Предательство

Ирина Ломакина
Джорджу Лукасу с благодарностью за лучшие сказки моего детства.

Глава 1.

Это восстание было похоже на множество других: такое же затяжное и бессмысленное. Ясь никогда не дал бы втянуть себя в это, если бы не познакомился с молодым Мэйли, а потом и с его сестрой. Пока разбитую партизанскую армию оттесняли все дальше в горы, Мэйли-младший не вылезал из столицы в поисках любой возможной поддержки. Он принимал любую помощь: людьми (что случалось редко), деньгами (чаще) и советами (если находились желающие их давать). Его сестра, по слухам, занималась тем же, и порой с бОльшим успехом.
Ее звали Лей. Лей Мэйли. Имя перекатывалось во рту, как леденец. Общаясь впоследствии с ними обоими, Ясь понял, что именно она, а вовсе не ее брат, в полной мере унаследовала отцовский ум, живой и острый, и отцовские идеалы. Ясь еще успел застать настоящую популярность Мэйли-старшего во всех мало-мальски образованных кругах. Никаких доказательств его непосредственного участия в восстании не было, но все говорили только об этом. А он меж тем продолжал занимать высокую государственную должность и появляться везде, где считал нужным.
Ясь сталкивался с ним по работе: возил его за границу, в Райс. Знакомые вертели пальцем у виска – не идиотизм ли связываться, ведь этот человек ходит по краю пропасти, может и за собой ненароком утащить. Ясь только плечами пожимал: Мэйли ему нравился. Во-первых, за то, что вслух оценил его, Яся, профессионализм. А во-вторых, за то, что не боялся разгуливать по краю. Но все-таки упал. Ни обаяние, ни бесстрашие ему не помогли. Восемнадцать месяцев назад он был арестован и быстро казнен по обвинению в заговоре. С тех пор государственные войска и начали по-настоящему теснить непрофессиональную армию повстанцев.
Мэйли-младший и его сестра с полным правом могли считать себя детьми этого восстания. Нет, они никогда не спали на голой земле, скрываясь в горах от преследований полиции, как это приходилось делать сейчас той горстке крестьян, которая все еще не желала сдаться. Если бы в насквозь буржуазной Орэйне существовало понятие аристократии, дети Мэйли, вне всякого сомнения, принадлежали бы к ней. Но десять лет их жизни прошли хоть и в роскошном особняке, но в тревожном ожидании ареста отца и последующих лишений.
Впрочем, такая жизнь не наложила на них никакого заметного отпечатка. Они были молоды, красивы, здоровы. Очень похожи: почти одного роста, светло-русые, сероглазые. Известные всем и каждому, отмеченные мрачной славой отца, а с недавних пор – и своей собственной мрачной славой. После смерти отца они ждали ареста, но их никто не тронул. Они даже продолжали вести прежнюю светскую жизнь (богатство Мэйли не было конфисковано). Но, не афишируя этого, в делах восстания они погрязли по уши. И все об этом знали.
Ясь с самого детства испытывал страсть ко всему, что движется. Ему одинаково доверялись как сложные механизмы, так и добродушные длинноухие тягловые животные Орэйны. Но жизнь он посвятил все-таки механизмам. И те десять лет, что где-то на границах продолжалась смута, он занимался тем, что узнавал о механизмах все. Как специалист (а первоклассным водителем он стал очень быстро) он рано или поздно заинтересовал бы государство или спецслужбы, такие вещи в Орэйне давно отслеживались поточным методом.
Ясь, однако, не стал ждать, когда его начнут вербовать в регулярные или тайные войска. Но вместо того, чтобы принести свои способности на алтарь борьбы за свободу, ушел в другую оппозицию, уголовную. Нет, он никого не грабил и не убивал. Возил контрабанду для других – самое неблагодарное занятие. В полной мере отвечаешь и перед законом – если попадешься, и перед заказчиком – если потеряешь товар.
В каком-то смысле Ясю повезло, ему достался закон. Он попался довольно рано, не успев приобрети ни опыта, ни репутации, отделался одним годом принудительных работ, после чего вербовки мог уже не бояться. Отработав на государство ровно столько, сколько требовал приговор, он устроился на работу механиком в маленькую мастерскую, а на собственном двухместном универсе выполнял частные заказы. Старых связей, обрывать он не спешил – по ту сторону закона его ценили за ловкость за рулем и умение помалкивать, когда надо.
Мэйли-младший искал для своих целей пилота-аса и надежного человека. Яся ему рекомендовали из разных источников: и законопослушных, и наоборот. К тому же, узнав, что по-настоящему Ясь – Лукас, Лукас Кей, Мэйли-младший вспомнил, что слышал это имя и от своего отца. Это решило дело.
Он пришел к Ясю домой (тот снимал комнату на окраине у лояльной к его долгим отлучкам старушки). Представился. Ясь кивнул и пригласил войти. Налил себе молока и предложил Мэйли.
– Спиртного ничего нет, к сожалению. У меня завтра рейс.
– Вот как, – нахмурился Мэйли, явно знавший о приработках Яся. – А вы уверены, что вернетесь из этого рейса благополучно?
Ясь засмеялся.
– Кто и в чем может быть сейчас уверен? Но я, как и вы, привык рисковать.
– Я вижу, моя связь с восстанием для вас не секрет, – сказал Мэйли-младший.
– В определенных кругах все знают всё. Зачем я вам?
– Я ищу пилота для грузового универса. Профессионала. Чтобы в три секунды мог взлететь, нырнуть и снова поехать.
– Тогда вы пришли по адресу, – Ясь польщенно улыбнулся.
– Не сомневаюсь. И надеюсь, вы захотите нам помочь. Вы слышали, конечно, что мы сейчас фактически заперты в горах? Живем там, как крысы. – Он произнес это «мы» без малейшей запинки, что вызвало у Яся улыбку. Меньше всего Мэйли был похож на человека, живущего в шалаше из листьев и вздрагивающего от каждого ночного шороха. – Мы хотим переправить женщин и детей в горный Райс. Есть место, где можно незаметно пересечь границу. В Райсе они будут в безопасности. Вы знаете, что правительство Райса нас поддерживает… как может. Но в горах полно патрулей. Нужен человек, способный ориентироваться на пересеченной местности, к тому же в темноте. И он должен сам решать, как действовать в конкретной ситуации.
– Сколько человек нужно перевезти? – спросил Ясь.
– М-м-м… Планировалось три рейса, по сто человек. Примерно.
Ясь задумался, Предложи ему Мэйли-сын везти оружие или его самого тайком переправить через границу, он бы отказался. Но тут было другое. Он представил себе всю опасность, грозящую женам и детям повстанцев наравне с их мужьями и отцами, и идея Мэйли показалась ему своевременной. Но и трудность задачи была очевидна. Три рейса через горы. Плюс к опасностям дороги – патрули и пограничники. А ставка – триста с лишним человеческих жизней, и своя собственная в том числе.
– Понимаю, что спрашивать у повстанцев о деньгах неэтично, но все-таки… Речь идет о смертельном риске. – Ясь вопросительно посмотрел на Мэйли.
– Условия таковы, – ответил Мэйли. – Если все три рейса окончатся благополучно и все триста человек окажутся в безопасности, мы вам заплатим… – Он шепотом назвал сумму. – Если же вы вместе с ними будете арестованы или погибнете… эти деньги вам будут уже не нужны.
Ясь засмеялся. Мэйли-младший был изворотлив, как змея. Просто-напросто предлагал ему рискнуть жизнью либо солидным куском свободы безо всякой компенсации в случае неудачи. Но профессионал уже заговорил в нем. Это была задача по нему.
– Я согласен, – сказал он. – Когда?

Глава 2.

