А:
Прорабыч закрыл все выходы на поверхность земли, оставив только маленькие, незаметные вентиляционные шахты. Спасшиеся от нашествия богомолов жители, впрочем, и не стремились покинуть убежище. В темноте подземных ходов они не только не могли ориентироваться - никто даже не мог сказать, на какой глубине залегают эти жуткие тоннели. Червь вручил им единственный фонарик и сказал, что наружу он выпустит их не ранее, чем в сумерки, когда риск быть пойманными станет небольшим. Вместо благодарности жители в ответ изругали червя самыми нехорошими словами. Все стремились догнать богомолов, похитивших их родных и друзей, вступить в бой и победить мерзких бандитов. Но Прорабыч, не растерявший остатки благоразумия, был непреклонен. Он ждал, когда насекомые остынут и станут рассуждать здраво. В конце концов так и произошло - первым делом они не кинулись в погоню, а хорошенько прочесали лес.
Тварь, которая была привязана к дереву на поляне, спаслась, видимо, успев оборвать узду, а, может, она не была нужна богомолам. Она шарилась в зарослях, издавая какие-то громкие клокочущие звуки. Остальные объяснили Лунщику, что это существо зовут Жаба. Жаба страдает умственной отсталостью, обитает где-то у пруда и в общем вполне безопасна, если случайно не попасть под ее тяжелое тело, когда она прыгает. Разговаривать она не может, но тычки и пинки понимает. Толку от нее нет.
Кроме нее, рейд добавил в ряды спасшихся еще двоих пчел, пятерых муравьев, трех сумеречных бабочек и с десяток мелких жучков, на которых захватчики, наверное, не обратили внимания. Кадки с Пиявкой и рыбиной богомолы бросили в пруд, видимо, решив, что эти существа несъедобны. На поляне царил хаос и остаток вечера жители потратили на похороны павших, сбор уцелевшей еды и наведение порядка на священном месте. Когда небо стало черным, они собрались возле дерева, в дупле которого находилась резиденция генерала Шура. Развели костер, баба Кляпа приготовила нехитрый ужин из собранных остатков, по кругу пошла бутыль самогона.
Самогон нынче употребляла даже учительница. Крыло у нее сильно болело и Лунщик с пауком, не особо смыслившие в медицине, весь день спорили с бабой Кляпой о том, что это крыло надо оторвать совсем. К счастью, когда они пришли к окончательному решению и велели учительнице готовиться к операции, Прорабыч выпустил их на поверхность, где баба Кляпа отыскала какие-то лечебные припарки и оказала учительнице, кузнечику и прочим раненым медицинскую помощь.
Самогон не мог поднять настроение - слишком многое они потеряли сегодня. Жители сидели, мрачно глядя на огонь и перебрасываясь короткими угрюмыми фразами.
- Еще раз говорю, сто раз объяснял! - сказал Лунщик, - У меня нет такого волшебства, чтобы хренак - и все враги сдохли! Я же мирный Бог, а не убийца! И повторяю - я не знаю, что делать! Не мешайте мне думать, а лучше расскажите, кто чего сам думает по этому поводу!
Л:
Муля проснулась от осторожных прикосновений. Спросонок она улыбнулась, ей снилось тепло, солнышко, утро и… папа-Лунщик. Ей бы не открывать глазки, чтобы сон продолжался и она не увидела того, что на самом деле ее окружает.
- Выспалась, дитятко? – проскрипел рядом знакомый голос, - Вот и молодчинка…
Божья коровка вглядывалась в темноту, но все, что ей удалось разглядеть – лишь силуэт какого-то существа и она силилась припомнить, где раньше слышала этот голос. Было темно, мягко, обидно… Точно! Это та самая старушка, что пряталась вместе с ней в осиновом дупле! А где она сейчас? Темно… Где-то горит тусклый голубоватый свет, из-за него-то она и видит силуэт. Светлячки?
- Выспалась, бабушка, - тихо ответила Муля, - А где мы?
- Да бес его знает… Богомолы притащили нас сюда… А зачем – никто не знает.
Муля принялась ощупывать пространство вокруг себя – кажется, она лежала на подстилке из тонких корней, а чья-то добрая рука укрыла ее сухим листком. Девочка аккуратно отодвинула его в сторону и, опираясь на бабушкину руку, чтобы не потеряться и не наступить ни на кого в темноте, поползла к ней к свету.
В центре ямы, на вытоптанной земле, сидела компания пленников, а в самом центре ярко светился светлячок.
- … Я уже видел такие ямы. Только очень большие. Люди складывали в них овощи, чтобы потом их есть, - сказал красивый жук. Крылышки его были в черно-оранжевую полоску – Муля никогда не видела его раньше, видимо, на праздник он прилетел издалека.
Кто-то в ответ тихонько завыл, а затем заплакал и запричитал:
- Нас съедят! Съедя-ат!
- Цыц, пчеленыш! И без тебя тошно! – невежливо ответил ему полосатый, - Еще никто ничего не знает… Может, нас держат как заложников, чтобы выменять на кого-то ценного?
- Для этих тварей нет ничего ценнее, чем вкусный жук, друг мой Ян, - ответил ему другой незнакомый Муле жук с длиннющим носом. Как правильно догадалась Муля, незнакомые ей насекомыши были одного поля ягодами, точнее, жителями – колорадский жук Ян и долгоносик без имени, а только с прозвищем «Длинный».
Пчеленок снова заголосил – Муля узнала бы его по голосу, но в свете светлячка видела даже знакомую зареванную мордаху и почему-то очень обрадовалась! Присутствие кого-то знакомого и близкого придало Муле сил и уверенности. Она подползла к другу и обняла его за пушистое пузико.
- Не плачь, маленький, - ласково, как мама, сказала ему девочка, - Нас обязательно спасут!
Жуки перестали переговариваться и уставились на новенькую. Заметив это, Муля почувствовала, что должна сказать еще и для них что-то теплое и успокаивающее, разрушить атмосферу обреченности и тоски, царящую здесь и стать чем-то вроде светлячка. Глубоко вдохнув, она уверенно произнесла:
- Ценнее может быть только мой папа! Он – Лунный Бог, очень добрый и справедливый. Он обязательно спасет нас всех! Значит, нам нельзя грустить!
Яркий свет отвлек внимание присутствующих от Мули и привлек к потолку. Сверху, через прозрачную паутину, их пыталась разглядеть ужасная морда плотоядной твари. Богомол держал в лапе небольшую сеть из паутины, в которой бились сразу несколько светлячков. Тупое насекомое не догадывалось, что сеть-крыша отражает свет его «фонаря» и через нее вглядываться бесполезно. Тем более, что снизу его заметили, тут же затихли и накрыли своего светлячка заранее заготовленным листом.
А:
- Да что, что нового мы можем тебе сказать?
Спор на поляне, подогреваемый нервным напряжением и алкоголем, длился уже полчаса и разгорался все ярче. Жители уже успели обсудить все свое поведение во время нападения богомолов, обозвали друг друга "трусами хреновыми" и еще крепче, поругались с червем, который в результате обиделся и уполз под корни, наехали даже на самого Лунщика, как виновника всех последних событий, а мелкие жучки подрались, кажется, из-за последней оставшейся женщины.
- Откуда я знаю? Вы тут живете испокон веков, а я - гость! Что это за твари вообще? Как они устроены?
- Говорят же тебе - это богомолы! Они бегают и быстро летают, жрут живых существ! Всех подряд!
- А почему они не нападали раньше? - Лунщик смачно отхлебнул из бутылки и передал сосуд кузнечику.
- Этого я и сам не могу понять... - ответил паук, - Богомолы ленивы. Они не совершают набегов на тех, кто живет далеко, как мы. Может, рядом с ними совсем не осталось насекомых?
- Мозгов у тебя совсем не осталось... - пробурчал Лунный Бог, - Насекомые бродят, где хотят. И нас начали бы жрать прямо там, если бы голодные были! Братва, это Шаманский. Он приперся специально, чтобы все разведать и навести свою банду.
- А я что говорю? - фыркнул кузнечик, - Я был рядом, так они его не схватили, а взяли так почтительно, словно ценность! И унесли первого!
Лунщик подкинул дров в костер и пламя осветило их мрачные, решительные морды.
- Может быть, они угнали наших в рабство? - предположила учительница.
- Нахрена?
- Работать на плантациях гороха... Строить дома, детей нянчить.
- Кстати, идея... - задумчиво сказал пришелец, - А раньше у них такое было?
- Не слыхали... Они вообще когда-то были кочевниками, потом поселились в горохе, - ответила баба Кляпа, - Ох, страсти-то какие творятся... Бедный мой Шуршуля!
- Заткнись...
- Что это у Бога нашего храбрость не ко времени? - ехидно спросил кто-то из пчел.
Лунщик прикрыл глаза лапой от света костра и вгляделся в темноту, где сидел языкастый насекомый. И начал медленно подниматься на ноги.
- Лунщик! - взвизгнула учительница, - Хватит драк на сегодня! Не обращай внимания на неразумное создание!
- Хотелось бы повежливее! - спокойно сказал Прорабыч из-за корней, - Нам нельзя ссориться, если мы хотим помочь нашим родным и близким...
- Ладно, - ответил Лунщик и сел на место, - Где живут эти твари? В норах или в домах?
- Динь-нь-нь... - звякнуло совсем рядом.
В мгновение ока паук сорвался с места и кинулся в кусты. Оттуда послышался треск, короткий жалобный вопль и возня.
- Ого! Смотрите-ка, кого я поймал! Ну! Не зря я расставил паутинные ловушки! - удивленно сказал Шняк, вступая в круг света от костра.
Двумя лапами он сжимал горло молодого ярко-зеленого богомольчика, которого тащил перед собой. Вскочившие при первых звуках драки друзья одновременно выдохнули.
- Офигеть! Подслушивал, падла?
- Сверни ему башку!
- Оторви ноги по одной! - понеслись предложения.
- Тихо! - сказал Лунщик, который решил все-таки пореже использовать слово "заткнись", - Тащи его сюда, Шняк!
Авторитет Лунного Бога, крепко покачнувшийся в свете последних событий, был еще достаточен для того, чтобы паук послушался приказа. Лунщик взял у него добычу и первым делом сунул пленника задом в костер.
- А-а-а! - заорал богомольчик.
- Ага! - хищно улыбнулся пришелец, - Говорить ты можешь! Отлично! Но мы так давно не ели окороков из нежного мяса... Ваши ребята сегодня лишили нас обеда! Ну, братья, поговорим с ним или сразу на сковородку?
- На сковородку! - плотоядно заключили муравьи.
- Поговорим! - послышалось со стороны Прорабыча.
- Это же ребенок! Я протестую! - воскликнула учительница и дернулась встать, но с болезненным стоном опустилась обратно на кучу мягких былинок.
- А о чем поговорим? - спросил Лунщик у паренька, - Ты вообще откуда взялся-то?
- Отпустите! - задушенно протрещал богомольчик, - Я заблудился!
- Отпускаю! - кивнул Лунщик и снова сунул малыша в огонь.
- А-ай-й!!! Отпустите! Я заблудился!
Лунщик, словно мастер шашлыка, поднял его над огнем.
- Не переживай, ты уже нашелся! А скажи-ка нам, куда ты шел?
- Домой... На гороховую поляну! - богомольчик сучил опаленными лапками.
- Ой! Так ты, выходит, знаешь, что у нас тут сегодня приключилось, ага? - Лунный Бог приветливо улыбнулся и отпустил с горла пленника одну лапу, продолжая удерживать его за шею другой лапой.
- Не зна...а-а-а-а!!!
- Мужчине не подобает писаться при девочках... - назидательно сказал Лунщик, поднимая свою жертву над зашипевшим костром, - Тем более, от страха. Так что же у нас тут были за интересные гости? Зачем они приходили?
- За Богом... - промямлил "язык".
Л:
- Эй! – крикнул сверху противный голос надзирателя, - Мясо! Старший есть? Ко мне – живо!
Богомолья морда при этом выглядела жутко – говорящий рот был приспособлен для хватания и раздавливания жертвы и выглядел в любом случае устрашающе. Тишина в ответ очень быстро надоела чудовищу и оно заорало снова:
- Аллё! Вы подохли уже там все? Или хотите начать? Ну?
Богомол поднес «фонарь» вплотную к сетке, слабые лучи от него проникли в темноту ямы. Никто не пошевелился.
- Нет тут старшего! Чего тебе надо? – за всех ответил колорадский жук.
- О! Хоть один смелый… Старшего сожрали уже, что ли?
- Идиот… - негромко оценил его умственные способности жук и уже вдохнул, чтобы продолжить диалог, как вдруг из угла раздался слабый голос.
- Я – старший… Не трогай никого…
Сверху послышался шепот – видимо, надзиратель был не один.
- Эй, старший! Ты и есть – Лунный Бог?
При упоминании о любимом папочке Муля задрожала. Нет, она, конечно, узнала голос дядюшки Шура. Только до сих пор не задумывалась, здесь ли он? И где тогда ее папа? Явно не здесь, иначе он уже был бы с ней рядом, да мало того, он бы уже давным-давно придумал бы что-нибудь, чтобы освободить их! Девочка хотела закричать, побежать к шершню, узнать, наконец, где же папа – но интуиция велела ей молчать…
- Да, это я… - спокойным тоном соврал шершень. Даже потом, долго размышляя над его поступком, Муля так и не смогла понять, зачем он это сделал.
Наверху снова послышалась возня и шепот, но ответ шершня, видимо, так растревожил тварей, что шипели они довольно громко.
- Куда ж вы смотрели, уроды? С другой стороны, вас наградить положено… - шипел один голос.
- Да кто ж его поймет в этой каше, ваше высок…грб…бла…родие? – испуганно шипел другой, - Завтра и разберемся…
- Эй, ты! – заорал голос сверху, - Как тебя… Лунщик? Потерпи там до утра! Завтра мы тебя достанем из ямы и уважим, а то если начнем сейчас – так все твари поразбегутся в темноте! А нам еще из них банкет приготовить надо в честь твоего прибытия! Будешь служить теперь нам, понял? А у этих, у жуков безмозглых, как и прежде Шаман службы будет править… - и тихо добавил для своего собеседника наверху, решив, что «бог» его не услышит, - Да жратву нам поставлять…
«Высоко…родие» глухо захохотал от остроумной шутки надзирателя, но затем поучительно прошипел:
- Ну, ты полегче с ним, Клещ… Он же – бох-х-х… Накажет тебя…
- Не-а, ваше высокородие, не накажет. Он же не видел меня!
Голос надзирателя явно повеселел из-за изменившейся ситуации. Оказывается, цель была достигнута – Лунный Бог попал к ним…
А:
Жители дружно охнули. Может быть, кто-то из них и предполагал, что нападение богомолов связано с Лунщиком... Теперь они получили этому подтверждение. Лунщик похолодел. Но допрос надо было продолжать, сделать понтовую мину при плохой игре. Усилием воли он поборол замешательство
- Каким еще Богом? - спросил пришелец, встряхнув богомольчика над огнем.
- Дяденька, не жгите меня... Я все расскажу!
- Давай. Эй, тише! - повернулся Лунщик к жителям, - Наш гость рассказывать будет!
- Я... Я заблудился! Ой-й-й!!! - заорал подросток.
- Это мы уже слышали, - резюмировал Лунный Бог, вновь сунув жертву в огонь, - А я думал, что-то интересное расскажешь.
- Пожалуйста, дядя, уберите меня от костра... Наш... Наш Главный узнал, что к вам с неба спустился Лунный Бог и он все может! Он сказал, что нам нужен этот Бог и приказал захватить его! А у вас тут был один наш, Шаманский, он обещал привести Лунного Бога на поляну...
- Ого! - сказал червь, - А ведь Шаманский и предложил устроить награждение на праздничной поляне!
- Предатель!
- Спокойно! - Лунщик махнул свободной лапой, - Так, малыш, а что дальше?
- Взрослые запретили нам, но я все равно тихонько пошел за ними, когда они выступили в поход. Они говорили между собой, что Шаманский позовет Бога на разговор, выведет его с поляны и мы украдем его и уйдем! Но что-то случилось, взрослые кинулись на поляну и стали хватать всех подряд, я испугался, побежал, упал в какой-то ручей и меня унесло течением... А берега были болотистыми, выбрался уже в темноте, потерялся и пришел на свет вашего костра...
- В масть гадаешь! - одобрительно сказал пришелец и отодвинулся подальше от костра, - А зачем ваши захватили наших? Куда их унесли? Что там с ними сделают?
- Дяденька, я честно! Я не знаю... Унесли, наверное, на гороховую поляну, домой.
- Их там съедят?
- Я не... А, больно!!!
- Да или нет?
- Ай-й-й!!!
- Лунщик, не надо, он, скорее всего, правда не знает! - вступилась за малыша баба Кляпа, - Они же не собирались похищать всех?
- Ладно... - с неохотой согласился Лунщик и приподнял вопящего и дергающего лапками богомольчика повыше, - Тогда такой вопрос: зачем вашему Главному нужен Лунный Бог?
- Я не знаю! - сквозь слезы провизжал пленник.
- А ты ничего, только верещишь, как девочка, - похвалил его Лунщик, - Но ты ведь уже большой мальчик, подросток, да?
- Да, я заканчиваю штурмовую школу!
- Классно! Хорошо учишься?
- Да! Я лучший ученик в классе!
- Двоечник... Лучший ученик пробирался бы осторожно и не попал в паутину.
- Я устал и замерз... Я испугался...
- Ну-ну-ну, не ной. Ничего страшного, научишься. А знаешь, бывает, что взрослые дяденьки занимаются любовью не с тетеньками, а с мальчиками? Слышал такой прикол?
- Фу! - поморщившись, сказала учительница, - Лунщик, прекратите немедленно! Это ребенок!
- А я и говорю... Вот, видишь, дядя паук? - и пришелец повернул онемевшего от ужаса богомольчика в сторону паука, - Красивый дядя? Ага? Смотри, ты ему нравишься!
Богомольчик громко икнул и из него что-то посыпалось в костер.
- Зачем Главному Лунный Бог? - интимно прошептал Лунщик.
- Главный... Он сказал, что с Лунным Богом мы завоюем весь мир! Мы заставим его служить нам. Или убъем, чтобы другие не завоевали нас... Дяденька... Не надо...
Но целомудренные просьбы подростка потонули в дружном стоне голосов. Жители повскакали с мест и окружили Лунщика.
- О, ужас! Они завоюют весь мир! Богомолы! Они сожрут все живое, разрушат дома! Весь мир!!! Богомолы!!! К нам идет смерть, смерть! От них не будет спасения!
Лунщик мрачно оглядел перекошенные страхом лица. Да... Эти существа верят в него, Лунщика, верят в его фальшивое могущество. Услышав жуткую весть, они не разбежались, они инстинктивно жмутся к нему... Но чем он может помочь им теперь?
- Заткнитесь! - в бессильной досаде заорал пришелец, - По местам!
Но жители не слушались. Нет, они замолчали. И смотрели ему в глаза с надеждой и страхом. Никто не двинулся с места. Наоборот, чья-то лапа сзади прикоснулась к его спине, словно это могло помочь. Лунщик опустил глаза.
- Я сказал - по местам! - он швырнул визгливо завопившего богомольчика пауку, - Свяжи его, Шняк, и дай глоток самогону. Пленного не трогать! Кто прикоснется - замочу! Спать он будет рядом со мной. А сейчас - допиваем, поднимаемся в дом - и спать. Утром я спасу вас!
Он вложил все силы в последнюю фразу, чтобы произнести ее твердо и уверенно.
Утро еще не наступило, хотя на востоке уже можно было разглядеть светлую полоску неба. Это называется "собачья вахта" - почему-то подумал Лунщик. В лесу абсолютная тишина, ветра нет, только прошуршит едва слышно травинка или листочек, склоняясь под тяжестью выпадающей росы... Холодно. В низинах - мокрый белесый туман. Дневные - видят десятые сны, а ночные - уже нагулялись и сидят по домам, готовятся ко сну. Лес словно спит, дышит тихо-тихо, закутавшись по самый нос в небесное одеяло... Да и жители тоже. Спят. Кто-то чуть похрапывает...
- Паук? Паук! - прошептал пришелец и потряс Шняка, - Да проснись ты, мерзкая рожа!
- А? Чего? - вскинулся паук.
- Т-ссс... Тихо, все спят! Шняк... Мне нужен поводок.
Глаза паука закрылись и он уронил башку на лапы.
- Угм... Утром найдем, Лунщик...
- Проснись, падла! Сплети мне поводок и можешь дрыхнуть дальше!
- Ох... Какой поводок? Ночь, все спят... Спи, пожалуйста, а?
- Поводок. С ошейником. Для богомола, понял?
- Он нормально связан...
- Шняк... Ну, проснись, братан! Я надену на богомола ошейник с поводком и он приведет меня к своим. Чтобы не сбежал!
Шняк наконец-то открыл глаза и при свете свечи, которую Лунщик прикрывал лапами, посмотрел на него более осмысленно. Кроме того, его внимание привлек небольшой рюкзак, стоящий у запертой двери.
- Зачем?
- Я ухожу, Шняк... Тихо, не дергайся! Я иду к богомолам. Я заставлю их отпустить всех в обмен на меня. Допер?
- У... А ты? А ты как?
- Я - это я, - прошептал Лунщик, - Завалю, скольких смогу. А потом... Слушай, плети давай поводок! И это... Помолитесь ночью за меня, когда Луна выйдет, ладно?
Л:
Утро застало Мулю крепко спящей… Еще бы! Всю ночь она почти не смыкала глаз, суетясь около бабушки. Та оказалась известной, только не в их лесу, знахаркой и как умела – лечила шершня. А заодно – рассказала Муле всю историю своей жизни, как в юности она была беспутной ночной бабочкой, а затем нашла свою дорогу и свернула. Она научилась помогать больным, знает много рецептов отваров из травок и корней и даже (только это – секрет!) несколько заклинаний.
