-Пётр Степанович, куда это вы направляетесь?! – окликнули мы, идущего на всех парах по Суворовской шкипера самоходного копра.
-А-а-а, это вы, пацаны! – обрадовано воскликнул он и, изменив курс, подрулил к нам. –Да вот, понимаете, как-то так получилось… - Он немного замялся, подбирая слова, - Короче, пришвартовались мы в конце дня в порту, взяли три пузыря, загрызть и пошли обезьяну водить. Но когда по стаканчику приняли, Митрич вспомнил, что у его зазнобы сегодня день рождения и он обещался прийти в полном ажуре, а на остальных какая-то тоска напала и они, после каждого стакана, уходить собирались, так что беседа наша не клеилась, но вы же знаете, когда пьешь, то потарахтеть сам Бог велел, а без этого пить, стало быть, идейно не выдержанно. Вот мы и разбежались, чтобы шнобели друг другу не начистить. Ой, пацаны, хорошо, что вы меня тормознули…
-Идёмте, Петр Степанович, по пивку прополощем.
-Да баловство это, - поморщился шкипер, - пиво только перегружает пузырь! Но ладно, не буду совращать вас с пути истинного, пошли по пивку.
И мы направились к драмтеатру, в буфет которого вчера завезли «Жигулёвское». Стоило бы пояснить: летом в Херсоне с пивом всегда была напряжёнка – местный пивзавод имел малую производительность, поэтому в город много пива завозилось из соседних областей, Николаевской, Запоржской и даже Крымской. Однако, завозили не много, в основном то, что оставалось недопитым у себя, вот херсонцы и передавали друг другу информацию, где появилась очередная партия пива, причем, информация была почти конфидециальной.
Итак, мы купили билеты на спектакль и прямиком отправились в театральный буфет, уже освобождавшийся от заядлых театралов, переместившихся в зрительный зал. Но перед самым буфетом нас попыталась остановить бабуля со словами:
-Молодые люди, спектакль уже начался! Пожалуйста, занимайте свои места в зале!
Только, будьте добры, заходите тихонько, чтобы не мешать другим…
-А у нас билет в буфет, на пивко, а не балет…- скаламбурил Пётр Степанович, широко улыбаясь и сверкая золотой фиксой, которую недавно ему поставили вместо выбитого зуба.
Бабуля поморщилась и, произнеся, -фе-е-е, какой запах!- скрылась за дверями в зал, а мы, сдвинув два стола, расселись вокруг и заказали ящик пива, чем крайне воодушевили шкипера. И вот, когда заказ был нам подан, точнее, штангист-тяжеловес Алик, взяв указанный буфетчицей ящик, поставил его возле нашего стола, а шустрый Санёк раздал всем по бутылке, Пётр Степанович с наслаждением отпил прямо из горлышка и начал с неожиданного заявления:
«Нет, пацаны, никогда не связывайтесь с портнихами! – он склонил на бок голову и оглядел нас, как бы ожидая возражений. Но, поскольку, возражений не последовало, продолжил, - Позапрошлая зазноба у Митрича, нашего механика, была портнихой. Боже мой, как она его любила, – пылинки сдувала! Да вы Митрича то знаете, он мужик видный, положительный, когда-то Одесскую вышку закончил, «дедом» в загранку ходил, но не повезло – попьяни какому-то тузу рыло начистил, - вот и списали его с белого парохода навсегда, с волчьим билетом. Как-то Митрич пришёл к ней на выходные, разнежился в кровати и сладко спит-посапывает. А дама хозяйственная была, его шмотки перестирала, высушила и гладить стала, но тут заметила, что трусы порвались и дырка такая огромная на самом заду, что без латки не обойдешься. Но у портнихи натура творческая оказалась и она ему латку поставила в виде черепа и костей, ну знаете, такой знак у пиратов был, назывался Весёлый Роджер. Когда Митрич впервые в этих трусах купаться с копра полез, мы от смеха по палубе ползали, а он гордо так нам заявил:
-Клавка мне сказала, мол, ты, Валик, в постели, как пират, агрессивный - вот я тебе и нашила отличительные признаки, так сказать, полковничьи погоны.
Ну мы посмеялись, посмеялись да и привыкли постепенно к отличительным признакам Митрича, даже не замечали, вроде как оно и было.- Шкипер допил бутылку и потянулся за второй.»
-А причём здесь трусы? – воскликнул кто-то особо нетерпеливый.
-Пацаны, а мы что, уже поднимаемся и уходим? – шкипер явно задирался и требовал исключительного почтения и внимания.
Но увидев, что мы тут же зашикали на недотёпу, успокоился и продолжил свой рассказ.
