Клад графа Морозова

Алекс Беляев
Клад графа  Морозова

1.
 
    «Здравствуй, Софи. Если ты читаешь это письмо, значит, мужики взбунтовались-таки и меня уже нет в живых. Не печалься обо мне. Империя вот-вот развалится, и нет мне места среди того хаоса, что воцарится. Не хочу я видеть, как погибает отечество наше.
    А вот ты живи. Ради детишек наших живи, любимая. Знаю я, что вот-вот арестуют. Потому и распорядился закопать все ФАМИЛЬНЫЕ драгоценности наши на пустыре в десяти верстах от усадьбы. Карту прилагаю. Ты всё сразу не продавай, Софи. По одной вещицы оно надёжнее будет.
    Знаю, что дом вверх дом перевернут, как только арестуют. Потому письмо это в ёлочную игрушку спрячу, и Петьке двести рублей на хранение отдам. Как только всё уляжется, Петька тебе и письмо, и деньги отдаст. Ты тотчас же заграницу езжай, да Петьку с собой забери. Он человек верный, в обиду тебя не даст. Образумиться всё—вернёшься. Ну, храни вас с детишками Бог, Софи.

Граф Николай Морозов»…

    …Пожелтевший клочок бумаги уютно устроился между тремя стопками, тарелкой с огурцами, бутылкой водки, буханкой хлеба и палкой колбасы. Большой и лысый мужчина средних лет в синем костюме с иголочки, который никак не подходил к его отталкивающей внешности,  взял листок, повертел его и так, и этак, шмыгнул носом и положил обратно.
   -Если так потрепалось письмо, то что стало с картинами под землёй? А потом эти Мартыновы могли сами выкопать клад, и дело с концом.
   -Могли. Только я на сто процентов доверяю своему прапрадеду графу Морозову, и речь тут идёт о шести картинах Рябиновича, что бесследно исчезли во время революции. И полотна эти в худшем случае выцвели, но то не наша забота., -блондин в аккуратных очках разлил водку по стопкам. –Я всего лишь хочу забрать то, что мне принадлежит по праву. Входим, предъявляем ксивы, выкапываем и уезжаем. Мобильная связь не будет работать во всём квартале. Об этом я позабочусь. Так, что никто никуда не позвонит. Из оружия в доме лишь два ружья, оба под замком в сейфе. Я соберу всех в саду и буду держать под контролём. А  вы с Головой будете копать. Такие, как господин Мартынов предпочитают не дёргаться, а решать все вопросы через адвоката. А поскольку адвокат Руслана Алексеевича может выиграть процесс у самого дьявола, то господин Мартынов будет сидеть тише воды ниже травы. Даже если с адвокатом не будет связи. К тому же под той яблоней сам Мартынов ничего не закапывал. Но кто из вас двоих намочил штанишки уже сейчас, может выстрелить себе в голову и проваливать.
    -Но он мог всё уже откопать, когда садил ту самую яблоню, -заметил мужичок хрупкого телосложению с кудрявой шевелюрой. –Всё может пойти не так. Кто-нибудь из прислуги сбежит и вызовет полисов. Мы положим пару человек из патруля, а откопаем ящичек с фарфоровыми тарелками и серебряными ложками.
    -Не-а. Яблоню садил ландшафтный дизайнер Кошечкин. Я с ним беседовал накануне в комфортной обстановке. Никакого клада он не выкапывал, -заметил блондин. –Раньше там был пустырь, теперь сад. Письмо написано в единственном экземпляре. Моего прапрадеда и всю его семью, а также прислугу, расстреляли. Софья хоть и собиралась бежать за границу, но не успела. И потом. Ну, кто будет копать яму в два человеческих роста на пустыре? Входим, собираем всех у той самой яблони, и вы роете.
     -Но в письме говорится о драгоценностях, а не о картинах Рябиновича, -заметил кудрявый. –И почему карта именно в ёлочной игрушке?
