С некоторых пор для меня он - таинственная сила, которую все чувствуют, но ни один философ не может объяснить. Так высказался Гёте о Паганини,и так я хочу сказать об Ириарте. Поэт,неоклассицист, дидактик, моралист, католик, педагог, архивист, баснописец, драматург века Просвещения, комедиограф, переводчик, музыкант. Родился на Канарских островах. Образование получил в Мадриде под наблюдением своего дяди-поэта, эрудита, знатока античности,члена Испанской академии и Академии изящных искусств Хуана де Ириарте (1702 - 1771). В дальнейшем дон Томас де Ириарте и Ньевес Равело (18.09.1750 - 17.09.1791) занял его место переводчика в канцелярии внешних сношений. Служил также старшим архивариусом в Высшем военном совете. В 1786 году привлекался к суду инквизиции, как сторонник идей французских просветителей. Автор известного трактата по эстетике "Литературные басни"(1782). Сборник этот сразу же приобрёл популярность не только в Испании, но и за её пределами. Думаю,что замечательное высказывание о басне Белинского можно полностью отнести и ко всем 76-ти басням Ириарте: "Рассказ и цель - вот в чём сущность басни; сатира и ирония - вот её главные качества." Испанский баснописец постоянно обращается к иносказанию,широко использует олицетворение, обличая в своих баснях дурные и греховные человеческие качества. Действующими лицами выступают не только люди, но и животные, растения, вещи...
Басни Томаса де Ириарте - это живые жемчужины остроумия,настоящая сокровищница практического смысла, бесценный кладезь решения различных проблем, связанных с писательским творчеством, литературой и искусством.
Торопливо придумав комплиментарно-пышное название к этим своим заметкам, я вскоре заметил, что испанский поэт и баснописец Ириарте - никакой не король, а зодчий, строитель, прораб поэтической басни нового типа с литературоведческим уклоном, оригинальный продолжатель басенного жанра, сработанного ещё рабами Рима. Басни его, написанные лёгким, изящным, благозвучным стихом, отличаются крайним разнообразием размера и богатейшей изобретательностью. Сюжеты придуманы им самим.
Если Иван Крылов известен в основном как переводчик басен Лафонтена, то ТомАс де Ириарте - новатор в области басенного искусства. Он весьма своеобразен, неповторим и никому не подражал. Наоборот, у него много басен заимствовал французский писатель Жан Пьер Флориан.
Краткие сведения об Ириарте можно найти в словаре Брокгауза и Эфрона, а также в "Краткой литературной энциклопедии". Свою литературную деятельность поэт начал очень рано.Переводил римских, французских,английских писателей, Горация, Вольтера,Мольера,"Энеиду" Виргилия, роман Даниэля Дефо "Робинзон Крузо", французского драматурга Филиппа ДетУша, немецкого писателя для детей Иоахима-Генриха Кампе... Большим успехом пользовались его комедии нравов. Лучшими драмами считаются "Избалованный сеньорчик"(1787),"Дурно воспитанная сеньорита"(1788). Умер он, измученный подагрой, как и почти три столетия до этого великий мореплаватель Христофор Колумб (1451 - 1506)...
Хотелось бы здесь обратить внимание на некоторые художественные переводы басен Ириарте, которых крайне мало, так как очень многих страниц вообще никогда не касалась рука поэта-переводчика. Один из первых переводов относится к 1814 году и принадлежит поэту-декабристу Кондратию Фёдоровичу Рылееву (1795-1826). В следующем году в журнале "Русская мысль"(1815,№12) опубликован перевод князя Петра Андреевича Вяземского (1792-1878). Оба они перевели по одной и той же басне - "Гусь и Змея", заменив утку гусём. А в 1829 году свой перевод басни Томаса де Ириарте-и-Оропесы "Медведь, мартышка и свинья" опубликовал автор первого перевода "Дон Кихота" Мигеля де Сервантеса (1838) Константин Петрович Масальский (1802-1861). На этом, пожалуй, и заканчивается вся библиография переводов в России известного испанского баснописца, талантливого автора 76-ти оригинальных басен, посвящённых проблемам эстетике. За все годы советской власти творчество Томаса де Ириарте тоже почти не освещалось. Публикации были крайне скудными и малочисленными. В ежемесячном журнале "Костёр"(1939,июль-август,с.58) опубликована басня "Осёл и флейта" в переводе (с английского перевода!) библиотекаря, поэта и переводчика Андрея Петровича Шмульяна (1896-1975). Можно упомянуть ещё три басни в переводе Михаила Александровича Явца- Донского (1913-1996) "Медведь, Мартышка и Свинья", "Два кролика", "Клинок и вертел", напечатанные в сборничке испанской поэзии "Бычья шкура" (Ленинград, 1978). Этим перечнем поэтические переводы на русский язык басен Томаса де Ириарте исчерпываются.
Отдельного разговора требуют переводы басен испанца на украинский язык, сделанные Микитой Павловичем Годованцем (1893-1974) из Каменец-Подольска.
Подобных искажений оригинальных текстов трудно встретить даже в "творчестве" безграмотных графоманов.Приведу лишь один пример перевода басни-сонета "Кавалер и дама".
Хорошо известно, что вся история мировой литературы свидетельствует о том, что даже совершенно слепые поэты никогда не позволяли себе не замечать строгой и чеканной формы сонета. И только зрячий украинский поэт Микита Годованец смог умудриться из певучих и филигранно отточенных 14-ти сонетных строк Томаса де Ириарте (1750–1791) сделать перевод, представляющий собой целых два десятка строк разнокалиберного размера, далёких от басенно-сонетной поэзии, начисто лишённых сонетной формы, ритмической музыки и здравого смысла. Замечательный испанский сонет при переводе, а точнее при вульгарно-вольной обработке на украинский язык всецело донельзя искажён, искалечен и изуродован всеми возможными и даже невозможными методами и способами графоманского стихосложения. Некий смешной галантный кавалер, очень гордый красавец, большой франт (в украинском переводе «великий чепурун», то есть человек необыкновенной опрятности и аккуратности), которого все знали неизвестно в какой столице, девять раз на день менял свои ботфорты, а заодно и зимнюю тёплую шапку («капелюх»), и модные рубашки, пуская сладкие фимиамы на день рождения своей высоко вельможной дамы, явился во всей своей красе. При этом он выпячивал или выставлял свои груди («випинались груди») и произносил такие слова: «Смотрите, люди: я – не такой-сякой, я – вот какой!»
Читать украинский перевод, выполненный М. Годованцем, было выше моих сил, и я ещё раз обращался к испанскому подлиннику, спрашивая и дёргая себя за ухо: не пребываю ли я в состоянии чудовищного сновидения? Ведь никаких ни ботфортов, ни шапок в испанском сонете не было. А что было? Парижский модник менял не шапки и не ботфорты, а костюмы. И не ежедневно по девять раз, а всего лишь сорок раз на протяжении всего года. Простая арифметика подсказывает, что если бы менял он, как у так называемого переводчика Годованца, ботфорты, то за год ему пришлось бы сменить 3285 (три тысячи двести восемьдесят пять!) пар сапог!
Невольно вспомнилась пушкинская притча «Сапожник», в которой поэт советует критику-сапожнику судить о художественном произведении не свыше сапога.
