Дары дракона

Сергей Сангпо
Тибетская сказка
      
       На всем белом свете нет более таинственного места, чем Озеро Силы, спрятанное среди ледяных горных пиков в каменном сердце запретного царства Цань. Чтобы взглянуть на это чудо необходимо подняться выше облаков на самую Крышу Мира. Грозные духи стерегут ведущие сюда тропы, заступая дорогу редким смельчакам, отважившимся потревожить покой озера и его подводных жителей. В любую погоду широкая озерная гладь радует глаз небесной синевой. При этом вода здесь такая чистая, что хорошо видны даже мелкие камешки на дне. В глубине возвышается искрящийся самоцветами замок Великого Дракона с парадными лестничными маршами и парапетами из чистого золота. Снаружи замок украшен вычурной кровлей из лазуритовой черепицы с золотыми прожилками и хрустальными остроконечными башенками, увешанными по четырем углам звонкими серебряными колокольчиками. Каждый день царственный хозяин вод принимает дары от своих подданных, и каждый раз он является им в новом обличье. То это прекрасный юноша в доспехах из драгоценной бирюзы, то – демон Лу, у которого торс человека, а вместо ног – змеиный хвост, то, наконец, гигантский дракон с когтистыми лапами и рубиновыми глазами, сыплющими огненные искры. Повелитель сказочно богат. Никакое перо не опишет его несметных сокровищ. И все же главное среди них – само озеро, точнее заключенная в нем магическая сила. Древнее пророчество гласит, что здесь разлита Душа Мира, и что если когда-нибудь озеро пересохнет, весь человеческий род и вообще все живые создания исчезнут с лица земли. Именно поэтому оно так ревностно охраняется.
       Давным-давно, в те времена, когда люди еще общались с духами стихий, в ветхой лачуге неподалеку от озера жила старая бездетная женщина. Ее пустой холодный дом обходили стороной даже мыши, зная, что там нечем было поживиться. Часто не только питьем, но и единственной пищей бедной старухе служила озерная вода, придававшая ей силы. Несмотря на беспросветную нужду, женщина старалась отблагодарить духов за то, что те не давали ей умереть с голоду. Она всегда вставала затемно, чтобы до восхода солнца успеть сложить на берегу озера жертвенную каменную пирамидку и укрепить на ее верхушке сухую ветку с привязанными к ней лоскутами белой, синей, красной, зеленой и желтой материи, которые она отрезала от своей одежды. Неудивительно, что спустя время ее платья превратились в лохмотья. Так продолжалось довольно долго, пока кто-то из невидимых стражей озера не рассказал о благочестии старой женщины своему повелителю. «Хунг!» - воскликнул в гневе Великий Дракон, так что его громоподобный голос потряс окрестные горы до самого подножия. «Пхэт! - прогремел он, рассердившись еще больше, и по миру прокатилась волна землетрясений, а на океанские побережья обрушились жестокие штормы, - Почему же вы столько лет молчали? Такая преданность достойна награды!»
       Вскоре после того, встав как-то раз поутру, женщина собралась, было по своему обыкновению пойти к берегу и соорудить очередную пирамидку в знак уважения к духам озера. Однако ей не удалось сделать и шагу из-за странной опухоли в правом колене. Несчастная сильно перепугалась, так как жила вдали от людей, а, кроме того, у нее не было денег, чтобы заплатить ламе-лекарю за снадобье. Опухоль на глазах росла, пока, наконец, не лопнула и наружу не вывалилась…жаба! «Это должно быть злой демон» - подумала вначале старуха и уже взялась было за палку, чтобы выбросить маленького монстра за порог, как вдруг заметила золотые жабьи глаза, глядевшие на нее пристально, но без угрозы. В конце концов, женщина решила: «Не мне, необразованной нищенке судить о том, чудовище это или наоборот доброе божество. Быть может, неуклюжий уродец послан мне вместо сына и скрасит мое одиночество». Итак, они зажили вдвоем. В считанные дни женщина привязалась к жабе как к родному ребенку и уже ни на минуту не расставалась со своим пучеглазым питомцем. Казалось, она, наконец-то, обрела долгожданное счастье. Огорчало лишь, что ее названный сын не умел говорить. «Как было бы чудесно, - мечтала она, - если бы он перестал квакать и хоть раз назвал меня мамой». И вот однажды в ответ на ее мечты вслух жаба-сын широко открыл свой большой бородавчатый рот и вдруг заговорил, да так складно, будто учился грамоте в монастыре. «Ама-ла, - сказал он, - не грусти. Скоро я вырасту и приведу в дом жену, которая поможет нам выбраться из нищеты и жить безбедно». С того дня старая женщина полюбила жабу еще больше.