В горы Ясь вывез Мэйли без особых проблем – точно так же, как возил свою контрабанду. Его тайник, искусно скрытый под сиденьем универса, еще ни разу не подводил его. Когда миновали последнюю заставу, Ясь остановил машину и вызволил Мэйли из укрытия.
– Не очень-то удобное место, – покачал тот головой. – Не понимаю, зачем вы это затеяли, Кей. Мои документы в порядке, я ни в чем официально не замешан. Эта дорога ведет в десяти направлениях, не только в горы. Не вижу, что мне мешало сидеть рядом с вами.
– Ваш отец тоже был официально ни в чем не замешан, – сказал Ясь.
«Но с ним я не боялся» – мысленно добавил он, а вслух сказал:
 – Зачем дразнить гусей?
Мэйли ничего на это не ответил и в дальнейшем ограничивался лишь указаниями, в каком направлении двигаться. Ясь послушно поворачивал, прибавлял или сбрасывал скорость, пересекал по воздуху какие-то ущелья. Он отлично осознавал, что это экзамен, но его поза за рулем оставалась все такой же расслабленной. Он еще успевал любоваться пейзажем и запоминать дорогу.
Этой части гор он не знал. Она была дика и непроходима, но все-таки не настолько, чтобы президентские войска испытывали трудности с обнаружением и окончательным уничтожением повстанцев. В армию тоже набирали пилотов-асов. Ясь хотел сказать об этом Мэйли, но удержался. Выяснять, кому выгодна эта затянувшаяся агония, не хотелось.
«Странно, почему я ему не верю? – задумался Ясь. – Вероятно, потому, что у него нет способностей его отца. Потому, что он молод. Кажется, для него это восстание не столько дело жизни, сколько игра. Повзрослевший ребенок играет уже не в игрушечных солдатиков, а с живыми людьми. Интересно, сам-то он это понимает? Понимает, что ему позволяют пока играть?» Ясь представил себе лицо Мэйли, выскажи он ему все эти мысли, и чуть не засмеялся. Но сдержался: подобная веселость в данных обстоятельствах могла показаться неуместной.
Универс резко нырнул вниз и плавно понесся навстречу небольшой долине. Еще несколько минут по течению горного ручья, и в роще стали заметны дымы костров и другие следы пребывания человека. А вскоре Ясь, повинуясь указаниям спутника, аккуратно приземлился и выключил мотор.
Мэйли вышел из машины. Он смотрел в сторону деревьев. Из рощи вышло несколько мужчин, одетых примерно так, как и должны быть одеты скрывавшиеся в горах повстанцы. С ними была девушка. Ясь издалека узнал сестру Мэйли по длинным русым волосам. На ней была точно такая же подбитая мехом куртка, как и на мужчинах. Она издали махала рукой, приветствуя брата. Встретившись, они обнялись.
– Ты задержался, – сказала она с легким укором.
– Я здесь не причем. Я нашел пилота и ждал, когда он освободится.
Это было сказано с легкой иронией. Тем не менее, Лей взглянула на Яся серьезно и с интересом.
– Моя сестра, Лей Мэйли, – сказал Мэйли. – Наш пилот, Лукас Кей.
Ясь церемонно наклонил голову. Лей протянула ему руку, и он осторожно ее пожал.
– Очень приятно, – сказала она. – Я о вас слышала.
– Я о вас тоже, – сказал Ясь.
Она улыбнулась. Ясь всегда любил, когда люди улыбались на его шутки, но тут испытал что-то совершенно особенное. Такая была у этой девушки улыбка, что невозможно было не улыбнуться в ответ. «Вот оно, обаяние старого Мэйли!» – восхищенно подумал Ясь.
– Я надеюсь, вы именно тот, кто нам нужен, – сказала Лей и, повернувшись к брату, взяла его под руку. О чем-то оживленно беседуя, они направились к лагерю. К Ясю подошел старший из мужчин, представился Креем.
– Нужно спрятать ваш универс, – сказал он. – Потом осмотрите наш грузовик.
– Хорошо, – сказал Ясь. – Командуйте.
Он как раз заканчивал осмотр грузового универса, когда брат и сестра Мэйли пришли к нему, чтобы обсудить детали.
– Транспорт вас устроит? – спросил брат.
– Не в лучшем состоянии, но сойдет, – Ясь спрыгнул на землю с крыла. – Вот перегружать его явно не стоит.
– И не придется, – сказала сестра. – Теперь маршрут.
Она развернула карту. Карандаш в ее руке поставил крестик на границе.
– Это заброшенное ущелье, чрезвычайно лавиноопасное и труднопроходимое. За перевалом – Райс. Место там мы вам укажем. Все остальное… – она сделала паузу и серьезно посмотрела Ясю прямо в глаза, – на ваше усмотрение.
– Сколько у меня времени? – спросил Ясь.
– До темноты.
– Хорошо.
– И еще. – Лей посмотрела на брата, поймала его кивок и договорила. – Я полечу с вами.
«Контроль, – подумал Ясь. – Резонно».
– Тем лучше, – ответил он.
И, заметив ее удивление, пояснил:
– Будет не так скучно в дороге.
И пока он весь день возился с универсом и с картой, он думал о Лей и улыбался. Он, конечно, не знал, что в это время она выспрашивала у брата, где он отыскал такого хохмача, который, похоже, совершенно не осознает, что ему предстоит.
– Этот, как ты выразилась, хохмач, – огрызнулся брат, – лучший, наверное, пилот Орэйны. Включая президентские войска. К тому же, он абсолютно надежен. Знала бы ты, сколько контрабанды он перевез через все границы! А когда однажды попался, никакой связи с заказчиком установить не смогли. Он не сдал его, понимаешь? Кто тебе еще нужен? Он возил нашего отца за полгода до его ареста. Он ничего не боится. Как тебе такая характеристика? А это хором твердили все, кого я спрашивал о нем.
– Хорошо, если это хоть наполовину правда, – отрезала Лей.
Но у нее появилась пища для размышлений.

Глава 3.

Под покровом тьмы универс осторожно вырулил на широкую, наезженную дорогу, ведущую к границе с Райсом.
– Что вы делаете?!! – зашипела Лей, вжимаясь в спинку сиденья и одновременно порываясь вцепиться Ясю в руку. – Это же правительственное шоссе! Здесь четыре заставы по дороге, и на каждой вас остановят!
– Не надо хватать меня за руку, когда я за рулем, – сердито сказал Ясь. – Я знаю, что я делаю. Расслабьтесь.
За несколько часов, бывших в его распоряжении, Ясь придумал хороший план. Основанный на риске, разумеется, но когда все мероприятие – абсолютное безумие, какое это имеет значение? Ему сильно помогло, что универс имел государственные номера. Он не стал уточнять происхождение машины, спросил только, не угнана ли она, и получил отрицательный ответ. Подделать правительственные печати на дверях фургона (ровно настолько, конечно, чтобы они выглядели похожими издалека) не составило особого труда даже в диких горах. И вот сейчас Ясь гнал машину по ухоженному шоссе и надеялся проскочить как минимум две заставы.
Лей напряженно смотрела на дорогу.
– Я не хочу попадаться, как и вы, – сказал Ясь. – И не собираюсь вас сдавать властям. Мне это ни к чему. Что я хочу, так это выполнить то, для чего вы меня наняли. Сейчас мы будем проезжать первую заставу. Все, что от вас требуется, это сидеть спокойно и вести себя естественно.
Лей молчала, вцепившись в подлокотник кресла, и все так же напряженно смотрела вперед. Ясь вздохнул и сосредоточился. В свете фар проплыла будочка заставы и растерянное лицо полицейского. Ясь махнул рукой, давая понять, что все в порядке, и прибавил скорость. Вслед машине ударил свет прожектора. Ясь, щурясь, взглянул в зеркало заднего вида.
Полицейский вышел на дорогу и напряженно смотрел им вслед. Потом вернулся
к будке и выключил прожектор.
Лей обмякла на сиденье.
– Вы сумасшедший, – выдохнула она.
– Нет. Это расчет. Правительственный фургон спешит с каким-то важным грузом и, разумеется, проскакивает заставу, не останавливаясь. Ровным счетом ничего подозрительного. Работяга-полицейский думает: «Задержишь – еще и виноват окажешься». И мы спокойно едем дальше. Еще почти сто километров по ровному шоссе, вместо того, чтобы петлять по ущельям.
– А если кто-нибудь все же решит перестраховаться?
– Значит, не судьба! – И, увидев, что Лей задохнулась от возмущения таким ответом, Ясь наконец не выдержал и рассмеялся в полный голос. – Вы хотите, чтобы я был смертельно серьезен, потому что мы делаем такое важное дело? – отсмеявшись, спросил он. – Но всякому делу вредит пафос.
Лей медленно начала краснеть, и ей это очень шло.
– Хорошо, – сказала она. – Я больше не скажу ни слова.
Вторую заставу они проскочили тоже, и выиграли еще сто километров легкого пути. Дорога все круче уходила в горы. Ясь рулил и вспоминал, где лучше будет свернуть. С третьей заставой он решил не рисковать. К тому же теперь до нужного места на границе было быстрее напрямик, через горы.
Он затормозил, и машина мягко съехала на обочину.
– Дайте мне карту, – сказал он Лей. Она молча выполнила требование. – Так. Смотрите. Мы свернем и полетим по ущелью. Затем обогнем вот эту гору, видите, тут прекрасный разлом в скале, он скроет нас почти до самой границы. А там – плавно попадаем в то самое ущелье, что помечено крестиком, и мы на месте. Надеюсь, в дальнейшем без приключений. Этот план вас устраивает, леди?
– А почему нельзя подняться повыше и полететь напрямик?
– Нельзя. И даже не из-за патрулей. Машина ненадежна. Если двигатель откажет на большой высоте, я не сумею ее посадить.
– Вы же сказали, что она вполне подойдет.
– А у меня что, был выбор?
– Почему же нет? Мы могли бы постараться и найти другой фургон.
– И потерять еще несколько дней, да? Я, конечно, всего лишь слепой исполнитель, но даже я понимаю, что времени у восстания почти нет.
Лицо Лей исказилось. Ясь смотрел на нее, и всякие мысли мелькали у него в голове. «Что она будет делать потом? Если уцелеет, конечно. Что за глупость с ее стороны заниматься такими вещами! Она же все понимает. Или ей просто скучно?»
– Вы правы, – кивнула Лей, справившись с собой. – Я вижу, что мой брат не ошибся в выборе. Жаль, что вы не с нами. Я бы не отказалась иметь такого соратника.
– Поехали, – бросил Ясь, сделав вид, что последних слов не расслышал.

