Счастье человеческое очень переменчиво и непостоянно. Надо только научиться не сердиться на эти его качества и не прогонять его от себя напрочь, как делала это совсем недавно наша Ксюшка.
Попала эта девочка в нашу семью два года назад по стечению обстоятельств. Она – сестра Ани, нашей пятнадцатилетней воспитанницы, которая живёт с нами уже восемь лет. Разница в их возрасте четыре года. Когда пятилетнюю Аню забирали от мамы в детский дом, Ксюшке не было и года. В разлуке сёстры прожили девять лет. Аня грустила временами, что она одна, и очень завидовала живущим у нас, троим родным братьям.
Я ей советовала не печалиться, а обращаться с просьбой к Богу, что она и делала. Мы написали письмо в тот первый приют и вскоре получили ответ от приёмной мамы Романа, их среднего брата. Потом мы поговорили по телефону с семьёй Ксюши. Оказывается, обе семьи живут на Байкале и позже нам была дана возможность с ними познакомиться.
Все три семьи встретились на Байкале и смогли пообщаться, договорились перезваниваться и ездить в гости друг к другу. Наталья Петровна вместе с Ксюшей скоро смогла приехать к нам, но девочка вела себя очень странно. Она всего боялась, была зажатой, необщительной и часто плакала. Они уехали быстро, но у Натальи Петровны созрело решение отдать её нам.
К этому известию я отнеслась спокойно и не торопилась с выводами. Всё во власти Бога. Тех, первых детей, мы получили в свою семью быстро, но трудностей было немало, поэтому я не рвалась нагрести себе дополнительные проблемы. Только обстоятельства складывались так, что правильность этого решения не оставляла сомнения.
Ксюшку им некуда было девать. Две старшие девочки (одна из них была родная) уезжали в школу на занятия в первую смену, а она, третья и самая младшая, учась в первом классе, часто была вынуждена оставаться дома одна, что её очень пугало. Это была трагедия и неразрешимая задача. Наталья Петровна, учительница физкультуры, находилась в школе почти весь день. Конечно, сердце её болело от переживаний. Она старалась сглаживать обстоятельства, но изменить ничего не могла. Позже ей пришлось перевезти к себе больную маму, но делу это не помогло.
Ксюшка прожила в их семье пять лет. До этого её уже два раза брали в семью. И оба раза отдавали обратно в д/дом. Характер у девочки, похожей на белокурого ангелочка, был далеко не ангельский. Четырёхлетняя девочка и в этой новой семье сделала жизнь невыносимой. Она бунтовала, злилась и не слушалась. Потом она всё же приспособилась, свыклась с обстановкой и уже чувствовала себя хозяйкой квартиры. От нечего делать она исследовала все уголки дома, залезая даже в чужие места, из-за чего между девочками участились ссоры и даже драки. Агрессия и ярость позволяли Ксюшке брать верх даже над старшими девочками, что особенно напрягало обстановку.
Позже Наталья Петровна мне рассказала о трудном характере младшей её воспитанницы. Ксения не понимала своего счастья, всё время вела себя как боец, всегда готовый к битве. Она не шла на контакт, а временами становилась похожей на разъярённого зверёныша, с которым сладить было почти невозможно. Новая мама тоже это испытала на себе, но ершистую девочку старалась пожалеть, приласкать, потому что это был бедный, обделённый в младенчестве любовью ребёнок.
Воспитывать девочек помогали старшие взрослые дочери. В семье их приучали к труду, что Ксюше особенно нравилось, но всё же с ней временами было очень трудно. Скандалы начинались по малейшему поводу, и невозможно было убедить её, что поступает она неправильно. Например, находясь в городе у родных в гостях, она не хотела ложиться на предложенное ей место и до глубокой ночи злилась и плакала, мешая спать другим. Бывали случаи, когда Наталья Петровна хваталась за сердце, у неё подскакивало давление, что грозило серьёзными последствиями. Дочери опасались всерьёз за её здоровье.
