Пять дней проведённых на острове, Нике едва запомнились. Всё смешалось в кучу поездки верхом, партии в теннис, бассейн и сауна, гольф и вечера музыки и лишь видение Дариена хорошо врезалось в память и ещё боль, что он уехал, так и не простившись с ней. Из этого она сделала для себя неутешительный вывод: брат уехал из-за неё, не смог смириться с присутствием сестры в доме.
От тоски по нему на глаза все чаще набегали слезы. Почему, почему он так поступил? - спрашивала себя Ника. Неужели она ему мешала? При каждом удобном случае ей хотелось забиться в угол и никого не видеть. Скрывать свои чувства становилось всё тяжелее день ото дня особенно при встрече с дядей или тетей.
Эдмунд, похоже, смирился с её плохим настроением, не лез в душу с расспросами и всеми силами старался поддерживать оживлённый разговор во время редких теперь обедов и ужинов. За это она любила его ещё больше.
Эд, разве от него можно что-то скрыть, когда он постоянно рядом, постоянно заглядывает в глаза. Как ей не хватало старшего брата, его осуждающего взгляда, его колких замечаний, его такой редкой улыбки. Она позволяла Эду прижать себя к груди, чтобы услышать биение сердца и принять его за сердце Дариена. Перед ней сразу вставал образ старшего брата, и сердце вновь сжимало тисками невыносимой боли, и слёзы лились из глаз неудержимым потоком. Как больно, как невыносимо больно.
Где найти средство, чтобы вылечить душеную боль, где взять силы, чтобы не вспоминать, Ника искала и не находила. «Мои глаза помнят его лицо. Моё сердце помнит каждое слово, сказанное им» - думала она. Сил хватало только зарыться головой в подушку и плакать.
Иногда ей казалось, что у неё вместо сердца глубокая пропасть, на дне которой бушует неугасимое пламя, Его ничем нельзя затушить. Стены пропасти серым пеплом обрушиваются вниз, чтобы утонуть в жарком огне и сердце горит в медленном негаснущем пламени боли. Разве она могла подумать, что душевная боль может быть такой сильной.
Каждую ночь в кошмарах она падала в холодные воды водопада и не могла выплыть. То огонь пропасти, то водопад, она в страхе кричала и просыпалась, и рядом всегда Эд. Он гладил её по голове, прижимал к своей груди.
- Всё хорошо, всё хорошо, моя дорогая, я рядом.
От лихорадки и озноба у неё стучали зубы, все тело содрогалось, и плакать не было силы. Она лишь судорожно вздыхала.
Брат набирал горячую ванну и погружал в неё сестру, садился на её край и гладил по голове.
- Сейчас согреешься, успокоишься, и всё пройдет. Что же с тобой происходит? Может тебе стоит пройти медицинское обследование? - предлагал он
Ника молчала. У неё в груди пустота и она ничем не может быть заполнена. От участия Эдмунда, душа и сердце Ники были готовы покинуть её. Когда Дариен был рядом, она и не замечала, что радуется жизни. Три месяца счастья. Теперь они кажутся сладким сном, бесконечно далёким сном из какой-то далёкой нереальной, неземной жизни. Жизни видений и сказочных грёз. Разве это не сказка, поместье, элитная школа, призрак в красном платье.
- Мамочка, - шептала Ника, - как же мне плохо. Где ты? Мне так нужна твоя поддержка, твоя любовь. Мне хочется, как в детстве выплакать всю боль на твоём плече. Прижаться к твоей груди. Обними меня, скажи несколько слов в утешении, что всё будет хорошо.
Эд осторожно помогал сестре выбраться из ванны, заворачивал её в полотенце и относил в постель, хорошо укутывал в одеяло и садился в кресло. Он прекрасно понимал, от любви нет лекарства, нужно только время, работа и учёба. В кого влюблена его сестрёнка он так и не выяснил.
- Выпей это придаст тебе сил, - Эд протягивает сестре бокал горячего вина.
