Нет никакой ясности в том, что происходит вокруг. Жизнь потеряла чёткие очертания и превратилась в месиво из проблем, неясных надежд и зыбких перспектив. Солнце приобрело тусклый оттенок, небо стало ниже и серей, грязь – жирнее и гуще. Промозглый сутолочный город неприбран и неуютен. Чёрные остатки сугробов нелепо свисают с асфальта заледеневшими языками. Хочется мира, чистоты и ясности, прозрачности путей и целей, счастливого органичного слияния с природой – чирикающими воробьями, легким ветерком и прочими прелестями, воспетыми благословенными русскими классиками.
Душа похожа на запущенную нерадивой хозяйкой квартиру, где давно уже не делалась генеральная уборка. Жить в ней надо, а заходить – противно. Когда теряется радость бытия – кто знает… Где это самое – «остановись, мгновенье, ты прекрасно»?
Сначала теряются слова. По одному. Исчезает умение говорить и правильно выстраивать свои мысли. Рушится последовательность, исчезают логические связки. Хорошо было Тарзану. Сидел себе на ветке, бил волосатым кулаком в грудь и кричал на весь лес гортанным голосом так громко, что краснопопые обезьяны со страху прятались в зелени верхних ярусов джунглей и пугливо закрывали глаза.
В принципе, это тоже выход – закрыть глаза и спрятаться от того, что кажется тебе страшным и необъяснимым.
А если и мне сейчас вот так, сию минуту, тоже глаза закрыть? Что я увижу?
Пробую. Веки тяжело опускаются, и возникает темнота. Окружающий мир обозначен далекими звуками, проносящимися мимо и не проникающими внутрь сознания. Возникает острое чувство жалости к себе. Разве так это должно быть? Говорят, жалеют себя только слабые. А где же взять силу, чтобы идти с гордо поднятой головой и улыбаться даже незнакомым людям?
Под давлением обстоятельств перестала восприниматься реальность. Исчезновение красок из природы не породило беспокойства, потому что и так уже навалилась беспросветная тоска, бороться с которой нет ни сил, ни желания.
Кстати, о желаниях. Они исчезают, когда человек становится улиткой, прячется в свой маленький домик, который тащит по жизни за собой на своем горбу. Движение остановилось, рожки спрятались – человек исчез. Нет его. Есть раковинка. Страшненькая. Серенькая. Маленькая. И почти никому не нужная. Мимо неё можно пройти, не заметив. Кому, собственно, она нужна и кого интересует? Зато улитке совершенно неплохо в своем укрытии, абсолютно смешном, потому что и оно не защищено никак от превратностей судьбы. Его просто-напросто может раздавить чей-нибудь грубый башмак. Разве смотришь вниз, когда идешь прямо?
Исчезло желание перевоплощения. Каждый хочет быть героем или, по крайней мере, достаточно заметным человеком. Не оттого ли пьяненькие мужички бузят и пытаются приставать к любому встречному - поперечному с разговорами на глобальные темы? Такое впечатление, что именно сейчас и ни минутой позже нужно обсудить стратегии американских политиков и заблуждения собственного правительства. Заодно покритиковать всех и вся, не исключая себя, жену и престарелую кошку Фроську, одиноко ютящуюся на постилашке под батареей.
Это про тех, кто рядом и никаким образом не касается ни твоих интересов, ни твоих страхов, ни где-то в подсознании трепещущих надежд. Сам же ты вдруг перестал быть героем или рыцарем, мечтателем или философом и превратился в обыкновенную улитку, которая цепляется жидкой склизкой ножкой за поверхности и ползёт себе куда-то. Медленное это движение сосредоточенно и важно. Оно понятно только самой улитке и никому больше.
Сидение внутри себя в хрупкой раковине, которую ты считаешь бронёй, спасает от сиюминутности и временных причин для раздражения. В узкой тёплой темноте маленького домика, куда вместе с рожками ушла твоя голова, совершенно неплохо и отчасти спокойно. Там нет ветра, снега, града, солнца, туч, дождя, перепадов температур, инфляциии, дебатов умников на политическом олимпе. Можно набрать в этот ряд еще целую кучу однородных дополнений, но это всё равно не поможет понять внутреннего состояния человека-улитки, так смешно и нелепо отгородившегося от мира.
Это – состояние временного страха и неуверенности в себе. Когда и кто разрушил складный мир уверенного человека – тоже определить невозможно.
Жизнь такова, что по ней лучше идти , не выбиваясь из шеренги, в которую когда-то тебя построили. Это так, если ты не ощущаешь (или перестал ощущать многоцветность) бытия. Восприятие притупляется, если выбивают из-под тебя уверенность в себе. И ты повисаешь в пространстве. Хорошо, что ещё горло не перетянуто и ты можешь дышать. Ты не висельник, но что-то близкое к этому. Потому что у тебя пока есть зыбкая опора под ногами.
Собственно, каждый человек – раб своих страстей и страхов. Только один вырывается из рабства, другой нет. И остается там, внутри себя, в плену того, что нагородило его воображение. Это лабиринт. Лабиринт из несуществующего. И если жить только внутри себя, из лабиринта выхода нет.
Кажется: вдали, в темноте, зажёгся слабый огонёк. Ты идешь к нему. Потом появляются сомнения: а так ли это? И огонёк ли я вижу? Всё. Погас свет. Захлопнулась дверца. Наглухо закрыта стена лабиринта. Поворот. Угол. Тупик. Обратно. Коридор. Стена. Поворот. Угол. Тупик. Это то, что делает с человеком страх. Он нагораживает один на другой камни сомнения, цементирует их, наглухо забивая выходы к свету.
А если начать бороться со страхами? Так же, когда идёшь во внезапно наступившей темноте. Ты ведь знаешь этот дом, этот подъезд и каждую ступеньку на лестнице. И совсем не обязательно, что там, где-то между четвёртым и пятым этажом, притаился злобный маньяк. Ты идешь, потихоньку продвигаясь вверх, достаешь ключ, открываешь дверь, включаешь свет. И всё. Ты уже дома. И глупые страхи позади. Навстречу выходит заспанный кот, потягиваясь и зевая, садится и щурится, как китаец, не в силах раскрыть заспанные глаза.