Полковник Шур здорово получил лопатой по башке и в яму-тюрьму его притащили очень слабым, он едва мог говорить. Бабка шептала и бормотала над ним, велела Муле найти свежий лист гороха, смочить его каплями воды, что стекала из тонких корней, торчащих из стен, и прикладывать к голове шершня. Муля старалась изо всех сил и отходила от постели больного только для того, чтобы снова смочить подсохший и нагретый лист. Случилось чудо – шершень, наконец, облегченно вздохнул и уснул. Муля долго еще зорко следила за выражением его морды, но однообразное зрелище свалило в сон и ее…
Девочка проснулась у смятой пустой постели дядюшки Шура, сухой лист, служивший ему вчера одеялом, был и вовсе скомкан и надорван, словно он не хотел с ним расставаться, когда уходил…
- А куда ушел дядюшка Шур? – спросила Муля у кого-нибудь, кто рядом, потирая сонные глазки.
Сначала в ответ прозвучал вздох…
- Чудовища увели его, дитятко… Но ты не волнуйся, он – сильный и мужественный воин. К тому же, твоя помощь сотворила чудо – ему стало намного легче, - теперь бабка ответила словами.
В другой ситуации Муля, может, принялась бы громко реветь и топать лапками, но за прошлую ночь она очень повзрослела… Поэтому, собрав все свои слезы в одну чашку и поставив ее подальше на полку (именно так она представляла себе то, что происходило в ее сознании), принялась помогать старушке лечить других раненых. А работы было много…
Несостоявшегося генерала вели на допрос. Рано утром, по узкой тропинке среди высоких гороховых стеблей с сизым налетом, под свисающими с усиков гороха каплями прозрачной росы. Капли иногда падали и бодрили шершня – он тогда поднимал забинтованную голову выше и выглядел как гордый партизан, от которого враги ничего не добились и ведут теперь на расстрел. На конвоиров пленного вода действовала точно наоборот – они матерились и пригибались, поймав уродливой головой каплю.
Штаб, как мысленно обозвал его Шур, находился в густых зарослях. Стебли, окружающие помещение, соединялись между собой плотным полотном из паутины, а их верхушки образовывали высокий свод. Внутри помещение разделялось множеством перегородок – они тоже напоминали вату и были так искусно заплетены паутиной, что было невозможно определить, что находится внутри стены, есть ли там стебли, или только паутина, сама по себе. Все это замечал внимательный глаз шершня, а память записывала – привычка бывалого разведчика.
Насекомого привели в одну из дальних комнат. В уголке, на высоком кресле у письменного стола, восседало огромное чудище. Оно мерзко крутило башкой, а еще резче мотнуло ею, отдавая молчаливый приказ конвоирам развязать пленному лапы и покинуть комнату. Шур остался наедине с чудовищем и продолжил незаметно изучать обстановку, заодно прикидывая, можно ли отсюда сбежать.
- Назови свое имя! – прохрипел богомол, не представившись сам.
- Бог! – скромно ответил шершень и добавил, гордо вскинув подбородок, - Лунный Бог!
Полковник с удовольствием отметил, что допрашивающий немного вжался в кресло, занервничал.
- Что-то ты уж больно на осу похож… Или на еще какую тварь, ей подобную… - морда чудища скривилась в подобии улыбки.
- А как по-твоему должен выглядеть Бог? – бесстрашно улыбнулся полковник.
- Не знаю… Чертов шаман не успел рассказать, прежде чем впасть в беспамятство… Ничего! Через несколько дней наши пахари поставят его на ноги и мы устроим вам очную ставку!
- Знахари, - ухмыльнулся Шур.
- Что?
- Я говорю, на ноги знахари ставят, а не пахари… Вот, гляди! Твой шаман так умеет? – с этими словами шершень поковырялся в карманах и извлек оттуда зажигалку Лунщика. Грешен… Он поднял «быстрый огонь» с земли еще вчера, когда обнимался с едва держащимся на ногах настоящим Лунным Богом – он выронил ее, а отдать в той обстановке потерянную вещь возможность так и не представилась… Сначала было слишком торжественно, а затем – слишком жутко… Да и уцелела она у него тоже чудом! Видимо, конвоиры и прочая мелюзга побоялись обыскивать божество, или им было дано указание – не причинять беспокойства ему? Так или иначе, но в лапе шершня лежала самая настоящая зажигалка, а уж как ею пользоваться он заметил давно. Он видел, как ловко пришелец поджигал ею костер, из которого потом появлялись железные мухи, когда муравьи бросали в огонь волшебные трубки. Ах, если бы Шур знал, зачем Лунщик разжигал тот костер, он постарался отговорить бы его тогда, а не тихо наблюдать из-за дерева, и тогда разрушений было бы гораздо меньше! Но разве время сейчас об этом думать? Шур провел по маленькому колесику лапкой - и верно, одно движение, такое же, как делал Лунщик – и из маленькой палочки выскочил огонек!
- Убери! Убери! – истерично заорал богомол, никогда раньше не видевший такого чуда, и вскочил на кресло всеми лапами.
Шур повиновался, но остался очень доволен реакцией монстра.
- Во-от… Можешь не отвечать, товарищ… как там тебя? – шершень деловито спрятал зажигалку в карман кителя, - Ну как, еще сомнения остались?
- Товарищ Инспектор! Я! Зови меня – товарищ Инспектор! – все еще испуганно кричал богомол, - Я верю! Ты доказал! Сомнений нет!
На крик Инспектора в комнату вскочил другой богомол, но тут же был отправлен Инспектором на место…
А:
- Пошел прочь, у нас с товарищем Богом конфин...конфет...фиденциальный разговор! - крикнул на него товарищ Инспектор.
Богомол, крылья и туловище которого были покрыты маскировочными пятнами, убрался восвояси. Некоторое время Инспектор смотрел на Шура, выпучив глаза. Потом, очевидно, в его голове что-то щелкнуло, завертелось и Инспектор опасливо слез с кресла и поклонился шершню.
- Да, я очень рад, Лунный Бог, что ты стоишь здесь передо мной! - сказало чудовище.
- А я этому не особенно рад! - ответил генерал, - Ты испортил праздник, захватил меня и моих людей, кинул нас всех в какую-то яму... Разве приличные существа так поступают? Да я тут все превращу в дым и пепел за это!
Последние слова шершень сказал несколько громче, так, словно это уже решенное дело. Богомол шарахнулся от него, но быстро взял себя в руки.
- Прекрасно! У тебя будет возможность показать нам свое могущество, но только не здесь и не сейчас! Какой резон сжигать гороховое поле и моих бравых ребят, если мы можем применить твое волшебство с пользой?
- Ты не юли, а выпусти сначала из ямы моих друзей! - сказал шершень.
Инспектор махнул лапой.
- Да черт с ними, что тебе до твоих друзей? Перед нами открываются новые возможности!
- А я сказал - выпусти сначала друзей! - храбро крикнул шершень и протянул вперед лапы, словно напуская на захватчика проклятие.
Тот метнулся в угол.
- Подожди, подожди, Лунный Бог! Хорошо, я выпущу твоих друзей. Если из них еще не приготовили обед... Ну, хотя бы оставшихся. Дело не в этом! Судя по твоей форме, ты - военный Бог?
Шершень молча достал зажигалку.
- Да, я военный Бог! - сказал он, - И сейчас я буду воевать!
- С-с-с! - зашипел Инспектор, - Не торопись! Воевать мы будем, обязательно будем! Друзей я сейчас прикажу выпустить. Слушай, у нас с тобой замечательные перспективы! Сначала мы захватим Царство Косилапок на востоке. Я сделаю тебя там королем! Потом, набрав из пленных армию, пойдем на Дровосеков! У них такие красивые женщины... У тебя будет тысяча наложниц в гареме! А потом - ух...
Инспектор алчно закатил глаза и громко причмокнул.
- Счас я тебе устрою ух! - пообещал генерал, оглядывая помещение, - Выпусти моих друзей, пока я не начал буянить!
- Молчать, когда с тобой разговаривает Инспектор! - наверное, по привычке крикнул богомол.
Шершень невозмутимо шагнул к стене и щелкнул зажигалкой. Паутина взметнулась коротким синим пламенем, жар обжег лапу генерала и тот отдернул ее. Но... Зажигалка выскочила и, гремя, покатилась в сторону Инспектора.
- Пожар, караул, пожар! - заорал тот, - Пож...ар.
Паутина погасла так же быстро, как и вспыхнула. На стене остался выжженый квадрат, в котором виднелись переплетенные стебли. Выхода здесь не было.
Прежде чем шершень успел кинуться вперед и подобрать зажигалку, в дверной проем вскочили два стражника и схватили генерала за лапы.
- Где пожар, ваше Степенство?- рявкнули они.
- Нигде... Нигде, - задумчиво ответил Инспектор, осторожно трогая зажигалку лапой.
- Товарищ Инспектор, это возмутительно! - сказал Шур и двинул плечами, стараясь высвободиться из цепких лап охраны, - Как ты обращаешься с Богом? Прикажи им отпустить меня. И моих друзей!
Но Инспектор уже подобрал зажигалку и пристально рассматривал ее.
- Ну-ка, спали этих двоих! - приказал он, - Освободись сам!
- Невозможно. Тогда сгоришь и ты. А у нас с тобой есть разговор.
Богомол щелкнул зажигалкой и позади кресла в стене выгорел еще квадрат. Стражники, не отпуская генерала, отскочили к дверям и их чуть не сбил с ног сам Инспектор.
- Волшебный огонь слушается и меня тоже! - заявил он с явным удовольствием, - Ну, преврати их в пыль! Не бойся!
Шершень надул щеки, выпучил глаза и заорал на стражников командным голосом:
- На колени, остолопы!
Стражники, не отпуская его, бухнулись на колени. Шершень при этом опрокинулся вперед и уткнулся носом в пол. С него свалилась форменная фуражка, так, что из-под бинта показались уши.
- Убрать его... - брезгливо приказал Инспектор, - Посадить в одиночку и хорошенько выпороть за обман. Никакой это не Бог. У Бога - четыре уха!
Стражники, не обращая внимания на грозные окрики генерала Шура, вытащили его из дома, проволокли по двору и швырнули в маленькую грязную каморку типа погреба. Снаружи захлопнулся люк и воцарилась темнота.
- Вот тебе, бабушка, и Лунный Бог... - пробормотал шершень.
Конечно, ему никто не ответил. Зато товарищ Инспектор в своем кабинете завороженно щелкал зажигалкой.
- Я пойду на пауков! - шептал он, разглядывая обгоревшие космы паутины.
Л:
- Паук? – прошептал Лунщик, - Паук, что ты там копаешься, я просил веревку, а не шарф…
Новость об уходе Лунщика так ошарашила сонного Шняка, что сон слетел с него мигом. Он тут же забыл просьбу пришельца и уполз куда-то в угол, принялся копошиться и греметь посудой. Достав из груды кастрюль закопченный походный котелок, Шняк с улыбкой победителя поднял его над головой.
- Нашел… - прошипел паук.
- Нафига мне каска? Дай мне поводок и иди спать! – чуть не заорал Лунщик, но удержался и произнес слова шепотом.
- Это не каска, мы же идем в поход? Война – войной, а обед – по расписанию.
- Глупое животное… Я один иду, ты меня слышал?
Говорить шепотом уже было бессмысленно… После всех событий народ спал очень чутко, да и в обычных условиях некоторые насекомые поднимаются ни свет, ни заря.
- Как – один? – донесся растерянный голос Кляпы из другого угла, - Я иду с тобой! Спасать моего Шуршулю!
Гора, спящая до этого в том углу превратилась в бабу Кляпу. Она медленно восстала, охая, и уже сунула лапки в башмаки.
- А мы хотим зрелищ! Да! Зрелищ хотим! – запищали гусеницы, тоже, видимо, давно прислушивавшиеся к шепоту.
Подключился и кузнечик:
- А я – дальний родственник богомола… Вот заведет тебя хитрая сволочь в ловушку – как ты обман распознаешь? А я его подлую натуру знаю хорошо… Да и остальных из его семейства! Без меня ты пропадешь!
- Стоп, стоп, братва, - Лунщик поднял лапу и сделал паузу. Предложения, конечно, своевременные, но у него были другие планы, - Я иду один… Из-за меня эта каша заварилась – мне и уродцев этих ею кормить, - пришелец кивнул на малыша-богомола, - Хватит с меня жертв, с чего бы я еще и вас опасности подвергал?
Неизвестно, сомкнул ли тот в эту ночь глаза, но сейчас он, связанный, сидел в углу и дрожал.
- Шняк, ты сделаешь то, что я тебя просил, или мне самому поводок искать? Благо, обрывков на земле – навалом… - с досадой спросил Лунщик, понимая, что прогуляться в одиночку ему не судьба.
- Счас ссучу… - прошипел паук огорченно. И уже принялся работать лапами, как вдруг включился в компанию возражающих и решительно добавил, - Только если тебе там, на месте, веревка понадобится – где ты ее возьмешь, а? Я с тобой иду!
- Мы! Мы с тобой идем! – поправила его Кляпа, схватила кочергу и вытянулась по стойке смирно, как постовой с автоматом.
В другой раз Лунщик, может, смеялся бы, глядя на пузатую бабку-постового, да еще и представил бы, как она вытягивается таким же образом перед Шуром и по каким поводам, но сейчас он только грустно вздохнул:
- Нет, ребята. Спасибо вам, конечно… Но я решил идти один…
- Почему? – хором спросили его.
А:
Несколько секунд Лунщик молча раздумывал. Первая мысль - крикнуть, обругать этих тупых созданий, абсолютно уверенных в своей правоте - почему-то пришлась ему не по душе. Привык он к ним, что ли? Или считает равными себе? Нет, скорее всего, Лунного Бога и землян сблизила беда. Но как эта беда может влиять на него? То, что он стал причиной нападения богомолов? Да и пофигу - сказал бы он раньше. Но... Не сказал. Вместо этого он повернулся, взял пленного богомольчика за шкирку, открыл дверь и вышвырнул его на веранду, чтобы не подслушивал. Потом сделал остальным знак, чтобы они собрались вокруг него.
- Вы чего, твари, считаете, что я счас свалю отсюда в дальние края, а не к богомолам? И тащитесь со мной, чтобы я не бросил вас? - сердито спросил Лунщик тихим голосом.
- Нет! Что ты, Лунный Бог! Не думай о нас так плохо! И в мыслях не было! - испуганно зашептали жители.
- Я сказал, что иду один! Почему? Потому что богомолам нужен я один! Слышали, что вчера сказал этот маленький хрен? Я нужен богомолам, чтобы они могли пойти войной на всех вокруг! Я, поняли? Вы им нахрен не нужны, кроме как в пищу!
- Боже! - побледнела учительница, которая, поправляя повязку, тоже приплелась из угла, - Ты хочешь пойти к ним на службу? Я так и знала! Еще когда ты жестоко обращался с Мулей, я знала, что ты за Бог!
За дверью послышался едва слышный шорох - это пленный богомол подползал к ней, чтобы подслушать их разговор. Лунщик изо всех сил пнул по двери. Жалобный вопль послужил подтверждением - богомольчик отлетел в сторону и скатился на нижнюю террасу. Оттуда он уже не мог добраться до своей цели.
- Идиотка! - прошептал пришелец, - Хотя, впрочем... Мне нечего сказать по этому поводу... Но у меня другой план. Хотите - верьте, а хотите - хрен с вами. Я прихожу к богомолам и обещаю, что помогу им захватить все земли в округе, если они выпустят всех, кого взяли на поляне. А потом - просто не выполняю обещания. Вот и все. А если я припрусь к ним с вашей шоблой, то они подумают, что мы пришли воевать. И чего? А то, что кранты вам придут...
- Я тебе не верю! - заявила учительница, впрочем, ее тут же кто-то дернул за платье.
Лунщик вздохнул.
- Знаешь, почему тебя никто не трахает, а? - спросил он, - Потому что ты зануда. Давай, или предложи свой вариант или вали отсюда подальше, может, спасешься... У кого еще есть возражения?
Наступила тишина. Учительница порывисто дышала и смотрела на пришельца с нескрываемой женской яростью, но, очевидно, отсутствие собственной идеи сдерживало ее порывы.
- А какой ты Бог без престола и свиты? - спокойно спросил Прорабыч из угла, - Тебе никто не поверит!
- Поверят... Я кое-что покажу им.
- Да-а... - задумчиво произнес паук, - Без свиты ты будешь выглядеть не слишком важно... Да и кто потащит престол?
- Нахрен мне этот престол! - заорал Лунщик, - Я сотворю пару чудес - и без престола сойду!
Баба Кляпа, видимо, знакомая с вспышками Лунщика, принесла ему полстакана самогону.
- Выпей, Лунщик... - мирно сказала она, - Если мы будем твоей свитой, то богомолы охотнее отпустят остальных, ведь к ним в плен попали наши друзья и родные...
Лунщик махом заглотил самогон, закусил каким-то еле видимым в темноте вкусным куском и длинно и смачно выругался.
- Ваша взяла... - сказал он, - Только всем тащиться нехрен. Пойдут наиболее сильные и выносливые!
Когда солнце лениво, словно человек, просыпающийся, чтобы идти на опостылевшую работу, высунуло край из-за горизонта, среди мокрых от росы стеблей можно было наблюдать странную компанию. Впереди, понукаемый пинками и матерщиной, шел богомольчик на длинном прочном поводке. Он вспомнил дорогу домой, когда его привели к парадной поляне, показал даже место, где прятался. Лунщик обещал ему, что по прибытии на место он представит его к награде за то, что он показывал дорогу, а пока, "извини, штурмовик, мы не хотим, чтобы ты сбежал, а то мало ли, чего ты своей башкой думаешь!".
За ним шагал Лунщик. Лунщик был в серебристой мантии, подвязанной к широкому блестящему поясу и портупее, на которой висели ракетница и бутылка с вином. Голову пришельца венчала корона, наспех скрученная из куска золотистой обертки шоколада, найденной под кустом. За Лунным Богом Шняк и Прорабыч тащили кресло, увитое разноцветными лентами. Потом шла баба Кляпа, гремя кастрюлями и котелком. Кузнечик нес охотничий патрон, "улей, где живут железные мухи, но не бойся, они будут спать, пока я не разбужу их заклинаниями!". Муравьи тащили еще несколько патронов и прочее походное снаряжение. Замыкали колонну двое. Поводок от последнего муравья тянулся к Жабе. Жабу поймали в зарослях и с помощью зуботычин объяснили ей, что она должна тащить "глас Бога", то есть, ракетную дюзу. Жаба, наверное, согласилась, она, не прыгая и не дергая узду, достаточно ходко ползла, куда ей приказывали. А последней шла пострадавшая учительница. Вначале Лунщик ни в какую не желал брать ее в поход, но затем махнул лапой. Если учительница уставала, она просто взбиралась на Жабу и ехала верхом.
Л:
Товарищ Инспектор, прихватив с собой кое-какие неотложные бумаги, вынужден был отбыть в комнату охраны. Божественное чудо, «быстрый огонь», зажигалку Лунщика он спрятал в надежный сейф и вышел вон. Его кабинет заняли прибывшие для ремонта пауки и сразу же принялись за дело. Не желая, чтобы к нему приставали с расспросами любопытные младшие сослуживцы, богомол стал перелистывать документы, даже не глядя в них. Мысли его сейчас были заняты другим…
- А что, ваше Степенство, будет новая вылазка, да? Раз добыча-то не та… - вломился в его раздумья зеленый охранник с камуфляжными крылышками.
- Возможно… - уклончиво ответил Инспектор, - А ты, Лютый, так рвешься в бой? Молодец! Храбрый воин! Но не надейся, вряд ли тебя отправят… Дикари уже не смогут обороняться, сильно вы их потрепали. Пошлют, наверное, небольшой отряд, добудут этого Лунщика без шуму и пыли… Ты мне лучше вот что скажи… Какие новости по поискам моего…
Камуфляжный вытянулся и отрапортовал:
- Рад служить ваше Степенство! - перебил он, не дослушав, – Поиски вашего второго носка ведутся! Как сквозь землю канул!
- Идио-от… - устало протянул Инспектор и огорченно покачал головой. Как же ему надоела тупость подчиненных! - Канул – в воду, а сквозь землю – проваливаются, сколько же можно вас учить… Носок нашелся еще утром… Я тебя спрашиваю, что там с моим мальчиком, новостей нет?
- Так точно! Есть! Гонец прибыл из третьего наблюдательного пункта четверть часа тому… - не меняя ни тона, ни выражения лица на морде, выпалил Лютый.
- Чего же ты молчишь, дуралей! Докладай, как положено! Где он? Что с ним? – вдруг встрепенулся и заорал Инспектор.
- Идут со стороны Горелой Поляны! Курсант штурмовой школы Зеленкин и с ним отряд сил противника! В настоящий момент пробираются сквозь Дремучие Заросли в направлении Лабиринта!
- Молодчина, сынишка! – воскликнул и вскочил с места Инспектор, - Моя школа! Знает ведь, где засады могут быть расставлены, да где оторваться от преследователей легче всего! Вызови-ка мне гонца этого, я сам его расспрошу… Сколько народу с ним, да что за хлюпики…
- Гонец отправился в Главный Штаб с докладом, ваше Степенство! Я сказал, что старших тут нет…
Видимо, слова для описания умственных способностей подчиненного у товарища Инспектора уже исчерпались. Или не нашлось подходящих к такому вопиющему проявлению глупости. Поэтому он хорошенько размахнулся и выписал такую затрещину тупому вояке, что с того слетела каска, предварительно гулко звякнув о его голову.
- Дуралей! А я тебе – кто?! – от крика закачалась паутина, - Ты хоть соображаешь головой, что сейчас будет! Главный… - Инспектор уважительно потряс пальцем, задрав его повыше, - церемониться станет, думаешь? Им же… Авиация… Че-орт! Мальчик мой!
