Жизнь и смерть Чака
( Из серии "О братьях наших меньших")
В один и тот же миг он услышал сухой одиночный щелчок пистолетного
выстрела, и ощутил, пронзившую сердце, смертельную боль. В последнем проблеске, угасающего сознания, промелькнула вся его короткая собачья жизнь…
Сосунком - несмышлёнышем его подарили людям, вырастившим его, Он привязался к ним и был предан им всей душой. Родителей своих он не помнил. Правда, из случайно услышанных разговоров, он запомнил, что мама его происходила из старинного рода ПИНЧЕР, а папа? А папа был безродным дворнягой и пробегал мимо мамы в тот момент, когда хозяйка, прогуливая её, на поляне парка, заболтавшись с приятельницей, мягко говоря, зазевалась, после чего, через какое-то время, он появился на свет в компании с несколькими братьями и сестрами - все с отдаленными признаками пинчера.
Спустя полгода, Чак, такую кличку дали ему хозяева, из щенка превратился в симпатичного благообразного песика: гладкошерстного, черной масти, с белой манишкой на груди и белыми носочками на передних лапах. В его глазах угадывался ум, и рос он, на редкость, сообразительным, доброжелательным и игривым.
Чувствовал он себя баловнем судьбы, и от счастья находился, что называется ,на седьмом небе. И это неудивительно, ведь жил он в просторной 3-х комнатной квартире с балконом и большой лоджией, расположенной на последнем , десятом этаже дома.
Иногда хозяева выводили его гулять, особенно, когда отключали лифт, на крышу дома, откуда с высоты птичьего полета открывалась удивительная панорама города, лесистых предгорий .Сквозь туманную дымку вдали проявлялись очертания живописной вершины крымской горы Чатыр-Даг. Созерцая окрестности и, наблюдая за полетом птиц, он от удовольствия бегал по крыше и заходился заливистым лаем.
В семье, воспитавшей его, был у него друг Бонифаций, крупный вальяжный кот-лежебока. Самым любимым местом их совместного времяпровождения была просторная лоджия. Бони любил сидеть на парапете, греться на солнышке и дремать, а Чак, становясь на задние лапы, старался дотянуться до него. Когда Бони просыпался в хорошем настроении, он начинал заигрывать с Чаком, наклоняясь, лапами теребил его голову. Чак, виляя хвостом и, визжа от восторга, подпрыгивал, стремясь лизнуть его лапу…
Но однажды, Чак вспоминал об этом с дрожью в сердце: Бонифаций, резко отпрянув от Чака, не смог сохранить равновесие на парапете, и свалился с 10-го этажа вниз на землю. От волнения Чак начал метаться по квартире и лаять. Хозяева были на работе, а старенькая бабушка не могла понять причины его беспокойства. Когда вечером они вернулись домой и в прихожей их встретил только Чак, а по обыкновению они встречали их вдвоем: при этом Бони всегда, мурлыча, терся головой об их ноги, стало ясно, что что-то произошло…
Кота в квартире не было. С момента появления в доме, он никогда не выходил из квартиры не только на улицу, но даже на лестничную площадку.
Чак с тревогой наблюдал за хозяевами, а когда они осматривали лоджию, стал метаться и лаять, как будто хотел им рассказать, что произошло с Бани. Но и так было понятно, что вероятней всего, он упал с парапета, на котором любил сидеть и, скорей всего, погиб.
Хозяин взял фонарик и вместе с Чаком, которого пора было прогуливать, спустился вниз. Они обошли вокруг дома. На месте, предполагаемого падения Бони, рос густой кустарник, но ни в нем, ни рядом с ним, не было, ни его, ни его тела. Возможно, после сильного ушиба, испугавшись, он в состоянии аффекта убежал и где-то, отлёживаясь, умер.
