Картинка из интернета:
http://hertila.narod.ru/photoalbum.html
***
В небольшом хуторе, что стоял под белой горой, жил–поживал чернобровый казак Никола. Всё у Николы ладилось: в засуху хлеб родил в низине, а в дождливый год – на пригорке. Зерно на ярмарке продавал удачно, мёд, крупы, гуси раскупались быстро. Живность лоснилась округлыми боками. Жена красавица – хлопотушка и додельница, с детишками – шустрыми, неугомонными, хозяина радовали.
В том же хуторе, возле ручья, в хате с крышей набекрень, как фуражка у хозяина, жил белобрысый казак Сашко. Косые ставни хлопали от ветерка так же часто, как моргал удивлённый Сашко, видя свои беды. А неприятности настигали казака врасплох: сеялка ломалась в посевную, жатка – в обмолот, цыплят гроза на выгуле заставала, петухов-кур соседские кобели раздирали в аккурат перед продажей.
Девчат в хуторе, да и в соседней станице, как стрижей под горой, а замуж за Сашко идти не хотели – век пустой борщ хлебать и напасти бедовать, кому ж охота.
Вот однажды, в Троицин день устроил Никола крестины. На Светлой седьмице народился наследник, первый сынок после шестерых девчат. Праздник!
Собралось людей много, почитай весь хутор. И чего не отпраздновать, когда хозяин расстарался – столы знатные накрыл.
Ближе к полуночи Сашко осмелел от терпкого винца и задал Николе заковыристый вопрос: «Отчего у тебя в жизни всё гладко, а у меня всё вздыбиться норовит?» Довольный захмелевший Никола, усмехнулся и ответил: «Удачу надобно за хвост поймать. А я по молодости у чёрта счастливый пятак выиграл. Вот!»
Мужики ахнули, бабы взвизгнули, а Никола рассмеялся, пошутил, мол. Только Сашко не отстаёт, покажи, да покажи пятак.
Никола вначале отнекивался, но потом принёс денежку. На одной стороне монетки и взаправду оттиск чёрта: на худой роже козлиная борода и рога, то ли два, то ли четыре.
Сашко взмолился:
— Продай пятак.
Никола отвечает:
— Так подарил бы, да не сработает – тебе самому чёрта обыграть надо.
— Где же сыскать нечистого? — спрашивает Сашко.
Никола пожал плечами:
— Где у нас живет, не знаю. Свой пятак выиграл в походе. Мы тогда далеко от родных мест воевали.
С того вечера запала в голову Сашко мысль: найти чёрта. Так крепко засела, что дела повседневные забросил: яблоки перезрели, виноград осыпался, куры–петухи не кормлены, подсолнухи галки–воробьи выклевали. Сидел Сашко на холме днем и ночью, дали оглядывал, прикидывал, где же чёрта найти?
Однажды, в полночь, увидел, как из хутора в сторону кладбища баба какая-то в тени деревьев пробирается. Любопытно Сашку стало, и он тихонько следом за ней пошёл.
Возле погоста, у самой оградки, где хоронили самоубийц и детей некрещёных, баба остановилась. Разожгла на могилке церковные свечи, бутыль с водой поставила. Сама на колени упала и принялась молитвы читать. Только тут Сашко признал Нюську – девку непутёвую. Знал он, что три дня назад схоронила Нюська ребёнка прижитого то ли от купца заезжего, то ли от колдуна заречного, то ли ещё от какого-то злого человека.
Не помогли Нюськины молитвы. Заухал филин, стихли цикады, задрожала, растрескалась земля, порыв ветра ковыль положил, и – появился чёрт! Не такой, каким в книгах или церквях рисуют, а диковинный, ужасный, смрадный.
Нюська против того чёрта крошкой выглядела. Но воду схватила (святая вода то была) и ну брызгать беса. А сама кричит, мол, не отдам душу дитя безгрешного. Только вода на чёрте испаряется тут же, боль ему причиняя, отчего он ещё больше гневается и наступает на бабу. Отшвырнул чёрт Нюську силой своей адской. Упала она, ударившись об землю, но не сдалась. Поползла к могиле дитя своего и телом накрыла. Понял тут Сашко, что не справится с чёртом Нюська. Одолеет её дьявольская сила, отберёт душу ребёнка во грехе зачатого. И так Сашку стало неуютно: казак он или не казак? Для чего рождённый? Уж не за спинами баб, да детей отсиживаться! Вышел наперерез чёрту и сказал хриплым от волнения голосом:
— Стой, бесово отродье! Стой–замри, когда с тобой казак говорить желает!
Чёрт от такой наглости остановился, сверкнул глазами, словно пламенем обдал:
— Уйди с дороги, казак – я своё забираю: одна душа падшая, другая некрещёная.
Отвечает Сашко, сам своей храбрости поражаясь:
— Могу и третью предложить – мою, коли её в карты выиграешь. А если проиграешь, уберешься прочь – все три мне достанутся, — и тихо добавил, — хотя не на это играть собирался!
Чёрт заинтересовался, конечно, что на кон хотел Сашко поставить. А услышав, рассмеялся:
— С черноглазым Николой не играл, ни в дальних краях, ни в тутошних. Но знаю точно, обыграл он француза, получил выигрыш луидорами. На тех монетах французский король сильно на меня похож. Обманул Никола тебя, — и засмеялся, обжигая дыханием всё вокруг. Отсмеявшись, продолжил: — Но если сумел развеселить меня, так и быть, сыграю с тобой. Мне три новых души будут в аду красивее жалобную песнь петь, чем две.
Откуда ни возьмись появились карты волшебные. Сдал их чёрт, зашёл, а сам хитро смотрит на Сашко. Казак глазам не верит – мельтешат, меняются карты с шестёрки пик, на туза бубен, а потом на даму треф. Понял Сашко, как черт путает любителей поиграть. Понять-то понял, а вот что делать ему? Душу отдать за «так» не хочется.
Рядом Нюра всхлипнула, увидев в картах неладное. Да и у самого Сашко противно в животе заныло. А потом подумалось, что чёрт силой воли масти меняет, и у казака сила есть – в бою не раз приходилось страх прятать и в атаку идти под пули, под грохот орудий. Приказал Сашко картам замереть, и послушались его масти. Меняться перестали. Чёрт разозлился – видать не ожидал, что из подчинения карты выйдут.
Долго партия длилась: то чёрт, к победе был близок, когда карты вновь меняться начинали, то Сашко, когда его верх становился. С первыми петухами выиграл казак окончательно. Сгинул чёрт, и деяния его бесовские. А Нюра стала благодарить Сашко, глотая от радости слова и слёзы. Казак же другими глазами на девку посмотрел – восхитился. Не каждый праведник, что в церковь ходит, с бесами за душу дитя своего сразится.
Домой вернулись по светлому, не таясь. На первый же праздник обвенчались. И понял Сашко, что не в заветном пятаке дело. А в силе желания, умении и трудолюбии. А ещё надобно хорошему казаку послушная жена, помощница во всех трудах…
В небольшом хуторе, что стоит под белой горой, живут рядом с прохладным ручьём казаки: чернобровый Никола и белобрысый Сашко. Всё у них ныне ладится: в засуху хлеб родится в низине, а в дождливый год – на пригорке. Зерно на ярмарке продают удачно, мёд, крупы, гуси раскупаются быстро. Живность лоснится округлыми боками. Жёны у обоих – хлопотушки и додельницы, во всём мужьям помощницы, с детишками шустрыми, неугомонными, казаков радуют.