    -Ёлочная игрушка это чтобы никто не нашёл. Имение графа Морозова сначала обыскали, вынесли всё ценное, а потом сожгли. И только коробка с игрушками чудесным образом уцелела и случайно оказалась у меня, у законного наследника. Времена были голодные, и деревенские мужики обыскали подвал дома графа после пожара. Ну, и продали игрушки одному еврею, у чьего родственника я их и стащил. Представляете, хотел игрушки перепродать, но тут вдруг решил ими  ёлку украсить, а один из шаров возьми и разбейся. И тут мне письмо с картой. Судьба… Впрочем, довольно лирики, -блондин выпил водки и налил себе ещё. –Ах нет. Про драгоценности. Ничего более ценного, чем полотна Рябиновича, у Николая Морозова не было. И Софи это отлично знала. Поэтому Николай и советовал продавать картины по одной, не все сразу. Так дороже.
    -Неувязочка получается, Блондин, -кудрявый выпил рюмку и закусил колбасой. –Мужики закапывают дорогие картины, потом наступает голод, они грабят подвал имения графа, но картины не откапывают. Нелогично.
    -Клад зарыли слуги графа, а их всех расстреляли. И шесть полотен Рябиновича из коллекции Морозова считаются пропавшими. Я месяц всё разнюхивал. Полотна под яблоней, где их зарыли люди графа, -терпеливо объяснял Блондин. –Сейчас их рыночная стоимость двадцать миллионов долларов, мы сдадим надёжному человеку за шесть. По два лимона на нос.
    -А ты шестнадцать себе в карман положишь?—с вызовом бросил лысый.
    -Хоть бы и положу. Тебе за рытьё одной ямы двух миллионов мало?—спросил Блондин с раздражением. –Так я другого землекопа найду, Глыба. А тебя полисам сдам. Сколько ты там в бегах?
    -Два так два, -пожал плечами Глыба. –Только нам без жмуров никак. Охрана оружие даже прокуратуре не сдаст, а как заподозрят неладное, так сразу палить начнут. Предлагаю завалить охрану по-тихому, а дальше как фишка ляжет.
    -Если со жмурами, то я пас, -поднял руки вверх кудрявый. –Я работаю или чисто, или никак.
    -Слыхал, Блондин? Голова слиться хочет вместе с инфой о кладе. Сейчас прямиком к Рыжему рванёт, лишние пол лимона себе выторгует, и плакали наши картины, -усмехнулся лысый. –Давай Голову тут кончим, а?
    -Да я тебя сам сейчас в жмура превращу, понял!—кудрявый он же Голова вскочил с места. В руке у него сверкнул нож.
    -Ну, подходи, Голова, -Глыба отскочил от стола шага на три и достал пистолет. –Смотрю, как про два лимона услышал, прытким стал. За лишние пару сотен тысяч зелёными и старых друзей кинуть можно, да?
     -Да нужны твоему Рыжему эти картины, как собаке второй хвост! Я никому. Честное воровское, -заверил Голова. –Я всегда без жмуров работаю. Если вы хотите валить охранников—пожалуйста. Только без меня. У меня принцип—никаких жмуров.
    -Как красиво поёшь, Голова. Заслушаться можно. А Стервятник как же, не в счет?—с усмешкой спросил Глыба. –С трёх шагов прямо в лоб—это как, а?!
    -Стервятник это другое. Это за дело, не в счёт. Долю мою зажал. А по нашим законам доля это святое, -Голова ткнул пальцем вверх. –Я ж любого положу, кто мою долю зажмёт!
    -Будет вам, бойцы. После дела друг друга перестреляете, -Блондин опустошил рюмку, закусил хлебом. –С начальником охраны я договорился. Они оба нам невзначай подыграют. Им оказание сопротивления органам прокуратуры ни к чему. Стволы на дело возьмите, но за каждую выпущенную без надобности пулю буду по лимону высчитывать, уяснили?