Думаю, что строки Годованца являются тем редким исключением, когда о качестве стихотворения достаточно судить о несметном количестве сапог, по наличию в переводе, как это ни странно, у любящего наряжаться щёголя нескольких тысяч ботфортов... Надо сказать, что стихотворный перевод Годованца утратил не только басенное содержание, но и ту мораль басни, ради которой создан этот басенный сонет. В испанском оригинале речь шла о золоте и серебре. Празднуя День рождения Дамы сердца, Кавалер для того, чтобы убедиться в незыблемости своей славы, приколол себе на грудь брошь из олова, которую Дама приняла за чистое серебро. И если писатель заполняет тома своих произведений сплошной чушью, его всё равно хвалят как бы по инерции, ибо он уже знаменит. А в переводе всё это исчезло, словно корова языком слизала. Примерно на таком же «сапожном» уровне изготовлены Годованцем и все прочие 28 переводов басен Томаса де Ириарте. Читая их, то и дело вспоминаешь строки известной басни Ивана Крылова «Щука и Кот»: «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник, а сапоги тачать пирожник». Каждый должен делать только то, что он действительно умеет делать.
В приведенной ниже подборке переводов позволю себе привести свою версию перевода "Кавалера и дамы", которая выполнена была в начале 70-х, когда я был студентом филфака ОГУ и когда декан Иван Дузь переписывался с известным тогда баснописцем Микитой Годованцем. Однако в те далёкие годы перевод мой так и не был опубликован из-за отсутствия, как сообщили мне в одной из редакций газет, коммунистической морали.
ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ ИЗБРАННЫХ КЛАССИЧЕСКИХ БАСЕН В ПОЭТИЧЕСКИХ ПЕРЕВОДАХ ОДЕССИТА АНАТОЛИЯ ЯНИ (ОДЕССА).
1. ПРОЛОГ. СЛОН И ДРУГИЕ ОБИТАТЕЛИ МОИХ БАСЕН.
PrOlogo. El elefante y otros animales
Никто не должен обижаться на то, о чём говорится в моих баснях.
"Давным-давно, в былые времена
В чужих краях, в далёких очень землях..." -
Я слушаю умнейшего Слона
И мудрости его смиренно внемлю.
Болтают что-то существа кругом,
Своих чудачеств прославляя ворох.
У каждого был в моде свой синдром.
Никто характер свой не прятал в норах.
Решил их всех собрать однажды Слон,
Чтоб пристыдить бесовские их нравы.
Вот хоботом им шлёт приветы он
И выступает с речью величавой.
Едва ль не час твердил,как заводной,
Про вредные привычки,про ошибки,
Бахвальство, лень, про зависть, вкус дурной,
Про злобу,затаённую в улыбке.
Собравшиеся слушали Слона:
Борзая, робкий,трепетный Ягнёнок,
Голубка,что в любви всегда верна,
Послушный Конь, Пчела, чей голос звонок.
И Бабочка, которая скромна,
И Муравьишка,труженик извечный,
Щегол-певец - все слушали Слона,
Который всех собрать сумел на вече.
Но были там и хищный Волк, и Тигр,
Которым не нужна была наука,
И никакой не нужен был им мир.
- Тошнит нам от Слона,- шипит Гадюка.
Бормочут что-то Трутень и Оса -
Как хриплые жужжат их голоса!
Слепень и Муха бросили собрание:
Им надоело слушать назидание.
И Майский Жук всех искусать готов,
И Саранча бунтует, и Куница,
За чьи-то спины прячется Лисица,
Орангутанг - на стороне врагов.
На всё это спокойно смотрит Слон
И говорит: "Мои предупреждения
Касаются лишь тех, кто обвинения
Почувствует,коль есть тому резон."
Кто прочитает эту книгу басен,
Пусть знает, что они посвящены
Народов тысяче, всем в мире расам -
Не только жителям одной страны.
И пусть об этом знают даже дети:
Всегда пороки жили на планете.
Есть добрый человек, а есть злодей.
Я не конкретных обличал людей.
А кто конкретных здесь увидит лиц,
Пусть видит сам себя среди страниц!
2. ШЕЛКОПРЯД И ПАУК
El gusano de seda y la araNa
Нужно судить о произведении по его качеству,
а не по времени, которое на него затрачено.
Когда вязал свой кокон Шелкопряд,
Вблизи Паук, не покладая рук,
Капканы кружевные прял для мух
И говорил самодовольно: "Брат!
Как ткань мою ты можешь оценить?
Сегодня рано утром начал ткать.
Лишь к полдню буду, видно, завершать.
Как полотно красиво! Что за нить!.."
И Шелкопряд сказал тогда в ответ:
"Ты прав! Великолепен твой шедевр!
Чудеснее изделий в мире нет!.."
Ирония - излюбленный маневр.
3. МЕДВЕДЬ, ОБЕЗЬЯНА И ХРЯК.
El oso, la mona y el cerdo
О произведении никогда нельзя сказать, что оно
плохое, настолько наверняка, как в случае, если
его хвалят профаны.
Топтыгер Михаэль, заезжий иностранец,
однажды репетировал свой танец.
Хотел наладить свой бюджет в судьбе.
Копейку плясками он зашибал себе.
Афишами пестрит мадридская ротонда,
куда Медведь-артист приехал из Пьемонта.
И снова - па. И пируэтом он измучен.
Не слишком хорошо был танец им разучен.
Но Михаэль считал, что все прыжки исправны.
- Ну как? Я нравлюсь вам? - спросил у Обезьяны.
Была она экспертом в области балета,
Сказав:"Пародия лишь, а не танец это!
В движеньях неуклюжих - очень много брака!..
- Со мной вы чересчур невежливы, Макака!
Моим неужто не прониклись настроением?
И разве в танце не горю я вдохновением?
На репетиции присутствовал и Хряк:
- Медведь! Не слушайте вы каверзных макак!
Их комментарии всегда нам слушать грустно.
Вы - гений танца! Вы танцуете искусно!
Великолепно! Браво! Я - в восторге диком.
И хочется назвать танцором вас великим...
Медведь услышанные речи сопоставил.
Нет, Косолапый наш не помышлял о славе.
Взревел лишь: "Если Свин поёт мне дифирамбы,
Прислушаться бы нужно к Обезьяне нам бы!
Ведь разбираются в искусстве танца свиньи
Не глубже,чем в эклере иль маслине.
Что этой басней подчеркнуть хотел бы я?
Пусть похвальбой не вскружит голову свинья!
Исчезнет на успех и малая надежда,
Когда бездумно аплодирует невежда.
4. ПЧЕЛА И ТРУТНИ.
La abeja y los zAnganos
Легко блистать, цитируя и восхваляя великих людей
античности, но достоинство
заключается в подражании им не на словах, а в делах.
На пасеке собралась трутней рать
Обговорить серьёзнейшее дело,
Где каждый трутень предлагает смело
Своё праздношатанье оправдать,
Мол, праздность их не так уж бесполезна,
Мол, всяких дел у них, конечно, бездна,
Мол, среди трутней даже идиот
Намеревается построить сот.
Хотя трудиться трутням тяжело,
Хоть не хватает опыта в работе,
Не раз потело от натуг чело,
Когда они работали в полёте.
Где путь к успеху? Предпринять им что же?
К порядку нужно относиться строже.
Никто не должен пребывать в разгуле.
Вот посетили трутни старый улей
И вытащили труп одной из пчёл.
И кто-то речь надгробную прочёл:
"Была Пчела весьма трудолюбивой,-
Жужжит над гробом Трутень-Цицерон.-
Мы опечалены! Мы понесли урон:
Ведь рядом с нею жизнь была счастливой!
Её труды известны и на рынках.
Мы потеряли верное плечо..."
Немало слов бессмертных на поминках
Произносили трутни горячо.
"Её талант по выработке воска
И мёда переоценить нельзя.
Пчела трудилась трепетно и броско.