Кстати, у неё случился инсульт сразу после того, как мы забрали ребёнка к себе. Увезённая вдаль Ксюшка не давала покоя по телефону, требовала срочно вернуть её домой. Ей было обещано, что она погостит, и на каникулах её заберут обратно. Подразумевались дальние летние каникулы, но начались зимние новогодние и гневный ребёнок не хотел слушать объяснения. Она терроризировала ту маму, плакала и кричала.
Бедная женщина ещё переволновалась тогда, когда у себя собирала в дорогу девочку, видимо, не веря, что у неё получится отдать её нам. Были какие-то проблемы с документами, но в течение суток всё уладилось. Я не переживала, делая всё необходимое. «Как Богу будет угодно», - думала я всякий раз, когда факт взятия ребёнка в семью откладывался. А ведь растянулось это на два года.
Оказалось, здесь у нас не хватает жилплощади, то есть, квадратных метров. На каждого члена семьи нужно не менее восемнадцати! У нас же дом деревенский, стандартный для колхозов – 42 метра. «А как же детей растят в многодетных семьях, по семь – десять человек?» – недоумевали мы с мужем и вспоминали пословицу: «В тесноте да не в обиде». У кого хоромы и дворцы, тому дети совсем ни к чему, обычно. А тут - родная сестрёнка… повисла в воздухе. Какие-то метры придумали!.. А как же в детских домах ? Набивают их там, как селёдки в бочки! У нас не тесно, есть ещё зимовье, то есть хозяйственный дом, где отдельная кухня-столовая, прекрасная просторная летняя кухня, а ещё много метров во дворе, на сеновале, вокруг дома и роща за усадьбой.
Но эти все факты к делу мы не могли приторочить. Денег у нас на строительство не было. Были варианты ещё, чтобы построить новый большой дом обманным путём, но мы пойти на это не могли, как христиане. Тогда в селе купили по дешёвой цене брошеный дом, разобрали по брусьям и сделали к дому прируб, таким образом увеличив себе жилплощадь.
Муж у меня строитель, и печник, и столяр-плотник, да и вообще на все руки мастер. В последние годы мы строили вместе с детьми, и я радовалась, что они получают опыт и навыки в строительстве. Вместе мы уже построили новую баню, предварительно разобрав старую. Дети были ещё маленькие, но очень радостно производили с нами все необходимые работы. Так весело всей семьёй мы однажды катали тяжёлые брёвна по земле и чуть не закатали младшего Костю. Он тогда был ещё крошечный, и выглядел игрушечным, ненастоящим, как гномик, и, перекувыркнувшись вперёд, чуть не попал под бревно. Слава Богу, всё обошлось!
За лето мы всё сделали и к осени довели жильё до ума. Получилось вполне прилично и выглядело даже цивильно. Дети очень радовались новоселью. Мы оборудовали спальню мальчикам и, а ещё довольно просторный игровой детский зал. Там можно смотреть телевизор, заниматься любимыми делами, делать уроки, копаться в библиотеке. Также можно приглашать друзей и даже проводить праздники и торжества. Прибывшая комиссия наш пристрой одобрила, но это было не всё. Мне срочно пришлось пройти «Школу приёмных родителей», такой вышел новый приказ.
Трудности заключались в том, что приходилось ежедневно ездить на занятия в район почти месяц за свой счёт на маршрутке за сорок километров, а после занятий надо было успеть на обратную машину, чтобы попасть домой. Все необходимые по дому дела приходилось успевать делать вечером, а около семи утра я снова бежала на автобус. Еду семье я готовила, обычно, впрок. Хорошо, что за скотом, хозяйством и детьми в моё отсутствие присматривал мой драгоценный супруг.
"Подготовку" я сдала на пять, необходимый диплом получила. Знания особой пользы не принесли, ведь я тогда уже проработала с четырьмя приёмными детьми шесть лет. На занятиях, в основном, я успевала делиться опытом, но кое-что и мне пригодилось. Теперь, говорят, «Школу» эту отменили, но что было, то было. Я благодарна судьбе за знакомство с хорошими и приятными работниками Центра, а также с некоторыми приёмными родителями. Пока дети растут, трудности бывают разного рода, и важно иметь уверенность в поддержке от компетентных лиц. Мне ведь вновь предстояло столкнуться с неизведанными проблемами.
