Ангел-хранитель окончание тетралогии

Фантастическая повесть

 
Часть 1   Побег
Часть 2   Ангел-хранитель
Часть 3   На просторах Марса

ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 1
  Утро выдалось знойным. Трава  порыжела от жары, и даже розы выцвели от солнца и казались бледными, как сгоревшая от июньского зноя сирень.
  Лишь под старыми вязами, где царили тень и прохлада, набирали силу крепкие бутоны. Варвара, воровато озираясь, аккуратно срезала розы ножом. Её маленькая рука с трудом удерживала колючий букет. Ну и достанется же ей от матери! Куда смотрит киберсадовник? 
  Мирослав наблюдал за сестрой с балкона. Её воздушное  платье мелькало то тут, то там, цепляясь за  кусты шиповника.
 Как жаль, что он не художник! Получилась бы восхитительная картина:  статная девушка с чёрной косой и благородными чертами лица, порхающая среди роз в летнем саду.  Быть может, кузина  Алиса, приехав на выходные, захватит краски и холст? Она ведь обожает  этот  сад, напоминающий о золотых временах, когда были живы её мать – Ирэна Соколова и его отец – Григорий Соколов. Старая экономка Паулина помнила  обоих. Мирослав и Варя любили слушать её рассказы, которые были похожи на добрые сказки, в которых покойные господа беззаботно гуляли среди цветов, читали друг другу стихи, привечали друзей. Счастливые и беззаботные были времена, вздыхала Паулина. 
  Мирослав смутно помнил отца, но догадывался, что реальная жизнь Григория Соколова вовсе не походила на сказку. Более того, вспоминая последние месяцы его жизни, Мирослав подсознательно ощущал какую-то  тревогу.
  В то лето стояла сумасшедшая жара. Отец часто брал его и Варвару на пикники, вывозил в Эрмитаж, в гости к племянникам. В память врезались  весёлые путешествия в Павловск и Петергоф. Но тень беды неотвратимо преследовала отца повсюду. После кому-то казалось странным то, что профессор Соколов со своей обострённой интуицией и вечно бодрствующим умом не почувствовал приближающейся смерти. Впрочем, смерть любимых людей всегда  кажется внезапной; в её пришествие ни уму, ни сердцу никак не хочется верить. Так было и в тот день, когда автокатастрофа унесла из жизни Григория Соколова.
  День его смерти по странной случайности совпал с днём рождения Никиты, внука Паулины, чьи родители тоже погибли в дорожной аварии. Бедная Паулина! Чтобы достойно содержать внука, ей приходилось  браться за любую работу, пока Григорий Соколов не предложил ей место экономки...
  В саду скрипнула калитка, и послышался Варин смех. Она  собиралась на станцию  - встречать  Никиту, получившего степень бакалавра инженерных наук. "Сегодня особенный день", - подумал Мирослав. В прежние дни рождения Никиты никогда не бывало пышных торжеств. Но сегодня, по случаю успешного завершения учебного года, было решено устроить семейное празднество.
  Мирослав вернулся в комнату и сел на кровать.  Праздник в день смерти отца?  Кощунство. Однако не может же в доме вечно царить скорбная тишина! К тому же отец любил Никиту, как родного сына. И всё же…
  Голос Паулины, отдававший распоряжения киберэкономке, отвлёк Мирослава от горестных мыслей. Она не меньше других уважала его отца. Именно от неё Мирослав узнал о том, каким  человеком был Григорий Соколов. Но никакой траур по выдаю-щимся людям не затмит гордости за единственного внука, который уже зачислен в магистратуру! Нужно ли бередить раны и вспоминать о грустном, когда у людей радость? Жизнь продолжается, и Паулина заслужила этот праздник! Не будь её, рос бы Никита в приюте для бедняков. Учился бы в заштатной школе, не имея надежд ни на приличное образование, ни на престижную работу. И свой день рождения праздновал бы в компании сомнительных дружков, а не в загородном доме бывшего ректора Политехнического института.
  Впрочем, если даже мать посчитала это правильным и необходимым, он не станет спорить. Вдова Григория Соколова со дня  кончины мужа не снимает траур. О такой верности можно прочесть лишь в старинных книгах, которых множество в отцовской библиотеке. Любовь родителей, если верить Паулине, больше напоминала сказку, нежели быль, и, всякий раз, стоя перед скромной могилой, он беззвучно плакал о том, что почти не помнил отца.
  Однако сегодня он пересилит себя и не станет предаваться горестным воспо- минаниям. Сегодня должно  улыбаться гостям и радоваться за названого брата.
 Мирослав спустился в гостиную. Увидав его, Паулина улыбнулась. За шестнадцать лет, минувшие со смерти хозяина дома, она ничуть не изменилась. Молодцеватая, бодрая, сегодня она сама накрывала стол для утреннего чаепития. Ещё бы ей не радоваться! Через полчаса из города приедет внук – её гордость и надежда. Он первый, кому в их простой деревенской семье удалось получить высшее образование.
- Доброе утро, Паулина.
- Доброе? Отчего синяки под глазами? 
- Плохо спал. Мама уже встала?
- Ей тоже нездоровится. Эмилия даже хотела вызвать врача.
- Что с мамой?
- Страдает от бессонницы. Совсем измучилась. Жара, праздничные хлопоты…
 - Мне кажется, Мария Николаевна больна, - сказала киберэкономка. – Последнее время её мучат кошмары и галлюцинации. Наверное, это от передозировок снотворных лекарств.
-  Какие ещё галлюцинации, Эмми? – удивился Мирослав.
- Вашей матушке стал являться покойный супруг. Вчера ей показалось, что он, как и в прежние времена,  сидит в кабинете. Она весь вечер прорыдала в своей комнате. Паулина Витовтовна даже хотела отменить праздник, но госпожа Соколова очень просила не омрачать торжество. Она снова приняла свои розовые капли, её настроение улучшилось.
- Не удивительно, что ей мерещатся кошмары. Мария Николаевна принимает сильные лекарства  много лет. Когда был жив Григорий Александрович, она уже мучилась бессонницей и нервными расстройствами. Так больше не может продолжаться. Нужно показать её врачу.
- Да, - согласился Мирослав. – Или снова выдать замуж.
  Паулина удивлённо вскинула брови.
- Замуж?! Вдове профессора Соколова?! Да как у тебя повернулся язык?
- Я давно уже не мальчик, Паулина. Мама шестнадцать лет не снимает траур, не выносит развлечений, почти не принимает гостей. А ведь она ещё молода! Неко- торые женщины в её возрасте выходят замуж и даже рожают детей! Мама заживо похоронила себя в четырёх стенах. Папа бы этого не одобрил.
- Ты сегодня действительно не в себе. Что-то случилось?
- Ничего особенного.
- Мария Николаевна утром сказала, что у неё ужасный сын;  она не спустится к завтраку и гостей ей придётся встречать  в дурном настроении со слезами на глазах, - вмешалась киберэкономка.
- Не верю  ушам. Чем ты прогневил мать?
- Паулина, я не хочу омрачать торжественный день своими проблемами.
-  Подумать только! И какие же проблемы могут быть у мальчика из уважаемой обеспеченной семьи? Прислуга не так улыбнулась?
- Хорошо, я скажу. Только не вздумай рвать волосы и голосить на всю округу. Я бросил институт.
- Мирослав?
- Да, вчера я ездил в Политех, чтобы забрать документы.  Профессия инженера – не моё призвание. Я всегда говорил о том, что мечтаю стать военным.
- Но ты почти с отличием окончил первый курс!..
- Неважно. У меня только месяц, чтобы подготовиться к экзаменам в Военную академию… Как ты полагаешь,  есть у меня шанс дослужиться до генерала или министра обороны?
  Паулина охнула. Она была ошарашена признаниями своего воспитанника.
- Что за день!.. Господин Огата уже знает о твоём решении?
- Нет. Откуда ему знать? Он теперь за границей.
- Я даже не хочу думать о том, что будет, когда ему сообщат о твоём поступке. Сын бывшего ректора Григория Соколова, внук и правнук уважаемых профессоров, бросил институт! Не удивительно, что твоей матери снятся кошмары. Хочешь загнать её в гроб?
- Я всего лишь хочу быть самим собой и не желаю  тратить жизнь на то, что мне не интересно.
- А ты  подумал о будущем? Когда-нибудь ты полюбишь достойную девушку и захочешь создать семью. Что ты сможешь ей предложить? В век киберспецназа глупо помышлять о службе в армии.
- Полагаешь, девушки не способны оценить в мужчине смелость и умение постоять за себя? А как же патриотизм, национальные интересы?.. Папа  поддержал бы меня. Он ведь сражался на фронте с киберсолдатами и побеждал!
- То было в прежние времена. В современном мире другие ценности, сынок. Ны- нешний патриотизм  – это крепкая семья, престижное образование и хорошая работа в пределах своего государства. Во всяком случае, так живут все разумные люди.
- Так живут обыватели, - поправил Мирослав.
- Вы только взгляните на него! – возмутилась Паулина. – Какой бес тебя по- путал?!
- Никита приехал, – сообщила Эмилия. – О, да он не один! С ним Юкико.
- Скажи об этом  Марии Николаевне. И пригласи Юкико в дом.
  Киберэкономка послушно удалилась.
  Из сада доносились весёлые голоса. Смех Юкико, порхавшей среди цветов, звенел, как хрустальный колокольчик.
- Ты слышала, Юкико отказалась поступать в институт культуры вместе с Варей. Она, как и твой Никита, надумала идти в Политех. Надеется стать специалистом в области робототехники. Забавно, правда?
- Не хочет разочаровывать отца. Конечно, Юкико следовало бы стать учительницей или журналисткой. Всё-таки жаль, что у господина Огаты нет сыновей. Наверняка это он подтолкнул девочку к такому необдуманному решению.
- Такеши тут ни при чём. Никита и Юкико влюблены друг в друга. Разве ты не замечала: они всё время вместе.
- Что с того! Глупые мечты никого не доводили до добра. Никита должен найти девушку своего круга. Да и рано ему ещё думать о женитьбе.
- А по-моему, они - идеальная пара. Чем тебе не по нраву Юкико?
- Будто не знаешь! Мы слишком бедны. Ни положения в обществе, ни связей. Никита получил в наследство от родителей  одно лишь доброе имя.
- Не беспокойся. Бедность - не самый страшный порок, и ради счастья дочери Такеши спокойно закроет на него глаза.  Думаешь, он не знает, ради кого Юкико пол-лета проводит на даче профессора Соколова? Такеши слишком благороден, чтобы гнушаться бедностью. Полагаю, ты скоро станешь прабабушкой, Паулина, и внуки Такеши будут носить фамилию Ридигер.
- Скажешь тоже! У господина Огаты, должно быть, совершенно иные планы насчёт дочери. Юкико – его последняя надежда дать детям и внукам приличную родос- ловную.  Кто такие Ридигеры в сравнении с вашей знаменитой семьёй?
-  Я и Юкико? Никогда! Во-первых, мы с Никитой друзья, и уводить у него девушку было бы подло. А во-вторых, мама не позволит. Разве ты не знаешь, что она надеется когда-нибудь занять место Мидори? Даже если бы мы с Юкико питали друг к другу симпатии, наш брак всё равно был бы обречён.
-  Ты говоришь глупости.
- Соседи говорят. Я слышал  собственными ушами. А в каждой соседской сплетне есть  толика правды.
- И что же говорят соседи?
- Миловидная вдова. Живёт, как затворница. Из мужчин в доме – я да Никита. Кроме Такеши, из посторонних у нас никто не бывает. О ком  ещё думать молодой одинокой женщине?  Алиса, между прочим, давно  намекает на то, что мама к нему неравно-душна.
  Паулина поглядела на Мирослава с  испугом.
- Господин Огата - женатый человек. Выброси из головы постыдные мысли и меньше слушай Алису. Она  никогда не любила твою мать. Ей всегда казалось, будто Мария Николаевна вышла замуж за Григория Александровича по расчёту. Твою кузину можно понять: она задыхается от злости, когда видит счастливых людей. Нелюбимый муж, неудачный брак. Разве может Алиса  хорошо отзываться о тех, кому завидует? Она никогда не знала настоящей любви.
- При её профессии это более чем странно. Я думал,  художники – особенные люди. Им никак нельзя без высоких чувств.
-  И поделом твоей кузине! В молодости у неё от женихов отбоя не было. Она  ведь могла стать супругой самого господина Огаты! Одному Богу ведомо, чем он ей не угодил. Скверная девчонка! Теперь, наверное, локти кусает от досады.
- В самом деле? Я ничего об этом не знал. Мама. Мидори. Алиса. Похоже, мо- лодость  господина Огаты прошла недаром. Так, Паулина?
  В прихожей хлопнула дверь, затем послышался смех. Никита, Варвара и Юкико вбежали в гостиную. Паулина обняла внука. 
- Я так рада, дорогой!.. Здравствуй, Юкико.
 Мирослав и Никита обнялись.
- Бабушка, попроси Эмилию согреть чай. Мы немного устали с дороги.
- Конечно. Эмми!
  Киберэкономка уже несла  горячий чай.
- Молодчина, Эмми! Сразу видно, что ты служишь в приличном семействе, - похвалил Мирослав. - Как дела, Юкико?
- Папа был вынужден прервать командировку. Сегодня он возвращается из Германии. Вы слышали, ему  снова предложили занять пост министра науки и образования, и он вновь отказался.
-  Отказаться от должности министра! Господину Огате изменило благоразумие?
- Конечно, нет! Просто его жизнь связана с Политехом. Для мыслящего человека стать чиновником равносильно смерти. Папа не устаёт повторять слова Григория Александровича о том, что в министерствах даже самые умные люди постепенно теряют человеческий облик.
- Похоже, тень Григория Соколова преследует не только его супругу, - улыбнулась Эмилия.
- Не смей перебивать госпожу, - шикнула на неё Паулина. – Как поживает Мидори?
- Мама немного простудилась. Она гуляла в городском парке, когда начался дождь. От ветра у неё сломался зонт.
- Мидори больна? Какая жалость! Госпожа Огата давно мечтала посетить наш дом. Ей так нравятся розы, которые разводит Мария Николаевна! Как на грех, они теперь в самом цвету…
-  Я утешу тебя, Паулина. Вечером приедет папа. Он хочет поздравить Никиту и поговорить о его будущем.
  Мирослав вздрогнул от неожиданности. Только ли о Никите пойдёт разговор? Разумеется, не ради Никиты Такеши бросил дела и спешно возвращается из Берлина. Неужели ему уже сообщили о том, что Мирослав Соколов бросил институт? Как бы не омрачить праздник названому брату...
- Отлично. Ты теперь важный человек, Никита. Научись улыбаться господину Огате и слушайся его во всём, как он слушал нашего папу. Глядишь, и о будущем не придётся беспокоиться, - хихикнула Варя.
- Да, Никита, отныне тебе грозит светлое будущее, - поддакнул Мирослав.
- А тебе?
  О том, что грозит ему, Мирослав понял, бросив искоса взгляд на Юкико. Этот вечер он запомнит надолго! Такеши позовёт его для разговора в кабинет отца, откуда он, недостойный сын знаменитого профессора Соколова, выйдет сломленным и втоптанным в грязь второкурсником Политеха.
- Мы очень рады видеть господина Огату. Давно он у нас не был.
- Между прочим, Паулина, у нас ещё одна  новость, - сказала Варя. – Никите, как перспективному инженеру, предложили работу в «Рашен кибернетик моудл».
  Паулина нахмурилась.
- Работать в конструкторском бюро Антона Прохоренко? Этого блаженного, из-за которого концерн каждый год сдаёт позиции на европейском рынке? Полагаю, не стоит соглашаться, если господин Огата против.
- Да. Господин Огата желал бы видеть Никиту в конструкторском бюро своего тестя, но не знает, как начать  об этом разговор с господином Танака. Последнее время их  отношения вовсе сошли на нет. Может, ты согласишься выступить в роли посредника? Макото Танака очень тебя уважает.
  Паулина задумалась.
- Если  сама  Мидори  не  может задобрить отца, чем могу  помочь я? Господи, до каких же пор  будут продолжаться их семейные распри!
- Танака до сих пор не может простить дочь за то, что она сбежала к Такеши! Столько времени прошло! Мидори счастлива, Юкико уже пятнадцать, а старик всё ворчит! Трудно будет его вразумить. Он из принципа ненавидит всё, что одобряет  зять.
- Думаю, дедушка ворчит больше для приличия, - засмеялась Юкико. - Хотя ему очень неприятно то, что не соблюдаются традиции семьи. Разве так мечтал он выдать замуж свою дочь?! Дедушка называет папу разбойником, который бессо- вестно похитил из сада бедняка единственную розу.
- Он часом  не пишет стихи? - весело поинтересовался Мирослав. - Нет? Очень жаль. Впервые вижу человека, который так сокрушается о счастье любимой дочери.
- Однако, Мирослав, нас заботит и твоё будущее. Папа едва не лишился дара речи, когда узнал о том, что ты бросил институт. Знаешь, какой разнос он устроил преподавателям? «Если из института бегут перспективные студенты, - сказал он, - то вы занимаете не свои места!»
- Надеюсь, никому из них не объявят официальный выговор.
-  Папа  желает с тобой поговорить.
-  Так это ты донесла на меня отцу!
- Не я, а Мария Николаевна.
- Мама?! А впрочем, какая разница... Я не изменю своего решения.
- Несмотря на успехи в учёбе, братец, ты  глуп и упрям, как осёл. Нынешний век – это эпоха научного прорыва, как говорит наш преподаватель  истории. Каждый день  появляется множество технических новинок. Люди совершают открытия, покоряют космос. Интересно, как ты, мужчина, собираешься жить в современном мире без технического образования?
- Во все  века, Варя, люди жили и  живут по законам совести и чести.
- Ты точно не от мира сего, - усмехнулся Никита. – Знаешь, о чём говорил на лекции доцент Кудряшов? У каждого новорожденного человечка в генах заложена кибернетика. Едва научившись говорить, нынешние дети уже не играют в игрушки, но повелевают искусственным интеллектом.
 - Никто не сказал, что это хорошо. Кстати, твой отец, Юкико, не во всём полагается на искусственный интеллект. Он ведь до сих пор сам водит автомобиль!
- Конечно. Папа во всём привык полагаться только на себя. Хотя автоинспекторы вынесли ему уже сотню предупреждений. Сам понимаешь, когда за рулём человек, на дороге - настоящий хаос. С тех пор, как люди доверились киберводителям, смерт-ность по вине шофёров упала почти до одного процента!  После гибели Григория Александровича папа опасается дорожных аварий… Прости, Мирослав, я опять разбудила в тебе грустные воспоминания!
- Ничего, Юкико, Мирослав с утра не в себе, - буркнула Паулина. – Господин Огата  остановится у нас хоть на несколько дней?
- Нет, вечером мы уедем. Вот только решим вопрос с трудоустройством Никиты и попытаемся вразумить Мирослава.
- Спасибо, но лекцию о важности технического образования, которое даётся в Политехе, я прослушал на первом курсе. Твой отец - замечательный оратор, но слушать дважды одно и тоже я не намерен.
- И всё же перед тем как ссорится с папой, подумай ещё раз о своём будущем.
-  Своё будущее  человек выбирает сам, и я никому не позволю сделать этот выбор за меня. Пойми, Юкико, у каждого человека есть  призвание. Его нельзя снять с одного человека, как одежду, и надеть на другого. Меня, в отличие от Никиты, не прельщает карьера учёного. И я не стану бизнесменом, как дядя Вилен. Я буду военным.
- Неисправимый дурак!
  Юкико рассмеялась и влепила ему поцелуй.
- Хочу поздороваться с твоей мамой. Проводишь?
- Идите с Варей. Я обещал встретить Алису.
  Мирослав вышел на террасу. Окна были распахнуты. На него пахнуло здоровой, омытой дождём, зеленью. Говорят, отец любил читать по вечерам, сидя в ротанговом кресле. Тут же он принимал частых гостей: молодых студентов, старых профессоров. Это были улыбчивые, красивые и добрые люди. Встречи с некоторыми из них приятно будоражили память. Афанасий Солнцев – благооб- разный, седой, но молодцеватый старик. Валентин Кудряшов – когда-то пылкий, влюблённый в науку студент, а ныне – кандидат технических наук, доцент. Они очень серьёзно и важно разговаривали с сыном Григория Соколова, как будто провидя его далёкое, но светлое будущее…
  Мирослав бросил взгляд на часы. Алиса никогда не отличалась пунктуальностью, но опоздать на полтора часа! Впрочем, чего ещё он ожидал от  кузины! В её доме всегда царил хаос: приходили и уходили гости, шумели крикливые дети. «В этом доме нельзя жить, - сетовала Паулина. – Бедные детки! То ли дело Мария Николаевна! Хоть и не урождённая Соколова, но уважает традиции чужой семьи. В доме – тишина. Райский сад полон цветов. Дети живут, как  ангелы Божии»…
  Сестра была почти вдвое старше Мирослава, но разницы возрастов тот не чувствовал. Лишь двое близнецов служили досадным напоминанием о том, что Алиса – замужняя женщина, мать добропорядочного семейства. И что бы ни говорила Паулина, со стороны семья Алисы выглядела вполне благопристойно. Немолодой, респекта-бельный муж, обожавший супругу. Двое крепких, упитанных малышей в сопровождении няни. Сама госпожа Берсенёва, донельзя снисходительная к слабостям супруга и бесконечно добрая ко всем маленьким детям. Её обожали все. Хозяйка салона искусств. Художница. И просто красавица.  Только с ней и можно поговорить по душам.
  Наконец в кармане Мирослава зазвонил мобильник.
- Алекс?
- Приехала госпожа Берсенёва, - доложил киберохранник.
 