***

– Он совершенно сумасшедший, но он профессионал, – сказала Лей своему брату по возвращении.
Мэйли усмехнулся.
– Все прошло хорошо?
– Великолепно. Не считая того, что на обратном пути летели напрямик и нас остановил патруль.
– И что?
– Ничего. Он обнял меня за плечи и заявил полицейскому, что в горах очень романтично встречать рассвет. Этот болван-патрульный даже не спросил, зачем нам для этого такой фургон. А если б спросил, не сомневаюсь, Кей нашел бы, что ответить.
– Он тебе нравится. – Это был не вопрос, а утверждение.
– Да. А что, это удивительно?
– Я думал, тебя бесят его насмешки.
– Бесят, ну и что? Одно другому не мешает.
Лей говорила искренне. Ясь действительно ей нравился. Он заставлял ее и злиться, и доверять ему в одно и то же время. Он был независим, как она сама. И, похоже, действительно ничего не боялся. А главное, совершенно не рисовался перед ней, как многие (и даже ее собственный брат), и не прикидывался, она это чувствовала. Он таким и был – уверенным в себе и жизнерадостным человеком.
– Кстати, где он? – спросил Мэйли.
– Спит. Сказал, чтоб разбудили его за час до заката, и чтоб пассажиры были готовы.
– Кажется, он уже начинает нами распоряжаться.
– Мы сами предоставили ему такие полномочия, не так ли? И он, заметь, с ними вполне справляется.
– Ладно, не будем ссориться, Лей. Если он действительно так хорош, как ты говоришь, я вдвойне спокоен. Может, даже имеет смысл отпускать его одного, не подвергать тебя лишней опасности?
– Нет! – сказала Лей и покраснела. – Сегодня он продемонстрировал, что я могу быть прекрасным алиби. И к тому же, мне нравится в этом участвовать.
– И ты его называешь сумасшедшим! – засмеялся Мэйли. – Разве ты не такая же?

Глава 4.

Ясю снились плохие сны. Три раза его универс разбивался о камни, и он просыпался. Потом ему приснилась Лей. Она улыбалась ему и говорила, что только он может спасти восстание и поэтому должен остаться с ними. Это было, пожалуй, пострашнее автокатастрофы. Так что он был благодарен, когда его разбудили и сказали, что уже пора. Он выбрался из хижины и поинтересовался, где Мэйли.
– Брат или сестра? – спросили у него.
– А все равно, – Ясь потянулся и осмотрелся вокруг. Лагерь жил своей жизнью и не обращал на него особенного внимания.
– Хотите поужинать? – спросила его какая-то женщина.
– Не откажусь, если не в тягость, – улыбнулся Ясь.
Он уже доедал, когда подошла Лей.
– Вы меня звали? – спросила она.
– Не совсем вас, – Ясь спокойно смотрел ей в глаза. – Кого-нибудь из Мэйли. Но хорошо, что пришли именно вы. Вы мне больше нравитесь.
Лей слегка покраснела.
– Зря вы так относитесь к моему брату. Он порядочный человек. Просто ему некогда быть любезным.
– Он не в отца.
– О да! Вы знали нашего отца?
– Я летал с ним. И у него на любезность всегда было время.
– Вы правы. Но мы отвлеклись. Вы что-то хотели мне сказать?
– Да. Пусть пассажиры возьмут с собой больше теплой одежды. Я разработал новый маршрут. Он проходит по высокогорью, там уже лежит снег.
– Новый маршрут? Но зачем? Тот, что был, кажется, вполне надежен.
– Не вполне, Так рисковать, как мы рисковали вчера на шоссе, можно только один раз.
– Я вижу, мы нашли в вашем лице опытного авантюриста. – Лей разглядывала его с все возрастающим интересом.
– Мы полетим, когда совсем стемнеет. Оденьтесь потеплее сами. – Ясь встал, давая понять, что разговор закончен. – Я прослежу за посадкой сам.
Она уходила от него по поляне, а он смотрел ей вслед и думал, что она действительно ему нравится. И непонятно, чего здесь больше: восхищения ее фамильным обаянием или тяги к ней самой. Ясь был влюбчив, но тут было другое. Он был рад, что она с ним летит. Ни про одну свою девушку он не сказал бы такое.
Он подошел к универсу, все еще размышляя над этой загадкой. Посмотрел на очередных пассажиров, Все они были молчаливы и сосредоточены, даже дети. Все знали, что им предстоит. С ними Ясь не чувствовал в себе силы шутить. Просто смотрел, как они заходят в фургон и размещаются там, и одновременно прокучивал в голове новый маршрут, все его опасные повороты. Ему не нравилось, что придется все время лететь. Универс был даже более ненадежен, чем он говорил Лей. И речи не шло о возможном уходе от погони. Если их заметят, все кончено. Ясь поежился.
Лей подошла и встала рядом. Он посмотрел на нее. Она – на него. Он осторожно изучал глазами ее лицо, волосы, поворот головы. Она была изящна даже в охотничьей куртке. И в свою очередь изучала его. Видела темные серьезные брови, карие глаза, конопушки на носу и губы, всегда готовые улыбнуться. Они обо всем забыли, смотря друг на друга. Первой опомнилась Лей.
– Тебе, наверное, тоже надо что-то теплое одеть, – сказала она, незаметно для себя самой переходя на ты.
– Не помешает, – согласился он.
Она принесла ему теплую куртку. Он бросил ее на сиденье и сел за руль.

***

Они летели через горы. Летели низко, приникая к земле. Ясь выключил фары, целиком положившись на радар. Лей смотрела в темноту за лобовым стеклом.
– Мы уже преодолели полпути, – сказал Ясь. – Нам везет. Может, патрули ночью спят?
– Возможно, их здесь и вовсе нет.
– Возможно. Но в данном случае риск был бы неоправданным, – он позволил себе на секундочку отвлечься, чтобы взглянуть на нее. Она заметила этот взгляд.
– Можно я буду звать тебя Лукас? – спросила она после непродолжительного молчания.
– Не стоит, – сказал Ясь.
Она вздрогнула от неожиданной обиды и отвернулась.
– Да нет, – Ясь засмеялся. – Ты неправильно поняла. Только не Лукас. Меня никто так не называет.
– А как?
– Ясь.
– Ясь? – она попробовала на вкус это имя и рассмеялась. – Как забавно!
– Это мама придумала, давно, в детстве, и прижилось.
– Я тебя не отвлекаю?
– Нет. Наоборот. Когда говоришь, легче не расслабляться. Хочешь, спрашивай что-нибудь.
– Почему ты не участвуешь в восстании, Ясь?
Он вздрогнул, услышав свое имя в ее устах. Вопрос не сразу дошел до него.
– Что? А, это. Если бы твой отец был жив, я бы еще подумал, – отшутился он.
– Я серьезно.
– Серьезно? Мне было пятнадцать лет, когда это началось. Я уже три года как водил универсы и думал только о них, честное слово. Помню, мы сели обедать. Я сидел и еле в тарелке ковырял. Как раз обдумывал, что будет, если я поменяю положение руля и перемонтирую педали в старой машине, которую мне отдали на растерзание. А мама так внимательно смотрит на меня и вдруг говорит: «Даже не думай об этом!»
Лей засмеялась.
– Да. Представляешь мое замешательство? «Почему?» – спрашиваю я. «Почему?! – восклицает моя мать. – Он еще спрашивает, почему? Ты что не понимаешь, как это опасно?» Я сижу и не могу понять, что такого опасного в моих небольших усовершенствованиях. «Да нет, – говорю я, – я осторожно. Пока не буду уверен, никакого превышения скорости, обещаю».
Лей захохотала.
– Да, смешно. Оказывается, восстание уже началось, и мать боялась, что я сбегу к повстанцам. А я даже не знал ничего.
– Но потом узнал.
– Узнал, ну и что? Все равно я этого не понимаю. Ведь в такой борьбе невозможно победить.
– Но надо хотя бы попытаться. Ведь так жить невозможно. Неужели ты этого не видишь? В нашей стране все основано на страхе. Все боятся. А ты видел, как живут крестьяне в деревнях? У них даже нет машин, чтобы обрабатывать землю. Они неграмотны, потому что правительству это выгодно.
– Конечно, выгодно. Если крестьяне будут грамотны, они решат, что достойны большего, чем обрабатывать землю, и всем остальным будет нечего есть. И потом, я не вижу, как помогло крестьянам ваше восстание. Тем из них, кто в нем участвует, стало только хуже. Они потеряли все. Разве нет?
– Неужели лучше молча подчиняться?
Ясь не хотел высказываться до конца, но чувствовал, что всякая недоговоренность барьером встанет между ними, а он не хотел этого барьера. Он хотел полной ясности.
– Я думаю, – сказал он медленно, – что каждый может решать только за себя, подчиняться или нет. Только за себя. Никто не имеет права обрекать людей на смерть только потому, что, по его мнению, они слишком покорны. Мне нравился твой отец, но, по-моему, он поступил именно так. Он ответственен за смерть каждого, кто погиб за эти десять лет. А теперь эта ответственность лежит на вас. Вы виноваты в том, что эти люди будут убиты или лишатся родины. А скорее всего, случится или так, или так. Нет, спасибо, я не хочу в этом участвовать. Я уж лучше займусь контрабандой. Это честнее.
Лей, не отрываясь, смотрела в окно. Ясь говорил вещи ужасные, она не могла с ним согласиться. Но в его словах была убежденность, которую она не ожидала найти в нем. Она могла бы возразить ему, тысячи возражений роились в голове, но она понимала: спор бессмыслен. Они просто не поймут друг друга. Он не создан управлять людьми, как ее отец. Ему бы с собой справиться.
Но в одном Ясь Кей прав: после смерти отца все пошло наперекосяк. Это было его дело, и только он один знал, как довести его до конца.
– Это было его дело, – повторила она вслух. – Что ты в этом понимаешь? Он действительно верил в него. И он погиб за это, разве нет?
В ее голосе слышалась горечь. Ясь ее понимал, но ничем не мог помочь.
– Извини, – сказал он. – Но я действительно сказал то, что думаю. Если так уж хочется погибнуть за идею, зачем впутывать сюда других людей?
– Он на самом деле хотел изменить их жизнь.
– Хорошо. Ему это не удалось. Сейчас это уже очевидно. Какого черта ты и твой брат не скажете этим людям: «Все кончено, уходите, если хотите остаться в живых»?
– Но они не хотят сдаваться! Было бы подлостью предлагать им это.
– Да? А вы у них спрашивали?
Лей не успела ответить. Прямо впереди темноту разрезал луч фар. Синие габаритные огни говорили сами за себя.
– Патруль! – сдавленно крикнула она.
– Держись! – ответил Ясь и бросил машину вниз. Они как раз крались по дну ущелья, склон был не слишком крутым. Ясь не потерял ни секунды при приземлении: машина коснулась твердого наста всеми четырьмя колесами. Моля бога, чтобы патрульные не услышали шум, Ясь изо всех сил вывернул руль, загоняя машину под скальный выступ. Она проскрежетала боком о камень, зарылась носом в мягкий снег под скалой и замерла. Ясь выключил мотор, и они услышали, как снаружи воет ветер. Но к этому звуку примешивался и другой: басовитый гул двигателей патрульного универса.
– Они нас заметили? – шепотом спросила Лей.
– Не знаю, – так же тихо ответил Ясь. – На радаре не должны были. Мы шли слишком низко. Могли услышать шум мотора, но не уверены, вот и проверяют.
– Они нас найдут?
Ясь посмотрел на нее и вдруг, что-то решив про себя, осторожно притянул ее к себе и поцеловал в губы долгим, обстоятельным поцелуем. От неожиданности она дернулась, пытаясь вырваться. Он отпустил ее.
– Ты с ума сошел! – прошептала она. – Сейчас?
– А когда еще? – Он снова обнял ее и больше не встретил сопротивления. – Если нас найдут, мне может больше не представиться случай, – он улыбнулся. – А если нет… Все лучше, чем ждать, дрожа от страха.
Она ответила на его поцелуй. Она позволила ему снять с себя куртку и расстегнуть теплую рубашку, медленно, пуговицу за пуговицей. А расстегнув, он пошел еще дальше: склонив голову, начал целовать шею и плечи. Они не говорили ничего. Неожиданно он поднял голову и сказал:
– Тс-с-с… Кажется, улетели.
Потом посмотрел ей в глаза.
– Мы еще это успеем, – сказал он. – Обещаю.
И осторожно свел полы блузки на ее груди.