Их оказалось предостаточно, чтобы не выдержать и сдать строптивого ребёнка в детский дом. Но этого мы допустить не могли, так как Ксюшу нам дал Сам Бог. Как же иначе объяснить тот факт, что она, как во сне, вдруг перенеслась в иное пространство, расположенное более чем за триста километров от Байкала? Теперь она рвалась обратно в вытолкнувшую её среду, ничего не понимая. Что произошло? Как она тут оказалась? Она хочет домой!
Ещё там, в той семье она противилась, очень болезненно воспринимая разговоры о том, что должна уехать к сестре. Возможно, девочки злорадничали, таким образом мстя ей за нервотрёпки в семье. Ксюша не была готова к переезду психологически. Боясь взрывов, взрослые не говорили правду. Внушали, что поживёт она у нас лишь в гостях. Кому верить, девочка не знала, мучилась от неопределённости, от этого была ещё злее, отвоёвывая себе место под солнцем. А ещё я думаю, была энергетический вампир.
Это я поняла не сразу. Вначале я преодолевала трудности по инструкции, которые мне преподали в школе приёмных родителей. Я старалась ей понравиться, делала подарки, уделяла внимание, целовала её на ночь, но от неё постоянно исходило отчуждение. Тогда я решила просто с ней заниматься, чтобы перевести её в общеобразовательную школу. Со старшим Димой у нас это получилось хорошо, хотя он провёл до нас во «вспомогательной» школе четыре года.
Со Ксюшей вышло всё по-другому. Она излучала сильную негативную энергетику, прикидываясь дурочкой, чтобы я отстала от неё. У неё был отработан метод. Она ещё в той школе срывала уроки, специально доводила педагогов, учителей до белого каления. Её отчитывали, часто махали рукой: «А, что с неё возмёшь?», и с болями в сердце отставали от неё, а потом, в конце второго класса, к великому изумлению «мамы», - перевели в коррекционный класс.
Если дома на ней взрослые срывались, начинали кричать, а то и шлёпали, то это тоже было только на руку вредному ребёнку. Она знала, что бить детей нельзя, и считала себя жертвой, что её не очень-то заботило. Ей даже нравились эти порочные моменты. Она таким образом подпитывалась выбросами злой энергии и ходила после этого довольная, весёлая. Это я испытала на себе.
Однажды во время подготовки домашнего задания я долго терпела её ответы наподобие того, что дважды два – десять (в четвёртом классе!) или три плюс три – двадцать, и ещё много подобной ерунды. Потом по моему требованию она дала мне тетрадку, но сделала это таким презрительным броском, что всё во мне закипело наконец ключом. Я схватила её за руку и укусила раза три достаточно ощутимо.
У меня случился шок: что это со мной произошло? Я чувствовала себя великой грешницей... У неё тоже был шок; такого от меня не ожидала. Но тут же она стала весёлой и щебетала, как птичка, называя меня мамочкой, и чуть не ластилась. Мне было противно. Я что-то стала про неё понимать…
Я догадалась, почему раньше она после долгих неоднократных попыток вывести меня из себя выглядела, как выжатый лимон, была вялой, с бесцветным взглядом, а бывало, даже жаловалась на боль в сердце. Она не получала нужной дозы негативной энергии! Однажды домашнее задание по математике, которое, обычно, при хорошем настроении мы выполняли минут за двадцать, растянулось на два с половиной часа. Все домашние уходили, не могли уже выносить её вредностей, удивляясь, как я терплю всё это. Только она и сама себе была не рада.
В такие минуты я убеждала её молиться, чтобы противостоять силам зла. Не сразу, но она поняла, что ей это необходимо. По её лицу сразу было видно, прогнала она своей молитвой того, кто заставлял её это делать или нет. В положительных случаях лицо её сразу менялось, черты смягчались, ребёнок становился снова обычной Ксюшей, которая нравилась всем. Потом я рассказала ей, как можно получать правильную энергию, – из хорошего, доброго, красивого. А ещё, - учила я, - если дружить с Иисусом Христом, будешь постоянно заряжаться от него любовью. Это самая нужная, полезная всем энергия.