ГЛАВА 2
  Близнецы Берсенёвы уже резвились в саду под присмотром няни. Мирослав расцеловал братьев, которые с радостным визгом бросились ему на шею.
  Алиса о чём-то болтала с киберохранником. Её пышный сарафан колыхался на ветру, а широкополая шляпа скрывала неприбранные волосы. Наверное, она торопилась, собираясь в гости.
  - Ну, здравствуй!.. Это – мне? Какие шикарные розы! Ты никак покусился на святое – на оранжерею?! Воображаю, как разозлится твоя мать!
- Мне всё равно. Я хочу, чтобы они украшали твою комнату. Варя тоже провинилась – наломала в саду букет для Никиты…
  Алиса расхохоталась.
- Бедная Мария Николаевна! Если бы она была мужчиной, то непременно отшлёпала бы вас ремнём за такое святотатство.
- Ты непременно станешь свидетелем  экзекуции, которую мне  устроят все члены семейства.
- Экзекуция в праздник? Что ты опять натворил?
- Я бросил Политех ради Военной академии. Мама не разговаривает со мной со вчерашнего вечера. Она вообще не выходит из своей комнаты потому, что не хочет меня видеть. По её просьбе Такеши был вынужден прервать командировку и вернуться в Россию. Видишь, каких дел я натворил! Сам ректор Политеха приедет, чтобы надрать мне уши.
- Бедный ты мой! Из тебя тоже хотят сделать человека! Не поддавайся.
- Легко сказать! Я смог бы выдержать мамины слёзы и насмешки родных, но упрёки Такеши… Что мне делать, Алиса?  Я надеялся, что к его возвращению буду студентом академии. Однако Такеши  привык брать быка за рога.
- Верно. Спасти тебя может лишь вселенская катастрофа. Или какое-нибудь другое ужасное происшествие. Никто из родни не вознамерился уйти в монастырь или жениться без родительского благословения?
- Нет, Алиса. У всех всё замечательно. Никита и Юкико любят друг друга. Такеши мечтает устроить Никиту в фирму господина Танака. Варя окончила школу с красным дипломом. У всех, кроме меня, прекрасное будущее.
- Ты сказал, Никита и Юкико? Вот новость, которая спасёт тебя от гильотины! Такеши давно положил глаз на наше семейство, и Юкико – его последний шанс.
- Как ты можешь такое говорить! Мы с ней всего лишь друзья. Сегодня Паулина разболтала мне одну семейную тайну.  Это правда, что  в молодости у тебя был роман с Такеши?
- Ну и  язык у твоей Паулины! Нет, конечно. Отец желал нашего брака, а я, дура, мечтала о настоящей любви. За мной тогда ухаживал один художник. Он был беден и талантлив, поэтому у нас не было будущего. Мы жили настоящим и были счастливы. Но, как и многие мужчины, он оказался малодушен. Устал бороться с нищетой и безвестностью, соблазнил  богатую вдову. Теперь мой бывший ухажёр - вполне обеспеченный, светский человек. Скажи, ну разве не была я дурой, когда доверилась мужчине?  Знаешь, теперь я немного сожалею о том, что не послушала отца. Но кто знал, что Такеши поднимется так высоко? Откровенно говоря, мы были бы неплохой парой. Такеши умён и привлекателен. По крайней мере, делить постель с ним было бы приятней, нежели с моим нынешним мужем. Знаешь, как это глупо – развлекать старика, терпеть его телячьи нежности? А Такеши всегда на работе. Он, можно сказать, идеальный муж: много зарабатывает и редко бывает дома.
  Алиса захохотала.
- Ну, так что же мы будем с тобою делать?
- Похоже, мне остаётся лишь умереть за свои идеалы.
- Глупости! Давай прогуляемся по саду…  Какие чудесные розы! Жаль, что у меня сегодня нет  желания рисовать.
- Я надеялся, что ты напишешь портрет Вари.
-  Вари? Ни за что! У неё слишком заурядное лицо. Вылитая мать.
- Алиса!
- Прости, братик, это не мои слова. Даже самые доброжелательные соседи не скрывают того, что плебейские гены изрядно подпортили нашу родословную. Хотя для Марии Николаевны брак с  твоим отцом  был настоящим событием. Нечто вроде того, как  дикую яблоню прививают  благородным побегом.
-  Благородным человека делают его мысли и поступки, а не происхождение.
- Ты слишком много читаешь, дружок. Нужно попросить Паулину запереть биб- лиотеку, чтобы ты не воображал себя умнее старших. Больше общайся с нормальными людьми. Спроси, например, у Юкико, легко ли было её отцу пробивать себе дорогу в жизнь. Возможно, тогда ты поймёшь, как важно иметь порядочных родителей и надёжных друзей.
- Такеши – без пяти минут министр науки и образования. Уже за это следовало бы его уважать.
- Оставь, пожалуйста, красивые слова для экзамена по риторике! Родословная Такеши такова, что даже господин Танака, сын бедного, но честного крестьянина, не может смириться с его женитьбой на Мидори. Кстати, как она?
- Ей нездоровится. Юкико сказала, что Мидори не сможет  приехать на торжество.
- Какая радость для Марии Николаевны! И как серьёзно Мидори больна? Есть у твоей матери хоть маленькая надежда на то, что Такеши в скором времени останется вдовцом?
- Ты ненавидишь маму, а ведь она столько лет хранит память об отце! Какая кошка между вами пробежала?
- Мирослав, я вдвое старше тебя, я знаю, как жили твои родители, когда ты ещё не появился на свет. Дядя Гриша мечтал найти в Марии Николаевне благородную душу, не запятнанную корыстью, ложью и предательством. А что получил? Мне просто обидно за дядю Гришу. Надеюсь, ты женишься на девушке своего круга, которая всегда будет помнить о чувстве долга перед родом, а не заглядываться на чужих мужей.
  Мирослав натянуто улыбнулся.
- Слышала бы тебя Паулина!
- Ты веришь сказкам Паулины?!  "Жили-были в стародавние времена добрый король Григорий и прекрасная королева Мария"...
- Алиса, ты  стала рассуждать, как завистливая старуха.
- Верно, я - злая ведьма, которая завидует влюблённым голубкам. Ну-ка, поживи без любви, когда вокруг тебя  столько счастливых лиц и красивых пар!.. Ладно, хватит о грустном. Кто приедет на праздник?
- Несколько товарищей Никиты. Твой брат Виктор.  А ещё - брат Мидори Кэйташи Танака.
- Один? А  старик Макото?
- Вряд ли господин Танака засвидетельствует нам своё почтение. Он не желает видеть Такеши и ничего не хочет слышать о Мидори. Глупо, правда? Мог бы пос- тупиться принципами хотя бы ради Юкико.
- Восхищаюсь Мидори. Бросить ради любви родительский дом, не побояться пе- ресудов, полностью доверить себя малознакомому человеку... Аж дух захватывает! Я бы никогда на такое не решилась.
- По-моему, давно пора забыть прошлые обиды. Такеши доказал, что может быть надёжным мужем и примерным отцом. Знаешь, он мечтает пристроить Никиту в фирму тестя, но так, чтобы тот не заподозрил, чей он протеже. Сделай доброе дело: намекни Кэйташи на то, что таких перспективных инженеров, как Никита, с радостью ждут в "Рашен кибернетик моудл". Если хочет остаться на плаву и не отстать от конкурентов - пусть поторопится переманить Никиту и заключить с ним трудовой контракт.
- Бедный господин Танака! Он уже потерял власть над Мидори, а в скором времени Такеши отберёт у него   фирму!
- Почему ты так решила?
- Танака стар, а  Кэйташи бездетен; Юкико - судя по твоим разговорам - выйдет замуж за Никиту, а Никита - пока лишь начинающий инженер, во всём полагающийся на ум и опыт своего наставника. Хорошенькие дела! Как ни крути, но спустя шестнад-цать лет Такеши всё-таки добьётся своего: приберёт к рукам конструкторское бюро "Танака и сын".
- Оно в любом случае досталось бы ему: дочь Мидори - единственная прямая наследница.
- Вот то-то и оно! Господин Танака всегда полагал, что Такеши женился на Мидори в надежде заполучить процветающую фирму, которая в былые времена могла потеснить на рынке "Рашен кибернетик моудл". Когда-то "Танака и сын" была у Такеши как кость в горле у голодного пса - хотел проглотить, да не вышло. Дядя Гриша сделал всё, чтобы уберечь семью Танака от банкротства и сохранить независимость фирмы... Знаешь, я ничего не буду говорить Кэйташи. Старик Макото был лучшим другом твоего отца. Ради его памяти, оставь всё, как есть.
  Мирослав недоверчиво хмыкнул. Разве не Такеши шестнадцать лет назад  возглавлял "Рашен кибернетик моудл"?  Фирма  "Танака и сын" не шла ни в какое сравнение с гигантским концерном, однако Такеши легко расстался с контрольным пакетом акций "РКМ" и посвятил себя научной деятельности. В конце концов, с его знаниями и опытом можно было при желании создать  собственную преуспевающую компанию. Старик Макото преувеличивает амбиции зятя, да и Алиса видит не дальше собственного носа. Не могут понять того, что  Такеши - учёный по призванию, а не делец.
- Ладно, Алиса. Давай забудем  сегодня о семейных распрях. А вот и наш именинник!
- А с ним невеста. Действительно, красивая пара, даже завидовать грешно. Пойдём скорее к ним!
- Ты иди, я сейчас.
  Алиса поспешила и едва не подвернула ногу. Скинув туфли, она босиком побежала по влажной горячей траве.
  Мирослав остался стоять в растерянности. Впереди расстилалась узкая, но живописная аллея. Он решил немного пройтись по ней, чтобы успокоить внезапно нахлынувшие чувства. С каждым шагом его всё больше и больше одолевали сомнения. Чему верить: "сказкам" Паулины или словам Алисы. Любили ли друг друга его родители?  Был ли брак Такеши и Мидори лишь продуманным шагом в борьбе за фирму её отца? А главное - готов ли он, Мирослав, в одночасье расстаться с иллюзиями? С  весёлым и беззаботным детством, в котором не было места сомнениям и тревогам. С прекрасными образами людей, о которых он привык думать с любовью и благоговением.  Если всё  - ложь, почему  до сих пор на этот мир  не обрушились небеса?!
  Взгляд Мирослава остановился на  жалюзи, скрывавших от посторонних глаз окна мансарды. Внезапно его осенило. Все ответы  - там. За стеклянной дверцей книжного шкафа, где хранились дневники, документы и письма его  отца. И как ему раньше не пришло в голову запереться в библиотеке и порыться в старых записях? Он непре-менно займётся этим сегодня. Прямо сейчас.
  Мирослав направился в дом.

ГЛАВА 3
  Кабинет отца и смежная с ним библиотека в детстве казались Мирославу самыми унылыми комнатами в доме. Вечный полумрак из-за разлапистых клёнов, наседавших на балкон, тяжёлая спартанская мебель. Книжные шкафы и стеллажи, возвышавшиеся до потолка. Огромный письменный стол, слишком широкий для компьютера и бумажного блокнота. Всё в этих комнатах - от венского стула до дряхлого словаря - давило громоздкостью и консерватизмом.
  Григорий Соколов частенько рассказывал Паулине о том, как отец  запирал  его в кабинете  за невинные детские шалости. Странные были времена! Неужели за драку с соседскими мальчишками или за гримасу киберняне можно было лишиться прогулки или похода в кино?! А ведь его деда - профессора Александра Соколова - в институте считали самым демократичным из преподавателей. Он никогда не срезал на экзаменах студентов, не укорял курящую в коридорах института молодёжь. Зато не давал спуску собственным детям - Ирэне и  Грише.
  Григорий Соколов не был хулиганом, но ежедневно просиживал  много часов в библиотеке. Он перечитал все доступные детскому сознанию книги, пока его отец работал за письменным столом. Однажды книги закончились, и Александр Соколов заставил сына вести дневниковые записи. Странный он был человек. Разве станет нормальный подросток писать о сокровенном?! Впрочем, отношения детей и родителей в те времена были совершенно иными. Григорий Соколов полностью доверял отцу и писал о первой любви, о пылких мечтах без опаски быть осмеянным. Впоследствии привычка вести дневник укоренилась в нём  настолько, что Григорий не мыслил себя без ежедневного внутреннего монолога, который  выливался  в килобайты электронных записей.
    Мирослав отыскал глазами толстую тетрадь в  бархатном переплёте. Не бездушный электронный носитель, с тенью зависти подумал Мирослав, а исписанный от руки чётким каллиграфическим почерком ежедневник. Это  были  дневниковые записи отца, предназначенные для  человека, которого Григорий Соколов не пожелал отпустить от себя даже после собственной смерти. 
  Мирослав пробежал глазами первую страницу.
   «Милый мальчик!
  Предвижу день, когда, стоя у моей могилы, ты будешь горько сожалеть о том, что часто выказывал неповиновение и огорчал своего наставника. Не сожалей о прошлом. Я никогда не держал на тебя зла и с лёгкостью прощал то, за что не каждый родитель простил бы собственного ребёнка. Более того: я делаю эти записи, зная, какая бездна одиночества разверзнется перед тобой, когда ты узнаешь о моей смерти. Теперь, когда нас разделяет непреодолимая черта, ты больше не сможешь мне возражать. А я повторю то, о чём говорил уже множество раз. То, во что ты упрямо отказывался верить, и в чём меня справедливо упрекнут мои  повзрослевшие дети.
  Твоя судьба и твоё  будущее. Поверь, Такеши, в моей жизни не было другого смысла. Сознаюсь, я не был безупречным наставником. Присвоив с твоего мол- чаливого согласия  права родителя и друга, я позволял себе вторгаться в твой внутренний мир, осуждать поступки, принимать за тебя решения, чтобы  ты, из- бежав неисправимых  ошибок, был счастлив. Возможно, иногда я  бывал неправ».
  "Странная запись",- подумал Мирослав. Любому, даже самому мужественному человеку неприятны мысли о смерти. Каждый желал бы отсрочить их и наслаждаться жизнью. Шестьдесят три - это не тот возраст, когда люди морально готовятся  отойти в мир иной. Отчего Григорий Соколов на вершине карьеры вдруг начал задумываться о смерти? Мужчина в этом возрасте полон сил и новых надежд. Такеши теперь пятьдесят два, но кто ему даст больше сорока? Всё так же энергичен, как в молодости, и, кажется, до сих пор имеет успех у женщин.
  В коридоре послышались шаги. Мирослав спешно втиснул тетрадь между книг на прежнее место.
  Вошла Аделина - киберприслуга, отвечающая за чистоту и порядок в доме. Увидев в библиотеке хозяина, она почти по-человечески изобразила на лице удивление.
- Мирослав Григорьевич? Чем вы тут занимаетесь?
- А чем, по-твоему, можно заниматься в библиотеке?!
-  Но ведь гости уже начали собираться!
- Да неужели? Наверное, только в нашем доме гостей встречают ведром и тряпкой! Разве нельзя было навести порядок раньше?
- Извините.
  Аделина начала сноровисто обтирать на камине фарфоровые статуэтки.
- Начни отсюда, - Мирослав указал на книжный шкаф. - Мама просила  найти   справочник для господина Ладыжина, а на полках - пыль.
- Чтобы в доме был порядок, научитесь отдавать чёткие и последовательные распоряжения. Я не могу одновременно убирать гостиную, комнату вашей матушки и библиотеку.
- Наблюдай за людьми и учись угадывать их желания.
- Покойный Григорий Александрович говорил о том, что человеческий разум не- совершенен: люди сами порой не знают, чего хотят.  И как после этого угождать господам?
  «Всё правильно, - подумал Мирослав. – Людям недостаёт элементарного ума и  логики. Они не умеют ясно и просто мыслить, как носители искусственного ин- теллекта. Их сознание слишком обременено философией, а тело – пагубными страстями».
- Скажи-ка, Аделина, о чём говорила мама сегодня утром?
- Уточните, что вас интересует.
- Мама собирается на кладбище к отцу или она забыла, какой сегодня день?
- Нет, не забыла. Цветы к  могиле Григория Александровича отвезут Эмилия и господин Огата.
- Ничуть не сомневался в том, что так оно и будет, - убито сказал Мирослав.
  Он терпеливо ждал, когда Аделина наведёт порядок на полках, оботрёт влажной тряпкой тончайший фарфор, смахнёт пыль с настенных гравюр. Когда настала очередь секретера и письменного стола, киберслужанка вытащила из ящиков стопки аккуратно перевязанных писем. «Электронная дура, она закончит уборку к вечеру», - с досадой подумал Мирослав.
- На столе, Аделина, убирай особенно тщательно, - сказал он, пытаясь скрыть раздражение. -  И поставь в вазу какие-нибудь цветы. Господин Огата непременно взыщет с тебя, если найдёт кабинет неприбранным. Стой! Что это - нераспечатанное письмо?
- Оно старое и не стоит вашего внимания.
- Неважно. Дай его мне.
  Аделина протянула Мирославу плотный пожелтевший конверт. Стройные, изящно выведенные, печатные буквы.  "Блажь какая - писать от руки!" - подумал он и в ту же минуту едва не вскрикнул от удивления.
Получатель: Т.А. Огата
Адрес: Спб, Индустриальный пр. 1119, центральный офис "Рашен кибернетик моудл"
  Центральный офис "РКМ" Такеши покинул шестнадцать лет назад. Неужели письмо пролежало незамеченным  столько времени среди прочих писем!?
- Аделина,  в нашем доме ты шестнадцать лет отвечаешь за электронную почту и пересылку бумажных писем. Это письмо не дошло до адресата. Как такое возможно?
- Оно было найдено следователем в кармане пиджака вашего отца. Поскольку после трагедии, случившейся с Григорием Александровичем, господин Огата был вынужден лечь в  клинику, господин Любимов не смог передать ему это письмо лично и попросил  меня.
- Ты не исполнила поручение?
- Ну что вы, как можно! Господин Огата навестил нас через неделю после похорон, и я попыталась вручить ему это письмо. Но он не посчитал нужным его прочесть и распорядился сжечь.
- Сжечь, не прочитав, письмо отца?! Как это понимать?
- Я не могу ответить за господина Огату. Спросите у него сами.
- Почему  ты не выполнила  его приказ?
- Потому что распоряжения в доме отдаёт Мария Николаевна, а не господин Огата. Госпожа Соколова велела бережно хранить все бумаги Григория Александровича. Я положила письмо в секретер.
- Ты умница, Аделина… А почему отец не отправил письмо электронной почтой?
- Действия людей не отличаются логикой и здравым смыслом. Я не могу ответить на ваш вопрос.
  Когда она ушла, Мирослав без зазрения совести спрятал под мышку тетрадь и письмо. Конечно, предосудительно читать чужие дневники и письма. (Что бы сказал отец?). Однако другие в этом доме ведут себя ничуть не лучше. Лгут, прикрывая неправду добрыми намерениями. Алиса из зависти (или от скуки?) пытается опорочить его мать. Паулина и Никита осмеивают выбранную им, Мирославом,  профессию. Мама устраивает праздник в траурный день и не желает даже посетить могилу мужа, которому обязана всем: богатством, положением в обществе, влиятельным знакомствам. Если подобное творится в добропорядочной семье Соколовых,  что ж говорить о простых смертных?
  Мирослав незамеченным выскользнул из библиотеки. Нужно как можно быстрее пролистать дневник и вернуть на место. Но где спрятаться от посторонних глаз?
  Часы в гостиной пробили десять. К половине одиннадцатого соберутся гости. В его распоряжении полчаса.
  Мирослав спустился вниз и вышел во двор.

