История возникновения Чудищ теряется в такой исторической глубине, что не сохранилось никаких письменных источников, а лишь народные предания и легенды. Говорят, что раньше село это называлось совсем по-другому и Лука - герой знаменитой поэмы Баркова - уроженец здешних мест. Говорят, что в сороковых годах прошлого века знаменитый академик, лауреат сталинских премий создал в Чудищах опытное хозяйство, где выращивал кур с повышенным содержанием протеина, и даже коров, на вымени которых сосков имелось в два раза больше, чем у обычных, что многократно увеличивало надои. Ещё говорят, что после визита нашего горячего генсека в заморскую страну, где он, вооружённый одной туфлёй навёл страху на вражью силу, местные поля стали давать такой небывалый урожай маиса, что за опытом приезжали заморские крестьяне, которые этот маис выращивают с незапамятных времён.
Весь этот расцвет относится к древнейшей истории села. Затем наступило мрачное Средневековье и село покатилось к своему закату. С точностью повторилась история последних дней Римской империи. Орды варваров топтали сельские просторы, местная аристократия в лице председателя колхоза, главного агронома и главного бухгалтера пребывала в моральном и духовном разложении, а народ... Народ безмолвствовал, пьянствовал и тоже неумолимо разлагался. Все местные производственные фонды были бессовестным образом разворованы, в экономике наступил коллапс. Основной статьёй дохода жителей стало изготовление и экспорт самогона. Село, некогда показавшее миру чудеса аграрной промышленности, катилось в глубокую пропасть нищеты, на дне которой его уже дожидались Буркина-Фассо, Гаити и Центрально-Африканская республика. Спасти Чудищи могло только чудо. И оно было явлено уставшему от пьянства и безысходности несчастному народу.
Утром 1 июня 199* года на центральную площадь села въехал чёрный БМВ пятой модели. Опухшие сельчане угрюмо рассматривали "басурманский ахтомобиль" сквозь немытые стёкла окон своих запущенных жилищ. Для них начиналось ещё одно безрадостное утро и многие недоумевали, что нужно этой городской машине на пыльной площади их вымирающей деревни? Как верно заметил поэт "большое видится на расстояньи" и никто из мучавшихся похмельем людей не предполагал, что это утро станет зарёй их новой жизни.
Из машины на пыльную землю ступила нога грядущего двигателя местного прогресса Кирилла Кирилловича Абсолютова. К тому времени будущий Папа Кир устал от нескончаемого разгула дикого капитализма. Войны и разборки с конкурентами глубоко ранили его душу созидателя. А если учесть ещё и безрадостное советское прошлое, в котором фарцовщик Кирилл постоянно ходил по лезвию, то картина получается и вовсе невесёлая. Но, находясь в вечном противоречии с системой, он всегда оставался верен самому себе; счастье не приходит без борьбы.
Выходец из здешних мест Иван Медный давно предлагал Кирилл Кириллычу вложить первоначальные капиталы в некогда могучий колхоз, но тот отнекивался, ссылаясь, что в сельском хозяйстве совершеннейший профан. В ходе очередной битвы за тульское казино Медный схлопотал пулю в грудь и, несмотря на усилия врачей, покинул этот грешный мир. Перед кончиной он просил Абсолютова, за чьи интересы отдал жизнь взяться за родное село.
- Народ у нас работящий, душевный, - хрипел умирающий. - Ему хорошего смотрящего, он горы свернёт. А землица какая...
Тут голубые глаза лихого бригадира остекленели, из могучей груди вырвался последний вздох и душа, покинув грешное тело, отправилась на последний Суд.
Предсмертные слова простого деревенского парня запали в душу Кирилл Кириллыча. Он понял, что в этом суетном мире настоящей ценностью обладает земля и живущие на ней люди. А всё остальное вторично. И решение, перевернувшее жизнь Чудищ было принято.
Председатель Зюзюкин, вот уже десять лет терзавший односельчан своим неумелым руководством со вчерашнего вечера бражничал в конторе в компании бухгалтера и агронома. Под председательским столом валялись семь пустых литровых бутылок из-под знаменитого чудищенского самогона, а на столе ещё не взятым бастионом стояла восьмая. Агроном наяривал на гармошке популярную когда-то песню "Вот кто-то с горочки спустился", левая рука председателя покоилась на заплывшей талии главного бухгалтера, мутный взгляд был устремлён в разрез бухгалтерской блузки, где большими холмами возвышались груди, у рачительного хозяина должные вызвать мысль об увеличении надоев. Но у Зюзюкина бухгалтерские груди вызывали мысли исключительно похотливые, хотя дома его дожидалась жена. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге триумвират узрел щуплого мужчину, одетого по-городскому.