Продолжим же труды её, друзья!
Она нам в сказку превращала будни!
Она ведь осчастливить всех могла!"
При этом и себя хвалили трутни.
Но слово вдруг взяла одна Пчела:
"О трутни! Тут жужжите вы напрасно.
Свои вы показали бы дела!
Жужжанье не сравнить - ужель не ясно? -
И с каплей мёда, что даёт пчела!"
Так часто выступают без умолку,
Являя лишь в цитатах блеск ума.
Цитировать умерших - много ль толку?
Должна примером стать их жизнь сама!
5. ДВА ПОПУГАЯ И СОРОКА.
Los dos loros y la cotorra.
Те,кто коверкают свой язык, не могут придумать ничего лучшего,
чем называть занудами и чистоплюями тех, кто говорит правильно,
как будто бы говорить правильно зазорно."
Привезла попугаев сеньора
С острова Санто Доминго:
Этот попка болтал по-испански,
Тот французским играл, как в бинго.
Да, каждый из двух попугаев
На своём языке разговаривал.
Разместили их на балконе,
И казалось, что на базаре вы.
Балкон в Вавилон превратился
Из-за языка тарабарского -
Такая лилась мешанина
Французского и испанского.
Испанские фразы, бывало,
Попугай-француз перехватывал,
Испанец же неожиданно
Французскими фразами радовал.
И вот хозяйка решила
По местам рассадить их разным.
И француз слова переделывал
На картавый манер, на галльский.
Испанец - наоборот:
Совершенно чужими словами
Украсить желал лексикон,
Чтоб понравиться знатной даме.
И дошёл до того испанец,
Можно сказать, до точки,
Что гороховый суп по-французски
Себе заказал в горшочке.
Не исправить уже испанца -
Такая с ним вышла морока -
И стала над ним смеяться,
Прилетев на балкон, Сорока.
Хохотала она саркастически:
Попугаи, вы - птички убогие.
Та Сорока была профессором,
Доктором филологии!
Слова коверкались. Время
Бежало песчаной струйкой.
Не взлюбил Попугай Сороку
И назвал её чистоплюйкой.
- Пусть я - рутинёрка, педантка!
И этим гордиться буду!
Надо же! А попугаи -
Скажу я вам - те же люди!
6. ОБЕЗЬЯНА И ЕГО БАЛАГАНЩИК-АНИМАЛИСТ.
El mono y el titiritero.
Без ясности нет хорошего произведения.
Описывал мифы отец Вальдесебро,
Рисуя животных, на выдумки смел.
Собака и кошка, зайчонок и зебра...
О них он рассказывать долго умел.
Возникли и Феникс, и Единорог.
Работало воображение пылко.
И, вспомнив трактат, с мимолётной ухмылкой
Нам о Павиане поведать он смог.
Фантазией разогревая свой мозг,
Словам придавал он изысканный лоск,
Рассказ об особом ведя Павиане,
Который выделывал тысячу трюков
Во время своих обезьяньих досугов,
Когда в цирковом выступал балагане.
И вот как-то раз отлучился маэстро,
И в гости решил пригласить Павиан
Зверушек-друзей. Дал он каждому место,
И каждому ранг был свидетеля дан,
Свидетеля всех обезьяньих проказ.
С чего же он начал проделок показ?
Сперва он прикинулся мёртвым совсем,
Затем станцевал краковяк на канате.
Талант проявлялся в нём, как в акробате,
Достойный искусных и славных поэм.
Сродни арлекину, без всякой печали
Сумел показать он и сальто-мортале.
Прыжок, оборот, поворот, пируэт.
Отчаянно публика вся ликовала.
И всё же чего-то ещё не хватало.
Какой ещё трюк предложить напослед?
Народ в ожидании чуда притих,
И, хоть представление было бесценным,
Решил показать он забытую сцену
При помощи чар фонаря* колдовских.
Вступительным словом друзей он привлёк,
Сказав: "Лицезрел разноцветные сны я"
И стал регулировать стёкла цветные,
Легко их сдвигая вперёд или вбок.
Возникнуть фигурок должно быть немало-
Попутно всему комментарий был дан,
Мол, за фонарём волшебство возникало,
И радугу стёкол менял Павиан.
Однако окутывал комнату мрак,
От взглядов внимательных всё было скрыто.
Поэтому не удавалось никак
Кому-либо видеть чудес хоть каких-то.
О чём Павиан растекался так щедро,
Лишь с толку сбивая собравшихся всех?
Казалось, что всех поднимал он на смех.
И вдруг в это время вернулся дон Педро.
Сказал он с улыбкой: "Ты глуп, как муфлон!
Ты соображаешь, о чём хоть судачишь?
Ведь слушателей болтовнёю дурачишь:
Фонарь-то потушен, фонарь не зажжён?!"
Меня пусть за басню поэты простят!
Бывает, что муть лишь - их книжек основа.
И должен тут вывод звенеть, как набат:
Без ясности нет и всего остального!
_________________________________
*"Волшебный фонарь" - аппарат для проекции
изображений, известный с XVII века, является
значительным этапом в истории развития кинематографа.
Любопытно, что в конце XVIII века Жан Пьер Клори де
Флориан (1755-1794), подражая Томасу де Ириарте (1750-
1791), написал басню "Обезьяна, показывающая
волшебный фонарь"(1792).
7. СОБОРНЫЙ КОЛОКОЛ И КОЛОКОЛ СЕЛЬСКОЙ ЦЕРКВУШКИ.
La campana y el esquilOn.
И не будучи многословными и велеречивыми, многие подчас
создают о себе мнение, будто они великие и выдающиеся.
Был Колокол в одном соборе -
Звонил, что все должны быть в сборе.
О празднике вещал он громко.
Звонил раскатисто, широко:
Катился ритм его всё шире
Удара в три или в четыре.
Ценил его в округе всей
И барин каждый, и лакей.
А там, где в даль глядят деревья,
Немноголюдная деревня
Ютилась с небольшой церквушкой,
Где колокольня на макушке
Слегка напоминала келью.
Висел там Колокол за елью.
И так же, как в соборе славном,
По праздникам звонил он плавно,-
И, как в соборе, переливы
Текли, словно по ветру гривы...
Великим может стать и тот,
Кто мал. И я, разинув рот,
Бросаю на церквушку взор:
Она не хуже, чем собор.
8. ОСЁЛ-ФЛЕЙТИСТ.
El burro flautista.
Если кто-то, не зная законов литературы и искусства,
достигает успеха, происходит это случайно.
Эта басенка или быль -
Сочиненье моё не лучшее,
Но пришла мне в голову мысль
Ненароком, по воле случая.
Проходил по лугам Осёл
Ненароком, по воле случая.
Где-то тут, среди трав, он брёл,
Слишком думой себя не мучая,
И увидел он флейту вдруг,
Что под солнцем светилась, как тайна.
Потерял её, видно, пастух
Ненароком, совсем случайно.
Долго нюхал находку мул,
Измерял её взглядом строгим -
И внезапно в ту штуку подул
Неумышленно, ненароком.
Воздух сразу во флейту попал -
И кручина рассеялась тучею,
И легко инструмент зазвучал
Ненароком, по воле случая.
- Научился играть я! Ура! -
Растопырил он уши длинные,-
Прекратить пустословить пора,
Будто слабы концерты ослиные!
И Осла гениальность нашла!
Не слыхал даровитости круче я.
Вдруг раскрылся талант у Осла
Ненароком, по воле случая.
9. МУРАВЕЙ И БЛОХА.
La hormiga y la pulga.
Чтобы не хвалить хорошие произведения, некоторые
заявляют, что создавать их очень просто.
