С какого момента человек начинает осознавать себя? Учёные утверждают, что чуть ли не с утробного периода. Возможно, а я помню единственный эпизод запавший в память. Я сижу в тазу на полу страшной чёрной комнаты, наполненной дымом и ору во всю мощь своих возможностей. По утверждению мамы, этого я помнить не могла, т.к. мне было всего полтора года. Тогда они ездили на родину отца, в Белорусию, и там мылись в деревенской бане.
Первый отрицательный осадок на всю жизнь - терпеть не могу баню, особенно парную.
Весь окружающий меня мир помещался в одной большой комнате. Со столом посередине, оранжевым абажуром над ним, огромным фикусом у окна, и страшным, особенно ночью, буфетом. Из тёмного дерева,с зеркальными дверцами, похожими на огромные глаза, и высокой резной короной. Из окна была видна часть улицы, которая называлась проспект Ленина. Да, ещё во дворе дома находилось двухэтажное ненавистное учреждение под названием "Детский сад №6", искалечившее все мои детские годы.
Каждое утро, ни свет ни заря, меня сонную зарёванную заталкивали в это здание, где начинались мои мучения. Воспитательница заставляла скакать, под звон бубна, маршировать, приседать и махать руками. Потом совали отвратительную овсянку, не нежный геркулес, что я варила детям и сама изредка употребляю, а настоящую - с жёсткой шелухой и колючими струпьями. А я хотела положить щёку в тарелку с этой кашей и уснуть. В хорошую погоду нас выпроваживали на улицу, в плохую давали пластилин или краски. Летом можно было отвлечься - качели! Но качели были одни, а желающих много. Зимой было совсем плохо. Холодно, не уютно, и возиться в снегу не очень-то хотелось.
- второй осадок - Ненавижу зиму и все виды зимнего спорта.
Наконец, у меня просыпается аппетит, подходит время обеда. Я с удовольствием ем, никогда после, я не ела таких вкусных борщей и запеканок, как в детском саду. Я сыта, счастлива, полна сил. Готова и играть, и гулять, и даже делать зарядку, но стоп! Меня снова укладывают в кровать - тихий час. Какой там час, он длится целую вечность! Не смей открыть глаза, не смей шелохнуться, сразу окрик и обещание наказания. Единственное приятное воспоминание - первая роль! Роль Снегурочки на Новогоднем утреннике. Позже, в доме пионеров, этих Снегурочек, Машенек и Дашенек было много. Я даже знала, что такое гастроли со спектаклями по городским школам.
Та же мука продолжалась и в школе. С закрытыми глазами, на автопилоте, до школы и лбом в подложенную руку. Просыпалась только к третьему уроку. Жаль, что современные психологи не учитывают эту физиологическую особенность, возможно, тогда было бы больше счастливых детей. Однажды, я даже была в пионерском лагере, и то только пол смены. Какое это лето? Какой отдых? Целыми сутками по стойке - смирно. На линейке, на прогулке, в столовой. К реке даже не подпустили ни разу.
- Третий отрицательный осадок - никогда не езжу ни в санатории, ни в дома отдыха. Ненавижу жизнь по расписанию.
Поэтому, я так любила болеть! Просто райское наслаждение! Я безропотно выполняла все неприятные процедуры и пила горькое лекарство, и парила ноги в горчичной ванне, и дышала паром над свареной картошкой, а в награду получала несколько дней счастья. И накормят чем-нибудь вкусненьким, и в любой просьбе не откажут. Вот так, однажды, рядом со мной на подушке появилась красавица Маруся, которую я заприметила в магазине на полке с игрушками. С русыми косами и коричневом платьице в мелкий цветочек. Она закрывала свои красивые глаза и говорила - "мама".
Но больше всего мне нравилось оставаться дома одной. Какой простор фантазии! Какие сказочные видения! Особенно в сумерках. Я садилась возле радиоприёмника и слушала всё подряд. Небольшой черный ящичек, с окошком затянутым золотистой парчой, и маленьким зелёным глазком. Он рассказывал мне о надоях и хорошем урожае, о достижениях в народном хозяйстве. Но вот дяденька Литвинов приглашает к приёмнику детей, это для меня.