- Простите, что нарушил вашу вакханалию. Мне нужен господин Зюзюкин.
Председатель с трудом сфокусировал на визитёре взгляд. Мозг по привычке последних лет идентифицировал его как ещё одного покупателя на колхозное имущество.
- Всё продали, ик, ничего не осталось. Зина, я прав?
Главбух Зинаида Прокопьевна убрала с талии председателеву руку и напустила на себя строгий, официальный вид.
- На балансе числятся восемь граблей, вилы в количестве двенадцати штук, шесть оцинкованных ведер объёмом двадцать литров каждое...
- Зинка, она зря говорить не будет, она у меня голова, - Зюзюкин опять посмотрел в вырез бухгалтерской кофточки. - Даже две... головы.
Затем он с трудом поднял тяжёлую голову и воззрился на приезжего.
- Ну, как, буушь брать?
Будущий отец Чудищ молча рассматривал вконец разложившуюся троицу. Так, наверное, смотрел былинный богатырь на трёглавого Чуду-Юду, примериваясь, чтобы одним ударом отсечь все три головы.
- Я буду брать всё и сразу - наконец произнёс он.
- А тебе вёдра для молока или самогона?
- Вёдра, так же как и грабли с вилами можете оставить себе. Я забираю всё хозяйство.
- Не понял!
Председатель встал во весь свой немалый рост.
- Сейчас поймёте - Абсолютов достал из внутреннего кармана бумагу. - Ваше хозяйство продано мне за долги. Вот соответствующий документ.
- А ты кто такой? - недобро посмотрел на него Зюзюкин.
Кирилл Кириллыч не стал уподобляться бессмертному Шуре Балаганову и задавать пьяному председателю идентичный вопрос.
- Здесь всё написано.
Он развернул документ перед теперь уже бывшим руководством. Шесть мутных глаз впились в бумагу, шесть губ зашевелились, читая свою судьбу. МЕНЕ, ТЕКЕЛ, ПЕРЕС!
Надо сказать, что на стыке эпох Зюзюкин не ощутил переломную важность момента и попытался выхватить из папиных рук исторический документ. Его подвела утерянная за годы беспробудного пьянства реакция. Папа же, регулярно посещавший бассейн и теннисный корт, оказался на высоте. Рука председателя зацепила лишь спёртый воздух конторы. Сам он потерял равновесие и, падая в последний момент, ухватился за Зинаиду Прокопьевну. Прожигатели народных денег пали ниц перед Абсолютовым. Это было Предзнаменование. Но главный агроном в силу своей духовной слепоты не увидел его. Отложив в сторону гармонь, он встал из-за стола и нехорошо улыбаясь, двинулся в сторону представителя прогрессивных сил.
Папа тяжело вздохнул. Его первоначальный план, имевший своей целью бескровный переворот и добровольную передачу власти, явно не срабатывал. Пора было переходить к варианту Б.
В контору ворвался закалённый в криминальных боях Павлуша с двумя бойцами, и повторились бы в Чудищах чилийские события 1972 года, не вмешайся Его Величество Случай. Вслед за боевиками в контору влетела жена Зюзюкина, вооружённая ухватом. Между двумя супругами последовал обмен любезностями, в ходе которого одна из сторон дважды пускала в ход предмет кухонной принадлежности и легко раненый Зюзюкин был госпитализирован домой. Агроном утратил к этому времени свою воинственность, но всё же получил от Павлуши пару раз в ухо, после чего вместе с Зинаидой Прокопьевной трусливо ретировался. Последняя, как самая трезвая из всего триумвирата получила устное предписание к завтрашнему дню привести в контору обоих своих соправителей для окончательной передачи власти.
Но это было лишь первое сражение, выигранное Папой. После него, весь день победители объезжали свои новые владения. Кирилл Кириллыч делал в своём блокноте какие-то пометки, а Павлуша расклеивал на телеграфных столбах объявления. В прямой контакт с местными жителями в тот день они не вступали.
Переночевали, кто в конторе, кто в машине. Утром, умывшись колодезной водой, стали ждать вчерашних пораженцев. Всеми подразумевалось, что придут они трезвыми и осознавшими неизбежность перемен.
- Пацаны, атас! - закричал один из бойцов.
Павлентий выскочил на крыльцо. К конторе, шатаясь, приближался Зюзюкин. В его трясущихся руках вибрировала охотничья двустволка.
- Твою мать! - Павлентий бросился к БМВ, где в багажнике был спрятан арсенал.
- Прикройте Кирыча! - на ходу крикнул он своим бойцам.
Из багажника был извлечён АК-74, полный магазин с характерным щелчком встал на полагающееся место, клацнул затвор и Павлуша повернулся лицом к опасности.