Глава 5.

Вечером третьего дня Ясь осторожно кашлянул у входа в походную «резиденцию» Мэйли – обычную парусиновую палатку. Через несколько секунд Лей появилась снаружи. Вид у нее был заспанный. Увидев Яся, она запахнула наспех накинутую куртку и спросила:
– Что, уже пора?
– Не совсем, – Ясь смотрел на нее, и она в очередной раз удивилась этой его способности одновременно любоваться ею и говорить о деле. – Я решил лететь днем. Завтра.
За два дня Лей явно поднабралась опыта в общении с Ясем. Она не стала сразу кричать «Ты сошел с ума!», как это бывало раньше. Она только наклонила голову, посмотрела в его карие глаза и спросила:
– Ты нашел формулу невидимости?
– Почти, – он засмеялся. – Ты же знаешь: где проще всего спрятать дерево?
– В лесу? – догадалась Лей.
– Вот именно. Мы поедем днем по оживленной дороге. Есть тут одна такая. Не правительственное шоссе, всего одна застава. Торговый путь. Я там часто ездил. Когда много машин, их почти не досматривают. К тому же у меня там постовой знакомый. По этой дороге ближе и удобнее всего. Один перевал, и мы на месте. Я специально приберег ее напоследок.
Лей кивнула.
– Мы договорились, что маршруты – на твое усмотрение. Если ты уверен, все замечательно.
– Я ни в чем не уверен, – сердито сказал Ясь. – Уверенность – редкая роскошь по нынешним временам, разве ты не заметила? Иди и скажи всем заинтересованным лицам: завтра утром.
Лей так и не поняла, чего это он вдруг разозлился. А он ждал, что она начнет ему возражать. Во-первых, это его дисциплинировало, заставляло лишний раз проверять и перепроверять. А во-вторых, ему нравилось смотреть, как Лей мило краснеет, когда горячится.
Впрочем, он почти тут же устыдился своей резкости. Но исправлять ничего не стал. Просто повернулся и пошел искать свой универс. Его укрыли в роще и забросали ветками, но Ясь хоть убей не помнил, под каким именно кустом. Нашел. Забрался внутрь, достал из бардачка пачку накладных и задумался над ними. Что-то решил, тряхнул головой, хваля сам себя, и извлек из пачки одну.
Лей нашла его рядом с фургоном. Он сидел на траве и что-то сосредоточенно писал,
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Выписываю накладную на товар.
– Какой товар?
– Десять тонн овощей курай.
– А почему именно их?
– А они боятся света. Портятся. Нельзя открывать фургон, понимаешь? То есть можно, они же в ящиках, но все-таки нежелательно. Продукт очень нежный.
Он оторвался от писанины и, запрокинув голову, посмотрел на Лей снизу вверх, улыбаясь. У нее сердце заныло от этой улыбки.
– Тебя нельзя хвалить, да? – спросила она, подходя ближе. – Тебе это не нравится. Хорошо. Я не буду. Никогда.
Он встал, и она шагнула прямо в его объятия.
– А что скажет брат? – прошептал Ясь насмешливо.
– А причем здесь он? Это моя жизнь.
– Действительно, – согласился Ясь и поцеловал ее. – Его бы я ни за что не стал целовать.
Они были спрятаны от всего лагеря за широким боком фургона и могли себе позволить сидеть в обнимку, ни о чем не говоря. Каждый, как это обычно бывает, мучился своими сомнениями. И каждый думал о том, что завтра – последний рейс, а за ним неизвестность.
Утром Ясь собрал пассажиров на инструктаж.
– Мы будем ехать по оживленной трассе, поэтому вам необходимо соблюдать тишину и полное спокойствие. Особенно на остановках, когда вас может быть слышно. Когда выключен двигатель, не рекомендуется даже шумно дышать. Это может быть застава. Все понятно?
Им было понятно. Ясь ободряюще улыбнулся и предложил занимать места. Лей забралась в кабину.
– В добрый путь, – пробормотал Ясь и поднял машину в воздух.
День выдался солнечный. Ясь снял куртку и остался в легкой рубашке. На руках у него тоже были конопушки. Он сосредоточенно смотрел вперед, а Лей – все больше на него. Ей это нравилось.
К заставе, первой и единственной, подъехали через три часа. Как Ясь и предсказывал, движение было оживленным. Выстроилась очередь. Машины двигались еле-еле.
– Почему так долго? – встревожено спросила Лей, пытаясь разглядеть что-нибудь впереди. – Серьезный досмотр?
– Что ты! Вряд ли даже просят показать груз. На это гораздо больше времени нужно.
Ясь посмотрел на нее сочувственно.
– У тебя вид разыскиваемого преступника, – сказал он. – Не вертись, ведь ничего особенного не происходит. Если вдруг что, запомни: ты – случайная попутчица, голосовала на дороге и ничего не знаешь.
– Но…
– Что «но»? Честно сознаешься и пойдешь со мной в тюрьму? Не думай, нам не дадут благородно умереть вместе. Говорю еще раз: если что, ты случайная попутчица и ничего не знаешь. Глупо попадаться, если можно избежать этого.
На это Лей нечего было возразить. Она, конечно, могла бы спросить: «А ты? С какой стати ты рискуешь попасться, если легко мог этого избежать?». Но не спросила.
Машина остановилась рядом с постовым. Ясь опустил стекло. Их разговор доносился до Лей как сквозь пелену тумана, так она была напряжена. Кажется, они были знакомы. Ясь смеялся. Лей вспомнила его наставления и употребила все силы на то, чтобы начать вновь осознавать окружающее.
Посмотрела на постового. Тот мельком глянул на накладную и вернул ее Ясю.
– Смотреть будем? – спросил тот.
– Нужно мне это! Ты меня потом по судам затаскаешь, если они сгниют.
– А вдруг у меня там сотня вооруженных повстанцев?
Постовой от души расхохотался. Все еще смеясь, он махнул рукой, пропуская машину. Ясь еще и кивнул ему на прощание и нажал на газ. Потом посмотрел на Лей. Она словно прилипла к спинке сиденья и остановившимся взглядом смотрела на дорогу. Потом медленно выговорила:
– И все-таки ты псих.
Ясь покачал головой.
– У тебя какое-то неправильное представление о конспирации. Я ведь просто веду себя естественно. Что тебя так удивляет?
– Твое самообладание, если угодно. Я шевельнуться не могу от страха, а ты в это время предлагаешь ему поискать в фургоне повстанцев.
– Ты преувеличиваешь. Не так уж ты боишься, и не так уж я хладнокровен. Это просто опыт. Если бы ты столько возила контрабанду, сколько я, у тебя бы получалось не хуже. Принцип ведь тот же.
Лей не отвечала.
– Ну что ты? – впервые он заговорил с ней почти нежно. – Держись. Цель еще далека. Знаешь, что?
Он замолчал. На ощупь нашел ее руку на сиденье и спрятал в своей.
– Что? – спросила она.
– Забавно. Вот ты говорила, что хотела бы видеть меня своим соратником. А я ведь могу сказать то же самое. Ты утверждаешь, что боишься. А я бы взял тебя в самый опасный рейс. И уверен, что ты бы не подвела. Хотя я никогда ни в чем не уверен.
Лей слушала его голос, смотрела на дорогу и потихоньку расслаблялась. Ясь почувствовал, что она успокоилась, и убрал руку. Вернув ей комплимент и приоткрыв душу, он почувствовал себя намного лучше. Уже почти неважно было, что они по-прежнему в пути и впереди, возможно, немало опасностей. Просто была дорога, убегающая под колеса, панорама гор впереди и эта девушка, сидящая рядом.
– Не думай, что я тебе льщу, – сказал он.
Лей так не думала. Ей было грустно. Она не собиралась заниматься контрабандой, а он не собирался участвовать в их борьбе. У них не было ничего общего. Никакого будущего. И впервые ей, такой уверенной в себе, хотелось от этого плакать.
И когда они, благополучно высадив людей, снова пересекли границу и поднялись повыше в воздух, она положила голову на спинку сиденья и, смотря в ночное небо, сказала:
– Не могу поверить, что все позади.
Ясь не ответил. Он снижался и сосредоточенно смотрел на радар.
Наконец универс коснулся земли. Здесь снега не было. Ясь открыл дверцу и спрыгнул на землю.
– Что-нибудь случилось? – спросила Лей.
– Нет. Подожди, я осмотрюсь.
Местность Ясю понравилась: площадка на склоне горы, скрытая от посторонних глаз зарослями кустарника. Он вернулся к машине. Лей удивленно смотрела на него. Но он не стал тратить времени на слова. Просто обнял ее и нашел губами ее губы.
– А как же Рад? Он будет нас ждать, – прошептала она.
– Твоего братишку зовут Рад? Очень мило. Он не будет волноваться. Я предупредил его, что мы можем задержаться.
– Ясь!
– Да?
– Как давно ты это задумал?
– Ну… Как тебе сказать… Тогда, под скалой, когда мы прятались от патруля.
– И ты сделал так, чтоб мы возвращались ночью.
– Не совсем. Просто так все совпало.
– И зачем тебе это, Ясь?
– Ну-у… Ты мне нравишься. И я не хочу, чтоб это все вот так просто закончилось. И откладывать не хочу. Неизвестно, что с нами может случиться завтра.
– Это точно! – Она счастливо рассмеялась. Потом поцеловала его, осторожно, сначала в нос, потом в щеку, в уголки губ. Потом в губы. А потом им обоим на некоторое время стало на все наплевать, кроме друг друга.

