…Вся церковь вкупе с ангелами и святыми – это всего-навсего бутылка Клейна с набившимися туда мухами, которые ползают только внутри, в проклятой пустоте и безвидности, поскольку на стенках сосуда остались жалкие следы былого меда. Они не вылазят наружу, в саму суть существования, поскольку не могут употребить свою мушиную волю, чтобы подавить влечение к отсутствующему меду и перейти от запаха к реальной жизни. В этом и есть смысл перехода через проявление воли – от женского мушиного, от иллюзорного к истинному, от лжи к правде, от запаха небытия к полноте переживания.
Способна ли на это муха? На сознательный акт отречения и переход к? Неспособна. А если все-таки способна? Это уже не муха, а свободное существо. Но готовящееся к другому полету. Муха – это то, что мыслит себя мухой. Та, с тонкими крылышками, что отказалась от запаха, мыслит себя уже орлом.
Цивилизация и прогресс бывают разные, но и в этой бутылке есть вклеенный переход к другим системам – к тюленю, моржу, киту, гусям, северному оленю, белому медведю, полярной куропатке. Арктическая родина находится на севере, а не в липкой бутылке! А тем, кто носит пиджаки и юбки, вообще в бутылке нечего делать.
Непосредственно Веденееву был задан вопрос – заковыристый, поставленный не напрямую, а по косвенным данным. Но таки Веденеев, чтобы не увиливать, сейчас отвечает прямо: Какой религии я принадлежу? Религии Единого, и нет другой. Кто сможет сформулировать ее и применять, будет без греха, без страха и упрека жить полной, нормальной жизнью – он ее потерял, но и нашел. Надеюсь, надолго. А все религии – это только многочисленные имена и атрибуты Единого.