ГЛАВА 4
  Сокурсники Никиты прятались от жары в беседке. Алиса развлекала их, в то время как Паулина отдавала Эмилии последние предпраздничные распоряжения. Её лицо, добродушное и весёлое с утра, теперь было задумчиво и хмуро. «Наверное, устала. Возраст даёт себя знать», - подумал Мирослав.
- Чем ты недовольна, Паулина?
- Мария Николаевна и приятели Никиты в шоке от  Алисы.
-  Что так?
- Только наша Алиса могла предстать перед гостями  нечёсаной, босиком, да ещё и наговорить всяких глупостей по поводу дружбы Никиты и Юкико. Какая бестакт-ность!.. Поглядеть бы одним глазком, как она воспитывает своих малюток! Боюсь, бедные детки не будут отличаться манерами от детей разнорабочих.
- Алиса в дурном расположении духа. Пожалуйста, не делай ей замечаний при гостях… А почему задерживается Кэйташи? Неужели уговаривает старика Макото приехать поглядеть на внучку?
- Господин Огата и  господин Кэйташи  Танака приедут вместе. Они теперь вообще будут не разлей-вода. Деловые партнёры.
- Кэйташи и Такеши ударили по рукам? Хорошая новость. А как отнёсся к этому господин Танака?
- Кэйташи поставил его перед свершившимся фактом. Фирма переживает непростые времена. С тех пор, как семья  Танака  обосновалась  в  России,  им   тяжело наладить бизнес. После того, как цунами стёрло с побережья конструкторское бюро и офис их фирмы, нужно было всё начинать с нуля. А где взять инвестиции и  хороших специалистов? Танака не может платить инженерам столько, сколько это делает "Рашен кибернетик моудл", да и староват он, чтобы вести дела. Впрочем, кто согласится вкладывать капитал в фирму, которая слишком мала для того, чтобы конкурировать с самой "Рашен кибернетик моудл"?
- Никто, кроме Такеши. Как-никак, он - член семьи Танака. Быть может, самый умный и расчётливый из всех. Отлично знает всю подноготную конкурентов. У него есть необходимые знания и опыт. А ещё - перспективные студенты, которых можно отправлять на практику в фирму господина Танака. Но главное - до переизбрания ректора остался месяц. А по закону даже такой известный учёный, как Такеши Огата, не имеет права переизбираться на четвёртый срок. Так почему бы не пристроиться  в конструкторское бюро тестя, чтобы осуществить заветную мечту Кэйташи - потеснить на рынке "Рашен кибернетик моудл" и заслужить симпатию старика Макото?
-  Неужели Кэйташи так самонадеян? Тягаться с "Рашен кибернетик моудл" не рискуют даже иностранные преуспевающие концерны!
- Скоро расстановка сил изменится, Паулина. Антон Прохоренко, возглавляющий "РКМ", слишком подвержен влияниям  брата, который через неделю выходит из тюрьмы. Как ты могла об этом забыть? Последнюю неделю в новостях только и разговоров, что о Виталии Груздеве. Шестнадцать лет колонии строгого режима!  Хорошо, если у него хватит ума остаться в тени и не портить деловую репутацию Прохоренко.
 Паулина долго молчала.
- Твой отец до конца жизни жалел о том, что за все деяния Груздеву дали такой смехотворный срок. За одно покушение на жизнь учёного ему по закону должны были дать лет десять, а он за всё получил лишь шестнадцать! Вот что делают хорошие адвокаты за хорошие деньги!
- Вообрази, какое пятно ляжет на репутацию концерна, если Виталий Груздев войдёт в совет директоров!
- Человека с таким прошлым - в совет директоров? После тюрьмы?
- Ему чрезвычайно повезло иметь такого сострадательного брата, как Антон. Газетчиков очень интересует, как уживутся питон и агнец.
- Это Прохоренко-то агнец? Знаешь, дружок, даже христианская добродетель в нашем грешном мире должна знать меру. Чтобы не опрокинулся миропорядок, справедливость в глазах общества должна быть выше милосердия и сострадания. Груздев посмел поднять руку на господина Огату. На человека, который больше других достоин уважения за ум, гражданскую позицию и заслуги перед страной. Не будь Груздев братом Прохоренко, суд вынес бы по-настоящему справедливое решение. Надеюсь, господин Огата примет все меры для того, чтобы обезопасить себя и семью.
-  Юкико сказала, что Такеши никогда не держал  зла ни на Груздева, ни на Прохоренко. Если Антон в чём и виноват, то только  в христианском сочувствии к падшему брату.
- Мало ли что сказал господин Огата! Антон - брат убийцы и вора - сделал всё, чтобы тот получил минимальное наказание за свои деяния.  Даже твой отец, который во всём старался слушаться духовника, и тот полагал, что Груздеву нужно было дать хотя бы пожизненный срок.  Боюсь, не кончилось бы освобождение Груздева новой заварухой. Семья Прохоренко против семьи Танака. "Рашен кибернетик моудл" против "Танака и сын". У Прохоренко огромный капитал и большие связи. Очень неразумно поступает господин Огата, отказываясь от должности министра. Он мог бы упрочить этим своё положение.
- Ого, Паулина! Ты уже начинаешь рассуждать, как дальновидный стратег. Интересно, отказался ли бы Такеши от кресла министра экономики? Он его вполне заслужил. Многие до сих пор вспоминают экономический бум и то время, когда Такеши возглавлял "Рашен кибернетик моудл".
- Хочется верить в то, что господин Огата не станет сводить счёты с обидчиками. Человек, у которого так много талантов, должен созидать, а не разрушать. 
- А если ещё и  Макото Танака тряхнёт стариной, да чаще будет думать о пот- ребностях рынка, а не о родословной зятя, то Прохоренко и вовсе придётся туго.
- Да, Григорий Александрович всегда мечтал о том, чтобы господин Танака и господин Огата оценили друг друга и начали работать вместе, не предъявляя взаимных претензий. Неужели такой день настал?
- Этот день неизбежен, и он станет закатом "Рашен кибернетик моудл". Сын Антона Прохоренко учится вместе с Никитой.  Алексей обижен на отца и даже советовал твоему внуку не заключать с "РКМ" трудового договора. Оно и понятно: в концерне родителя Алексею мало что светит, пока за спиной Прохоренко стоит такой человек, как Груздев.  А ведь Такеши с детства внушал Алексею, что тот станет наследником всех дел и главным управляющим. Таким же сильным и дальновидным, как Такеши. Алексей всё чаще вспоминает слова доброго господина Огаты и попрекает отца.
-  Какие нынче дети, Боже мой! Гордые, тщеславные. Молоко на губах не обсохло, а уже подавай престижную должность! И куда же Алексей пойдёт работать, если рассорится с родителем?
- Останется в институте преподавать студентам. Такеши посоветовал ему не портить отношения с отцом и держаться в стороне от Груздева.
- Думаешь, Антон Прохоренко так легко отпустит от себя единственного сына? Тем более что в Политехе, где Алексей собирается работать, всем заправляет господин Огата.
-  Вообрази, что будет твориться в прессе: сын владельца "Рашен кибернетик моудл"  не желает  работать в фирме отца. Какие козыри получит Такеши! Он имеет огромное влияние на Алексея и мог бы запросто переманить его в конструкторское бюро Кэйташи. Но Такеши никогда этого не сделает из уважения к своему покойному благодетелю Ивану Прохоренко.
- Иногда мне кажется, что мир перевернулся. Ты бежишь из лучшего института, Алексей - из лучшего российского концерна.  А теперь ещё и Кэйташи перестал считаться с мнением отца. Какие времена настали!
  Какие времена? Обычные. И сто, и двести лет назад люди были всего лишь людьми: эгоистичными, тщеславными и недальновидными.
  Конечно, в чём-то его мать  и Паулина правы. Мирославу несказанно повезло: сколько юношей мечтают  оказаться на его месте! Сын известного человека – ректора Политехнического института Григория Соколова. Отпрыск династии учёных. За отметками в его зачётной книжке следит сам профессор Огата! А он не ценит выпавший шанс, забивает голову несносными оправданиями! Какое может быть иное призвание у человека, судьба которого  до его рождения уже была предопределена?..
  Из павильона выпорхнула Юкико. Половину её кукольного лица скрывала весёлая панама.  Варя, не любившая шляп, распахнула над головой радужный зонт.
- Куда ты запропастился, братик? Алиса спрашивала о тебе.
- Я был в папином кабинете. Мне стало дурно от духоты.
- И это говорит будущий генерал?! Хочешь,  дам тебе зонтик?
- Ты слышал, Мирослав, папа и дядя Кэйташи скоро будут работать вместе, - пропела Юкико. -  Никита уже зачислен инженером в дядину фирму. Им так требуются молодые толковые специалисты, а ты решил бросить институт! Скажи, не стыдно?
- Нисколечко.
- Погоди, я как-нибудь привезу дедушку! Вот он-то с тобой поговорит!
- Как напугала! Аж коленки дрожат! Никита почему не с вами?
- Он с кем-то разговаривает по телефону.
-  Никита целый день принимает поздравления. Звонят даже  преподаватели института и школьные учителя. Знаешь, как его называет  доцент Кудряшов? "Будущий профессор Ридигер".
- Поздравляю, Юкико. Ты сделала правильный выбор.
  Юкико смутилась. Второй человек за утро намекает ей на то, что обычно держат в секрете. Её тёмные влажные глаза неодобрительно блеснули, щёки запылали.
- Скажешь тоже! - бросила она, с трудом сдерживая свою молодую безудержную радость.
- Юкико, Варя, идите встречать господина Ладыжина, - закричали близнецы Берсенёвы.
  Девушки побежали к воротам встречать пожилого мужчину с изящной тростью. Паулина поспешила удалиться в дом.
- Несносные дети! - услышал Мирослав за спиной голос Алисы. -  Убежали от няни, подрались, замарали одежду. Ни за что больше не буду рожать!.. О чём вы тут болтали без меня с Паулиной?
- Все только и говорят о твоих ужасных манерах.
- Пусть говорят. Зато я первой узнала потрясающую новость.  Постарайся первым донести её до Такеши.
- Какую? 
-- Никита только что беседовал по телефону с  Алексеем Прохоренко. Тот вдрызг разругался с отцом. Пытался убедить папашу не вовлекать Груздева в дела концерна. Представляешь, из-за того, что Груздев оказывает определённое влияние на брата, многие заказчики отказываются от сотрудничества с "Рашен кибернетик моудл". Мало кто хочет иметь дело с человеком,   репутация которого запятнана убийством и грабежом. "РКМ" уже потеряла многомиллионные контракты, но Прохоренко упёрт, как бык. Он полагает, что Груздев, несмотря на незавидное прошлое, является перспективным сотрудником. Как ни крути, кандидат технических наук. Имеет наполеоновские планы и даже какие-то разработки в области вооружений, которые, якобы, заинтересовали министерство обороны. А ещё просочились  сведения о том, что двое из совета директоров  на следующей неделе покинут концерн. 
- Полагаю, это Роман Кузнецов и Борис Потанин.
- Как ты догадался?
- Эти двое - друзья Такеши, которые во многом обязаны ему своим нынешним положением. Они - излишне порядочные люди. Как им работать с человеком, который замышлял покушение на прежнего главу "РКМ"? Антон Прохоренко то ли наивен, то ли до безобразия глуп. Сам подрубает сук, на котором сидит. Не желает слушать сына, а ведь Алексей дело говорит: старший брат Антона умер в тюрьме; средний отсидел в колонии шестнадцать лет. Скрывать такие  факты о семье более невозможно. Антон - единственный из братьев Прохоренко, чья репутация пока ничем не запятнана, но он - слабый руководитель. А вот Алексей Прохоренко, хоть и молод, вполне мог бы занять ответственный пост. Ведь он - один из лучших студентов Политеха.
- Полагаю, в этом-то вся и беда. Алексей слишком рано и громко заявил о своих правах. Теперь Антон Прохоренко видит в нём не наследника, а "выученика господина Огаты". Кажется, так его обозвал Груздев.
- Только этого  не хватало! Знаешь, о чём я подумал? Внутрисемейная распря может содеять то, чего не удавалось конкурентам "РКМ" за последние двадцать лет. Уничтожить концерн как таковой.
- Какая нам разница! Главное - не упустить возможные контракты. Нужно выведать у Алексея, кто отказался работать с "Рашен кибернетик моудл". Для "Танака и сын" это шанс упрочить свои позиции.
- Отлично. Если голова Такеши будет занята новыми контрактами, он, возможно, оставит меня в покое. Иначе мне придётся бежать из собственного дома.
- Глупый! Ну куда ты денешься? Разве у тебя есть деньги? А где ты собираешься жить, кем работать? В армию не берут людей с улицы... Ладно, не буду сыпать на рану соль. Попробуй спокойно, по-мужски поговорить с Такеши. Он поймёт, сам в молодости был разбойник хоть куда... Я тоже замолвлю за тебя словечко.
- Спасибо, сестрёнка.
- Знал бы ты, какой у тебя глупый вид! - прыснула Алиса. - До чего же ты докатился, сидя в дядиной библиотеке! Каких слов набрался - благородство, воинство, честь! Удивляюсь, как тебя,  олуха, до сих пор не окрутила какая-нибудь алчная девица. Ты ведь из-за своих книг о далёком прошлом в упор не видишь того, что творится вокруг.
  Алиса рассмеялась ему в лицо. Мирослав промолчал. Он недоумевал, как сестре удаётся так беззаботно улыбаться. Наверное, эта весёлость от отчаяния. От ощущения одиночества и пустоты.
- Жизнь надо изучать не по книжкам, братик. Похоже на то, что придётся мне заняться твоим воспитанием, пока ты не натворил глупостей. Мария Николаевна и  Паулина отчаялись вправить тебе мозги и во всём винят киберохранника, которого ты любил больше  школьных учителей. Они правы! Вот до чего доводит домашний пейнтбол  вместо домашних уроков: Никита превзошёл тебя в науках, увёл из-под носа Юкико. В семье, конечно, не без урода, но  упустить такую девушку... Рано или поздно Такеши будет министром. Подумай, Мирослав, каким человеком ты можешь стать, женившись на Юкико!
-  Я не люблю её, Алиса. И потом, разве это не подлость? Мне было бы стыдно перед  Никитой. А человеком я обязательно стану, можешь не сомневаться.
- Да, ты, действительно, сын своего отца. Думаешь, что можешь переиначить весь мир? Глупенький! Ты живёшь в хрустальном замке за высоченной оградой и не знаешь, какова она - реальная жизнь. Изучаешь людей по книжкам, веришь в то, что в глубине души отпетого негодяя теплится милосердие! Но настанет день, когда ты больше не сможешь так жить. Тогда и узнаешь, как много вокруг неправды и подлости.  Вот дядя Гриша не позволял Такеши совершать ошибок. Он-то хорошо знал, чего может стоить один неверный шаг!
- Наверное, это и было самой большой папиной ошибкой. Ты заметила: Такеши никогда не улыбается. Это потому, что нельзя жить только одним чувством долга. Жизнь без обыкновенных человеческих чувств и ошибок не может быть счастливой.
- Знаешь, братик, я многое испытала: и любовь, и славу, и разочарование, но счастливее не стала. Поверь, лучше иметь чистую совесть, помня о долге, нежели жить на всю катушку, а после кусать локти.
  Близнецы  Берсенёвы, получив лакомства от господина с тростью, бросились прочь от киберняни  и повисли на яблоне.
- Гляди, какие поганцы, всю дичку оборвали!.. Подумай, Мирослав, стоит ли осложнять отношения с Такеши. Он - семейный человек и не может вечно при- глядывать за тобой, как за маленьким.
- Такеши, когда был молод, тоже не имел своей воли?
-  Спрашиваешь! Дядя Гриша терпеть не мог инакомыслия. Он хотел сделать из Такеши идеального государственного человека.
- Эксперимент удался. Такеши благороден до тошноты. Интересно, живы ли в нём какие-нибудь чувства, кроме долга? Способен ли он, к примеру, увлечься жен- щиной?
- Да, но только в том случае, если эта женщина - его собственная жена.  А ты должен стать достойным продолжателем рода Соколовых. Такова была воля твоего отца.
- Алиса Виленовна! -  крикнула киберняня. - Ваши сыновья совершенно отбились от рук!
  Близнецы забрались на самую верхушку дерева и оттуда дразнили прохожих.  Алиса поспешила на помощь киберприслуге, в голосе которой слышалось неподдельное человеческое отчаяние.
  Долг. Воля отца. Мирослав шёл, понурив голову. Оказывается, он родился для того, чтобы исполнять чужую волю. Отец Николай прав: свобода - вещь относи- тельная. На одной чаше весов - долг, на другой - человеческое счастье, и разум отказывается принять чужую волю как залог будущего благоденствия.
   "Погляди, Мирослав, какой молодец Никита. Никому слова не скажет поперёк. Отличный студент, заботливый внук..." Мирослава  всегда раздражали эти ма- теринские наставления. Да, Никита - отличный парень; ему не в чем каяться на исповеди: все заповеди - как предметы в студенческой зачётной книжке -  усвоены на "отлично".  Его не тяготят призвание, прекрасные дерзкие мечты. Чтобы так жить, нужно быть железным человеком.  Или пустым.
  Аллея вдоль дач тянулась в необозримую даль. Мирослав глядел в неё, словно пытался разглядеть в ослепительном небе своё  будущее, которое должно было решиться здесь и сегодня, в его смятенном, ноющем от тревоги, сердце.
  Сначала даль была безмятежно голуба, потом маленькое облако заслонило солнце, и мир поблек. Ненадолго – ветер всколыхнул листву, и всё вокруг засияло ярче, чем прежде, а над жиденькой рощицей раскинулась двойная радуга.
  Мирослав воспринял это как добрый знак и, ободрённый, весело зашагал по аллее.

  ГЛАВА 5
  Старая скамья была почти не видна в зелени акации. Тут давно уже никто не отдыхал с книгой, не любовался подёрнутым ряской прудом. В прохладной тени можно было надолго спрятаться от посторонних глаз и предаться  размышлениям.
  Мирослав сел на скамью. Письмо или дневник? Он повертел в руках плотный пожелтевший конверт. Почему отец не отправил  послание по электронной почте? Почему не позвонил? Рукописное письмо, рукописный дневник… Быть может,   по- добными мелочами Григорий Соколов старался подчеркнуть своё особое дружеское расположение?
  Мирослав надорвал письмо. Кровь прилила к  вискам. Пальцы не слушались и предательски дрожали, когда он разворачивал  лист. И кто сказал, что сделать противное совести так же легко, как выпить стакан воды?  Затаив дыхание, Ми- рослав разгладил сгибы, и тут же его сердце едва не разорвалось от отчаяния. Это было письмо  его матери к Такеши.
  "Солнце, радость моя, одному Богу известно, как я тебя люблю! Если бы можно было умереть за тебя, я, не раздумывая, отдала бы свою никчёмную жизнь ради твоего счастья"...
  Почерк был сбивчив и коряв. Она писала в спешке, чтобы письмо скорее нашло адресата!
  "Будет ли моя счастливая соперница верной женой, будет ли она думать о тебе с такой любовью и преданностью, как  я? Нет, никогда. Страсть Мидори подобна осенней листве - её много, но она недолговечна. Только в моём сердце пылает истинная любовь, и только я имею на тебя право, от которого не откажусь, даже если за этот грех на меня обрушатся небеса"...
  Вот, значит, какие письма писала  мать лучшему другу своего мужа! Мирослав смотрел то на конверт, то на выцветшую бумагу.   Она источала нежнейший  аромат. Подумать только, прошло шестнадцать лет, а от письма до сих пор веяло волшебным запахом роз, цветов упоительной страсти.
  Мирославу сделалось не по себе. Откуда у отца взялось это письмо? Знал ли он о его содержании? И как он, Мирослав, будет теперь смотреть матери в глаза? Как жить под одной крышей с Паулиной, которая бессовестно лгала все эти годы?
  «Ваша матушка, дети, очень любила вашего папу. Когда он уезжал, Мария Ни- колаевна горько вздыхала и долго стояла у окна. Чтобы Григорий Александрович чаще оставался дома, она велела киберэкономке разбить  розарий. Ваш отец обожал розы»…
  Алиса была права: рассказы Паулины – бессовестная ложь, сказки. Впрочем, Паулину можно понять: не держи бывшая экономка язык за зубами, вряд ли бы после смерти Григория Соколова она задержалась в доме его "безутешной" вдовы. Ради внука можно и не на такое закрыть глаза. А он не хотел верить Алисе! Сестра знала обо всём, но молчала. Шестнадцать лет. И если бы не кощунственный праздник в день гибели Григория Соколова, молчала бы и дальше, чтобы не причинить боли его детям.
  Интересно, много ли подобных писем дошло до адресата?! И чем отвечал Такеши на эту сокрушительную страсть? Презрением? Гневом? Жаль, что в письме ни намёка на его чувства.
 С дороги послышались голоса. Мирослав прислушался. Мать о чём-то беседовала с соседкой. Кажется, спрашивала, не у неё ли в гостях прячется от праведного гнева старший сын.  Всё уже готово к празднику, молодёжь в сборе, а он шатается по дворам.
  Мирослав нырнул в заросли акации. Мимо весёлой гурьбой пронеслись на само- катах соседские дети, отправленные на его поиски.
  Куда бежать? Куда податься от этого кошмара? Мирослав опустился на траву. Держа в руках вскрытое письмо, он всё ещё не мог принять и осмыслить страшную, внезапно открывшуюся истину. Его мать никогда не любила отца! Рассказы Паулины о семейном счастье четы Соколовых - обман. Не было никакого счастья. Была постыдная, пошлая страсть замужней женщины к молодому красивому мужчине.
 Но как она, будучи замужем, обременённая детьми, собиралась бороться за свою любовь? Мидори ведь тоже не промах - ей, бросившей отчий дом, нечего было терять, кроме своей любви. Сильная, отчаянная женщина. Урождённая Танака, горы свернёт на пути. Но госпожу Соколову  это не смутило. Малообразованная деревенская дурнушка пожелала заполучить в любовники главу сильнейшего российского концерна.
  Интересно, чем ей не угодил собственный муж? Разве госпоже Соколовой  не повез-ло в жизни? Жена известного профессора. Из грязи – в уважаемую семью, в приличное светское общество. Неужели она совсем не ценила свалившегося на неё счастья?
  Чтобы пренебречь своим  положением в обществе и семьёй, нужен характер.  Разорвать  отношения с новой роднёй. Пренебречь приличиями, забыв о Божьей каре. Затмить умом, красотой и страстью Мидори. Завоевать расположение Такеши… Выходит, он совсем не знал свою мать?
  Нужно успокоиться перед тем, как принять какое-либо решение.   Его хрупкое детское счастье, его вера в прекрасные человеческие чувства оказались разбиты в одночасье. Бежать? Да, бежать из этого осиного гнезда на край света. Но куда? И как устроиться работать без высшего образования, без протекции?..
  На дороге опять послышались голоса.  Отец Николай приехал навестить больную прихожанку. Киберводитель, сопровождающий священника, остался у ворот приглядывать за автомобилем.
  Мирослав вышел из кустов. Киберводитель учтиво улыбнулся и пожелал ему здоровья и всяческих радостей.
- Заехали навестить госпожу Лозинову. Из-за болезни она целый месяц не ис- поведовалась!.. А вас, между прочим, ищет Мария Николаевна. Пожалуйста, по- торопитесь домой.
  В его голосе чувствовались интонации отца Николая.
- Пусть празднуют без меня, - буркнул Мирослав.
- Отчего вы упрямитесь? Большой грех - расстраивать родителей. Вы уже не маленький ребёнок, Мирослав Григорьевич. Стыдно дорасти до таких лет и огорчать близких. Отец Николай  сделает вам внушение.
- Юрген, пойми, я не могу веселиться в день гибели отца. Это кощунство. Раньше мама и Паулина всегда навещали могилу папы и ходили в церковь, а сегодня - веселье, застолье, фейерверк. Пускай лучше отец Николай сделает внушение не мне, а тем, кто  сегодня веселится.
  С минуту электронный мозг Юргена обрабатывал полученную информацию. Затем на его лице появилось выражение печали и вежливого сочувствия.
- Да, отец Николай обязательно заедет к Марии Николаевне. Он чтит память о вашем покойном батюшке. Прекрасный был человек! Сколько им было сделано пожертвований для воскресной школы! Сколько участия он проявлял к беднякам! Не поверите, но даже к киберрабочим, ремонтировавшим церковь в Морозовке, Григорий Александрович обращался на "вы". Я собственными ушами слышал.
-  Не может быть.
  Лицо Юргена изобразило досаду.
- Мирослав Григорьевич! Вам, студенту Политехнического института, лучше других должно быть известно о том, что носители искусственного интеллекта никогда не лгут. Это противоестественно  их природе. И совсем уж непозволительно говорить неправду тем из них, кто сопровождает священнослужителей.
- Отлично, Юрген. Раз ты такой праведник, скажи: хорошо ли ты помнишь Григория Соколова? Каким он был человеком?
- Вашего батюшку я отлично знал и очень уважал. Человеком он был умным, но вспыльчивым и раздражительным. А ещё - прости, Господи, его душу - не любил, когда ему возражали.  А почему вы спрашиваете?
- Я совсем не помню отца.
- Не удивительно. Григорий Александрович мало занимался собственными детьми. Он больше радел об интересах государства. Пытался добиться бесплатного высшего образования для малоимущих. Искал талантливую и патриотически настроенную молодёжь. А вот в высших эшелонах власти поработать не успел... Кстати, вы слышали о том, что его ученик господин Огата вновь отказался от поста министра науки и образования?
- Да, слышал.
- Говорят, он не желает занять этот пост потому, что правительство отказывается рассматривать его поправку к законопроекту об образовании. Господин Огата требует, чтобы высшее образование стало бесплатным для всех граждан России.
- Об этом когда-то мечтал и мой отец... Юрген, долго ли задержится отец Николай в гостях у госпожи Лозиновой? Я бы хотел заказать поминальную службу.
  Юрген озадаченно потёр подбородок.
- Прежнего священника – покойного отца Александра - и просить не нужно было бы. А вот отца Николая вы своей требой поставите весьма в затруднительное положение.
-  Почему?
  Юрген распылил мыльную жидкость по лобовому стеклу. Его лицо было невоз- мутимо. Слабая реакция на изменения тона человеческого голоса. «Непростительный конструкторский недочёт», - подумал Мирослав.
- Расскажи, Юрген. Обо всём, без утайки. Я имею право знать.
- А разве вы не знаете? Несмотря на заключение судмедэкспертизы у отца Николая имеются сомнения относительно обстоятельств гибели Григория Александровича. Есть основания полагать, что ваш отец покончил с собой, а вовсе не уснул за рулём, как это предположила полиция.
  Мирослав ошарашено уставился на собеседника. Юрген, как ни в чём не бывало, протирал зеркало заднего вида.
- Это невозможно. Мой отец никогда бы не осмелился на такое...
- Многое вы, молодые, понимаете! Отчаявшиеся люди часто  совершают необдуманные поступки. Поработайте-ка с моё в приходе!.. А у Григория Александровича был повод, мне сам отец Николай рассказывал. Он при отце Александре алтарником служил и много других обязанностей при храме имел. С утра до вечера помогал отцу Александру, кое-что знает, можете не сомневаться.
- Расскажи.
- За несколько часов до смерти Григорий Александрович заезжал к отцу Алек- сандру. Разговор неприятный у них был. О возможном разводе с Марией Нико- лаевной. Отец Александр осерчал тогда не на шутку. Корил вашего батюшку, на чём свет стоит. С женою в церкви венчан, наставлять на путь истинный её обещал, двое  детишек маленьких, и вдруг - нате! -  развод! И был бы  повод весомый! Хозяйство Мария Николаевна  вела исправно, дальше порога без Григория Александровича не ходила. А слухам, говорил отец Александр, верить не надо. Мало ли что глупые люди болтают! Но ваш батюшка сказал, что лучше смерть, чем такая жизнь... Да вы спросите отца Николая!
- Обязательно спрошу. А сам-то ты что обо всём этом думаешь?
- Ничего не думаю. Говорю, что от других слышал. Не по нраву пришлась ваша матушка Соколовым. Девушка была простая, деревенская. Ни образования, ни светского лоска. Вилен Яковлевич и Алиса Виленовна очень уж сокрушались о том, что не ровня  она Григорию Александровичу. Вот и уговорили, небось, вашего батюшку добиваться развода. А  после смерти Григория Александровича ваш дядя готов был Марию Николаевну тут же к родителям отправить, да, слава Богу, господин Огата за неё вступился. Потому что грех это - детей от матери отнимать, страшный грех...
 «Ещё бы господину Огате за неё было не вступиться», - подумал Мирослав. После таких-то писем...
- Юрген, кто ещё, кроме отца Николая, полагал, что смерть папы - не трагическая случайность?
- Ваша бывшая   экономка Мариитта. Помните её? Не помните, наверное. Слишком мало вам было лет. Хорошая была помощница в хозяйстве, но, говорят, сболтнула  лишнее о господах. Кажется, что-то об их недостойном поведении перед детьми. Чтобы  пресечь  сплетни, которыми соседи делились с жёлтой прессой, господин Огата посоветовал хозяйке сдать Мариитту в утиль.
  Мариитта. Мирослав помнил её внезапное исчезновение. Утром она веселила прибаутками детей, а вечером делами уже распоряжалась Эмилия. Теперь, наконец, всему нашлось  объяснение. Мариитта, возможно, что-то знала о смерти Григория Соколова.  Поэтому её, как непредвзятого свидетеля, спешно сдали в утиль.   
- Ладно, Юрген, мне нужно идти. Спасибо.
- Не за что.  Поспешите домой и больше не расстраивайте матушку.
  Мирослав задумчиво побрёл   по широкой сосновой аллее. Его измученный мозг пытался сложить в одно целое все события, случившиеся  с его отцом шестнадцать лет назад. Выходило следующее. Мария Николаевна  не любила пожилого супруга. Её, очевидно, выдали замуж по расчёту,  однако расчёт себя  не оправдал. Женской природе не присуща  корысть. Девичье сердце томится жаждой любви. И Мария Николаевна  нашла её, свою настоящую любовь. Брак дал основа-тельную трещину, его не могли  спасти даже общие дети. Поэтому Григорий Соколов посчитал целесообраз-ным требовать развода, но отец Александр оказался слишком твёрдым блюстителем нравственности. Прелюбодеяние было духовным, и священник, вероятно, не терял надежды образумить одну из  лучших воспитанниц воскресной школы. И тогда, не имея никакой возможности что-либо изменить, доктор наук и профессор, ветеран двух войн, выходивший сухим из множества  передряг,  решился на самоубийство.
  Кто и почему был заинтересован в сокрытии этого факта? Ответ напрашивался сам собой. Если бы  открылась истинная причина гибели профессора Соколова, Мария Николаевна незамедлительно была бы разлучена с детьми, лишившись доброго имени и крыши над головой. И даже её собственные родители вряд ли бы приняли дочь  - прелюбодейке не место в порядочном семействе! Из дома профессора Соколова Мария Николаевна могла уйти только на улицу... Такеши спас её от позора, заставив замолчать Паулину и устранив Мариитту. Почему он, лучший друг отца, так поступил?
  Подходя к дому, Мирослав услышал весёлую музыку, льющуюся из окон, и хохот гостей. У ворот в строгом  костюме стояла Эмилия. Увидев молодого хозяина, она изобразила почти человеческую улыбку.
- Наконец-то нашлась пропащая душа! Где же вы были?! Я отправила на поиски соседских детей и киберохранника, а Мария Николаевна распорядилась начать праздник без вас.
- Разговорился с Юргеном. Отец Николай остановился у соседей, скоро заедет и к нам... Не понимаю, чего вы переполошились. Разве я один опаздываю?
- Господину Огате позволительно немного опоздать, а вам - нет.
- Хватит читать мне нотации. Иди лучше помоги Паулине. И смотри - если кто-нибудь из гостей уйдёт с праздника недовольным, госпожа рассердится. Тебя могут отправить в утиль, как Мариитту.
- Мариитта хорошо служила господам. Всё, чем сегодня восхищались гости - розарий, оранжерея, летний чайный домик - дело её рук.
  Мирослав затаил дыхание.
-  Тогда почему же мама вернула "Рашен кибернетик моудл" почти новую модель?
- Ваша матушка вовсе не хотела расставаться с прежней экономкой. А  не давеча как сегодня её и Паулина вспоминала. Каким, говорит, уютным стал загородный дом, когда за дело взялась Мариитта!
- Да, отличная была экономка. И за детьми умела присматривать. 
- Ума не приложу, чем она провинилась. Её увезли так быстро, что мы ничего не узнали.
- Эмми! - крикнула Варя, высунувшись из окна. - Тебя зовёт Никита... А, вот и ты, Мирослав! Прячешься у соседей, боишься показаться маме на глаза. Не бойся, иди к нам! При гостях мама не станет корить тебя за то,  что  ты  -  недостойный сын своих родителей...
- Пойдёмте, Мирослав Григорьевич.
  Эмилия  засеменила по садовой дорожке.
  Мирослав разочарованно смотрел ей вслед. Он так надеялся выведать хоть что-нибудь о прежней экономке! Быть может, о ней что-то знает Алекс?
  Киберохранник ждал гостей  у ворот. Даже теперь, когда модель А-112 считалась  устаревшей, Мирослав ни за что бы не променял Алекса на другого охранника.
- Алекс, - тихо позвал Мирослав.
  Киберохранник  подошёл к хозяину.
- Что прикажете?
- Ты помнишь Мариитту - прежнюю экономку?
- Да, помню.
- Хорошо помнишь? Говорят, мама была ей очень довольна. Почему её сдали в утиль?
- Григорий Александрович делал Мариитте много замечаний,  а накануне гибели едва не спустил с лестницы из-за какого-то письма. В день смерти он и вовсе отдал распоряжение не пускать её за ворота.
  Мирослав пристально посмотрел на охранника. Стоит ли сомневаться в его словах? Люди с искусственным интеллектом не имеют привычки лгать. Конечно, Мариитта - на радость соседям -  могла вынести сор из избы. Какое ей было дело до таких понятий, как честь и доброе имя семьи Соколовых?  Но Алекс также был беспри-страстным свидетелем частых семейных  ссор. Странно то, что его  не отправили в утиль вместе с Марииттой.
- Письмо, из-за которого случился скандал, было написано мамой? Кому?
- Об этом мне не известно. Искусственному интеллекту не следует  соваться в  дела тех, кто создан по Божьему образу и подобию. Нужно помнить своё место и не задавать господам лишних вопросов.
- Согласен. А чьи это слова?
- Господина Соколова, прежнего хозяина.
- Спасибо, Алекс. Можешь идти.
 