Глава 6.

Две недели спустя Ясь проснулся ночью от громкого и настойчивого стука в дверь. Не слишком-то удивленный, он, натягивая штаны, гадал, кто бы это мог быть. Может, друзья-контрабандисты, которым срочно понадобилось помощь? Или в мастерской не могут без него выполнить какой-то срочный правительственный заказ (Ясь усмехнулся собственной скромности)?
Или… полиция? Стало не по себе. Он слишком много раз слышал, как людей забирали ночью из своих постелей, а потом сажали за политические взгляды. Слишком свежи еще были воспоминания о его недавней работе на повстанцев, чтобы совсем отбросить эту мысль. Если даже стены имеют уши, что уж говорить о горах?
Он открыл дверь и отступил, пораженный. Даже полиция выглядела бы уместнее у его дверей в этот час, чем Рад Мэйли, держащий за руку свою сестру. Они секунду изучали друг друга взглядами.
– Можно нам войти? – спросил Мэйли.
Ясь посторонился, пропуская их внутрь, и закрыл дверь. Хотел включить свет, но Мэйли резко прошептал:
– Не надо.
Отблеск уличного фонаря позволял ориентироваться в полумраке комнаты. Ясь посмотрел на Лей.
– Хозяйка могла нас услышать? – тихо спросил Мэйли.
– Она уехала. Я один.
– Хорошо.
Мэйли прошел в глубину комнаты и опустился на диван.
– Все кончено, – сказал он очень устало.
«Кто-то велел прекращать игру», – подумал Ясь.
– Сегодня получены ордера на наш арест. Мой и Лей, – сообщил Мэйли, – У меня еще остались кое-где друзья, – усмехнулся он, – так что информация надежная. Сегодня же правительственные войска переходят в наступление.
«Как быстро», – подумал Ясь, а вслух сказал:
– А причем же здесь я?
– Думаешь, тебе не грозит опасность?
– С какой стати?
– С какой? Ты меня смешишь. Кругом шпионы. Ты общался со мной здесь, в этой комнате. Этого достаточно для ареста. Ты нелегально перевозил повстанцев за границу. Это – пуля в затылок, Кей.
Ясь поежился, как будто в него уже целились.
– Ты сам понимаешь, – продолжал Мэйли, – что утечка информации вполне возможна. Необязательна, но возможна. В любом случае место лагеря в Райсе знаем только мы трое. За это я ручаюсь. Никаких бумаг я не оставлял, ни с кем не советовался. Надеюсь, вы тоже?
– Не говори ерунды, – сказала Лей.
– Прекрасно. Но факты от этого не меняются. О твоем, Кей, пребывании в лагере знали сотни людей. Этого достаточно для тебя?
Они говорили сдавленным шепотом, и атмосфера в комнате сгустилась зловещая. Ясь посмотрел на Лей. Она стояла почти у двери, и ее лицо было в тени, но во всей ее позе чувствовалось какое-то странное спокойствие, как будто ей было безразлично все происходящее. Сердце Яся сжалось от нехороших предчувствий.
– Что ты предлагаешь? – спросил он, обращаясь к Мэйли.
– Ты должен бежать вместе с нами. Вернее, вместе с Лей. Себя в попутчики не предлагаю, – он криво улыбнулся. – Твой универс как нельзя лучше подходит для этого. В случае необходимости ты сможешь ее спрятать. Но если вы полетите прямо сейчас, такая необходимость может и не возникнуть.
Ясь опять посмотрел на Лей и покачал головой.
– Я не собираюсь никуда бежать, – сказал он. – Все это чушь. Если даже меня арестуют, у них не будет ничего, никаких доказательств.
– Кому нужны доказательства? – Мэйли вскочил с дивана, но тут же снова сел. – Ты наивен, как малое дитя. Тебя сгноят в тюрьме без всяких доказательств!
– Я остаюсь при своем мнении, – спокойно сказал Ясь. – Скрываться я не буду. Лей – другое дело. Я отвезу ее в любое место, где она будет в безопасности. Но не сейчас, а завтра утром.
– Завтра утром будет действовать ордер на ее арест!
Ясь посмотрел на него с насмешкой.
– Ты думаешь, он не действует уже сейчас? Ты думаешь, что накануне крупномасштабной операции не перекрыты все дороги, не усилена многократно бдительность, особенно ночью? Наверняка сейчас патруль не пропустит и мыши. И никакие тайники не спасут. Завтра, при свете дня, я могу поехать куда угодно, и никто меня ни о чем не спросит. Максимум проверят документы, которые у меня в порядке. Военное положение, надеюсь, объявлять не будут?
Мэйли молчал. Он уже понял, что Ясь, как всегда, поступит по-своему или же будет совершенно бесполезен.
– Хорошо, – устало сказал он. – Но домой ей возвращаться нельзя.
– Пусть остается, – сказал Ясь. – Завтра она будет в безопасности, обещаю.
Мэйли поднялся. Он глядел на Яся тяжелым, недружелюбным, но твердым взглядом. Они никогда друг другу не нравились, и сейчас это было особенно заметно. Но делить им было нечего. Напротив, с этой ночи они как будто выступали вместе. Мэйли протянул руку, и Ясь ответил на рукопожатие.
– Прощай, сестра, – сказал Мэйли. – Надеюсь, увидимся.
– Прощай, – тихо и как-то бесцветно отозвалась Лей.
Ясь закрыл за Мэйли дверь и повернулся к девушке. Она по-прежнему стояла посреди комнаты, даже не пытаясь никуда присесть. Ясь осторожно подошел к ней, обнял за плечи и подвел к дивану. Она не пыталась сопротивляться, пребывая в каком-то странном оцепенении, и Ясь чувствовал, что это не страх.
– Что с тобой? – спросил он.
Она покачала головой.
– Все рухнуло, – сказала она.
– Все должно было рухнуть очень давно. Странно, что оно продержалось так долго, – Ясь смотрел ей прямо в глаза. Он хотел ее поддержать. Она это почувствовала и попыталась улыбнуться.
– Ясь, – сказала она. – Зачем ты связался с нами?
В ее голосе было такое отчаянье, что Ясю впервые за много месяцев стало по-настоящему страшно. Она смотрела на него так, как будто уже хоронила его или, по меньшей мере, прощалась навсегда.
– Мы погибнем, – о себе и брате она говорила с каким-то странным равнодушием. – Ты был прав, мы это заслужили. Мы виновны в смерти сотен людей. Но причем тут ты? Ведь ты ни в чем не виноват. Зачем ты связался с нами?
Ясю показалось, что эта мысль начала мучить ее отнюдь не сегодня. Она как будто заранее винила себя в том, что он тоже может быть арестован.
– Ты не заслужил, – она говорила медленно, словно бредила. – Зачем ты согласился? Теперь все кончено…
Ее начало трясти. Ясь прижал ее к себе.
– Успокойся, – сказал он. – Мы еще живы. И не умрем. Я обещаю. Выпутаемся, как всегда. Посмотри на меня. Ты мне веришь? Все будет хорошо. Успокойся.
Она не плакала, и от этого ее истерика казалась еще страшнее. Но вот ее плечи перестали дрожать, дыхание стало ровнее. Еще несколько минут, и она осторожно высвободилась из его объятий.
– Спасибо тебе, – прошептала она. – Теперь я в порядке. У меня просто не хватило сил.
Ясь кивнул.
– Я знаю, как это бывает, – сказал он. – Когда все время ждешь чего-то ужасного, все равно оказываешься не готов, когда оно случается. Тебе надо лечь в постель и постараться уснуть.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Давай-давай, – подтвердил он свои слова, – раздевайся и ложись. Если полиция нагрянет сегодня ночью, я скажу, что ты моя любовница. Тем более, что это правда. – Он грустно улыбнулся. – У тебя же на лице не написано, что ты Лей Мэйли. Не бойся. Все будет хорошо.

