Проишествие в Конкордии

Владимир Колпаков-Устин
 
Это был серый, мрачный старик, со всеми выраженными чертами человеческой деградации  и опустошенности. Взгляд встречного прохожего тут же спешил  оторваться и забыть эти слезливые  воспаленные веки,  грязный рот с остатками не убранной пищи, затвердевшую белую щетину, темную, словно выдубленную кожу, скорее напоминающую вялую, морщинистую картофелину   выметенную из дальнего конца чулана чем  живой человеческий лик. Забыть и обратиться к более приятным приметам большого города - вот о чем мечтал каждый увидевший эту образину.

Приятного было в избытке. И сверкающая со всех сторон и высот разноцветная реклама и бегущие огоньки гирлянд и светящиеся нежным неоном искусственные дерева и веселая музыка и зазывные речи, летящие из громкоговорителей и щедрый, восторженный снег,  вдруг затеявший свой бесконечный хоровод в этот долгий зимний вечер уходящего года. Все было прекрасно, и только мерзкий грязный старик в изношенной куцей шубейке, шапчонке военного образца вносил в эту идиллию диссонанс. Не раз можно было заметить как вздрагивали одинокие женщины, когда эта образина оказывалась на их пути, как жестоко потешались над ним молодые люди, в избытке наполнявшие в это вечернее время улицы города. Чего только не наслушался он за свою дорогу. Сколько сквернословия, откровенных мерзостей пришлось ему выслушать.
- Эй ты, козлина, смрадом от тебя несет! Из какой клоаки вылез? – и это было лишь самое невинное. Но старик не замечал всего этого. Он словно не видел и не слышал, а просто брел по улице и тоскливо, с какой- то обреченностью скота ведомого на убой, смотрел на мир. Быть может, в этом была какая-то надежда. А может быть и вовсе никакой. Просто холодно и одиноко.
 
Это не был центр города, скорее центр одного из дальних микрорайонов, который образовался вокруг когда- то мощного предприятия, все за малым исключением жители микрорайона работали на этом предприятии, но вот настали 90-е предприятие закрылось, огромные корпуса когда-то наполненные говором и ревом машин опустели работникам пришлось искать другие занятия. Корпуса же долгое время стояли пугая своей величиной и отстраненностью словно какие-то колдовские чертоги населенные нечистью и привидениями. Собственно нечисть в них и заводилась, не раз в обезображенных и обезличенных корпусах свершались темные дела, собирались какие-то странные личности, находились тела  убиенных.

Но время переменилось. Все вздрогнуло и засверкало радостными огнями, когда вдруг над корпусами бывшего завода вдруг засветилось имя древнегреческой богини согласия и супружеского мира «Конкордии» Конкордия – торгово-развлекательный центр семейного отдыха, - так отныне звалась эта махина, этот непомерный памятник прошлой эпохи. И снова сюда спешили люди и снова звучали радостные голоса, снова все жило и неистовствовало в своем стремлении  насытиться жизнью. Чего только не было сегодня в этой громадине и огромные залы, заполненные промышленными и продуктовыми товарами, и уютный   кинотеатр, и ресторан, и плавательный бассейн, спортивная площадка. тренажеры и выставочные залы, залы с огромными аквариумами для обитателей морских глубин. Но большая часть здания была все же отведена для детей, для их бесконечных игр и шалостей и прихотей – целую жизнь можно было прожить в этом своеобразном мире фантазии и наслаждений, ни разу не повториться, ни разу не зевнуть от скуки, ни разу не пренебречь предложенным. Можно было ехать на детском поезде, можно было подниматься по эскалатору, попадая то в чудесные замки, то в мир диснеевских героев, то в мрачные тропические леса, то в комнату с привидениями, то в кинозал с какими-то невероятными спецэффектами. Невероятным успехом у детворы пользовался более чем тридцати метровый замок с различными переходами, лестницами и башенками. Он был полупрозрачным, чтобы родители могли наблюдать за своими чадами и отслеживать их передвижение.