Она как-то открыла секрет, что там, где она жила, ей даже нравилось, что её били ремнём. слышать это мне было страшно, казалось чушью и неправдой. Хотя потом я вспомнила про садомазохизм и поняла, что она не обманывает меня. Если в конечном счёте ребёнок получает удовольствие, то спокойно переносит все предшествующие истязания.
Вот почему она так подолгу вредничала. Она выпрашивала побои. В той семье мама не выдерживала и налетала. Потом она ужасалась и принималась жалеть ребёнка. Ведь она боялась, что преступление раскроется, и ей не поздоровится. Чтобы загладить ситуацию, она после срыва активно ласкала девочку, которая таяла в её объятьях. Больше пожалеть её было некому. "Детей бить нельзя!" Но раз она получала от этого удовольствие, у неё закрепилось извращённое поведение.
Когда она смирилась с новым местом жительства, успокоилась, то бывала забавной, «прикольной», как выражается молодёжь. Веселье из неё так и брызгало. Иногда в такие минуты она говорила всякую весёлую чушь, лезла обниматься, целоваться ко мне и папе. Почему-то папу она полюбила быстрее. То ли потому, что Наталья Петровна обманывала её, внушая, что это её родной папа, то ли её просто тянуло к его доброте и мужской спокойной уверенности. Ведь там мужчин в доме не было, а здесь он был всегда рядом, во всём помогал, и она любила крутиться возле него, а, отправляясь спать, обнимала его и желала спокойной ночи. Но и слушаться его приходилось беспрекословно. Когда он сидел где-то рядом, она особенно старалась сдерживаться и не вредничать откровенно.
Я же оставалась ещё какое-то время дубликатом предыдущей мамы, за которую Ксюша всё ещё цеплялась. Я к тому же была совсем другой, непохожей на неё ни характером, ни комплекцией. Я вообще была другая, чужая, к которой необходимо было привыкнуть и принять. Я не расстраивалась, а просто выполняла свою работу воспитателя, и время работало на нас. Я развивала её логику, мышление, будила интерес к песням, стихам, рассказам. Мы вместе рассуждали о прочитанном, а потом она делала записи в читательском дневнике и рисунки для лучшего усваивания. Иногда она противилась, и в такие минуты мне совсем не хотелось к ней подходить. Я молилась, выдерживала время и только тогда продолжала работу.
Поначалу её очень раздражало, что я бываю постоянно дома и проявляю себя хозяйкой. В той семье она часто питалась самостоятельно, налегая на прянички-печенюшки, а ещё масло и майонез. От этого она растолстела, походила на хомячка. Пухлая, с круглым лицом и открытым некрасивым лбом, она мне с первого взгляда не понравилась. Первое, что я сделала, когда привезла её, - обстригла чёлку. Лицо сразу изменилось, стало красивее. Роскошные её волосы приходилось ежедневно заплетать и украшать разными резиночками-бантиками.
Я занялась её питанием, отказывала ей в жирных продуктах. Стряпню выдавала в ограниченных количествах. Зато она с удовольствием готовила со мной домашнее печенье и помогала по хозяйству. Особенно полюбила она чистить картошку. Видимо, этот процесс её всегда успокаивал, как, например, вязание. Мы её учили вязать и вышивать, а также делать женские украшения. Ещё мы наряжаем кукол и следим, чтобы все они были обуты-одеты.
Мальчики к ней с первых дней относились нормально. Только с её стороны вначале проявлялась агрессия. Особенно возненавидела она младшего Костика, который в свои десять лет выглядел меньше её, девятилетней. Ей хотелось взять над ним превосходство, но он подчёркивал своё старшинство, тем более, что он постепенно подрастал и мужал. Поначалу она в порывах ярости набрасывалась на него, поражая всех жестокостью. Приходилось ей терпеливо объяснять истину о мужчинах, об уважении к ним, а также о женственности и залоге её будущего счастья.
Счастья Ксюше постоянно не хватало. Она всегда находилась в состоянии, готовом к нападению. Ей ничего не стоило кого-нибудь обидеть едкими словами, бьющими прямо в лоб. Особенно обижалась на неё Аня. Но младшую сестру это, похоже, вовсе не волновало. Она даже специально в злобе говорила, что сестра ей не нужна. Я её в шутку стала называть прокурор, предлагая контролировать свои эмоции.