На мир нередко я смотрю печально,
Для басен в людях находя мотив:
Что ни увидят - всё для них банально,
И новизна любая - примитив.
Всё скверно. И не жди от них похвал.
Но от меня не скроются такие.
Им не желаю подавать руки я.
О них я эту басню написал.
Сказал однажды Муравей Блохе,-
Решил я это отразить в стихе,-
Рассказывал он про мечту у сердца,
Что заработать нужно много денег,
Что он работает весьма усердно
И из чего построен муравейник,
О том, как в муравейнике просторно
И как пшеницы перевозит зёрна.
Беседу вёл о многом Муравей -
Блоха зевнула - скучно стало ей.
- Нет никаких сомнений. Всё мне ясно.
Ну что же тут особенного в этом?
Однако тут я не со всем согласна.
Для этого не нужно быть поэтом!..
И в том же духе продолжал он так:
- Что сделал ты, ничуть не интересно.
Всё это мне давно уже известно!
Какой не знает этого дурак?!
И Муравья Блоха та разозлила:
- В тебе,видать,недюжинная сила?
В тебя вселился, может, дух Геракла?
Всегда всезнайски что-то мелешь нагло.
Жизнь для тебя устроена несложно.
Пройдём-ка к муравейнику! Возможно,
Пристроишь к мурвейнику веранду?
И пусть тогда завидуют таланту!
Народ поймёт: подобна ты Атланту?
Высокого уменья образец
Яви же нам на деле, наконец!
Пристроить можешь, скажем, флигелёк?
- Ещё чего?! Мне некогда, милок!
Дом строить сам ты должен, Муравьишка!-
Блоха - лишь скачет. Видно, нет умишка.-
Могу тебе сказать: ты думай лучше!
Я ж по делам спешу! Прощай, голубчик!
Так литераторы дают советы,
Как нам писать баллады и сонеты,
Хотя всегда корява их строка.
На мир они взирают свысока.
И слышится: "Мне некогда! Пока!"
10. ПОСТЕННИЦА И ТМИН.
La parietaria y el tomillo.
Пусть никто не стремится прослыть писателем, если он
всего лишь добавил небольшое
предисловие или несколько примечаний к чужой книге.
Не помню, где я прочитал на трав душистом языке,
но тмину говорила раз постенница*:
"Мой дорогой голубчик тмин, я нахожусь в большой тоске,
когда смотрю, как твой цветочек низко стелется.
Хоть несказанно ты пахуч и льёшь особый аромат,
а от земли на два вершка не вырос даже."
Тмин отвечает: "Пусть я мал,пусть не высок,однако рад,
что сам я рос,ничуть в подпорках не нуждаясь.
И я сочувствую тебе: ведь ты при всей своей красе
и на вершок не в состоянии подняться,
как прочие в лесу соцветья все,
не будешь если к стенке прислоняться."
Писатель есть такой у нас один.
Всё сочиняет предисловия, обидно.
Напомните ему,о чём поведал тмин.
Наверно, прав тот тмин зонтиковидный.
_______________________
*Постенница - травянистое растение,
растущее в трещинах скал и ущельях.
11. ДВА КРОЛИКА.
Los dos conejos.
Не нужно заниматься всякой ерундой в ущерб главному.
Нельзя забывать об основном!
Залился лаем вдруг сосновый бор,
Где кролик там бежал во весь опор,
Вернее,не бежал - летел,как птица.
Из норки вышла тут его сестрица.
- Случилось что? Так лихо не лети!
- Как это что? Бегут собаки злые.
Не выскочило б сердце из груди!
Меня ведь две преследуют борзые!
- Действительно! Я вижу псов вдали,
Однако вовсе не борзые это.
- А кто ж они тогда? Меня не зли!
- Легавые! Видать по всем приметам.
Не раз об этом говорил мой дед.
- Причём тут дед? Я разглядел: борзые!
Глаз у тебя, сестрица, что ли, нет?
Боюсь борзых тех больше,чем грозы я...
А в этот час у лесополосы,
Как по весне снежинки, метры тают.
И вот уже во время спора псы
Моих беспечных кроликов хватают.
Нам этот случай говорит о чём?
Чтоб не смогли мы дать себя в обиду,
От всяких бед бегите прочь!Бегом!
Не упускайте главного из виду!
12. ЯЙЦА.
Los huevos.
Каждый из многочисленых писателей хотел бы выдать себя
за оригинального автора в то
время как всего лишь повторяет с маленькой разницей то,
что многие другие уже сказали.
Есть в Филиппинах остров. Словно сон,
Лежит он в океане, как Даная.
Не помню, называется Лусон,
Панай, Миндоро или Минданао.
На острове том, люди говорят,
Для кур не находилось раньше места,
Пока какой-то вояжёр-пират
Не перевёз однажды кур семейства.
Среди бамбуков, орхидей, корицы
Курятник рос, казалось, каждый миг.
Фантазиям готовки нет границы:
"В мешочек" и вкрутую варят их.
Все радовались - развелось их столько!
Светлы, как жемчуга, белы, как мел.
Сперва варили яйца всмятку только,
Потом и жарить каждый их умел.
Затем и фаршированные яйца
Изобрели. Божественен их вкус.
О что за блюда из яиц! Питаться
И взрослый ими стал, и карапуз.
А вскоре появилась и тортилья*.
"Какое чудо!" - восклицали все.
И кто-то крикнул: "Знаю новый стиль я.
Могу омлет создать на колбасе!"
- Смешать яйцо умею с помидором! -
Примерно через год сказал другой.-
И фауной, по-моему,и флорой
Запах сегодня чудный завтрак мой!"
На острове омлеты стали броски.
Любому завтрак из яиц был мил.
Готовить стали их по-гугенотски -
Какой-то иностранец предложил.
- Яичницу-глазунью не хотите?
Рецепт от короля уже готов.
И кулинар трудились, и кондитер.
Привлечено немало поваров.
Глазунья подаётся в тарталетке.
Ах, как изящна и нежна она!
Глазунью любят папы, мамы, детки
И говорят: "Ах, как она вкусна!"
Как золотой кулон, горит желток,
Блестит белок подобием эмали.
Добавьте сок фруктовый, сахарок!
Там все изобретателями стали.
Всё вкусно! Можно проглотить язык!
Яиц рецепты выглядят прекрасно.
Однако заявил один старик:
- Гордитесь вы составами напрасно!
Пустячна ваша авторская прыть.
Жаль, что не блещут новизной картины.
И остаётся лишь благодарить
Того, кто кур привёз на Филиппины.
13. СЕЛЕЗЕНЬ И ЗМЕЯ.
El pato y la serpiente.
Лучше хорошо знать что-то одно, чем знать многое плохо.
Прозрачен летний пруд. На берегу
Закрякал сизый Селезень беспечно.
"Я этот мир Природы берегу! -
Вслух рассуждал.- Умею плыть,конечно!
Скольжу по глади водной, как форель.
Кому ещё дал Бог дары такие?
Звучит мой клюв,как флейта, как свирель.
Есть у меня таланты и другие.
По воздуху летает стать моя.
Лишь стоит захотеть - и я - в полёте!.."
Тут засвистела мудрая Змея:
- О Селезень, вы, слышу, чушь несёте?
Голубчик, хорохоритесь вы зря.
Ступаете походкой лани, что ли?!
И далеко не флейта ваше "кря".
Вы - не форель, не сокол на раздолье.
Полезней было б знать вам вот о чём:
Не делать по чуть-чуть всё еле-еле,
Не крякать, будто вы - мастак во всём,
А преуспеть в одном каком-то деле!"