Через несколько минут сестра засыпает. Эдмунд ещё долго сидит в кресле и смотрит на спящую девочку. За последнее время она осунулась и похудела. Так дело не пойдёт, решает он, нужно выводить сестру из депрессии.
Ника налегла на учёбу и на спорт. Вериин стал давать ей более сложные задания. Всё чаще они стали проводить время вместе. В каждом молодом человеке ей чудился облик Дариена. В душе разгоралась злость, и эта злость помогала ей не сойти с ума от тоски.
В Вериине она старалась найти черты своего старшего брата и порою её это удавалось. Иногда ей казалось, что это одно и то же лицо, только более внимательное и нежное. Чтобы загасить в душе боль и тоску по брату, она соглашалась выполнять задания в паре, посидеть с юношей в кафе, слетать к далёким пустынным островам, прокатиться на катере.
В один из дней в тренажёрном зале она увидела Адель. Девушка, заметив её, направилась к ней.
- Я так и знала, что встречу тебя здесь. - Адель рассматривала Веронику, которая была в летном комбинезоне. - В нашей академии проводится вечер. Вечер музыкальных мини спектаклей. Не хочешь пойти, я тебя приглашаю.
- Только меня?
- На вечер может прийти кто угодно. Вот тебе два входных билета.
- Хорошо, я приду.
- Послушай, а где я могу записаться, чтобы посещать этот тренажёрный зал.
- Хочешь научиться летать? - Ника прекрасно поняла девушку, билеты только предлог, чтобы прийти сюда.
- Почему бы и нет. Разве девушка увлекающаяся музыкой не может увлечься чем-то ещё.
- Здесь очень сильные нагрузки.
- Вытерплю.
- Каким видом спорта ты занимаешься?
- Я просто играю в гольф и немного плаваю.
- Этого мало.
Ника увидела, что к ним подходит Вериин, после тренировки они собирались посидеть в кафе.
- Спроси вот у этого молодого человека, можешь ли ты заниматься на лётных тренажёрах, Ника показала на юношу.
Адель специально пришла в этот центр, чтобы увидеть Вериина. Она долго готовилась, что сказать и как поступить, но увидев юношу растерялась.
- Ника это твоя подруга?
- Мы подруги? - Адель ещё больше растерялась, - мы впервые увиделись на празднике осени.
- Что же привело тебя сюда?
- Хочу пригласить тебя на музыкальный вечер, - Адель протянула Вериину два билета.
Он взял, посмотрел на дату и время.
- Ника идём?
- У меня уже есть два билета, и я думаю, кого пригласить.
Дориан забрал друга домой. Кроме сломанной ноги у него ещё оказалось сотрясение мозга. Таблетки Дариену помогали медленно. Нижние полушария болели от уколов, и когда Дор в очередной раз со шприцем в руках подошел к нему тот взорвался.
- Ты разучился ставить уколы? Почему у меня всё болит, на боку и на спине невозможно спать, а на животе я не умею.
- Тогда сам ставь себе уколы, - Дориан протянул шприц другу, - давай, давай попробуй. Твоё нытье мне надоело.
Дариен взял шприц и, прихрамывая, побрёл к зеркалу, обнажил одну половинку нижних полушарий. Никаких синяков не было видно. Он осторожно потрогал участок, в который намеревался поставить укол. Пижама соскользнула на пол, и он увидел в зеркало, что Дориан в это время фотографирует его. Дариен так и застыл со шприцем в руке.
- Что ты делаешь?
- Исторический кадр, неудачная попытка Дариена поставить себе укол. Сегодня же снимок уйдёт по назначению.
- Только посмей, - Дар отбросил в сторону шприц, натянул пижаму, и попытался отнять фотоаппарат у друга. Небольшая потасовка и цель достигнута.
- Видел бы ты себя со стороны, - Дориан упал в кресло и рассмеялся.
- Не смешно, - Дариен просматривал снимки.
- Попался. Неужели думал, что я снимаю? Ложись уже болящий, поставлю укол. Ещё пара дней и всё.
- Знаешь, как мне надоело валяться в постели.