ГЛАВА  6
  Веранда едва вмещала гостей. Эмилия со вкусом накрыла стол. Голубая, расшитая мелкими розами, скатерть. Тончайший хрусталь и ослепительный, богато расписанный золотом, фарфор.
  Молодёжь сбилась в стайку вокруг виновника торжества.
  Мария Николаевна сидела немного поодаль, скрестив свои красивые руки на коленях. Её стройную фигуру облегал причудливый  синий гипюр, на  шее сверкала нитка жемчуга. Осанка балерины придавала Марии Николаевне немного чопорный вид, но тёплая улыбка намекала гостям на то, что  мероприятие носит характер внутрисемейного торжества, вести себя на котором можно раскованно.
  Рядом с Марией Николаевной обосновался сосед по даче - Виталий Ладыжин, тщедушный, но бодрый  старичок, любвеобильный вдовец, давно покушающийся на свободу Паулины.
  Виктор и Алиса сидели рядом, как и положено брату и сестре после долгой разлуки. Слишком разные и непохожие друг на друга, они вежливо молчали, пытаясь скрыть  объединившее их сожаление по поводу затеянного веселья.   Обменявшись рукопожатием с двоюродным братом, Мирослав сел рядом, не взглянув на мать. Иногда он чувствовал на себе её холодный осуждающий взгляд и старался через силу выглядеть беззаботным и весёлым.
- Почему опаздывают Такеши и Кэйташи? - шепнул он Виктору, чтобы отвлечь того от невесёлых мыслей.
- Они честнее нас, - так же тихо проговорил Виктор. - Полагаю, не стоит ждать их раньше полудня.
- Я знаю, почему они задерживаются, - хихикнула Алиса. Она уже была изрядно пьяна. - Юкико не смогла удержаться и разболтала один секрет.
- Расскажи нам.
- Кэйташи вздумалось навестить сестру. И повод для визита преотличный: Мидори беременна.
- Да неужели!? Она всё-таки решилась, несмотря на запреты  врачей!
- Ей очень хочется угодить отцу и мужу и родить сына. Когда на свет появилась Юкико, старик Танака сказал, что это - справедливое наказание для таких непочтительных людей, как Такеши и Мидори. А когда умерла их малышка Ясуко, Макото даже не выразил соболезнований.
- Глупый болван!
- Не кипятись, Витя.
- Кто - глупый болван? Про кого вы шепчетесь? - весело крикнула Варя.
- Про меня, - громко ответил ей Мирослав и, тут же понизив голос, спросил: - А  если снова родится девочка?
- Её будут любить и баловать, как Юкико, - сказал Виктор. -  Мидори - молодец. Дай ей Бог здорового младенца!
- А теперь давайте выпьем за будущее российской науки! - пропел петушиным голосом тщедушный старичок.
  Его тост подхватила молодёжь. Мирослав пригубил ледяной бокал. По жилам пробежала приятная дрожь, он немного расслабился.
  Застольные разговоры постепенно перерастали в научные споры. Нужны ли атомные полигоны на планетах, пригодных для заселения? Где размещать крупногабаритные антенны для связи с Землёй на Венере? Почему до сих пор на Марсе всего лишь несколько российских колоний, и почему в колонизации других планет наметился неумолимый спад?
- Полагаю, дело в неправильной политике "РКМ", - сказал старичок. - Ни один нормальный человек не отправится не только на Марс, но и в другой город, если там не будет развита инфраструктура. Но как, скажите, её развивать на Марсе, когда самый обыкновенный киберкосмонавт влетает государству в копеечку?! Западные конкуренты "РКМ" давно это поняли и взялись за разработки удешевлённых кибермоделей, способных на любую работу в любых геологических и метеорологических условиях. Наше государство переживает не лучшие времена, и если западные модели окажутся дешевле и надёжней, Роскосмос расторгнет многолетний контракт с "Рашен кибернетик моудл".
-  Неужели у нас так плохо с кадрами? Я думала, в конструкторские бюро гос- подина Прохоренко отобраны  лучшие инженеры, - промурлыкала Варя и добавила с сожалением: - С тех пор, как господин Огата покинул "РКМ",    экономику страны  лихорадит.
- В конструкторских бюро концерна, Варвара Григорьевна,  полно замечательной молодёжи. Но кадры решают не всё. "РКМ" слишком долго была ведущей в  области робототехники, и господин Прохоренко, наверное, решил, что может диктовать свои условия государству. В этом, кстати, и есть коренное отличие нынешней  политики концерна от тех времён, когда у руля стоял господин Огата. Тот никогда не ставил своих финансовых интересов выше интересов государства.
- Верно, - отозвался Виктор. - Такеши – кибернетик от Бога. Он  одинаково хорошо  может управлять и  концерном, и делами вверенного ему института. Жаль, что ему предлагают лишь пост министра науки и образования.
- Я слышала от одного влиятельного человека, - вмешалась Алиса, - будто у семьи Прохоренко имеются родственные связи в министерствах. Поэтому Такеши вряд ли  удастся занять более значимый  пост.
- Чему тут удивляться! Если вы помните, изначально "Рашен кибернетик моудл" была государственной компанией, а спустя десять лет после основания Иван Прохоренко перевёл её в частный сектор. Разве можно провернуть такое без связей? - вздохнула Паулина. - Но если Иван Прохоренко заботился о процветании государства, то его наследники почти перестали думать о завтрашнем дне.
- Верно. Своего расцвета компания достигла шестнадцать лет назад, да и то благодаря главному менеджеру, - не унимался Виктор. - Вы помните, как Такеши крушил европейских и азиатских конкурентов?  Он ворвался в Европу, как Атилла. Такого экономического подъёма наша страна не знала сорок лет!
- Кое-кто в правительстве не напрасно опасается того, что  министром экономики может стать господин Огата, -  осторожно заметила Варя. -  Кто знает, чем может обернуться для "РКМ" его назначение на этот пост? Наверняка Антон Прохоренко и Виталий Груздев боятся, не припомнил бы господин Огата старые обиды.
  «Старые обиды? Да у нынешних владельцев компании намного больше поводов ненавидеть Такеши», - подумал, пьянея, Мирослав. Разве не Такеши занял место родных детей в сердце Ивана Прохоренко? Разве не Такеши вознёс  "Рашен ки- бернетик моудл" на вершину нынешнего могущества? Это при Антоне Прохоренко из-за потери рынков сбыта в больших городах нависла угроза безработицы. На двух столичных заводах, принадлежащих концерну, уже прокатилась волна забастовок. Служащие вспоминают золотые времена и прежнего владельца. Такеши умел заставить людей работать: всех - от главного менеджера до последнего клерка - била дрожь, когда к центральному офису подъезжал его автомобиль. У нынешних хозяев "РКМ" - ни морального авторитета, ни новых заслуг. Мелкие, низкие люди. Они завидовали Такеши, когда Иван Прохоренко завещал ему фирму. И возненавидели до истерии, когда Такеши  вернул им  семейный бизнес. Такого нечеловеческого благородства мелкие люди  не в силах вынести.
- Давайте немного подышим свежим воздухом, - предложил Виктор Алисе и Миро- славу.
  Они вышли на крыльцо.
- Алиска, ты часто видишь Кэйташи. Неужели дела его фирмы так плохи, что без поддержки Такеши ему ничего не светит?
- Боюсь, что так. Кэйташи не такой выдающийся инженер, как его отец.
- Да, это верно. Макото Танака – это явление в мировой робототехнике. Он мог себе позволить  не ставить производство своих моделей на конвейер. Это был штучный товар, за который платили хорошие деньги.  Такеши так и не удалось достичь такого совершенства. Он однажды сказал, что готов отбросить гордость и наняться простым инженером к Макото в ученики.
- Если бы Мидори родила сына, разногласия Такеши и Макото исчезли бы сами собой, - подумал вслух Мирослав. – Ради внука Макото, пожалуй, примирился бы со сложившимся положением.
- Согласен. Семье Танака  нужен наследник, - согласился Виктор. - Юкико, даже если и освоит специальность инженера, вряд ли сможет управлять фирмой. Она всего лишь женщина.
  Алиса бросила на Мирослава хитрый взгляд. "До чего же ты глуп, братец! - смеялись её глаза. - Мидори вряд ли родит здорового ребёнка. Если вообще родит. Женись на Юкико, и Такеши со стариком Макото положат к твоим ногам полмира".
"Я  завоюю  весь мир. Не переживай обо мне, сестрёнка".
"Упрям. Самонадеян. Вылитый дядя Гриша. Думаешь, если ты - Соколов, то всю вселенную сможешь перевернуть?!"
"Смогу".
"Дурачок!"
- Мирослав, правильно ли ты делаешь, бросая институт? - прервал их мысленный диалог Виктор.
  Мирослав догадывался, о чём думает брат. В Политехническом всегда уделяли большое внимание преемственности. Его прадед - профессор Соколов - когда-то был ректором этого института. Отец Мирослава - Григорий Соколов -  также занимал этот пост. Пойдёт ли его сын по стопам отца? Ректор  Мирослав Григорьевич Соколов, профессор. Об этом ему с детства твердили мать, Паулина, дядя Вилен. И почему-то никто из этих умных людей не задался вопросом,  есть ли у Мирослава Соколова собственная мечта, и какую благородную цель он  ставит перед собой в жизни. А цель была, и вовсе не заоблачная: совершать подвиги на войне и оберегать страну в мирное время, стоя на её рубежах. А можно шагнуть ещё дальше. Как говорится, плох тот генерал, который не мечтает стать министром обороны... Господи, до чего же докатились люди! Любая прекрасная, возвышенная   мечта вызывает у них осуждение и насмешки.
- Виктор, много я сделал ошибок за свои девятнадцать лет?
- Серьёзных просчётов не припомню. Ты - серьёзный, умный парень. Настоящий Соколов.
- Тогда не задавай мне больше дурацких вопросов, ладно? 
- Ребята, хватит курить! Идите в гостиную. Сейчас Варя будет играть на рояле, - крикнул Никита.
- Пойдём, что ли? - Виктор взял Алису за локоть. - Пусть сам решает. Он уже взрослый парень.
  Брат и сестра ушли. Мирослав повалился в шезлонг.
- Ну, а ты чего тут расселся? - бросила возникшая из ниоткуда Паулина. - Боишься матери на глаза показаться? Стыдно, небось. Григорий Александрович, будь он жив, надрал бы тебе уши!
- Паулина, ты ставишь в церкви свечки  за папу, или, как отец Николай, считаешь грехом молиться за самоубийц?
  Паулина отшатнулась - глаза Мирослава, всегда тёплые и спокойные, вдруг полыхнули дьявольским огоньком. 
- Ты странный сегодня, Мирослав... Я тебя не понимаю.
- Прекрасно понимаешь. Папа не уснул за рулём. Он покончил с собой, потому что мама предала семью.
- Откуда такие мысли? Неужели опять Алиса?! Какая дрянь! И как ты можешь её слушать - она же пьяна! Разве позволительно женщине напиваться до безрас- судства! И ты тоже хорош! Самоубийство! Ты разве забыл о том, что твой отец - Григорий Соколов?!
  Конечно, он не забыл. Но даже у сильных людей бывают моменты, когда не хватает сил для борьбы, не хватает духа и  веры в себя. В молодости  легко пережить неудачу - ты полон сил, здоровья и оптимизма. Но как быть, когда тебе за шестьде-сят? Отчаяние и безысходность могут подтолкнуть человека к роковому шагу.
- Мама и папа не любили друг друга, но разрушить венчанный брак могла лишь смерть одного из них.  Так, Паулина?
"Она никогда не признается, - с горечью подумал Мирослав. - Не захочет бросать тень на прежнего священника. Если бы тот хотя бы посочувствовал отцу, может, трагедии удалось бы избежать".
- Сынок! - неожиданно спокойно и жалостливо сказала Паулина. - Поверь старухе. Люди, которые друг друга не любят, не живут под одной крышей. Сегодня - впервые за шестнадцать лет - твоя мать, наконец, решилась снять чёрное платье. Кто в наше время умеет так долго хранить память о любимом человеке? Не скрою, Марии Никола-евне нравился господин Огата. Кому не понравится приятный образованный человек из высшего общества! Но между ними ведь и дружбы-то никогда не было. Они виделись  редко, какая уж там любовь...
  Мирослав нащупал в кармане злосчастное письмо.
  «...И только я имею на тебя право»...
  Показать Паулине письмо? Поглядеть, как изменится она в лице и послушать, какие доводы приведёт в защиту матери? 
  Паулина погладила Мирослава по волосам.
- У тебя горячий лоб. Может, вызвать врача?
- Не нужно. Иди в дом.
  Из гостиной послышались звуки рояля. Мирослав попытался встать, но ноги не слушались. Слабость во всём теле. Лоб и вправду горяч,  голова болит от пре- красной музыки. Может, он сходит с ума?
  На соседней даче  какое-то оживление. Сколько молодёжи высыпало за ворота! Минуту спустя Мирослав понял причину всеобщей радости - к дому напротив подъехал автомобиль отца Николая.
 "Нашему приходу несказанно повезло, - услышал он чей-то голос. -  Отец Николай навещает болящих, проповедует в школах и даже не гнушается такими отпетыми безбожниками, как Соколовы".
 Мирослав заставил себя встать. Вот они, досужие сплетни! С каких это пор Соколовых записали в безбожники? Наверняка, все дурацкие разговоры из-за мамы. Став полноправной Соколовой после смерти мужа, она не желает знаться с соседями. Держится надменно в стороне от языкастых кумушек, а те мстят, как умеют - разносят небывальщину. Зазналась, мол, деревенская девка. Богатая стала. В церкви и то стоит поодаль, ни здрасьте, ни до свидания... 
- Юрген!
  Ветка акации больно ударила его по лицу.
- Чего желаете, Мирослав Григорьевич?
- Ты говорил с отцом Николаем? Он согласился отслужить поминальную службу?
- Нет. Но он велел напомнить о том, что ваш сыновний долг - поминать Григория Александровича в домашних молитвах, ибо батюшка ваш отошёл в мир иной без причастия, с грузом греховных мыслей.
- Неужели человек, сделавший так много для других, не заслужил церковной молитвы?!
- Сожалею. Много смертных грехов имел он на своей совести. Нераскаянных грехов.
- Каких?
  О грехах Григория Соколова Паулина никогда не рассказывала. Интересно послушать. Кто бы мог подумать - в день гибели знаменитого профессора будут вспоминать не его заслуги, а его грехи!
- Отец Николай порицал высокоумие вашего батюшки. Этот грех рождает  гордыню. Человек начинает пренебрегать заповедями Божьими   и  погибает. Есть, к примеру, заповедь - не осуди. Её ваш батюшка нарушал ежечасно: то на домочадцев гневался, то на коллег по работе. Или - не убий. Важнейшая заповедь, однако в суде присяжных  Григорий Александрович частенько отдавал голос за вынесение  смертного приговора. Не по-христиански это, Мирослав Григорьевич. А почему ваш батюшка мог свести счёты с жизнью? Из-за уныния и слабой веры. Весьма предосудительно для человека, посвятившего всего себя точным наукам, поддаваться такому глупому чувству, как уныние.
- Да, тому, у кого нет сердца, трудно понять отчаявшегося человека. А вот Паулина полагает, что папа не мог совершить такой грех. Если отец Николай думает своё, не заказать ли мне сорокоуст  в другом храме?
- Воля ваша. Бог, как говорится, на небе узнает своих.
- Верно... Юрген, давно хотел у тебя спросить: как воспринимает учение о Боге человек с искусственным интеллектом?
- Будто не знаете! Как обыкновенный материалист.  Сердца и души носители электронного разума не имеют, а потому все кибермодели - абсолютные атеисты.
- Как же тебе удаётся так здраво рассуждать о грехах и человеческой природе?
- Отсутствие личного опыта не исключает положительного опыта других. Отец Николай не велел сомневаться в Священном Писании, вот я и философствую.
  Юрген неожиданно смолк. Его брови удивлённо поползли вверх. Что могло спровоцировать такую реакцию у носителя искусственного интеллекта? Мирослав обернулся.
  Алиса была пьяна. Она с трудом дошла до садовой скамейки и рухнула на неё, чтобы перевести дух. Глаза её были влажны от слёз. Уж не наговорила ли ей чего Паулина?
- Сестрёнка? Ты плачешь? - Мирослав опустился перед ней на корточки и заглянул в глаза.
- Плачу? Я?
  Алиса рассмеялась.
- Я, наверное, сильно пьяна. Паулина сказала, что я похожа на продажную девку. Много пью, курю и внушаю молодым постыдные мысли. Позорю фамилию мужа и род Соколовых. Какое счастье, что приедет господин Огата; он вправит мне мозги, и я снова стану хорошей девочкой...
- И не поспоришь! Господин Огата имеет в этом доме исключительное право делать то, что ему заблагорассудится. Увезти чужую экономку. Заставить молчать Паулину. Распоряжаться судьбой сына бывшего друга...
- Чему удивляться! Разве не таким же был его наставник - твой отец? Хоть Такеши и сын падшей женщины, но по духу он - истинный Соколов.
- У папы было много достойных учеников.  Почему своим преемником он выбрал Такеши?
-У Такеши  ангельский характер. Другие бы просто не вынесли занудства дяди Гриши. Вечные упрёки: то не делай, и это не так... А если серьёзно, то у дяди был страшный родительский инстинкт. Женись он годков на двадцать пораньше, как все нормальные люди, вряд ли бы  Такеши перепало столько внимания и заботы. Он ведь и Никиту любил, как родного.
- Папа мечтал о сыне?
- Да, вот только жениться надумал слишком поздно. В таком возрасте мужчины уже балуют  внуков.
  Пока  Алиса не в себе, может, удастся вытянуть из неё что-то полезное...
- Папа оставил для Такеши рукописный дневник. Почему не для нас с Варей, не для мамы, не для друзей? Заигрался в благодетеля и приёмного сына?
  Алиса обняла его за шею и прошептала в ухо.
- Досадуешь на отца? Не бери в голову. Дядя Гриша сделал благое дело. Такеши рос в детдоме и с детства мечтал о настоящей семье. Дядя поддержал Такеши и не дал ему сорваться в пропасть, когда  погибли его приёмные родители. Раскрыл  заложен-ный в него Богом талант и научил подчинять долгу все прочие чувства.
- Мне кажется, я начинаю понимать обиду Антона Прохоренко и даже немного сочув-ствую его падшему брату. Их отец поступил несправедливо. Обделять душевной привязанностью и наследством родных детей ради чужого, пусть и достойного, человека - разве это  нормально?
-  Есть, мой милый, на белом свете нечто ужасное, чему вынуждены подчиняться настоящие мужчины. Это  долг.  Когда мужчина начинает думать о долге, он становится непредсказуем в своих поступках. Иван Прохоренко думал о   про- цветании страны и отдал "Рашен кибернетик моудл" Такеши. У руля должен стоять достойный человек, которому можно вверить экономику России и человеческие судьбы. Разве Прохоренко поступил глупо? Нет. Теперь, когда концерном управляют его законные сыновья, все понимают, что это было вынужденное решение. Дядя Гриша также был человеком долга. Когда ты появился на свет,  место любимого сына в сердце твоего отца  было уже занято. Прими это как факт и смирись: профессор Соколов должен был оставить после себя преемника дел и  мыслей. Ты был слишком мал для великих свершений, а дядя Гриша был серьёзно болен и предчувствовал, что не увидит твоего взросления. Воспитать правильного человека и наставника для собственного сына - задача не из лёгких, но дядя Гриша с ней прекрасно справился. Никто другой из его учеников не стал бы о тебе заботиться так, как Такеши. Ты обязан слушаться его, как слушался бы родного  отца или старшего брата.
  Алиса произносила эту тираду медленно, чтобы Мирослав прочувствовал зна- чимость каждого слова.  Уважаемый всеми предприниматель  и не менее уважаемый профессор выбрали продолжателем своих дел одного и того же человека. Но если выбор Ивана Прохоренко был вполне объясним, то благосклонность  отца к Такеши была необъяснима. Зная о преступной страсти жены к ученику и другу, любой нормальный человек боролся бы за семейный очаг. Отец выбрал воспитанника и друга.
  А впрочем,  стоит ли удивляться? Ученик не предавал наставника, и его будущее оказалось для отца важнее собственного брака. Деревенских дурнушек, ветреных и малообразованных, пруд пруди. Четыре года семейной жизни - с одной стороны и двадцать лет наставничества и совместной работы - с другой. Конечно,  отец сделал правильный выбор. Он ведь был человеком долга.
  Мирослав в изнеможении опустился на траву. Много ли он знает о любви, чтобы судить мать? Говорят, любовь -   опасное чувство сродни лихорадке или помешательству. Оно превращает серьёзных, респектабельных мужчин в полнейших идиотов; людей крепких и собранных - в дамских угодников; богатых и праздных  счастливцев - в мятежных поэтов. Влюблённый мужчина забывает о долге - что может быть хуже?
  Иное дело - женщины. Им позволительно наполнять жизнь глупыми мечтами о счастливой любви, которые иногда не только глупы, но и  постыдны. Вина его матери  не в том, что она поддалась чувству, а в том, что возжелала ответной любви. Любви человека, которого Григорий Соколов в душе считал своим единственным настоящим сыном. Как можно было надеяться на взаимную любовь, когда Мидори уже носила под сердцем ребёнка? О свадьбе Такеши и Мидори было объявлено, а Мария Николаевна по-прежнему не могла смириться с потерей любимого человека. Писала ужасные письма и при этом ходила к причастию! Он, Мирослав, действительно не знает свою мать, хоть и прожил с ней под одной крышей девятнадцать лет...  Какое счастье, что Такеши оказался человеком долга! Долг для него всегда и везде превыше всего. Даже в кругу домочадцев Такеши остаётся правильным и бесстрастным; остаётся только гадать, каким чудом Юкико появилась на свет...
- Так ты говоришь, я обязан слушаться Такеши, как слушался бы родного отца? А как мне разговаривать с мамой? Она с утра до вечера попрекает меня тем, что я - неотёсанный неандерталец, варвар, который лелеет в душе инстинкт убийцы. Во мне нет ни душевной теплоты, ни интеллигентности Соколовых, как будто знаменитый профессор вовсе и не отец мне...
  Алиса расхохоталась.
- Золотко, ты перелопатил всю отцовскую библиотеку? Наверное, в древний шкаф, где хранятся старые толковые словари, не заглядывал.   А жаль. Загляни туда на досуге, но только так, чтобы никто не увидел. И когда мама вновь станет упрекать тебя в том, что ты не достоин носить фамилию отца, ты  виртуозно докажешь обратное.
- Госпожа Берсенёва! Алиса Виленовна! - послышался голос киберняни. - Ваши малыши разбили мячом дверь  оранжереи. Прикажете наказать?
- Не дети, а дьяволята! Воображаю, какие толки начнутся после нашего отъезда!
- Ты не останешься на выходные?
- Нет. Пока целы дом и розарий, нужно убираться отсюда. Прощай, Мирослав.
  Алиса встала и нетвёрдым шагом пошла к оранжерее.
 