Это была сцена, достойная Серджио Леоне. Двое молча сходились на центральной площади села, и не хватало только музыки Эннио Морриконе.
На левом фланге Павлентия возникла угроза в виде вооружённого топором агронома. Видимо деструктивные силы заранее договорились о совместной атаке на сданные вчера позиции. Агроном был нейтрализован одним из бойцов. Увидев направленный в его сторону пистолет, специалист по сельскому хозяйству выронил топор, и красное от частого употребления алкоголя лицо его стало бледнеть.
Между тем на главном фронте театра военных действий противоборствующие силы достигли зоны непосредственного контакта. Два чёрных ствола были направлены в Павлушину грудь, ствол автомата смотрел в раздутый живот председателя. Напряжение готовой оборваться струной нависло над Чудищами.
- Это мой колхоз! - крикнул Зюзюкин, но крик его был жалок.
- В натуре? - сплюнул Павлуша в пыль.
- Я вам его просто так не отдам. У меня свояк в Зел-ке в райкоме партии работает.
-Да что вы говорите?
На местную историческую сцену ступил Абсолютов. Как же он мог прятаться в здании конторы, когда здесь происходили такие события?
- Да, в райкоме партии. И не последний человек, между прочим.
- Осмелюсь заметить, господин Зюзюкин, что пока вы пропивали народное достояние, райкомы отменили за ненадобностью, а сама партия больше не является партией власти.
- Брешете вы всё!
-Брешут собаки. А вам с алкоголем надо завязывать. Представляете, как много нового вы узнаете?
В глазах экс-председателя появилась тоска прямо-таки вселенского масштаба. Двустволка выпала из его ослабевших рук.
- Что же мне делать? - спросил он.
- Как я уже говорил, для начала бросить пить. Жизнь, глядите, понемногу наладится. А сейчас прошу в контору. Народ будет решать наши судьбы.
В этот день в конторе собралось всё сознательное население Чудищ. Последние несколько лет деревня жила, опровергая постулат Маркса о первичности бытия. Сознанию уделялось первостепенное значение, но сознание селян было составляющей переменной. К вечеру его теряли, утром мучаясь от головной боли, находили, чтобы потерять вновь. Уж такое было свойство у чудищенского самогона.
Многие, пришедшие в контору были недовольны, что их выбили из привычного ритма; Потеря, поиск, находка и снова потеря сознания - таков круговорот местной жизни. Сельчане давно не помышляли о том, чтобы этим сознанием воспользоваться. Поставив перед ними такую задачу, Папа сильно рисковал. Но уж такой он был человек, без риска жизнь для него была лишь прозябанием. А прозябать Абсолютов предоставлял своим врагам. К тому же ковать железо надо было именно сейчас, чтобы не дать врагу возможности перегруппировать свои силы.
- Уважаемые крестьяне! - обратился он к собравшимся. - Да, да, именно крестьяне, ибо так, а не иначе испокон веку называли на Руси земледельцев - самое уважаемое и почитаемое сословие. Сегодня вам предстоит сделать выбор: идти вместе со мной в новую жизнь или оставаться в старой. Господин Зюзюкин целых десять лет был вашим председателем. К чему привело его правление, вы все прекрасно видите. Хозяйство, которым раньше гордилась вся страна, пришло в совершеннейший упадок. Вот скажите, когда вы последний раз получали зарплату?
- Да мы и не помним!
- Вот видите. А в новой жизни у вас будет стабильная зарплата, работа, которой занимались вы и ваши предки.
- А самогон? - раздался голос с задних рядов.
- Самогон останется, - Папа начал гипнотизировать взглядом собрание, - но как средство пополнения нашей с вами казны.
- Это как?
- Очень просто. Мы построим в Чудищах ликёроводочный завод, и будем гнать ваш знаменитый напиток за пределы села. А полученные от продажи деньги вкладывать в развитие нашего производства.
-А нам?
- Пьянство и экономическое процветание - несовместимые вещи! - жёстко отрезал Папа.
В зале наступила напряжённая тишина. Программа-минимум была поставлена достаточно чётко и многие, слушая речь Абсолютова, с ностальгией вспоминали Советскую власть.
Пару минут спустя зал взорвался дискуссией и Папа понял, что не зря верил чудищенцам. Сторонников хождения самогона как исключительно местной валюты оказалось меньшинство. 65% сельчан проголосовали за новое руководство, а надоевшего Зюзюкина вместе с бухгалтером и агрономом постановили отправить в эмиграцию.
- Неча им тут делать! Всю кровушку испили!
Это был настоящий триумф, звёздный час Кирилла Кирилловича.