Меня она обвиняла и упрекала в том, что мы её к себе взяли. Может быть, она где-то слышала о корысти? Недавно она заявила, что нам нужно взять маленького ребёнка, что за него будут платить деньги! Я удивилась и сказала, что мы сами не берём, разве что Бог даст, вот как её, к примеру. Нам и так хватило с ней хлопот...
Взяли мы её на зимних школьных каникулах, и за это время произошло привыкание. Вначале она буквально бесилась, требовала вернуть её обратно. Она часто атаковала и терзала по телефону бывшую маму, и мне было жаль бедную женщину. Пришлось контролировать звонки. Теперь разрешалось говорить недолго, без слёз и делиться только хорошими новостями. Дело в том, что Ксюша, добиваясь возврата в привычную ей среду, на всех клеветала. Мол, её тут бьют… По очереди сообщала она про всех нас нелепые подробности. Аня давным-давно никого не бьёт, а мальчишки иногда лишь меж собой сцепляются, мирные все у нас. Правда, сама она «нарывалась» на всех, замахивалась даже на пятнадцатилетнего Диму, которого и ровесники-то побаивались. Но Ксюше всё сходило с рук. Приходилось воспитывать её сочинительством рассказов.
Я давно уже приучила детей размышлять о просмотренных фильмах или прочитанных книгах, а также описывать интересные события, происходящие с ними. Если в чём-то провинятся, что-то неправильно сделают, то непременно садятся и пишут про себя подробный рассказ, чтобы как бы отодвинуться от себя самого, увидеть себя со стороны и понять, что было не так и что нужно делать. Не всегда дети это делали охотно, но за рассказы я ввела ежемесячную «литературную премию», как за вклад в культуру. Так вот вскоре оказалось, что Ксюша денег стала получать больше других, так как ей почти каждый день приходилось размышлять над своими поступками.
Девочка стала быстро меняться в лучшую сторону. Из школы уже она не приходила злая. Раньше каждый день были стычки с одноклассниками. Дралась она даже с мальчиками. Зло, как известно, притягивает зло. Она научилась прощать, а ещё сдерживать свой язык. «Язык мой – враг мой», - сказано в Библии, послание Иакова. Молилась теперь она охотно, и Бог чистил её детское искреннее сердечко от злых привычек. Постепенно стали налаживаться отношения с сестрой, потому что Аня многое умела и могла, и младшая сестра от неё зависела. Например, кто Ксюше мог легко помочь по английскому языку, который ей нравится?
Девочка стала спокойнее, увереннее. Теперь она уже вспоминала прежнюю жизнь со стороны, а я показывала ей плюсы и минусы. Я ей как-то сказала, что когда-нибудь она извинится перед бывшей мамой, что «доводила» её. И ещё я говорила, что, возможно, девочки теперь скучают по ней и жалеют, что говорили ей безжалостно: «Чтоб ты сдохла!» Ведь это своего рода проклятие, пожелание беды другому.
Стали отступать детские страхи, как и некоторые плохие привычки. Например, раньше она могла брать чужое. Это заметила Аня, когда из её новогодних подарков стали исчезать сладости. Младшая сестра не признавалась, хоть продолжала наносить урон. Болезнь такого рода в нашей семье у всех уже давно прошла, поэтому сомнения не было. Созналась она только через год, когда уже не повторяла попыток красть. Она вообще стала открытее, и, приходя из школы, первым делом всегда делится новостями.
Учится она охотно, приносит много четвёрок и пятёрок. Любит она все предметы до одного, потому что чувствует нашу поддержку и верит в то, что и сама может учиться хорошо. Драться и ссориться перестала. Со всеми теперь у неё ровные отношения. Только однажды, после Антошкиного сильного тычка в грудь она долго сидела притихшая и морщилась от боли, а я ей потом ещё раз пояснила ситуацию про мальчишек. Мы не должны у них выпрашивать побои, это для нас унизительно. Их необходимо уважать даже младших, так как Бог вначале создал мужчину и таким образом дал первенство им. Для них мы должны стать помощницами, а они для нас - защитниками.