14. МЕХОВАЯ МУФТА, ВЕЕР И ЗОНТ.
El manguito, el abanico y el quitasol.
Так же обычно бывает бесполезным не знать ничего,
кроме одной вещи. Это противоположность дефекту,
за который упрекал я в предыдущей басне («Селезень и
Змея»).
Вы согласитесь, думаю, со мной:
Всё понимать – смешное самомнение.
Служить какой-то вещи лишь одной –
Немалое, как видно, заблуждение.
* * *
Зонтик сел на диван. Рядом Муфта уселись и Веер.
Зонт раскрылся цветисто – о жизни беседу он вёл.
Говорил он друзьям: «Ах, какие вы ценные вещи!»
Так кастрюлю учил поступать по закону котёл.
Что услышать сумели от Зонтика Веер и Муфта?
«Обо всём каждый должен подумать своей головой.
Круглый год – и зимою, и летом – трудиться кому-то
Нужно: Муфточке – летом, а Вееру – в холод, зимой.
Служит Муфта зимой, если лютые грянут морозы,
Веер в знойные дни чуть качается в милой руке.
Жарким летом порхают у лиц Веера, как стрекозы.
А придут холода, будет Веер лежать в сундуке.
Видно, жить у меня, у Зонта, вам учиться придётся.
Нужно навык осваивать, опыт пора перенять:
Летом я поглощаю лучи раскалённого солнца,
А зимой всех от мокрого снега могу заслонять!»
15. ЛЯГУШКА И ГОЛОВАСТИК.
La rana y el renacuajo
Сколь ничтожна поэзия, в которой много пустой болтовни!
Там, где протекали воды Тахо,
Расправляя борозды морщин,-
С мамой разговаривал без страха
Головастик, лягушачий сын.
Листья он хвалил:"Они мне братья!
Радует меня зелёный цвет!
Тростников качающихся рать я
Вижу, посылаю им привет."
Ветер вскоре расколол лодчонку,
В реку пал сломавшийся тростник,
Квакнула Лягушка Лягушонку:
"Глянь, что там стряслось! Ветрище сник.
Словно лак, тростник блестит снаружи,
А внутри-то он совсем пустой!"
Очень жаль, что так же стих иной
Не оценят лягушачьи души!
16. ДРОФА.
La avutarda.
Смешон тот, кто ворует чужие произведения
и составляет из них сборники.
Медлительна, дурашлива Дрофа.
В степных высоких травах обитает.
Её полёт мои стихи питает,
Легко следит за ней моя строфа.
Своих детей полёт тяжёлый знала:
"Хочу, чтоб сын похож был на орла!"
У куропатки, сокола, щегла
Она нередко яйца воровала.
И их высиживала долго очень.
Пусть вылупились птенчики не все,
Другие же, во всей своей красе
На свет явившись, радовали очи.
И вот Дрофа созвала птичью стаю,
Чтоб новое потомство показать,
Мол, всем, кого высиживала,- мать.
Таких немало "матерей" я знаю.
Над этой темой думаю всё чаще.
Не зарьтесь на добро чужих работ!
Стихи нам нужно отпустить а полёт -
И пусть найдётся автор настоящий!
17. ЩЕГОЛ И ЛЕБЕДЬ.
El jilguero y el cisne.
Известность и слава никчемны и бесполезны, если литературные произведения не
подкреплены реальными творческими делами.
Нагло Лебедь шипел(был он зол):
- Замолчал бы ты лучше, Щегол!
Вновь,рулады из глотки гоня,
Зря ты петь понукаешь меня.
Ты ведь знаешь, что я среди птиц -
Император сладчайших мелодий,
Голосов изумительных принц,
Легендарный певец по природе!
Скромен лишь, потому и молчу,
Выставлять вой талант не хочу.
Просто есть деликатность и такт.
Всем давно уж известно и так:
Несравненный я в песнях мастак!..
А Щегол, снова трели пуская,
Заливается.- Наглость какая!-
Дескать, спой, одолжение сделай!
Всех ты нас удивишь, Лебедь белый!
Ведь никто никогда не слыхал,
Как звучит твой изящный вокал,
Хоть и лавры твои величавы,
Хоть добился немеркнущей славы...
Лебедь спеть попытался - и что же?
Звуки все на вороньи похожи.
Бывает, и писатели порой
Чванливости полны,как мой герой.
Мол, всё, что хочешь, написать могу,
А в результате - ни гу-гу.
18. ПОПУГАЙ, ДРОЗД И СОРОКА.
El papagayo, el tordo y la marica.
Следует изучать авторов в оригиналах,
а не по копиям или по плохим переводам.
Услышав Попугая, Дрозд
вдруг возжелал, чтоб этот Попка
учил его: язык - форпост
науки, к свету знаний тропка!
Окончен лексики урок.
Произношение - отменно!
Пришлось оно Сороке впрок -
лингвисткой стать ей непременно!
Порывов творческих полна,
перерождает чьи-то оды
Сорока: ведь теперь она
варганит чудо-переводы!
Как жаль, что перевода строки
творят Дрозды или Сороки!
19. ОСЁЛ И ЕГО ХОЗЯИН.
El asno y su amo
Писатель, творящий для широкого круга читателей, но делающий это плохо,
не должен оправдываться тем, что у обывателей дурной вкус.
Что хорошо, что плохо, обыватель
Оценивать реально не привык.
Нередко чтит муру иной читатель,
Как будто в мире нет хороших книг.
Писателей толковых, дескать, нет.
Я не поверил - все плохие, что ли?
Об этом басню рассказал поэт
Мне про Осла и про солому в стойле.
Покорного Осла кормил Хозяин
Соломой - ждал Осла нелёгкий путь,
Где было много рытвин и ухабин -
И говорил: "Ешь и довольным будь!"
- Овса мне дал бы лучше иль пшеницы!
Ты радуешь меня? - спросил он, хмур.-
Тем, что соломой я могу кормиться?
А где же зёрна злаковых культур?
Писатель зря за то корит народ,
Что тот его творений не поймёт.
Даёшь солому - так болтать не нужно,
Что на зерно мы смотрим равнодушно!
20. БЕЛКА И ЛОШАДЬ.
La ardilla y el caballo.
Некоторые писатели на свои пустяковые и легкомысленные
работы тратят столько же сил и энергии, сколько другие -
на солидные, важные и значительные.
Распрощались все с зимою белой,
Отгремел весенний первый гром.
Рыжая Кобыла с рыжей Белкой
Встретились, придя на ипподром.
Всё на месте: шпоры и уздечка.
Кобылица просится в галоп.
Вот и грива движется, как речка.
Лошадь мчит, не выбирая троп.
И сказала Белка без стеснения:
"Ты, моя голубушка, сильна,
Грациозны все твои движенья,
Пыла и сноровки ты полна.
Но меня не удивляет вовсе
Этот твой решительный напор.
Так и я умею среди сосен
Мчаться, хоть вступи со мною в спор.
Я жива, активна и задорна,
Прыгаю и мчусь во весь опор,
Вниз и вверх могу скакать проворно,
Хладнокровности наперекор.
Для меня покой - сплошное диво."
Тут Кобыла, замедляя шаг,
Вежливо, по-доброму, учтиво
Рыжей Белке отвечает так:
"Да, конечно, любишь ты крутиться,
Но похожа разве на меня
Тем, что лишь на месте не сидится?
Это ведь мышиная возня.
Ну чего же ради прыгать нужно?
В чём же суеты твоей секрет?
У меня - хозяин! Я - на службе!
У тебя же господина нет.
