Мне представляется, что жизнь –
это единый неразрывный день, в котором прошлое,
настоящее и будущее связаны прочными нитями.
Н. М. Харламов «Трудная миссия».
Адмирал Харламов Николай Михайлович жил тремя этажами выше в доме на Крымском Валу. Этот дом и сейчас примечателен москвичам своим цоколем, отделанным великолепным тёмно-коричневым гранитом. К тому времени легендарный адмирал по возрасту ушёл в отставку, но продолжал весьма активную общественную деятельность. Моего тестя Николая Васильевича с адмиралом связывала долголетняя совместная служба, а в последние годы – дружеские соседские отношения.
Как-то тесть принёс с работы небольшую книжку с интригующим названием «Реквием каравану PQ-17». Чудовищная трагедия в истории Второй мировой войны, виновником который был Дадли Паунд, глава Королевского флота Великобритании, отдавший приказ: – «Конвою охранения – рассеяться!». Большая часть судов каравана союзников, шедших с военным грузом в Архангельск, была потоплена немецкими подводными лодками. И я снова и снова возвращался к жутким картинам «как со стоном умирали транспорты, а на их палубах танки и паровозы, словно обезумев, расшибали грузовые контейнеры». В книге несколько раз упоминался военно-морской атташе при посольстве СССР в Великобритании контр-адмирал Харламов.
Автор романа Валентин Саввич Пикуль, бывший юнга Северного флота как участник этих событий, имел полное основание назвал его «Документальной трагедией». Спросил тестя, – почему роман не столь известен, как того заслуживает? Он, как бы, между прочим, заметил, – исторический роман всегда современен, но, к сожалению, бывает не в угоду дня. Что он имел в виду, я понял когда стал свидетелем интереснейшего разговора.
Однажды, придя с работы, ещё в прихожей услышал доносящийся из гостиной басовитый голос, который волнами растекался и заполнял все уголки квартиры. Заглянув в гостиную, увидел адмирала и тестя сидящими за столом, на котором стояла объёмистая бутылка коньяка. Увлечённые воспоминаниями тех лет, они почти не обратили внимание на моё присутствие.
– Я несколько раз обращался с рапортом о переводе на действующий флот, – продолжал адмирал. Осенью сорок третьего посла Майского и меня вызвали в Москву. Готовлю отчёт о работе миссии. Меня сильно беспокоит прошлогодний разговор с Паундом. Погорячился, сказав этому старому, хитрому барсуку: – «Союзники так не поступают!». Из-за его приказа на дно Баренцева моря ушло вооружение для целой армии, – помнишь, Николай Васильевич, – так необходимого нам в решающем сражении под Сталинградом, ставшим началом перелома хода всей Второй мировой. Но, как расценят этот разговор в Ставке? Ведь этот разговор стал причиной дебатов в парламенте, а атташе не должен вмешиваться в дела посольства.
Вот с таким настроением покидал Лондон. Попрощался со своей Анной Антоновной. Подержал на руках малышку Коленьку. Сказал Танюшке, чтобы слушалась маму.
По приезду в Москву остановился в гостинице. Майский получил назначение – стал заместителем наркома иностранных дел. В тот вечер я должен был с ним встретиться, но меня неожиданно вызвали в секретариат Сталина. Пока ждал машину, позвонил Ворошилов. Он знал меня ещё по Севастополю, когда я командовал крейсером «Ворошилов».
– Товарищ Маршал, не могу прибыть. Меня к Сталину вызывают.
– А..., – протянул Климент Ефремович, и в трубке сразу же раздались короткие гудки. Это сильно меня озадачило.
ЭМКа остановилась у Спасской башни. Умытая дождём брусчатка, зубчатые стены Кремля и голубое небо. Увижу ли я это снова?
Поскрёбышев (секретарь) проводил в кабинет. Сталин кивком ответил на мое приветствие. Медленно расхаживал вдоль стола. Тягостное молчание. Подошёл ко мне и с густым грузинским акцентом произнёс:
– А как здоровье английской королевы?
Дорогой Николай Васильевич, что я ответил, не могу дословно и по сей день вспомнить. Сталин усмехнулся. Жестом указал на стул. Раскурил трубку. А я почувствовал себя капитаном, сумевшим во время шторма сохранить экипаж, «выбросив корабль на берег».
– Вот что, товарищ Харламов, сейчас мы не можем удовлетворить вашу просьбу о переводе на действующий флот. Мы отозвали посла, и одновременный отзыв главы военной миссии будет неправильно понят союзниками. Придется вам еще поработать на этом посту.
– В парламенте много сторонников открытия второго фронта. Главный противник – Черчилль.
– Как Черчилль ни брыкается, рано или поздно он вынужден будет открыть второй фронт во Франции. Ваша задача – ускорить это дело.
Разговаривали с четверть часа. Сталин вышел из-за стола:
– Советское Правительство присвоило вам звание вице-адмирала.
А вот погоны мне вручили только через год, после открытия второго фронта, точнее – после первого десанта союзников в Нормандии.
Николай Михайлович был прекрасным рассказчиком. Его баритон, временами оттягивающий в басы, и безупречная дикция завораживали.
В гостиной напольные часы пробили «склянки».
Адмирал поднялся, а сложением он был богатырским. Да простит читатель за романтику, в этот момент он казался капитаном, стоящим на мостике этакого непотопляемого и вездесущего рейдера.
Провожая гостя, тесть кивнул в мою сторону, – тут интересуются, отчего роман Пикуля малоизвестен?
На что Николай Михайлович, с профессиональным изяществом дипломата, ответил:
– Молодой человек, вы наверно в курсе, что Пикуль дважды приезжал ко мне для консультации. А как вы считаете, – всё ли «спокойно в датском королевстве»?
Прошли годы. Тревожное предчувствие не обманывало бывшего паренька из простой семьи и ставшим легендой российской дипломатии. Вскоре в Россию пожаловала «Наша подружка»*, и в холодные воды Атлантики, эту извечную колыбели всех флотов мира, продолжая «трудную миссию», вышел большой противолодочный корабль «Адмирал Харламов».
__________
* Так было принято называть Маргарет Тэтчер, премьер-министра Великобритании, которая считала своим кумиром во внешней политике Уинстона Черчилля
Декабрь 2014 г