    -Базара нет, -кивнул Голова.
    -Напрасно не палю, -угрюмо заметил лысый.
    -Вот и славно. Встречаемся послезавтра в семь утра тут же. Инструмент и транспорт за мной, -заявил Блондин. –И не нажирайтесь тут до поросячьего визга.
    Сказав так, Блондин забрал со стола карту и вышел.

2.

    -Так есть кому картины толкнуть, Рыжий?—Глыба вальяжно развалился в кресле с чашкой кофе в руке. –Человек Блондина берёт у него все шесть полотен за девять лимонов зелёными. Тебе, по доброте душевной, я уступлю за семь. Минус четыре лимона за услуги твоей бригады. Итого с тебя три миллиона зеленью. Щедро?
     -Ага. Положим шестерых, а под яблоней сундук с побрякушками тысяч на сто максимум, -маленький человечек лет сорока с рыжей шевелюрой саркастически кивнул. –Воздухом торгуешь, Глыба. Сгорели картины твоего Рябиновича. А если и нет, то тянут они на пять лимонов. И с этой суммы тебе лишь четверть причитается. Мы людей за три копейки не жмурим, Глыба. 
      -Согласен на половину, но лимон авансом. Если дело не выгорит, вы меня прямо на месте и сцапаете. Верну, слово Глыбы, -лысый постучал по голове. –Но картины под яблоней, и мне страховка нужна. И ещё. Я о нашем деле Рябову вкратце расскажу. Мол, дом Мартыновых чистим будем. А Рябой парень безбашенный, он за меня любому глотку порвём. Брат как-никак. Ты же любишь от своих подельников избавляться, Рыжий. А так и соблазну поубавится.
     -За что тебе два с половиной лимона, за адрес, Глыба?—Рыжий прищурился. –Так за адрес я тебе прямо сейчас сотню заплачу и гуляй. А у Рябого, если что, кишка тонка мне стрелу забивать. А предъявит что, так мы его быстро в бетон замуруем.
     -Слушай, Рыжий. Я тебе на блюдечке с голубой каёмочкой товар на два с половиной миллиона предлагаю. И никакого риска, -лысый с довольным видом глотнул кофе. –Вот смотри, -он отставил чашку кофе, нагнулся над журнальным столиком и стал чертить на листке. –Тут дом, тут сад.. Всех домашних Блондин соберёт у яблони и будет присматривать, как мы с Головой копаем. Тут ворота. От яблони их не видно. В нужный момент я открываю вам ворота—и дело в шляпе. На рынке полотна Рябиновича стоят двадцать лимонов зеленью. Ну?
     -По лезвию ножа ходишь, Глыба, -Рыжий положил портфель на журнальный столик. –Тут полмиллиона. И я очень не люблю, когда меня водят за нос.
     -Боюсь, что одно название улицы тебе не поможет, -прищурился Глыба. –Ещё столько же.
    -Что же мне помешает выбить из тебя нужный адресок, а, Глыба?—Рыжий перегнулся через стол и посмотрел в глаза лысому. –Глядишь, и денег сэкономлю.
     -Неувязочка, Рыжий. Точной яблони я сам не знаю. Крест на карте стоит, семь яблонь есть, а вот под какой именно клад… Это уж страховка Блондина. Прожжённый он перец, осторожный. Пояснение к карте черным маркером заретушировал, представляешь?—Глыба отхлебнул кофе. –Вы там часа четыре рыть будете, устроит?
    -Я сейчас.
    Рыжий вышел из комнаты и вернулся с большим, почтовым пакетом. Положил пакет в портфель, застегнул, вытер пот со лба.
    -Миллион зеленью. Считать будешь?
    -Зачем же? Верю на слово. Тут адресок, -Глыба положил на стол белый конверт. –Подъезжайте завтра к девяти утра. До этого времени пусть твои ребята не показываются. Человек Блондина наверняка сидит там в придорожных кустах. Спугнёте, и никакого дела не будет. Бывай, -лысый с довольной улыбкой взял портфель  и вышел.

