С четырех лет хотела в школу. Когда мне было пять лет, приезжала комиссия из районо, хотели записать меня в первый класс, но тетя не отдала. Детских книг у нас не было, и я читала все подряд. В детском саду мне давали журнал типа "Воспитание", поэтому теоретически я знала о непедагогическом воспитании. Зато там было много длинных стихов, и они запоминались с первого раза.
С пяти лет я стала ходить в здание начальной школы, открывала дверь и во время уроков ходила по коридору. Мне никто не запрещал, уроки велись при открытых дверях, и вскоре я могла подсказывать. Меня никто не ругал, а приводили в пример.
В первый класс пошла только в семь с половиной лет. Там нас учили буквам и звукам, а меня, чтоб не мешала, посадили к третьеклассникам. Там были примерчики поинтереснее, в столбик.
В общем, три класса я закончила на отлично, с разными грамотами, а один мальчик, двоечник и второгодник, говорил, что пятерки мне ставятся по блату, из-за тети-продавца.
Когда мы перешли в четвертый класс, нас возили на автобусе более крупный поселок, там была средняя десятилетняя школа.
Четвертый класс прошел как-то хорошо. Классная руководительница, учитель русского языка, давала мне Андерсена из Всемирной библиотеки.
И там вообще была большая библиотека. По сравнению с нашей в начальных классах. В начальной школе давали одну книгу раз в неделю. Потом я поняла, что надо брать книгу потолще.
Когда моя сестра училась в четвертом классе (а я в первом), она не ела в столовой, а покупала мне "Мои первые книжки", я ее встречала из школы, но книжки были тоненькие и прочитывались сразу, поэтому в ход шло все подряд - газеты, журналы.
Один раз в году, на Новый год, мне дарили за учебу по одной книжке, и это была моя личная библиотека.
Когда после окончания школы мне написали отвратительную характеристику, где не было ни одного хорошего слова, я отнесла все подаренные школой книги в сельскую библиотеку.( А сейчас бы, наверно, продала их или оставила себе. Но там они, наверно, в сохранности, и на каждой корке моя фамилия. И почему Лев Толстой был против тщеславия в "Войне и мире"? Это так приятно.
В пятом и шестом классе руководителем была опять же учительница по русскому языку (кстати, во всех классах это были учителя по русскому языку), это была самая строгая женщина по всей школе.
В седьмом и восьмом классным руководителем была молодая учительница по русскому языку. И вот тут мы точно узнали, что такое "двойная мораль". Лидером класса стал новенький мальчик из полууголовной семьи, все мальчики стали какими-то сексуально озабоченными, и нам приходилось с ними драться. Официальными лидерами были девочки и мальчиками из хороших семей. Таких детей особо не трогали, у них были папы и мамы из местной, современным языком говоря, поселковой администрации, причем, самая верхушка.
Поэтому детям из простых семей пришлось несладко. Приведу такой пример. Заходит классная руководительница в класс, меня с подружкой в это время бьют мальчики (мы их тоже бьем, но нас двое, а мальчишек много),увидев классную руководительницу, мы кричим:"помогите, нас мальчишки бьют", Н.Н., "не слыша нас", объявляет о том, во сколько будет пионерский сбор и уходит, мы с подружкой остаемся вдвоем против десяти мальчишек и вынуждены биться почти на смерть. И так было практически каждый день. Поэтому мы научились драться.
Седьмой и восьмой классы для нас с подружкой - это почти два черных года, но мы были с ней комсорг и староста. И этих пацанов били, как сидоровых коз, как и они нас. Мы дрались после уроков, до уроков и во время уроков. В дневнике у меня было по две оценки: поведение 2, контрольная 5.
В девятом классе, слава богу, наш образцово-показательный класс объединили с параллельным классом. Наши двоечники-драчуны отсеялись пошли в "фазанку", кстати, я с ними теперь хорошо дружу в "Одноклассниках". Зато мы с подружкой научились драться морально и физически. Когда мне говорят против, рука вспоминает свое, и приходится напрягаться, чтобы выглядеть более-менее дипломатом. А как часто хочется, чтоб "вон та женщина" ударила бы меня, а я бы ее за волосы и об коленку. Или какой-нибудь мужик замахнулся бы на меня, а я бы его по башке.
Но нет же, сейчас даже поругаться-то не с кем. А уж словарный запас у меня велик, и какая несправедливость, он остается нетронутым.
Как предрекала моя тетя, что мужа у меня не будет, а если будет, то бич, алкаш, который будет бить меня по морде. И почему это не сбылось?
Хотя, может, и сбылось, только в интерпретированном виде. Этот интеллигент работать не любит, зарабатывает только после моих криков, и по морде я получаю в переносном смысле. И не муж, а сожитель. И не алкаш, но творческий человек, а это похлеще, чем алкаш.
17.12.2014