- Нет, не знаю, я так долго не валялся, сегодня вернусь рано, - пообещал Дориан, поставил укол и ушел на занятия.
Дариен снова остался один. Стефан не в счёт. Слуга неслышно двигался по квартире, делал уборку, готовил кушать, отправлялся по магазинам. На столике возле постели всегда были свежие фрукты и сок.
Стефана юноши любили. Он отлично умел быть неслышным и незаметным, не вмешивался в их жизнь, улаживал все споры и недоразумения.
Дни Дариена проходили со страшной головной болью, постоянного звона в ушах и одного желания спать, но нога ныла, и сон его был тревожным. Странно, последнее время ему ничего не снилось, наверное, он уже устал думать и страдать. Страдать от неразделённой любви.
В экспедиции Вероника не выходила из головы. Он чувствовал за собой вину, что не простился с сестрой. Эдмунд звонил несколько раз в день, интересовался здоровьем, и ему каждый раз бодрым голосом приходилось отвечать, что у него всё хорошо. Язык не поворачивался спросить, а как там Ника. Брат же ничего не рассказывал о сестре.
Через три недели звон в ушах прекратился, и проснулся зверский аппетит. Стефан едва успевал готовить. Ещё проснулся голод на информацию, ему было интересно чем живет город в то время, пока он болел.
Одним утром, после ухода Дориана на занятия он решил самостоятельно принять ванну. Надоело, что Стефан относит его, как маленького. Дариен посмотрел на себя в зеркало и не узнал. Худой небритый юноша со встрепанными волосами и ввалившимися глазами удивленно взирал на него из зеркала.
- Допрыгался, неудачник, - он показал себе кулак, - что собираешься делать?
Дариен не без труда побрился и принял ванну, на дрожащих ногах с бешено колотящимся сердцем вернулся в комнату и без сил рухнул в постель. За это время Стефан успел поменять бельё.
Рука потянулась за яблоком. Он выбрал самое румяное и открыл ноутбук. Необходимо было заглянуть на школьные сайты и узнать, как много он пропустил. Школьная программа почти не отличалась от той, которую он проходил дома.
Погрузившись в решение задач, он не заметил, как пролетело время, и Дориан вернулся домой.
- Тебе не надоело всё время торчать дома. Гипс сняли пора ходить самостоятельно.
- Что предлагаешь?
- Хорошо поужинать в одном молодёжном кафе. Ты как, осилишь такое мероприятие?
- Ничего другого не остаётся, нужно же дать Стефану, хотя бы один выходной день.
- Правильно мыслишь, тогда собирайся, - Дориан открыл шкаф и стал подбирать одежду для Дариена. - Я так и знал, на такую жердь как ты сейчас ничего не подойдет.
- Я не виноват, что так похудел.
- Виноват, ещё как виноват и не спорь со мной. Любовь любого может высушить до щепки.
- Откуда ты взял, что я влюблен?
- Выводы и наблюдения. Думаешь, я поверю, что ты страдал из-за сломанной ноги? Я сегодня заехал в один магазин, посмотри там, в пакете, думаю, тебе подойдёт.
Дариен заглянул в пакет. В нем оказался хороший костюм и куртка. Он оделся, и они вышли на улицу.
На дворе была настоящая белая зима. Нет не белая, в вечерних сумерках она была голубая, синяя, фиолетовая, а подкрашенный фонарями снег искрил и переливался разными красками. Но падающие снежинки были белыми и пушистыми, и их было очень много.
Они сели в машину и медленно тронулись по заснеженным улицам вечернего города в сторону кафе. Возле парка Дариен попросил водителя притормозить, потому что залюбовался одной парой. Он и Дориан не могли отвести взгляда.
Девушка в белой шубке кружилась, смеялась и ловила ртом снежинки. Её щеки раскраснелись, парень кружился рядом, а потом повалил её на девственно белое покрывало и стал осыпать поцелуями.
У Дариена в груди снова проснулась боль, которую он так тщательно прятал.
- Поехали, - глухо пробормотал он.
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2014/11/18/1573