Глава 7.

Во сне она обняла его. Ясь проснулся первым и почувствовал ее руку на своем плече. Боясь шевельнуться, он открыл глаза и посмотрел на нее спящую девушку. Как ребенок, она прижималась к нему во сне, ища то ли тепла, то ли защиты. Ясь подумал, что любит ее, и сжал зубы, отгоняя боль, вызванную этой мыслью. Любовь в их случае была неуместна, как свадебный марш на похоронах, даже в том случае, если они оба уцелеют. И даже если она ответит ему взаимностью.
Ясь изучал линию ее бровей, тень ресниц на щеке, даже во сне упрямо сжатые губы. Вспоминал каждый день их короткого знакомства, каждый ее взгляд, каждое слово. Возможно, ему и хотелось бы знать, что она на самом деле чувствует к нему. Но, скорее всего, нет.
Через несколько часов они уже летели к границе. Она сидела рядом. Стекло было опущено, и ветер трепал ее волосы. Они не разговаривали. Только перед самой заставой, прежде чем спрятать ее в тайник, Ясь с отчаянной решимостью сказал:
– Если мы уцелеем, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.
Она посмотрела на него долгим, напряженным взглядом, щурясь от яркого солнца.
– Ясь, – сказала она (только у нее получалось так мягко и выразительно произносить его имя). – Ясь, – повторила она, и не смогла ничего добавить.
Просто обняла его за шею и стояла так долгие, почти бесконечные минуты. Он осторожно отстранил ее от своей груди и заглянул ей в глаза. Он действовал вопреки собственному решению: выяснял то, что еще утром не собирался выяснять.
– Лей, – сказал он. – Скажи мне, да или нет?
Она молчала, смотря в сторону, и он успел пожалеть о том, что спросил.
Но неожиданно она прямо взглянула ему в глаза и ответила:
– Да. Да! Только что это меняет?
Он поцеловал ее.
Больше они на эту тему не говорили. Он замаскировал тайник так же тщательно, как и всегда, и осторожно повел машину по дороге. Застава неожиданно показалась за поворотом. Постовой махнул рукой, останавливая машину. Ясь достал документы. Постовой взглянул на них и сказал:
– Подождите здесь.
И ушел вместе с документами в здание заставы. Ясь сидел, сжимая руль, и чувствовал, что хладнокровие начинает изменять ему. Он почти уже нажал на педаль газа, и только страх спровоцировать погоню удержал его от этого.
Ясь услышал шаги и поднял глаза, но вместо постового с документами увидел капитана Гобара, самого начальника заставы. Они были знакомы. Ясь часто возил груз этим путем. И никогда не попадался. Поэтому отношения между ними были вполне дружеские.
– Привет, Ясь, – сказал капитан. – Извини, но я должен тебя задержать.
Выйди из машины.
– А в чем дело? – спросил Ясь как можно спокойнее.
– Не знаю. Но у меня сводка Главного Управления полиции. Вылезай.
Ясь повиновался.
– Руки на капот.
Капитан выглядел так, как будто ему самому все это не очень нравится.
Он обошел вокруг универса, заглянул в багажник. Увидел младшего постового и махнул ему рукой.
– Отгони машину на стоянку, – распорядился он.
Жестом он велел Ясю идти впереди в здание заставы. Ясь шел и молился, чтобы Лей не выдала себя каким-нибудь случайным звуком, сообразила отсидеться хотя бы до темноты. Оставался еще шанс, что тщательно обыскивать машину не будут.
В помещении капитан Гобар приказал ему сесть на скамью и принялся набирать телефонный номер. Коротко сообщил о задержании.
– Они пришлют машину из столицы, – сказал он, положив трубку.
Ясь безразлично пожал плечами, давая понять, что это какая-то ошибка. Капитан вздохнул и достал наручники. Ясь протянул руки. У капитана был такой вид, словно он готов извиниться за соблюдение инструкции.
– Когда все выяснится, я смогу забрать свою машину? – спросил Ясь.
– Разумеется, – сухо кивнул капитан. – Мы не присваиваем чужую собственность.
– Спасибо, капитан, – вежливо поблагодарил Ясь и за следующие три часа не произнес больше не слова.
Он сидел, прислонившись к стене и закрыв глаза. Мыслей не было. Когда за окнами слышался шум мотора, он поднимал голову, но тут же соображал, что так быстро из столицы не доедешь, и снова закрывал глаза. Так что когда дверь распахнулась, это застало его врасплох. Вошли двое в штатском. Гобар кивнул им на задержанного. Ясь встал.
– Лукас Кей?
– Да.
– Вы арестованы. Где его документы? Его обыскивали? Нет? Почему?
– Потому что я его не арестовывал, а только задержал! – не выдержал такого обращения капитан. И после паузы веско добавил:
– При мне задержанный ничего подозрительного не делал, от содержимого карманов избавиться не пытался. Его машина на стоянке. Осмотр проведен мной лично, ничего не обнаружено.
Ясь бросил на Гобара осторожный благодарный взгляд из-под ресниц.
– Хорошо. Извините за резкость, капитан, – чин в штатском даже соизволил улыбнулся. – У нас есть информация, что этот тип – государственный преступник. Так что лишние предосторожности не помешают.
Ясь открыл рот, но счел за благо промолчать. Он чувствовал, что все происходящее уже свершается без всякого его участия, и совершенно не важно, скажет он что-то, или нет.

Глава 8.