ГЛАВА  7
  Перед дверью в библиотеку Мирослав замер, вновь вспомнив, как строго наказывала его мать, когда, будучи ребёнком, он тайно пытался проникнуть во взрослый запретный мир. Каждая попытка перешагнуть порог отцовской библиотеки жестоко пресекалась Эмилией, которая нещадно драла уши наследнику профессора Соколова и тащила его для дальнейшей расправы в комнату матери. Та, чуть ли не плача,  пыталась объяснить Мирославу, что библиотека – не место для игр. Она  является хранилищем редких и потому бесценных книг; что на камине и полках полно драгоценного фарфора; что среди прочих изданий -  собрание научных трудов, рукописей, дневников и писем его отца. Поэтому даже прежние друзья отца и коллеги по работе имели право входить в эту комнату лишь с разрешения Марии Николаевны и только в сопровождении киберэкономки. Ну, а дети, которые не считают нужным слушать наставления  матери, и вовсе остаются без сладкого и доброй вечерней сказки.
  Уговоры и запреты были тщетны. Дорогие книжные издания и фарфоровые без- делушки украшали гостиную и прочие комнаты, и за их порчу взрослые не ругали расшалившихся детей. Мирослав чувствовал за дверью в библиотеку какую-то тайну.
  И вот теперь, стоя на пороге, он задыхался от сильного сердцебиения. Дверь оказалась открыта. Наверное, Аделина забыла её запереть, отвлёкшись на какое-нибудь поручение. Ну и достанется же ей от хозяйки! В доме столько посторонних - одни баловники Берсенёвы чего стоят! - а библиотека открыта!
  Мирослав неслышно переступил порог и осторожно прикрыл дверь. Комната как комната. Старый немодный шкаф за ширмой, какие сокровища он скрывает? Странно, что в нём не протёрта пыль. Без сомнения, кто-то отвлёк Аделину более важным поручением. Что нужно искать? Алиса даже не намекнула. Мирослав аккуратно раскрыл створки шкафа. Обыкновенные словари. В два ряда на каждой полке. Никакой крамольной литературы. Может, поискать внизу?
  Нижняя дверца отпала, едва Мирослав коснулся латунной ручки. Первый ряд - какие-то старые книги. Стоило их хранить! Мирослав опустился на колени и вынул несколько ветхих изданий. Его рука нащупала во втором ряду пластиковый футляр.
  Выбросив ещё несколько книг, Мирослав осторожно вытащил узкую пластиковую коробку и раскрыл её.
  Травматический пистолет с автоприцелом. Вот это сюрприз! Оружие полицейского. Немного устарело, но лет шестнадцать назад считалось одной из лучших моделей. Гладкий блестящий ствол вспыхнул на солнце так, что Мирослав зажмурился.
  Какие ещё приятные неожиданности  таит этот многоуважаемый шкап? Ещё футляры?! Сколько же их всего? Восемнадцать? У Мирослава едва не остановилось дыхание. Восемнадцать пластиковых футляров с огнестрельным оружием. Целая коллекция!
  Мирослав сбросил куртку. Его била дрожь, лоб покрылся испариной. Вот она, тайна запретной комнаты! Мама боялась, что детям в руки попадёт настоящее оружие.
  Он начал лихорадочно вскрывать футляры. Господи, неужели это всё при- надлежало его отцу?! И этот разнокалиберный пистолет? И пневматическая винтовка, на которую теперь имеют право лишь киберполицейские?..
  Мирослав открыл последний футляр и не поверил глазам. Неужели "Торквемада"?  Штурмовая винтовка для возможных боевых действий на красной планете. Коллекционная редкость. Она так и не была запущена в производство. Скупая информация в электронных справочниках сообщала о четырёх пробных экземплярах, два из которых находились в московских музеях, третий - в музее Военной академии. Каким образом четвёртый оказался в коллекции профессора Соколова?
  На лестнице послышались голоса, затем -  стук трости по звонкому паркету. Мирослав впопыхах начал запихивать в шкаф футляры и книги.
- Опять эта мерзкая девчонка забыла запереть дверь на ключ! - услышал он голос матери. - Так какой вам нужен справочник?
- "История изучения Марса", - отозвался господин Ладыжин   - Если мне не изменяет память, она находится на третьей полке вон на том стеллаже.
- Вот, нашла… Вы серьёзно полагаете, что мы находимся на грани очередной войны? Война за гегемонию на красной планете - разве не глупо? Там ведь всего несколько колоний. Неужели люди никогда не поумнеют?!
- Никогда, дорогая Мария Николаевна. Несмотря на технический прогресс. Потому что в духовном плане человечество за две тысячи лет не сделало ни шага вперёд. В прошлые века ещё случались гении, которые подталкивали людей к нравственному перерождению. А нынче думающих людей днём с огнём не сыщешь. Так что не скупитесь на образование, воспитывайте своих детей. Им предстоит ни много ни мало сражаться за духовное возрождение нации.
  Притаившись за ширмой, Мирослав расслышал, как всхлипнула его мать.
- Что с вами, дорогая Мария Николаевна?
- Вы говорите - воспитывайте детей. Я ли не старалась дать сыну самое лучшее?! Лучшая школа, заслуженные учителя. Престижнейший институт. Но Мирослав совсем не желает учиться! Грозится, что переведётся из Политехнического в Военную акаде-мию...
- Вот оно как! - озадаченно хмыкнул старичок Ладыжин. - Сын профессора Соколова? В Военную академию, говорите... А ведь я предупреждал вас, милочка! Давно нужно было избавиться от киберохранника.
- Но ведь Мирослав был с детства так к нему привязан... Да и как можно оставить без охраны такой богатый дом!
- Для охраны частных домов вовсе не требуется киберспецназовец. Вы поощряли нездоровый интерес ребёнка к оружию - преступная халатность, плоды которой  теперь пожинаете. Воспитать достойного мужчину, моя драгоценная Мария Николаевна, - это настоящее искусство. Мужчина по своей природе груб, агрессивен и не отёсан. Лишь должное образование делает из него человека. Поэтому не следует потакать его грубым инстинктам, нужно верить в человеческий разум, бороться и ни в коем случае не отчаиваться. Как вы теперь намерены поступить с сыном?
- Я попросила господина Огату поговорить с Мирославом. Кроме него, мне не на кого надеяться.
- Господин Огата не изменит характер вашего сына.
- Что же делать?
- Позволю себе дать вам один совет. Попробуйте для начала лишить Мирослава материальной поддержки. Это единственное разумное решение в данной ситуации. Только отсутствие денег способно отрезвить нашу заносчивую молодёжь. Поставьте Мирослава перед фактом, и увидите - он станет тихим и кротким, как ягнёнок.
- Наверное, вы правы. Хотя я не представляю, как вынесу этот разговор.
- Материнское сердце обливается кровью, когда страдает любимый ребёнок, но ведь на карте - будущее вашего сына! Проявите, наконец, характер, иначе вы оконча-тельно погубите мальчика.
- Пожалуй, я поговорю с Мирославом...
  Разговоры затихли. Мирослав выглянул из-за ширмы - никого.
  Значит, если он не пойдёт на попятную, ему укажут на дверь, лишат материальных благ, уважения и  любви? Да пожалуйста. Он уйдёт отсюда немедленно. Прямо сейчас, из этой комнаты. Всё равно ничего хорошего в ближайшем будущем его не ждёт. Невинное детство и беззаботная юность остались в прошлом. Он без сожаления покинет этот дом.
  В замке дважды повернулся ключ. Аделина всё-таки заперла библиотеку.
 Прыгать с балкона? Со второго этажа? Мирослав усмехнулся. Ничего, он ведь будущий генерал. Что-нибудь придумает.
  Однако куда бежать? Он мало что умеет делать руками, а отсутствие свидетельств о рождении и  образовании не позволит ему устроиться на приличную работу. Паспорт он так же не возьмёт - беглеца будут искать, и документы на имя Мирослава Григорьевича Соколова будут весьма некстати.
  Деньги? Да, пожалуй, он прихватит небольшую сумму. Чем меньше их будет, тем лучше станет работать голова. Да ещё не забыть дневник отца! Быть может, вдали от дома он сумеет разобраться, каким человеком на самом деле был Григорий Соколов.
  Так куда же податься?
  Его быстрый взгляд случайно остановился на утренней газете, оставленной на письменном столе Аделиной.
  "Объявляется набор специалистов и волонтёров для работы на Марсе. Специальности: космобиолог, программист, мастер по ремонту крупногабаритных антенн для связи с Землёй"...
 Не податься ли на красную планету? Там его никто не станет искать, это уж точно. Липовый паспорт - не проблема; тесты и обязательную беседу с психологом он как-нибудь осилит.  Главное - выбраться из закрытой библиотеки и незаметно покинуть дом.
  Мирослав вышел на балкон. Крепки ли кленовые ветви? Похоже, достаточно крепки - выдержали-таки киберохранника, когда тот снимал с дерева трусливого котёнка.
 Вспомнив о киберохраннике, Мирослав спешно  вернулся назад в библиотеку. Как он не подумал о самозащите?! В реальном мире, которым его припугнула кузина, не будет А-112. Отныне его надёжным защитником   станет "Торквемада". Штурмовая винтовка, гордость оружейной коллекции  отца.
  Мирослав погладил холодный ствол. По телу пробежала сладостная дрожь. Конечно, он - сын своего отца, а его призвание  - Военная академия. Не теперь, так потом, заработав на обучение, он станет  студентом академии. Лучшим студентом и лучшим выпускником. Ведь он, Мирослав, - сын Григория Соколова.
 У калитки раздался заливистый смех Вари. Чей-то густой бас позвал молодежь на пруд. Весёлая компания высыпала за ворота. Мирослав долго провожал их взглядом, потом спрятал винтовку обратно в футляр...
  Когда он вышел на дорогу, его окликнул киберохранник.
- Мирослав Григорьевич, Мария Николаевна  желает вас видеть. Она волнуется - госпожа Ридигер сказала, что вы нездоровы.
- Со мной всё в порядке. Я скоро приду, Алекс.
- Ваша сестра увела гостей на пруд. Вы не их ищете?
- Нет. Я в Морозовку, - он показал Алексу букет роз. - Маме сегодня тоже нездоровится. Скажи ей, что я отнесу цветы на кладбище...
  Мирослав последний раз взглянул на дом, в котором прошли лучшие дни его беззаботного детства. Быть может, он больше никогда сюда не вернётся. Кто знает, как сложится его взрослая жизнь?.. Однако выбор сделан. Он ни о чём не жалел.
  Дождавшись, когда А-112 вернётся на участок, Мирослав нырнул в кусты. Сквозь небольшую щель в заборе он с трудом протиснул пластиковый футляр...
  Шоссе убегало в необозримую даль. Ветер донёс гул и свисток злектрички. Мирослав заставил себя улыбнуться и, не оглядываясь, бодро зашагал к станции. 
 
ЧАСТЬ 2

ГЛАВА  1
  Утренняя жара, предвещающая ночную грозу. Ароматный кофе и поцелуй жены. Воскресенье.
  Любимов лениво растянулся в шезлонге. Первый выходной за три недели адского труда. Погони, стрельба, груды искорёженного железа. Четыре спасённых заложника и захват главаря банды, которая две недели держала в страхе целый район. Благодарность начальства и фотография на доске почёта. 
  Нет, он  кривит душой, когда жалуется на беспокойную жизнь. Работа поли- цейского ему нравится.  Он просто ловит кайф, когда пойманный преступник изрыгает на него проклятия и грозится, выйдя из тюрьмы, расправиться со следователем, который, несмотря на все бандитские уловки, сумел-таки защёлкнуть наручники на его запястьях.
  Однако, несмотря на выходной, его всё же могут вызвать на работу. Такое  не раз бывало в сезон отпусков. Любимов поискал в карманах брюк телефон. 
- Виктор! - услышал он сзади голос жены. - Ты ведь не собираешься целый день валяться в шезлонге?
- Разумеется, нет. Чем тебе помочь, дорогая?
- Отвези детей на пляж и наведи, наконец, порядок на чердаке.
  «День так прекрасно начинался», - подумал Любимов.
- Дорогая, почему бы  не поручить эту работу Мартину? Он прекрасно водит машину, и к тому же  не будет возражать против того, чтобы  покопаться в пыли среди  всякого хлама. Ты не видала мой телефон?
- Сегодня воскресенье, - напомнила жена. - Никаких звонков с работы. У полковника Волкова в распоряжении двадцать киберполицейских, справятся как-нибудь без тебя. Это - во-первых. А во-вторых, на  пляж поедешь ты, иначе дети скоро перестанут узнавать родного отца. Чердак, так и быть, разберёт Мартин.
  Любимов не стал возражать. Последнее слово всегда оставалось за женой, которая умела отдавать приказы не хуже человека в погонах. Её тон пресекал  возможные пререкания. Эта способность ставить людей на место была неотъемлемой частью её нелёгкой профессии. Светлана Любимова была воспитательницей детского сада.
  В доме отчаянно зазвонил телефон. Автоответчик сообщил: звонит полковник Волков. Какое-нибудь неотложное дело, требующее человеческой смекалки и ума. Есть преступления, перед которыми искусственный интеллект бессилен.
  Светлана с невозмутимым лицом принесла мужу ключи от автомобиля.
- Возьми мою машину, - сказала она. - У твоей барахлит мотор. Пока ты будешь на пляже, Мартин попробует его починить.
- Дорожный телевизор тоже накрылся… Где дети?
- На соседском участке.
  Любимов поплёлся на соседскую дачу.
  Два дома разделяла живая изгородь. Издали он увидал дочерей - они играли в настольный теннис. Старшая - Елена - всем походила на мать: светловолосая, спортивная, она умела верховодить малышнёй и была всеобщей любимицей. Младшая - Ирина - вылитая копия отца: темноволосая, с лучистыми бархатными глазами и смуглой кожей. Удивительно, как у одних родителей могли появиться на свет такие разные дети. За их теннисным поединком наблюдали соседские мальчишки.
- Любимов! - окликнул его немолодой мужчина. Это был  Игорь Самарин, хозяин дачи. - Никак у тебя выходной?
  Любимов с улыбкой пожал протянутую руку.
- Да,  отдыхаю сегодня. Решили съездить на залив.
- Папа, можно мы доиграем партию? – крикнули девочки.
- Играйте.
  Мужчины укрылись под навесом, где стояли пластиковый стол и несколько кресел.
- Присядь, давно не виделись, - любезно предложил Самарин. - Как дела на работе?
- Устал немного, - признался Любимов. - А ты?
- Слава Богу, безработицы не предвидится. На горизонте - большой правительствен-ный заказ. Министерство обороны хочет пополнить киберпехоту новейшими образцами. У "Рашен кибернетик моудл" есть, что предложить. Этот Груздев вовсе не такой дурак, как  о нём пишут  газеты. Сегодня министр обороны прибудет на форум, где покажут последние достижения в области робототехники.  Наше руководство  позаботилось о том, чтобы на форуме было как можно больше прессы.
- Это понятно. Груздеву нужен успех. Как он ладит с Антоном?
- Отлично. Антон, понимаешь ли, не шибко дальновидный стратег. Людям поря- дочным, как правило, трудно в бизнесе. Чтобы ворочать таким концерном, нужна хватка. Антон слабоват, а вот Груздев своего не упустит, можешь не сомневаться.
- Я и не сомневаюсь. Меня беспокоит другое. Не слишком ли Антон доверяет своему брату? Когда-нибудь у Виталия Груздева появится семья. Жена, дети… Не захочет ли Груздев прибрать к рукам весь семейный бизнес? 
- Понимаю. Алексей тоже этого боится, но ничего поделать не может. Антон верит в человеческую порядочность. Ужасно глупо, правда?
  Любимов согласно кивнул.
- Жара страшная. Погоди, принесу что-нибудь выпить.
   Шестнадцать лет Прохоренко стоит во главе «Рашен кибернетик моудл», а компания  ещё считается ведущей в области робототехники!  А может, Бог всё- таки существу-ет? Иначе как объяснить то, что «РКМ» не утеряла позиций на рынке?
  А может, об этом ненавязчиво позаботился серый кардинал – Виталий Груздев? Говорят, добрая половина менеджерского состава  одобрена им после многочис- ленных телефонных переговоров и сеансов видеосвязи. Каких он набирал сотру- дников – дело тёмное. Известно, что некоторые из лиц, занимающие высокие посты, имеют не самую лучшую репутацию в деловых кругах.
   Любимов мысленно перенёсся на шестнадцать лет назад. Тогда он ещё учился в полицейской академии. Дело Груздева стало для него первым серьёзным испытанием.
  Внебрачный сын Ивана Прохоренко Виталий Груздев  не пожелал смириться с завещанием отца, по которому законные сыновья остались не у дел, и захотел вернуть семейный бизнес. Нужно было быть отчаянно дерзким человеком, чтобы устранить  Такеши Огату, который в то время успешно управлял концерном. Любимов помнил истерию "желтых" изданий по поводу этого события. Главный инженер, затем - топ-менеджер, и, наконец, - законный владелец концерна Такеши Огата. Каким путём ему удалось встать у руля в обход прямых наследников? Какова будет экономическая политика концерна? Будет ли законный сын Антон оспоривать в суде волю отца? И -  главное: удастся ли команде адвокатов Груздева смягчить суд присяжных?
  Адвокаты хорошо знали своё дело: Груздеву дали незначительный срок - всего шестнадцать лет. Шестнадцать лет за  покушение на убийство, за убийство мо- лодого учёного, за сопротивление полиции и использование запрещённого оружия. А ведь было ещё и ограбление банка! Сидя в зале суда и слушая оглашение приговора, Любимов не верил ушам. Где правосудие? Почему суд присяжных благоволил преступ-нику? Адвокат - прекрасный оратор и знаток своего дела - давил на сострадание к обвиняемому. Внебрачный сын, которого не желал признавать родной отец. Детство и юность, прошедшие в борьбе  за кусок хлеба. Несправедливое завещание, лишавшее наследства обоих братьев. Разве не жестоко обошлась жизнь с этим молодым человеком, который нашёл-таки в себе силы учиться и работать,  получить достойное образование?..
  Любимов с трудом заставил себя отвлечься от дурных воспоминаний. Нужно будет навести справки о Груздеве. Тюрьма редко исправляет людей. Сидя на нарах, преступник может ещё больше озлобиться и выйти на свободу с жаждой мести. Виновники злоключений Груздева давно обзавелись счастливыми семьями. Знают ли они о возможной опасности?
  Самарин принёс рубиновую бутыль с коньяком.
- За светлое будущее "Рашен кибернетик моудл". За наши будущие экономические победы!
  Осушив бокал, Любимов вдруг вспомнил, что должен был сесть за руль. Он живо представил лицо жены. Придётся Мартину отвезти детей на пляж, а ему разбирать чердак и выслушивать, какой он безответственный отец. Нажрался в единственный за полмесяца выходной вместо  того, чтобы побыть с дочерьми. Зачем ему вообще семья, жил бы сам по себе, закоренелый эгоист и мерзавец…
  Любимов слышал, как в его доме надрывается телефон. Автоответчик голосом полковника Волкова грозил лишением премии, если старший следователь не возьмёт трубку. За истекшее утро в городе произошли два убийства и четыре кражи. Двое коллег Любимова получили ранения, киберперсонала не хватает, где его носит, чёрт подери...
- Здорово ругается старик! - добродушно заметил Самарин и плеснул приятелю ещё коньяка. - Поедешь?
  Любимов отрицательно мотнул головой и залпом выпил бокал.
  Сквозь дебри шиповника к нему пробиралась жена.  Ей ничего не стоит устроить скандал  на чужой даче. Нужно возвращаться домой, иначе её истошные крики взбудоражат весь посёлок.
- Возьми, - Светлана протянула мобильник.
- У меня выходной, - сухо сказал Любимов. - Скажи Волкову, что я пьян или придумай сама что-нибудь. Ты ведь у меня умница...
- Звонила госпожа Соколова. Она просит тебя срочно приехать. У неё пропал сын.
   Любимова как будто дёрнуло током. Отец Мирослава - Григорий Соколов - принимал непосредственное участие в задержании Виталия Груздева. Именно Григорий Соколов настаивал на вынесении ему смертного приговора.   Гибель знаменитого профессора - дело тёмное;  пресса даже муссировала версию о заказном  убийстве и о возможной причастности к смерти Соколова семьи Прохоренко... И вот теперь, когда Груздев выходит из тюрьмы, пропадает Мирослав Соколов. Интересное совпадение. Принял ли Огата какие-нибудь меры для защиты своей семьи?
- Девочек на пляж отвезёт Мартин. Поезжай скорее к Соколовой.  Сколько лет её сыну?
- Девятнадцать.
-  Потерять взрослого сына! Какой ужас!
- Возможно, всё не так страшно, как ты представляешь. Почему Соколова не обрати-лась в полицию?
- Откуда мне знать! Ты едешь или будешь торчать тут, как пень?!
  Любимов вывел из гаража непрогретый автомобиль. Выходной закончился, не успев начаться. Зато теперь он может не бояться гнева начальника - старший следователь Виктор Любимов был при исполнении служебных обязанностей, искал сына  вдовы давно погибшего друга. Дай Бог найти его живым... А  ещё - не напороться бы на кибер-патруль: коньяк Самарина сильно ударил в голову. Как оправдается он перед Волковым, если его задержат за езду в нетрезвом виде?
  Автомобиль завёлся не сразу.
   «День с утра не задался», - подумал Любимов.
  Жена долго стояла на дороге, провожая его встревоженным взглядом. Когда «Опель» Любимова превратился в едва заметную точку, она скрылась  за воротами, с грохотом заперев их на железный засов.
 