       Прошло время, а много ли, мало – не все ли равно? Главное, что в один прекрасный день названный сын старухи решил: пора жениться! Он тотчас сказал об этом приемной матери и попросил сосватать ему невесту. «Где же мне ее искать, - опечалилась женщина, - Какая девушка согласится выйти замуж за жабу, да еще из бедного дома?» В ответ она услышала такое, что едва не лишилась дара речи. «Ступай к царю и уговори его отдать за меня одну из его трех дочерей». Бедная женщина подумала вначале, что жаба-сын шутит. А, может быть, в ее отсутствие он задремал, пока грелся в лучах солнца на подоконнике, свалился на пол и, ударившись головой, повредился рассудком? Однако тот был непреклонен. «Ступай и попытай счастья, - проквакал маленький безумец, - всего только один раз». Делать нечего. Женщина кое-как заштопала свои лохмотья и немедля стала собираться в дорогу. А путь был неблизким.  Замок Дзонг правителя того края находился в трех днях пешего ходу от их лачуги. К тому же он был построен на вершине неприступного обрывистого утеса, на который не так-то просто было взобраться. Старуха совсем выбилась из сил, карабкаясь по крутому склону. Но вот, наконец, она предстала перед царем. «Если ты пришла за милостыней, то напрасно - не глядя на нее, произнес надменный правитель, - У меня нет ни пищи, ни одежды для оборванок вроде тебя». Женщина заверила царя, что пришла не побираться, а затем изложила просьбу жабы. Надо было видеть при этом лица придворных и прислуги. Что касается их повелителя, так тот, даже не дослушав до конца, разразился хохотом, а затем напустился на царедворцев. «Где были ваши глаза, когда вы позволили пропустить эту сумасшедшую в мои покои, - кричал он, распаляясь все больше и больше, - Вышвырните ее вон, да так, чтобы она навсегда забыла дорогу к моему дворцу». Приказ есть приказ. Несчастной старухе крепко досталось перед тем, как ее выпроводили за ворота замка. От причиненных побоев на ее теле не осталось живого места. Кряхтя и охая, она насилу добралась до своей лачуги. Женщина была очень зла на приемного сына и с порога обрушила на него поток ругательств: «Ах ты, скользкий маленький тупица! По твоей вине меня избили до полусмерти. Как я могла поддаться на твои уговоры и забыть о том, что павлин и ворона никогда не летают рядом и уж тем более не вьют одного гнезда». Жаба-сын очень огорчился, видя плачевное состояние матери. Но еще больше его озадачил отказ царя. «Ква-ква! Как такое может быть, - сокрушался он, - Похоже, мне самому придется отправиться во дворец. И уж я-то точно добьюсь своего и женюсь на царевне. Никто не посмеет мне отказать. А ты, ама-ла, прибери пока что в доме, чтобы достойно встретить невестку». С этими словами он выскочил наружу и бойко запрыгал по широкой наезженной дороге в направлении царского дворца. Добравшись до крепостных ворот, он надулся как пузырь и завопил так, что у всех обитателей царских покоев заложило уши: «Эй, вы там! Живо отоприте ворота! Я хочу видеть вашего хозяина». Напуганные нестерпимым шумом, придворные, а вместе с ними и сам царь распахнули окна и выглянули на улицу, но к своему удивлению не увидели никого кроме маленькой жабы. «Кто ты, - спросил царь, все еще не веря своим глазам, - И почему ты кричишь у меня под окнами?» Жаба-сын встал на задние лапки и, выставив одну из них вперед, принял горделивую позу. Он заговорил важно и при этом весьма неучтиво: «Ква-ква! Я – сын старой женщины, что живет на берегу Озера Силы. Ты жестоко обошелся с ней, но я прощу тебя и не стану наказывать, если ты отдашь за меня одну из своих дочерей». Все присутствовавшие буквально обомлели от такого неслыханного нахальства. Многие даже как черепахи втянули в плечи головы, страшась гнева своего повелителя, потому что в такие минуты он не помнил себя и раздавал подзатыльники каждому, кто подворачивался под горячую руку. Однако в тот раз царь пребывал в благодушном настроении. Он только что встал из-за стола после сытного обеда, во время которого опустошил большую чашку ячменной каши-цампы и проглотил восемьдесят восемь закатанных в тесто и сваренных на пару мясных шариков момо. А сколько он при этом выпил кружек домашнего пива никто и вовсе не считал. Так что он только рассмеялся, а вслед за ним, понятно, угодливо захихикали и придворные. «Нет, вы только послушайте, - обратился он к окружающим, - Как вам это понравится? Царевна, прекрасная как цветок лотоса, выйдет замуж за эту маленькую грязную дрянь больше похожую на лепешку навоза!» Затем он повернулся к жабе и сказал: «Ты славно повеселил нас всех, а теперь уноси ноги, пока я не рассердился и не спустил на тебя собак. А ведь они еще не обедали и потому не упустят случая перекусить лягушатиной». При этом царь весьма довольный