– В ваших интересах говорить правду и только правду.
Следователь, похоже, повторял эти слова изо дня в день и они ему смертельно надоели. Ясь посмотрел на него и сказал:
– Мне нечего скрывать.
– Прекрасно. Тогда расскажите мне о ваших отношениях с семейством Мэйли.
– Со всем семейством?
Взгляд Яся скользил по голым серым стенам кабинета. Под потолком тускло светила лампочка, за решеткой окна сгущались сумерки. Шел второй день пребывания Яся в государственной тюрьме.
Следователь сидел за столом, уперев локти в свои протоколы. Стул Яся стоял напротив.
– Не надо играть со мной в слова, – почти дружески посоветовал следователь.
– Пожалуйста, – Ясь пожал плечами. – Три недели назад или около того Рад Мэйли пришел ко мне домой и предложил мне выполнить кое-какую работу по моей специальности. Я не согласился. Вот и все.
Следователь усмехнулся.
– Вы глупы, Кей. Где вы были с 15 по 19 сентября сего года?
– Ездил по делам в Райс.
Следователь извлек из папки пачку бумажек.
– Это рапорта, – сказал он. – 16 сентября на рассвете патруль над горами задержал фургон-универс с государственными номерами, летевший со стороны границы в Орэйну. Водитель предъявил документы на имя Лукаса Кея. С ним была девушка. Документы у нее проверены не были, по описанию – Лей Мэйли.
18 сентября Лукас Кей на заставе 7-й магистрали, управляя универсом с государственными номерами и следуя в сторону границы, предъявил накладную на 10 тонн овощей курай. Фургон проверен не был. С водителем была девушка, лет 25, светловолосая. Продолжать?
Ясь молчал.
– Ну хорошо. Если вам этого недостаточно… Прочтите это.
Ясь взял в руки листы, исписанные четким почерком, без начала и конца, похоже, часть протокола чьего-то допроса. «…мы знали, что командор Мэйли хочет переправить женщин и детей в безопасное место. Куда, он не говорил. Через несколько дней он приехал в лагерь вместе с молодым человеком лет 25, темноволосым, в коричневой кожаной куртке. Его имени я не знал. Молодой человек был пилотом. За три дня он в сопровождении сестры командора Лей Мэйли перевез около трехсот человек через границу куда-то в горы…»
Следователь забрал из рук Яся свидетельские показания.
– Советую вам начать говорить.
– Фальшивка, – сказал Ясь. – Пытаетесь меня поймать. Чьи это показания?
– Не валяйте дурака. Все совпадает. Вы трижды незаконно пересекли туда и обратно границу с Райсом и переправили туда около трехсот повстанцев. Признаться, вы очень ловкий человек, раз вам это удалось. Вы подтверждаете это?
Ясь молчал. Он видел, что это начинает раздражать следователя, но ничего не мог с собой поделать.
– Послушайте, так дело не пойдет. – Следователь наклонился к Ясю. Его голос звучал уже не так спокойно. – Здесь вам не детский сад. Полагаете, что вам удастся отмолчаться?
– Это были женщины и дети, – сказал Ясь. – Я их переправил в Райс. Около трехсот человек, как там и написано.
– Прекрасно. Если можно, поподробнее. 15 сентября к вам пришел Мэйли и предложил деньги за то, чтобы вы нелегально перевезли через границу триста человек из лагеря повстанцев…
– Женщин и детей.
– Хорошо, женщин и детей. – Следователь бойко строчил в протоколе. – Вы согласились… Ну, говорите же!
– Я согласился. Только это было не 15-го сентября, а раньше. Кажется, 12-го. А 15 сентября я прилетел с ним в горы.
– В лагерь повстанцев.
– Да. Мне дали универс с государственными номерами и объяснили, что я должен делать. В ночь с 15 на 16 сентября я перевез первую партию. На обратном пути нас остановил патруль, но не задержал. С 16 на 17 сентября я перевез вторую партию.
– Лей Мэйли вас сопровождала?
– Да. Но маршрут разрабатывал я. 18 сентября я перевез последнюю партию и 19 сентября утром вернулся в столицу.
– Вам заплатили?
– Да, как и было обещано.
– Куда именно вы отвезли повстанцев?
Ясь замолчал.
– Не будьте ребенком, – следователь, похоже, искренне взывал к здравому смыслу Яся. – Все вышесказанное мы и без вас знали. По-настоящему нас интересует только вопрос, куда вы отвезли повстанцев. Иначе мы будем бесконечно ловить их в горах.
– Райс – независимое государство, – сказал Ясь,
– Не беспокойтесь об этом. Я вас слушаю. Может, принести карту?
– Не надо.
Ясь впервые за весь разговор поднял глаза и внимательно посмотрел на следователя, словно его внешний вид мог иметь какое-то значение. Тот был лысоват, гладко выбрит, довольно худощав. Он выжидательно смотрел на Яся.
Ясь молчал.
– Знаете, Кей, – сказал следователь. – Если вы думаете, что мы с вами будем все время сидеть и играть в молчанку, то вы ошибаетесь. Вы утаиваете информацию государственной важности. Мне это дает широкие полномочия.
Ясь с тоской смотрел в окно, но ничего не видел: на улице совсем стемнело. Он вовсе не был мазохистом или дураком. Просто так сложились обстоятельства. Если бы речь шла о чем-нибудь другом, о каких-нибудь оружейных складах или секретных планах, Ясь бы с удовольствием облегчил душу, не испытывая угрызений совести. А сейчас уж больно проста была арифметика – триста человеческих жизней или его. Он чувствовал себя в
ловушке. Знал, что не может сказать, что бы там не вопил инстинкт самосохранения.
– Я слушаю, – сказал следователь.
Несколько минут он ждал. Потом открыл ящик стола и вытащил наручники и резиновую дубинку. Подошел к Ясю, завел его руки за спинку стула и защелкнул наручники.
– Так не удобнее говорить? – спросил он.
Ясь посмотрел на резиновую дубинку у него в руке и сглотнул слюну. Его однажды уже били такой штукой. «Надо быстро отключиться, – подумал он.– Постараться сразу потерять сознание».
Следователь замахнулся.
…Ясь открыл глаза и увидел тусклую лампочку в железном абажуре. Она раскачивалась из стороны в сторону, и его от этого тошнило. Лицо было мокрым, и он понял, что его привели в чувство с помощью кружки воды. Внезапно свет заслонила чья-то высокая фигура.
– Он пришел в себя, – сказала она. Голос был Ясю незнаком.
– Хочешь попробовать сам? – Это уже был следователь. – Попробуй. В долгу не останусь. Мне только эта информация от него и нужна. По всем данным, знают только трое: он и оба Мэйли. Сами, мерзавцы, сбежали, а парня подставили.
К Ясю постепенно возвращалась чувствительность, и все его органы взмолились о пощаде. Он закашлялся и скорчился от боли. «Ребра, – подумал он. – Не смертельно…»
– Да, не повезло тебе, – в голосе второго, вероятно, коллеги, звучало неподдельное сочувствие. – Может, он просто возомнил себя героем революции? Страдание за идею и все такое?
– Мне-то какая разница, кем он себя возомнил? Мне его показания нужны, на его убеждения мне плевать.
Он позвал охрану из коридора.
– Ладно, – сказал он. – На сегодня хватит. Я спать хочу.
Он наклонился над Ясем.
– Советую вам хорошенько подумать, Кей. Это еще были цветочки.

Глава 9.

Восемь дней спустя Ясь очнулся на больничной койке и долго не мог понять, что же произошло. Последнее, что он помнил, был очередной допрос в кабинете следователя, а сейчас он лежал на кровати в уютной палате с белыми стенами без всякого намека на решетки на окнах. Расспросы ничего не дали: улыбчивая медсестра вообще запретила ему разговаривать, а доктор рассказал, что его нашли на улице в центре города, сильно избитого (Ясь усмехнулся), без сознания.
Голова раскалывалась, что вовсе не способствовало размышлениям. Но какие бы варианты не прокручивал в уме Ясь в первые дни, когда ему не разрешали вставать, получалось только одно: его вышвырнули на улицу прямо из тюрьмы. Выпустили, так сказать, даже не потрудившись подождать, когда он придет в себя. И Ясю было очень интересно знать, кто это решение принял и почему.
Ему как будто повезло. Но в чудеса Ясь не верил. Отсутствие связи с внешним миром мучило его не меньше головной боли, а по ночам приходили дурные предчувствия. Он просыпался в холодном поту: ему снилось, что он не выдержал и все рассказал, выболтал в бреду или под гипнозом, а иначе, почему его отпустили? Приходилось лежать в темноте и убеждать себя, что ничего подобного не могло произойти.
Потом ему не раз еще казалось, что лучше бы он умер. Новости настигли его даже в больнице, обрушились, как удар. Заметив всеобщее возбуждение, он попросил у медсестры свежую газету и стал читать о том, что восстание разгромлено. «Правительственные войска обнаружили и уничтожили последний оплот повстанцев!» – кричал заголовок. Ясь прочитал статью и уронил газету на пол. «Главари повстанцев арестованы!» – это была бульварная газетенка, финансируемая правительством, и она буквально заходилась восторгом. Но для Яся это не имело никакого значения. Главное, что информация в ней наверняка содержалась достоверная. Он лежал, обливаясь холодным потом. Он знал, что ничего не говорил. Но по всему выходило, что сказал. Ведь больше никто не знал об этом!
Подробности появились в следующих номерах газет: правительственные войска с блеском закончили операцию по подавлению «отдельных очагов недовольства в государстве». Пока одно подразделение оттесняло повстанцев к границе, другое уже ждало их там, куда они отступали.
Ясь едва не сошел с ума, лежа ночами в своей палате, в полной тишине, не в силах спать. Долгие дни он не мог заставить себя рассуждать логично просто потому, что у него волосы на голове шевелились от суеверного страха. Он вспоминал каждый момент за десять тюремных дней, когда он был близок к тому, чтобы сломаться, когда он валялся на полу своей камеры, сплевывал кровь и повторял про себя заветные слова: цифры координат, ориентиры на местности, расстояние в километрах. Может, кто-то прочел его мысли? Или однажды он забылся и заговорил вслух?
Через две недели его выписали. Еще через две недели он узнал из газет, что Рад Мэйли осужден и расстрелян за государственную измену. Его сестра была выпущена под государственный надзор. Ее участие в восстании, если верить газетам, не было подтверждено уликами. Тогда-то рассудок Яся в первый раз подал тревожный сигнал. Что-то было не так.
Размышления помогли ему сбросить оцепенение, в котором он пребывал с момента выхода из больницы. К тому моменту, когда цепочка рассуждений выстроилась в безупречно логичную последовательность, Ясь стал почти похож на прежнего себя, улыбчивого и спокойного.
Все оказалось так просто, что он сам долго не мог в это поверить. Впрочем, убеждать в своей правоте ему было некого. Единственным человеком, которого могли заинтересовать его выводы, была Лей, но она, по сообщениям газет, сбежала из-под надзора куда-то за пределы государства.