ГЛАВА  2
  Семафор мигал уже десять минут, а поезда не было.
  На переезде образовалась настоящая пробка. Любимов  понял, что не доберётся до соседнего дачного посёлка в ближайшие полчаса и включил в салоне кондиционер.
  Итак, Мирослав Соколов. Сын бывшего ректора Политехнического института. Студент. Пропал неделю назад второго июля.  Второго июля?
  Любимов откинулся назад и закрыл глаза. Неужели ему придётся снова пережить  этот кошмар? Целый месяц после того, как машина Соколова вылетела в кювет с моста, ему снился один и тот же сон. Разбитое бетонное заграждение. Смятый капот. Брызги лобового стекла на коричневом от крови песке.
  В тот день он случайно проезжал мимо и  не хотел останавливаться: на месте ДТП уже стоял киберпатруль. Бросив случайный взгляд на искорёженные останки машины, он не поверил глазам и резко свернул на встречную полосу. Киберполицейский угрожающе поднял жезл, но, увидев  удостоверение внештатного сотрудника  отдела технических экспертиз, изобразил на лице подобие улыбки.
  Бросив машину на обочине, Любимов спустился под мост.
  Профессор Соколов был мёртв. Чуть выше виска виднелась глубокая рана - Любимов хорошо разглядел её сквозь паутину битого стекла. Спустя несколько часов патологоанатом подтвердит: смерть наступила мгновенно. Григорий Соколов уснул за рулём и потерял контроль над автомобилем, который, пробив бетонный парапет моста, вылетел  в кювет.
  Немного оправившись от шока, Любимов почувствовал пьянящий аромат. Ему даже показалось, что он слегка тронулся рассудком. Потом заметил на заднем сидении рассыпавшийся букет. Сломанные ветви, раздавленные бутоны. Когда киберполицейский открыл переднюю дверцу, вырвавшийся на волю запах заставил Любимова отпрянуть назад. Он лихорадочно начал  перебирать в уме памятные даты: дни рождения родственников и коллег Соколова. Позже, в участке, он узнает  о предстоящем бракосочетании господина Огаты и госпожи Танака. Узнает и о встрече, на которую спешил Григорий Соколов: завкафедры психологии искусственного интеллекта Такеши Огата ожидал ректора Политехнического института в небольшом придорожном кафе в нескольких километрах от места ДТП. Но тогда, стоя перед разбитой машиной, Любимов впал в настоящий ступор, напрочь забыв обо всём, чему его учили в академии.
Не дождавшись от представителя  отдела технических экспертиз каких-либо внятных распоряжений, киберпатруль приступил к обычным действиям. Выяснение личности пострадавшего. Опрос свидетелей. Отправка тела в морг.
  Любимов был как в тумане. Домашний телефон Соколовых, который часто без надобности всплывал в памяти,  вылетел из его головы. Он путано объяснил, как проехать к загородному дому господина Соколова. Киберполицейский обещал сообщить о смерти профессора его родственникам и отзвониться Любимову.
  Когда покойного положили на носилки, в кармане его пиджака зазвонил мо- бильник. Любимов вытащил телефон. На экране  вспыхнула фотография подростка, в котором он с трудом узнал преемника Соколова.  "Неужели Огата в молодости носил рваные джинсы?" - мельком бросив взгляд на экран, подумал Любимов. Старая, очень старая фотография, однако Григорий Соколов бережно хранил её в телефонном архиве. Папарацци дорого бы дали за это фото - ни один смертный не узнал бы   доктора наук, профессора Огату в этом длинноволосом подростке с дерзким, вызывающим взглядом, за рулём тяжёлого мотоцикла.
  Как иногда обманчива бывает внешность! От молодого Такеши шарахался весь факультет. А ведь этот парень, цинично выпускающий струю дыма в лицо фотографа, был покладистым и примерным сыном! Его усыновитель доцент Виноградов надышаться не мог на своё гениальное чадо. Какие способности к точным наукам! ( Не за страсть ли к математике Виноградов усыновил Такеши? В детских домах  было сколько угодно здоровых белокожих детей, послушных, с приличным генетическим паспортом, не чета Такеши)... Сколько ему лет на этой фотографии? Прикинув в уме, Любимов решил, не больше восемнадцати. В девятнадцать Огата - будучи студентом Григория Соколова - уже носил строгий костюм, имел  ухоженные волосы и  первые права на автомобиль...
  В голосовом сообщении, посланном Соколову, Огата выразил обеспокоенность: профессор опаздывал на полчаса. Такого с ним никогда не случалось - наставник был принципиально пунктуален и на встречи с коллегами  приезжал раньше оговоренного времени. Любимов  послал с телефона покойного СМС: Разметелево, мост, ДТП...
  После, в участке, ему довелось допрашивать главного свидетеля. Константин Юшков, студент Политеха, расстался с Григорием Соколовым за десять минут до аварии. Неделю назад юноша провалился на  зачёте по психологии искусственного интеллекта. Случайно встретившись с профессором в Морозовке - на переезде, где теперь торчал в пробке Любимов, - Юшков попросил подбросить его до Мурманского шоссе. Оттуда он собирался автостопом добраться до Тихвина, чтобы навестить родителей. Профессор любезно распахнул перед ним дверь автомобиля и даже предложил в неформальной обстановке пересдать зачёт, чтобы ничто не омрачило встречу с родными. Константин - по его словам - прилично ответил на все вопросы. На Мурманском шоссе они расстались. Однако когда автомобиль профессора скрылся из вида, Юшков спохватился о том, что оставил на заднем сидении студенческий рюкзак с деньгами и документами. Проезжавший мимо лихач от души посмеялся и обещал нагнать Соколова за несколько минут. Юшков прыгнул к нему в машину.
 Погоня длилась  недолго. Поток автомобилей не был плотным, и профессор Соколов гнал под сто километров в час. Он дважды пренебрёг дорожной разметкой, чем удивил видавшего виды сотрудника патрульной службы.  Позже участники движения в один голос говорили: машина странно вела себя на дороге. А ведь Соколов всегда ездил аккуратно, не превышая положенной скорости и дотошно соблюдая все правила...
  Первое, что пришло на ум следователю, - за рулём профессору стало плохо. За полгода до трагедии, на одной из улиц города, с ним случился сердечный приступ. Никто из участников движения не пострадал - Григорий Соколов был опытным водителем и справился с управлением. Припарковав машину, он сам вызвал по телефону карету скорой помощи из ближайшей больницы. После этого случая его лечащий врач настоятельно советовал передать руль киберводителю.
  Однако вердикт медицинской комиссии разочаровал следствие. Судмедэксперт - пожилая женщина с огромным опытом работы - и два киберпатологоанатома исключили плохое самочувствие из возможных причин аварии. Да и Юшков подтвердил: профессор ни на что не жаловался. Да, он был немного рассеян, но приветлив; много говорил о талантливой молодёжи и успехах российской науки.
  Любимова, как человека, когда-то снискавшего расположение покойного про- фессора,  быстро подключили к делу. Когда отпала версия о технической не- исправности машины, его обязали отработать другие возможные версии.   
  Изучив ещё раз результаты вскрытия и допросив полсотни свидетелей аварии, полковник Зорин сделал единственный возможный вывод: скорее всего, профессор Соколов банально уснул за рулём, не выдержав перенапряжения, связанного с занимаемой должностью. Дела института, научные конференции, выступления в прессе. Поиск талантливой молодёжи, создание научных городков и новых лабораторий. Увеличение стипендий и строительство студенческих общежитий. Не много ли для одного человека, здоровье которого и без того пошатнули личные неудачи? Следы успокоительного, найденные в крови, делали эту версию небезосновательной.
  Намекая на личные неудачи, Зорин полушёпотом озвучил деликатную версию о возможном самоубийстве. В приходе отца Александра, куда частенько наведывалась  супруга полковника, только ленивый не перемывал кости чете Соколовых.
 Ну и досталась же супружница Григорию Александровичу, куда только смотрел сельский поп, соединивший узами брака таких непохожих друг на друга людей!  Какие достоинства  нашёл отец Александр в полуграмотной  дурнушке?  Разве могла она стать достойной супругой такого человека, как профессор Соколов?! А разница в возрасте? Конечно, из всякого правила бывают исключения. Иногда разновозрастные супруги доживают свои дни в любви и согласии. Но только не чета Соколовых. Их брак изначально был обречён.
  Любимов не настолько был посвящён в дела Соколова, чтобы сразу отмести версию о самоубийстве.  Однако чем больше  Любимов вдавался в подробности жизни профес-сора, тем более считал эту версию  несостоятельной. Тысячи мужчин разводятся с жёнами, а миллионы живут в семьях и терпят жён ради детей. В конце концов,  профессор мог жить раздельно со своей супругой, состоя в браке. Женитьба господи-на Огаты и госпожи Танака могла бы вернуть  отношения Соколовых в прежнее русло:   несчастной Марии Николаевне не оставалось бы ничего другого, как вернуться к нормальному супружеству.
 Были и другие  обстоятельства, исключавшие самоубийство. Григорий Соколов слишком любил жизнь и был стойким человеком. У него, ректора института,  был долг перед огромным количеством студентов и преподавателей.  Он ехал на деловую встречу с Огатой, и это была главная причина, по которой профессор не мог совершить опрометчивого шага.
  Наконец   на семафоре загорелся зелёный. Поток автомобилей пришёл в движение. 
  Любимов, лавируя между легковушками и грузовым транспортом,  осторожно свернул на главную магистраль.

ГЛАВА  3
  Киберохранник ждал его у ворот.
  Узкая тропинка вела к бревенчатому дому через сад. Шестнадцать лет назад она была широка. Неужели так разрослись плетистые розы? Их сильный запах притягивал шмелей и ос.  А что в оранжерее? Тоже розы? Господи, какое сердце нужно иметь, чтобы выдержать этот аромат?!
  Любимов стоял в растерянности - дом совсем рядом, но лабиринт дорожек неизменно уводил его вглубь розария. Где этот чёртов киберсадовник? Не ломиться же к дому сквозь  кусты...
  На мгновение Любимову показалось, что в кустарниках мелькнуло женское платье. Ему даже как будто послышался женский вздох. Одурел от жары или не протрезвел? Он присел на чугунную скамейку. 
  Любимов  постарался расслабиться. Не получилось. Наоборот - где-то внутри в нём неожиданно начало просыпаться странное чувство, название которому он затруднялся подобрать. Профессиональная интуиция? 
  Любимов часто шёл за преступником след в след, доверяясь шестому чувству.  Вот и теперь тревога всё нарастала, несмотря на отчаянные попытки отвлечься от невесёлых мыслей. Так бывало всегда, когда до раскрытия преступления оставался последний, ответственный шаг. Но почему это чувство возникло сейчас? Он ведь ничего ещё не знает о пропавшем сыне Соколова.
 Может, это как-то связано с тем, что произошло шестнадцать лет назад? Иными словами, следствие упустило что-то важное, расследуя обстоятельства гибели Григория Соколова? Вполне возможно. Киберполицейские лишены интуиции; их действия подчинены определённому алгоритму. Они, если так разобраться, ремесленники. Чернорабочие. А для раскрытия преступления нужен талант.
  Любимов очнулся, когда кто-то тронул его за плечо. Госпожа Ридигер? Ничуть не изменилась.  Хорошо, что она до сих пор служит Соколовым. Приятно видеть знакомые лица.
- Здравствуйте, Виктор. То есть господин Любимов.
- Добрый день.
- Мария Николаевна присоединится к нам  позже. Она слегка испугалась, увидев вас в саду. Ей нужно время, чтобы прийти в себя.
- Я похож на  разбойника?
- Нет. Вы немного похожи на её покойного мужа.
- Благодарю за комплимент. 
- Последнее время Мария Николаевна злоупотребляет сильными лекарствами. Её состояние внушает беспокойство. Когда здоровой деревенской женщине начинают мерещиться призраки, без хорошего психиатра не обойтись.
- Вдову профессора Соколова  пугают призраки?
-  Ей всё время кажется, будто покойный муж бродит по дому. С некоторых пор она боится заходить в его кабинет. Последний раз она видела покойного именно там.
   Весёлый, однако, дом, подумал Любимов. Цветочные лабиринты, истеричная барынька, дом с привидениями. А ведь завтра придётся писать Волкову объяс- нительную. Июльской премии ему теперь точно не видать...
- Кто эта милая девушка, подвязывающая розы?
- Это Аделина, горничная. Вы должны её помнить.  Ужасно бестолкова... Простите госпожу за то, что она заставляет себя долго ждать. Она должна принять успокоительное - столько неприятностей за неделю!
- Почему вы не обратились в полицию?
- На то есть  причины. Но прежде, чем я их назову, скажите: может ли Мария Николаевна рассчитывать на конфиденциальность? Нам вовсе ни к чему шумиха в газетах.
- Я был другом Григория Александровича. В его окружении не было людей недо- стойных.
  Паулина удовлетворённо кивнула.
- Итак, давайте по порядку. Когда и как пропал Мирослав? Почему к  розыску не подключили полицию?
-  Дело очень щекотливое. Дети господина Соколова росли в полном неведении относительно любовных перипетий их родителей. Однако неделю назад Мирослав узнал о семейных дрязгах. Он обвинил Марию Александровну в доведении до самоубийства отца и сбежал из дома, прихватив оружие, на которое не имеет прав даже наш киберохранник.
  Отчаянный парнишка. Весь в отца. Слава богу, Груздев, кажется, ни при чём. Не похищение. Не шантаж и не убийство. У Любимова отлегло от сердца.
- Насколько я понимаю, вы предприняли попытку найти мальчика своими силами.
- Да. Целую неделю мы надеялись найти Мирослава у друзей и родственников. Но он как сквозь землю провалился. Ни разу не позвонил, на электронные письма не отвечает.
- Госпожа Ридигер, я желаю знать подробности того дня, когда был совершён побег. От кого он узнал о семейной тайне. Кто мог быть посвящён в его планы. 
  Паулина не сразу собралась духом.   
- Я знаю, вам можно доверять. Григорий Александрович отзывался о вас, как об очень порядочном человеке... Я расскажу вам обо всём без утайки. Мария Нико- лаевна всегда старалась дать детям соответствующее их положению воспитание и разностороннее образование. Однако Мирослав рос агрессивным ребёнком. Дрался с соседскими детьми, совершенно не слушался киберняню. Сладить с ним мог лишь Алекс, наш киберохранник. Но чему может научить ребёнка истукан в камуфляже? Стрельбе по мишеням. Военной тактике. То есть вещам совершенно ненужным. Однажды Мирослав увидал у Алекса пистолет из оружейной коллекции отца и начал требовать такой же себе. Благородные мысли, которые пыталась ему внушить мать, поначалу совершенно ему не прививались. 
  «Не удивительно. Чужая точка зрения вообще плохо укладывалась в головах Соколовых», - заметил про себя Любимов. В этом  Мирослав не многим отличался от своего отца и других родственников.
- Алекс, как мог, воспитывал Мирослава. Внушал уважение к родителям. Развлекал военными играми. Позже мальчик всё   же увлёкся книгами, начал дружить со сверстниками. Потерю отца он пережил без психологических травм: Григорий Александрович редко бывал дома, почти не видел родного сына. Этакий отец-не- видимка. После смерти Григория Александровича, Мария Николаевна то и дело оживляла в памяти  сына светлые воспоминания об отце. Наверное, в душе у Мирослава сформировался образ идеального мужчины, поэтому он так болезненно воспринял  новость о том, что его мать когда-то была влюблена в другого человека. От кого он узнал о семейной драме? Ему в руки случайно попало одно письмо… Впрочем, это не главное. Нас беспокоит, для каких целей мальчик похитил из дома  оружие. Мы потому и не обратились в полицию, что за незаконное ношение винтовки Мирославу может грозить тюремный срок. Его нужно найти, пока он не натворил бед.
- Понимаю. А что, для побега  не могло быть иных причин? Мне кажется странным, что ребёнок так остро воспринял события шестнадцатилетней давности. Романы случаются у многих, не расстреливать же людей за это из винтовки...
- Как говорил Мирослав, у таких понятий, как честь и месть, нет срока давности.
- Он говорил о мести? Кому - родной матери или наставнику?
- Он никому ничего не говорил. Но если сын господина Соколова окажется в тюрьме, Мария Николаевна совсем потеряет рассудок.
- Вы не покажете мне комнату Мирослава? А ещё хотелось бы взглянуть на мес- то, в котором хранилась похищенная винтовка.
- Разумеется. Аделина, проводи господина Любимова в дом.

  Обычная комната обыкновенного юноши из обеспеченной семьи. Диванчик, ком- пьютерный стол, бельевой шкаф. Спортивный уголок: гантели, штанга. Книжная полка. Что там на ней? Отечественная война двенадцатого года. Великие князья-полководцы. Суворов. Воинское искусство Японии. Оружие средневековья.
  И кто сказал, что дети из состоятельных семей нежатся на пуховых перинах и валяются в шезлонгах, потягивая виски?  Любимов попробовал штангу. Килограммов пятьдесят. Не слабо для будущего учёного.
  На стеклянном журнальном столике он заметил две фотографии. Отец и сын Соколовы. Отца многие считали эталоном мужественности и красоты. Лицо и осанка благородного воина. Сын был лишён утончённости, хотя во взгляде чувствовались достоинство и ум. «Неудивительно», -  подумал Любимов. Всё-таки Григорй Соколов - доктор наук, профессор. То есть мужчина, чей облик облагорожен духовными и научными трудами великих предшественников.  Когда-нибудь и Мирослав обретёт эту семейную черту Соколовых, став достойным преемником отца.
  Аделина стояла рядом и терпеливо ожидала приказаний.
- Гляжу на фотографию Мирослава - как мало он похож на отца!
- Да, все родственники и соседи очень сокрушаются по этому поводу. 
   Конечно, лицо сына не отличалось изяществом  черт. Мужское, немного гру- боватое. Но женщинам нравятся такие мужчины. В них чувствуется внутренняя сила и характер. К тому же Мирослав казался старше своих лет. Пожалуй, родственникам и соседям не стоило сокрушаться - здоровые крестьянские гены если не облагородили, то уж точно сделали крепче породу Соколовых.
- Какие отношения были у Мирослава с матерью?
- Обыкновенные. Как во всех семьях.
  «То есть детей воспитывала киберприслуга», - сделал заключение Любимов.
- Они часто спорили или ссорились?
- Нет, не часто. Мария Николаевна редко выходила из комнаты, когда Варя и Мирослав бывали дома.
  Иными словами, ей не было дела до того, чем заняты и с кем общаются дети. Поразительное равнодушие для женщины из многодетной деревенской семьи.
- Госпожа Ридигер сказала, что Мирослав не сильно преуспел в учёбе.
- Нет, наоборот! Он окончил первый курс с одной четвёркой. Господин Огата  очень им доволен.
- Так кого же мне слушать: госпожу Ридигер или господина Огату?
- Разумеется, ректор института лучше знает своих студентов. Но Мирослав полагал, что профессия инженера - не его призвание.
- А какое мнение имел студент Соколов о своём наставнике?
- Самое высокое. Став ректором, господин Огата добился того, чего не смог добиться даже Григорий Соколов: бесплатного образования в Политехническом институте и бесплатных студенческих общежитий.
- Да, за это его многие уважают... Позволишь мне мельком заглянуть в компьютер?
- У Мирослава нет своей страницы. Он вообще предпочитал компьютеру книги и живое общение.
- Очень несовременно. А что есть?
- Электронная почта.
  Аделина любезно предложила стул.
  Просмотрев переписку Мирослава с друзьями, Любимов не нашёл никаких зацепок.
- Говорю вам, лучшим другом молодого хозяина был киберохранник. Кстати, Алекс был последним, кто  его видел.
- Ладно. Давай теперь заглянем в библиотеку.
   
