У меня не очень большая практика общения с кошачьим племенем. Знакомств десять от силы наберётся. Расскажу об одном.
В деревне, где мы когда-то купили дом, к старикам-соседям на лето приезжала моя подруга Валя, с детьми, Мариной и маленьким Серёнькой, и пёстрой кошкой Симой. У Симы, с её изобретательным умом, на все случаи жизни имелась продуманная система поведения. С помощью тщательно отработанной схемы она всегда добивалась желаемого. Сима, например, обожала нежиться на чьих-нибудь коленях. Чтоб проверить расположение незнакомца к её персоне и как отнесётся хозяин коленок к её намерениям разлечься там на неопределённо долгий срок, она сначала ненавязчиво притрагивалась к туфлям или тапочкам сидящего, после тёрлась мордочкой о щиколотки, повыше, об икры ног... легко, как пушинка, взлетала на табуретку рядом с избранным объектом и, тихонько повякивая, не спускала с него влюблённых рыжих глаз до тех пор, пока в обмен не получит улыбки. Тогда уже смело прыгала на вожделенные колени и по-хозяйски распоряжалась предоставленным для её отдыха местечком: валялась на спинке, коготками выцарапывая кошачьи иероглифы благодарности на одежде гостя , настойчиво и даже уже тиранически подставляла ушки и спинку для почёсывания...Серёжа часто удил рыбу и приносил с речки улов по пять-шесть килограммов. Мы с соседями эти килограммы жарили, варили уху. Сима вертелась под ногами, напоминая, что она тоже любит рыбу. Валя, я и Маринка мелкие рыбёшки засаливали и подвешивали на ветерке. За день-два они становились съедобными. Серёнька , главный поедатель вяленой рыбы ( Алёшка, ещё один наш любитель «тараньки», как мы называли всю подряд сушёную рыбку, уже уехал учиться), вызвался следить за процессом и караулить момент готовности. Однако, добровольно на себя эту же обязанность взвалила и Сима. Серёнька с радостным воплем «Можно снимать!» несётся к большому Серёже, взяв ножницы ( обрезать нитку ), мужчины идут в палисадник, а нитка уже перекушена в одном конце. И таранек не хватает. Как бы высоко мы не подвешивали рыбу, Сима её доставала. Опережая Серёньку, успевала стянуть несколько штук. Решили пойти на хитрость: Серёжа на заборные доски прибил два длиннющих шеста и на конце каждого – по гвоздю. Взобравшись на лестницу, мы с трудом закрепили нить с очередной партией тараньки. «Ура!»- ликовал Серёнька - «Ни за что теперь не доберётся!» И потерял бдительность. Через пару дней захотелось солёненького. Но тарань исчезла, вся, вместе с длинной ниткой. Серёнька побежал сообщить бабушке о пропаже, но, недобежав до крыльца, заверещал:»Вот она, вот она! » Поворачиваем головы в сторону окна соседской избы: в открытую форточку вползает рыбное ожерелье. В прямоугольнике форточки – Сима. Держится тремя лапами за раму, одной лапой перетягивает в кухню хвостик за хвостиком. Мы, конечно, отбирать у неё добычу не стали. Досмотрели кино до конца, пока не исчез последний рыбий хвост. И долго смеялись. Общая любимица Динка, колли, крепко дружившая с Симой, прославившаяся в деревне обострённым чувством справедливости, когда, естественно, дело не касалось её интересов, одобрительно лаяла в наш и её адрес. И, похоже, радовалась успеху авантюристки.
Люблю животных с характером.
Фото автора. Не кошка Сима. Другой кот.
Это на меня он так смотрит, враждебно, насторожённо. Собрался было полевых мышей покараулить, залёг, затаился за охапкой сена - а тут я с фотоаппаратом.