- Отец родной! - протягивали к нему руки чудищенцы. - Ты уж нас не обижай!
В тот день и родился Папа с лёгкой руки Павлентия.
Дальше начались суровые будни. Павлуша с бойцами изымал у сельчан самогон вместе с аппаратами, платя полтинник за бутылку. Тем, кто сдавал более ста литров, в подарок давали брошюру "Философский анализ социалистических воззрений русского крестьянства". Так была заложена основа нынешней гиперобразованности чудищенцев.
Завод построили в рекордно короткие сроки. Продукцию выпускали двух видов: водка "Чудесная" и крепкоалкогольный напиток "Чудогон". Через три месяца начались перебои с поставкой тары. Осенью дороги раскисли, и подвоз необходимых компонентов стал нерентабельным, более 50% бутылок бились на ухабах. Положение как всегда спас Папин экономический гений. Многие считали, что выходов из сложившейся ситуации было два - строительство собственного стеклозавода или капитальный ремонт дороги до Зел-ка. На оба проекта у только что поднимающейся на ноги деревни средств не было, и Кирилл Кириллович предложил третий. Совместно с зел-кой компанией "Алкотраст" было решено провести от Чудищ до райцентра трубопровод. Учитывая стратегическую ценность жидкости, строительство 15-километровой трубы велось ночью. Сама труба зарывалась в землю, Павлуша с бойцами зорко следили, чтобы рядом не было никого из посторонних. По окончании строительства он предложил Папе по примеру древневосточных правителей вместе с трубой закопать и рабочих, но Кирилл Кириллыч отверг этот совет по причине его несоответствия современным реалиям.
Проект был успешно претворён в жизнь, и труба стала для села поистине золотой жилой. На этом можно было успокоиться и почивать на лаврах. Но не таков был "отец здешних реформ". Из прибыли от перекачки самогона был создан Фонд Будущего Развития - ФБР, который разместили в одном Зел-ком банке. Для этого Папа не пожалел свой личный счёт, так он верил в светлое будущее села и всеми силами желал это будущее как можно скорее приблизить.
Шли годы. В селе была построена крупнейшая в районе публичная библиотека, и Абсолютов объявил программу создания в Чудищах нового общества - homo intellectualium, то есть общества людей духовных. В ожидании пока ФБР будет набирать силу, чудищенцы начнут повышать свой IQ, чтобы быть достойными должного свалиться на них богатства. Для этого была установлена месячная норма потребления самогона - три литра на душу населения. Это также стимулировало рост рождаемости, так как в многодетных семьях детская порция доставалась главе семейства. "Пьяными" днями являлись суббота и воскресенье, в остальные пять дней недели самогонопитие было строжайше запрещено.
Труд регламентировался в соответствии с международными стандартами. Папиным указом был установлен 8-часовой рабочий день. Отработав 8 часов на ликёроводочном заводе, а это было единственное ликвидное производственное предприятие на селе, чудищенцы с чистой совестью могли посвящать свой досуг ведению подсобного хозяйства, (вся их заработная плата ложилась на счёт ФБР), а также чтению и анализу философских трактатов. Жизнь сельчан приобрела гармонию и смысл: работа на будущее, добывание хлеба насущного и духовное совершенствование. Умеренное потребление качественного самогона наложило отпечаток на их характер. Чудищенцы стали весёлым, общительным народом, всегда желающим понять внутреннюю сущность даже самых простых вещей. Не о таком ли устройстве общества во все времена мечтали лучшие умы человечества?
А для малочисленной несознательной части населения существовал Павлуша со своей "гвардией", ибо даже добро должно быть с кулаками. Надо сказать, что чудищенцы Павлушу не любили, но боялись за пудовые кулаки и крутой нрав. В отличие от них, живущих ожиданием светлого будущего, Павлентий получал от Папы ежемесячную зарплату и к тому же был у него на полном пансионе. В глазах сельчан Кирилл Кириллыч и его окружение должны быть людьми с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем, поэтому тратил Павлуша свои денежки в районном центре, где его знали все, без исключения путаны, и не было ни одного питейного заведения, в котором он не оставил свой яркий след. Зато совершенно не портил местной буколической идиллии. В силу ограниченности ума и патологической жадности Папин опричник иногда забывал о чистых руках и чудищенцы на себе узнали, что такое коррупция. За какой-то особо неблаговидный поступок Павлуша даже был публично порот на центральной площади.
- Кирилл Кириллыч, это же беспредел! - хныкал он, лёжа на канапе в Папином кабинете, где Соня смазывала ему саднящие ягодицы какой-то очень целебной, но не менее вонючей мазью. - В натуре, незаконно!