Я тружусь! Подтянута подпруга!
Мне судьбой назначен верный путь.
А скажи мне, милая подруга,
В чём твоих движений шустрых суть?
Никакой задачи, хоть бы мелкой,
Нет перед тобою. Что ж, беги!"
Так вот рифмоплёты праздной белкой
Тратят свой талант на пустяки.
21. КАВАЛЕР и ДАМА.
El galAn y dama.
Когда автор становится знаменитым,
ему аплодируют за всё.
О моднике судачит весь Париж.
Раз сорок в год меняет он наряды.
Глаза его костюмам ярким рады.
Так блеску побрякушек рад малыш.
Все чешут зубы: «Что за вид у франта!
Он расточает серебро и злато!
Наденет олово взамен брильянта,
И даже в этом – признаки таланта».
Придя на именины к даме сердца,
Он щеголяет оловянной брошью,
А дама говорит с умильной дрожью:
«Ах, что за серебро! Не наглядеться!»
Коль знаменит поэт, тогда и ты –
В экстазе от его белиберды.
22. ПОКУПКА ОСЛА.
La compra del asno.
Очень глупо покупать книги только ради красивых переплётов.
Вчера Осла я встретил на проспекте.
Он был наряжен - просто красота!
Уж сколько лет живу на белом свете -
Таких убранств не видел никогда.
Спина покрыта шёлковой попоной,
Что золотистой блещет бахромой.
Седло приятно пахнет кожей новой.
Не видно даже, что Осёл хромой.
Он вставлен в красоту, как шпага в ножны.
Шнурков пучками машет Ослик наш.
Ремни узды изящны и надёжны,
Ласкает взор изысканный плюмаж.
В придачу как презент даны и шпоры,
Мол, оседлать "коня" такого - честь.
А ленты, а бубенчик, а узоры!
Всех украшений и не перечесть!
Мне говорили, что один мошенник,
Прохвост и прощелыга из цыган
Сорвал барыш, большую сумму денег,
Продав Осла. Нашёлся же болван!
Простолюдин, доверчивый бедняга
Лишь жалость вызывает всякий раз.
И на глаза нахлынет сразу влага,
Когда услышу про Осла рассказ.
Домой вернувшись, он своим соседям
Покупку эту показать решил.
Что скажут о приобретении этом?
И вот один из них проговорил:
- Давай посмотрим,куманёк-дружочек,
Хорош ли в самом деле твой Осел,
На теле нет ли, скажем, заморочек,
Красив ли торс, как этот ореол?..
Снимает покупатель украшения -
И при осмотре видит под седлом
Тяжёлые кровавые ранения,
Как будто шкура выжжена огнём.
Потёртостями плоть Осла изрыта,
Три шишки, рядом трещина видна.
Коросты слоем, кажется, покрыта
И там, и тут ослиная спина.
- Осёл, - сказал хозяин новый с грустью,-
Я - в большей степени Осёл, чем ты:
Ведь отдал деньги все за тутти-фрутти,
За банты, за фальшивые цветы.
Купил взамен Осла лишь безделушки,
Цыганом одураченный вполне,
Став жертвою искуснейшей ловушки,
Но случай пусть уроком станет мне!
И вспомнил я историю такую:
Купил приятель книгу дорогую.
По переплёту судя, хороша,
Однако текст не стоит ни гроша.
23. ВОЛ И ЦИКАДА.
El buey y la cigarra.
Завистлив и несуразен тот, кто яростно критикует
незначительный недосмотр в прекрасном произведении.
Пахал однажды плугом землю Вол.
Тут подлетела с песенкой Цикада:
- Позор тебе! Сказать уж правду надо -
Ты очень криво борозду провёл!
- Сеньорушка моя! - ответил он.-
Когда бы ровных не вспахал я прочих,
И кривизны не замечали б очи.
Помалкивать вам лучше есть резон.
Лентяйка вы! Уместны ли нападки?
Служу я честно, и хозяин мой
Нередко одаряет похвалой,
Прощая небольшие недостатки.
Хочу спросить: меня поймёт ли тот,
Кто всюду ищет мелкий недочёт?
24. ШПАГА И ВЕРТЕЛ.
La espada y el asador.
Против двух видов плохих переводчиков.
Во многих битвах звенела Шпага.
Как сталь добротно закалена!
Была известной её отвага.
Гордиться ею могла страна.
Лихие знала она пассажи,
Легко спасала от сотен ран.
Бывала часто на распродажах,
Потом попала в бар-ресторан.
Лежала Шпага в углу трактира.
Стены касаясь, покрылась ржой.
И вот хозяин, любитель пира,
На кухню отдал клинок стальной.
Теперь индюшка на этой жерди
Насквозь пронзённой торчит, как месть.
Из гордой Шпаги вдруг вышел Вертел.
Забыта слава,забыта честь...
А в это время какой-то рыцарь
При королевском дворе одном,
В наш край явившись из-за границы,
Задумал в дружбу вступить с клинком.
Понятно было: как украшенье
Искал он Шпагу - и в самый раз
Воскликнул мастер, приняв решенье:
"Получишь завтра ты свой заказ!"
Нашёл он Вертел на кухне где-то,
И потрудившись,как истый маг,
Промолвил гордо, что Шпагу эту
Творил Айяла*, клинков мастак,
Мол, в этой Шпаге - триумф сражений,
И что такую купить - почёт!
Хитрюгой мастер был оружейный,
Как глуп трактира хозяин тот.
Так переводят, бывает, сагу,
Впустую тратя немало сил:
Тот из Шампура сварганил Шпагу,
Тот в Шпагу Вертел вдруг превратил.
______________________________
*Томас де Айяла - клинковый мастер (Толедо),
изготовитель знаменитых клинков (около 1625 г.)
25. СОЛОВЕЙ И ВОРОБЕЙ.
El ruiseNor y el gorriOn.
Пусть никто не думает,что он уже знает так много,
что учиться больше нечему.
Внимательно слушая звуки шарманки,
Урок у неё наш Соловушка брал.
И тут Воробей подлетевший сказал:
- Что - учишься песням у этой болванки?
Ты ж - пения мастер! И я удивлён:
Ведь нет у шарманки изящного шарма.
Скучна, монотонна она и бездарна,
Прибор - что за звуки тут мелет нам он?
Как может шарманка, бездушно звеня,
Учить чародея, подобного чуду?..
- Да, раньше училась она у меня -
Теперь у шарманки учиться я буду.
Из басни нам вывод бы сделать пора:
Ученье не надобно лишь остолопу.
Всю жизнь обучается мастер пера.
Достигнет высот тот, кто любит учёбу!
26. ДВА ГРЕНАДСКИХ ДРОЗДА.
Los dos tordos.
Книги нельзя оценивать лишь по их толщине, по их
внушительным габаритам либо по количеству страниц.
Дедушка-дрозд обучает дроздёнка,
Жизненный опыт у деда не мал.
- Должен быть смелым в полётах мальчонка.
Ты к винограднику, внук, не летал?
Крылья расправь-ка! Дорога открыта.
Солнечным гроздьям там будешь ты рад.
Там и насытился б, милый, досыта.
- Где же он, дедушка, тот виноград?
Что за плоды там растут, на просторе?
Дедушка, кто там готовит обед?
- Солнце нам дарит янтарное море.
Славный тебя ожидает банкет!
Так что лети поскорее! Дорогу
Правым тебе покажу я крылом...
Вот приближается к ним понемногу
Чудо-пейзаж, засверкав янтарём.
- В клюв свой возьми виноградину эту!
Чувствуешь - сочная тает во рту?