Весть о том, что из квартиры, с 10-го этажа, упал на землю кот, облетела весь подъезд. Спустя день или два в квартиру позвонила соседка, живущая на первом этаже, и сказала, что всю прошлую ночь из подвала доносился истошный крик кошки. Прихватив с собой мешок, хозяин спустился в подвал и увидел, забившегося в угол Бонифация. Он позвал его, но в ответ услышал, как тот злобно зашипел и, не двигаясь с места, оскалил, как собака, зубы. Пришлось накинуть ему на голову мешок, в котором он, извиваясь, вырывался и кричал.
Дома он высунул голову из мешка, начал озираться по сторонам, вскоре заснул и проспал почти сутки. Велико было, пережившее им, потрясение. Почти неделю он приходил в себя. Всё это время Чак, радуясь возвращению друга, старался ему не докучать.
Наверное, при падении, Бонифация спас густой кустарник.
Самые светлые мгновения остались в памяти Чака от поездок в машине с ночёвками на дачу. После жизни в городе на десятом этаже, какое это было удовольствие оказаться за городом, на земле, гоняться за птицами и бабочками, кувыркаться в траве и вдыхать полной грудью запахи поля и сада. А ночью, когда загоняли во двор машину и закрывали легкие ворота, чувствовать свою сопричастность и ответственность:охраняя её, ложится рядом с ней, всю ночь прислушиваться к ночным подозрительным шорохам, и смотреть в бездонное, звездное неповторимое крымское небо.
Чак был очень доброжелательным и приветливым песиком. Во всех соседних дачах он был желанным гостем. Но особые доверительные отношения у него сложились с одним из соседей. Каждый приезд на дачу, он первым делом бежал к нему засвидетельствовать свое почтение. Хозяин дачи всегда дружелюбно его встречал, гладил и угощал вкусной колбаской. И Чак был настолько привязан к нему, что позволял в отношениях с ним некоторые даже шалости. Например, мог из стоящих на крыльце сандалий вытащить носки и принести их в зубах на свою дачу, а потом вернуться обратно и лечь, как ни в чем небывало рядом с сандалиями. Когда хозяин обнаруживал пропажу и, глядя на Чака, говорил: "Ах, ты воришка. Это ты спрятал носки?"
Чак возвращался на свою дачу и относил их обратно.
Скоро размеренный, устоявшийся образ жизни Чака начал нарушаться. Вместо традиционного уюта, когда в квартире всегда всё висело, стояло и лежало на своих местах, вдруг образовался настоящий кавардак: все снималось, сворачивалось, упаковывалось и вкладывалось в какие-то коробки, чемоданы и необъятных размеров полосатые сумки. Куда-то делся Бонифаций – хозяева его подарили знакомой семье.
При всей своей сообразительности, Чак не мог понять, что происходит, но догадывался, что его и всех домочадцев ждут серьезные перемены в жизни и, может быть, даже испытания.
С утра, в день отъезда, хозяин повел Чака на ветеринарную станцию, где ему сделали какие-то прививки, взвесили и выдали справку. Накануне прошел сильный грозовой дождь, воздух был напоён озоном, на дороге было много дождевых луж. Чак на поводке бежал рядом с хозяином, стараясь перескакивать через лужи. Они шли, молча, Глядя на понурое грустное лицо хозяина, у Чака от жалости к нему сжималось сердце.
Ближе к вечеру пришло много людей, на скорую руку наделали бутербродов, нарезали овощей, накрыли стол, и,,стоя, пили "на дорожку", не сдерживая слёз, вино.
Чаку тоже перепал бутерброд. Он лежал в своем углу, наблюдая за знакомыми и незнакомыми людьми, в каком-то тревожном ожидании…
Хозяин Чака вспоминает
Мы уезжали из Крыма на постоянное место жительства в Израиль. В Симферопольский аэропорт мы прибыли задолго до начала регистрации билетов и багажа Проводить нас приехало много родственников, друзей и сослуживцев.
Последние объятья, пожелания и прощания, как оказалось, с некоторыми навсегда. Ближе к полуночи с последними троллейбусами, провожающие разъехались по домам.
