Вы когда-нибудь удивлялись возможностям своей памяти? Не скрывайте, конечно же удивлялись. Или такому феномену – «ого, кажется, я когда-то этой дорогой шел». Я не знаю природу этого, я – «железяка» и психология, тем более работа нашего «процессора» – головного мозга, не мой профиль. Хотя его возможности всегда меня интересовали, поражали, а порой загоняли в «тупик».
Подгоняемый духом соперничества с Вовкой, а ежели точнее выразиться – быть рядом с другом, на уровне, заканчиваю без троек школу, за исключением «натянутой» «туркмену» четверки по русскому языку. Позади: «Бауманка», с довольно хорошим распределением! Не Семипалатинск, не Миасс, и не Калининград прибалтийский … Уютный, «прикрытый» городок Калининград Подмосковный (ныне Королев). КБ Химмаш. Отдел общей компоновки изделия. В прошлом «армеец». Со мной не сюсюкаются, нагрузка по полной, спрос без скидок на вчерашнее студенчество, кульман, реализация плода задумок сотни человек в цехах, командировки, отчеты, доработки и снова предприятия «обкатки машины». Стоит ли здесь пояснять, что в современном «изделии», любом, не только предназначенном летать, труд многих людей и подразделений, от отделов до предприятий и отраслей. Потому наш отдел работает над, всего лишь небольшим, узлом, обеспечивающим ориентацию и доводку изделия в назначенную точку «стояния», называемым ДУ.
Когда ты к этому, любимому делу, идешь долгим и трудным путём, и в шестилетней давности, шесть лет назад топтавший босыми ногами гусиный помет, опрыскивающий по весне сад и копавший с Мамкой по осени картошку … А длинными осенними вечерами при тусклом свете лампы, порой подсвечивая себе фонариком, читавший про нейтроны, барионы и бозоны, приходишь к этому, к своей цели, и сейчас стоишь рядом с изделием, отправляемым, нет-нет пока еще не на стартовую площадку для установки на предназначенное место, а всего лишь на огневые испытания, тебя прёт изнутри: и радость за окончание изнурительной гонки, и гордость за то, что ты причастен к ней, и ответственность за результат предстоящих испытаний.
Я и сейчас не обижен трудом и его оценкой вышестоящими «командирами». Но тогда, еще месяц назад, споривший за миллиметры расположения «микрушки», и потом торопливо писавший программу испытаний с «циклограммой» её включений, в свои ещё не полных тридцать, в своих глазах был «не земным человеком» от распирающих чувств, которыми мог поделиться, на тот момент, только с Мамой.
Свет радости в её глазах за успехи её сына, это была моя маленькая ей плата, за все вложенное в меня. И как я еще хотел поделиться всем этим с еще одним человеком, человечком, потому что навсегда он оставался для меня образом из детства и юности, с Вовкой Кагашиловым …
Закончены споры по поводу всяких отступлений от документации, бумажная волокита с извещениями об изменениях, последнее посещение сборочного, где на стапеле стоит мой «поросенок». Ночью будет упаковка в контейнер и отправка на первые в моей практике огневые испытания. В последний раз прикасаюсь к металлу бака, к лонжеронам, хочется пошевелить, попробовать на прочность собранные трубопроводы … Грусти нет, знаю, что через недели две я снова увижу свое «дитя», но уже на конструкции, имитирующей «большой объект», через иллюминаторы буду «видеть его состояние», а посредством телеметрии буду знать и как оно себя «чувствует».
Утром информируют, контейнер отправлен штатно, авиарейсом, замечаний нет, а у нас продолжение работы над другим «дитём» над доводкой программы испытаний и прочее, прочее … , ах да и оформление командировки «на восток».
Незаметно за рутиной пролетает время, сообщение с «востока» - «машина собрана в соответствии с документацией, есть отступления, которые вами будут рассмотрены и приняты соответствующие решения, в целом, к огневым готовы». Конечно все это, уважаемые, говорится «птичьим», только нам понятным, языком, ну и по соответствующей связи.
В Москве весна. Снег сошел, пригревает солнышко. Аэропорт. Прямого «рейса» не было. Но маршрут «перелетов» я себе наметил, и, в общем-то, с небольшим опозданием, часов 10 - 15, буду на месте. Москва – Ханты-Мансийск – Красноярск.
Оглядываю зал, пассажиров, валяю дурака, объявляют отлёты, прилёты – все штатно …
Привлекает внимание парень, моих лет, с букетом цветов, выделяющийся из толпы сияющими глазами, мечтательным лицом с улыбкой и цветами в руках. Трудно вычислить что ли - девушку встречает. Я не ошибся.
Объявляют прилёт очередного самолёта, он оживился. Но какое-то время еще сидим. Встаем оба. Мне и самому уже время подниматься в зону досмотра. Иду за ним. И… !