Абсолютов тогда ответил ему исторической фразой.
- Справедливость, друг мой, она выше любого закона!
- Поразительно! - восхитился Северин Эдмундович, выслушав рассказ, Кирилл Кириллыча. - Неужели вам удалось создать здесь Утопию?
- Ну, не надо слишком идеализировать меня и здешнее общество, - скромно потупился Папа, - есть ещё много недостатков, да и груз прошлого тянет людей назад. Но, прошло ещё так мало времени. Что такое десять лет для истории нашего села? Это только телята быстро растут.
- А какое сотрудничество вы предлагаете мне? - спросил Северин, глядя, как золотистая струйка коньяка перетекает из бутылки в его рюмку.
- Давайте сначала за прекрасное будущее этих изумительных мест!
Они выпили, и Папа предложил выйти на свежий воздух. Через оранжерею они прошли на просторную веранду, выходившую на живописный деревенский пруд. Наступил вечер, и майское солнце уходило за холмы. На село опускалась прохлада. Хозяин и гость расположились в шезлонгах вокруг небольшого круглого столика, куда Абдулла поставил поднос из кабинета.
- Между прочим, с этим прудом связан случай, тоже записанный в анналы местной истории. Хотите, расскажу?
Соглашаясь, Северин Эдмундович в качестве комплимента заметил, что Папины истории будут поинтересней лекций о манихействе и его влияниях.
- Это для вас, - улыбнулся хозяин. - Но согласитесь, что здешняя общественная жизнь бьёт ключом?
Северин согласился.
- Так вот, - Папа вновь наполнил рюмки, - пруду этому, уже почитай, больше ста лет. Выкопали его при помещике Иване Харитоновиче Краузе, был здесь такой во второй половине 19-го века. Между прочим, этот дом, - Кирилл Кириллович ткнул пальцем в пол, - построен на месте разрушенной в 1918 году помещичьей усадьбы. Был Иван Харитонович большим охотником до женской части. Ходит легенда, что одна из многих, лишённых им чести девушек, в этом самом пруду утопилась. С тех пор на водоёме лежало проклятье; рыба не разводится, почти каждый год кто-нибудь в нём тонул. Стали селяне обходить его стороной. Видели бы вы, каким он был десять лет назад, когда мне досталось это хозяйство? Раз наш Павлуша решил здесь искупаться. Разделся до трусов и полез в воду. Надо сказать, трусы у него были гигантские, как у знаменитого Порфирия Иванова. Они его чуть и не погубили. Зацепился он ими за корягу и стал тонуть. Я с ребятами сажусь в плоскодонку и гребём мы этого засранца спасать. Тянем-потянем, как в сказке, пока трусы не порвались. Тут коряга срабатывает как пружина и бьёт меня по спине, да с такой силой, что падаю за борт. Теперь все спасают уже меня. Затащили, наконец, в лодку, а у меня, каюсь, нервы не выдержали, хватаю весло и начинаю лупить им по воде. Павлуша, простая душа, меня потом спрашивает, чего это я на воду разозлился? Пришлось поведать ему историю о древнеперсидском царе Кире. Помните, когда он приказывает высечь море? С тех пор к Папе приклеилось ещё и имя древнего владыки.
Северин Эдмундович с высоты веранды с опаской посмотрел на обманчиво спокойную гладь пруда.
- Да вы не беспокойтесь! - улыбнулся Папа Кир. - Мы потом его вычистили. Теперь рыба в нём разводится и люди, тьфу-тьфу, не тонут.
- А что было на дне?
- О-о, на дне много чего было! Нашли "Руссо-Балт" времён гражданской войны, пулемёт "Максим", даже клок от Павлушиных трусов.
- А девушку?
- Это вы о жертве блудливого барина? Костей много там было. Я их в Зел-ск отправил, к патологоанатому. Все были идентифицированы как человеческие.
- Ужас! - Северин поёжился в своём шезлонге.
Потом они молча наблюдали как край солнечного диска исчезает за холмом. Где-то слышалось мычание возвращавшихся с пастбища коров.
- Уже поздно - сказал хозяин, разлив остатки Hennessey по стопкам. - Спать здесь ложатся рано, так что о деле давайте поговорим завтра. Предлагаю вам остановиться у меня, места, сами видите, хватит. Ну, как, согласны?
- Мне уже вроде бы как кабинет сдали.
- Об этом не беспокойтесь. Я позвоню и Павлуша сейчас же привезёт ваши вещи и вернёт деньги.
- Вот денег не надо! - запротестовал Северин. - Мне бы не хотелось, чтобы обо мне думали...
- Всё понял! Деньги верну вам я. Сколько он с вас взял?