3

    «Газель» остановилась возле респектабельного, трёхэтажного особняка  в начале девятого. Из машины вышел светловолосый человек в форме полковника юстиции и важно направился к воротам. Но стучать ему не пришлось. Калитка открылась, и навстречу Блондину вышел коренастый мужичок лет сорока в чёрной униформе и с короткой стрижкой. На поясе у охранника были кобура и дубинка.
    -Здесь парковка запрещена, -сухо сказал охранник.
    -Здравствуйте. Господин Кириллов, полагаю?
    -Допустим.
    -Старший следователь Корытько, -Блондин продемонстрировал удостоверение. –Проводите меня на пост охраны.
    -В чём, собственно говоря, дело?
    -Дело в одном очень важном документе, -Блондин постучал по увесистой папке. –Дом подлежит обыску, а вооружённая охрана с него должна быть снята.
    -Мы подчиняемся лично Руслану Алексеевичу, -заявил Кириллов. –Я могу позвать.
    -Да что же за люди пошли? Ты к ним по-хорошему, а они… Синицын!
    Дверь машины открылась и оттуда вразвалочку вышел Глыба в форме лейтенанта юстиции.
     -Что, проблемы?—развязно спросил мнимый лейтенант.
     -Объясни человеку доступным языком, лейтенант, -попросил Блондин.
    Глыба кивнул и ударил Кириллова в область печени. Охранник согнулся пополам. Фальшивый Синицын повалил его на землю, отобрал оружие и заковал в наручники.
    -Вы задержаны за сопротивление органом правопорядка, господин Кириллов, -заявил Блондин. –Прошу сопроводить лейтенанта в сторожку. На суде зачтётся.
    -На каком ещё суде?!
    -На самом обычном суде, Кириллов. Быть может, вы все здесь заодно. Все одна банда, -предположил Блондин. –Я ещё до конца не знаю, но советую вести себя тихо.
    -Стоять, руки в гору!
    Второй охранник—щуплый человечек с седой бородкой лет сорока пяти—выбежав из калитки, приставил пистолет ко лбу Блондина.
   -Оружие на…!—приказал было бородач, но Блондин схватил его за запястье и сжал так, что бородач взвыл от боли и выронил пистолет. Дальше Блондин ударил охранника ногой в живот и заковал в наручники.
    -Старший следователь Корытько, -Блондин показал удостоверение бородачу. –Господин Никитин, вы задержаны за сопротивлениям органам правопорядка. Грузи этого в машину.
     -По второму сценарию?—прищурился Глыба.
    -Я же видел эту рожу в…!—начал было Никитин, тыча скованными руками в Глыбу. Но мнимый следователь ударил его ногой в грудь. Охранник закашлялся.
    -Тут у нас молчат или отвечают на наши вопросы, господин Никитин, -заметил Блондин. –Оформляй этого, лейтенант, -подмигнул Блондин Глыбе.
    -Это я с радостью, -кивнул лейтенант.
    Глыба помог Никитину подняться и повёл того к машине. По пути Никитин сказал лейтенант ещё кое-что, за что получил удар в печень.
    -А вы, господин Кириллов, будете содействовать следствию?—пряча за пазухой пистолет Никитина, спросил следователь.
     -Буду. Но надо сообщить Руслану Алексеевичу.
     -Ну, как же мы без главного подозреваемого? Конечно, сообщим, -кивнул Блондин. –Вы нам только ворота откройте и сторожку покажите.
     -Пульт управления в сторожке, -угрюмо сказал Кириллов. –Только всё это похоже на ограбление.
     -Вот дело о краже мы и расследуем. Точнее,, о скупке краденного, -заметил Блондин. –Шагай к сторожке. Нужно машину впустить.