С этими словами Инспектор выбежал из двери, крикнув кому-то – «Я в Главный Штаб! Меня нет!»
Лютый почесал задумчиво затылок, пожал плечами… Сорвался с места и бросился вдогонку.
- А бума-аги! – крикнул он убегающей заднице Инспектора, - Ваши бумаги – в кабинет?
- В макулатуру, придурок, - негромко ответил ему начальник, задыхаясь от быстрого бега. Вряд ли Лютый это услышал, но отстал.
А:
- А что такое - полдник? - спросил Прорабыч, бережно снимая престол с плеча и устанавливая его на маленьком возвышении.
- Это такой прием пищи... - ответил Лунщик.
- От слова "полдень"? - поинтересовался паук и посмотрел на небо, - Но ведь полдень уже давно прошел?
Солнце, и правда, находилось уже ближе к закату, чем к зениту. Лунщик объявил привал, когда они вышли на маленькую полянку среди густых зарослей, по которым пробирались уже более двух часов, если кто-то, кроме самого Лунщика, здесь вообще имел понятие о времени.
- Фиг знает, почему он так называется! - ответил Лунный Бог, усаживаясь на трон, - Пьем чай, чуть-чуть перекусываем - и топаем дальше.
Баба Кляпа застучала огнивом возле кучки сухих травинок, остальные с наслаждением расположились на отдых. Привязь Жабы удлинили и позволили ей пошариться возле небольшой лужицы по соседству.
- Паук, подай мне его сюда! - приказал Лунщик, указывая на пленного.
- Да, господин! - Шняк отвязал богомольчика от куста и притащил к трону.
Богомольчик устал сегодня больше остальных - он же был вынужден выслушивать команды "быстрее!", "медленнее!", "ты куда нас, падла, ведешь?" и прочее, сопровождаемое пинками, он был вынужден объяснять дрожащим голосом, что вот там-то идти нельзя - там болото, а вот там - тоже нельзя, потому что на пустоши обитают сколопендры. Он молча упал на колени.
- Ну, братец, ты совсем раскис! - неожиданно улыбнулся пленнику Лунщик, - Ничего, это для тебя хорошая встряска!
Дальше Лунщик сделал совсем странное дело - он сошел с престола, снял с богомольчика ошейник и ласково потрепал подростка по усам.
- Дяденька? - удивленно произнес Богомольчик.
- Да. Свобода! Ты показал себя честным и храбрым бойцом, почему мы должны обращаться с тобою, как со скотиной? Тем более, ты говоришь, что идти осталось уже недалеко?
- Да, дяденька! - кивнул пленник.
- Не называй меня дяденькой! - Лунщик сел напротив него прямо на землю и достал свою бутылку и два стакана, - Ты, паренек, уже ведь догадался, что я и есть тот самый Лунный Бог, за которым ваш Главный и послал своих бравых ребят?
- Я догадался!
- Ну, за это и выпьем! - Лунщик наполнил стаканы.
- Как можно спаивать ребенка? - вездесущая учительница повернулась к ним от костерка, на котором уже висел чайник, - Воспрепятствуйте кто-нибудь?
- Цыц, училка... - произнес пришелец, - Это не ребенок, это почти воин! Когда придем на место, я произведу его в капралы... Ну, дружок, за наш поход и твое участие в нем!
Сказать, что богомольчик был удивлен - это ничего не сказать. Он был поражен! С него сняли натершую привязь, Лунный Бог совершенно неожиданно стал добр и ласков к нему... Что все это значит? Богомольчик понюхал содержимое стакана и поморщился. Вчера паук ослушался приказа, он просто связал его, но самогону не дал. А сейчас...
- О, да ты, кажись, сосунок еще? - удивился Лунный Бог, - А мы-то тебя штурмовиком считали! Может, тебе молочка? А может, я перепутал и ты вообще девчонка?
- Нет, Лунный Бог, я давно вырос из молочка! Я храбрый воин, а не сопливая девчонка! - запальчиво ответил пленник и махнул стакан.
Самогон обжег его горло, но малыш мужественно проглотил огненную жидкость и победоносно взглянул на Бога. Лунщик одобрительно похлопал в ладошки.
- Ну! - сказал он, - Я не ошибся, с тобой можно иметь дело! Осади огурчиком...
Богомольчик, прокашлявшись и вытерев слезы, схватил огурчик и торопливо откусил от него. Но он от волнения забыл, что с "бешеным огурцом" надо обращаться соответственно, откусывая с его другой стороны и аккуратно удерживая, извлекать семечки. Огурец взорвался, забрызгав соком морду пленника. На поляне послышался смех.
- Тихо! - крикнул Лунщик и хватил кулаком по подлокотнику, - Ничего смешного! Наш друг просто слегка растерян... А как бы вы сами чувствовали себя на его месте? Вчера вас побили, сунули в огонь, сегодня весь день орут и пинают, а под вечер вдруг снимают ошейник и угощают вином? Ничего, браток, не обращай внимания... Ты сильный и выносливый солдат. Я хочу поговорить с тобой.
Богомольчик испуганно оглянулся на костер, возле которого баба Кляпа уже разливала чай. О, как он хотел бы тоже выпить чаю, а не этого жуткого напитка, которым поил его Лунный Бог.
- А вы больше не будете совать меня в костер? - спросил он.
- Конечно, нет! Видишь ли, я ведь необычный Бог... И ничего не могу с собой поделать. Такой уж уродился! - доверительно сообщил Лунщик, наклонившись к пленнику, - Да ты ведь уже заметил, ага?
- Ага! - кивнул богомол, - Вы бываете то злой, то добрый!
- Вот в этом все и дело! - вздохнул Лунный Бог, - Когда сердит бываю - семерых убиваю! А когда меня не огорчают - добрее меня не найдешь!
Самогон начал действовать, на морде богомольчика появилась облегченная улыбка, а глазки заблестели.
- Я сразу понял, что Лунный Бог - это вы! - хвастливо заявил он.
- А как же, ведь ты - лучший ученик! Ну, ничего, о школе теперь забудь, я считаю, что ты выучился уже достаточно, чтобы командовать штурмовой бригадой! И я жалею о том, что так круто обошелся с тобой!
- А я вам даже благодарен, Лунный Бог! Потому что мужчина должен уметь переносить боль! - паренек уже, кажется, забыл, как трусливо он вел себя у костра.
- Мир? - коротко спросил Лунщик.
- Мир! - улыбнулся пленник и пожал его лапу.
За мир выпили еще под сердитое фырканье учительницы. Богомол расслабился, вытянул лапы и всем своим видом демонстрировал крепкую мужскую дружбу.
- А покурить? Эй, уголек нам со штурмовиком! - распорядился Лунщик, сворачивая "козью ножку".
Уголек был подан и богомол, кашляя и плюясь, поглядел на Лунщика с обожанием. Они курили самокрутку по очереди, причем Лунщик начал как-то странно подмигивать собеседнику. А может, это тому показалось? Ведь он пил и курил впервые...
- В общем, так! - сказал Лунщик, - Видишь ли, я боюсь опять не справиться со своим гневом и нанести уважаемому войску богомолов урон... Мне ведь это - раз плюнуть!
- Да, ты очень могущественный Бог! - согласился с ним богомольчик, который уже не совсем твердо владел своим языком.
- Да... Как бы так сделать, чтобы они встретили меня, как подобает при появлении высшей особы, приближенной к Луне? - Лунщик словно размышлял вслух, - А то ведь я вдруг как рассержусь! Да как ухну! Слушай, штурмовик, их как-то можно предупредить, что я иду?
- Отправить гонца? Но мы уже прошли все наблюдательные посты... - ляпнул богомольчик, - А у них приказ пропустить нас, не высовываясь! Хотя в лагере уже наверняка знают о нашем приближении!
Лунщик похолодел, но быстро взял себя в руки. Хорошо, что богомол говорил негромко и у костра ничего не слышали.
- Да это я и сам знаю! - отмахнулся он, - Я говорю - как им передать, чтобы надели парадную форму, собрали оркестр, подготовили торжественный рапорт? Я ведь пойду с обходом, а как увижу непорядок в войсках, так и прикажу...гм...расстрелять!
Лунщик изо всех сил делал вид, что он пьянее пленного, хотя эта детская доза, разумеется, не брала его.
- Ой! - испуганно икнул богомол.
- А как же? Если твои братья хотят, чтобы я помог им завоевать весь мир, то я хочу командовать регулярными войсками, а не толпой доходяг, которые даже маршировать не умеют? И пригодны только на то, чтобы поддерживать бардак в своем грязном лагере? М-да... Так, ты говоришь, уже недалеко?
- Да вот в зарослях уже видна тропинка! Она идет в обход всех ловушек! - великодушно махнул подросток.
- Ну и кайф. Значит, ты отправляешься в лагерь и предупреждаешь всех, что Бог очень строгий, пусть все приберут, начистят мундиры, оружие... Я вообще не собираюсь ни с кем разговаривать, пока не буду убежден, что вы готовы воевать! Воевать, братан, а не биндюжничать! Понял?
- У нас всегда порядок в войсках! - гордо приосанился паренек.
- Вот я и посмотрю... - кивнул Лунщик, наливая еще, - Ну, пьем по-последней! Поверь, я не хочу наказывать ваших, но... Предупреди их.
После того, как богомольчик, пошатываясь, браво утопал по тропинке, жители испуганно подскочили к своему Богу.
- Зачем ты отпустил его, Лунщик? Он ведь был у нас вроде заложника! - наперебой заговорили они.
- Тссс... - ответил Лунщик, - Прорабыч, проверь, он точно ушел?
- Ушел... - ответил Прорабыч, - Я слышу его шаги, они удаляются.
- Ну, так вот. Эта тропинка ведет в их лагерь, ловушек и постов на ней уже нет. Кстати, за нами следили всю дорогу, этот идиот сам похвастался... По тропинке мы не пойдем. Мы пойдем в обход. Всем внимательно ощупывать дорогу и не забывать смотреть вверх! Я хочу явиться к ним внезапно.
Лунщик оказался прав. Едва они свернули с тропинки, как тут же пришлось обходить здоровенную яму, искусно прикрытую листьями. А через некоторое время в той стороне, куда вела тропинка, послышался стрекот крыльев. Но самих летящих насекомых видно не было - все жители тут же укрылись в раскидистых зарослях.
Л:
Когда подросток, икая, выполз из зарослей на окраине лагеря богомолов, зрение его еще слушалось. Но последнее, что он осознал – папина морда, оказывается, бывает доброй и страдальческой… Его ожидали именно с этого входа, хотя, конечно, на всех остальных тоже стояли воины – так, на всякий случай. Будущий штурмовик, окончательно растаяв от счастья снова видеть папу, который места себе не находил вот уже полдня, передвигаясь от Главного Штаба - по широкой тропинке до входа, из которого, как ожидалось, появится отряд неприятеля с заложником. Заложник явился один и тут же рухнул в папины объятья.
- Мальчик мой… - гладил его родитель по усам, но тут же включал командный тон, - Курсант Зеленкин! Встать! – он растерялся, не понимая, что происходит, что случилось с его дитятком и как себя вести с этим чудом? Потому он то орал, то, скорчив сочувственную мину, бормотал ласковые слова, - Сынуля… Что с тобой? Ответь папе… Они тебя пытали? Отравили… - и снова принялся орать, - Отвечай, когда с тобой говорит старший по званию!
Но ребенок только невнятно мычал в ответ, скошенный крепким самогоном. Действие напитка окончательно выключило сознание насекомого еще по пути в лагерь, каким-то чудом конечности принесли его сюда сами. И подросток, и его потерянный между радостью и горем отец были срочно доставлены в кабинет главнокомандующего, благо, Главный Штаб находился в центре лагеря и далеко тащить парочку не пришлось.
Но даже там, в присутствии всех высших командиров и команды шифровальщиков, вызванной для перевода пьяного лепета подростка, информации из курсанта удалось добыть не много… Не помогало ничего – ни умывания холодной росой, ни целое ведро ее на голову лепечущему подростку. Все, что понял военный совет из его рассказа, так это то, что отряд противника действительно состоит из настоящего Лунного Бога и кучки уцелевших дикарей, которые настолько воинственны, что командовать норовит каждый из них. Пусть неохотно, но авторитет Лунщика признают все, даже дева-воительница пчела. Сам же Лунщик разочаровался в богомолах. Видимо, курсант-штурмовик, олицетворяя собой всю их воинственную братию, вел себя как дитя, чем и навязал божеству слегка презрительное отношение ко всем им… Это выражалось в словах самого Лунщика, которые военный совет узнал со слов пьяного ребенка – божество считает богомолов «толпой доходяг в грязном лагере», которые «не умеют маршировать, а только биндюжничать». Видимо, незнакомые слова так врезались в детское сознание, что богомольчик теперь выдавал только их.
- И вообще! Он не с-собирается р-разговаривать… - вещало дитя напоследок, - Он готов воевать!
Богомольчик даже вскочил с кресла, видимо, восхищаясь отвагой Лунного Бога, но тут же рухнул на пол. Несчастного отнесли в кабинет знахаря, чтобы дальше им занималась местная медицина – все равно от него больше вряд ли чего добьешься…
- Сущий дьявол, а не Лунщик… - задумчиво протянул Верховный Главнокомандующий, толстый богомол с огромным круглым брюшком, - Мне все ясно, товарищи! Лунный Бог, которого мы все так ждали и хотели видеть в наших рядах, ушел к нашим союзникам – армии саранчи. Потому, что счел нас недостойными его командования и он не желает возглавить нашу армию! Но он возглавит армию саранчи! Эти изменники примут его, как своего воеводу и спасителя! Внедренные в их ряды разведчики давно докладывали, что мерзкие «кузнечики» считают себя высшим народом и мечтают видеть нас, богомолов, в чине рабов… И тогда, учитывая его могущество, ум и силу, нам всем придет…
Кто придет к богомолам, Главнокомандующий произнес невнятно, однако, все поняли его и заволновались.
- Я возражаю! – прохрипел товарищ Инспектор. Он был не в меру взволнован последними событиями и немного не в себе – прочие военные чины сидели тихо, не смея возражать главарю, - Наблюдатели докладывают, что он бесследно исчез и отряд неприятеля не был замечен передвигающимся в сторону лагеря саранчи! Он затаился и ждет, когда мы уснет наша бдительность! Он готовит нападение!
- Молча-ать! – завопил Главнокомандующий, - Понимает ли твоя тупая башка, какие чудеса умеет творить Лунный Бог! Исчезнуть и пробраться мимо всех постов незамеченным – пустяк для него! А мою версию подтверждает также и то, что Лунщик отпустил заложника, он больше не нужен ему! Он теперь идет к саранче!
- Ф-ф-ф… - насмешливо фыркнул Инспектор, - Мог хотя бы обменять заложника на свое глупое войско…
- А что ему до кучки безмозглых жуков, когда в его распоряжении будет армия настоящих воинов? – встав с места, Главнокомандующий оперся на край стола, чтобы его рожа, вещающая свое мнение, возвысила это мнение над остальными, мелкими и глупыми. Затем пузатый вытянулся и торжественно заорал, обращаясь ко всем, - Слушай мой приказ! На саранчу нападаем первыми! Завтра на рассвете – атакуем! Подготовку к нападению начать незамедлительно! Яму-темницу освободить от пленных…
- Расстрелять? – робко перебил его тонкий голос какого-то генерала.
- Да! Нет! Пленных умертвить, их туши отправить в пищевое хранилище! Выполня-а-ать!
Не удивительно, что вылетевшие из кабинета Главнокомандующего генералы тут же учинили такую суматоху! Пехота принялась взлетать в воздух, авиацию, крупных насекомых, натренированных переносить по воздуху грузы, пришлось поднимать еще выше, от шума крыльев приказы начальства едва распознавались. Но вскоре шум утих, а отряды отправились в места своего обычного пребывания – готовиться к атаке. И только продовольственный отряд, состоящий из хилых и престарелых, отправился к яме-темнице.
А жители, наблюдавшие все представление - беготню и истерические вопли генералов, метания пехоты в воздухе из примыкавших к поляне военного лагеря зарослей, облегченно вздохнули. Суета в лагере прекратилась, а для них это значило, что опасность миновала и можно радоваться. Только Лунщик почему-то был не рад, а задумчив…
А:
- Я так и не понял, нас собираются встречать или нет? - спросил Лунщик у остальных, - Этот малолетний - тут божество употребило какое-то незнакомое слово - должен был предупредить их, что к ним направляется Лунный Бог, которого надо встретить при параде!
- Нет, они покричали, побегали и успокоились... - Шняк, прикрыв глаза от солнца листом дерева, внимательно вгляделся в расположение противника, - Только вон там собралась какая-то компания.
- И совсем не похоже, что они ждут нас... - Прорабыч, повиснув на травинке, тоже рассматривал богомолов.
- Они, наверное, потеряли нас и носятся кругом, пытаясь выяснить, куда мы пошли!
Баба Кляпа, уже привыкшая к потребностям Лунщика, подползла к их наблюдательному пункту и протянула каждому по маленькой рюмочке самогона.
- Спасибо, баба! - сказал Лунщик, - Ты хорошая. Чего не сказать о тех прощелыгах на поляне! Как они собираются завоевать весь мир, если не могут организовать построения войск?
- Мальчонка, верно, заблудился! - предположила баба Кляпа.
- Вон он! - шепотом воскликнул паук, - Мальчонка!
Все тут же, стараясь не шуметь, приникли к щелям между травинками. Действительно, молодой штурмовик был там. Двое богомолов, одетые в какие-то черные церковные наряды, вывели его "под белы ручки" из ближайшего жилища. Бывший пленный отмахивался, воздевал вверх лапы и орал заплетающимся языком:
- Я-а люблю тебя, Лунный Бог!!! Смирно! Н-на караул!
- Тварюга... - вздохнул Лунщик, - Нажрался до бесчувствия!
- Между прочим, это ты его напоил! - поспешила выступить учительница.
- Лапушка, не время для постели, нам друзей выручать надо! Вот выручим их - тогда я тебя удовлетворю, моя ненасытная! - Лунщик улыбнулся ей так обворожительно, что учительница, возмущенно плюнув, замолкла.
В наблюдениях прошло несколько минут.
- Что будем делать? - спросил паук, указывая на собравшуюся на краю поляны компанию, - Они не расходятся!
Богомолы, и верно, не собирались уходить. Группа врагов оживленно болтала с еще двумя представителями, которые были одеты в серые наряды и сидели на каких-то приступочках.
- Ладно. Сейчас мы их научим хорошим манерам... Действуем, как договаривались! У муравьев все готово? Тогда начнем... Я пошел. Дым - это приготовиться, крик - сигнал! Да, и запомните - мы не враги и не жертвы! Мы - кто-то вроде верховного начальства!
...Сначала богомолы обратили внимание на густой дым, неожиданно поваливший из зарослей. Но, растерянные странным поведением своего военного руководства, они решили, что этот дым пошел в рамках подготовки к большому походу. А члены продовольственного отряда, увлеченные болтовней с охранниками ямы, вообще взглянули на дым мельком. Им предстояла большая работа - заготовка еды. Конечно же, никто не спешил за нее приниматься.
- У-У-У!!! - зловеще закричали со стороны дымового облака.
- Черт бы вас взял! - Главнокомандующий в ярости швырнул в угол свою саблю и выскочил из штаба на улицу, - Я приказал готовиться, а не жечь ваши проклятые ритуальные костры!!! Гасите немедленно!!! Вы хотите, чтобы вражеские лазутчики заметили нас?
Оглушительный грохот из кустов толкнул его взрывной волной и Главнокомандующий покатился по земле. Падая, он успел увидеть такое, что надолго сковало его противным липким ужасом... Какой-то вихрь пронесся по поляне, начисто сметя несколько построек, которые незыблемо стояли даже под сильным ветром и ливнем! Куски, паутинки, стебли травы - все это взметнулось в воздух и в мгновение ока было унесено вдаль. Над поляной поднялось облако кислого ядовитого дыма и пыли, земля дрогнула и покрылась глубокими рытвинами, как будто гигантские когти взрыли ее... Отряд, стоявший возле ямы с пленниками, замер, отпечатавшись на сетчатке глаз, а затем разлетелся мелкими кусочками, лапками, головами и растерзанными телами, которые начали падать вокруг. Словно страшный дождь из осколков тел, секунду назад бывших его армией. Но если бы только этот дождь... Над самой землей громко хлопнуло и во все стороны полетели огни. Эти огни были разноцветными, они шипели и трещали, падая на крыши. Сухая трава и веточки сразу же занялись от этих огней, добавляя дым в ту темноту, которая накрыла поляну. Слух вдруг включился полностью, звон в ушах исчез, уступив место гулу огня и визгливым воплям уцелевших, в беспорядке метавшихся вокруг.
Главнокомандующий поднялся и стряхнул землю и тлеющие угольки со своего кителя. Армии больше нет... Пусть и его тоже убьет сейчас...
- Гну-у-усные тва-а-ари!!! - раздался громовой голос, как показалось богомолам, с неба, - Это так вы встречаете Лу-у-унного Бо-о-ога???
На сбитые взрывом, тлеющие постройки из кустов полетели огненные шары. Шары падали с жутким воем, расплескивая огонь.
- Адский огонь... - прошептал Главнокомандующий и закрыл морду лапами.
В следующий момент что-то хлестко ударило его по щеке. Перед ним стоял Лунный Бог, в сияющем плаще и золотой короне. Бог размахнулся и ударил его по другой щеке.
- Как стоишь, дрянь? Как стоишь перед Лунным Богом? Смирно! Р-распустились тут! А если бы не я, а саранча или медведки, а? Да ты бы уже висел на первом суку!
Наступила тишина. Лишь треск горящих домов и стоны раненых нарушали ее. Сзади послышался мерный стук. Старательно чеканя шаги, следовала свита Лунного Бога. Свита выстроилась в ряд и замерла по стойке "смирно".