собой и своей шуткой подал знак слугам закрыть окна и уже собрался удалиться в свою спальню, чтобы там, на широкой кровати под алым шелковым балдахином с золотым узорным шитьем  в тишине не спеша переварить обед, но тут снаружи снова послышалось кваканье назойливого жениха. «Ква-ква, - квохтал тот, - Ну что ж, коли всем так весело, я тоже посмеюсь с вами за компанию. Только тогда пеняйте на себя за все, что случится с вашим дворцом». В ответ царь лишь пожал плечами и, отвернувшись от окна, процедил сквозь зубы: «По мне так хоть лопни от смеха. Уж кто-кто, а я точно горевать не стану». В тот же миг раздался такой оглушительный грохот, что зашатались окрестные горы, а земля полопалась как яичная скорлупа и пошла трещинами. Да что там земля, когда даже солнце померкло в клубах пыли, поднятой до самого неба ураганным ветром. Под его ударами царский дворец трещал и раскачивался как игрушечный, грозя в любую минуту рухнуть на головы оцепеневших от ужаса людей. Трудно было поверить, что страшное бедствие вызвал смех простой жабы. Так или иначе, а надо было что-то делать. И вот, превозмогая страх и забыв о гордости, царь кое-как добрался до окна по колыхавшемуся как штормовая волна полу и закричал: «Прошу тебя, перестань смеяться! Я узнаю у своей старшей дочери, не согласится ли она выйти за тебя замуж». Жаба-жених замолчал, и сразу же все вокруг успокоилось, а присмиревший правитель прямиком направился в спальню старшей царевны. Однако гордячка ничего не желала слушать и тотчас же ответила решительным отказом. «Я лучше умру, - сказала она, - чем стану женой такого гадкого урода, да в придачу еще и нищего! А его смех! Прикажете всякий раз, когда он развеселится затыкать уши мхом, чтобы не полопались перепонки?» В общем, царю ничего не оставалось, как только передать жабе слово в слово ответ дочери. Рассерженный жених оборвал его на полуслове: «Так вам не нравится мой смех? Хорошо же! Я могу и поплакать. Возможно, это лучше подействует». И он зарыдал так, что слезы хлынули у него из глаз подобно реке в половодье и в мгновение ока затопили замок, вынудив царя с домочадцами и всеми придворными искать спасения на крыше. Впрочем, даже после этого опасность не миновала. Потоки слез все текли и текли с неослабевающей силой. Помедли царь еще совсем немного – и люди неминуемо бы погибли. А этого нельзя было допустить, потому что тогда правителю некем было бы править. Волей-неволей пришлось обещать жабе попытаться склонить к замужеству теперь уже среднюю дочь. Но и во второй раз царь потерпел неудачу. «Ах, отец, - заговорила красавица-царевна с укоризной, - Если ты решил от меня избавиться таким образом, то лучше сразу отдай меня в руки палача. Даже самая мучительная смерть покажется мне слаще жизни с жабой. Стоит мне представить, как по сто раз на дню мне предстоит вздрагивать и подскакивать от прикосновений холодных липких лап – становится так тошно, что не хочется жить». Предчувствуя новые бедствия, царь сообщил жабе-жениху решение царевны. «Раз так, - обиженно заквакал тот, - твоя дочь мне противна так же, как и я ей. Более того, при одной мысли, что мне не придется делить кров и пищу с такой привередой, я чувствую неодолимое желание прыгать от  радости». Сказано-сделано. И он принялся скакать вверх-вниз, вверх-вниз, да так быстро, что у царя зарябило в глазах. Но это было бы полбеды. На самом деле, уже после первых жабьих прыжков обрушились крепостные стены, а сам замок треснул посредине и наружу посыпались сундуки с царским добром, которое тут же растащили вороватые слуги. Пытаясь сохранить хоть что-то, разоренный царь в третий раз взмолился к жабе: «Довольно! Остановись! Я отдам за тебя свою любимую младшую дочь». Разумеется, при этих словах жених тотчас угомонился. Более того, как и подобает почтительному зятю, он низко по-клонился царю, сложив на животе передние лапки. Безутешный отец со слезами на глазах объявил свою волю юной царевне. Девушка, однако, ничуть не опечалилась. Она была не по годам умна и потому поняла, что не могла обыкновенная жаба обладать такой сверхъестественной силой. Кроме того, речь шла о спасении всего царства, так что она, не задумываясь, согласилась стать женой маленькой жабы. «Ты такая добрая, - растрогались даже старшие царевны, - Мы все перед тобой в неоплатном долгу». В действительности, в глубине души они лишь посмеивались над сестрой, которой выпала незавидная доля жить в бедности за уродливым мужем. Но так уж видно расположились на небе звезды в день, когда та родилась. Из страха перед возможными новыми кознями жабы, невесту не мешкая нарядили в яркие брачные одежды и под оглушительные звуки гонгов и барабанов вывели через пролом в дворцовой стене, где и передали с рук на руки будущему супругу.