Невероятно как в этом людном месте, переполненном всевозможными охранниками и смотрителями,  мог оказаться грязный, омерзительный старик, пришедший с улицы. Еще невероятней было то что он стоял уже в третий час и его никто не трогал, не подходил, не угрожал, не предлагал немедленно покинуть помещение где было полно маленьких капризных детей, красиво наряженных и избалованных до нельзя, тянущих родителей то к одному, то к другому развлечению.
Не то чтобы никто не замечал его, смотрители, чаще всего молодые юноши и девушки, наряженные в зеленые костюмы, наподобие эльфов, иногда переглядывались между собой, как то ненавязчиво отпускали замечания, вполне безобидные. И только. Может быть они были заняты до нельзя или охрана вовсе не входила в их обязанности, но старика тем не менее никто не трогал.
Нет, он не бегал от аттракциона к аттракциону. Он все время стоял лишь у огромного разноцветного полупрозрачного замка, где во множестве переходов копошилось множество детей от самых маленьких четырехлетних до вполне определившихся учащихся начальных классов. Как же это здорово было подниматься все выше и выше, попадая в различные лабиринты. Комнаты наполненные шарами, комнаты в которые можно было попасть лишь скатившись с горки, комнаты в которые можно было попасть, поднявшись по веревочной лестнице, комнаты в которые попадал вроде как сам собой провалившись в замаскированный люк. Все это ужасно радовало детей, все пространство вокруг было переполнено веселым шумом и смехом.

Но самое потрясающее было в тот день все же не в этой извечной детской впечатлительности, а  во взгляде невесть как попавшего в «Конкордию» грязного бомжа. Столько мольбы и проникновенности, столько восхищения и изумления было в нем, что не возможно было этому не уделить внимания, а заметив, не проникнуться удивлением, а может и симпатией. Он стоял и смотрел во все глаза, по щекам его текли слезы, губы дрожали или возможно шептали молитву. Что он вспомнил, - возможно Москву, парк Горького, куда в далекие 50-е водила его мать, возможно карусели из скачущих оленей и лошадей, возможно тот замечательный костюмчик матроску и бескозырку в которые ему надевали тогда, может веселую песню его детства : «Ну-ка солнце ярче брызни, золотыми лучами обжигай. Эй товарищ больше жизни. Поспевай не задерживай шагай…»

Кто знает, ведь ни кому не дано проникнуть в мысли другого. Так он стоял и плакал возле веселого детского  аттракциона, стоял и смотрел бесконечно.  Вокруг сновали дети и их родители, служители в зеленых нарядах иногда в маске иногда без масок, ведь был же новый год. Старик не заметил как одна из масок оказалась рядом с ним и окликнула его.
- Эй, старик!
Он засуетился и привычно залепетал, оправдываясь – Я счас. Я сейчас уйду. – потом оглянулся и вздрогнул, на него глядел какой то монстр из бесконечных американских ужастиков. Он вяло хихикнул. – Хм очень смешно.
- Да. Ты батя не суетись. Если тебе нравится, можешь стоять. – прорычал монстр.
Старик опешил: Правда я могу смотреть. Ведь это так замечательно. Так замечательно. Мне вспомнился Пятьдесят первый… когда я был совсем крохой. Ах. если бы туда?
Монстр рыкнул.
Старик как словно чего-то испугался. – Ах, что это я. Я так немножечко, маленечко постою и уйду. Все мирненько.
- Батя ты не понял. – пробасил человек в маске. – я могу помочь тебе на некоторое время стать ребенком.
- Стать ребенком? Ах, не надо смеяться. Я все равно ничем не могу вам заплатить. Я уже ухожу…
- Я не смеюсь и денег вовсе ненужно. Я возьму лишь один час из твоей жизни. – удержал его голос человека в маске.
- Один час. – Ничего не понимая,   произнес бомж.- Всего лишь один час? Как это? Наркотики?
- Старик, ты поставишь свою подпись под документом, а взамен получишь час детства. Настоящего не притворного, и никаких наркотиков или лекарств.
- Да, да. Но я все равно не понимаю.
- Тебе ненужно понимать. Тебе нужно принять решение и поставить подпись или принять решение и отказаться. Вот и все. И это только оттого что ты так пристально смотрел на резвящихся детей, что мне подумалось, что   ничего не пожалел, чтобы вернуться хоть на час в детство и стать как они? Или я не прав?
Бомж заколебался – Да нет же, нет. Вы и правда надо мной не смеетесь? Сейчас так много злых людей.
- Я не смеюсь. – Прорычала уже с угрозой маска. – Так вы будете пописывать?
- Да. да я пожалуй…
- Вот и хорошо. – человек в маске протянул черную папку где   было написано «Предоставление услуги – Час детства. Плата – «час   жизни» и строка для подписи «Клиент».
Бомж сиротливо поморщился, человек в маске протянул ручку с металлическим пером, - Уколите себе палец и распишитесь кровью.
- Кровью? Как это смешно. – человек в маске ничего не ответил. Старик поспешил исполнить все его условия. После чего ему был вручен разноцветный билет, где вверху от руки в графе «Услуга» было выведено - 1 час детства.
Старик повертел билетик и вновь взглянул на субъекта в маске – И куда мне с ним?
- Пройдете к контролеру. Дальше вам все скажут.