Глава 10.

Прошло четыре месяца. Все произошедшие с ним события Ясь воспринял с присущим ему от природы хладнокровием. Он всегда сторонился политики, а сейчас стал сторониться ее еще больше. В остальном жизнь его не изменилась. Несколько шрамов на физиономии от рукоятки табельного пистолета следователя, ноющие на перемену погоды ребра да ворох воспоминаний – вот и все, что осталось ему от его связи с восстанием. Даже свой универс он благополучно забрал со стоянки у заставы. Дома он как следует осмотрел его в тайной надежде найти хоть какой-нибудь знак, но, разумеется, не нашел ничего.
Некоторое время спустя он еще ждал, что она все же свяжется с ним. Интересовался, не приносили ли ему почту, не спрашивали ли его какие-нибудь незнакомцы. А потом понял, что ждет зря. Нетрудно было догадаться, с какой именно стороны Лей Мэйли увидела все случившееся. Только было невыносимо обидно от невозможности оправдаться. Ему даже приходили в голову безумные идеи отыскать ее, все объяснить. Хотя бы объяснить, на большее он не мог рассчитывать. Потом он взял себя в руки. И в конце концов снова стал крепко спать по ночам.
Записку он нашел воткнутой в собственную дверь, вернувшись из трехдневной отлучки. Вытащил и прочел тут же, на пороге. «Ты хотел, чтобы я вернулась. Завтра, в полночь, в парке, на поляне Трех Фонарей». Число стояло вчерашнее. Подписи не было. Ясь машинально посмотрел на часы. Времени до полуночи еще оставалась уйма. Он вошел в комнату, сел на диван и по старой привычке уставился в одну точку. Он так делал всегда, когда задумывался или плохо себя чувствовал. На этот раз, чем глубже он задумывался, тем хуже ему становилось.
В парк он пришел вовремя, не раньше или не позже полуночи. Поляна Трех Фонарей была удобным местом для свиданий – отгороженная от всего парка густой стеной деревьев, уединенная, но хорошо освещенная фонарями, от которых и получила свое название. К ней вела всего одна дорожка. По ней Ясь и пришел, предоставляя возможность прятаться по кустам тем, у кого нечиста совесть. Вышел в круг света и огляделся по сторонам. От деревьев отделилась тень. Он узнал ее раньше, чем увидел: по фигуре, по манере двигаться.
– Вот я и вижу твое лицо, – сказала она. – Я об этом так долго мечтала!
Это было сказано с издевкой. Ясь почувствовал боль, смягченную лишь тем, что он ожидал этого. Он сделал шаг в ее сторону, и уже хотел что-то сказать, но у него ничего не получилось. В ярком свете фонарей блеснула темная сталь. Лей Мэйли направила на него пистолет и заговорила сама. Видно, все эти месяцы ее тоже тяготила невозможность высказаться.
– Стой, где стоишь! Имей в виду, что когда я буду стрелять, рука у меня не дрогнет. А я выстрелю, не сомневайся. С предателями надо расправляться по законам военного времени.
– Может, перед этим ты дашь мне хотя бы объясниться? – спокойно спросил Ясь.
Что-то в лице Лей изменилось с тех пор, как он видел ее в последний раз. Оно стало взрослее и строже. Сейчас она смотрела на него, нахмурив брови.
– Объясниться? А что ты можешь мне сказать? Может быть, извинишься? – Она горько усмехнулась.
– Мне не в чем извиняться.
Лей нервно рассмеялась.
– Не в чем извиняться?! А как насчет малолетних детей, которых косили автоматными очередями? И их родителей, которых расстреляли без всякого суда, исключая десяток для показательного процесса? Как насчет моего брата, который привел своих людей прямо в ловушку, благодаря тебе?!
Она почти кричала. Ясь закусил губы.
– Я ничего не говорил, – сообщил он спокойно. – Клянусь тебе. Я невиновен в этих смертях.
Он постарался встать так, чтобы она хорошо видела его лицо, и смотрел ей прямо в глаза.
– Я любил тебя, Лей. Я так долго хотел это сказать. Я никогда не предал бы тебя. Подумай об этом. И я не предал бы людей, которых сам же и спас. Я знал, что с ними сделают, если найдут. Я скорее дал бы себя убить.
– Но почему же тогда тебя выпустили? Почему? Они никого не выпускают просто так.
– Чтобы отвести подозрение от настоящего предателя, – сказал Ясь.
– И кто же он? Что за таинственная личность? – в ее голосе зазвучал сарказм.
– Я не знаю, Лей. Но место знали только трое. Только трое, Лей: я, ты и твой брат. И я уверен, что ничего не говорил. И ты, я думаю, тоже, раз винишь во всем меня. Черт, как все было тонко рассчитано!
– Да как ты смеешь! – Лей взмахнула пистолетом, и Ясю показалось, что она сейчас выстрелит. – Как ты смеешь обвинять моего брата, которого гноили в тюрьме! Которого расстреляли как собаку где-то в подвале, и даже не позволили его по-человечески похоронить?!
Это была уже почти истерика. Но, несмотря на слезы в глазах, пистолет она держала все так же уверенно и целилась прямо в грудь Ясю.
– Подожди… ты говоришь, не дали похоронить…Так ты не видела тела?
– Нет. Мне не позволили.
Ясь рассмеялся сквозь зубы.
– Лей, – снова заговорил он. – Я понимаю, тебе больно. Но иначе все это объяснить невозможно. Почему выпустили меня? Почему отпустили тебя? За недостатком улик, ха! Да на тебя у них было не меньше показаний, чем на твоего брата. Я сам их читал. И если не предавала ты, значит, это сделал он. Потому что я этого не делал тоже.
– Нет! Ты лжешь. Тебя били, пытали, я знаю. Ты лежал в больнице…
– Меня пытали, и я сломался, да? Не выдержал? В это тебе легче поверить, чем в то, что твой брат не просто сообщил правительству координаты, но и заключил с ним сделку: спас тебя и себя, как впрочем, и меня тоже, и еще сохранил свое доброе имя! А на мое доброе имя вам глубоко наплевать! Я его не достоин! Как не достоин и того, чтобы мне поверить на слово. Я же не сражался за вашу проклятую свободу!
Лей продолжала держать пистолет наведенным на него, но как будто на секунду поколебалась.
– Как бы он это сделал? – спросила она. – Он ведь все время был с повстанцами.
– Откуда я знаю, как? Может, отправил письмо. Или еще что-нибудь придумал.
Она молчала. Ясь заговорил снова.
– Я ведь мог решить, что это сделала ты. Но мне это и в голову не пришло. Я знал тебя и был уверен, что ты на такое не способна. Поэтому я и понял, что расстрел был мнимым, всего лишь уловкой. Почему же ты не можешь этому поверить?
На поляне на несколько секунд воцарилась тишина. Ясь не видел лица Лей, она стояла спиной к свету. Но рука ее как будто дрогнула, и в нем шевельнулась надежда.
– Нет! – неожиданно воскликнула она. – Ты лжешь! Просто заговариваешь мне зубы в надежде удрать. Но у тебя не выйдет. Мой брат не был предателем. Восстание было для него всем. И он погиб за это, как раньше отец. А теперь умрешь ты!
Она выстрелила раньше, чем Ясь успел увернуться и тем более что-то возразить. Он упал. Некоторое время она стояла неподвижно, прислушиваясь к воцарившейся тишине. Потом подошла поближе и перевернула тело носком ботинка. В свете фонаря было отчетливо видно, как на белой рубашке расплывается темное пятно. Лей сжала зубы и прошептала:
– Вот я и отмстила за тебя, Рад.
Пистолет она выбросила его в реку, когда через парк возвращалась в город.

Конец для реалистов.

Продолжение для романтиков.

…Через несколько месяцев Лей получила записку от брата с туманным описанием чудесного спасения и убедилась, что была не права. А Ясь оказался живучим, как кошка. На выстрел прибежала загулявшая в парке влюбленная парочка, его вовремя отправили в больницу и успели спасти. Он выздоровел и принялся опять ремонтировать универсы и выполнять разного рода сомнительные «заказы». Но с Лей они больше не встречались и, конечно, не остались вместе. Это было бы уже слишком. Даже для романтиков.

Август 1999, Москва.