочувствием к женщине в военной форме с боевыми орденами на груди, хотя орденам и медалям тогда особо никто не удивлялся: сорок пятый год! Подспорьем в пути была и сама Победа: один раз в день Нюрыця ее доила, угощая молоком и хозяев, пустивших переночевать. Корову стали сторожить даже ночью, после того, как ее чуть не украли из хозяйского сарайчика.
Да, что украли! По Ставрополью промышляли тогда в поисках пропитания и какие-то горцы, и цыгане, и беженцы всех мастей. Победу пытались у них и отнять, и зарезать, а их самих убить. Сорок пятый голодный год!
Но Нюрыця была опытным военным разведчиком, поэтому с мирными ворюгами и прочими голодными злодеями она справлялась легко, имея на обратной дороге при себе для их устрашения лишь холодное оружие. Деньги за наградной пистолет пошли на приобретение Победы, так как отдать ее совсем бесплатно председатель колхоза не мог.
В одном селении они застряли почти на две недели, потому что случилась беда.
Заночевали они у людей хороших, и место было спокойное. Попили на ужин вместе с хозяевами парного молочка. Нашли свежего сена и закрыли корову на ночь в прихалабке, пристроенном к боковой стене хаты.
Нюрыця всю ночь спала чутко, прислушиваясь к каждому звуку за стеной, где находилась хлевная пристройка. Ночь прошла спокойно.
Проснувшись ни свет, ни заря, путники собрались двигаться дальше. Хозяин дома вышел их проводить, открыл дверь хлева и увидел невероятную картину! Корова провалилась под пол задними ногами, а передние ноги копытами кверху, были на полу. Она была такой уставшей от многодневного пути, что, даже находясь в таком насильственном положении, не двигалась и не подавала никаких звуков. Учитывая размер пролома, она и не могла изменить свое положение, так как просто застряла в нем.
Хозяин вечером забыл сказать неожиданным гостям о том, что в сараюшке есть подпол:
- Вот так оказия!- виновато сокрушался старик-хозяин. - Голодуха, запасы перевелись! С сорок второго года в подпол не лазили, забыли о нем и думать! А оно бачишь, доски сопрели. А вчера загнали ее, родимую, впотьмах и рады-радешеньки за кормилицу: сухо ей, тепло и сена вдоволь…
Позвал старик соседей. Спеленали сообща корову веревками. Нюрыця с трудом спустилась в подпол, уперлась плечами в подбрюшье своей скотинушки и с каждым рывком сверху, вставала с ней, как штангист – тяжеловес со своей штангой!
Соседи-помощники были потрясены ловкостью и силой женщины-фронтовички:
- Кремень-баба! Такая любого мужика в бараний рог скрутит! А по виду не скажешь.
При падении Победа повредила заднюю ногу. Больше десяти дней Нюрыця ее выхаживала, призвав на помощь все свои знания. После того, как корова смогла ступать поврежденной ногой, они продолжили с нею свой путь домой. К их счастью, в продолжение всего длительного путешествия почти не было дождей.
Последние километры дороги до станицы были особенно напряженными. Наступал вечер, когда они проходили мимо хутора Лебеди. До станицы рукой подать: меньше десяти километров! Очень не хотелось брату с сестрой заходить в хутор, искать ночлег.
- Дойдем! – решили они. Здесь и ночью ничего не страшно: родные места.
Правда, небо было обложено тяжелыми тучами, а на горизонте все чаще вспыхивали зарницы. Чтобы сократить путь, они пошли не по дороге, а напрямик через степь.
- Потерпи! – успокаивала Нюра приунывшего Андрея. – Конечно, мы пристали вконец и ноги по колени оттоптали, но через пару часов, глядишь, будем дома!