- Вот! Полюбуйтесь! - крикнул Лунщик, - Вот он, стоит и рыдает! Гарнизон не готов отразить атаку даже паршивого отряда насекомых! Кто здесь главный???
Л:
Главнокомандующий ничего не ответил. Лапы его медленно сползали с морды, словно они были тяжелыми и тянулись к земле сами по себе, но – нет… Он, бравый генерал армии, боялся посмотреть вокруг и осознать, что его лучшие отряды разбиты. Разбиты внезапно, без предупреждений и переговоров, разбиты не в бою, не так, к чему они были готовы и, конечно, дали бы достойный отпор, но… Невидимый враг напал с неба или из-под земли, или выскочил из дыма ритуального костра? Так не должно быть, так не бывает, стоит ему отнять лапы от морды и снова посмотреть вокруг – его воины снова окажутся на тех же местах, что и минуту назад! Стоит только убрать лапы… Но пахло едким дымом сквозь них и Главнокомандующий не зря опасался, что армия разбита бесповоротно. И он не только слышит слухом, но и ощущает всеми лапами толчки – это марширует по его земле многочисленная армия Лунного Бога, справедливых и строгих небесных воинов… А сам он, предводитель, спрашивает у него, кто здесь главный? Богомол, наконец, открыл личико и с удивлением увидел божественную армию… Пчела с обожженным крылом… Старушка-шмелиха, чуть помятый кузнечик, дрожащий паук, обвитый шарфом вокруг шеи.
- Я… - тихо ответил бравый вояка.
- Что? – Лунщик презрительно-высокомерно искривил губы. Он, скорее, был зол и в душонке его пылала ненависть к варварам-людоедам, но нельзя же выходить из образа, - Что ты мямлишь, рядовой! Я спрашиваю, кто главный в этой ясельной группе, которую в считанные секунды разметал любительский отряд… гражданской обороны!
Лунщик не стеснялся унижать представителя грозной армии, чтобы каждым словом, каждым звуком и взглядом внушать противнику его, Лунщиково, величие и их, жестоких и организованных людоедов, ничтожество и слабость…
И, то ли из чувства страха перед великим божеством, то ли желая переложить на него всю ответственность, вроде как «я – не я и лошадь не моя», вытянулся по стойке смирно (изо всей дури пытаясь втянуть повисшее до земли брюхо) и выпалил:
- Ты – здесь главный! Господин товарищ Лунный Бог!
А:
- Тьфу! - плюнул Лунщик в сторону, - Врешь, паскуда! Я не могу быть тут главным! Я лучше буду пресмыкаться по земле, чем командовать твоими идиотами!
Главнокомандующий шарахнулся в сторону, но взял себя в руки и вновь встал по стойке "смирно". Он думал о том, что сейчас Лунный Бог прикажет повесить его или сжечь на костре. И это уже казалось генералу наилучшим выходом.
Между тем Лунщик отвел от него сердитый взгляд, заложил руки за спину и прошелся туда-сюда с выражением грустной задумчивости. Его друзья уже привыкли к тому, что пришелец легко возбуждается и так же быстро остывает. Но страх на роже Главнокомандующего сменился крайним удивлением.
- Что полагается сделать в очаге поражения, когда опасность повторного нападения миновала? - спросил у него Лунный Бог.
Мысли никак не хотели собираться в более-менее стройный ряд и генерал ляпнул первое, что пришло в голову.
- Отступать, товарищ Лунный Бог!
- Дебил... Надо организовать тушение пожаров, разбор завалов, поиск раненых и медицинскую помощь... Выполнять!!! - эту команду Лунщик заорал так, что даже его соратники отступили на шаг.
Генерал прыгнул, споткнулся о какой-то обломок, опрокинулся на спину, но тут же вскочил и юркнул куда-то по направлению к зарослям. А Лунщик прошел вдоль строя своих друзей и каждому крепко пожал лапу.
- Мы сражались отлично и противник, сами видите, наложил в штаны, - сказал он, - Принесите мне мой трон, а сами пошарьтесь тут насчет вина и закуси... Да, и разыщите, где они держат пленных!
Через несколько минут Лунщик уже сидел на своем престоле, курил и мрачно разглядывал разрушенный лагерь. Он только кивнул головой, когда увидел, что из ямы неподалеку выкарабкалась знакомая фигурка... Настроение у Лунного Бога было преотвратное. Он понял, что он натворил.
Л:
Солнце уже давно перекатилось через полдень, но в суете и в делах Муля не ощущала бега времени, тем более, что в яме с утра до вечера был полумрак, и только блеклые тени от сетки наверху и пятна света из мелких дырочек в потолке перемещались по дну и стенам ямы. Иногда рассеянный свет и яркие пятна накрывала густая тень охранника ямы. Иногда сверху доносились голоса… Муля не прислушивалась к ним, да и вообще, старалась не думать ни о том, что будет с пленниками дальше, ни о том, куда подевался дядюшка Шур. Да и куда он мог подеваться в самом центре плотоядной цивилизации? Ответ на этот вопрос божья коровка гнала от себя подальше… Весь день выполняя поручения старушки-знахарки, девочке удалось совсем потеряться в пространстве, точнее, перестать думать о том, где она находится. Следовательно, она не задалась вопросом, а что это за шум там, наверху?
Какое счастье, что она не слышала переговоров и хохота богомолов, обсуждающих, куда и кому велено носить вкусные лапки пленников и в какое хранилище складывать все остальное… К этому разговору прислушивались, дрожа, колорадский жук с долгоносиком, они вообще весь день прислушивались к внешним шорохам и совещались, размышляли над возможностью побега. Кое-что уже даже, было, придумали… Тем более, что однажды в потолке таки возникла большая дыра, сквозь которую пленникам бросили пищу – местные травы и большие, мягкие, свежие зеленые горошины. Вероятно, в этом месте проделать выход наружу будет проще всего – решили умные жуки и стали ждать удобного для побега момента.
Шум, похожий на ветер и шуршание тонких крыльев, а затем и вовсе – громкие хлопки разбили одним махом все их замыслы и планы. В яму донесся слабый запах ядовитого дыма, хотя, может это был дым от костра? Нет… Муля даже замерла, принюхиваясь, память тут же связала этот запах с тревогой, железными мухами и…
- Папочка… - прошептала девочка, - Ты пришел, правда?
Никто не обратил внимания на ее шепот, только мысли Мули моментально переключились на другую волну. Оглянувшись, она увидела долгоносика, безрезультатно пытающегося вскарабкаться по стене. До той высоты, на которую его еще мог подтолкнуть полосатый колорадик Ян, долгоносик еще кое-как взбирался, но затем съезжал, тормозя этим самым длинным носом. Мда… Нос помогал мало и путь приходилось проделывать снова. Видимо, жуки решили (и правильно решили), что возле ямы никого не осталось, а жареным уже запахло и тут же принялись воплощать свой план. Один из них должен был влезть на край ямы вверху и бросить остальным длинный стебель или корешок. Муля моментально очутилась возле жуков, прихватив по пути какую-то соломинку и с криком – «Я первая-а!» прислонила соломинку к стене и в два счета взобралась по ней прямо к выходу. Жуки только плечами пожимали – как эта глупая девчонка такой умный способ придумала? Но они со своим удивлением были там, на дне ямы, а Муля – вот она, наверху!
Дым, лужи и кучи какого-то мусора – вот что увидела девочка, щурясь от яркого света наверху. Каким-то чудом она сразу нашла край паутины-потолка, который легко ей поддался и открыл путь на свободу. А там, в дыму, точнее, за стеной дыма, Муля разглядела неясный силуэт. Нет, если бы она пригнулась к земле и глазки ее уже успели бы привыкнуть к свету, то Лунщика она разглядела бы ими, глазками. Но она приподнялась на носочках и больше почувствовала, чем увидела, и изо всех сил заорала:
- Папочка-а!
И тут же бросилась к нему.
Лунщик был в печали… Он сидел на троне, а вокруг валялись конечности богомолов и воняло дымом. Философически окидывая взглядом картину под названием «Молниеносная победа», конечно, пришелец заметил краем глаза и дочу… Прочие члены Лунщикова отряда разбрелись выполнять его желания.
- А… Ты здесь, малышка? – будто совсем без радости ответил ей папа, - Смотри, что учинил твой родитель… А где остальные?
Муля слегка офигела и даже огорчилась. Точнее, дикая радость от освобождения и встречи с родителем смешалась в ней в бурный коктейль с добавлением обиды на папино равнодушие. Какая разница, что он учинил! Ну, подумаешь, снова выпустил железных мух…
- Папуля! Это же я, твоя Муля! – как стишок на утреннике в детском садике проорала девочка, - А остальные там, в яме, еще не вылезли! Но я-то здесь!
- А… - снова задумчиво протянул Лунщик, - Вижу… Там, в яме… Все, да?
Стишок не подействовал… Интуиция шепнула Муле, что тормошить папу сейчас нельзя, капризы и обиды нужно отложить на потом, а сейчас нужно… кажется, влезть к нему на ручки и обнять, чтобы прошли все его печали. Пыхтя, Муля вскарабкалась на трон и уселась на папиных коленках.
- Все, папулечка, - ласково ответила девочка, - Только… Дядюшка Шур не с нами…
- А где он… - задумчиво произнес Лунщик, не отрывая взгляд от окружающего бардака.
- Наверное, эти уроды сожрали его… Его увели еще утром и больше не возвращали к нам. Так что… Правильно, папка, ты этих обжор наказал! – и прижалась к родителю всеми лапками.
А:
Лунщик обнял дочу лапкой и прижал к себе. Тяжело вздохнул и покачал головой.
- Какая же несчастная эта ваша планета! - сказал он, - Одна сплошная смерть. Погляди - валяются мертвые, горят дома. Это неправильно! В мире должен быть мир!
- Их съели железные мухи? - спросила Муля.
- Железные мухи. Я выпустил их. Разве весь этот ужас стоил того? Нет.
- Пап... Но ведь они напали на нас? Похитили нас всех и хотели, наверное, сожрать? Как дядюшку Шура!
- Бедный, бедный этот мир! - произнес Лунный Бог, преисполненный жалостью ко всему сущему.
Живого народа на поляне становилось все больше. Из ямы поднимались пленные. Их недавние враги, оставшиеся в живых богомолы, выползали из кустов, появлялись из-под развалин. Раздались неуверенные слова команд - это старшие по званию созывали младших, пересчитывали их и строили в ряды. Трон с Лунным Богом словно находился внутри пустого круга - богомолы боялись подходить к нему. Только один солдат, откопав сам себя из засыпанной песком канавы, очумело вылез наружу и упал перед престолом на колени.
- Солдат? - сказал Лунщик, - Поднимись с колен!
Богомол с яркими зелеными пятнами торопливо вскочил.
- Принеси веревку и сделай на ней петлю. Мы повесим тебя сегодня, - сообщил Лунный Бог, словно речь шла о банальном утреннем приветствии.
Солдат упал опять.
- Папа? - удивленно спросила божья коровка, в голове у которой не укладывалось поведение отца - только что он говорил о мире, а теперь хочет казнить первого встречного.
- А как же? - рассудительно пояснил папа, - Они же сожрали генерала Шура? Эй, солдат? Приведи с собой на казнь еще двоих друзей с веревками... Я вам покажу, как жрать моих подданных!
- Не вели казнить! - охнул солдат, - Это ты, великий Бог, верно, про того шершня, который сидит в каземате у штаба? Мы его не сожрали...
- Ну, так приведи его сюда!
- А веревку? - выпучил глаза солдат.
- А веревка пригодится, когда вы будете разбирать завалы... Марш!
Солдат, взрыв землю лапами, побежал освобождать генерала Шура.
- Вот, доченька, и дядюшка Шур жив... Но что же делать? Что делать?
- А что делать, папуль?
- Принеси папочке выпить... Надо подумать о том, как сделать мир.
Л:
Муля, мгновенно превратившись из усталой пленницы в капризную и величественную царевну, хлопнула в ладошки и взвизгнула:
- Вина великому Лунному Богу! Вина и вкусной еды! – повелевающе пропищала божья коровка.
Для пущей убедительности она еще раз хлопнула в ладошки. Для убедительности, или ей просто нравилось быть выше всех, эдакой маленькой командиршей, которую все боятся? И верно – какой-то испуганный военный богомол, видимо, самый расторопный из командиров, тут же бросил пересчитывать свое подразделение и отдал команду уже выстроенным подчиненным. Они снова бросились врассыпную.
- Папочка, сейчас все будет! – радостно объявила Муля родителю, - Видел, как я умею?
Может быть, в другое время этот эпизод и огорчил бы папу. Может, он даже отшлепал бы дочу за неуважительное отношение к старшим, может, прочел бы лекцию на тему «мала ты еще и не заслужила уважения»… Но Лунщик по-прежнему был погружен в свои печали и не обращал особого внимания не происходящее вокруг него. Освобожденные жители жались к паутинной стенке штаба, робея подойти к Лунному Богу, хотя и чувствовали, знали, что он – их спаситель и защита. А защита в лагере людоедов им ой, как нужна… Разрастались и ряды богомолов – кто-то успел убежать очень далеко и теперь разыскивать «смельчаков» приходилось товарищам. Куда-то запропастился только Главнокомандующий – но он, наверное, тоже выполнял поручение Лунного Бога – занимался организацией ликвидации последствий нападения. А может, пил с горя… Ведь не каждый же день твою армию мгновенно разбивает куцый и разношерстный отряд неприятеля? Лунщик молчал и смотрел в одну точку. Окружающий мир расплывался перед глазами, сфокусироваться на чем-нибудь одном даже не получалось.
- Пап! Па-ап! – Муля потянула его за шерстку на груди, - А ты хотел, чтобы был мир, да?
Лунщик медленно повернул морду к дитю.
- Хотел… Но, наверное, ваша планета проклята или просто забыта богами… Вокруг – только разрушения, смерть и дух вражды…
Муля крепко задумалась. Странное что-то говорит папочка, и вроде знакомые слова – а не понять… Как-то не складывалась из них мозаика, как-то не вносили они ясность, в чем же причина папиной тоски. Кажется, он сердит на себя из-за того, что выпустил железных мух, а они убили и развалили домики? И еще – он хочет…
- Папа, ты поругался с кем-то, а теперь хочешь помириться, да? – радостно воскликнула Муля, догадавшись.
- Хм… Помириться… - криво усмехнулся Лунщик.
Муля совсем растаяла от счастья. Наконец-то она может принести папе пользу и даже дать взрослый совет!
- Конечно! Если ты с кем-то воюешь – будет война, а если ты хочешь сделать мир – так нужно просто по-мир-р-риться! Понимаешь? Если нас богомолы бьют – то и мы их будем бить, а если к друг другу приходить с миром – то будет мир! Всегда! Но сначала надо помириться… Ты умеешь?
- Не умеешь… А ты умеешь? – Лунщик странно как-то говорил, видимо, заодно и размышлял над словами, пытался понять их, впихнуть новую информацию в рамки своих понятий и отношения к жизни.
- Не умеешь? У-уу! И тебя до сих пор не научила пчела-учительница? Это же первое дело в ее школе – учиться мириться! Чем вы с ней все это время занимались? Ну, ладно… Раз не она – так я научу! – девочка гордо подняла нос. Вот так везет ей сегодня! – Смотри, надо протянуть лапку и взяться со своим врагом за пальчики… Вот так! – Муля отыскала папин палец и кое-как переплела его со своими, - И сказать «мирись, мирись, и больше не дерись»…
- И все? – удивился Лунщик.
- И все! – обрадовалась Муля папиной сообразительности. Надо же, с первого раза понял! – Ну, давай! Зови того, с кем у тебя нет мира – и сейчас он будет! Честно-честно!
И девочка заглянула в глаза пришельца с надеждой и наивной детской радостью.
А:
- Ой, какая же ты у меня разумница! - Лунный Бог попытался улыбнуться, прижал Мулю к себе и пораскачивался в кресле, словно убаюкивая дитю, - И как же все, и впрямь, просто... Замочил кучу народу, а потом подошел к мертвым и помирился с ними. Доча, принеси мне вон ту лапу!
Муля поглядела в сторону, куда показывал папа и увидела изодранную, обгорелую лапу, валявшуюся отдельно от своего хозяина на куче земли.
- Какой ужас! - девочка будто только сейчас осознала, сколько вокруг таких неприятных обломков, - А зачем тебе мертвая лапа? Ты колдовать будешь?
- Нет, мириться.
- Как же можно мириться с оторванной лапой? Или ты воскресишь ее владельца?
- Если бы я умел воскрешать... Но смерть сильнее меня! - эти слова Лунщик сказал с какой-то тоскливо-обреченной интонацией, так, что Муля снова испуганно прижалась к нему.
Впереди, со стороны, где богомолы уже начали растаскивать догорающие жилища, показалась процессия. Впереди, махая Лунщику лапой, шел генерал Шур. Рядом с ним, грустно опустив голову, брел тот самый богомол, которому Лунщик набил морду сразу же после атаки. Этот богомол, наверное, отыскал где-то парадный мундир - красивый, блестящий и украшенный желтыми лепестками. На боку его болталась погнутая сабля, как-то отрицательно гармонируя с золотыми погонами. Позади них солдат, двигаясь строевым шагом, тащил поднос. Ему приходилось напрягаться, удерживая в равновесии пузатую бутылку и стаканы.
- Вот так... - вздохнул Лунный Бог, - Посиди на троне, пока взрослые дяди разговаривают!
- Ура! Дядюшка Шур! - Муля помахала генералу лапкой, с важным видом устраиваясь в кресле.
Сам Лунщик, не изображая больше из себя грозного воина, встал приблизился к делегации. Молча обнял генерала Шура.
- Лунный Бог! - прослезившись, сказал шершень, - Мы знали, что ты придешь нам на помощь!
- Я пришел... Смотри, сколько мертвечины! И жить им больше негде! - криво улыбнулся пришелец.
- Война есть война! - кивнул генерал.
- А ты чего как вырядился? - спросил Лунщик у богомола.
- Осмелюсь доложить - прибыл к подписанию полной и безоговорочной капитуляции богомолов перед силами Цветочной Поляны! Пожалуйста, Лунный Бог, не убивай больше моих людей... Их и так погибло слишком много, чтобы нас теперь можно было называть армией! - смиренно сказал Главнокомандующий.
Он снял фуражку, отстегнул помятую саблю и протянул все это Лунщику.
- Генерал, принимай армию побежденных! - Лунщик отрицательно помотал головой.
Генерал Шур ошеломленно забрал из лап богомола символы власти.
- Я? - спросил он.
- Конечно, ты! Только, дядька Шур, поменьше крови... Я надеюсь, у тебя нет желания завоевать весь мир?
- Мы мирные насекомые!
- Вот и ладно. А вон стоят наши братья! Они не подходят, потому что боятся меня... Выпьем! - пришелец хлопнул по плечам Главнокомандующего и шершня.
Вино оказалось недурным, причем Лунщик под изумленным взглядом Главнокомандующего налил и солдату.
Л:
Солдат, расплескивая напиток в дрожащих лапах, взглянул сначала на своего генерала, словно спрашивал у него разрешения или одобрения. Тот печально отвел глаза. Солдат перевел такой же вопрошающий взгляд на нового генерала, которого вот буквально минуту назад вытолкал пинками из камеры. Глаза его наполнились страхом, а Шур только сдержанно кивнул.
- Война – есть война, - снова повторил шершень, оценив взглядом масштаб богомольской трагедии, - Кто с мечом к нам придет…
- Это не оправдание смерти… - грустно ответил Лунщик, - Вон, даже дите говорит, что надо мириться, а не биться. А что я…
Пока пришелец не взболтнул в своем настроении чего лишнего и разлагающего его авторитет, генерал Шур поспешил перебить его и, положив лапу на плечо, как-то по-отечески, как старший – младшему, произнес.
- Ты молодец, сынок… Пойдем, поприветствуем братьев?
И под этим предлогом отвел пришельца для интимного разговора. Он успел по пути к компании пленников сказать ему лишь несколько слов:
- Ты – воин, Лунный Бог. Воин в душе, но не привык видеть смерти и разрушения, главную неприятность любой войны. Не мы ее начали. У тебя не было другого выхода, ты спас больше народа, чем уничтожил… Поскольку пораженная армия больше не будет ни на кого нападать, а уж под моим командованием… Это я тебе гарантирую. Просто прими то, что произошло, как свершившееся, этого уже не перечеркнуть и не написать заново. А то, что мы не можем переписать… Надо сделать выводы и жить дальше, жить мирно и счастливо. Понимаешь?
Лунщик кивнул, однако, принял ли он слова шершня, или просто услышал и не стал спорить – тот понять не успел. Поскольку уже приблизился к своему народу и изо всех оставшихся сил улыбался им.
- Друзья! Мы теперь свободны и отныне будем жить в мире! Наши враги станут нашими друзьями, а командовать ими буду я! – начал Шур коротенькую речь. Жители устали, вымотались, были напуганы… - А благодарить за спасение мы должны нашего Лунного Бога! Не бойтесь, подойдите к нему и пожмите лапу!
Криков «ура!» не последовало. Сил просто не было. Но счастливые улыбки на измученных лицах кричали громче радостных воплей.
- А мы и не боимся его, батюшко, - проскрипела бабулька-знахарка, - И давно уже бросились бы в ножки спасителю, кабы не людоеды кругом… Вон, дитя только неразумное выбежало – да в самую гущу чертовых отродий и поскакало. Хоть бы ты, родитель, наказал ее, что ли? Она бегает, а слезы по ее глупой головушке тебе проливать.
Наверное, несмотря на весь ужас окружающей картины и понимая, как она возникла, бабка почему-то не испугалась Лунщика, напротив – она спокойно поучала его!
Первым шаг из толпы сделала гусеница с зеленоватым синяком под глазом. Она целую секунду выбирала, какую из лапок подать спасителю, наконец, выбрала самую верную и протянула Лунщику.