Внук чуть скривился лишь вместо ответа:
- Мелкие ягоды! Что в них найду?
Гроздь рассыпается, прочь покатились
Шарики. Чем они могут привлечь?
Дедушка, что в них? Скажи мне на милость!
Плод я значительней смог подстеречь!
На огороде лежит он, блистая,
Весь золотистый, как бронза и медь.
Видел его я, к ему подлетая.
- Что ж, полетим, чтоб его посмотреть!
Что у нас лучше кистей винограда?
Разве пшеничное, может, зерно?
Впрочем, летим! Всё проверить нам надо.
На огороде я не был давно...
Вот полетают дрозды к огороду.
Внук зачирикал: "Дед! Очи не прячь!
Что это? Видишь? На диво народу
Вырос огромный оранжевый мяч!
Это не плод ли?! Толстяк - то, что надо!
Круглый, красивый и гладкий какой!
Разве сравнится с зерном винограда?..
Тыква была это... Чуть головой
Дед покачал. Обманулся дроздёныш:
Тыкву хвалил он за величину.
Если культурным ты слыть соизволишь,
Книги люби не за их толщину!
Знаю дрозда одного. Несомненно
Он заблуждается,наверняка,
В том, что хорошая книга - толстенна,
В том, что плоха она,если тонка.
27. СЛУЖАНКА И ВЕНИК.
La criada y la escoba.
Есть такие корректоры, которые больше ошибок вносят,
чем исправляют.
Служанка полы подметала однажды.
Был Веник её очень старым и грязным.
"От Веника мне отказаться бы надо:
В три раза он больше лишь пачкает разве,
Чем пол подметает." Вот так и корректор,
Бывает, страницы читает весь вечер.
Ошибки свои добавляет он к тексту:
Ведь рукопись правит бездумно, беспечно.
А стоит ли тем предаваться затеям,
Расскажет Служанка таким грамотеям.
28. НАТУРАЛИСТ И ЯЩЕРИЦЫ.
El naturalista y las lagartijas.
Есть книги, которые не стоят даже того,
чтобы их подвергать критике.
Один натуралист-
естествоиспытатель
двух ящериц увидел
в огороде.
Обеих он схватил
и сразу же решил,
что нужно вивисекцией
заняться.
Вскрыл острым скальпелем
он ту, что покрупней,
разрезал часть за частью
на кусочки,
направил аккуратно
микроскоп
на хвост, на лапки,
на желудка стенки.
Он кожу изучал,
глаза и шею,
отдельно спинку,
а потом брюшко.
Он взял перо,
писал в блокноте что-то.
Задумался,
затылок почесав.
Все записи
усердно просмотрел,
проверил,что от ящерки
осталось.
Коллеги заходили
в кабинет,-
и он своим делился с ними
мнением.
Кто восторгался,
кто, бывало, спорил,
кто всякие вопросы
задавал.
Так, изучая
ящерку одну,
учёный не на шутку
утомился.
Другая ящерка его
была жива,
и отпустил её он
на свободу,-
пусть бегает
среди зелёных трав,
сверкая, как сапфирами,
очами.
И обо всём,
что с ней произошло,
она своим соседкам
рассказала.
"Сомнений нет,-
она им говорила,-
всё видела
глазами я своими!
Весь день провёл
естествоиспытатель
в лаборатории,
у микроскопа,
подруги нашей
изучая тело.
А ведь нередко с нами
так обходятся,
как будто мы -
какие-то букашки.
Такую терпим мы
несправедливость,
хотя достойны, думаю, того,
чтоб нами любовались,
чтоб о нас
писали оды, притчи сочиняли.
Друзья мои,
не стоит унижаться!
Мы стоим многого,
что б там ни говорили!"
Не захотят ли авторы творений,
чтоб мы хулили их произведения,
что злобы и жестокости полны?
Все те, кто уделяет им внимание,
оказывает чести слишком много.
Я думаю, что это несерьёзно,
поверхностно и никому не нужно,
как будто ящеркам даём мы повод
ещё раз повторить всё ту же фразу:
"Мы стоим многого,
что б там ни говорили!"
29. КРОТ И ДРУГИЕ ЗВЕРУШКИ.
El topo y otros animales.
Никто не признаёт своего невежества,
каким бы очевидным оно не было.
В "слепую курицу"* в лесной глуши
Играли прытко шестеро зверушек,
Легко, без всяких, кажется, игрушек,-
Глаза лишь туго шарфом повяжи!
Собрались Белка, Заяц, Мышь, Лиса,
Собака, а шестой была Мартышка,
Искусна, грамотна, проворна слишком -
Завязывала всем она глаза.
А тут играть вдруг просится и Крот.
Дала добро Мартышка. "В круг вставай-ка!"-
Промолвила Кроту игры хозяйка,
Потешно искривив губастый рот.
Так стал и Крот участником игры.
Ведь куртуазным тоном, очень мило
В игру вступить Мартышка разрешила:
"Пусть все хохочут! Не было б хандры!"
Воскликнул Крот: "И я - в игре! Ура!-
Он слышит топот, смех и суматоху.-
Играть могу и я, как все, ей-богу!
Друзья мои, да здравствует игра!"
Однако не уверен Крот в шагах.
Раз двадцать спотыкался он, бедняжка,
Направленность теряя, было тяжко:
Царила темнота в его глазах.
Так что игра как только началась
В "слепую курицу", он без усилий -
И никаких тут не было коллизий -
Был пойманным, конечно, в тот же час.
Стал "курицею" Крот, и в том - вся соль.
Представился ему желанный случай:
Никто из всех зверей не мог бы лучше
Исполнить эту "курицыну" роль.
И, как актёр, как всадник на коне,
Как будто разум озарила вспышка,
Он рад произнести: "Теперь, Мартышка,
Завязывай глаза скорее мне!.."
Кто слеп, не хочет знать, что он - слепец,
Как будто должен мир пред ним открыться.
А тот, кому известно: он - глупец,
Не станет признаваться, что тупица.
______________________________________
*"Слепая курица" - детская игра, развивающая
координацию движений, быстроту и точность реакций,
внимательности, образного мышления, слуха.Известна
давно. Так называемая слепая курица располагается
в роли водящего в середине большого круга игровой
площадки. Ведущий завязывает водящему глаза платком
или шарфом так, чтобы ничего не было видно и нельзя
было поглядывать. Ведущий вращает "слепую курицу"
вокруг своей оси, чтобы она потеряла ориентацию.
Участники разбегаются и кричат: "Слепая курица идёт!",
стараясь увернуться от рук водящего. А "слепая курица"
должна угадать, кого поймает.
30. ОСЁЛ, ТОРГУЮЩИЙ МАСЛОМ.
El burro del aceitero.
ТЕМ, КТО СОБИРАЕТ МНОГО КНИГ,
НО НЕ ЧИТАЕТ НИ ОДНОЙ.
Осёл однажды топал на базар,
А в бурдюках качалось масло сверху,-
И раскупал народ его товар,
Всегда необходимый человеку.
А вечером, когда в селе темно,
Он, возвращаясь, становился в стойло.
И вот, стараясь обойти бревно,
Ударился бедняга о щеколду.
Он застонал: "Обидно мне до слёз!
Как мир устроен подло и жестоко!
Уже я тонны масла перенёс,
А в стойле - темнота, хоть выбей око!"
О чём напомнить может эта тьма?
Какой-нибудь заядлый собиратель
Сервантеса, Шекспира - о тома! -
Воскликнет, что лишь я - плохой писатель.
Тот книголюб немало книг собрал,
Однако я скажу вам по секрету:
Он ни одной из них не прочитал.