- Вообще-то двадцать долларов, но пять я заплатил за самогон и осмотр картинной галерее.
- Ох, Павлуша, Павлуша! Ничего его не берёт, ни публичная порка, ни словесные разносы, которые я ему время от времени устраиваю.
- А вы попробуйте наказать его материально, - не удержался от мстительной подсказки Северин.
- Пробовал, - вздохнул Кирилл Кириллович. - Он в ещё большую коррупцию ударяется, видимо, чтобы компенсировать.
- А если его материально заинтересовать?
- Ах, Северин Эдмундович, неужели вы не помните старика Ювенала: " жадность к монете растёт соответственно росту богатства"?
- Да-а! - теперь пришла очередь вздыхать философу.
- Ну и как вам творчество Тютькина? - уже переключился Папа.
- Я думаю, ему удалось передать колорит современной эпохи.
- Павлуша успел обратить ваше внимание на некоторые технические недочёты? Не с точки зрения живописи, а соответствия сюжета действительности.
- Да, про вынос живого тела вперёд ногами...
- Ну, это ещё что! На его картине "Встреча старых друзей" бывший наш президент встречается с тоже ныне бывшим лидером США. Господин Тютькин изобразил их в неформальной обстановке: кардиганы и чёрные брюки. Так вот представьте, у американского президента из-под чёрных брюк виднеются белые носки! - Папа зашёлся смехом. - Разве может глава супердержавы позволить себе такую безвкусицу? И самое смешное, что автор категорически отказался их закрасить. Я, мол, художник и имею право на ошибку. И вообще, это олицетворяет американское чистоплюйство. Пришлось это сделать Павлуше чёрным фломастером. А вообще, он талант. Я имею в виду Сашу Тютькина.
Ещё целый час они посвятили беседе о живописи, затем Абдулла проводил уставшего от переполненного событиями дня гостя в отведённую ему комнату.
Северин Эдмундович с полчаса постоял под душем, смывая с себя пыль дорог и обернувшись большим полотенцем, вышел в комнату. Итальянский портфель уже ждал хозяина у широченной кровати, и он лишний раз восхитился Папиной харизмой и безупречной организацией здешней жизни. Философ отдёрнул плотную штору и выглянул в окно. Полная луна светила над селом. Всё дышало покоем, редкие окна сельских домов были освещены. Усталые, но счастливые чудищенцы готовились ко сну. Он постоял, глядя на белые в свете луны крыши домов, в которых жили удивительные люди - труженики и философы.
Видимо от переизбытка впечатлений Северин долго не мог заснуть. Когда он забылся тревожным сном, ему приснился зловещий пруд, блудливый помещик Краузе, почему-то очень похожий на заведующего клубом Павлентия, утопленница с зелёными волосами и в безразмерных семейных трусах. Она вошла в его комнату и Северин по "третьему глазу" узнал домработницу Сонечку. Утопленница легла рядом и прижалась к нему всем телом, которое оказалось горячим, хотя он читал, что утопленники на ощупь должны быть скользкие и холодные. От неё пахло сандалом и ещё какими-то благовониями и перед глазами философа стали всплывать картинки из "Камасутры", которую они с Эвелиной часто просматривали в молодости. Картинки с различными позами менялись с такой быстротой, что Северин не успевал ничего рассмотреть. Затем его накрыло горячей волной, картинки исчезли, и он провалился в черноту.
Утром его разбудили соловьиные трели. Некоторое время он лежал и не мог сообразить, где находится. Потолок, в который был устремлён философский взгляд, отличался от давно требующего ремонта потолка в его московской квартире.
- Проснулись, Северин Эдмундович? - голос, усиленный динамиками обрушился, словно ушат ледяной воды.
Специалист-гегельянец вскочил с кровати и обнаружил, что на нём нет нижнего белья.
- Как только закончите необходимые утренние процедуры, жду вас на веранде. Будем завтракать.
Чувствуя себя лабораторной мышью, или рыбкой гуппи в аквариуме с подсветкой, Северин прикрывшись одеялом, стал оглядываться в поисках видеокамеры, но обнаружил лишь свои валявшиеся на полу трусы. Что-то он раньше не замечал у себя таких привычек, обычно этим занималась Эвелина, когда хотела проверить на нём основной постулат сенсуализма, что всё знание происходит из чувств, а не наоборот. Он натянул их, зелёные в белый горошек попытался сделать утреннюю гимнастику. Но чувствовал какую-то приятную слабость во всём теле, словно полночи совершал по выражению одного безымянного британского лорда бессмысленные телодвижения. Да и постель хранила какие-то непонятные, но приятные ароматы. Вздохнув, Северин отправился принимать душ.