Семнадцать пластиковых футляров с огнестрельным оружием. В обычном загородном доме, покойный хозяин которого был улыбчивым и миролюбивым профессором. И лишь на два пистолета из этой коллекции у него - старшего следователя! - были права. Неужели у господина Соколова имелись права на восемнадцать стволов?
- На семнадцать, - поправила его Аделина. - На пропавшую винтовку права никогда никем не выдавались.
- Это была старинная коллекционная редкость?
- Нет, вполне современная. Штурмовая винтовка "Торквемада" - экспериментальный образец, не запущенный в производство. Эта модель предназначена для уничтожения киберпехоты и материальных объектов на поверхности Марса. Однако в  условиях земной атмосферы и гравитации она тоже может использоваться. Правда, не так эффективно.
- Аделина, почему пропажу винтовки вы связываете с побегом Мирослава? Её мог взять кто угодно. Оружие ведь хранилось не в сейфе.
- В тот день я должна была прибраться в библиотеке.  Успела навести порядок везде, кроме этого шкафа. Едва я собралась почистить оружие, как меня срочно вызвали прислуживать гостям. Я оставила библиотеку не запертой, потому что госпожа Соколова собиралась найти какой-то справочник для господина Ладыжина. Это наш сосед. Утром второго июля всё оружие находилось на месте.
- Никто из гостей не интересовался содержимым шкафа?
-  Никто - без сопровождения Марии Николаевны или экономки -  не поднимался на второй этаж. Для приёма гостей существуют гостиная и веранда. А Мирослав заходил дважды. Он даже забыл на стуле свою куртку.
- В ней были какие-нибудь документы? Я имею в виду паспорт или медицинский полис?
- Нет. Я нашла в ней лишь скомканное письмо.
- Письмо? Что-то вроде любовной записки или приглашения в кино? Госпожа Ридигер не сказала о том, что у Мирослава была подруга.
- Письмо предназначалось не ему, а господину Огате. Оно было написано шест- надцать лет назад Марией Николаевной. В одном вы правы: это действительно любовное послание.
  Любимов наблюдал за лицом Аделины. Ну разве могла бы обычная горничная с таким бесстрастием выболтать постороннему человеку семейную тайну?! Он давно для себя решил: начинать расследовать преступления нужно  не с допроса соседей или постра-давших. Сперва следует пообщаться с носителями искусственного интеллекта. Киберприслуга расскажет обо всём честно и непредвзято.
- Аделина, а откуда у Мирослава взялось это письмо?
- Из семейного архива. Он попросил - я дала.
- Чужое письмо? И Мирослав его прочёл?
- Разумеется.
- А где оно теперь?
- Там же, в семейном архиве.
  Аделина указала на секретер.
- Расскажи-ка мне поподробнее об этом письме.
- Вы должны его помнить.  Тот самый конверт, который вы когда-то просили меня когда-то передать господину Огате.
- То, что было найдено в кармане пиджака покойного?
- Оно самое.
- Позволь мне взглянуть на него. Это важно для следствия.
  Аделина кивнула. Какое счастье, что он один на один с электронной куклой, которая ничего не смыслит в человеческих отношениях! Ну разве можно было бы попросить о подобном Паулину или хозяйку дома?
  Любимов    выдвинул ящик секретера. Вот оно! Он узнал бы его из тысячи писем.
  "Солнце, радость моя, одному Богу известно, как я тебя люблю"...
  Отчего это письмо не было уничтожено ни Соколовым, ни его супругой? Любимов быстро сфотографировал  текст на телефон. Будет о чём поразмыслить на досуге.
- Аделина, ты не  заметила в последнее время в поведении Мирослава ничего странного?
- Нет. Я бы сказала, что в этом доме странно вели себя остальные.
- Кто именно?
- Госпожа Соколова и госпожа Ридигер. Они укоряли молодого хозяина за то, что тот бросил Политех ради поступления в Военную академию.
- Мирослав  решил бросить институт?!
  Что ж, вполне естественная реакция. Мальчик, вероятно, вообразил господина Огату бывшим любовником собственной матери и решил   бросить вуз, ректором которого тот являлся.
- Из дома пропало что-нибудь, кроме оружия?  Какие-нибудь ценности, деньги?
- Пропали дневниковые записи господина Соколова.
- Каким образом? Мирослав удалил их с электронного носителя?
- Нет. То была обычная рукописная тетрадь. Спросите о ней Паулину, она знает больше меня. Незадолго до смерти Григорий Александрович начал вести записи для господина Огаты. Это даже правильнее было бы назвать не дневником, а большим посланием наставника ученику.
  И тут действия Мирослава вполне объяснимы. Наверное, он надеялся найти в этих записях что-нибудь, проливающее свет на взаимоотношения троих  дорогих ему  людей.
  В библиотеку вошла Паулина.
- Господин Любимов, если Аделина вам не нужна, пусть поможет хозяйке найти её голубую шаль. После уборки Аделины можно смело обращаться в сыскное агентство - ничего не найдёшь на привычных местах.
- Иди, Аделина. Большое тебе спасибо.
  Когда за горничной закрылась дверь, Любимов аккуратно сложил пластиковые футляры обратно в шкаф.
- Мерзавка, - раздражённо буркнула Паулина. - Если бы она  вовремя заперла библиотеку, оружие бы не пропало.
- Верните её "Рашен кибернетик моудл". 
- Господин Любимов, нет нужды беспокоить операторов "РКМ". Аделина вовсе не горничная. Она, как умеет, исполняет её обязанности.
- Чем дальше в лес, тем больше дров. Кто же она тогда -  агент американской разведки?
- Мне трудно сказать, в каком звании выходят в отставку киберспецназовцы. После двадцати лет  воинской службы  большинство из них вообще отправляется в утиль. Аделине, если можно так выразиться, повезло. Она продолжает нести службу в приличном доме.
- Аделина - бывший киберспецназовец?
- Причём неплохой - инженера, который проектировал  эту модель, удостоили звания Героя России. Если мне не изменяет память, Аделина вышла в отставку в звании подполковника.
  "Великолепная получится объяснительная записка", - мрачно подумал старший следователь.  Волков ему голову снесёт. Арсенал на профессорской даче. Маль- чишка, сбежавший с  оружием невесть куда. Поломойка с винтовками. За последние шестнадцать лет в убойном отделе никогда, наверное, так не веселились, как будут веселиться завтра. Допился, скажут, Любимов до белой горячки.
-  Аделина тоже воспитывала в мальчике боевой дух? - вслух спросил он.
- Нет. Она тут совершенно для другой надобности. Дело в том, что после суда над Виталием Груздевым, здоровье Григория Александровича сильно пошатнулось, он серьёзно задумался о собственной безопасности. При задержании Груздева он получил серьёзные травмы, и долгое время ему было тяжело попадать  в цель даже из обычного пистолета. Один знакомый - бывший сослуживец - предложил ему в качестве личного телохранителя Аделину. Она не хуже А-112. После смерти хозяина  встал вопрос о пребывании в его доме оружейной коллекции. Ведь никто из родственников не имел прав на подобное оружие. За его незаконное хранение и теперь можно получить приличный тюремный срок. Мария Николаевна решила оставить Аделину: у неё есть разрешение на все семнадцать огнестрельных единиц. К тому же лишний охранник для женской половины дома никогда не помешает.
- Позвольте один вопрос: для какой надобности профессор Соколов собирал весь этот арсенал?
- Ему нравилось огнестрельное оружие - он ведь был ветераном двух войн. В молодости Григорию Александровичу было страшно сражаться против американской киберпехоты, а на вторую войну он вызвался добровольцем. Был инструктором у молодых солдат. Учил предугадывать действия киберпротивника и побеждать в ближнем бою.
- Такое возможно?
- Для человека с образованием нет ничего невозможного. Григорий Александрович  без страха выходил на поле боя. В одном из писем он даже писал о том, что не почувствовал войны. Для него это было  подобно стрельбе в тире по движущимся мишеням. Григорий Александрович очень гордился тем, что никто из его учеников не вернулся домой в цинковом гробу.
- Надеюсь, в вопросе самообороны господин Огата также был его прилежным воспитанником?
- Нет. Господин Огата не разделял его пристрастия к оружию. Его интересы никогда не шли дальше спортивного пейнтбола.
- Но у него имеются права хотя бы  на гражданское оружие?
- Зачем? Господина Огату охраняет А-119.
  Всего лишь А-119? Очень неразумно, решил про себя Любимов. Даже он, старший следователь, имея в своём распоряжении табельное оружие и нескольких киберполицейских, не может чувствовать себя спокойно на улицах города. Такого разгула преступности страна не знала двадцать лет. С тех пор, как сократился штат полиции и на освободившиеся места заступили электронные стражи порядка, коли-чество тяжких преступлений увеличилось в разы.
- Госпожа Соколова желает поговорить с господином Любимовым, - услышал он за спиной голос экономки.
- Спасибо, Эмми.

  Странное чувство, которому Любимов не мог дать внятного определения, опять нахлынуло на старшего следователя, едва он переступил порог гостиной.
  Обычная гостиная обыкновенного  загородного дома. Рояль на ковре. Богатая, ослепляющая чистотой, скатерть. Аккуратные диванчики и розы в вазонах - как же без них! Любимов усмехнулся. Его порядком стали раздражать эти цветы. Они не только заполонили сад, но и навязчиво бросались в глаза во всех комнатах. Розы в горшках и вазочках. В кашпо  и кувшинах. Розы на столиках и тумбочках, на полу и подоконниках. Кто-то говорил, будто загородный дом профессора Соколова подобен раю. Оазис красоты. Заповедник возвышенных чувств. Какое там! Любимов поймал себя на мысли о том, что ему не терпится сбежать из этого ненормального дома.
  А вот и хозяйка  загородного абсурда. То ли фея роз, то ли призрак леди Лигейи. Уже не провинциальная дурнушка, а настоящая госпожа. Горделивая осанка. Полные достоинства движения. Скользит по паркету, словно лебедь по озёрной глади. Она почти бесшумно подплыла к Любимову, который внезапно почувствовал смущение. Слишком отличалась эта женщина от тех, с которыми ему доводилось общаться. Разве можно вообразить собственную жену в подобном платье -  длинном, с каскадами чёрного гипюра и шёлка?! С обнажёнными плечами, укутанными в небесную шаль. С   огромными,   вкрапленными в золото ожерелья, каплями бирюзы.
  Красивым, плавным движением   руки она предложила ему сесть. У Любимова подкосились ноги. Он почти упал в глубокое кресло. Фея роз скромно опустилась рядом на краешек дивана. От её  умопомрачительного платья струился  цветочный аромат. Госпожа Соколова что-то прятала в складках шёлка. Любимов разглядел в её пальцах хрустальный флакончик. Наверное, успокоительное, о котором говорила госпожа Ридигер.
- Я очень признательна вам, господин Любимов. Я не надеялась, что вы от- кликнетесь на мою просьбу, но мне, к сожалению, больше не к кому  обратиться.
- Я всегда готов прийти на помощь семье Григория Соколова. Нет человека, память о котором мне была бы столь дорога, - ответил Любимов и сам удивился тому, что сказал.
- Паулина кое-что уже поведала вам. Есть несколько причин, по которым мы решили пока не беспокоить полицию...
- Я обещаю, что ни один журналист не узнает о ваших семейных тайнах, и ни один полицейский  не отправит  в Министерство обороны запрос о похищенной штурмовой винтовке.
  Госпожа Соколова  улыбнулась. Как будто солнце полыхнуло из-за туч и по- гасло, подумал Любимов. Яркая, обжигающая улыбка. Слишком яркая для бледного, измождённого бессонницей, лица.
- Всё, что тут произошло неделю назад, до смешного  нелепо и страшно.
 - Не думаю, что вашему сыну было смешно, когда он читал письмо, написанное вами господину Огате шестнадцать лет назад.
- Это было  невинное увлечение молодости. Дело не пошло дальше нескольких неосторожных писем.
- А как же нападки "жёлтых" изданий?
- Мы все страдали от них, особенно Григорий Александрович. Но соседи болтали репортёрам о нас невесть что. За их враньё газетчики платили немалые деньги. Да если бы только соседи! Паулина подтвердит: даже Алиса Виленовна говорила про меня Мирославу ужасные вещи.   
- У  Алисы Виленовны совсем нет совести?
  Кружева на её груди всколыхнулись. Она не покраснела, не изменилась в лице.
- Я позвала вас не для того, чтобы каяться в  ошибках молодости. Найдите мне сына.   
- Когда вы поняли, что сын совершил побег?
- Днём он собрался на кладбище к отцу. Его видели в Морозовке прихожане отца Николая.  Мы начали беспокоиться, когда он не вернулся к ужину. Эмилия и господин Огата объехали весь посёлок. Огата остался с дочерью у нас до утра, а утром Аделина решила закончить уборку в библиотеке и обнаружила исчезновение винтовки. И куртку, в кармане которой было письмо…
- Оно до сих пор хранится в вашем секретере.
- Я приказала Аделине его сжечь, но она сказала, что нельзя уничтожать улики, которые могут помочь следствию.
  В самом деле, как он мог упустить из виду прописную истину!  Носители искусственного интеллекта обязаны оказывать содействие сотрудникам полиции. Даже если это содействие не выгодно их владельцам. Интересы государства в вопросе безопасности превыше всего.
- Скажите, почему обличающее вас письмо хранилось целых шестнадцать лет? Разве не разумней было бы его уничтожить сразу?
- Разумеется, вы правы. Но я до недавнего времени даже не догадывалась, что среди деловой переписки и поздравлений друзей лежит это письмо!  Вы помните Афанасия Солнцева, наставника и коллегу моего мужа? Он сказал однажды, что любая бумажка в кабинете  Григория может иметь научную и даже историческую ценность. Я самолично запретила Аделине выбрасывать  бумаги мужа, и посколь- ку письмо было найдено в кармане покойного, Аделина положила его в раздел деловой переписки. Сама я не заглядывала в секретер, потому что порядок в кабинете и библиотеке наводит киберслужанка.
  - Очень неразумно полностью доверять свою жизнь носителям искусственного интеллекта. Будь на месте Аделины госпожа Ридигер или нормальная прислуга, Мирослав никогда бы не узнал вашу тайну. Одному Богу известно, что теперь в голове у парня. Мне понадобятся фотография Мирослава, а так же адреса и те- лефоны его друзей.
  Фея роз кивнула красивой головой. Её волосы, убранные на старинный манер, мягко отливали золотом. Когда она подошла к журнальному столику, чтобы взять телефонную книгу, Любимов невольно залюбовался ею. Блондинка в чёрных шел- ках. Мадонна, ожившая среди непонятных её веку вещей. Лишь розы были достой- ны её диковенной, благородной  красоты...
  За воротами Любимов долго и зачарованно смотрел на восхитительный сад: на лабиринты  дорожек, на деревянные скульптуры у искусственного водоёма, на тяжёлые соцветия плетистых роз. Неужели он не грезит? Неужели наяву возможна такая изумительная красота? А ведь не более получаса назад ему хотелось бежать отсюда за тридевять земель...
  Старческий кашель и взволнованный девичий голос вырвали его из объятий  сладкого сна. Очнувшись от наваждения, Любимов увидал пожилого  господина и девушку, черты лица которой не оставляли сомнения в том, что она - дочь бывшего хозяина дома.   
- Здравствуйте, Виктор Иванович!
 Подумать только, спустя столько лет она помнила его имя! Он  видел Варю лишь однажды, когда она была несмышлёным ребёнком. Профессора Соколова тогда уже не было в живых. Смешливая, любознательная, с озорными мальчишескими глазами, она не испугалась чужого мужчину и проворно взобралась к нему на колени. "Вы очень похожи на её покойного отца. Наверное, она приняла вас за Григория Александровича", - шепнула киберняня... 
- Здравствуйте, Варвара Григорьевна.
- Познакомьтесь с нашим соседом. Андрей Иванович Саламатин, востоковед, переводчик и просто замечательный человек.
- Так значит, вы и есть тот следователь, которого рекомендовал для поисков Мирослава господин Огата? - пожилой мужчина оценивающе оглядел Любимова. На его лице изобразились испуг и недоумение.
  Любимов едва не рассмеялся. Второй человек за день, глядя на него, впадает в ступор. Нет, он вовсе не похож на господина Соколова. У него нет научных званий и грандиозных заслуг перед Отечеством. Он всего лишь старший следо- ватель, хотя, как говорит полковник Волков, и очень талантливый в своём деле человек.
- Я только что имел счастье говорить с Марией Николаевной. Очень сочувствую и постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы найти вашего брата.
 Варя подняла на него огромные, нежные,  лучистые глаза. Какая красавица! В этом доме, который маскируется под  обыкновенный поселковый коттедж,  не трудно и вовсе потерять рассудок. Таких женщин, какие живут здесь, не встре- тишь на городских улицах. Разве кто-нибудь в убойном отделе поверит, что в нынешнем веке можно носить такие причёски и так грациозно  распускать веер?..
- У вас замечательный розарий. Настоящий Эдем. Не хочется возвращаться в грешный мир.
- Хотите, я соберу вам букет? Пока мама не видит.
- Хочу.
- Какой сорт предпочитаете?
- Я ничего не понимаю в благородных растениях. Быть может, с того куста, что растёт у чугунной скамейки?
- Ферди? Мама говорит, что если ты влюблён, можно не говорить о чувствах, но подарить Ферди. Подождите минутку.
- Очаровательная девушка, - с видом знатока промолвил Саламатин. - С чего думаете начать поиски?
- С опроса родственников и соседей.  Вы – сосед, с вас и начну.
-  К вашим услугам. Живой и непредвзятый свидетель, если хотите знать.
- Превосходно. Тогда скажите: в тот день  было что-нибудь необычное в поведении Мирослава?
- Он вообще  оригинальный юноша. Таких теперь мало. Думает об общественном благе, читает серьёзные книги, в то время как его ровесники шляются по ночным клубам и прожигают жизнь. Сразу видно: порода Соколовых! Таких ребят нужно беречь, они очень нужны государству.
- У него были разногласия с матерью?
- Нет. Разве только по поводу поступления в Военную академию. Впрочем, и эта проблема могла бы легко разрешиться. Дело в том, что господин Огата давно хотел открыть в своём институте военную кафедру. Последнее время говорят о неиз- бежности новой войны. Профессия защитника Родины вновь приобретает актуальность. Военная академия не может подготовить в короткое время нужное количество офицерского состава. Поэтому разногласия Мирослава с матерью по поводу того, где учиться, не стоят выеденного яйца.
- В чём же вы видите причину побега?
- В глупой самонадеянности нашей избалованной молодёжи.  Им  совершенно  не  хочется  слушать советы старших. Подумайте, может ли мать посоветовать  плохое собственному сыну? А господин Огата? Разве можно пренебрегать мнением такого человека? По-моему, чем умнее и одарённее юноша, тем больше у него должно быть наставников. Разве не так?
  Старший следователь не успел ответить. По узенькой дорожке к ним бежала Варя. В её руках колыхался букет мелких распустившихся роз. Их было так много, что Любимов не поверил глазам.
- Вот, возьмите.
- Благодарю.
  Любимов бережно положил цветы на заднее сидение. Варя помахала ему рукой. Попрощавшись с Саламатиным, Любимов завёл машину.

ГЛАВА  4
  Нервно подрагивала стрелка спидометра. 
  Любимов проскочил уже две бензоколонки. Очередь из машин на них вызывала раздражение. Свернув на третью заправку, "Опель" старшего следователя обречённо упёрся в поток автомобилей.
  Сколько времени потрачено сегодня на стояние в пробках?  Около часа? А ведь от его дома до дачи госпожи Соколовой не более пятнадцати минут езды.  А теперь ещё и тут ждать своей очереди! Что ж,  надо постараться провести это время с толком.
  Ясно, что одному ему не справиться. Придётся подключить к работе Мартина. Бывшего киберполицейского, которого давно списали как устаревшую и ни на что не годную модель.
  А ведь когда-то Мартин (КМ М-44) отлично зарекомендовал себя на службе. Легко обучаемый, улыбчивый и внимательный. Эти  качества он приобрёл, наблюдая за прежним следователем, в подчинении у которого  находился. С Любимовым Мартин проработал несколько лет, безуспешно пытаясь понять, что такое профессиональная интуиция полицейского.
  Если бы у Любимова спросили, в чём главное отличие человеческого интеллекта от искусственного, он бы, не задумываясь, ответил: в способности чувствовать тонкие миры. Однако тот же Мартин непременно бы возразил: множество людей (так же, как и носители электронного интеллекта) не имеют о тонких материях никакого понятия. Они предпочитают футбол воскресной проповеди, пейнтбол - хорошей книге, кино - походу в музей. Да, души  людей огрубели, согласился бы Любимов, но живые люди и отличаются от роботов тем, что в людских чёрствых сердцах всегда может пробудиться неведомое шестое чувство. У  человека есть душа - сокровище, непостижимое для обладателя электронных мозгов.
  И Мартин - к веселью всего убойного отдела - много и упорно пытался рас- суждать о душе. Наверное, прежний следователь был излишне сентиментальный человек. Любитель поэзии и философии. За десять лет, пока Мартин считался его электронным напарником, лексикон М-44 пополнился   такими несвойственными полицейскому выражениями, как "душевная мука", "терзания смятённого сердца", "красота истинных чувств". Любимов поначалу отказывался работать с Мартином, дабы не стать посмешищем сослуживцев. Ну кто, кроме этого электронного идиота, мог сказать задержанным: "Уважаемые господа, мне ведомы ваши душевные страдания, но потрудитесь предъявить документ об уплате налогов." Не было ни дня, чтобы в участке не подтрунивали над Мартином. Его высказывания передавались из уст в уста, как анекдоты.
  ..."Госпожа Агеева, вы потеряли сладостный душевный покой из-за похищенной сумки"...
  ..."Господин Харитонов, теперь, когда вы протрезвели, я должен вас огорчить: на вашем челе  останется шрам от осколка бутылки"...
   Первые месяцы в компании М-44 показались Любимову сущей пыткой. И даже не из-за его несуразной болтовни. Случайно услышав от Любимова неведомое слово интуиция, Мартин тщетно пытался понять, что это такое, и почему другие сле- дователи отдела опираются в расследованиях не на неё, а на здравый смысл. Услышав в ответ о том, что хорошей  интуицией обладают лишь чувствующие, душевные люди, Мартин приписал Любимову все соответствующие  этим людям качества, в том числе  любовь к философии и поэзии. Обрушив на Любимова поток философских хитросплетений и стихотворных цитат, М-44 вызвал сначала в напарнике плохо скрываемое раздражение, а после -  грустные размышления. Никто в отделе, кроме бездушного М-44, не имел привычки рассуждать о человеческой душе.  Поэзия, философия  и теология, тесно переплетённые в сознании Мартина, неожиданно открылись Любимову с самой неожиданной  стороны. Оказывается, в былые времена совершенство человеческой души заботило  не только священнослужителей. Люди пытались постигнуть сущность вещей, писали и читали друг другу стихи. И каждый задумывался о высоком смысле самой ничтожной жизни. Вероятно, поэтому даже к последнему  забулдыге Мартин обращался не иначе как "уважаемый господин".
  Посещая следственный изолятор и тюрьмы, Любимов про себя усмехался: «Хороши господа»! Ни образования, ни семьи, ни работы, ни жизненных перспектив. Что уж говорить о таких понятиях, как долг и гражданский  патриотизм! И за что по- добных господ следует уважать? Настоящий уважаемый господин не стоит с про- тянутой рукой и не допивается до белой горячки. Уважаемый господин способен материально обеспечить  семью, имеет хороший дом и дорогой автомобиль; у него за плечами престижный институт и годы изнурительного труда на благо государства. Такой господин прекрасно знает, для чего он появился на свет. Он, Виктор Любимов, повидал много разных людей, и не болвану с электронными мозгами его учить, кого следует уважать.  Однако Мартин с завидным упорством продолжал стоять на своём.       
   Когда вышел срок активной эксплуатации М-44, Любимов - сам того не ожидая - не пожелал расстаться с Мартином. Отставной киберсержант был по-своему уникален: ходячая энциклопедия нелепостей. Спасение от скуки и хандры. Пусть хотя бы работает на даче и развлекает соседей...
  Наполнив топливом бензобак, Любимов вынужден был выслушать напутствие ра- ботника автозаправки о том, что господину следует доверить управление машиной киберводителю, дабы исключить неприятные ситуации на дороге. Старший следователь поблагодарил киберзаправщика, мысленно послав того к чёрту... 
 Шоссе тянулось нескончаемой лентой. Впереди начала скапливаться пробка - столкнулись два автомобиля. Судя по дешёвым маркам машин и отсутствию ки- берводителей, их хозяева принадлежали к не очень зажиточному  классу. Фермеры или добросовестные трудяги. Одна из молодых пассажирок лежала в луже крови. Киберпатрульный оказывал ей первую помощь...
  Миновав пробку, Любимов подогнал автомобиль к обочине. Его трясло.
  Мимо с рёвом проносились автомобили. Вот она, подлинная философия бытия! Ты можешь попасть в беду или даже умереть - жизнь будет продолжаться. Посуетятся, поплачут и забудут. Найдутся и такие, кто и вовсе  не обратит на тебя  внимание. Пройдут мимо, потягивая колу, или пролетят в новеньких авто. Особенно, если ты - как говорил Мартин - маленький человек. Кто из проезжавших мимо подумал о том, что у этих несчастных людей есть бессмертная душа, что их горе достойно сострадания? Кто остановился посочувствовать или помочь? Кто поможет маленькому человеку, когда забывают даже великих? Несчастный человек несчастен во всём, а счастливый и богатый до конца дней счастлив и богат. Жизнь бьёт тех, кто не может дать отпор обстоятельствам. Тех, кого можно назвать уважаемыми господами за их честный, тяжёлый, неблагодарный труд. 
  Мимо пролетела "скорая". От воя сирены Любимов содрогнулся. Почему его так взволновала эта пострадавшая девушка? Он ведь старший следователь убойного отдела и привык видеть каждый день  раненых и убитых. Он спокойно смотрел на  человеческую жестокость и низость, привык к бесконечным проклятиям и даже научился им улыбаться,  бросая вызов всему мерзкому, на что способен современный ему человек. Неужели в нём наконец-то очнулась душа, о которой так долго и навязчиво говорил Мартин? Неужели впервые за долгие годы в нём проснулось настоящее сострадание к людям?
  "Странный сегодня день", - подумал Любимов и надавил на газ.

ГЛАВА  5
- Как? Ты забираешь Мартина? Надолго?
- Не знаю, дорогая. Девочек с пляжа привезёт Самарин.
- Почему Соколова не обратилась в полицию? А если это всё-таки похищение или убийство? Что может сделать один  Мартин!?
- Очень многое. Найти и опросить свидетелей. Проследить маршрут побега. Отыскать мальчика и вернуть его домой. Кстати, Мартин разобрал чердак? Там где-то валялся мой старый телефон. Пусть принесёт.
- Зачем  он тебе?
- Это важно. В нём - некоторые старые  записи и фотографии.
- Те, что касались гибели  Соколова?
- Да. По-моему, полиция поторопилась закрыть дело. У меня нехорошее  предчувст-вие. Григорий не мог уснуть за  рулём. Следствию банально не хватило улик доказать убийство.
- Опять твои предчувствия! Ты бы ещё погадал на кофейной гуще. Останешься  обедать?
- Нет. Приеду вечером. Кстати, Мартин на пару дней возьмёт твою машину.
- Да ты совсем обалдел? Вечером приезжает мама...
- Я попрошу Самарина забрать её из аэропорта.

