Люблю ходить. Не в строю, а наедине. Впрочем, это лишь со стороны кажется, что человек один; на самом деле он практически никогда один не бывает, постоянно мысленно с кем-то общается - с соседом, начальником, другом, подругой, с любимым писателем, с Богом наконец. Общаться лучше всего с тем, кого хорошо знаешь и уважаешь. Для меня такой человек - Пушкин. Конечно, я знаю своих родных, друзей, жену (или думаю, что знаю), но Пушкина все-таки знаю лучше. Естественно, не того Пушкина, который носил бакенбарды и ходил по нашей грешной земле, а того, который написал "Евгения Онегина", "Капитанскую дочку" и другие свои произведения. Это все-таки разные люди. Пушкин и сам их всегда различал, отдавая явное предпочтение второму - внутреннему.
Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира,
Душа вкушает хладный сон,
И среди всех ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Видите, как уничижительно отзывается он о том Пушкине, которого Аполлон не усадил ещё за письменный стол?
И с гусиным пером видим мы уже совсем другого Пушкина:
Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.
Думаете, первый Пушкин эту мысль разделял? Да ничуть! Он и "глупца оспоривал", и за "обиды" и "клевету" на дуэль вызывал, из-за которой в конце концов и погиб. Но нам-то интересен не тот Пушкин, который держал в руке пистолет, а второй - с гусиным пером; и он никуда не делся: как был "наше всё", так им и остался.
Так вот, иду однажды в магазин в сторону центра поселка, а это от моего дома через стадион, потом вдоль федеральной трассы. Машины по ней в обе стороны одна за одной, одна за одной. Вдруг откуда ни возьмись рядом - Пушкин.
- А что это за транспорт? - спрашивает.
- Машины, - говорю.
- А как они двигаются без лошадей?
Ну, я объясняю, как могу. Мотор внутри, работает на бензине... Удивляется, восхищается, при нем-то такого не было.
- И кто их делает, эти машины?
Не хотелось мне отвечать на этот вопрос, но куда ж денешься.
- Вот эти, красивые, - иностранные, а которые похуже - наши.
- Я так и подумал,- сказал Пушкин и тяжело вздохнул.
И я уж не стал говорить, что у нас и еда-то по большей части иностранная, а то, думаю, умрет человек ещё раз, уже не от пули, а от информации. Но его уже рядом не было.
А в другой раз сидел я перед телевизором, переключал каналы в надежде найти хоть что-нибудь путное, как вдруг слышу:
- Не переключай!
Оглянулся - Пушкин за спиной. Устремил на экран свой африканский взгляд и даже не мигает.Посколько о самом телевизоре я ему уже рассказывал, то заинтересовала его, стало быть, передача.
- Это что, бордель? - спрашивает.
- Нет, - говорю. - Это "Дом-2" называется, передача такая.
- И люди сами согласились, чтобы их вот так рассматривали, как микробов под микроскопом?
- Ещё, - говорю, - и конкурс большой, чтобы попасть туда.
Он посмотрел недоверчиво, не шучу ли.
- Вы тут с ума посходили, что ли?
Мне стало обидно за наше время.
- Зато, - говорю, - у нас дуэлей нет. Жил бы ты сейчас, был бы до старости первым поэтом России.
- Нет уж, спасибо, - брезгливо кивнул он на экран и исчез.
Поэтому когда мне однажды приснилось, что я на том свете, то сразу стал искать Пушкина. А тут и он навстречу. Я обрадовался и к нему с распростертыми объятиями:
- Ну как ты, брат Пушкин?
- Да так как-то... - засмеялся он, дав понять, что хорошо помнит и Гоголя, и его комедию. И добавил: - Здесь он. Всё так же мается с желудком, ругается с Белинским...
Мне почему-то захотелось узнать про Ленина.
- Ленин? А он где: здесь или внизу?
- Этого я не знаю. На Земле о нем единого мнения нет. Одни считают его самым человечным человеком, другие - кровавым диктатором. А как считает Бог...
Пушкин пожал плечами.
- Какой он из себя?
- Невысокого роста, лысый, руку держит вот так,- изобразил я памятник вождю.
Пушкин оживился.
- Картавит?
- Картавит!
- Есть такой. Внизу он. Чертей подбивает на бунт.
Поговорили о том, о сем. Весть о том, что Россия воюет с Украиной, повергла Пушкина в ступор. Он долго молчал, потом сказал с болью:
- Вы там и впрямь с ума посходили...