На веранде в этот утренний час было прохладно, и философ зябко поёжился в своей лёгкой рубашке. Кирилл Кириллович сделал Абдулле незаметный знак, мавр покинул веранду, чтобы через минуту принести гостю его велюровый пиджак.
- Как спалось на новом месте?- спросил хозяин, наливая гостю густой кофе и, как показалось, бросая на него уж слишком заинтересованный взгляд.
- Великолепно, благодарю вас.
Кофе был крепкий и ароматный, а булочка с черничным джемом самой, что ни на есть первой свежести.
-Если не возражаете, можем поговорить о деле, - Папа принялся набивать свою трубку. - О делах, знаете ли, лучше всего говорить утром. Отдохнувший за ночь мозг более полноценно впитывает информацию.
- Я - весь внимание, - Северин поставил чашку на стол.
- У нас тут на носу выборы, - Абсолютов с удовольствием затянулся, - в губернскую Думу, чудищенцы выдвинули мою кандидатуру. А мне недосуг, дел по горло.
Он внимательно посмотрел на Северина Эдмундовича.
- Предлагаю вам заняться этим. Вы, как я понял, человек серьёзный. Приличное вознаграждение я гарантирую.
- Политтехнология - немного не моя специальность, - сконфузился Северин.
- Ой, да бросьте вы! Не бином Ньютона. Тиснем пару ваших статей в губернскую прессу, будете, так сказать, секундировать меня на дебатах, если таковые будут иметь место. Работы не много. Но за неё я плачу хорошие деньги. Пятьдесят тысяч рублей не зависимо от результатов. Если прохожу в местный парламент, с меня сто тысяч тех же российских бумажек. Плюс, полный пансион. Соглашайтесь! Свежий воздух, хорошее питание, интересная работа.
- Я должен позвонить жене.
- Без проблем, - улыбнулся "отец чудищенских реформ". - Абдулла, принеси, дружок, трубку.
Абдулла, сияющий как чищенный ваксой кирзовый сапог, положил перед Северином радиоуправляемую трубку. Философ набрал свой московский номер. Трубку долго не брали.
- Алло! - наконец услышал он сонный и такой родной голос.
- Дорогая?
- Северин, ты куда пропал? Я звонила на Киевский вокзал, в отделение милиции. У них там оказывается полная камера философов. Сегодня утром собиралась идти тебя выручать.
- Не надо меня выручать, дорогая! Я в полном порядке. Как ты смотришь на то, чтобы мне пожить немного в сельской глуши и поработать. Предлагают хорошие деньги.
- А что за работа?
- Философский анализ сельской политической жизни, - улыбнулся Северин Эдмундович.
- Так ты не в милиции?
- Дорогая, проснись!
В трубке некоторое время царило молчание, супруга видимо следовала его указаниям. А, скорее всего, искала свои папиросы.
- Дорогой! - наконец услышал он. - У меня страшное горе, трагедия всей моей жизни!
- Ты меня пугаешь! Что случилось?
- Пять лет, пять долгих лет, - в голосе супруги слышался надрыв, - я искала экзистенциализм у Сведенборга и представь себе, не нашла. У Пруста с Сартром есть, а у Сведенборга нет, чтоб ему пусто было!
- Дорогая, а я ведь предупреждал тебя, ещё пять лет назад, что тема эта неперспективна. Ведь предупреждал?
Кирилл Кириллович с лёгкой ироничной улыбкой слушал разговор супругов.
- Ну что, вопрос с половиной решён? - спросил он, когда Северин, наконец, положил трубку.
- Я согласен.
- Ну, вот и сладили, - Папа потёр ладони. - Для начала напишем мою краткую биографию в двух вариантах. Одну в виде статьи, где естественно она будет увязана с местными реформами, а вторую, так сказать в лубочном исполнении для неискушённой публики большим тиражом. Павлуша со своей командой обеспечит их распространение по всей губернии. Материал для всего этого вы найдёте в клубе, мой заместитель обеспечит вас всем необходимым. Ну и естественно в любой момент вы можете связаться со мной. А вечерком жду вас на этом самом месте, будем ужинать.
Абдулла проводил философа на улицу, где, урча мотором его ждала знакомая "Нива".
- Доброе утречко!
Павлентий золотозубо улыбался и был сама любезность. Даже майка под малиновым пиджаком в это утро была стираной. И что самое невероятное, он вышел и открыл перед Северином дверь со стороны пассажирского сиденья.