В первом часу ночи началась регистрация. Без каких-либо осложнений сдали багаж. Остался паспортный контроль и таможенный досмотр. Перед этим успели прогулять Чака. Он был подавлен и не понимал, что происходит. Его пугало такое большое количество людей, а может быть, у него было плохое предчувствие.
И оно его не обмануло… Легко прошли паспортный контроль, и пошли на таможенный досмотр. Тоном, не терпящим возражений, как приговор, сотрудник таможни заявил:
- Музыкальный инструмент и собаку пропустить не можем.
- На каком основании?
- На вывоз музыкального инструмента необходимо иметь разрешение Министерства культуры. А собаку перевозить можно только в специальной клетке в багажном отделении самолета.
- Музыкальный инструмент не является раритетом и не может считаться достоянием Украины.
Что касается собаки, то у меня на руках памятка Сохнута, где написано, что собаку весом до 5 кг. разрешается перевозить в салоне самолета в хозяйственной сумке. В справке, полученной сегодня в ветеринарной станции
указано, что она весит 4,5 кг.
- Экипаж самолета польской авиакомпании, в котором Вам предстоит лететь, не разрешает перевозить в салоне самолета животных т.к. у членов
экипажа они вызывают аллергию. Достаньте ящик или клетку и сдайте собаку в багажное отделение. Музыкальный инструмент оставьте знакомым или в таможне. Все !Разговор окончен. Не задерживайте досмотр других пассажиров.
Патовая ситуация: мать и жена уже за стойкой, как будто заграницей, а я по эту сторону, ещё в Симферопаоле. Мысли стали путаться: " Что же делать? Провожающим, которым можно было бы передать инструмент и оставить собаку, уже нет. Правда, инструмент я могу оставить знакомой, работающей в секции паспортного контроля. А что делать с Чаком? Второй час ночи, где можно достать клетку или деревянный ящик? .А бросить его на произвол судьбы на территории аэропорта, у меня не хватит сил."
Я не знал, что делать: в одной руке я держал футляр с инструментом, в другой хозяйственную сумку, из которой выглядывал перепуганный, поникший Чак. И тут я увидел, проходящего мимо офицера таможенной службы с погонами погранвойск.
- Товарищ старший лейтенант,- обратился я к нему,- думаю, я не ошибаюсь, Вы человек не только компетентный, но и интеллигентный. Таможенники не пропустили этот инструмент и собаку. Я раскрыл футляр,- Вы видите, это не скрипка Страдивари, а русский народный инструмент – домра. Не скрою, она заказной работы, но никакой раритетной ценности не представляет. Её рыночная цена не более тысячи долларов.
Офицер покрутил в руках, рассматривая домру, и пожал плечами:
- А какая проблема с собакой?- спросил он
- Требуют, чтобы я сдал её в клетке или в ящике в багажное отделение, а где в это позднее время можно их достать? Нам же в Сохнуте, где мы получали авиабилеты, выдали памятку, в которой указано, что собаку весом до 5 кг. можно перевозить в салоне самолета в обыкновенной хозяйственно сумке.
Вот сама памятка, а вот справка ветеринарной станции о прививках и о том, что собака весит 4,5 кг.
- Подождите меня,- сказал офицер и направился к стойке таможенного контроля. Через несколько минут он подошел ко мне и сказал:
- Вас пропустят с инструментом и собакой, но прежде заплатите в кассу налог на перевозку собаки, 27 долларов и постарайтесь достать, хотя бы картонную коробку, в которой вы занесете её в салон, чтобы при посадке собаку не обнаружили стюардессы. Предупреждаю Вас, если они её увидят, Вам придется оставить её на летном поле.
Картонную коробку из-под сигарет я купил в ночном буфете аэропорта.
Последний час перед посадкой в самолет мы с женой провели в страшном напряжении. За 15 минут до посадки, мы задрапировали Чака в коробке и думали только об одном, чтобы он не заскулил до взлета самолета
.
Я поднимаюсь по трапу, держа перед собой коробку, как ручную кладь.