«Как-то, при переходе из Станислава в порт, мы крупно поломались и дрейфовали течением по самой середине фарватера. Пока Митрич с матросом в машинном отделении с двигателем возились, мы со вторым матросом прилегли на солнышке да и задремали. Не знаю, сколько времени мы так кимарили, но разбудил нас хриплый пароходный гудок да такой сильный, что аж кишки к глотке подступили. Приподнялся на локте и смотрю, а снизу на нас индусский сухогруз прёт и гудит, прохода требует, а нас снесло вниз по течению, в узкое русло Рвача, ну вы знаете, это за развилкой, где Днепр делится на Бакай и Рвач. Я поднимаюсь, закуриваю и говорю матросу:
-Поднять сигнальные флажки: «Потерял ход. Требуется буксир!»
Тут Витёк, мой матрос, он только недавно ШМО закончил, а как там учат сами знаете, спрашивает меня:
-А какие это флажки, я что-то не припомню? – и лупает со сна глазами.
-Эх ты, салага, - вычитываю, - там на фале у нас других флажков и нет!
Понимаете, пацаны, комплект флажков уже пришёл в негодность, а новые должны выдать в начале следующего года, срок их списания еще не подошёл, только вот эти два полинялые, но еще целые и остались, и мы их с фала не снимали никогда, а потому я был в полной уверенности, что все путём. Витёк идет и тянет за фал, флажки взвиваются, он тоже закуривает и подходит ко мне. Стоим мы с ним на палубе, я «Беломор» курю, а он – «Север», до «Беломора» еще не дорос, смотрим, как сухогруз ход сбавляет, а потом и задний даёт и суету какую-то на нём наблюдаем, - на бак народ сбегается, кричат что-то, на нас руками показывают. Стоим мы с Витьком, курим . А тут и Митрич с помощником из трюма вылезают, морды все в мазуте, а в руках у одного большой такой гаечный ключ, а у второго ломик, наверное что-то подваживал. Интересуются, что за шум и гам творится. А на судне уже паника настоящая и задкуют они конкретно, будто дёру дают.
Смотрим мы на них, значит, курим, удивляемся. Минут двадцать вот так в гляделки играли, как услышали сирену и из-за сухогруза пограничный катер вылетает, по бортам погранцы с автоматами на изготовку и в мотюгальник кричат:
-Заглушить машины! Всем подняться наверх! Огонь открываем без предупреждения!
-Машины давно заглушены! – отвечаю им в рупор, -Все наверху! Вы что, сигнальных флажков не видите?!
Катер уже под бортом и на копёр запрыгивают зеленоголовые с автоматами, на нас направленными, остервенело кричат, будто сами чего-то боятся:
-Всем стоять! Не двигаться! Руки за голову! – мы делаем, что приказано, от греха подальше, а то пацаны зелёные, еще и точно огонь откроют. И вдруг слышим, - Отставить! Опустить оружие! – это на борт копра сошел их командир, майор Орлов, с которым мы в давнем знакомстве состояли. – Ну вы, Пётр Степанович и шуму наделали, - смеется он, - что это вы за флаг на мачту подняли?
-Сигнальные флажки по международной конвенции, - отвечаю, опуская руки, - «Потерял ход. Требуется буксир!»
А майор уже заливается по полной, у него аж фуражка с головы слетела.
- Степаныч, - сквозь смех выдыхает он, - а ты на мачту хоть смотрел, флажки-то свои видел?!
Я как глянул на мачту и обомлел: на ветру гордо развивались огромные чёрные сатиновые трусы Митрича с Весёлым Роджером на заднице, которые он, после постирушки, повесил сушиться на сигнальном фале.
-Митрич, - ору, - ты что это свои трусы на фал вывесил?!!!
-А что же мне их на якорный трос прикажешь повесить? – нахально так отвечает на вопрос вопросом.
-Витёк, - кричу уже матросу, - что же ты, гадюка, не смотришь, что на мачту поднимаешь?!
-Так я же, шкипер, тебя поспрошал и что ты мне ответил?
Короче, завели погранцы конец и отволокли копер с фарватера. Сухогруз мимо идет, индусы на левый борт сгрудились, нас рассматривают, фотографируют…»
-И что, Пётр Степанович, тебе не досталось на орехи? – изрядно насмеявшись, спрашиваем.
-Как не досталось, еще как досталось! На три месяца от работы отстранили, на время капремонта силовой установки. Правда, умереть с голода не дали, подкинули из капитанского фонда премиальных. Наверное майор Орлов походатайствовал, учтя мои заслуги перед Родиной. Так что, пацаны, мой совет – никогда не связывайтесь с портнихами!