- Спасибо, Лунный Бог. Признаться, я возненавидел тебя почти с первой секунды твоего появления. Больно, черт… - другой лапкой гусеница потянулась к синяку и кривая и без того морда ее искривилась еще больше, от боли, - Но я ошибся, признаю свою ошибку и хочу стать твоим верным другом… Иногда ведь надо стукнуть, если тебя не понимают через рот… Тьху ты, слова если не понимают! Мир?
А:
- Да самой распоследней сукой буду, если я войны хочу! - ответил Лунщик и пожал лапу гусеницы, - Кстати, я ни фига вам награды не успел вручить... Ну, сейчас как-то не в кайф их вручать, вон богомолов сколько передохло, задавили мы их и типа понты гнем. Потом вручу, все обещания в силе. В общем, чего я хочу... Вы тут сами все организуйте пока - похороны, поминки, домишки эти поправьте. Лады? Чтобы мирно и счастливо. Если кто буянить будет - ну, повесьте, только чтоб без выпендрежа. Поняли?
- Поняли! - едва ли не хором ответили жители.
- Я вас покину ненадолго. Мне надо помолиться за души убиенных!
- Так мы сейчас построим какой хочешь алтарь! - сказал генерал Шур, - И народу сгоним!
- Нет уж, пред алтарем пусть старухи темные молятся! - возразил Лунщик, вспоминая дождь из пиявок, - Я сам. Да ненадолго, не бледнейте. Богомолы мятежа не поднимут, они до сих пор дрожат. Успокойте, кстати. Скажите, что ваш Бог - мирный, если все ведут себя хорошо.
- Так тебе, батюшко, еды-воды собрать надо?
- Надо, - ответил пришелец.
Л:
Муля, быстро заскучав в кресле, тем более, что сцену приветствия она видела, а участвовать в ней не могла – не орать же издалека, стала сползать с кресла. Решив, что принцип «попа встала – место пропало» вполне может действовать в этом диком месте, она положила вместо себя недоеденную за обедом горошину и смело спрыгнула вниз.
- А как же ты, милый, без товарища пойдешь? Вдвоем – она и дорога легче. Да и веселее, - растерянно бормотала бабулька. Что-то ей подсказывало, что во вражеском лагере оставаться без защитника - рискованно. Мало ли, чего эти вчерашние каннибалы учудят, да и можно ли им верить, если поколения нелюдей питались только плотью. Прям вот так возьмут и перейдут на растительную пищу? Ой, вряд ли… Хоть один – да и вылезет со своими вкусами, не слышавший приказа не есть друзей с Цветочной Поляны…
- Верно ты все говоришь, баушка… С товарищем, оно, конечно, любой путь вдвое короче…
Шур тем временем уже отдавал распоряжения – чего и сколько собрать, да куда сложить, чтобы благодеятель не голодал.
- Мы отправим с тобой провожатых! – сказал бывший Главнокомандующий, - Мест здешних ты не знаешь, угодишь в старую ловушку – так найдем и вытащим… А вот если в лютые лапы саранчи… Нельзя тебе без охраны! Да и поклажу твою нести, чтоб не умаялся в пути… - ему так хотелось услужить Лунщику, что он найдет любой повод, чтобы тот остался доволен его преданностью.
Но вдруг рядом с Лунщиком, как из-под земли, выросла Муля. Она слышала обрывки последних фраз и теперь схватила папочку за лапу.
- Папуленька, я с тобой пойду! Куда бы ты ни шел! Я с тобо-ой!
А:
Муля выскочила рядом так неожиданно, что Лунщик подпрыгнул.
- Напугала... - сказал он, - Я тебе что сказал делать?
- Папа! - капризно ответила девочка, - Я с тобой!
- Что сказал делать, спрашиваю?
- Сидеть на троне... - опустила глазки Муля.
- Ну и на что мне такая непослушная, а? Нет уж, оставайся-ка ты тут. Иначе Боги и разные Духи, которым я буду молиться, накажут тебя за непослушание. Я тебе скажу сидеть в одном месте, а ты без спроса прибежишь в другое?
- Не прибегу! Я буду послушной-послушной! Обещаю! - божья коровка с надеждой подергала его за лапу, - Возьми меня, пожалуйста...
- Марш на трон! - сурово ответил отец, - Подумаем над твоим поведением...
Впрочем, девочка услышала в его интонациях что-то, что вселило в нее надежду. Она сделала нечто вроде реверанса и умчалась обратно.
Очевидно, склад провианта находился где-то рядом, может быть, под вон той уцелевшей крышей, поскольку оттуда вылезли несколько богомолов с рюкзаками.
- Смирно! - скомандовал генерал Шур, - Эскорт Лунного Бога! Вы поступаете в распоряжение божества с целью охраны и сопровождения!
Сопровождающие вытянулись и щелкнули лапами в знак готовности.
- Та-ак... - произнес Лунщик, шагнул в сторону бывшего Главнокомандующего и посмотрел на него в упор, - А-га...
- Рад служить, ваше божественное величество!
- И я рад. Генерал Шур? Что-то этот жирный хлюст мне совсем не нравится...
Главнокомандующий испуганно отшатнулся, а генерал Шур посмотрел на Лунщика с удивлением.
- Смотри-ка! Мы, говорит, отправим с тобой провожатых. А то тут ловушки, саранча... Не я ли обошел все их ловушки сегодня? - негромко, словно размышляя, сказал пришелец, - Не я ли отправил к праотцам половину его армии одним заклинанием? И он думает охранять меня от ловушек и саранчи? Не кажется ли тебе это странным, генерал? Не позвать ли нам Шняка с хорошей веревкой для этого прощелыги? Да не удавить ли его вон на том кусточке? Или спалить волшебной молнией?
Лунщик поднял лапу и поднес ее к голове богомола. Главнокомандующий рухнул на колени.
- Святой, истинный... И в мыслях... И в мыслях не было! - заикаясь, взмолился он.
- А, генерал? - усмехнулся Лунный Бог, - А может, зажарим?
Шур с беспокойством посмотрел на эту сцену. Он надеялся закончить день мирно и, возможно, даже сделать Главнокомандующего своим помощником.
- Не убивай... Я добра хотел! - взвыл тот.
- Не буду. Я тебе верю, - улыбка Лунщика словно по волшебству превратилась в добрую и дружелюбную, - Я же пошутил, чего ты испугался?
Богомол, вынужденный ползать по земле на глазах у своих бывших солдат, поднялся на лапы. Лунщик хлопнул его по плечу и рассмеялся настолько искренне, что сначала генерал Шур, затем эскорт, а потом и сам Главнокомандующий присоединились к веселью. Все еще смеясь, Лунщик подошел к эскорту, снял с плеч солдата самый большой рюкзак, накинул его на себя и, помахав лапой, направился в сторону кустов. Вслед за ним никто не двинулся. Богомолы боялись - ведь из тех самых кустов сегодня вылетел вихрь, уничтоживший их товарищей. Оттуда еще поднимался слабенький дымок. А жители Цветочной Поляны не пошли потому, что Лунному Богу все-таки удалось научить их не спорить с ним.
Лунщик скрылся в зарослях.
- Займитесь делами, я скоро! - донеслось оттуда.
Л:
Муля наблюдала за уходящим в кусты отцом с трона. Тонкие ветки, растущие на гороховых стеблях, норовили отнять рюкзак у пилигрима-Лунщика, но он дернулся резко – и добычей жадных веток стал лишь какой-то сверток, выглядывающий из рюкзака. Сверток остался на поляне… Как настоящая послушная девочка, во всяком случае, так она себе представляла послушных девочек, которые слушаются отцов – своего-то родного она никогда не знала… Но сидела она на мягком кресле, словно оно было утыкано иголками, даже нервно грызла недоеденную горошину, пока от нее совсем ничего не осталось. Больше ее ничто не успокаивало, за папой сомкнулись заросли – будто его тут и не было, и нервы девочки не выдержали. Молча, без вопля и слез – без истерики, девочка тихо соскочила с кресла снова и бросилась догонять родительскую спину. Черт с ним, с наказанием от духов и прочих лунных существ, черт с ним, с обещанием – папа ведь снова уходит и его потеря пугала Мулю больше, чем все обещанные ужасы. Быстро перебирая маленькими лапками, девочка почти долетела до края поляны.
Но тут ее ждала настоящая засада… Перед ней просто выросли два здоровенных богомола, наверное, часовые у этого входа в лагерь, и сомкнули плотно лапы на тропинке, преградив девочке путь. В другой раз она бы испугалась… Тем более, что плотоядные вояки были совсем немаленького роста, с угрожающе острыми шипами на лапах и страшными челюстями. Воля Лунного Бога теперь для них – закон. Он пожелал уйти в неизвестность без сопровождения – так оно и должно быть… Так думали они, но у Мули были другие мысли на этот счет. Сначала она попыталась преодолеть колючие лапы, с силой разведя их своими лапками. Не помогло… Тогда она пощекотала в месте сгиба конечности и с одной, и с другой стороны… Без толку! Протиснуться между этими шипами – такую возможность Муля даже не рассматривала. Остался последний вариант и на него Муля возлагала самые большие надежды. Девочка закинула вверх голову и тихо прошипела:
- Пропустите, непослушные солдаты! А то я папке расскажу, что вы меня обижали, и он вам ка-ак даст!
Подействовало! То ли страх перед папкой помог, то ли богомолы решили, что божеский ребенок – тоже божество, хоть и маленькое, да и приказа он прямого своего начальства им не поступало… Грозные насекомые расступились и Муля почти ввалилась в просвет между их шипастыми лапами. По пути подобрав выпавший сверток (ближе это оказался жмут какой-то сухой травы, вложенный между сухими створками гороха и обвитый нитью-паутиной), девочка изо всех лапок бросилась догонять родителя. Не прошло и минуты, как она настигла его, тропинка там была одна, да и та – узкая…
- Папа! Папочка!
Лунщик обернулся. На лице его было, скорей, удивление, чем гнев, таким же был и тон. Муле даже показалось, что он нарочно шел медленно, он, ее папуля, и сам хотел, чтобы доча догнала его.
- Это еще что такое? Что ты обещала делать, послушная девочка?
- Папочка! Вот… У тебя выпало! А что это? – Муля протягивала Лунщику большой жмут травы в гороховых створках.
А:
- Это? - Лунщик задумчиво посмотрел на непонятную вещь, - Это, наверно, табак. Его курят. Табак - это хорошо! Без табака бывает грустно. А ты зачем убежала с трона?
- Увидела, что ты уронил табак...
- Обманщица.
- Нет, не обманщица! - обиженно воскликнула Муля.
- Обманщица-обманщица! - подразнил ее папа, - Ты хочешь пойти вместе со мной.
- Хочу, но убежала с трона из-за табака! Между прочим, это ты обманщик, вот!
- Я?
- Да! Ты обещал подумать над моим поведением, а сам ушел и даже не посмотрел на меня!
Лунщик задумался. Да, так оно и было.
- Мулечка... - мирно сказал он, - Я ведь хочу пойти далеко. Я не знаю, где придется ночевать и чем питаться. Может, какие враги встретятся. Ты ведь правда будешь ждать меня и вести себя хорошо?
Л:
- Ждать? Папочка, ждать? – растерянно переспросила Муля, а на ее мордахе читалось разочарование, - А как же… Я же хочу идти с тобой!
- Доча… - Лунщик «включил» строгий тон, но девочка не заметила фальшивых ноток в нем, - Папа идет далеко и это может быть опасно…
- Враги, негде ночевать и все такое прочее, да? – перебила доча, - Но папочка… Тогда тем более я пойду с тобой! Я маленькая, шустрая, я легко найду норку для нас с тобой на ночь! Я умею лазать и достану самые вкусные ягодки и горошины, чтобы ты не голодал!
- А вдруг на нас кто-нибудь нападет? Нет, я не хочу, чтобы тебя кто-то обижал.
Муля засмеялась.
- Ты в два счета справился с целой армией, кого мне бояться рядом с тобой? А если тебе придется снова биться – я помогу тебе, залезу высоко-высоко и буду кидать камни врагам на голову! Вот весело будет!
- Нет, Муля… - твердо сказал отец и задумался, почему – «нет». Придумал! – Ты не выполнила свое обещание, как я могу доверять твоим словам теперь?
- Папочка! – выпалила Муля, будто готовое слово было у нее в руке и ей не пришлось лезть за ним в карман, - Я же еще маленькая и только учусь выполнять обещания! У тебя, между прочим, учусь! А взрослые уже умеют держать слово… Вот как ты будешь держать свое слово и думать над моим поведением, если я уйду, а ты не будешь знать, как я себя веду? А вдруг я пообещаю вести себя хорошо, а тут вдруг возьму с тебя пример, нарушу слово – и напроказничаю?
А:
- О, Небо! - Муля болтала языком так быстро, что пришелец, на долю которого выпало сегодня множество серьезных событий, схватился за голову, - Где эта чертова баба? Вот бы кто живо справилась с этим непослушным дитем!
- Какая чертова баба? - немедленно полюбопытствовала Муля, - Мы к чертям идем, да? Ой! Как здорово! Я никогда не видела чертей!
Лунщик поморщился, словно ему попалось что-то очень кислое.
- И куда тебя, сироту? - словно сам себя, спросил он.
- Я не сирота, у меня есть папа!
- Вот демоны Луны заберут меня домой, а ты так и останешься одна. И дорогу обратно не найдешь. Пойдет дождь - и мокни да мерзни под кустом! - Лунный Бог не оставлял своих попыток, - И ни друзей, ни домика!
- Все равно с тобой пойду... - у девочки, очевидно, тоже кончились аргументы, - Все равно! Ты меня даже видеть не будешь, я потихоньку за тобой буду идти!
Лунщик вполголоса произнес несколько слов на своем языке.
- И не колдуй!
- Мулечка, ты совсем уселась мне на шею... - взмолился Лунщик, - Ну, не пинать же мне тебя обратно на поляну? Или пинать? Это помогает!
Божья коровка не успела ответить. Она наверняка не собиралась отступать и нашла бы, что сказать и в этом случае, но ей помешали. Кусты, раскинувшиеся рядом с тропинкой, зашевелились и перед изумленным Лунщиком и упорной девочкой появилась учительница.
- Вот! Я же говорила! Конечно, он опять хочет ее пинать! Рукоприкладство. Стыдно! - заорала она, - Я давно заметила, как ты, Лунный Бог, относишься к детям! Возмутительно!
- А как я к ним отношусь? - спросил Лунщик.
- Как... Как к...
- Как-к! - передразнил ее пришелец, - Сука. Какать иди в другое место.
- Что-о? - учительница, охнув от боли и странно скособочившись, подскочила к нему и заросли огласились звонкой пощечиной.
В следующий момент Лунщик нанес ответный удар и почтенная молодая пчела, вздрыгнув в воздухе ногами, укатилась в переплетение травинок.
- Папочка, бежим! - испуганно взвизгнула Муля.
- Нет уж, не бежим! - крикнула учительница и в ее голосе отчетливо брызнули слезы, - Я тебя спасу, моя девочка!
- Ой, милая учительница, не надо меня спасать!
Но было поздно. Учительница, хотя и находясь на карачках, с необычайной прытью выскочила обратно на тропинку и крепко схватила Мулю за лапку.
- Хам! Вот тебе, а не ребенок!
Лунщик озадаченно поглядел на какой-то жест, который продемонстрировала ему учительница свободной лапой.
- Вот и классно! - сказал он, - Забирай дитю, мне все равно ее кормить нечем.
- Что-то ты быстро отказываешься! - злорадно сказала учительница, - Неужто совесть проснулась?
- А с кем ей спать, с тобой? Да уж лучше с этой малышкой! - в сердцах плюнул Лунный Бог, - Чтоб тебе сдохнуть, холере!
- Да ты скорее сдохнешь от своего похабства! Мудило педофильное! - заорала учительница, нашаривая рядом какой-нибудь сучок, чтобы швырнуть его в противника.
Муля между тем, побледнев от удивления, переводила взгляд с папы на учительницу. Ну, папа - понятно, он иногда бывает зол и груб. Но чтобы учительница...
- А давайте пойдем все вместе? - несмело предложила она, - Вы будете ругаться, а я - цветочки собирать, куличики делать... Из песка...
Л:
-Я-а? – учительница даже чуть не задохнулась от возмущения, - Да чтобы я, да куда-нибудь пошла с этим забулдыгой?! Да ты посмотри на него! Он же не просыхает! Вечно синий…
- Почему это он синий… Он красивый, розовенький… - удивленно пробормотала Муля, уставившись на взъерошенную пчелу.
- Ой-ой! Си-иний! – передразнил пчелу Лунщик, - Ты на себя посмотри, страшилка полосатая!
- Я-а? – у пчелы, видимо, «заело пластинку», - Я – волосатая? А себя ты видел? Да ты же… Ты же и на мужчину-то не похож! Обезьян карликовый!
- Да на тебя и обезьян не клюнет… - негромко и презрительно сказал Лунщик, - Тьху!
Видимо, быть непопулярной у обезьянов – самое страшное обзывательство для пчел. Или же учительницу возмутило больше то, что Лунщик плюется в присутствии ребенка и подает девочке плохой пример? Муля не успела решить, что же двигало пчелой, которая вдруг выпучила глаза и стала тяжело дышать. Такой злой девочка ее не видела еще ни разу… Муле стало так страшно, что она извернулась, укусила учительскую лапу, крепко сжимающую ее ладонь – и быстро освободилась из плена. Второй раз за сегодняшний день. Затем она быстро перебежала к папе, но разъяренная учительница опередила ее. Не найдя рядом ничего такого тяжелого, пчела размахнулась лапкой и изо всей дури стукнула Лунщика по коленке. Тот скривился, согнулся и схватился за ушибленное место.
- С-су-ука-а… - прохрипел он, - Тебя саму к людям подпускать без намордника нельзя… Бешенная…
Муля изо всех сил обхватила папу за брюшко, то ли хотела закрыть родителя собой, то ли уже поддержать, чтобы он не свалился.
- Папа, папочка! – пронзительно запищала девочка, - Пойдем скорее от этой злюки! Не возьмем ее с собой, я ее боюсь! Катись отсюда! – это она уже учительнице, - Ты подаешь мне плохой пример! Сама же учила – нельзя драться!
Учительница обиженно захлопала глазками и развернулась спиной, словно собираясь уходить. Тем более, что просить прощения у обидчика – это выше ее гордости.
А:
- Спокойно, дитя... - ответил Лунщик, - Сейчас мы пообщаемся с учительницей - и пойдем... Во-во, наклонись маленько, а то мне неудо-о-обно будет!
- Папа, не пинай ее! Не становись таким же, как она!
- Кто сказал, что я ее пинать собираюсь? Нет, тут дело иное сейчас пойдет!
Лунщик заявил это таким решительным голосом, что пчела, прикрывая зад лапами, испуганно захромала по тропинке.
- Дегенерат! - послышался ее удаляющийся крик.
- Да ты же даже не попробовала, а сразу - "дегенерат"! - крикнул вслед Лунщик, - Вечно вы сначала напридумываете, а потом "ой, как я ошиблась"... Ну, хрен с нею!
Лунный Бог плюнул на тропинку еще раз и поправил рюкзак.
- Пойдем, моя хорошая... - вздохнул он, - Никакой твой папа не "дегенерат", а вполне нормальный мужчина, не слушай всяких истеричных теток!
- Пап, я испугалась, она такая злая... - протянула Муля, - Она никогда так не злилась! А это почему, а? А тебе ножку больно, да?
Лунщик и Муля неторопливо отправились по тропинке.
- Ножку больно, но это пройдет. А чего злая - ну, вырастешь, я тебе расскажу... Просто она всех...гм...любит, а ее, наверное, никто. Ведь это фигово, когда никто.
- Нет, у нас ее очень любят! И всегда приглашают на все праздники! А дети после каникул делают ей разные подарки!
- И даже дети ее любят? - усмехнулся Лунщик, - Это уже наоборот получается...
Непринужденно обсуждая достоинства и недостатки учительницы, папа с дочей прошагали несколько минут. Неожиданно Лунный Бог остановился.
- Тссс... - приложил он лапу к губам, - Тихо!
- Что такое? - прошептала Муля.
- За нами кто-то идет... Живо в кусты!
Стараясь ступать бесшумно, они укрылись за кустами. Тягуче длились секунды... Кто преследует их? Где он? Может быть, стоит и тоже напряженно прислушивается, пытаясь понять, почему они с папой замолчали? От азарта и страха Муля то пряталась за папой, то чуть ли не высовывала нос из-под листьев.
Послышались какие-то неровные, скачущие шаги и на тропинке показалась учительница. Она была в сером плаще, снятом, очевидно, с кого-нибудь из богомолов. Как старуха, она опиралась на суковатую палку, а согбенный образ дополнял рюкзак на спине.
- А-а-а!!! - зловеще заголосил Лунщик.
Учительницу как ветром сдуло с тропинки.
- Чего ты прешься? - довольно засмеялся Лунный Бог, - Тебя больше никто не берет? Так предложись богомолам...
- Я обязана оберегать девочку Мулю от твоих грязных лап! - гордо ответила училка.
Потянулась пауза. Оба придумывали слова пообиднее.
- Ладно! - не выдержал Лунщик, - Пойдем с нами! А то сожрет тебя кто-нибудь, так и не испытаешь всех радостей...
- Заметь, я иду с вами не потому, что ты мне разрешил, а потому, что это мой профессиональный долг!
- Так ты и в долг готова дать? Совсем оголодала, бедная... - пробурчал Лунный Бог и вместе с Мулей вылез из кустов.
Дальше отправились все вместе. Мулю до самого заката занимала мысль - а почему папа, даже обмениваясь с учительницей всякими обидными словами, все равно то и дело замедляет шаг, чтобы она не отставала?
Л:
Вскоре однообразное движение и окружающие пейзажи совсем уморили Мулю. Да и какие пейзажи? Стебли, стебли, густые заросли тонкой травы – и снова гороховые стебли… Привыкнув к мысли, что злобное существо-учительница плетется с ними, Муля стала терзать папу вопросами.
