Она смотрела на меня заискивающе, покорно-преданно.
Сама не очень видная фактурой, и с талией нетонкою.
А сколько кавалеров поимела, то подавно, не изведано.
Но средь дворовых старожилов доброю слыла девчонкою.
Да с именем из песни «Поручение»*. Звалася Тонькою.
И бездумно я увел её с собой, рукой махнув на прошлое.
Понимая, что у каждого своё судьбы несладкое крошево.
Она ж всегда смотрела с надеждою просящей и преданно,
Да и честно, было много в ней и другого чего хорошего.
Благодарно полюбила меня сразу, как хозяина и папочку.
Подносила к уставшим ногам моим, скромница, тапочки.
А какая была иногда бешено ненормальная, да окаянная.
Повизгивая, так чудила с игрушками в комнате ванной.
Безрассудочно влюбился в свою верную милую лапочку.
И не только за пресловутые удобные домашние тапочки.
Как её я кормил отменными самолепными пельменями.
Ведь с одной тарелки вместе, мы дурачась, чавкая, ели.
От близости носа к носу и вкусных деликатесов балдели.
Из-за этой похорошевшей толстенной, да холёной дуры,
Я готов был всем сердцем броситься на огонь амбразуры.
Как прижмётся во сне ко мне жарким упругим пузиком,
Горячо и неровно задышит доверчиво в ухо, страстно так...
Я подумывать стал, вслух мечтая, о малышах карапузиках.
Ненормальный же олух. Вот такой тогда, ох, и был дурак.
Только как-то однажды, с весенними буйными грозами
Смыли тёплые ливни бесшабашные фантазийные грёзы.
Я вернулся с работы домой, тишина, и окно раскрыто.
Испарилась бесследно драгоценная Тонька. И карта бита.
Сбежала по зову природы с подвернувшимся ей кобелём.
И не соблазнилась, зараза, ни вкусной и свежей жратвой,
Ни новым постельным бельём, ни шампунем душистым,
Ни халатом дорогим и пушистым, ни моим уютным жильём.
Убежала с молодым кобелём. И поступок такой мне наука.
Знал ведь, что Тонька, шалава и дворовая псина, сука.
Без родословной и прочих тех обязательных прибамбахов.
Но смотрела на меня так преданно, виляя хвостом ахово!..
Не ведитесь, как я, мужики, на простушек таких, не ведитесь,
Если сами с усами, и давно по весне в кобелей не годитесь...
И теперь в одиночестве, но в обнимку с гитарой, без лени
Декламирую по вечерам самозабвенно Серёгу Есенина:
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
...........................
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.**
*Прощай, Антонина Петровна, неспетая песня моя.
Из песни И.Дунаевского - М.Матусовского. Поручение.
** С. Есенин. Собаке Качалова.