-Дети, сегодня я расскажу вам сказку о стойком оловянном солдатике. Я вся превращаюсь в слух. Исчезает весь мир, и только его нежный голос уводит в сказку. Я ещё не умела читать, и сказочник Литвинов рассказал мне много сказок: И про Русалочку, и про Гадкого утёнка, и Щелкунчика. Позже узнала, что он назывался странным словом - диктор. Ещё мне нравилась передача "театр у микрофона". Оттуда высвечивался другой мир.
- На сцене летняя терраса, в открытые окна видны цветущие деревья. Входит Лиза...
И вижу я, и эту террасу, и цветущий сад, и девушку Лизу...
За окном слышится странный звук. Я бегу к окну. По улице течёт чёрная "река". Ритмично колыхаясь в такт шагам шшш...шах... Этот тревожный звук наполняет всю комнату и мне почему-то становится страшно и жутко. Люди одетые в чёрное, рядами проходят по улице в полной тишине, и только шшш...шах, шшш...шах. По краям колонны идут солдаты с ружьями и собаками. Откуда они идут и куда уходят, и что это за люди, я так и не выяснила. Этот вопрос всегда замалчивался, но люди в чёрном всё шли и шли каждый вечер мимо наших окон...
Праздники! Какая же это прелесть - праздники!!! Запах хвои и мандаринов и пирогов с кухни, и обильный стол и гости! До сих пор удивляюсь, как в небольшой комнате помещалось столько народу!? Пять маминых сестёр с мужьями и детьми, плюс соседи? Какие песни пелись за столом, "В гавань заходили корабли" - отдыхает. Мама пела всегда, за любой домашней работой, а песен знала... Только в них чаше звучала грусть и драматизм, скорее песни рассказы или баллады. О каком-то Булате, что уж стар, о сироте, на чью могилку никто не придёт, о девушке утонувшей в реке, и дяденьке со странным именем - Бродяга и т.д...
Во время войны в наш город был эвакуирован машиностроительный завод с Украины, из города Краматорска. С ним приехал и мастер - Пётр Петрович с семьёй, они и были нашими соседями по квартире. Его жена, тётя Люба, исключительный феномен по части пения. Вот уж где мощное раздое сильного голоса. От неё я заболела тягой к украинской песне. Никто не объяснял мне значение украинских слов, но я понимала всё. До чего же нежен и певуч украинский язык! - Коханочка, серденько, ниченька, зиронька...
Я росла, и мир вокруг меня тоже рос. Я узнала, что наш проспект довольно большая улица. По левую сторону - пять больших, четырёх подъездных дома, по правую пять маленьких - двух подъездных, поэтому они доходили только до половины улицы, а дальше глухой забор с вышками по углам. В одночасье этот забор исчез и до конца улицы вытянулись три красавца сталинских дома, в один из которых переехала и наша семья. Позже обнаружилась параллельная улица, где была моя школа, ещё дальше - клуб, куда я пошла в танцевальный кружок.
Теперь город пешком и не обойти. Надо долго ехать на автобусе и смотреть из окна, как на каждом перекрёстке, на каждой автобусной остановке остались жить мои воспоминания. Здесь - перед стеклянным фасадом магазина, был наш садовый участок, с маленьким домиком и грядками клубники. Здесь, на третьем этаже, моё первое окно, из которого я смотрела на мир. Вот моя школа. За этим окном, у станка, было моё место в танцклассе. На этой сцене дворца культуры, я пробовала свои артистические способности. Здесь пел мой брат, получивший своё первое звание лауреата. Это потом он стал заслуженным артистом. В этом скверике, с безруким пионером на клумбе, мы целовались с моим одноклассником. Вон там его окна. На месте этих башен-многоэтажек, когда-то стоял наш первый с мужем семейный дом, где родились мои сыновья... И там, и на этой улице, и вон за тем углом живут мои воспоминания. Воспоминания, воспоминания, воспоминания...
"Я написала свои мемуары, но потом уничтожила - решила, что Толстой написал бы лучше..." Ф.Раневская.