       А что же старуха? Прошла уже целая неделя с тех пор, как ее непутевый сын отправился в замок добывать себе жену. Все это время бедная женщина буквально не находила себе места, то и дело выбегая за порог и вглядываясь вдаль подслеповатыми глазами. Но нет, ни единого облачка пыли не поднималось над дорогой. И вот, когда она уже потеряла всякую надежду увидеть снова свое чадо, за дверью послышался знакомый голос: «Ква-ква! Встречай мать жабу-сына, а с ним и царевну-дочь!» То-то было радости! Старуха чуть не помешалась от свалившегося на нее счастья. Она не могла наглядеться на красавицу сноху, которая тут же взялась за работу: прибрала в доме, натаскала из озера воды, собрала на растопку сухие лепешки навоза, оставленные на дороге перегоняемым на базар скотом, и приготовила цампу из ячменной муки, которой предусмотрительно запаслась во дворце отца. Наевшись досыта, семья расположилась на ночлег, и через какие-нибудь полчаса все уже дружно храпели.
       На другое утро, едва рассвело, старуха встала раньше всех. Что такое? Ее убогий домишко за одну ночь превратился в хрустальный дворец просторней и выше царского. Вдоль стен повсюду громоздились обитые серебром сундуки, а в них – парчовые златотканые платья, драгоценные нефритовые гребни, отполированные до блеска бронзовые зеркала в оправах, инкрустированных слоновой костью, кораллами и бирюзой, а также зерно, мука, мед и всякая прочая вкусная и здоровая пища. Только теперь жаба-сын открыл приемной матери и молодой жене свою тайну. На их глазах он сбросил жабью кожу и оказался прекрасным юношей с лучистыми золотыми глазами. Всех троих охватил приступ безудержного веселья. Они смеялись три часа кряду, а может быть и дольше, пока не надорвали животов. Когда же они решили передохнуть, юноша назвал им свое имя. Оказывается, сам Великий Дракон принял облик жабы, чтобы отблагодарить старую женщину за ее бескорыстное служение ему и его подданным. Теперь он отплатил ей сторицей, а заодно и удачно женился. И стали они жить без забот в достатке и покое. Правда старуха, которой больше незачем было сооружать ее пирамидки, вначале немного скучала и даже взялась, было резать на лоскутки новые парчовые платья, но скоро и она угомонилась и лишь лелеяла надежду дождаться внуков.