     Они вошли во двор, и нос к носу столкнулись с рослым, белокурым мужчиной лет тридцати пяти в деловом костюме и при галстуке. Лицо мужчины было пунцовым. В руках он сжимал охотничье ружьё. При виде следователя мужчина застыл на месте в  нерешительности и направил дуло в землю.
    -Вот-вот. Будьте благоразумны, господин Мартынов. Старший следователь Корытько, -Блондин показал удостоверение.
    Расстояние между мнимым Корытько и Мартыновым было минимум метра два, и потому детали удостоверения Мартынов прочесть никак не мог, но он оказался под впечатлением и без этого. Мартынов выронил ружьё и стал ещё пунцовее.
    -В чём, собственно, дело? И почему Игорь в наручниках?—достав платок и стирая пот со лба, спросил Мартынов.
    -Поначалу господин Кириллов отказывался содействовать органам следствия, а с такими у нас разговор короткий, -заявил Блондин. –Пройдёмте в сторожку. И машину запустим, и сейф опечатаем, и о деле поговорим.
    -Какую машину?—вынимая из кармана смартфон, тихо спросил Мартынов. –Зачем вы здесь?
    -Нашу машину запустить надо. Господин Мартынов, вы обвиняетесь в скупке краденного имущества, и я уполномочен произвести здесь обыск. Вот, ознакомьтесь с постановлением суда, -следователь с важным видом подал  Мартынову бумагу. –Тут дел-то всего минут на сорок, а ваша охрана нам беспределом своим докучает.
     Пока Мартынов морщась читал документ, Блондин и Кириллов вошли в сторожку. Первым делом Блондин приковал охранника к трубе, потом открыл ворота, и благополучно захлопнул их за машиной.
    -Посиди пока, -бросил он Кириллову и вышел.
    Тем временем из «Газели» выгрузились Голова и  Глыба.
    -Вот этому человеку я продал картины, -Голова ткнул пальцем в Мартынова. –Все шесть и продал. А потом…
    -Не спешите, господин Канарейка, -поморщился следователь. –Вот на месте да при свидетелях всё и расскажите. Кто ещё у вас на территории, господин Мартынов?
    -Моя супруга, горничная и второй охранник. Но что здесь происходит?
    -Обыск, самый обычный обыск. Где ваш садовник?—спросил фальшивый следователь.
    -Ефим Анатольевич заболел. Я вынужден позвонить адвокату, -заявил Мартынов.
   -Звоните, пожалуйста. Синицын, приведи сюда госпожу Мартынову и горничную. А вы, Канарейка, марш за лопатами, -распоряжался Блондин. –Казённое время экономить надо.
    Глыба вбежал в дом, а Голова юркнул в машину и уже секунд через тридцать появился с парой лопат.
    -Жена, лопаты—зачем всё это?—развёл руками испуганный Мартынов.
    -Все должны быть в сборе. А горничную возьмём в свидетели. Обычная процедура, -пожал плечами Блондин. –Вы звоните, а то адвокат к финалу опоздает.
     Пока Мартынов возился со смартфоном, из дома вышла смазливая девица с длинной косой и полная женщина лет  тридцати. Обе были напуганы. А конвоировал их Глыба.
   -Вот мы все и собрались. Старший следователь Корытько, -Блондин с улыбкой продемонстрировал дамам удостоверение. –Предупреждаю—никаких постов в Сети, и никаких звонков. Гражданка Вьюгина, извольте быть свидетельницей, -кивнул он девушке. –Ведите нас, Канарейка.
   -Руслан, что это?—полная дама описала руками круг в воздухе.
   -Обыск, милая. Только я не могу дозвониться до адвоката. Связи нет, и интернета нет, -Мартынов вытер пот со лба. –Ваши проделки, Корытько?
   -Не имею на то полномочий, -отчеканил следователь. –Ведите, Канарейка.
    Голова вынул из кармана листок бумаги, покрутил его и так, и этак, поморщился и ткнул рукой в сторону сада.
