Гастроли в Тульском цирке подошли к концу. За кулисами на доску объявлений повесили листок с разнарядками, кому куда: кому в Ростов, кому в Иркутск, а кому и в Тюмень, а мне главк предоставил отпуск. За двадцать лет двадцать отпусков, и редко когда я не бывал у себя на Дону. Тянет меня в родные края.
Навьючил я свою машину, да на следующий день с утречка и тронулся в путь. Еду, а рядом от машины тень горбатая, будто верблюд, наперегонки бежит, а мне смешно и кажется: еще чуть-чуть, и он начнет плевать в мое полуоткрытое окно. Долго он бежал рядышком, а потом потихонечку стал отставать, отставать и пропал. Да и я уже, подъезжая к Воронежу, подустал. Дай-ка, думаю, остановлюсь возле вон того старенького покосившегося домишки, передохну, а заодно и спрошу у хозяев: нет ли там у моего друга-чердака какой-нибудь старинушки?
Подошел к дому, дверь не закрыта, постучал: никто не отвечает. Зашел: в сенях прохладно, как и на улице; россыпью на полу лежат пахучие яблоки. Вошел в дом, огляделся: давно не беленная печь, железная кровать, в углу иконы. Я хотел было выйти, но в дверях показалась старушка. С трудом, перешагнув через порожек, она остановилась с дровами в руках. Я принял у нее поленья и сложил возле печи.
— Спасибо, внучок, — сказала она, отдышавшись. — Яблочек, что ли, купить хочешь?
— Да нет, бабуль, я по другому делу. Не завалялся ли у вас там на чердаке граммофон? Помните, когда-то такой ящик с трубой был?
— Ой, нет, милок, у нас его в доме сроду не было.
— Ну ладно, ладно, бабуль, тогда извините.
И я уже хотел уходить, как вдруг увидел на стене единственную небольшую фотографию в овальной рамочке: на пожелтевшей от времени карточки совсем юный паренек в гимнастерке и лихо сдвинутой на левую бровь пилоткой.
— Кто это? — спросил я.
Старушка встала, подошла к стене и, морщинистой рукой поводив по стеклышку, сказала:
- Сын мой. С фронта не вернулся, так и живу
одна. Она вздохнула и без всякой связи с только что сказанным стала просить купить яблоки.
— Да не нужны мне яблочки, бабуль.
— Ну ладно, ладно, — будто почувствовав свое унижение, сказала она, — на, возьми хоть два яблочка на дорожку.
У меня перед лобовым стеклом на полке щитка приборов наклейка была: улыбающаяся блондинка в овальной рамке. Эта наклейка отражалась в стекле и назойливо лезла в глаза. Я-то давно уже ее не замечал, а тут еду и вдруг вижу: не блондинка в рамочке, а тот самый паренек в гимнастерке смотрит на меня. И как-то так не по себе стало, что не купил я у его матери яблоки. «Да ведь не нужны они мне, эти яблоки, не нужны», — стал оправдываться я. Но дальше ехать уже не мог и, развернув машину, я полетел обратно.
Зашел в дом. Старушки в комнате не было. На лавке, где она сидела, стояло ведро с яблоками. Я положил деньги на стол, пересыпал яблоки в пакет и, уходя, взглянув на фотографию, сказал: «Прости».
10 июля 2011 года