Я люблю музыку, прежде всего инструментальную. Немного и сам играю на рояле. Люблю играть для себя. Для других – нет. Не привык просто. Играть на людях – особое качество, прививаемое исполнителям специальными тренировками, частыми выступлениями. С другой стороны, надо ещё не просто хорошо играть, но и иметь уверенность в себе – техническую, базовую, что приобретается годами работы. Тем не менее, и у меня порой появляются свои слушатели, когда я прихожу играть в музеи и библиотеки. Приятно, когда музыка – твоя музыка – нравится слушателям. Когда они после просмотра экспонатов остаются в зале и не уходят, пока ты не кончишь играть, исчерпав все свои духовные и физические возможности.
Как-то мне пришлось репетировать перед концертом в одной из школ. Это всегда приходится делать, чтобы проверить инструмент, звучание, акустику в зале. Начинаю играть. Стул очень неудобный: низкий, качающийся. Подложил на сиденье свой плащ, свернув его несколько раз. Стало чуть поудобнее. Но всё равно сижу с трудом – спина не выдерживает таких измывательств.
Инструмент находится в коридоре, и периодически из кабинета в кабинет ходят педагоги. На всякий случай спрашиваю, не очень ли я им мешаю. Отвечают, что нет, «не очень». А некоторые говорят, что даже приятно слушать. Я знаю, что занятия давно кончились, так что уроков нет и мешать сейчас некому. Поэтому и разрешил поиграть директор.
Поиграл минут двадцать. Сильно устал. Спина болит, стул без спинки, откинуться и опереться спиной не на что. Но хочется ещё поиграть. Когда в следующий раз выберусь к инструменту? По коридору бегают двое ребят, лет девяти. Носятся то в одну сторону, то в другую за моей спиной. О чём-то переговариваются, хихикают. Ну, этим моя музыка явно не нужна… Пусть себе забавляются. После уроков хочется порезвиться. Но ведь могли бы бегать и в дальней части коридора. Явно хотят обратить на себя моё внимание. Нет, не обращаю. Для этого повернуться от инструмента нужно. Да они мне и не мешают.
В какой-то момент угомонились, куда-то исчезли. Но вскоре снова завели свой хоровод. И ещё громче хихикают, просто хохочут. Так вот как на них моя лирическая музыка действует. Тут ещё и педагоги стали чаще ходить из кабинета в кабинет. Видимо, уже надоел.
Потихоньку встаю, разгибаюсь. Спина уже совсем не чувствует – ничего, кроме боли. Совсем не своя стала. Не даёт играть. Беру плащ, развёртываю его. Какой-то металлический болт со стула падает. Откуда взялся? Стул не развалился, значит, не из него высыпался. С пианино не должен был попасть на сиденье. Когда садился, такого на сиденье не было. Сразу бы увидел и почувствовал… Тут опять мальчишки из-за поворота коридора выглядывают. И хохочут вовсю. Чем это я их заинтересовал?
Положил болт на крышку пианино. Может, из него всё же вывалился? Хотя знаю, что таких громоздких деталей в этом инструменте не бывает. Пусть лежит, разберутся… Так и ушёл в неведении. И только тогда, когда беседовал с директором в его кабинете, до меня дошёл истинный смысл произошедшего. Явно это шустрые пострелята мне болт подложили! Не зря полчаса вокруг меня носились. И хихикали от удовольствия. Чтобы запомнил их незнакомый дядька! И не приходил больше шуметь в коридор. Да я и так бы не пришёл – спина уже совсем играть не позволяет… Но пока ещё могу писать за столом. Вот и пишу, вспоминая забавные события прошлых лет. Это тоже кажется мне интересным.
2013 год