    -Это там, под яблоней.
    -Что вы мне здесь шьёте, Корытько?—зарычал Мартынов. –Гора заказал, да?
    -Держите себя в руках, господин Мартынов. Свидетель у нас есть и адвоката ждать необязательно, -заявил Блондин. –Пройдёмте лучше в сад.
    -А хорошо, а пройдёмте! Только ты у меня потом…!
    Договорить Мартынов не успел. Глыба повалил его на землю, заткнул рот платком и заковал в наручники. После чего помог подняться и отряхнул пыль с костюма.
   -Угроза должностному лицу при исполнении. Запиши, Синицын, -распорядился Блондин. –Вы задержаны, господин Мартынов. Вы всё слышали, Вьюгина?
   -Слышала.
   -Ну, вот. Человек сам находит себе неприятности, -заметил следователь. –Идёмте в сад.
   Вся честная кампания двинулась в сад, где долго блуждала среди яблонь. Возглавлял процессию мнимый Канарейка, а замыкал Глыба. Канарейка то и дело сверялся с картой, пыхтел и морщил лоб. Блондин посматривал на часы, Глыба тащил лопаты, Мартынов вытирал скованными руками пот со лба. Наконец, Голова остановился возле одной из яблонь.
    -Вот тут мы их и закопали. Ночью, все шесть полотен. Пьяные копали.
    -Каких ещё полотен?!—вынув кляп, взревел Мартынов. –Что вы мне шьёте?!
    -Вы полагаете, что на территории вашего сада могли тайно закопать шесть украденных картин?—прищурился Блондин.
    -Да хоть целый труп!—кричал Мартынов. –Зимой я тут не живу.
    -И охрану вы на зиму распускаете?!
    -Так этих свиней за три копейки перекупить можно! Доплати и зарывай тут что хочешь, -заметил Мартынов.
    -Охрану мы допросим позднее. Покажите мне карту, Канарейка, -потребовал Блондин. –Точно здесь?
    -Точно, -передавая листок Блондину, кивнул Голова. –Я по памяти начертил, а память у меня отличная.
    -Вроде бы, здесь. Когда это всё случилось, Канарейка?—спросил Блондин.
   -Так девятого мая и случилось. Сначала я полотна привёз, потом выпили, а потом на два человеческого роста закопали. Уже ночью, все шесть картин, -заявил Голова. –Нам ещё Кириллов помогал.
    -Да врёт он всё. Девятого числа тут банкет был, но этого типа я в глаза не видела, -кивнула на Голову Мартынова.
    -Впервые вижу, -подтвердил Руслан Алексеевич. –Я в Облдуму жаловаться буду!
    -Жалуйтесь. Мы сейчас показания господина Канарейки проверим, а после жалуйтесь, -кивнул Блондин. –Понеслась, Синицын.
    Глыба и Блондин начали копать, а Голова присматривал за остальными. Попыток сбежать не было. Копать было легко, и яма быстро увеличивалась в размерах. Вскоре лопаты стали задевать за что-то твёрдое, и на свет явились четыре доски.
    -А вот и ящик с полотнами. Говорил же—память у меня хорошая, -обрадовался Голова. –Ещё по полметра слева и справа, немного вглубь—и можно вытаскивать.
    -Своевременный совет, Канарейка. Перекур, лейтенант, -уставший Блондин вылез из ямы. Глыба последовал за ним. Оба тяжело дышали. –Там хоть крючки есть, Канарейка?
    -Я эту дуру сюда не закапывал, -мрачно заметил Мартынов. –Да и доски полусгнившие. Давно тут лежит. Не моё.
    -Не волнуйтесь. Суд во всём разберётся, -прищурился мнимый Корытько. –Канарейка, берите Вьюгину и бегом в сарай. Нужны ещё две лопаты и верёвки покрепче.
   -Канарейка задержан и мы не можем выпускать его из поля зрения, товарищ полковник, -заметил Глыба. –Я пойду с Вьюгиной.