- Пап, а куда мы идем?
- Вымаливать прощения у богов, - ворчал сурово в ответ Лунщик.
- А когда мы придем? А скоро кончится этот горох? А что у тебя в рюкзаке? А ты не забыл взять с собой обрывков газеты? Ну как, зачем… Почитать на ночь! Так не забыл? А где мы будем спать?
Лунщик в конце концов устал и просто молчал в ответ. Тогда в разговор включалась учительница, но она не отвечала на детские вопросы, она принималась зудеть и «пилить» папашу.
- Это непедагогично! Как вы можете! – она снова «включила» строгую воспитательницу и перешла на официальный тон, - Ребенку нужно внимание! Вам только в цирк, прыгучих блох воспитывать, а не детей заводить!
Насколько педагогично было такое «воспитание» и как сочетаются с ее принципами предыдущие сцены – пчела, кажется, не задумывалась… А бедный Лунщик терпел бабское жужжание с двух сторон, сразу в четыре уха… И если учительница хоть периодически затихала из-за того, что отставала, то Муля крепко прилипла к папаше и не отдалялась от него ни на шаг. Напротив, она даже иногда подпрыгивала, чтобы шагать в ногу с Лунщиком. Впрочем, прыгать ей приходилось часто – лапки у нее были гораздо короче…
Но теперь, когда ярко-оранжевый диск уже лишь полосками проглядывал сквозь густые заросли, Муля замолчала. Лунщик блаженно улыбался. Наконец-то он слышит только шорох шагов и далекую песню сверчка… Целых несколько минут.
- Папочка, я устала… А скоро мы будем кушать и спать? А где мы будем спать? – снова испортил тишину голос дочи.
- А здесь и будем! – на этот раз радостно сообщил Лунный Бог.
Муля огляделась – вокруг них было пространство, круглая поляна с нависшими со всех сторон ростками и широкими листьями. Вместо голой земли, пылящей сухой земли, по которой они прошли большую часть пути – под ногами теперь был мягкий мох, он покрывал почти всю поляну.
- Ура! – собрав последние нерастраченные силы воскликнула Муля, - Мы будем спать!
Она очень устала… Но, несмотря на это, принялась ползать вокруг и искать местечко для ночлега. Ей повезло! Буквально сразу девочка наткнулась на углубление в земле на самом краю поляны. Дно ее поросло таким же мхом, а над нею низко висели листья, почти как крыша. А если стебли нагнуть – то листья превращаются в стену, укрывая ямку со всех сторон.
- Папочка! Я нашла! Мы с тобой будем спать тут! – гордо заявила Муля, широко улыбаясь. А потом очень резко стерла улыбку и нахмурилась и злобно проворчала, - А училка пусть спит где хочет! Я боюсь спать с ней… Обниму своего папочку крепко-крепко, вот так, - девочка подбежала к родителю и обняла его чуток ниже брюшка, - И ни за что его не отпущу, всю ночь! Ты его больше не обидишь!
Этот спектакль предназначался пчеле-учительнице. Муля решила, что она просто обязана дать ей понять, что Лунный Бог находится под ее охраной, как и она, Муля, под его охраной, и покушаться на них никому не позволено.
А:
Но папа на этот раз повел себя совсем странно. Он погладил божью коровку по голове и сказал добрым и назидательным тоном:
- Мулечка, ты говоришь невежливо и неправильно! Учительницу надо слушаться...
Пчела, расположившаяся рядом, в пределах слышимости, насторожилась. Только что она без сил валялась на мягком мхе, вытянув усталые лапы и отклячив в сторону рваное крыло, а теперь вдруг встрепенулась и, изо всех сил делая отсутствующий вид, принялась рыться в своем рюкзаке.
- Она злая... - возразила Муля.
- Она злая, потому что другие обижают ее. Понимаешь?
Девочка удивленно посмотрела на папу, может быть, он лукаво подмигнет ей, показывая, что говорит это специально, чтобы училка слышала? Но папа с какой-то грустной задумчивостью смотрел в темнеющее небо.
- Но она же ругается и даже ударила тебя, пап? А сама всегда говорит, что будто бы все можно решить словами! Она обманывает, да?
- И да и нет! - улыбнулся Лунный Бог и посмотрел на свою дочурку, - Взрослые делают много всего непонятного, но нам нужно уметь видеть, кто злой, а кто - добрый. Вот я - добрый?
- Добрый! - уверенно кивнула Муля.
Папа грустно усмехнулся.
- Ну, ладно, мы все устали, поедим и спать будем! - сказал он, - Все вместе. А крышу сделаем из плащей, тогда и сухо и тепло будет, как в настоящей палатке, да? Так, все, хватит обнимашек, марш шарить в рюкзаке насчет пожрать... И набери сухих веточек для костра!
Муля, слушаясь папиного приказа, оторвалась от него и развязала рюкзак. На мордашке ее было написано недоумение. Да, верно, взрослые - такие непонятные! То они обзывают друг друга разными словами и даже дерутся, то вдруг говорят, что они хорошие. Ну, это папа. Он говорил про учительницу. А учительница же не говорила ей, что он хороший? Может, папа просто очень устал и говорит не то, что думает? Ура, нашла!
- Папочка? А в нашем, - Муля произнесла "нашем" особо, отграничиваясь от учительницы, - А в нашем с тобой рюкзаке целая большая бутылка такого вина, как ты пил с богомолами! И пахнет так же! Ты сейчас выпьешь и тебе будет приятно! Я тебе даже налью большой стакан, тут такой есть!
- Наливай-наливай, доченька! - ответил папа, повернувшись спиной и с громким журчанием справляя малую нужду тут же, в двух шагах, на кривой древесный корень.
- Фу-у! - учительница высунула голову из рюкзака, откуда напряженно подслушивала разговор, - Ребенок уже воспринимает пьянство отца как... Ой. Отвернись, Мулечка! Между прочим, можно было и за кустики отойти!
На последних словах она резко сменила тон на язвительный, нарочито подчеркивая невежество Лунного Бога и словно приглашая Мулю присоединиться к ее мнению.
- Да что ты такая суетливая-то сегодня? - мирно ответил Лунщик, застегивая штаны. Корону он повесил на какой-то сучок прямо над местом, которое использовал в качестве туалета, - Отойдем мы с тобой за кустики, дай хоть ребенка накормить и спать уложить...
Л:
- Да! Правильно! – разрушив хрупкие надежды учительницы, Муля поддержала Лунщика, - Сама ходи в кустики, тетя пчела, а мы с папочкой будем писать там, где захотим!
После этого заявления Муля немедленно доказала, что не шутит – а именно, присела под висящей на сучке короной, аккуратно обойдя при этом мокрое место, которое осталось от папы. Блаженно улыбаясь, дитя пописала, нагло глядя при этом на перекошенную от ужаса пчелиную морду.
- Смотрите, что вы натворили, папаша! Какой пример… А… - пчела махнула рукой. Рваное крылышко выстрелило болью, когда она вскочила с места от возмущения.
- Больно, милая? – мягким голосом посочувствовал ей Лунный Бог, - Ничего, счас выпьем по капельке – все и пройдет.
Муля, услышав это, как на пружинах вскочила и пулей перенеслась назад, к рюкзаку.
- Папочка! Ой, а здесь только один стакан, - опередив отца, намерившегося уже распивать вино с нехорошей теткой, Муля снова сунулась в рюкзак и ловко справилась с заданием, налила целый стакан винища. С трудом поднимая его над головой, девочка протянула угощение папе.
- Это невежливо, доченька, - Лунщик снова превратился в отца-воспитателя и даже покачал головой, - Как это некрасиво – сам пьет, а других не угощает?
Но Муля только переплела лапки на груди и нахмурилась:
- Она не заслужила…
Лунщик огорчился. Конечно, Муля больше не боится и не ненавидит пчелу, но и теплым отношением к учительнице – пока не пахнет… Похоже, его доводы - что учительница обижена кем-то, что взрослые вообще странные – на Мулю слабо подействовали. Он снова покачал головой и налил вина учительнице сам - в какую-то плошку, найденную Мулей для других целей в рюкзаке. На перекошенной от досады детской мордахе начали собираться тучи… Случилась бы буря с ливнем, если бы Лунщик не придумал выход:
- Заслужила, не заслужила… Кто тут рассуждает? Папа чего приказал делать? Дрова собирать… Ну, и где они? Послушная девочка…
Мулю словно ветром сдуло с поляны. И, пока Лунщик с учительницей обнюхивали припасы, выясняя, что это за сушеные жучки им дадены и правильно ли их есть мирным существам, девочка уже ломилась с целой охапкой соломинок сквозь заросли обратно. Куда и делся ее печальный взгляд, глазки ее сияли от радости!
- Тетенька пчела, тетенька пчела! – закричала на бегу Муля слащавым тоном девочки-ябеды, которая желает пожаловаться на соседа по песочнице строгой воспитательнице, - Я нашла вам домик! Вон там, недалеко от нашей ямы, там где самый густой и мягкий мох! Там есть заброшенная норка, вы там поместитесь! Вам будет тепло и уютно одной… Да, папочка? – девочка обратила ангельский взгляд к Лунщику.
А:
Лунщик уже выпил свой стакан и с наслаждением закусывал каким-то пестиком от неизвестного большого цветка, который обнаружился в рюкзаке среди прочих припасов. Учительница, то ли строгих правил, то ли не желая пить натощак, к вину не притронулась. Она разламывала сухих жучков на части и, складывая их в нечто вроде сковородки, поливала облепиховым маслом. Оба встретили Мулю молчанием. Папа забрал у нее дрова и занялся разведением огня.
- Папа? Тетенька пчела? Вы что, меня не слышите? - капризно спросила Муля.
- Сядь, доченька, отдохни... - предложил Лунщик, - Я тебе расскажу об одном старом волшебстве, пока готовится ужин... А потом уже ты покажешь нам, чего ты там нашла. Идет?
- Ничего не буду слушать, пока учительница не пойдет и не посмотрит свой домик!
Лунщик уже хотел было строго сдвинуть брови, но учительница пристроила сковородку на горящих веточках, поднялась и похромала в заросли, откуда только что вернулась Муля.
- Ура-а! - произнесла божья коровка так, чтобы учительница слышала, - Наконец-то слушается!
Пчела молча исчезла за ближайшим листком.
- А ты не хочешь ли выпить? - спросил папа.
- Нет, это вино очень сильно пахнет... А другого у нас нет.
- А я, пожалуй, выпью, - сказал Лунщик и налил себе на самое донышко.
- А тост скажешь? - прижалась к нему дитя.
- Скажу. Я хочу попрощаться с тобой, милая доченька. Дальше я пойду один, а вы - вернетесь на поляну.
- Что-о? - подскочила девочка, - Ты - один?
- Один. Потому что я никак не могу научить тебя уважать одно старое волшебство. Точнее, закон. Он называется закон Похода. А если я не могу тебя научить - то какой же я отец? Я и не отец вовсе.
И Лунщик выпил вино.
- Какой еще закон Похода? Ты - мой папа и все! И я ничего не хочу больше слушать! - со слезами в голосе крикнула Муля.
Папа пожал плечами и молча отвернулся к огню. Отыскав в рюкзаке табак, он начал неспешно скручивать цигарку. Весь вид Лунщика выражал то, что он и сам больше не хочет ничего говорить.
Л:
Муля тоже обиженно отвернулась и надула щеки. Задние лапки она протянула вперед, а передние – сложила снова на груди. Ей было обидно-обидно… Но больше на себя, чем на папу. Что она наделала!
Спустя несколько минут учительница вынырнула из зарослей со счастливой улыбкой на морде. Такое впечатление, что она сама давным-давно ждала повода, чтобы уединиться, но высокое воспитание не позволяло ей даже намекнуть на то, что у нее тоже есть природные потребности. Да еще и спутники раздразнили ее своим непринужденным поведением… Пчелу словно подменили!
- Ну-с, - радостно сказала учительница и потерла лапки, - Чего загрустили?
- Тетя учительница, а что такое правило Похода? – жалобно спросила девочка.
- Закон… - проворчал Лунщик, поправив ее.
- За-кон… - послушно повторила Муля и уставилась на пчелу.
- Закон Похода? – переспросила та, - Ну… Слушаться самого опытного и выполнять все его приказы?
При этом учительница внимательно смотрела на Лунщика, словно ожидая подтверждения правильности своих слов. Тот сурово кивнул, согласившись… А Муля снова ушла в себя, еще крепче обняв плечики лапками и опустив голову. Так продолжалось целую минуту, пока пчела не решилась разрядить напряжение.
- Мулечка! А я видела твою норку! Красивая и мягкая! Умница!
Лунщик усмехнулся в ответ, но учительница сделала вид, что не поняла его пошлого намека и продолжила:
- Я забралась в нее, ух ты-ы! Совсем как в детстве, когда я спала с маленькой восковой ячейке, мягкой и пахнущей медом… И как раз моего размера! Наконец-то я сегодня хорошо высплюсь… А то за всеми последними событиями и не помню, когда это было в последний раз… - пчела присматривалась к реакции спутников, заодно перемешивая жучков на сковороде.
В общем, делала все, чтоб восстановить дружелюбную атмосферу, не выясняя причин, раз их сами не говорят. Без толку… Папа с дочкой играли в суровую молчанку. Тогда пчела сняла с огня сковороду и уселась между ними, обняв Мулю за плечики.
Когда тебя жалеют, становится очень жаль себя и самому. Секунда, две… Муля всхлипнула и прижалась к мохнатому брюшку училки.
- Ы-ы-ы… - заныла она, - Тетенька пчела, папа хочет уйти-и-и! Я его не слушалась и нарушила зако-он! И теперь я плоха-ая! Я не захотела спать в одной ямке с ва-ами! И он уйде-от! Ы-ы… - заныла снова Муля без слов, и потому, видимо, ей в голову пришло решение проблемы, - Тетенька пчела, если вы будете спать с нами, то все папины приказы окажутся выполненными… Это будет значить, что я научилась закону Похода! Я его пообещаю и дальше слушаться и выполнять… И он не уйдет… - всхлипнула и подняла глаза, полные надежды, на учительницу, - Вы будете спать с нами в ямке?
- Но… - растерянно произнесла учительница, - Мулечка… Мне и вправду будет удобно в норке! Я хочу, наконец, выспаться! – она обернулась к Лунщику и продолжала уже для него, - Мы так отдохнем и наберемся сил… Дорогой Лунщик. Так ведь будет лучше? Я и вправду хотела бы спать одна в норке… Но, конечно, если вы настаиваете и это необходимо для того, чтобы вы не ушли… - пчела разочарованно вздохнула, - То, конечно… Я буду вынуждена пожертвовать удобством…
А:
- Папа, ведь ты нас не уронишь? - спросила Муля.
- Куда я вас уроню? - поинтересовался Лунщик, выпустив клуб ароматного дыма.
- Ой... Не бросишь? - переживания, наверное, оставили Мулю совсем без сил и она начала путать слова.
Лунный Бог помолчал, пошевелил угли в костре, потом осмотрел небо над головой, видимо, в поисках Луны. Но Луна, хотя ее лучи и посеребрили облака, была где-то за тенью зарослей.
- Какие же вы глупые и дикие существа! - сказал он и посмотрел на учительницу в ожидании чего-то типа "сам такой", но не дождался, поэтому продолжил после паузы, - Закон Похода священен. И звучит он по-другому. "В пути нет чужих".
- "В пути нет чужих"? - повторила учительница, одной лапой помешивая еду на сковородке, а второй - ласково поглаживая устроившуюся головой на ее коленях божью коровку, - А что это означает?
- Так говорят там, откуда я пришел... Говорят, что однажды, много-много лет назад, компания жителей отправилась в поход. Идти им было далеко. И путь был трудным. С самого начала у них то и дело случалась какая-нибудь хрень. То потеряют дорогу, то приходится перебираться через горы и непроходимые леса, то у кого-то шнурки развяжутся, а то и вовсе лунный дождь пойдет. И они ссорились между собой. Ах ты, говорят, сука, ну и вали отсюда!
Учительница слегка вздрогнула, вспомнив утреннюю ссору на тропинке, но замаскировала это тем, что принялась ерзать, устраиваясь поудобнее.
- Ну и, типа, свалю! И тому подобное. А в тех местах жили хищники. И хищники видят - то один отколется от колонны, то другой, третий устал и ему никто не помог, четвертый отстал, пятый вперед пошел, шестой решил, что в стороне путь легче. Всех сожрали по одному. Может, правда, кто и заблудился да в болоте утоп... На компанию-то они боялись нападать. А тут - ни фига себе, сколько еды по одному-двое тащится! Я к чему... Если взяли кого-то в поход, то он всегда свой, каким бы падлом он не был. И - молчок. Придешь, куда шли - и все разборки там, а если сказал слово - пойдем, тогда держи закон Похода. Вот я тебе, пчела, сегодня сказал "пойдем". Может, я зря это сделал, дите вон бесится. И дите меня сволочью считает, наверно. Но ты бы все равно поперлась, да?
- Да... - задумчиво ответила Пчела.
- И ты, Муля, не отстала бы?
- Папа, я с тобой! - подтвердила девочка.
- В походе чужих нет! - заключил Лунный Бог, - Спят, жрут-пьют, идут все рядом, чтобы хищник не напал или еще чего не случилось, холод-голод-дождь - все рядом, все пополам. А кто кого кем считает - забудьте до прихода.
Л:
Муля поерзала немножко, в ее голове взлетели и закружились мысли. Одни – еще сердились на папу и на себя, а другие родились из папиной истории и наоборот, жалели его и велели ей, Муле, прижаться. Наконец, вторые победили в борьбе и девочка, усевшись на попу, прислонилась к Лунщику и обняла его пушистое брюшко.
- Нет, папочка, я не считаю тебя сволочью. Честно-честно не считаю! Ты не сволочь… Ну, какая же ты сволочь? – писклявым голоском и очень ласково успокаивала его доча, решив, что достаточно его сегодня обидела, чтобы погладить-пожалеть.
Нехорошее слово, с такой частотой звучащее из уст ребенка, привело пчелу в тихий ужас. Она старалась не подавать виду, а только интенсивно взбалтывала месиво на сковородке. Даже Муля невольно отвлеклась на процесс готовки, тем более, что пахло месиво довольно вкусно, хоть и не было вегетарианским.
- Я верю, доча. Теперь верю… - улыбнулся Лунщик.
- Тогда давайте жрать! – радостно объявила девочка начало ужина и достала из рюкзака столовые ложки, сделанные, как и многие предметы в этом месте, из гороховых створок. На ложках даже виднелась какая-то роспись, видимо, это были праздничные столовые приборы.
Учительница даже слегка подскочила от свежего слова в Мулином лексиконе, но снова промолчала.
Ужинали в полной тишине, нарушаемой далекими звуками леса и близкими песнями сверчков. За день путники и вправду очень проголодались, так что молчали бы, будь в их лагере даже самая уютная атмосфера. Запив жаркое из полуфабриката вином, Лунщик довольно улыбнулся и похлопал себя по брюшку.
- Ну, барышни… - выпрямившись во весь рост, сказал Лунный Бог, - Прошу теперь готовиться ко сну! Завтра ранний подъем и дальняя дорога… Устраивайтесь в ямке, а папочка перекурит и устроит вам крышу над головой.
- Как?.. – ошарашенно спросила учительница. Она считала вопрос с ночлегом решенным, причем в свою пользу. Да, конечно, в рассказе Лунщика был какой-то намек… Но она упорно не хотела его замечать, а прямых возражений от него не поступало.
- Каком кверху, - буркнул Лунщик, предчувствуя продолжение разговора о пушистых норках, мягких сотах и всяком таком прочем, - Хотя… - он бросил похотливый взгляд на заднюю часть учительницы, - Можно и на боку…
- Как! – возмущенно вскочила и пчела, - Вы хотите, чтобы я, уважаемая учительница, спала с мужчиной?! При живом-то ребенке?!
- А ты хочешь, чтобы я убил ее, что ли? – перекривил училку Лунщик, изобразив ее писклявый тон.
Учительница испуганно взглянула на Мулю, но девочка, вопреки ее опасению, не забилась в угол, а стала громко хохотать и хлопать в ладоши – снова драка! Но – нет… Драки не последовало. Лунщик просто скрутил себе еще одну цигарку и, прикурив от соломинки, зажженной от костра, отошел на несколько шагов, обозначив этим конец разговора. Пчела поджала губы и отвернулась. А Муля тихонько отложила в сторону ложку и тихонечко подошла к родителю.
Лунщик стоял спиной к костру, свет от него тускло играл на лиловой шерстке. Он смотрел вверх, на тусклое пятно в облаках, за которыми скрылась его родина. Смотрел и выпускал дымок… Он был таким же серебристым, как то облако, и, в общем, тоже мог называться маленьким облачком, но… Дымок был здесь, рядом, а облако, а, тем более, Луна – очень-очень далеко.
- Папа-а, - шепотом позвала Муля. Лунщик муркнул в ответ но даже не шевельнулся, - А ты хочешь вернуться назад, да? И мы идем куда-то, чтобы звать твоих друзей-богов прилететь за тобой, да? И ты улетишь тогда домой…
- Пф-ф-ф, - вылетело новое облачко дыма, белое и яркое, - А ты бы не хотела этого? – ответил вопросом Лунщик.
- Не знаю… - грустно вздохнула Муля, - Я тебя люблю и не хочу расставаться с тобой… Но тебе же грустно, ты скучаешь по своим старым друзьям… А я хочу, чтобы тебе было хорошо… Пусть на Луне – но чтобы обязательно-обязательно хорошо! Я уже взрослая… Я бы отпустила тебя, - Муля мужественно сдерживала слезы.