Машина взвизгнув колодками рванула вперёд. Видимо скорость ниже ста километров в час завклубом просто не признавал. Промчавшись сотню метров Павлентий резко вывернул руль влево, и автомобиль развернулся на сто восемьдесят градусов, подняв большой столб пыли. И всё это на более чем приличной скорости. Машина чудом не перевернулась, Северин Эдмундович уже повторил про себя предсмертные слова Рабле "я ухожу в Великое Может Быть", но водитель твёрдой рукой выровнял своего железного коня и понёсся в противоположную от чудищенского очага культуры сторону.
- Папа велел завод показать, - ответил Павлентий на испуганный взгляд философа.
Вскоре они подъехали к местному индустриальному гиганту. Глядя на эту основу благополучия села, Северин подумал, что и внешний вид завода напоминает гигантский самогонный аппарат.
На проходной их встретили суровые охранники, при виде Павлентия вытянувшиеся в струнку. Им выдали белоснежные халаты и вскоре они сидели в кабинете директора. Поликарп Давыдович Сидоркин в прошлом начальник колхозной МТС, местный Кулибин встретил их радушно, предложил чаю. Во времена разрухи, когда все экономические устои рухнули, Поликарп Давыдович не пал духом и открыл в селе мастерскую по ремонту и изготовлению самогонных аппаратов. За умеренную плату он снабжал необходимой техникой односельчан, за что снискал всеобщее уважение и когда Абсолютов придал нужный вектор энергии чудищенцев, назначение Сидоркина на директорскую должность было предопределено.
И вот тут-то его технический гений получил полный простор. Обходя заводскую территорию, и вполуха слушая, как директор что-то бубнит ему про необходимое соотношение пропорций и соблюдение технологий, Северин Эдмундович дивился хитросплетениям многочисленных труб, обилию пятиведёрных колб, где булькала и ждала своего часа жидкость, благодаря которой Чудищи не канули в Лету подобно Вавилону. В заключение экскурсии, в цехе готовой продукции ему была предложена стограммовая мензурка на посошок. И это несмотря на трезвый понедельник. Но Павлуша резонно заметил, что это часть работы. После этого успокоенный философ, как заправский дегустатор взял жидкость на язык, посмаковал и отправил внутрь.
-Ну, как? - спросил Сидоркин.
- Вполне, - с видом знатока ответил Северин.
А сам подумал, что такое же пойло, только в импортной бутылке с этикеткой, где было написано Hennessey он пил вчера в " мавританском доме".
- В следующем году хотим на международную выставку ехать, - похвастался директор.
- Позволю заметить, что ваши шансы высоки, - польстил ему гость, чувствуя, как огненная вода тевтонским клином несётся по пищепроводу, сметая всё на своём пути.
Из этого цеха брала начало та самая труба, на которую молилось нынешнее поколение чудищенцев. Она шла прямо из медного бойлера и охранялась не хуже чем Госхран. Двое Павлушиных бойцов с помповыми ружьями и свирепыми ротвейлерами на поводках неотлучно, двадцать четыре часа в сутки находились рядом.
Но, пора было приниматься за работу, и Северин поблагодарив за экскурсию, направился к ожидавшей его "Ниве", испытывая при этом чувства, какие обуревали, наверное, Томаса Мора, шедшего на эшафот.
Пронесло и на этот раз, они благополучно добрались до клуба. В своём кабинете Павлентий усадил политтехнолога за кожаное кресло, а сам скромно присел на краешек дивана.
- Спасибо тебе, Мудыч, что Папе не капнул на меня.
- Да чего уж там, - Северин оглядел пустой стол. - А где материал?
- А здесь, - завклубом ткнул пальцем в свою крупную голову. - Ты спрашивай, не стесняйся. Я тебе всё как на духу, а дальше уж сам. Не зря же тебя в университетах учили.
- Ну и что, мы как два компьютера будем информацию из вашей головы в мою перегружать? Мне хотя бы ручка с бумагой нужна.
- Понял, в натуре не дурак!
Павлентий соскочил с древнего дивана и, подбежав к не менее древнему шкафу, достал оттуда стопку бумаги и бухнул на стол.
- Вот!
Из нагрудного кармана своего малинового пиджака он достал одноразовую ручку, зачем-то вытер её о свои тренировочные штаны и с почтением на физиономии протянул Северину Эдмундовичу.
- С чего начнём? - спросил тот, кладя перед собой чистый лист.
- Как с чего? С начала и начнём.
- Ну, тогда назовите мне число, месяц, год и место рождения нашего кандидата.
- А откуда мне знать? - удивился Павлуша. - Мне за это не платят. Хочешь, у самого и спроси. А я тебе могу рассказать, как меня с Папой жизнь-злодейка свела и что из этого вышло. Дальше ты уже на свой лоховской базар переведёшь. Ну, чтоб в газете напечатали.
- Давайте, рассказывайте, - вздохнул Северин Эдмундович.