В той семье мужчин не было, только взяли на воспитание одного, двухлетнего мальчика. Ксюша ухаживала за ним, как за братиком. Теперь она вспоминает интересные моменты из их совместной жизни. Оказывается, не такие они все были и противные… И вообще можно было бы жить там весело, если бы она не вредничала. Она просто не понимала своего счастья, никого не любила. Наталья Петровна уже поправилась. Теперь у неё масса других проблем. Мы иногда перезваниваемся. Девочки часто переговариваются по телефону, мечтают встретиться. Только быстро не получается приехать. У нас постоянно какие-то интересные, важные дела…
Ксюша полюбила выступать на сцене. Вместе с братишкой как-то удачно спели в районе в два микрофона песню о Родине, и стихи рассказывать ей поручали не раз. Участвовала она и в спектаклях. Не всегда выходит так, как она задумала, но у неё прошла привычка сердиться и устраивать скандалы. Я ей рассказала, что примерно так действовали раньше базарные торговки, локтями расчищая себе дорогу в толпе. Девочка не должна быть стервозной. Если что не так, - молись, жалуйся Отцу Небесному, а Он устроит дела как нельзя лучше. Так получилось во время подготовки их спектакля «Муха-цокотуха» по Чуковскому, только в изменённом варианте.
Ей тогда дали невзрачную роль блошки. Она пожаловалась мне. А я посоветовала запоминать все роли. Почти перед самым выступлением артистам раздавали имеющиеся костюмы, атрибуты. Маленькой девочке-стрекозе оказались великоватыми крылья, и девочек поменяли местами. Ксюше досталась роль стрекозы. Крылышки я сделала ей красивые, подобрала светло-зелёное лёгкое платье, сделала очки и перчатки. Стрекоза получилась восхитительная и в заключительном танце выступила крупным планом.
Недавно мы устранили ещё одну вредную её привычку. Когда Ксюша гневалась, она часто употребляла слово «никогда». «Я никогда у вас жить не буду!» - кричала она совсем недавно опять. Прошло два года, много раз она уверяла, что ей тут нравится. Вот и лето показало, что прижилась она у нас. Многому она за этот период научилась, и всякий раз гордилась, перечисляя достоинства.
Мы научили её замечать благословения (всё, что хорошего имеется) и благодарить за это Бога. Когда человек благодарный, он замечает позитивное, ему интересно жить, и он ценит жизнь, какой бы трудной порою она ни бывает. Тогда в минуты отчаянья он не отрекается от всего, не перечёркивает всё имеющееся у него, а также не спешит отказаться и от жизни.
Как-то Ксюша зашла с прогулки на кухню и с порога направилась ко мне своим боевым шагом. Как не люблю я эту её воинственную походку амазонки! Мы её учили ходить по-девичьи, стройно переступая ножками, а тут опять проявился монстр. «Я больше никогда!..» - закричала она мне в лицо… «Стоп-стоп», - остановила я её, - остановись, успокойся, иди, помолись». Всего-то навсего у неё после катания на санках заболела голова, а она уже решила никогда больше не кататься. Удивительно, как легко в порыве гнева человек может отказаться от счастья! В другой раз на прогулке она устала слушать ссорившихся подружек и тоже пришла ко мне с решением больше с ними не кататься.
Позже я ей объяснила, что счастье – оно как солнышко, которое закрывают тучки-обстоятельства. Солнца не видно, но мы-то знаем, что оно там, за тучами, и скоро снова выглянет. Поэтому в «затемнённые» моменты не надо думать, что жизнь враз кончилась, а с нею и всё хорошее. Надо уметь ждать, не злиться и не перечёркивать своего счастья, не отказываться от него.
Бог тоже – Солнце, Свет. Когда всё хорошо, мы наслаждаемся, греемся в его лучах. Но вот обстоятельства меняются, и мы горюем, и готовы перечеркнуть всё хорошее. Но Бог есть, хоть его и не видно из-за «туч». Нужно бороться за своё счастье и быть верными ему, тогда на душе будет покой почти всегда, даже в самые страшные жизненные бури.