ИЗ ДЕШУЛАНСКОГО ИСТОКА
Так получилось, что догнать документы, свидетельствующие о стаже Марии Петровны Осиповой, не пришлось. В её личной карточке работника, оставшейся в райпо, были только последние сведения. А мне было интересно – откуда начало пути? В годах и датах тётя Маша путается. Пытаюсь что-то уточнить у мамы, они в одном селе росли. И мама моя рассказывает: «Была я ещё дитём. Придём в магазин с дедом, а она, Мария-то, раздразнит меня игрушкой: конь с тележкой да с оглоблями, как сейчас его помню! Я там на пол падаю да рёвмя реву, требую с деда, чтоб купил. И ведь купил он мне эту упряжку! Дорогая, поди, была. Вон она когда ещё работала!»
Мама моя с 1942 года, и я даже представить не могу, как давно начался «райповский» путь Марии Петровны, если мама падала на пол, то есть была еще дитя дитём. Получается, начался он в 1944-1945 годах, потому что в 1988 году при уходе на пенсию стажа у нее было 44 года.
Марию Петровну Осипову я сейчас нередко вижу в центре Улёт – она живёт на улице Лазо и часто ходит проведать свою дочь на соседнюю улицу. Достаточно торопливо идет по улицам, тоненькая, худенькая, неизменно приветливая. Остановится, заговорит, освещая во время разговора доброй улыбкой. «У дочки погостила, охота к внуку. Она мне такси заказала, меня увезли на Лазо, на самый край села. Погостила там, пошла домой пешком. Подошла к коопзверопромхозу, села на крыльцо, думаю, если б не искали, тут бы и заночевала». На мой вопрос, зачем так далеко ходить, можно уехать хоть с внуком, хоть на такси, 84-летняя баба Маруся совершенно серьёзно отвечает: «Дак я же совсем обленюсь, если не буду ходить!».
Екатерина Дегтярёва, одна из ветеранов Улётовского райпо, вспоминает о совместной работе с Марией Петровной:
– Я пришла на работу 3 августа 1970 года. Мария Петровна уже работала в то время в торговом отделе заведующей складами культтоваров. Да и не просто «уже», а работала очень давно. Иногда вспоминала, как возила грузы в дешуланский магазин из Николаевского ещё на быках, поэтому можно представить себе, какой стаж был у Марии Петровны уже к 1970 году.
Мария Петровна отличалась от всех коллег исключительной доброжелательностью и добросовестностью. Имея просто колоссальную нагрузку – она заведовала складами, умудрялась получить товары, руководя их разгрузкой, просчитывая каждое поступление, рассортировывать товары по количеству магазинов. Далеко до девяти часов утра Мария Петровна в своей фуфаечке уже бегала по складам. С утра на базе скапливались машины из семи розничных торговых предприятий, в которые входили 65 магазинов! Помимо заведующих РТП, к подтоварникам спешили и водители автолавок, торопясь загрузить грузы в свои «летучие» магазины, и непосвященному казалось, что возле складов целое светопреставление. Все были на нервах, особенно мужики-шофёры. Но Мария Петровна абсолютно спокойно, деловито и собранно умудрялась отпустить всех, никого не задерживая. При всей кажущейся колготне, ориентировалась в своих завалах и абсолютно спокойно разгружала склады. На них у неё был идеальный порядок, по подотчёту она отчитывалась всегда хорошо, без каких-либо проблем.
Самое потрясающее, – вспоминает Екатерина Леонтьевна, – что Мария Петровна никогда в жизни никому не жаловалась на свою судьбу. Как у всех женщин, отдающих много времени работе, конечно же, у неё были порой проблемы в семье. Но даже если очень тяжело было, виду не подавала, никого не грузила своими проблемами и была со всеми очень доброжелательна. Вообще была не любительница «поточить лясы», потому что труженица была удивительная.
Росла Мария Петровна в Дешулане, у своего дяди Якова Гурьяновича. Отец, Пётр Гурьянович, поднимал на ноги большую семью. А у его брата Якова детей не было. Мария погостила как-то там, да и осталась, и росла там со своим двоюродным братом Иннокентием, тоже взятым в дети.
Иннокентий Павлович вспоминает: «Дядя и тётка Аксинья растили нас, как своих детей, с раннего малолетства. Жили мы на окраине села Дешулан, на берегу Ингоды и Истоки. Семья Марии жила рядом, а потом перебралась в Новосалию, оттуда в Улёты. Маша окончила в Дешулане семь классов и стала работать здесь продавцом. Вышла замуж за дешуланца же, И.А.Осипова, и потом уже переехали в Улёты. Перевезли из Дешулана свой домик. Помню, ещё пацаном был, помогал его разбирать, чтоб перевозить. Нашли вырубленную топором дату – в тот момент (момент переезда семьи Марии) дому было сто лет. Бревна были красноватые, звенели от удара топором».