Это нужно видеть. Из числа прилетевших, отделяется в его сторону девушка, ростом ему по грудь, очень обаятельная, еще раз заострю, не красивая, а просто обаятельная, что мы спустя годы, поумнев, называем внутренней красотой. Оба, распахнув руки, кидаются друг другу в объятия … Она роняет какой-то журнальчик, он букет цветов. Их обходят, улыбаются, берегут цветы и журнальчик. Мужчина в возрасте, стал их собирать, некоторые стали ему помогать … А этим засранцам хоть бы хны, хоть бы шевельнулись. Так ведь не целуются редиски, а просто смотрят друг другу, глаза в глаза, нос к носу. Чем кончилось сие молчаливое стояние не знаю, я зашёл в зону досмотра, за мною шли другие и оттеснили меня от такого захватывающего зрелища.
Уже в самолете я вернулся к этой «картинке» … Наверное, с этого дня я решил ускорить вопрос со своей женитьбой …
Химзавод, цех, отдел, бумаги, согласование со «своими» и утверждение отступлений, определена дата заправки и испытаний. «Поросенка» мне уже не погладить, барокамера задраена и опечатана - опоздал. Далее всё будет идти в автоматическом режиме.
Последние приготовления: проверка телеметрической, изучение программы испытаний, «набивка» циклограмм режимов, последний будет «на прожиг». «Микрушечку» мы потеряем, но будем знать, при каких условиях это произойдет. Сообщаю своим о готовности. В ответ – задержка на сутки, прилетает Володя С. из «капризных» (отдел расчетчиков-теоретиков) так мы их называли за глаза. А мы с ним сдружились. Буквоед неимоверный, по пять раз ему документ на подпись подавал, пока не принял его стиль точности и однозначности в изложении мыли, а «туркмену» ох как тяжело это было сделать. Чудно для меня было порой читать технологическую карту – «ключом динамометрическим довернуть гайку 83-4 усилием 5 кГ/м».
Ну что ж сутки, так сутки. Ухожу на день в Саяны, вечером гуляю по городу. Как он мне нравится «Красноярск в горах», с прямолинейными улицами как у Ленинграда (проектировали Ленинградцы), обрамленный горами, с озером, водная гладь которого до горизонта, Кинотеатры, Кафе – все как на большой земле, но чем-то лучше …
Утренним рейсом из «Емельяново» приезжает Вовка. Краткий мой отчёт, о сделанном, с добавлением описания красот местной природы и … естественно, девчат.
Автобус подвозит нас к Заводу. Проходная. Забавно на КПП в такой таёжной глуши видеть «родные» азиатские черты, то казахи, то узбеки, то таджики … я вырос в Туркмении, почему то славянской внешности солдаты почти не встречались. Постоянно спрашивал: - «ребята Вы откуда?». От меня отшатываются, смотрят на меня очумело … , «моя не понимает» и смотрит с прищуром. Не иначе видимо вечером рапорт по начальству будет, о много спрашивающем «посетителе». А мне-то чего бояться, я представитель «разработчика» - величина не маловажная …
На следующий день Вовка с видом, выше меня стоящего начальника, проходит по заводу, к нашему объекту. Изучает документацию, проверяет, мною подписанные отступления от документации (ему важно знать насколько они исказят картину распространения тепловых потоков… и т.д.) Но я только ухмыляюсь, изредка огрызаясь, термодинамика был моим не самым любимым предметом, его не сравнить с «Физика плазмы», но очень уважаемым и в целом поспорить я с ним мог.
Да нужно пояснить к чему здесь Физика плазмы. Дело в том, что начитавшись дуралеем – мальчишкой по элементарным частицам и строению микромира, я поступил учиться по специальности «Электрореактивные двигатели» - ЭРД. И только на старших курсах мне стало понятно – двигатели то уже есть, приемлемых источников энергии на настоящий момент нет. И на пятом курсе мне разрешили прослушать дополнительный курс по ЖРД, по ним защититься и получить распределение.
Ну, так вот далее … Откачан воздух до «минус в большой степени» вакуума, подан на стенки барокамеры жидкий азот, имитирующий космический холод, в положенное время, имитация солнца, включаются «софиты» и в соответствие с циклограммой «пшикает» моя родная «Микрушечка». Шумят насосы, шипят утечки азота, жужжат самописцы, шелестят рулоны бумаги, на отдельные процессы работает фотосъемка. Идут испытания. Мы же, как бездельники … Собственно, а почему как? Мы, в самом деле, никому не нужны, только мешаемся среди персонала, несущего большую ответственность – идут испытания изделия, над которым трудились сотни людей, на изготовление которого затрачены не малые средства. Достаточно сказать, что только по факту самих испытаний мне пришлось подписать Акт выполненных работ на сумму, обозначаемую цифрой с шестью нулями.