Все еще недоумевая и сомневаясь, старик шагнул по направлению к полюбившемуся аттракциону. – Что потеряю, - рассудил он, - выгонят и так выгонят. Не впервой. А вдруг и на самом деле…
Служитель, как ни странно ничего не сказал, а лишь только сделал надрыв на билете и предложил пройти в кабинку, чтобы снять лишнюю одежду, – Неужели они не заметили, что я стар и грязен и неужели они думаю, что я смогу пролезть в узкий лаз детской игры.

За занавесью он увидел   комнату, в которой ничего не было кроме круглого зеркала. Он взглянул туда и чуть не закричал от удивления. Из-за стекла на него глядел маленький мальчик в матроской курточке, шортах, из-под которых торчали вздувшиеся на коленах чулки, на ногах желтые сандалеты, а на голове бескозырка с надписью «Дружный». Он ойкнул и отступил на шаг от зеркала. Тоже самое сделал мальчик за стеклом. – Ой, как же он похож на меня, того ранешнего, - подумал старик и от удивления обхватил руками свой подбородок. 

И каково же было его удивление, когда на подбородке на лице он не обнаружил ни щетины, ни морщин, лишь только нежную словно шелк детскую кожу. Не было на нем и его лохмотьев. Одет он бы как тот мальчик в зеркале – Так это я! - и взгляд в зеркале расплылся счастливой детской улыбкой. – Так это я? Красавчик ах, какой я был красавчик! – и тут он вспомнил, что у него в запасе всего лишь час, один единственный час, за который он должен успеть все решительно все, что не успел в давно ушедшем детстве.

Никогда еще посетители детского этажа Торгово-развлекательного семейного центра «Конкордия», что на окраине города не видели такого резвого, взволнованного малыша. Он поспевал решительно везде, взбирался на самую высокую башню, качался на качелях, переворачивался в переворотных кабинках, забивал мячи, катался на лодке по искусственному водоему, ездил на электронных автомобилях, сражался с виртуальными монстрами. И все у него получалось, стремительно и виртуозно.
- И что за замечательный малыш - говорили между собой взрослые,  - Как он ловко кидает шары, ловит кольца и не проигрывает никогда и ни в чем. Но только от чего же он так странно одет, так сейчас вовсе никого не одевают. Возможно его родители очень бедные люди, но такой талантливый мальчик заслуживает решительно другого обхождения.
Он не останавливался, он спешил все дальше и дальше – насладиться видами огромного зоопарка, заповедных стихий, перекувыркнуться в огромном надувном шаре, прокатиться на скутере, ощутить невероятный полет качель  и снова манящую идиллию кинозала. Как давно, как заповедно давно он все это вбирал в себя. Мир абсолютной надежности, мир воплощенной мечты и праздника это тогда когда он оставался один с бабушкой, читали сказки и сидели примостившись у открытой печурки, глядя на открытый огонь… Ах какие удивительные сдобы стряпала его бабушка – мягкие пушистые с удивительным запахом счастья. Да, да счастье непременно имеет свой запах – запах ванили, корицы и пожалуй чуточку лаванды, а может чего то другого но тоже удивительно приятного. Он вдруг вспомнил, что совершенно забыл этот запах и только вот сейчас, у него снова засвербело в носу и обдало чем-то невероятно знакомым. Он вспомнил, точно вспомнил то невероятное, что когда то знал почти на зубок. Да, да это был тот запах счастья, который был так притягателен и так кружил ему головы в те давно забытые времена. Он улыбнулся, а потом громко и беззаботно рассмеялся. Вот, что значило счастье!
Он все спешил, все не унимался и едва в очередной раз спустившись с верхнего этажа пластикова замка, бежал на надувную горку, спешил на батут и снова, снова  отправлялся в путешествие в детском поезде, прорезавшем весь неизмеримо огромный этаж центра «Конкордия». Вот они замки страха, дебри Африки, парки Юрского периода…

И вдруг резкое дребезжание. По коридору стремительно пробежали люди в униформе.
- Что случилось? заволновались посетители. – Говорят, что в одном из вагонов детского поезда нашли мертвого бомжа?
- Да нет, этого просто не может быть?
Солидный распорядитель  центра в зеленом пиджаке разъяснил - Все под контролем, просто небольшой технический сбой. Нет никаких причин для волнения. – люди начали расходится, заплакал где-то малыш.
Распорядитель подошел к человеку в маске монстра – Кирилл это все твои шуточки?
Тот виновато опустил голову – Ну кто знал, что это и был последний час его жизни. Больно уж у него был жалостливый взгляд.
Распорядитель крякнул, - Смотри это в последний раз. И вызови мертвецкую, скорая помощь  все равно не поедет, тело нужно убрать как можно скорее.