А:
- Обязательно хорошо? - переспросил папа, - И ты уже взрослая? Тогда не реви. Вот прилетят за мной мои друзья. И спросят - а что ты, (тут Лунщик произнес опять те самые звуки, которыми, видимо, обозначалось его имя), сделал тут хорошего? А я скажу - вот у Мули спросите. Муля и начнет...
- Я скажу, что я наконец-то нашла своего папу! - обрадовано воскликнула девочка, - И что мой папа спас нас от богомолов!
- Верно. С помощью волшебства твой папа сделал себе авторитет. Ты знаешь, что такое авторитет?
- Это такая штука, она есть у каждого, кто главный над другими! Вот у дядюшки Шура большой авторитет. А у Шняка - поменьше. У учительницы тоже есть авторитет. И у тебя. Все говорят, а мне никто его ни разу не показал, может, я тоже себе такой хочу! Папа, а ты покажешь мне свой авторитет?
- Покажу как-нибудь, - усмехнулся Лунщик, - И все пользуются авторитетом по назначению, а не листья им с деревьев сшибают. В том-то и дело, что авторитет может быть разным, еще им, наверно, землю рыть можно.
- Ура! Ты накопаешь мне песку для песочницы! - подпрыгнула Муля и взмахнула лапками, - Вот такую гору!
- Вот это, наверно, и будет единственным полезным делом, - вздохнул папа, - Потому что все остальное время я пугал добрый народ, чтобы заставить их слушаться, а другой народ убил и тоже перепугал до трясучки.
- А как же по-другому, ты ведь хотел сделать жителей умными и добрыми, чтобы они не обижали друг друга, а они тебя не слушались!
Но папа, кажется, уже передумал разговаривать дальше. Он отвел взгляд от неба, грустно склонил голову и бросил окурок в костер.
- А тебе нравится меня слушаться? - неожиданно спросил он.
- Нравится, пап!
- Я тебе открою маленький секрет, - Лунщик, дохнув перегаром и свежим табачным дымом, наклонился к Муле, - Я видел авторитет у учительницы!
- Ух-ты! Ты подглядывал?
- Да. Так вот, он больше, чем у меня! Вот такущий! Значит, тебе надо слушаться меня, но если учительница говорит по-другому, не соглашается со мной, то надо слушаться ее. Поняла?
- Поняла... - удивленно протянула девочка, раздумывая о том, как она умудрилась пропустить шанс увидеть авторитет.
- Обещаешь?
- Обещаю!
- У меня умная дочка и я не жалею, что взял ее с собой в поход! - уже громче заключил Лунщик, - Спать пошли.
- Папа, а авторитет...
- тссс! Секрет. Ни слова!
Л:
Хорошо… Муля больше не задавала вопросов и они с папой вернулись к костру и обиженной учительнице. Муля задумчиво уселась рядом с ней и уставилась в костер. Видимо, Лунщик тоже уплыл в размышления и не стал торопить барышень в «спальню», а тоже присел на корточках рядом с огнем, напротив Мули и пчелы, вытянул к нему лапы и наслаждался теплом и тишиной.
А девочку все тревожила мысль – что же такое этот авторитет? Какое-нибудь загадочное оружие или инструмент, вроде лопаты? Или на что же он похож… Значит, если все слушаются дядюшку Шура и он имеет самый большой авторитет… Точнее, имел до прихода Лунщика, когда самый большой авторитет оказался у него, а учительница слушалась дядюшку Шура, значит, учительница скрывает свое оружие-авторитет? Или лопату-авторитет, Муля еще не оформила в сознании образ этого загадочного предмета. Бррр… Девочка еще больше запуталась. Шур – самый сильный, но учительница – сильнее? Выходит так, если включить в эту цепочку еще одно звено – Лунщика… Как-то не укладывалось в голове у ребенка все это – реальные события говорили о другой расстановке персонажей на этой лестнице авторитетов. Но папе не верить она не могла, значит, ее глаза обманывают ее, скорей всего, а не папа! Раз он так сказал, значит, учительница сильнее него! Муля уже готова была улыбнуться этой мысли, как вдруг…
Там, за папиной спиной, в зарослях, что-то зашевелилось. Словно от ветра, но ведь было тихо… Муля на секунду отвлеклась от своих мыслей и пригляделась. Что-то блестело, гладкое и длинное… Еще секунда – и «оно» показалось из кустов – огромные рога жука-оленя! А под ними – большая морда чудовища… Рога угрожающе блестели, а две блестящие точки глаз, казалось, выбирали себе жертву. Муля мигом забыла о своих размышлениях и выводах, о доверии к папиным словам об удивительной силе авторитета и размеры этого самого авторитета пчелы и пронзительно завизжала:
- А-а-а! Папочка-а! Спаси на-ас!
Вскочила на лапки и задрожала.
А:
Пчела от неожиданности шарахнулась в сторону, споткнулась и рухнула. Серебристый плащ Лунщика, который она держала в лапах и собиралась накрыть им импровизированный шалаш, напоследок блеснул еще раз, отражая огонь угасающего костра. И накрыл саму учительницу. А в следующий момент Лунщик бросил в сторону длинный раздвоенный сучок и схватил Мулю в охапку. Прижал ее к себе и почувствовал, как по нему стекает результат испуганной жизнедеятельности девочки.
- Тихо. Тихо. Не голоси. Тш-тш-тш! - произнес папа, - Ты чего?
- Там жук-олень! - сквозь слезы пискнула божья коровка.
- Какой еще жук-олень? Никого там нет. Тебе приснилось. Это сон такой страшный...
- Я его видела-а... - капризно ответила Муля, прижимаясь к папе и, кажется, снова собираясь заснуть.
- Мулечка, жук-олень не враг нам и не ползает в темноте! - успокаивающе сказала учительница, выбираясь из-под плаща.
- Говорил тебе, дура, сначала надо было шалаш накрыть, а потом ребенка перетаскивать! - сердито прошептал Лунщик, - Так нет - "я ее там устрою, а потом тихо накроем!" Устроила, во, разбудили!
- Как разбудили, так и уложим! - зашипела в ответ учительница.
- На, забирай, укладывай!
- Ну и заберу! - пчела, судя по ощущениям, протянула лапы и забрала засыпающее дитя у папы.
- Я к папе хочу! - немедленно проснулась Муля.
- Чтоб вам всем издохнуть! - Лунщик взял божью коровку обратно и залез под листья, - Накрывай, да рукавами подвяжи! Потом - как договорились...
Муля еще слышала в полусне, как папа укачивает ее на коленях, а плащ шуршит, когда пчела пыталась сделать из него крышу. Но папа что-то шептал ей, ласково и тихо, и вскоре звуки начали смешиваться, становиться неразборчивыми, а щели, сквозь которые был виден отблеск костра, постепенно закрылись. Закрылись и глазки. Когда учительница, прихватив с собой бутылку и стакан, пробралась под плащ и обняла Лунщика со спины, доча уже сладко спала.
Л:
Было еще почти темно, раннее-раннее утро, когда Муля тихонечко высунула мордаху из-под плаща-крыши. На серебристой ткани собрались большие круглые капли, такие же серебристые, только в них не отражалась еще ни одна солнечная искорка. Хотя Муля и привыкла просыпаться, когда капли уже вовсю блестят, и умываться с солнышком в росе, назад в мягкую ямку она лезть не стала. Стараясь не стряхнуть воду внутрь «домика», девочка потихонечку выбралась наружу.
Прохладно… Божья коровка поежилась и потерла лапками лапки. Подышала на них, а затем огляделась в поисках какого-нибудь покрывала. Сухой лист, служивший вчера подстилкой для путников у костра, был немного влажным от росы, но тепло тела девочки вскоре его нагрело. Эх, разжечь бы сейчас огонек! Но девочка не нашла, чем бы это сделать… На поляне вообще царил беспорядок – бутылка валялась неподалеку от ямки, стакан и вовсе укатился в кусты, рюкзаки были раскрыты. Видимо, вчера в них что-то искали при свете костра. А сам костер… Вчера красиво танцевавший яркими язычками – сегодня он был жалкой кучкой пепла, черным (из-за утренней влаги) пятном среди поляны. Муля села на веточку у этой кучки и протянула к нему ножки, словно желая согреться от того огня, что хранился лишь в ее памяти. Это немножко помогло, да еще и покрывало отдавало теперь тельцу впитанное из него тепло. Муля сунула под покрывало мордашку и дышала, пока окончательно не согрелась.
Теперь светло! Чудеса… Видимо, девочка задремала сидя, а солнышко встало быстро. И теперь в просеке между рядами гороховых стеблей первые рассветные лучи золотили тонкие струйки пара, поднимающиеся от земли. Было так нарядно и радостно, что Муля невольно улыбнулась и залюбовалась. Тонкая звенящая музыка зазвучала вокруг нее, над беспорядком и холодом, поднимаясь от земли и улетая вверх, к солнышку, вслед за струйками пара. Но ее мечтательную улыбку стер голос Лунщика, показавшегося вдруг из ямки.
- Дитя, тебе чего не спится?
- Уйди… - проворчала Муля и нахмурилась.
- Вот те новость… - удивился папа и захлопал сонными глазами, - Я спросил, чего вскочила так рано? – затем подумал и добавил, будто догадываясь о причине утренних капризов девочки, - Тебе что-то мешало спать?
Муля только надула щеки и обиженно отвернулась. Через секунду она передумала начинать игру в молчанку и повернулась обратно к ямке.
- Мысли, папочка… Ты сказал, что у тети пчелы авторитет больше, чем у тебя. А я теперь знаю… Я знаю, что у нее его нет. А вот у тебя есть… Огро-омный! – Муля развела лапками, изображая папин авторитет. Он оказался таким большим, что даже листик-покрывало свалился с ее плечиков.
А:
- О, Небо! - вздохнул папа и поплескал на морду пригоршнями воды, которые стряхнул с высокой травинки, - Ты не авторитет видела, а сны. Какого-то жука-оленя или еще хрен знает кого, но орала, как резаная. И чего, ты так и застряла на мысли об авторитетах? И думать больше ни о чем не можешь?
- А еще я думаю, почему взрослые обманывают, - сердито сказала божья коровка, - Я же знаю, что у учительницы нет авторитета, почему я должна ее слушаться?
Папа набрал под кустами более-менее сухих веток и начал разводить огонь. Огонь не разводился. Ветки дымили, потрескивали, но язычки пламени показывались только на несколько секунд. Муля восприняла молчание папы, как то, что ему нечего сказать. Но сидеть молча было скучно.
- Я ее не буду слушаться! - попыталась она продолжить разговор.
- Правильно, не слушайся! - папа наконец-то раздул огонь, - Потому что я передумал.
Поскольку у девочки, как она думала, получилось поставить папу в тупик, а дети вообще склонны к манипулированию родителями, она тут же ответила:
- Можете не брать меня с собой, я все равно пойду сзади! И буду кричать, что папа бросил меня одну на съедение жуку-оленю!
- С чего ты взяла, о чем я думал?
- С того, папочка, что ты любишь злую тетку-учительницу, а не свою дочу! - сказала Муля, наслаждаясь победой.
Она чувствовала себя на высоте, как настоящая взрослая женщина, в превосходстве над провинившемся мужчиной.
- А нафига мне теперь тетка-учительница, если я передумал? Можешь не слушаться. Я хотел отдать тебя в хорошую школу, где тебе будет интересно, где тебя научат делать волшебство, как папа... Но ты глупа, как...гм...как Муля. И учителя скажут мне - зачем ты привел сюда эту Мулю? Она непослушная и не может ничему научиться.
- А вот и могу! - крикнула девочка, - Я знаю, кого надо слушаться, а кого нет!
- Не голоси, в походе нет чужих, разбудишь тетку. Так я ведь уже передумал. Я буду показывать тебя в цирке за деньги. Боги обязательно придут посмотреть на глупую девочку с Земли. А ты будешь орать, рассказывать про авторитеты, сердиться - пусть они посмеются! Как тебе такой план?
Плащ зашевелился и наружу показалась учительница, улыбаясь какой-то счастливой улыбкой спросонья и протирая глаза и усы.
- А кого мы показываем за деньги? - спросила она.
- Авторитет... - буркнула Муля.
Л:
- Мм… Авторитет… - задумчиво протянула пчела и, подумав, приняла Мулину «игру», - А покажите и мне? Правда, у меня нет денег… Но я сварю вам за это вкусный напиток из корешков цикория!
- А я с женщин денег и не беру, - ухмыльнулся Лунщик, не отвлекаясь от своего занятия, а лишь беглый взгляд бросил в сторону учительницы.
Пчела хитро улыбнулась ему в ответ и кокетливо покрутила лапкой усик.
- Да уж… Конечно! Тебе, тетя пчела, показать-то нечего, у тебя нету никакого авторитета, а вот у папы – большой-пребольшой! Я сама видела! – воскликнула Муля, пропустив мимо внимания загадочный молчаливый диалог между Лунщиком и учительницей.
- Муля! – сердито воскликнула пчела, но почему-то смутилась, - Я не знаю, что ты там видела… но это не то, о чем ты подумала…
Учительница даже покраснела. И желтые полоски на ее брюшке стали оранжевыми, а черные, кажется, потемнели еще больше. Она неровно дышала, пытаясь найти объяснение для Мули, но все объяснения разбежались от смущенной дамы.
- А что тут думать, тетя учительница! Что думать? Я видела все сама! Вот этими вот глазками! – девочка потерла свои глаза, - Ночью был страшный жук-олень, а ты сказала, что он не враг, а он был злой! Ты приказала ему уйти, даже крикнула на него, а он проиб… прог… про-иг-норировал! – Муля с трудом, но выговорила умное слово, чтобы казаться взрослой и умной, - Значит, нету у тебя никакого авторитета, вот ни малюсенького! А папа… А папочка сказал ему тихо, ласково-ласково, чтобы он убирался… Даже не стрелял, не колдовал, просто сказал, а жук его послушался и ушел! Это потому, что у папы во-от такой авторитет, и он – главный!
- Мулечка… - облегченно выдохнула учительница. Она была все еще растеряна, но нормальный цвет уже возвращался к ее брюшку и морде, - Этого не было… Это все приснилось тебе. Ты спала и во сне видела рогатого жука, но он не приходил к нам…
- Да? А это – что? – Муля раскрыла кулачок и все увидели в нем обломок какой-то коряжки, который девочка нашла утром на поляне и приняла его за доказательство реальности вчерашних событий, - Это кусочек его рога. Он потерял его, когда убегал в кусты.
- Мулечка, это просто корешок, наверное? – неуверенно сказала пчела.
- Я не верю тебе! Никому не верю! И ты… - она обиженно обернулась к Лунщику, - И ты, папочка, тоже обманщик! Твой авторитет больше, а за то, что я сама догадалась, ты называешь меня глупой! И он… - теперь Муля обращалась к пчеле, - И он теперь заберет меня с собой на Луну и будет показывать в цирке за деньги… Ну и пусть! Я же хорошая девочка, пусть и глупая, но я слушаюсь папочку! И сделаю так, как он скажет! Буду рассказывать про авторитеты, а не учиться в школе…
Учительница только раскрыла рот и вращала глазами, а заодно и вертела головой – то на Мулю, то на Лунщика. Девочка восприняла этот жест как знак протеста и желание учительницы возразить, но ведь ее авторитет настолько маленький, что никакие возражения не могут быть приняты.
- А тебя папа вообще велел не слушаться… Вот! – Муля завернулась по самый подбородок в покрывало и надулась.
А:
Папа в ответ произнес длинную тираду. Из мешанины непонятных слов Муля и учительница извлекли только то, что Лунный Бог не в духе и призывает на их головы небесную кару в виде рогатого жука, который должен поскорее явиться и обойтись с его спутницами самым гнусным образом.
- Лунщик, если ребенок ведет себя неправильно, это не повод так ругаться! - мирно сказала пчела, - Это нормальное явление, которое называется ревностью. Оно заставляет девочку высказывать свои фантазии с уверенностью, что так это все и будет. Ей хочется привлечь и захватить внимание отца.
- Никакие это не фантазии! - подала голос Муля, - Папа мне сам сказал насчет цирка и авторитетов!
Лунщик, нанизавший кусочки еды на тонкую палочку, разместил импровизированный шашлык над огнем.
- Да брось ты, пчела, - махнул он лапой, - Лучше научи ее этим всяким штукам, которые ты, оказывается, умеешь. Мы откроем бордель.
Л:
Пчела снова собралась покраснеть, но чтобы этого не было заметно, подскочила, как ужаленная и возмущенно воскликнула:
- Джентльмены, между прочим, так себя не ведут!
Лунщик в ответ похабно улыбнулся и собрался выяснить, как не ведут себя джентльмены в подробностях и с деталями, но вступила Муля.
- Не хочу я ничему учиться! Я уже прошла целых два класса у тети пчелы, а теперь – все! Я уже в цирк хочу… Ты обещал, папочка? Выполняй теперь…
Но у Лунщика, кажется, аргументы, угрозы и проклятия кончились. Или же он уже использовал самое сильное средство, потому проигнорировал Мулины капризы и суетливое поведение пчелы тоже оставил без внимания и весь ушел в свое занятие. Он то снимал палочку с костра, то принюхивался к ней или подносил ладонь, проверить, нагрелась ли еда. Наступила тишина… Учительница крепко закрыла рот и уши и увлеклась другим – она разбирала «домик» и укладывала вещи в рюкзак, оставив только еду на завтрак. Никто не мешал ребенку дуться и капризничать, никто не поучал и не уговаривал заткнуться и Муля тоже потихоньку переключилась на какие-то свои размышления. Вскоре вещи были уложены, плащ висел под короной на веточке, словно одежда в прихожей. Наконец, и завтрак был разложен на свежем гороховом листке – импровизированной скатерти и столе в одном предмете – и Лунщик любезно пригласил спутников к еде.
- Пожрем – и в путь, - сурово сказал он, - Топать нам до вечера. Кто какие обиды еще не высказал – поспешите… Они останутся на поляне, хоть сказанные, хоть нет – дальше мы пойдем мирно и приятно. Поняли?
Барышни, казалось, задумались, собирая обиды для высказывания. Пчела грозно сопела, но не решалась взять слово.
- Пап… - задумчиво произнесла Муля, - Я вот спросить чего хочу… Спросить же можно, если не обида?
Лунщик кивнул и лицо его подобрело.
- А когда мы дойдем до того места, куда идем… И оттуда заберут нас твои лунные друзья… Куда мы денем тетю пчелу? Она здесь останется и пойдет назад одна, или мы возьмем ее на Луну тоже, а там устроим в бор-рдель? Это школа такая, да?
А:
- Это все просто шутки, Муля, - серьезно ответил Лунщик, - Если мои друзья правда захотят забрать не только одного меня, то тетю пчелу мы обязательно возьмем с собой. А если только меня - тогда вы вернетесь назад вместе. Смотри, как удобно получается - ты же будешь под присмотром и мне нечего волноваться.
- Когда под присмотром? Если заберут одного тебя или заберут нас с тобой вместе? А зачем тогда брать с собой и тетю пчелу? - спросила девочка, уловив в его словах нарушение логики.
- Обязательно возьмем, даже если она не захочет! - Лунный Бог глянул на пчелу, которая с интересом прислушивалась к их разговору, но молчала.
- Так я же буду под твоим присмотром на Луне, папочка!
- Нет.
- А под чьим? Тети пчелы? - удивленно спросила дитя.
- Да.
- А почему? - капризно скривила она мордаху, видимо, собираясь капризничать, - Почему не под твоим?
- Ешь давай. Потому что не под моим.
- Лунный Бог, ты собираешься утащить нас с Мулей с собой на Луну и там бросить? Я не позволю тебе! Мы родились на Земле и будем жить здесь! - наконец-то подала голос учительница.
- А это еще лучше, - кивнул пришелец, - Тогда сделай что-нибудь, чтобы эта дитя тоже так решила!
- Интересно, а ты же сам сказал ей, что меня не надо слушаться?
- Жрите, сволочи! - потребовал Лунный Бог, раздражаясь, - Я сказал, что она может и не слушаться, потому что это ее дело!
- Знаешь, дорогой, я, пожалуй, сама поговорю с твоими друзьями с Луны, если мы их встретим! - негромко, но язвительно ответила учительница, - Все равно я вижу, что у тебя своеобразное отношение к детям! Наверное, твои друзья - добрые и приличные Боги, они найдут, как разобраться в твоих противозаконных отклонениях!
- А вот это на здоровье! - улыбнулся Лунщик, - Со мною что с твоими разговорами, что без твоих - все равно разберутся и посадят далеко и надолго.
Наступила недолгая пауза. Путники, видимо, высказали друг другу все, что хотели, поэтому все молча принялись за еду. Но через некоторое время Муля слегка потрогала пчелу за лапку, чтобы привлечь ее внимание.
- Что, моя малышка? - обрадованно спросила учительница. Авторитет, кажется, возвращался к ней.
- Тетя пчела, а про что папа говорит "далеко и надолго"? - спросила она шепотом, - Папа куда-то уедет с друзьями?
- Да! - подтвердила пчела, - Папа говорит, что его друзья накажут его, посадят в тюрьму. Так и получается - если они возьмут на Луну и тебя вместе с ним, то придется лететь и мне, чтобы ты была под присмотром, моя девочка, когда его не будет. Но мы с ним не полетим. Я давно подозревала, что он - преступный Бог.
- Он не преступный, он хороший и добрый!!! - заорала Муля, поперхнулась и закашляла.
- Что за вопли за столом? - спокойно спросил Лунный Бог, - Учительница правильно говорит. Я убил слишком много народу, да и раньше сделал кое-что, чего не ваше дело. Верно, доченька, меня посадят в тюрьму. Поэтому лететь со мной нет никакого смысла.
Л:
- В тюрьму? – Муля округлила глаза и перестала жевать. От удивления открыла рот, продемонстрировав присутствующим его содержимое, - Па-па-а…
На ее глазках появились слезы. Нет, сейчас ей не хотелось капризничать – все было серьезно, а мысли – совсем взрослыми. Она была готова к тому, что папа улетит навсегда, это она могла понять, принять и отпустить его, лишь бы он был счастлив, но… Девочка проглотила еду и собрала все свои силы, чтобы не заплакать, как маленькая девочка – сейчас она взрослая и чувствует, что от ее убедительности зависит не только ее судьба, но и папина.