За это время мы исходили и изъездили всю округу горного Красноярска. Красноярские столбы, Красноярский зоопарк в горах, канатный подъемник, впервые мной увиденный там. У… ! Катание с Саяно-Шушенских холмов в танковом костюме на полиэтиленовой пленке – не забываемые «осчусчения». Так и пролетела неделя «труда» в барокамере моего изделия, ресурс которого был рассчитан на пятилетний (гарантированный) срок эксплуатации «Объекта».
Мы снова на Заводе. Более строгий пропускной и медицинский контроль. Получение защитного комплекта. Давление и температура барокамеры уже выравнены с окружающими. В соответствие с технологией и графиком выполнены слив остатков топлива и продувка. Завершается процесс нейтрализации топлива (довольно ядовитое, однокомпонентное) самовоспламеняющееся. Через пару часов вскрытие барокамеры и мы, уже не через стекло барокамеры, а воочию увидим следы побежалости на металле и другие, только нас интересующие, детали состояния изделия.
Мне в числе первых разрешается вход в барокамеру (разработчик!), Вовка ерзает, нервничает … , но не решается начать. Я знаю, о чем может пойти речь, и пытаюсь уходить от темы. О чем угодно: о скором вылете домой, о вчерашнем пиве, только не дать ему коснуться «работы». …
Диспетчер «цеха» по громкой объявляет – «через 10 минут вскрытие барокамеры, всем, не участвующим в технологическом процессе, покинуть помещение № ххх». Вовка аж позеленел от напряжения и мне прямо в лоб – «мне нужно к изделию, Виталий, мне нужен материал наблюдения к кандидатской и для будущих исправлений ошибок». Рекламации эксплуатационников на наши изделия иногда приходили. Этим, таким простым, будничным, лишенным всякой пафосности, обращением он меня пригвоздил. Я сдаюсь. «Володя, но тебя просто без меня не пустят …»
Вовка – «контроль обманем так, ты идешь с «дыхалкой» (ранец с изолирующим дыхательным комплектом), я возьму второй «комплект» - «шмотки» (ОЗК - защитный костюм). Проходим последний «барьер» из ребят «родной Азии». В предбаннике облачаемся у кого, что есть. И …, в зал, где барокамера – «бочечка», в которую легонько въедет самосвал, стоящая вертикально. На нас, придурков, работающие косятся, нонсенс какой-то, москали вообще оборзели, на все правила безопасности наплевали …
Вовка, так к изделию и льнет, то туда посмотрит, то суда заглянет, что-то бормочет, со слесарем знаками обмениваются. Мне же только одна забота, чтобы сопло и «платиновое» сердечко в целости было, чтобы выводы правильные на будущее сделать, достаточный ли теплоотвод был. Разборка к концу подходит. И надо же … Сколько ни было наставлений и инструкций, сколько ни заверял я руководство, что нарушений не будет. Назад ничего уже не вернуть.
При разборке очередного разъема из трубопровода вырвалась струйка желтеющей и испаряющейся на глазах жидкости, мгновенно воспламенившаяся при попадании на железки и на глазах превращающаяся в буроватый туман. И все один к одному. Струя достает моей левой штанины у щиколотки, жжет её, носок, ботинок и … ногу. Боли нет, но забавно смотреть, как дымится и пузырится кожа на ботинке. На размышления секунды … Уже ревёт сирена системы контроля газовой среды, еще через пару секунд и с потолка ударили струи воды. Но я уже вне барокамеры, я уже по «дождем» … Вот, что значит постоянные тренировки, свидетелями которых мы неоднократно были и хихикали по этому поводу, персонала Завода. Я не помню, каким ударом и кем был вышвырнут из барокамеры. С Вовкой было похуже. Хватанув «бурого пара» он начал корчиться, приседая и собираясь в комок. Это уже потом, в актах всевозможных заводских комиссий было расписано, как его эвакуировали и действия остальных были признаны правильными. Неделю я отлеживался в местном «здравпункте», специализирующемся на химических ожогах. Володя с месяц лежал в окружном госпитале. Вдыхание паров на первый момент казалось, будет с меньшими последствиями, чем «горение» жижи на моей штанине. Но в жизни все случилось иначе. Володи с 2004 года уже нет. Мне же Господь дал возможность родить еще двоих, последним – долгожданного сына. На это были особые указания медперсонала – не затягивать, последствия могут сказаться. И всякий раз после появления очередного малыша (двух последышей), уже спустя неделю после родов, я щелкал пальцами перед мордашкой то Саньки, то, потом, Сережки, проверяя их «умственность». Умственность! А сам то, умный ли был, когда проявил слабость перед Вовкой, перед другом? Это очень сильно повлияло на мое отношение к вопросам техники безопасности, мои взгляды на некоторые стороны жизни. Это надолго отодвинуло мои стремления найти «туркменского Вовку К.» - моего товарища и друга юности, так я считал …
Вы знаете, я нашёл его и потому среди Вас. Спасибо тебе Наиль!
15.02.2012