Так пусть прочтёт хотя бы басню эту!
31. ЛЯГУШКА И КУРИЦА.
La rana y la gallina.
Тому, кто занят благотворным делом, можно простить
то, что он об этом всех оповещает; а кто бездельничает,
тому уж лучше помолчать.
Лягушка-квакушка из лужи большой
Вдруг слышит, как Курица квохчет.
Не знала она, что с соседкой такой
Должна проводить дни и ночи.
- Ты крик подняла. Что случилось, сестра?
- Яйцо я снесла! Ты не рада?
- Всего лишь одно: ведь яиц - не гора.
Об этом галдеть разве надо?
- Яйцо - на лицо-то! Пока что одно,
Но пользы несу я немало.
А квакаешь ты почему, как в кино?
И что так тебя напугало?
Какая же в кваканье польза твоём?
Ты попусту лучше не булькала б ртом!
32. ГАДЮКА И ПИЯВКА.
La vibora y la sanguijuela.
Давайте не будем смешивать хорошую критику с плохой!
- Хотя мы кусаем обе, -
Сказала Гадюка для справки
Своей знакомой особе -
Обыкновенной Пиявке,-
Тебе доверяют люди,
От меня же - лишь страх у всякого.
Пиявка - в ответ: "По сути
Мы кусаем не одинаково!
Есть различие. Ты ведь - злая!
Ты,кусая, ведёшь к кончине.
Я ж кусаю больных, исцеляя,-
Вот и любят по этой причине..."
А теперь я скажу всей округе,-
Это знают все аналитики:
Как пиявки полезны и вредны гадюки,
Есть и злые, и добрые критики.
33. БОГАЧ, ВОЗОМНИВШИЙ СЕБЯ АРХИТЕКТОРОМ.
El ricacho metido a arquitecto.
Те из писателей, кто употребляют одновременно архаизмы
и слова, находящиеся в повседневном обиходе, желая
продемонстрировать свою грамотность,пишут плохо и
выставляют себя на посмешище.
Задумал строить дом богач, и он
Внезапно раскопал в руинах древних
Колонны основание, ступени
И капитель. Нашёл карниз, пилон,
Пилястру. Подвернулась и консоль.
Слыхал он: это ценные останки
Кариатиды с профилем гречанки,
Мол, стиль всегда играл большую роль.
Стиль этот архитекторы любили.
Хотелось и ему в романском стиле
Находками украсить свой фасад,
Куда лепил он быстро всё подряд.
Соседи хохотали над фасадом.
Один поэт лишь, дувший пиво рядом,
Поддерживал архитектуру эту:
Он старые откапывал слова,
Любил плести он их, как кружева,
Чтоб ими разбавлять свою беседу.
34. КЕНАРЬ В МИРЕ ПТИЦ, НАСЕКОМЫХ И ЗВЕРЕЙ.
El canario y otros animales.
Есть много прекрасных произведений, на которые
смотрят с полным безразличием.
Однажды выпорхнул из клетки Кенарь.
Он славился как виртуоз рулад.
- Гастрольным путешествиям по свету
Теперь, - пропел он, - буду очень рад.
Мелодиями шар земной озвучу! -
И Кенарь льёт божественную трель.
И кажется: никто не может лучше,
Чем он, воспеть сияющий апрель.
Легко порхает Кенарь, невесомо -
И льётся следом звуков нежный мёд.
Однако не встречает, не находит
Живой души среди земных широт.
Все безразличны. Бабочка сказала:
«От розы к розе я должна летать.
Ты, безусловно, музыкант прекрасный,
Но слушателя надо поискать
Такого, чтобы он не торопился
И мог бы слушать с трепетом тебя.»
Навстречу — Муравей. «Куда идёшь ты? -
Тут спрашивает Кенарь Муравья.»
- Ой, тороплюсь! За зёрнышком спешу я,
Мне нужно накормить своих детей!
А ты — певец, по-моему, отменный.
Так что не унывай, рулады лей!
Добавила Лиса: «Я очень рада
Твоим напевам страсти и огня.
Приятны для меня они, однако
В курятник я бегу. Там ждут меня!»
А что от друга-голубя услышу?
- Влюбился я! - воркует голубок.-
Необходимо мне лететь на крышу!
Голубка ждёт! Прости уж, кенарёк!..
Пел целый день искусный музыкант.
Но мало кто на миг хоть задержался,
Чтоб вслушаться в прекраснейший талант,
Которым бы всем сердцем наслаждался.
Нередко так бывает и с поэтом:
Никто его не слышит в мире этом.
35. БОРОДАВКА, ШИШКА И ГОРБ.
La verruga, el lobanillo y la corcova.
Из произведений плохого поэта лучшим является
наиболее короткое, ибо причиняет меньше вреда.
Поэт легко работал в разных жанрах,
Писал в стихах и драмы, и романы.
Он утопал в аплодисментах жарких.
Его хвалили даже критиканы.
Всё рифмовал в одном и том же стиле
И в творчестве таком не знал затишья.
Поэмы создавал. Но выходили
Из-под его пера и одностишья.
Триумф расцвёл букетами левкоя.
Но всё-таки вопрос поэта мучил.
Спросил он друга мудрого: какое
Из всех творений тот считает лучшим.
- Твои мне одностишия по нраву.
Предпочитаю я миниатюру.
В коротком жанре обретёшь ты славу.
Сумеешь с ним войти в литературу.
- А почему? - поэт раскрыл глазищи,-
Чем сможешь подтвердить свои слова ты?
- Сейчас я объясню тебе, дружище,
Рассказ послушай незамысловатый.
В салоне красоты сошлись однажды
Большая Шишка, Горб и Бородавка.
- Красивей кто? Кому же приз отдашь ты? -
Спросили у жюри. - Нужна нам справка.
Дон Горб считал, что он достоин приза:
- Ведь я огромен! Ждёт меня награда!
Доказывала Шишка, как актриса:
- Я - гладкая! Дать мне награду надо!
- А чем гордиться может Бородавка?
Тем, что она как раз мала размером!
Приз получить должна она, малявка,
Она должна быть красоты примером.
Права вся тройка! Всем я благодарен!
О Бородавка,браво! Нос не вешай!
Из зол, которые судьба нам дарит,
Других прекрасней то, что прочих меньше!..
Так рассуждал эксперт и дока главный,
Собаку съев на красоты турнирах.
Пусть первенство одержит Бородавка!
Ей суждено быть королевой пира!
Перевёл с испанского Анатолий ЯНИ (Одесса)
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ БАСЕН:
Белка и Лошадь
Богач, возомнивший себя архитектором
Бородавка, Шишка и Горб
Вол и Цикада
Гадюка и Пиявка 5
Два гренадских дрозда
Два кролика
Два попугая и Сорока
Дрофа
Кавалер и дама 10
Кенарь в мире птиц, насекомых и зверей
Крот и другие зверушки
Лягушка и Головастик
Лягушка и Курица
Медведь, Обезьяна и Хряк 15
Меховая муфта, Веер и Зонт
Муравей и Блоха
Натуралист и Ящерицы
Осёл и его Хозяин
Осёл,торгующий маслом 20
Осёл-флейтист
Павиан и волшебный фонарь
Покупка Осла
Попугай, Дрозд и Сорока
Постенница и Тмин 25
Пчела и Трутни
Селезень и Змея
Слон и другие обитатели моих басен
Служанка и Веник
Соборный Колокол и Колокол сельской церквушки 30
Соловей и Воробей
Шелкопряд и Паук
Шпага и Вертел
Щегол и Лебедь
Яйца 35