У входа в самолет с одной стороны стоит стюардесса, с другой стюард.
У меня сердце выскакивает. Мне остается один шаг – и я в салоне самолета.
И в этот миг прорывается угол коробки и высовывается голова Чака…
Мы с женой обмерли…И вдруг и стюардесса и стюард начали гладить голову Чака и произносить на польском языке какие-то ласковые слова. Во время полета Чак осмелел и наполовину высунулся из коробки, особенно, когда стюардесса принесла ему завтрак.
Вот Вам и аллергия. Скорей всего у таможенников не было аллергии на взятки, а я не догадался.
Три часа полета и мы благополучно приземлились в Тель-Авиве в аэропорту им. Бен-Гуриона. Выходим из самолета на летное поле. По местному времени 6 утра, а воздух раскален. Автобус привозит нас к зданию аэропорта. Освобождаем из плена Чака уже внутри вокзала .Коробку оставляем в каком- то углу. Потом нам сказали, что этой коробкой мы могли парализовать работу всего терминала, если бы служба безопасности её обнаружила.
Внутри помещения благодать – работают кондиционеры. Чака надо прогулять. Он упирается, не хочет выходить на жару. Она ему сразу не понравилась. Дали ему воды, он припал к банке, долго и жадно пил.
Час ушел на фотографирование, получение теудат-оле ( удостоверение личности репатрианта) и первые деньги из корзины абсорбции. Из здания аэровокзала выходим уже полноправными гражданами Израиля.
Находим микроавтобус, который должен нас доставить в пустыню Негев в столицу Южного Округа Израиля, город Беэр-Шеву, где живут наши дети.
Это не многим более ста километров пути и около полутора часов езды.
Водитель автобуса далеко нелицеприятный человек. Ему не нравится, что с нами едет собака. Чак это почувствовал и начал на него лаять. Всю дорогу они смотрели друг на друга с неприязнью. На полпути испортился мазган(кондиционер), стало очень душно. Я с тревогой смотрел на маму, которой было более 85 лет. Её лицо стало красным и покрылось испариной.
Чак, высунув язык, тяжело дышал и рычал на водителя.
Наконец въезжаем в Беэр-Шеву. Водитель плохо знает город и долго кружит по нему в поисках нужной улицы. А вот и она. Навстречу к нам бежит подросший внук. Первым к нему бросается Чак- он узнает его, радостно суетится возле него, выражая свой восторг.
Семья дочери недавно купила небольшой дом на земле. На первый взгляд внешне дом неказист, но внутри дочь сумела создать настоящий уют, а внутренний двор с любовью обустроил зять, посадив деревья, кустарники, много различных цветов и вьющегося винограда.
Когда Чак оказался в этом дворе, у него дрогнуло сердце, он напомнил ему крымскую дачу и счастливые мгновения, связанные с ней.
Спустя месяц мы переехали на съемную квартиру, а через год в свою.
Чак остался жить в семье дочери, которую он помнил ещё по Крыму, он привязался к ним всей душой и, особенно, дружил с внуком.
Во дворе у него был потайной лаз, которым он пользовался, когда ему надо было по нужде выйти со двора на пустырь или участвовать в брачных хороводах. Были вполне обоснованные подозрения, что ему иногда удавалось обручиться с той или иной невестой. Жил счастливо и вольготно и ничто не предвещало беды.
В тот вечер он, как обычно, вышел погулять и до утра не вернулся, а утром соседский мальчик им рассказал, что видел, как вчера вечером, какой-то мужчина выстрелил в Чака из пистолета.
Убийство Чака осталось загадкой. За что? И почему? В Израиле только за то, что бросишь камень в бродячую кошку или собаку, можешь оказаться в полиции. А тут стрельба из пистолета в городе – прямая дорога на скамью подсудимых.
Я уже когда-то писал о том, что судьбы "братьев наших меньших" очень схожи с судьбами людей, и могут быть такими же драматичными и трагичными.
Тому подтверждение судьба Чака.