       И все было бы у них хорошо, если бы однажды молодой хозяйке не взбрело в голову пригласить старших сестер погостить в ее новом доме. Дракону идея не понравилась. Должно быть, он так и не простил царевнам обидных прозвищ, которыми те наградили его во время сватовства. Однако его жена настаивала и, в конце концов, добилась своего. Муж нехотя уступил при условии, что его чудесное перевоплощение будет держаться втайне. Он снова натянул на себя жабью кожу, для чего уменьшился в размерах, так чтобы та пришлась ему впору. И как раз вовремя, потому что на дороге уже показалась процессия царских слуг с просторным шелковым паланкином на плечах. Едва носилки опустили на землю, как тонкие занавески отдернулись и наружу с бледными помятыми лицами и причитаниями выбрались неженки-царевны. От долгой качки их тошнило, однако худшее было впереди. При виде великолепного дворца сестры их завидущие глаза повылазили из орбит, рты превратились в черные дырки, в которых тут же зажужжали мухи, а самих их чуть было не хватил удар. Под предлогом, что им нужно отдохнуть с дороги и привести себя в порядок, царевны уединились в одном из хрустальных покоев, где сговорились сжить сестру со свету и завладеть несметными богатствами ее мужа. Сказано-сделано. За ужином они поднимали за здоровье молодых один тост за другим и щедро подливали в золотой кубок сестры хмельного ячменного пива. Наконец, когда далеко за полночь все разошлись по спальням, царевны остались втроем, и тут младшая спьяну выдала секрет своего мужа, а затем впала в беспамятство, так как никогда прежде не пила спиртного. Так бесчувственную завистницы-сестры потихоньку вынесли ее во двор, раздели донага… и за ноги за руки – бросили в глубокий пруд, для верности привязав к ногам тяжеленный камень. Затем старшая царевна накинула на плечи ночную рубашку утопленницы, после чего прокралась в спальню, где на узорчатой подушке мирно посапывал ничего не подозревавший муж. Назавтра ему сказали, что одна из гостивших у него принцесс занемогла и срочно вернулась во дворец. Ни жаба-муж, ни его приемная мать не заметили подмены, так как все три сестры походили друг на друга как две, или, в их случае, три капли воды.
       С того дня минул год, затем другой, а после еще и еще один. Жизнь во дворце текла своим чередом. Старуха еще больше постарела и теперь по целым дням слонялась без дела по комнатам или сидела где-нибудь в уголке и клевала носом. Ее приемный сын в жабьей коже часто бывал в отлучке, а где – не знала даже его молодая супруга, у которой загадочным для ее мужа образом испортился характер. Она постоянно бурчала, отчего ее прекрасное лицо вытягивалось в какую-то насупленную мордочку, а уж о том, чтобы сделать что-нибудь по дому или, как это бывало прежде, собрать сухого навоза для растопки печки она и слышать не хотела. Под стать ей была и ее сестра. Словом, все в некогда счастливой и веселой семье пошло наперекос, а в богатых хоромах прочно обосновались печаль и скука. Один только пруд во внутреннем дворе дворца чудесным образом преобразился. За прошедшие годы из самой его середины выросло кудрявое ореховое дерево, на ветвях которого однажды появилось множество плодов. Жаба-хозяин сам собрал урожай и ну колотить орехи, да угощать домочадцев. То-то треску было! Но странное дело, если ему и старухе орехи показались слаще меда, то царевны наоборот кривились и плевались, точно наглотались зеленых стручков жгучего индийского перца. По их приказу дерево тут же срубили и сожгли, а пепел развеяли по бесплодным каменистым холмам в окрестностях озера. И что же? Тем же летом голая пустошь покрылась густым зеленым ковром отборного ячменя. Когда колосья созрели, их сжали, обмолотили, а зерна поджарили и приготовили из них кашу-цампу, да какую вкусную! Старуха с жабой-сыном ели чашку за чашкой и все нахваливали. Но удивительное дело! Обеим царевнам каша вовсе не пришлась по вкусу. Каждая съеденная ими ложка наполняла рот такой тошнотворной горечью, что на память невольно приходили тибетские лекарства, а уж горше их точно нет ничего на свете. В сердцах царевны самолично собрали весь оставшийся в доме ячмень и высыпали в тот самый злополучный пруд. Только опять у них ничего не вышло. Зернышко за зернышком падали в воду, но едва они касались поверхности пруда, как тут же превращались в звонкоголосых жаворонков, взмывавших в небесную высь. Одна птица залетела во дворец и опустилась на плечо жабы-хозяина. Тут-то все и прояснилось. Заливаясь слезами, птица человечьим голосом поведала свекрови и мужу о вероломстве сестер и своей страшной участи. В наказание злодейки тотчас были превращены Великим Драконом в две кучки навоза, а сам он раз и навсегда сбросил жабью кожу.      
       И жили они после этого долго-предолго, пока их тела не износились настолько, что стали походить на прежние старухины лохмотья. Когда же все в свой черед умерли на земле, началась их новая еще более долгая и счастливая жизнь – в волшебном подводном замке Великого Дракона на дне Озера Силы. А злючки-царевны, после того как ими растопили печку, обратились в пепел, которым удобрили окрестные поля, затем в траву, съеденную яками и опять в лепешки навоза. И так до скончания века.