   -Дуй, лейтенант. Только быстро, -кивнул следователь.
   -Я с этим товарищем никуда не пойду! У него рожа криминальная, -запротестовала горничная.
    -Под арест хотите, Екатерина Юрьевна?—прищурился Блондин.
    -Я всё покажу. И где лопаты, и где трос достать, -вызвался Мартынов. –Самому интересно, что вы мне тут подбросили.
    -Действуй, лейтенант. Не тормози, -устроившись под яблоней, распорядился мнимый следователь.
    Глыба кивнул, и они с Мартыновым скрылись за углом дома.
    -Да там есть два крючка для верёвок. Слева и справа, -продолжал разыгрывать свою роль Голова. –И ящик не очень тяжёлый. Втроём управимся.
    -Вашими устами да мёд пить, Канарейка, -заметил Блондин.
    В этот момент из-за дома послышался хлопок, потом шум двигателя, а потом всё стихло.
    -Ложись, Голова!—мнимый следователь упал на живот и достал пистолет. –Ствол готовь!
   Автоматная очередь сразу срезала обеих женщин и замешкавшегося Голову. Стреляли из-за угла. В живых остался только Блондин, но и тому вогнал нож между лопаток жилистый мужичок в маске поросёнка, который до того незаметно перемахнул через забор. Мужичок перевернул Блондина на спину, с укоризной покачал головой, потом подошёл к Голове, и пнул того ногой в бок. Потом убедился, мертвы ли Мартынова с Вьюгиной, после чего махнул кому-то невидимому рукой, схватил лопату прыгнул в яму и начал усердно копать.
    Из-за угла дома появились громила с длинными волосами и рыжий коротышка с рыжей шевелюрой. Оба в масках задорных поросят. Коротышка держал в руках лом, а громила—автомат.
    -Присматривай тут, -бросил коротышка верзиле, сменил лом на лопату и прыгнул в яму. –На штык лопаты с двух сторон, -сказал Рыжий своему напарнику.
    Мужичок в яме кивнул. Крышку ящика разрыли с двух сторон быстро. Верзила подал мужичку лом, и тот вскрыл пару досок. Свету явились две боковины рам, обёрнутых в плотную бумагу.
    -Они, -кивнул Рыжий. -Достаём по одной.
    Мужичок кивнул. Взяли, вытащили раму из ящика, распаковали и… все трое грязно выругались. На месте полотна зияла дыра.
     -Картину вырезали ещё до того, как закопали, -сплюнув, заметил Рыжий. –Давай следующую.
   Достали вторую, потом третью, четвёртую. Везде было одно и то же—пустые рамы. Мужичок оторвал ещё пару досок, спрыгнул в ящик и поднял со дна клочок пожелтевшей бумаги.
   -Фигу вам, ваше благородие, и отпрыскам вашим фигу. Привратник Петька, -прочитал послание мужичок. –Думаю, всё ясно. Эти можно и не распаковывать. И за всё это по одному триста на нос, да, Рыжий?—с иронией спросил он. –Мы же старались.
   -Да пошёл ты!—Рыжий вылез из ямы и отряхнулся. –Валим отсюда.
   В подтверждение его слов с улицы донёсся вой сирены, и вся троица бросилась врассыпную…

4.

    …-Здесь, что ли?—изрядно выпивший комиссар останови телегу  у убогой лачуги. –По бумагам я тебя, Петька, ещё утром в расход пустил. Так, что ты комиссара не расстраивай, -толстый и лысый мужик погрозил щуплому старику пальцем. –Я за копейку идеи революции не продам!