А сама Мария Петровна вспоминает свой приход в торговлю так: «После семи классов маленько поработала в колхозе учётчиком, поваром. Летом работала на покосе. А в зиму с дядей Яшей на Ямной жгли угли для колхозной кузни и на МТС в Николаевское. Ночевали там же, в лесу, в двух километрах от пожога была зимовьюшка с нарами и железной печкой. Вот туда ходили ночевать, а возле пожога был балаган – там чаевали днём. Ямы высокие, выше человеческого роста. Дядюшка внизу стоит, я ему подкатываю лес. Наготовим сосен, наставим стоймя. Потом сверху заложим сутунками, а я глиной замажу дырки между стволами, после того, как он снизу подожгёт кладку. Дня два-три выгорает яма, потом гасится – землю сверху накидывали.
Пока прогорает за два дня, съездим в Дешулан, в бане помоемся, и снова в лес очередную кладку закладывать. Дядюшка охотничал. Утром, до работы ещё, убежит в лес и возвращается с добычей порой. Как-то ушёл ни свет, ни заря, я проснулась, чай сварила, а его нет. Ждала-ждала, перепугалась и стала его искать. Ой, я уж кричала-кричала его. Ходила по дороге, ушла почти к Куцонам. Наплакалась, пришла к зимовью, думаю, надо идти в деревню. А он вернулся. Сохатого убил, привёз целую гору мяса.
Вот такая у меня была жизнь в лесу. И до того мне надоело там в лесу! А тут в Ключах открыли магазин. В Дешулане в то время уже работал ключевской продавец, Макаров. Вот он ушёл в Ключи в новый магазин, а я спросила у дядюшки, мол, пойду я торговать? А дядюшка-то мне и говорит смехом: «Иди, Тамарка (корова наша) всё равно бодучая (мол, проторгуюсь, не жалко отдавать корову за недостачу)».
Так и стала Маша продавцом дешуланского магазина. Работала ответственно, по-иному её и не учили. За 44 года работы в райпо недостач ни разу не было. Отработав до пенсионного возраста, с 1988 года по 1992 год тётя Маша приходила в райпо и работала сезонно, с мая по сентябрь, – на автоприцепе-автолавке в центре села, торгуя промышленными товарами, потому что без работы просто не могла.
Золота и шуб тётя Маша не заработала. Любимая на все сезоны «шуба» – обычная фуфаечка. Верна всю жизнь семейскому платочку на голове, цветастому простому платью. И если райповскую работницу во времена повсеместного блата можно было узнать по щегольским финским сапожкам, или по новомодной, но фантастически недоступной кримпленовой паре, то тётя Маруся – в неизменной фуфаечке, хотя приодеться на складе можно было с ног до головы и нужных связей позавести – хоть отбавляй.
«Раритетов» у неё – полиэтиленовый кулёчек. Это награды – нагрудные знаки «Отличник советской потребительской кооперации» 1965 года, «Победитель соцсоревнования» 1980 года, юбилейные медали ко Дню Победы за долговременный добросовестный труд. Названий их толком не знает, перебирает в маленьких, иссохших от непосильного труда руках, как простенькие пуговки, ни грамма не гордясь, не возвышаясь их наличием. Ни на что не жалуется, рада тому, что просто живёт и ноги носят по земле. «Дом сразу продали, не стала пускать квартирантов, чтоб не было уже возможности туда бежать. Тосковала по дому, конечно, – признаётся она в любви к своему семейскому «старикану». – Силы-то уж нету обихаживать самой, живу сейчас в семье сына. Боюсь, обленюсь тут».
Сейчас совсем неважно стало у неё с памятью. Подхожу к ней – и она начинает перебирать имена – моей матери, бабушки, пока я ей не напомню своё. Расстроится! «Никаво в голове памяти то не стало! Стыд добрых людей! Скажут: «Дура-дурой Мария стала! Ой, правда! Раньше, бывало, все цены наперечёт помнила, а щас как себя-то зовут, порой не вспомню», –сокрушается она. И подолгу стоит у палисадника, вглядываясь в прохожих.
От её лица, улыбки и глаз и исходит удивительное свечение и тепло, в лучах которого хочется подольше постоять и отогреться. Наверное, угли, заготовленные когда-то на Ямной, до сих пор шают там тёплым огоньком…
похоронили ее вчера.. царство небесное...