- Папочка… Я же думала, что ты хочешь домой потому, что там хорошо! Но там – плохо! Не ходи в тюрьму, я была там, там противно, сыро и страшно, я не хочу, чтобы ты туда ходил! – быстро заговорила дитя, - Я знаю, папочка, ты у меня сильный и смелый и не боишься ничего-ничего – ни темноты, ни злых охранников, но… Тюрьма, папочка, это тебе не просто так! Если тебя не спасут из нее, тебя же… Тебя же… - девочке страшно было даже произносить это слово, но она зажмурилась и выпалила, - …Съедят! Да! Если бы ты не пришел, если бы ты не спас нас из ямы-тюрьмы, если бы не победил богомолов, меня, твою Мулечку сейчас бы доедали, вот так! Ам… ам…
Девочка отчаянно укусила себя за лапку, слезки упорно катились по ее мордахе, как ни старалась она их сдерживать. Все же напряжение было слишком большим для малышки, она должна убедить Лунщика остаться!
- Муля, деточка, на моей родине не едят себе подобных, - с грустной улыбкой сообщил Лунщик, - Меня просто закроют надолго на замок, а затем выпустят… Когда-нибудь. Я – преступник, - признался он, вздохнув, - Но жить буду, - уверенно кивнул.
Слезы катились градом. Пчела, видя страдания ребенка, и сама скривила морду и готова была зареветь. Лететь ей явно не хотелось… Но убедить девочку отпустить непутевого папашу у нее не было никаких шансов. Впрочем, был шанс, что Муля сама решит остаться. Если, конечно, Лунщик не врет и действительно ждет прибытия своих лунных друзей-Богов.
Лунщик, похоже, не врал… Так как напряженное молчание внезапно прервал тихий высокий писк. Он доносился из рюкзака Лунного Бога. Звук был странным, неживым и противным. Похожий звук Муле приходилось слышать. Когда в их лес приходили туристы, орали песни и жгли какие-то вонючие вещи, иногда, услышав такой звук, Муля видела, как в их руках появлялась небольшая светящаяся коробочка, которую они потом прислоняли к уху и орали, но уже не песни.
Взгляд Лунщика стал растерянным. Не удивленным, как у Мули и пчелы, а каким-то напряженным, но растерянным одновременно. Он откинул клапан кармашка и достал оттуда какую-то черную коробочку. На ней мигала красная точечка. Лунщик завороженно смотрел на нее и не решался пошевелиться. А коробочка все пищала и мигала в его руке… На ней была всего одна кнопка.
Сам черт не знает, откуда у Мули появилось ощущение, что эта коробочка как-то связывает папу с его миром… Она никогда не слышала о маяках и радиосигнале. Но что-то же подсказало ей встать и подойти к папе, положить ему на лапку обе ладошки, даже не спрашивая, что это за вещица и почему она пищит… Она знала… И, глядя в его глаза мокрыми-мокрыми глазками прошептать:
- Папочка, подожди… Ты точно уверен, что хочешь расстаться со своей доченькой? Ведь если ты позовешь своих друзей и они заберут тебя, то мы с тобой разлучимся, хоть возьмешь ты меня с собой, хоть нет… Я не хочу с тобой расставаться… А ты?
А:
Лунщик поднял глаза от пищащей и мигающей коробочки. Обнял дочку и прижал ее к себе.
- Знаешь, когда ты вырастешь и станешь большая, учительница расскажет тебе о том, что есть два слова, - сказал он, - Это Родина и Честь. Без этих слов невозможно жить. Я вот, смотри, какой большой вырос, а понял это совсем недавно. Моя Родина там, на Луне. Мне неуютно здесь, я тоскую по друзьям, даже по той чертовой бабе, сдохнуть бы ей совсем... Я чужой здесь, хотя и Бог, но у меня не получается сделать всех хорошими и добрыми. Я подумал и понял, что хочу вернуться на Родину. Я поступал нехорошо, но, когда меня выпустят из тюрьмы, я буду знать, что меня простили те, кому я навредил и Честь не скажет мне "Ты плохой, Лунный Бог!".
- А как же я? - спросила Муля.
- С тобой, но здесь, без Родины и Чести? Дочь, я так не смогу. Я буду продолжать творить зло, потому что одно зло ведет за собой другое. Ты вот говорила, что отпустишь меня и будешь ждать?
- Да... - всхлипнула божья коровка.
- И я приду к тебе, сколько бы не пришлось просидеть! Я же буду знать, что ты ждешь? - на морде Лунного Бога появилась мечтательная улыбка, - Я вернусь и мы всегда будем вместе! А ты, учительница?
- Я буду присматривать за Мулей! - пообещала учительница.
- Ух-ты, я угадал, что не выгнал тебя! - кивнул Лунщик и нажал кнопку.
Писк затих, огонек погас.
- А что это означает? - проплакала Муля.
- Это означает, что нам нужно подождать моих друзей. Они скоро прилетят. А пока давайте выпьем!
Никто не пошевелился, поэтому Лунщик встал и сам отыскал бутылку и стаканы.
- Я тоже! - сказала божья коровка.
- Мулечка, вино слишком креп...
От неожиданности учительница подавилась словом. Сверху, со стороны густых ветвей, послышался громкий треск и шелест, мелькнула огромная тень и земля вздрогнула. Муля и учительница в этот момент смотрели на Лунщика и окаменели от ужаса того, что появилось за его спиной. Если это был друг Лунного Бога, то его Родиной, вероятно, являлся ад.
Гигантское серо-зеленое туловище, занимавшее чуть ли не половину поляны, вытянутое под длинными чешуйчатыми, но какими-то полупрозрачными крыльями. Длинные мощные ноги. Большая голова с сетчатыми круглыми глазами, широкая зубастая пасть и усы-антенны, торчащие выше кустов.
- Ах-ррр! - захрипело и зарычало существо.
В этот момент Лунщик уже наполовину развернулся, чтобы посмотреть, чего это так тяжко рухнуло на землю позади него. Секунды стали длинными и тянулись, как сопли. Чудовище обрадованно наклонило башку и хватило Лунного Бога здоровенной дубиной, которую держало в передних лапах. Лунщик качнулся вперед и упал на колени, уронив бутылку. Еще один удар - прямо по голове промеж четырех ушей - и монстр схватил пришельца и легко поднял его над землей, словно вскинувшись на дыбы.
Ноги Мули и учительницы помимо воли хозяек сделали инстинктивный прыжок в сторону зарослей. Учительница налетела на травинки и, заверещав не своим голосом, опрокинулась на спину. Муля, невероятным усилием воли приказав ногам остановиться, наклонилась вперед и шагнула в сторону чудовища. Ее папа безвольно обвис в объятиях захватчика.
- Меня... Возьмите... - слова от страха застревали в горле.
Но крылатый ужас не обратил на девочку внимания. Его задние ноги с треском разогнулись и он вознесся ввысь, не выпуская Лунщика. Где-то в небе застрекотали крылья, над поляной пронесся ветер и все стихло. Лишь журчало вино из опрокинутой бутылки да шипела, источая удушливый дым, маленькая черная коробочка в пламени костра...
Л:
Девочка застыла, не двигаясь. Она будто очутилась среди водоема без берегов на маленьком листике-плоту, и нет возможности бежать, и некуда плыть… Столько разговоров и размышлений уже было позади, а сколько доводов она приготовила для незнакомых богов, чтобы они взяли ее с собой и вот… Все так глупо и нагло – ей даже не дали слова, будто ее и нет вовсе? Папу просто отняли… Муля растерянно смотрела вверх, куда чудовище унесло бесчувственное тело Лунщика, будто пытаясь найти там берег, к которому можно плыть, но ориентира не было.
И тогда ее крылышки сами все решили. Сначала поднялись жесткие красные крылышки и широко распахнулись, за ними – расправились тонкие прозрачные крылья, завертелись в воздухе и… Подняли девочку с плотика прямо в голубое безграничное небо, все выше и выше, над высокими стеблями гороха, над дымящимся костром и испуганной пчелой. Муля даже не подумала усомниться, что ее маленькие крылышки способны донести ее до самой Луны, да хоть до далеких звезд – куда угодно, другого выхода у нее нет! Девочка взглянула вниз, на уменьшающееся море гороха, затем вверх, на синеву без конца и края, и сердечко ее радостно забилось, когда глаза, наконец, различили мелкую черную точку, в которую превратился злой хищник, унесший папу. Муля изо всех сил рванула в ту сторону, но что есть сила ее маленьких слабых крыльев против крыльев огромного монстра, умеющего, наверное, летать и меж звезд… Если бы Муля об этом задумалась, то рухнула в ту же секунду, как точка-похититель растворилась в синеве, но Муля об этом не думала, а упорно летела дальше.
Вдруг точка снова возникла и начала стремительно увеличиваться, приближаясь к ней. От радости девочка подпрыгнула в воздухе, папа летит за ней! Но… Позади точки (которая к тому времени уже выглядела как огромная саранча с бесчувственным Лунщиком в мощных лапах) возникло еще одно чудовище – гораздо крупнее и странное на вид. Если бы Муля когда-нибудь видела утюги, то она решила бы, что кто-то запустил утюг, чтобы сбить проклятого вредителя, но Муля утюгов не видела… Между тем очертания летающего объекта уже отлично читались в чистом небе – и борозды на его подошве и швы на его корпусе – пожалуй, взгляд не мог разглядеть только железных заклепок на его корпусе. Но прожекторы, сопла, подобные тому, что служили Лунщику рупором, огромная надпись из каких-то символов на боку – все это Муля четко видела. Не заметила только, откуда возник этот тонкий красный луч, в один короткий миг догнавший хищника-похитителя. Не заметила, может, потому, что все это происходило выше, над нею, как ни старалась девочка подняться на своих слабых крылышках? Еще один луч – он мелькнул коротко, как беззвучный выстрел и… Проклятое чудовище, разбрызгивая какую-то сероватую жидкость, закувыркалось в воздухе и, задержавшись на миг, стремительно рухнуло камнем вниз, в последний момент своего полета выпустив жертву из цепких лап.
Лунщик, словно тряпичная лиловая кукла, свободно пролетел мимо Мули вниз. Девочка тут же ринулась за ним, рассекая со свистом воздух. Казалось, прошло очень много времени, страх не догнать и не удержать любимого родителя растянул секунду на целый час. Но вот оно, лиловое ушко, крепко схвачено маленькой лапкой божьей коровки. Муля изо всех сил напряглась, протяжно застонав, но скорость падения ей удалось замедлить едва-едва. Даже наоборот, вес папиного тела тащил ее вниз все быстрее и быстрее, пока стебли на краю поля не стали выделяться из зеленого моря гороха… Ну и пусть… Муля не боялась разбиться – что для нее существование, если она не сможет спасти папу? Девочка еще раз напряглась, истратив остатки сил, и стебли, кажется, стали лететь им навстречу немного медленнее.
Все… Слабые крылышки сложились на Мулиной спинке и накрылись жесткими крыльями. Девочка закрыла глаза, уцепившись в папино ушко – пусть так, они погибнут вместе… Но внезапно тело девочки мягко ударилось о какие-то пушистые нити, затем подпрыгнуло и ударилось снова, потом просто скатилось в папины объятья. Еще минута медленного-медленного полета в огромной сетке, выпущенной «утюгом», чтобы поймать Лунного Бога, еще целая минута в теплых руках папы-Лунщика, пусть он без чувств, да и Муля чуть жива от страха и усталости, но все же – это счастье…
Спустя некоторое время сетка мягко опустила «улов» на траву на краю горохового поля. С тихим шорохом рядом с сеткой упали тонкие канаты, отстегнувшись от летательного аппарата. Муля спрятала мордаху на папиной груди и боялась поднять ее – в тишину ворвался новый, гудящий звук садящегося «утюга». Он, хоть и приземлился поодаль от сетки с Мулей и Лунщиком, но поднял такой сильный и горячий ветер и так страшно гудел, что и вправду можно было подумать, что он прибыл из самого ада.
Внезапно гул и ветер прекратился. Лапки Мули сжали папину шерстку от страха, а мордаха зарылась глубже. Вдруг Лунщик глубоко вдохнул и зашевелился. Видимо, голова его продолжала гудеть даже в тишине, он только приоткрыл глаза и ощупал пространство рядом с собой. Мулю, похоже, он распознал на ощупь…
- Муля? Доча, ты почему не спишь? Мягко-то как…
Лунщик все-таки повернул голову и сквозь ячейки сетки увидел приземлившийся вдали «утюг». Кажется, его вид не произвел никакого впечатления на Лунного Бога, не вызвал никаких чувств, словно не был ему знаком.
- Па-па-а… - прошептала Муля, - Ты ничего не помнишь, да?
- Ничего… - Лунщик поднялся на одной лапе, - Где мы?
- Мы ждали твоих друзей… А затем тебя украло какое-то чудовище и унесло в небо, я летела за тобой… Чудовище ударило тебя по голове и вы с ним улетели. А вот та штука, - девочка кивнула в сторону «утюга», - Заколдовала чудовище и оно лопнуло, а мы с тобой упали бы вниз, но штука поймала нас в сетку и мы опустились. Папа, наверное, в ней прилетели твои друзья, да? И они заберут тебя, да? – голос девочки, и без того тихий, дрогнул от слез.
А в ответ на все Мулины вопросы из динамика, спрятанного где-то на корпусе летающей машины среди бесчисленных устройство, донеслись какие-то странные звуки. Они были похожи на те звуки, что иногда говорил Лунщик… Но тогда его никто не понимал, как не понимала и Муля сейчас смысла лунных слов, произнесенных невидимым существом из железного тела небесной машины. Как ни странно, Лунщик тоже удивленно хлопал глазами, уставившись на «утюг».
- Не помню… - только и сказал он.
А:
Очевидно, внутри "утюга" заметили, что Лунный Бог шевелится, поскольку звуки повторились, но теперь в них отчетливо была слышна вопросительная интонация.
- Ни фига не помню... - еще раз повторил Лунщик и поднялся на ноги, - Я, чего, все-таки нажал на "спасатель"?
- Да, ты нажал на кнопку, когда волшебная коробочка запищала!
- Ой, голова моя... - простонал пришелец, обхватил голову лапами и покачнулся, собираясь упасть.
Муля обняла его сбоку, словно любящая доченька, которая в дождливый осенний вечер отыскала папу по кабакам и пивнушкам и теперь, ласково беседуя с ним, ведет домой.
- А где... Эта... Учительница?
- Осталась на той поляне!
- А где та поляна?
Девочка огляделась. Нет, она не запомнила, в какой стороне и на каком расстоянии отсюда осталась поляна - она была слишком увлечена погоней за саранчой.
- Не знаю... Я летела за тобой, вернее, за чудовищем, которое тебя утащило!
- Ага... - папа потряс головой, - А это что такое?
- Эта штука прилетела вон оттуда, - Муля показала в сторону солнышка, - И тоже искала тебя.
- Ясно...
Сбоку утюга что-то лязгнуло, на землю откинулась крышка и оттуда показались...два Лунных Бога! Один выглядел так же, как папа, а другой оказался низеньким и плотным, всего с двумя ушами (которые, правда, были расставлены шире) и цветом, напоминающим зеленый.
- Ну ни фига себе! - сказал Лунщик, - Это Корэг... На чем они прилетели?
Боги торопливо подошли к ним и между ними и папой завязался разговор, состоящий, конечно же, из непонятных слов. Но по красноречивым жестам Муля догадалась, что папа знаком с одним из обитателей "утюга", а второй, зеленый, является кем-то вроде главного Бога, потому что остальные разговаривали с ним весьма почтительно. Правда, у папы снова закружилась голова и он начал было падать, но друзья тут же подхватили его под лапы. Папе это почему-то не очень понравилось, он что-то крикнул и взмахнул лапами, пытаясь высвободиться.
- Отпустите его, видите, у папы болит голова! - немедленно запротестовала Муля и дернула зеленого за короткий хвост.
Но Боги, наоборот, схватили папу еще крепче и разговор, кажется, начал приобретать нотки скандала. Зеленый резко крутанул задом и выдернул хвост, подтолкнув Мулю свободной лапой и произнеся какое-то слово. Тогда Муля забежала вперед и выхватила из папиного пояса ту волшебную штуку, которая делала яркие огоньки в небе.
- Отпустите папу, а то я вас обоих сожгу! - решительно заявила она, направив ствол на зеленого, как наиболее опасного.
Оба Бога дружно захохотали.
- Мулечка, ракетница не заряжена, брось ее! - сказал папа.
- А чего они смеются и не отпускают тебя? - шмыгнув носом, спросила Муля.
- Потому, что я преступник...
Тот Бог, который был похож на папу, наклонился к ней и забрал ракетницу, сунув к себе за пояс. Папа что-то сказал ему, кивнув головой на Мулю, но уже не сердито, а как бы просяще. Боги еще немного поговорили, а потом похожий на папу неожиданно спросил:
- Где твоя мама, девочка?
- Я не знаю, - Муля смутилась от удивления, что Бог знает их язык и молчит, - Я давно уже живу одна.
- Вот как? А этот человек говорит, что ты его дочь!
- А я и есть его дочь, дядя Бог! - подтвердила Муля.
- Он никогда до этого не бывал на Земле, а ты не могла родиться так быстро. Он обманул тебя. Но теперь бояться нечего - мы нашли его и он больше не причинит тебе вреда. Скажи, что он с тобой делал?
- Но это правда мой папа! - крикнула Муля, - Он оберегал меня, защищал. И любил!
- И любил... - печально повторил Бог, - От имени Лунного Народа мы просим у тебя прощения за поведение нашего человека, девочка. Он будет строго наказан.
- Что вы, не надо мне никакого прощения, верните мне папу! Не забирайте его, он хороший!
Бог, не ответив ей, строго сказал папе несколько слов и, навалившись вместе с зеленым на его спину, заставил поклониться Муле.
- Не-ет! - заорала божья коровка, - Не обижайте его! Или возьмите в тюрьму и меня тоже!
- Мы не можем взять тебя с собой, ведь ты живешь здесь, здесь твоя Родина! - произнес Бог.
- Моя Родина там, где папа!
Но Боги, скрутив папе лапы за спиной, толкнули его в направлении "утюга". Муля немедленно кинулась зеленому под ноги, но тот, вопреки ее ожиданиям, не споткнулся, а снова отодвинул девочку с дороги.
И в тот же миг послышался тонкий писк крыльев. Этот писк был какой-то нестройный, прерывающийся, словно летело что-то пьяное. На землю возле утюга, болезненно застонав, плюхнулась учительница.
- Я ее мама, пожалуйста, не прикасайтесь к моей девочке! - сказала она, тяжело дыша после трудного полета с еще не зажившим крылом, - Этого - забирайте вы, а девочку - возьму я!
Л:
- Ты не мама мне! – Муля топнула лапкой так, что земля задрожала. Или, дрожала она от тихого, но ощутимого телом больше, чем слухом, рычания мотора? Муле показалось мало проявленного гнева, она подбежала к пчеле вплотную, встала на носочки и во весь голос проорала, - Ты не мама мне, ясно? Я никогда не буду любить тебя так, как папу! Даже если ты заберешь меня силой!
Пчела-учительница злобно улыбнулась.
- Хорошая подсказка! Пожалуй, я беру ее… - с этими словами она ловко схватила Мулю за лапки, притянула к себе и крепко обняла четырьмя лапками.
Девочка отбивалась, как могла, громко ревела, колотила изо всех оставшихся сил по полосатому пушистому брюшку… Но учительница, видимо, привыкла к детским истерикам, держала малышку мертво… Лунщик и сам чуть не прослезился, глядя на эту сцену – один черт знает, что творилось в его душе. Он уже успел привязаться и полюбить божью коровку, которая считала его родным папой. Смотреть на мучения ребенка было мучением и для него, поэтому он сам торопил своих друзей к звездолету, сделав шаг в направлении трапа.
Каким-то чудом Муле удалось освободиться из лап училки – то ли от слез, впитанных шерстью, выскользнуть стало легче, то ли пчела утратила бдительность, засмотревшись на лунных богов, уводящих пришельца. Девочка сползла вниз, встала на все лапки, затем резко отскочила и таки догнала процессию у самого трапа. Этого не ожидали даже друзья Лунщика, и он с легкостью освободил лапы, чтобы поймать девочку, собравшуюся, кажется, любой ценой пробраться за ним в звездолет. Пришелец обнял дитя крепко-крепко и ласково заговорил с ней.
- Куда ты, Мулечка, нельзя. Там тебе будет плохо, никто не защитит мою дочу от чужого ей и злого мира. Мне будет горько знать, что ты всегда в опасности, хоть и рядом, я буду волноваться… И потом... - Лунщик оглянулся на двоих друзей-богов и вздохнул, - Дяди боги не позволили мне взять тебя с собой... А командую здесь - не я...
- Папочка… - Муля зарылась мордахой в лиловую шерстку папиного плеча, - Я большая, я все понимаю… Я буду ждать тебя, сколько бы времени ни прошло, и знать, что ты обязательно вернешься ко мне! Ведь ты же обещал, правда? А я верю тебе… Возвращайся скорее?
Лунщик ощутил, как ослабли лапки девочки – значит, прощание закончено? Он послушно опустил Мулю на место, уже не боясь, что она убежит внутрь летательного аппарата. Муля и вправду отошла в сторону, освободив дорогу. Зеленый подозрительно покосился на ребенка – не собирается ли она вскочить в утюг с разбега? На всякий случай, он выставил лапу, чтобы она споткнулась. Но Муля застыла. Только еще раз с безграничной тоской посмотрела на родителя и спросила еще раз. На всякий случай.
- Папочка, ты же вернешься? Точно-точно? Я буду ждать…