Вслед за раскатами грома начался дождь, постепенно перешедший в ливень. Молнии резко вспыхивали беспорядочными зигзагами по всему небу, следом неслись «бомбовые» удары грома, эхом раскатываясь по степи. Животное испугалось, стало метаться, пытаясь сорваться с мокрой веревки, которую теперь они держали вдвоем. Конец ее был намертво затянут на Нюркиной руке. Одинокие путники в степи были беззащитными былинками под разверзшимся небом: некуда укрыться от зловещего треска молний и оглушающей громовой атаки. Казалось, что грозная стихия, переполнившись гневом, зло высматривает и ищет, во что бы разрядиться на земном просторе!
Андрей выронил веревку, закричал и упал в грязь. У него начался приступ эпилепсии. Сестра бросилась на брата, крепко прижав его своим телом лицом ниц, чтобы не запал язык во время приступа, чтобы от насильственных движений он не побился об землю. Так она делала всегда.
При ярких вспышках молний, озаряющих степь, было видно, как под проливным дождем обезумевшее от страха животное легко сдергивает тело женщины со спины вскрикивающего брата. И она тут же вскакивает на ноги, неимоверным усилием, двумя руками подтягивает корову к себе и снова падает на страдальца…
Еще не развиднелось, когда настойчивый стук в двери и в ставни разбудил семейство Голубенко. Взволновалась Савватеевна. Замешкалась. Такая гроза бушевала с вечера, до полуночи в хате никто не мог уснуть. Тревога во все дни не покидала дом: два месяца ни слуху, ни духу от главных домочадцев, отправившихся на опасное мероприятие.
«То ли радость, то ли злая весть стучится в дом», - думала мать, боязливо вглядываясь в ночь и ничего не различая через темное оконное стекло.
- Кто?- спросила она.
- Мамо, отпирайте! То мы вернулись! – услышала она долгожданный голос дочери.
Кто в чем, взрослые и дети высыпали из дома на крыльцо. В предрассветном сумраке перед родным порогом стояли Нюра и Андрей, грязные, исхудавшие, до нитки мокрые.
Торопливо и молча все тут же двинулись за ними на баз, туда, где привязанная к воротам, стояла большая, черно-белая корова по имени Победа.
Никто не верил в такое чудо! Эти долгие месяцы все желали только одного, чтобы брат с сестрой объявились, чтобы они были живы.
Савватеевна первой обняла дочь и заголосила без слез. Она гладила ее мокрые волосы, плечи, взмахивала своими полными руками, словно, благодаря Всевышнего, и причитала нараспев:
- Где же вы блукали так долго, мои дорогие… Вот и кончилось лето, а от вас ни ответа, ни привета! Уж не чаяли увидеть вас живыми да здоровыми! Ан, нет, как нет: хоть караул кричи, хоть волком вой!
Взрослые и дети полукругом стояли вокруг Победы. Они гладили руками ее горячее, шершавое, замученное долгой дорогой тело. Корова кротко и прямо смотрела на людей своими большими, бесконечно добрыми, не мигающими глазами.
И что за чудо эти «братья наши меньшие?!» Они приходят на Землю, чтобы служить людям, а люди воспринимают эту службу как нечто само собой разумеющееся. Коровы, лошади, кошки, собаки верно и преданно любят своих хозяев, верно и преданно отдают им себя. А что ж хозяева? А люди в целом?
В большинстве своем для нынешних людей «верно и преданно» - недоступное понятие не только по отношению к животным, но даже к себе подобным. Увы!
Но в те голодные, послевоенные годы кормилица Победа помогла выжить и укрепиться семье Нюрыци, состоящей из шести женщин и одного мужчины. И любовь у них была взаимная!
Новость же о том, что Нюрка Голубенчиха «своим ходом» пригнала корову аж из Ставропольского края, поразила станицу.
- Не баба, а Суворов! – изумлялись казаки. – На такой переход мужику решиться и то зазорно. Многие поля и придорожья еще не разминированы. С бандитизмом и люди с оружием справиться пока не могут: сорок пятый год! Голод! А у нее почти за полтыщи километров ни по-хорошему, ни по-плохому никто не смог отнять открытую, богатую «еду»!
Не-ет, это не Нюрка, это действительно Нюрыця! Настоящая Нюрыця! Нюрыця-царица!