Валерка

 
   «...Когда доискиваешься правды, всегда рискуешь  запутаться  в хитроумных домыслах. Порой не следует  пытаться приподнять  её покрывало...»  Дверной звонок резанул по ушам –  как всегда, ноги  не попадают быстро в тапочки.   «Море, море» уставшим  и отчуждённым  лицом  писательницы  шлёпается на  диван.  Вскакиваю с кресла. Открываю: Валера.

   - Драсьсьть. Вам не нужна микроволновка? Дёшево.

   Чуть ли не все школьные годы проигравший в футбол  и  мало что знавший, кроме  тренерского окрика, судейского свистка, «классных приколов» ребят из юношеской сборной «Динамо», ныне студент  института физкультуры   дрожащими  руками  пытается вытащить из большой коробки, стоящей рядом, нечто вроде  тумбочки, чёрное, массивное. Ещё не растаявшие  затейливые кружева  психологизма  Айрис Мэрдок не вернули меня полностью к действительности и мешают  выстроить логический мостик   между  спортом и кухонным инвентарём.

   - Понимаете, я подрабатываю на складе. Зарплату выдали микроволновками. У нас уже есть.  Подумал, может, Вам надо.  Наша, отечественная.

   - Спасибо, мне, вроде,  ни к чему.

   У парня   жалкий вид. А у меня - чувство, что, отказавшись от нелепой громадины, я его обидела и очень огорчила.

   Он потоптался:

   - А, может, из Ваших знакомых кому? - Потом с отчаянием. - Мне так деньги нужны! - И уже с мольбой. - Вы мне не одолжите?!

   -   Много тебе надо?

   В глазах  Валеры  засияла  благодарность, будто  деньги уже  в кармане  его,  месяца три, ей богу, не стиранных, джинсов.
 
   - Я Вам верну! Я быстро верну! Честное слово!

   Уже шагнула было в глубь коридора, мысленно вынимая  «нз» из конверта, заложенного  в первый   том Салтыкова-Щедрина. (Щедрин – потому что его никто из приходящих в дом никогда не берёт с полки, даже  полистать. Первый –  дань  уважения  невинной  жертве:   древний  отец приятельницы,  всю жизнь терроризировавший  семью, в истерике от   крушения своего диктаторства, немощный,  хворый, зависимый, задумал лишить родных завидного наследства, бесценного в те дефицитные времена  - добротной  домашней библиотеки.   Методично, день за днём, он корпел над когда-то любимыми  книгами, портя их толстыми красными росчерками на полях.  Первый том  Щедрина был завершён, когда  мы, наконец,  уломали старика продать довоенное издание. Таким образом, спасли оставшиеся  тома.)

   Нет, взгляд парня мне не нравится.  Стоп!  Что происходит? Что-то противоестественное для того неуверенного, застенчивого, почти мямли, Валерки,  выросшего у меня на глазах.  И  натиск, просто неприличный.
 
   - Я должна подумать, чем  смогу помочь, -   как  хватило духу  противостоять!  - Извини, Валер,   пора  по делам. -  Закрыла дверь, понимая, если ещё хоть минуту передо мной будет маячить  перевозбуждённый, несчастный и, явно, в чём-то нечестный, мальчишка, которого я всегда любила и жалела,  сдамся, пойду  к  Щедрину, открою 19-ю страницу, случайно обойдённую  нервным красным карандашом...достану деньги.

   Слышна возня с коробкой.  Валера  ещё постоял  на площадке. Пошёл вниз. Наверное, в другие квартиры, не веря в удачу. 

   Нет, я  хороша! Даже не спросила, зачем ему  срочно деньги. Он же КО МНЕ шёл! Как всегда. Как тогда, в первый  раз,  прячась от матери. «Лучше бы я у вас жил!» -  тоскливый  шепот тринадцатилетнего Валерки. Измученный  рукав фланелевой ковбойки  в слезах и соплях. С теми же слезами и соплями  бутерброд, котлета, чай...  Детское  доверие...Всё это и ещё многое годы  было нашей общей собственностью с одноклассником  дочки, соседом, сыном моей бывшей коллеги.  А сейчас, похоже, попахивает предательством.  Моим.   Хотя... видно же,   для него: добыть денег -  единственное, что  имеет сейчас значение.  Да он бы и не стал откровенничать: не до душеспасительных бесед... Хватит себя оправдывать! Только бы не натворил глупостей.
 
   ...Валерка умер через  два года. От передозировки наркотиков.



Москва.