    -Все шесть полотен тут, товарищ Архипов. За каждое хозяин по десять рублей заплатил, -заметил старик. –Только задолжал он мне где-то с рубль да бил частенько. И других мужиков бил, профилактики ради. Вот мы в отместку вместо картин одни рамы и закопали. Если б открылось, у Петьки Тихого никто не искал бы. Поэтому и Тихий. Был. До поры, до времени. А времена теперь лихие, товарищ Архипов. Каждый норовит лишний рубль заиметь, да хоть бы и у другого кого отобрать… Вы мне руки-то развяжите. Без меня не найдёте.
    -Тпр-ру, родимая, -комиссар остановил телегу, зажёг фонарь и спрыгнул на землю. –Кукиш тебе, Петька. Чтоб Архипов, да не нашёл!—он нетрезвой походкой вошёл в дом.
    Из дома послышался грохот падающей посуды. Потом упало что-то очень громоздкое—верно, сам комиссар. Донеслось грязное ругательство в адрес капиталистов, и на пороге возник товарищ Архипов. На правой щеке комиссара была кровь. Широко расставляя ноги, он подошёл к телеге и приставил ко лбу Петьки пистолет.
    -Где картины, сукин ты сын?!
    -Руки развяжите, товарищ комиссар. Авось покажу, -прищурился старик и получил кулаком по лицу.
   Петька упал на спину и потерял сознание.
    -Где картины?!—комиссар стал трясти Петьку за плечо, но тот не приходил в себя.
    -Ишь, хлипкий какой выискался. Воды. Где-то я видел воду, -пробормотал Архипов и снова скрылся в доме.
    Обратно он вышел быстро. В одной руке комиссар держал ведро с водой, в другой фонарь. Поставив фонарь на телегу, он окатил Петьку водой. Старик пришёл в себя.
   -Где картины?!—взревел комиссар. -Пристрелю!
   -Стреляйте. Но лучше развяжите мне руки, -спокойно сказал Петька. –Без меня не найдёте.
   -Это ж не мне. Это на нужды революции. Где?—комиссар развязал старику руки.
   -Ага, на нужды. То-то вы ночью и одни меня возите, -кивнул Петька. –Часы у вас хорошие, товарищ Архипов. Серебряные. А подарите. Мне на хлебушек тоже треба.
   -Подавись, -комиссар вручил Петьке часы. –Веди, сукин сын.
   Старик спрятал часы в карман, спрыгнул с телеги и вошёл в дом. Архипов с фонарём шёл следом.
   -Стол нужно отодвинуть. Только тяжёлый шибко, -заметил Петька.
   Старик и Архипов взялись за массивный, кухонный стол, и с трудом отодвинули его к стене. Под столом оказался люк в подпол. Архипов вытащил пистолет, но Петьки уже и след простыл. Комиссар грязно выругался и заглянул в подпол. У дальней стенки стоял заветный сундук. Комиссар широко улыбнулся, спустился вниз и открыл сундук. Взору Архипова предстали желанные картины Рябиновича, аккуратно скрученные в трубки. 
   Комиссар уже потянулся было к одному из полотен, как вдруг крышка подпола захлопнулась. Сверху щёлкнула задвижка.
   -Выпусти, сукин сын!—Архипов бросился вверх по лестнице и застучал по крышке  кулаками. Но тщетно. Крышка подпола лишь приподнялась на сантиметр вверх и только. Комиссар почувствовал, как Петька поставил на крышку что-то тяжёлое. Архипов расстрелял в потолок остаток патронов. –Открой, прихвостень капитализма! Комиссара всем полком искать будут!
   Враньё. Никто Архипова до утра не хватится. По бабам он ходок известный. Да и утром в этой хибаре не найдут.
    -Патроны кончились. Хочешь, картины поровну поделим? Выпусти!
    Старик молча ходил из дома на улицу и обратно.
   -Не дури, Петька. Расстреляют тебя за убийство комиссара, а так состояние заимеешь. Всего Рябиновича отдам. Выпусти.
    Запахло дымом. Архипов огляделся по сторонам, но никакого подобия лома не нашёл. По потолку побежали язычки пламени…

Алексей Беляев. 2014-11-14