  Мартин внимательно выслушал долгое напутствие. Работа по поиску людей была для него привычным делом.  В прежние времена.
- Не забывай отзваниваться, - попросил Любимов.
  Когда машина Мартина скрылась за поворотом, он включил старый телефон.
  Итак, второе июля. Фотоархив того дня. Он прощается с тёщей и едет на дачу к Светлане. Вот смазанный снимок - он пытался сфотографировать на ходу щит с несанкционированной рекламой.
  А вот Разметелево. Разбитый мост. Покорёженная машина. Труп Соколова. Странное у него лицо. Спокойное. Ни страха, ни напряжения. Как будто дей- ствительно уснул за рулём (интуиция навязчиво подсказывала: убийство). Вот место происшествия во всех подробностях: киберкриминалист за работой; носилки, затянутые простынёй; испуганный  студент Юшков, дающий сбивчивые показания. А вот - дача Соколовых. В кадр попали киберохранник и электронная экономка. На этой фотографии обрывался фотоархив того дня.
  Потом - он помнил - были показания случайных свидетелей. Надрывное горе Паулины и ледяное оцепенение жены покойного. Именно он, Любимов, проводив в участок Юшкова и доставив туда же записи с видеорегистраторов, был вынужден опрашивать киберприслугу и родственников покойного. Паршивая работёнка - у людей горе, а он должен лезть  с идиотскими расспросами.
  Спустя годы Любимов поймал себя на мысли о том, что полковник Зорин был знатоком своего дела.  И как бы цинично не звучали вопросы к несчастным родственникам, профессионал обязан их задать и добиться на них ответов. Несмотря на выводы судмедэкспертов, Зорин  чувствовал в этом деле какую-то нестыковку. Он тщетно пытался подобраться к разгадке со всех сторон, заставив оперов отрабаты-вать несколько версий, включая заказное убийство. Оно и понятно: Григорий Соколов  был не только известным учёным; он зарекомендовал себя как активный  общественный деятель, а значит, имел  врагов.
  Любимов  вгрызался в дело с молодым энтузиазмом, до мельчайших подробностей восстановив картину того утра.
  Профессор Огата должен был приехать в тот день к своему наставнику профессору Соколову: несколькими днями ранее он оставил какие-то документы, чтобы ректор мог ознакомиться с ними и сделать поправки. Что-то, касающееся строительства студенческого городка, а также списки студентов, имеющих льготы на оплату учёбы. В двух километрах от Разметелево случилось непредвиденное: у Огаты сломался автомобиль. В ближайшей мастерской ему обещали заменить сгоревший двигатель не раньше, чем через два дня. Огата, не желавший показываться на глаза Марии Николаевне, позвонил Соколову и попросил прислать  нужные документы. Профессор Соколов отдал распоряжения своему киберводителю найти господина Огату и передать ему пакет документов, а также - небольшой привет Мидори от Марии Николаевны: букет роз, которые впервые зацвели благодаря стараниям Мариитты. Отправить машину Соколов не успел. Сосед по даче - немолодой, слегка  подвыпивший мужчина - буквально со слезами на глазах попросил Соколова на пару часов  дать ему киберводителя. Его десятилетнюю дочь,  поехавшую в город на экскурсию, сбила машина. Девочка в тяжёлом состоянии  в больнице; его личный шофёр повёз супругу в деревню к чёрту на кулички, а сам он хлебнул лишнего, да и автомобильные права давно просрочены.  Григорий Соколов, не задумываясь, пошёл ему навстречу. Он сам прекрасно водил машину, к тому же решил не упускать возможность обговорить внесённые в документы поправки и первым поздравить коллегу с  предстоящей свадьбой. А ещё  Соколов надумал предложить Огате свой автомобиль: ближайшие дни сулили последнему множество предпраздничных хлопот. Сам он запросто мог вернуться домой на электричке. Соколов позвонил Огате и назначил встречу в кафе через час.
  Дальнейшее в записной телефонной книжке Любимова было расписано по минутам. Выехав из дачного посёлка, Соколов заглянул к отцу Александру и пробыл у него более получаса. Затем - двадцать минут в пробке перед семафором.  Встреча с Юшковым, который попросил подвезти  до Мурманского шоссе.  Всего десять минут до шоссе -  профессор никогда не ездил на скорости меньше ста. На той же скорости - десять минут до Разметелево. То есть до ДТП.
  Полковник Зорин, а вместе с ним и все сотрудники отдела, долго пытались понять, что же произошло в последние десять минут жизни профессора Соколова. До расставания с Юшковым он выглядел немного усталым, но был весел, здоров и даже умудрился принять у нерадивого студента зачёт. Уснуть в течение десяти минут за рулём мчащегося автомобиля? Что-то не давало покоя Зорину, а теперь подсозна-тельно тревожило и Любимова. Не проделать ли заново путь от профессорской дачи до места аварии?..
  Через десять минут он снова был у дома Соколовых.
  Мартин, которому было поручено опросить возможных свидетелей, учтиво бе- седовал с отцом Николаем. Очевидно, священник заехал к Марии Николаевне - утешить или узнать, не нашёлся ли блудный сын. Вокруг них образовалась толпа - случайные прохожие и  соседи. Любимов прислушался - Мартин разглагольствовал о непостижимой человеческой душе. «Похоже, он нашёл свою аудиторию», - усмехнулся Любимов. Списанного киберполицейского  следовало бы отдать в приход.
  Любимов установил таймер и надавил на газ. Пять минут по населённому пункту. Затем - на скорости сорок километров в час - до прихода отца Александра в Морозовке. Минут сорок - беседа с отцом Александром. Далее - стояние на переезде - встреча с Юшковым -  Мурманское шоссе. Десять минут до Размете- лево.
  Он взглянул на таймер. Ещё бы Огате было не волноваться за наставника! Они ведь условились встретиться через час.
  Любимов припарковался у моста.
  Надо ведь быть таким дураком - сообщить Огате о гибели Соколова и бросить его одного в такой момент! Нужно было дождаться его приезда и самому достать из  машины эти чёртовы документы. Нервы у Огаты  никакие, а тут - кровь, груда металла, толпа зевак... Не удивительно, что он потерял над собой контроль. Киберпатрульный, сопровождавший его до больницы, говорил о том, что такого нервного расстройства он не наблюдал у людей ни разу за двенадцать лет службы.
  На шоссе начала скапливаться пробка. Не повернуть ли на Всеволожск? Тогда дорога обратно  не займёт много времени. Если, конечно, не заглядывать во всеволожскую больницу. А заглянуть, пожалуй, следует. Не зря же Мирослав Соколов обвинил мать в прелюбодеянии и доведении отца до самоубийства. Подобная версия возникла и в голове полковника Зорина. Интересно, что чувствовал Огата, когда в полиции начали отрабатывать эту  версию? Даже сильный духом человек рехнулся бы, явись к нему  дотошный полицейский с неуместными расспросами.
  Конечно, он, Любимов, не станет беспокоить Огату делом шестнадцатилетней давности. А вот тех, кто имел счастье (или несчастье?) окружать его в те давние времена, он попытается отыскать. И ненавязчиво допросить. Персонал в заштатной больнице держится за рабочие места, а уж киберсанитары и киберлаборанты вообще не меняются десятилетиями. Кто-нибудь обязательно что-нибудь видел или слышал.
  Любимов прислушался к внутреннему голосу. Его руки сами легли на рулевое колесо. Он повернул на Всеволожск.
 
ГЛАВА  6
  Городская   больница  во  Всеволожске   имела    снаружи  весьма неухоженный вид. Старое здание, побитый асфальт на месте автостоянки. Устаревший кибервахтёр - эту модель снял с производства сам господин Огата, когда ещё возглавлял центральное конструкторское бюро "Рашен кибернетик моудл".
  Изнутри приёмный покой и вовсе походил на музей снятого с производства киберперсонала. Любимов недоумевал. Неужели за двадцать километров от большого города люди лишены квалифицированной медицины? Электронный администратор вежливо улыбнулась Любимову и поинтересовалась целью визита. Тот попросил указать, как найти психотерапевтическое отделение.
  Поднявшись на второй этаж, он тут же столкнулся с очередным администратором, дежурившим на отделении. На вопрос: "Почему господин явился в неположенное для посещения больных время?" - Любимов предъявил удостоверение сотрудника полиции.
  Заведующий отделением оказался довольно молодым для занимающей должности мужчиной. На вид ему было чуть больше тридцати. Он любезно согласился ответить на вопросы следователя.
  Любимов попросил заглянуть в базу данных шестнадцатилетней давности. Завотделением долго искал фамилию Огата в списке пациентов.
- Такой фамилии в списках не значится, - наконец сообщил он.
  Любимов озадаченно потёр подбородок. Киберпатруль  привёл через несколько дней автомобиль Огаты на больничную парковку, откуда тот не замедлил рвануть на дачу Соколова. Об этом Любимову сообщила Паулина, когда они, спустя месяц после похорон профессора, встретились на кладбище.
- Вы уверены в том, что говорите? Пациент был доставлен с сильнейшим нервным расстройством с места ДТП, в котором погиб его коллега, и пробыл около недели  в вашей больнице.
-  Попробуем поискать на других отделениях, -  обнадёжил  администратор. - Можете опросить электронных санитаров и медсестёр, а также уборщиц, киберводителей и вахтёра. Они не менялись двадцать лет. Возможно, кто-нибудь что-то и знает.
- Я очень удивлён. На такой большой город всего одна больница, и в той - устаревший электронный персонал. Люди, должно быть, до крайности возмущены...
- Ничего подобного. Говорю вам как  психотерапевт: старые модели лучше нынешних. Во всяком случае, на душевное здоровье пациентов они влияют положительно.
- Каким образом?
- Понимаете, они выглядят, как люди. Прекрасная мимика, множество голосовых вариаций, эмоциональная жестикуляция. Они внимательны к пациентам, готовы часами слушать их жалобы и утешать. Полная иллюзия человеческого сострадания. Не у всех ведь имеются сострадающие родственники и друзья.
- По-моему, это ужасно. Люди почти перестали интересоваться друг другом. Господин Огата, будучи главным инженером "РКМ", сделал абсолютно правильно, когда упростил эмоциональную выразительность лиц и движений большинства моделей. Носитель искусственного интеллекта - всего лишь машина, электронная модель человека. Привязываться душой к киборгу и любить его  больше, чем живых людей, ненормально.
-   Не скажите. В старые времена многие модели собирались вручную. Инженеры в них душу вкладывали. Да были ещё квалифицированные специалисты в области психологии искусственного интеллекта.  После их коррекционной работы киборгов вообще было трудно отличить от людей. Зато теперь, когда производство поставлено на конвейер, киборги похожи на манекенов из бутиков.  Нет индивидуальности, все на одно лицо. Старые модели определённо лучше. Нынешние сильно раздражают больных.
-  Ничего не поделаешь. На кибермодели  спрос возрастает с каждым годом.
- Да, качественного носителя искусственного интеллекта теперь могут себе позволить лишь богачи. Прежний главврач нашей больницы старался откуда только возможно достать модели ручной сборки. Повара, сиделки, санитары - его заслуга... Вот. Кажется, нашёл. Господин Огата был доставлен 2 июля 2... года в 13.45 на отделение пульмонологии. Предварительный диагноз - астматический приступ.
- Астма? Киберпатрульный сказал, что у господина Огаты случился нервный срыв...
- Много понимают киберпатрульные в медицине! Даже кибертерапевт может поставить неверный диагноз. Господина Огату, если верить электронной медкарте, принимал на отделение  главный врач больницы. Он же и назначал лечение.
- Как его зовут?
- Тошев Евгений Николаевич.
- Он ещё работает в вашей больнице?
- Да. Правда, не главврачом, а консультантом на отделении. К нему водят студентов. Сейчас он должен быть в кабинете этажом выше...
  Бывший главврач понравился Любимову: прямой заинтересованный взгляд, сильные плечи, настоящее мужское рукопожатие.
- Какое следствие может быть по делу шестнадцатилетней давности? - спросил он у Любимова. - Разве смерть Григория Соколова не была признана трагической случайностью?
-  Евгений Николаевич! Я был другом погибшего, а для друзей не существует срока давности. Всплыли некоторые неизвестные доселе обстоятельства, поэтому вам придётся ответить на несколько моих вопросов. Итак, вы помните день, когда в вашу больницу был доставлен господин Огата?
- Конечно, помню. Не часто в заштатную больницу привозят таких пациентов.
- С каким диагнозом поступил больной?
- С тяжелейшим приступом бронхиальной астмы.
  Любимов немного помолчал, сбираясь с мыслями. Ничего не скажешь, хорош по- лицейский! Поверил на слово киберпатрульному, не удосужился узнать диагноз из первых уст...
- Чем мог быть вызван бронхиальный спазм? Это могло быть, например, следствием нервного потрясения?
- Нет, - категорично заявил Тошев. -   Подобная реакция - ответ на определённый раздражитель. В данном случае на концентрат паров спирта  и компонент под названием "Шарме", усиливающий запах эфирных масел. 
- Откуда вам стало это известно? Из электронной медкарты больного?
- Разумеется.
- Её содержание составляет медицинскую тайну?
- Полагаю, врачебной тайной не считается то, что известно почти всем. У господина Огаты с детства нездоровые лёгкие. Его мать - женщина лёгкого поведения - во время беременности злоупотребляла алкоголем и курением. Сам он также курил, пока не участились приступы астмы. Учтите и вредную работу в лаборатории - ядовитыми испарениями Огата окончательно отравил лёгкие, которые стали чувствительны к воздействию вполне безобидных раздражителей.
  Обо всём этом Любимов знал от знакомой, чья дочь училась в Политехе. Однажды приступ астмы едва не случился с Огатой прямо  на экзамене, который он принимал у молодых магистров. Один из нерадивых студентов, плохо знавший билет, облил себя цветочным одеколоном. Расчёт был прост - даже пристрастный экзаменатор не станет в ущерб здоровью долго расспрашивать студента, от которого  до тошноты разит  дешёвым одеколоном. Огата действительно не стал долго расспрашивать догадливого парня; он просто срезал его на первом же вопросе и назначил переэкзаменовку...
- Скажите, господин Огата остался доволен лечением?
- Да.
- Его навещали коллеги по работе или кто-нибудь из друзей?
- Об этом спросите лучше нашу уборщицу тётю Клаву. Она любит вспоминать господина Огату: благодаря его протекции её внучатого племянника зачислили на бюджетное отделение в Политех без экзаменов. Очень способный был мальчик. Теперь он уже кандидат технических наук.
- Спасибо. Весьма ценная информация...
  Тётя Клава, к радости Любимова, оказалась словоохотливой женщиной, имев- шей   отличную память. Всё, что происходило в течение тех дней, пока Огата был в больнице, она могла пересказать  по минутам. Ещё бы ей не запали в душу эти дни! Несмотря на почтенный возраст, она впервые - по её словам - встретила настоящего мужчину.
  Новый пациент был хорошо воспитан, имел приятную внешность и шикарный авто-мобиль - вот главное, что быстро оценил её цепкий женский глаз.  Тётя Клава, как заворожённая, смотрела на ослепительно дорогой костюм, на массивные, с золотым браслетом, часы и тайно благоговела перед господином из высшего общества.
  Мир богатых людей неожиданно распахнулся перед ней с неожиданной стороны и перестал казаться  чем-то ирреальным. Тётя Клава сделала для себя множество важных открытий. Оказывается, утончёнными манерами обладают не только кибер- учителя средних школ, но и вполне нормальные мужчины.  Разумеется, если они выпускники Политеха. Кто бы мог подумать - тамошние преподаватели заботятся не только об образованности, но и об имидже своих воспитанников! Огата рассказал тёте Клаве о погибшем наставнике, но она лишь махнула рукой. Разве бывают на свете такие мужчины, как покойный профессор Соколов?! Трезвый и деликатный представитель сильного пола  - да  где такое увидишь в наше-то время?! Уж она-то познала мужчин...
   Заметила ли тётя Клава изъяны в характере господина Огаты? Да, был один легко исправимый  недостаток - в  тридцать семь он почему-то не был женат. Страшное преступление для такого обаятельного и обеспеченного человека. Разве можно отказывать женщинам наслаждаться своим обществом и лишать их мечты о замужестве, когда  один вид дорогого автомобиля вызывает у несчастных сладострастную дрожь?! Как он переживал гибель наставника и старшего коллеги? Лучше об этом не вспоминать. Да это и неинтересно. А вот госпожа Соколова, заглянувшая в больницу   узнать о здоровье господина Огаты, - иное дело. Вот это было событие. Почему? Такого потрясающего траурного платья никто и вообразить не мог. А ожерелье из чёрных жемчужин? Наверное, оно стоило целое состояние. Как себя показала госпожа Соколова? Холодная, сдержанная особа; спросила лишь, как себя чувствует господин Огата. Наши практикантки долго пытались отыскать в Интернете её наряд. Напрасно - наверное, сшито на заказ за большие деньги. А ведь, представьте, находились люди, которые божились, будто она вовсе и не госпожа по рождению. Нет, у заштатной уборщицы глаз  намётанный. Породистая барынька. Не то, что господин Огата. Не верите - спросите киберсанитарок. Они подтвердят: даже к ним бывший глава "РКМ" обращался уважительно. Так делают лишь те, кто с детства не привык повелевать искусственным интеллектом...
 Любимов поспешил воспользоваться советом тёти Клавы и опросить киберсанитарок и медсестёр. Оказывается, кроме госпожи Соколовой господина Огату навещала её киберэкономка, что также стало поводом для сплетен. Вообразите - у богачей электронная прислуга одевается не хуже хозяев! Во всяком случае, платье на киберэкономке - кажется, её звали Мариитта, - в те времена считалось ультрамодным и немыслимо дорогим даже для столичных кокеток. Что уж говорить о медсёстрах! Они  возненавидели  Соколову. Та близко знала господина Огату, имела полное право беспокоиться о его здоровье, называть этого важного человека по имени и надеяться на его визит в свой загородный дом.   
  Многие медсёстры бегали к тёте Клаве выведать что-нибудь интересное: есть ли, к примеру, у господина Огаты  холостые друзья-миллионеры, мечтающие жениться на девушках небогатых, но преданных до гробовой доски. Тётя Клава, отвлекавшая Огату от его трагедии рассказами о своей несчастной любви, гнала бесстыдниц  прочь. 
  Скромность бывшего главы "Рашен кибернетик моудл" и его сострадание к простой женщине,  вынужденной  гнуть спину по причине нехватки киберперсонала, приятно удивляли  пациентов. Господин Огата вообще возбуждал множество пересудов. Богатый человек, а не имеет киберводителя и ездит без охраны. Со всеми без исключения вежлив и не требует перевода в столичную клинику. До слёз переживает о погибшем друге. Оказывается - шептались пациенты -  среди сильных мира сего  встречаются люди, умеющие ценить дружбу и даже не стесняющиеся выражать свои истинные чувства.
  Два часа, проведённые в обществе разговорчивой тёти Клавы и медсестёр, доставили Любимову ни с чем несравнимое удовольствие. Будет о чём рассказать жене и свекрови! Хотя бы на один вечер он удостоится их снисходительного одобрения. Он и раньше был привлекаем к расследованиям громких дел, фигурантами которых становились богатые и знаменитые, и - надо ведь уродиться таким олухом! - не мог ничего интересного рассказать об этих людях.  Быть может, новость о том, что госпожа Соколова имеет привычку разгуливать по захолустным больницам в драгоценных ожерельях, вынудит жену и свекровь заглянуть на вечерок к соседкам. Тогда бы он смог, растянувшись на диване, посмотреть футбол...
  Мельком взглянув на часы, Любимов ужаснулся: половина седьмого! Футбольный матч ровно в семь. Он обещал Самарину, что приедет раньше. Соседи, а не виделись почти месяц. Приятно будет поболтать о жизни.
  На телефон пришло сообщение от Мартина. Сосед Соколовых по даче - Саламатин - был больше других посвящён в жизнь скандально известной четы. Он утверждает, будто решение о разводе Григорий Александрович принял после долгих размышлений, и ревность тут вовсе ни при чём. Он якобы ни в чём не упрекал жену, ибо осознавал собственную  ошибку.
  А вот отец Николай иного мнения. Накануне рокового дня раб Божий Григорий отобрал у Мариитты письмо, которое его жена хотела отослать господину Огате, да не куда-нибудь, а в центральный офис компании. Вот была бы заваруха, попадись оно секретарю! Шила ведь в мешке не утаишь. И как не упрекать Марию Николаевну, когда она совершенно потеряла стыд?
 Заканчивалось телефонное сообщение размышлениями Мартина о противоречивой человеческой природе и невозможности вести расследование, когда свидетели дают взаимоисключающие показания.
  Нет, вести расследование не так уж сложно, если иметь профессиональное чутьё и настоящие, а не электронные мозги. Верить нужно не домыслам очевидцев, а реальным фактам. Вот, к примеру, письмо. Речь, скорее всего, о том послании, которое он, Любимов,  передал Аделине. Наверное, после ссоры с женой Соколов  сунул  в карман конверт и забыл. Но ссора с женой - не вселенская катастрофа. Профессор был закалённый неудачами человек. Он пережил две войны, смерть отца и сестры и множество других неприятностей, на фоне которых неудавшийся брак мог показаться  мелкой житейской неприятностью. В случае развода дети оставались  с отцом, потому что у  Марии Николаевны не было ни дома, ни работы, ни сбережений.
  Главное, чего не мог взять в толк Любимов,  -  как она собиралась бороться за любимого мужчину с госпожой Танака?
  Достойного мужчину должна сопровождать достойная женщина. Так говорил его отец - известный адвокат. Человек, никогда не бросавший слов на ветер. Иначе говоря, для такого мужчины, как Такеши Огата, Господь должен был создать такую женщину, как Мидори Танака. Красота. Природный ум, обаяние и скромность. Прекрасное образование. Изящные манеры. Список её достоинств можно продолжать до бесконечности. И всё же Мария Николаевна на что-то надеялась. Возможно, у неё  есть скрытые от посторонних глаз достоинства, но красота Мидори способна затмить само солнце, а что ещё нужно усталому, приходящему поздно с работы, мужчине?
  Конечно, мысль о разводе у Соколова возникла не из-за ревности, а из-за безысходности, подумал Любимов, вновь пробежав   глазами письмо. 
  На телефоне заиграла тихая мелодия. Ещё одно сообщение от Мартина?  К госпоже Соколовой приехал знакомый доктор. Она без конца пьёт успокоительное - от Мирослава по-прежнему никаких вестей.  Паулина боится, что её хозяйка стала наркозависимой. Госпожа Соколова не расстаётся со своим розовым флаконом уже много лет. Она начала принимать капли, когда поняла, что её страсть не вызывает у господина Огаты никаких чувств, кроме презрения и досады. Во всяком случае, так говорила Эмилия, от которой у Паулины нет тайн.  А вездесущая Аделина стала случайной свидетельницей утреннего телефонного разговора госпожи Соколовой и господина Огаты. Последний был невыносимо груб с госпожой, обвинив её в случившемся. Она свела в могилу мужа, а теперь по её недосмотру в тюрьме может оказаться Мирослав.
  Какое счастье, что Аделину не мучает совесть! Она из принципа прослушивает все звонки, полагая, что любые сведения о хозяйке могут помочь  расследованию, которое и так запоздало. Что мешало обратиться к господину Любимову неделю назад?! Если с Мирославом что-то случится, господин Огата за себя не ручается...
  Любимов усмехнулся. Цены Мартину нет. Всё делает, как предписано. Люди охотно открывают ему свои сердца; кибермодели ещё охотнее помогают стражу порядка. Многое можно узнать из рассказов добропорядочных соседей; ещё больше - от киберприслуги. Разве кто-нибудь из домашних расскажет правду о пристрастии хозяйки к наркотическому успокоительному или о том, что эталон прекрасных манер - господин Огата - может нагрубить отчаявшейся женщине?
  Часы известили о начале футбольного матча. Если поторопиться, он успеет к концу первого периода. А впрочем, какой сегодня футбол? Приехала вторая мама, его тёща. Как хорошо, что на заднем сидении – охапка прелестных роз. Когда жена начнёт жаловаться на то, какой  невнимательный и скупой муж ей достался, Анастасия Павловна, глядя на огромный букет, пропустит эти жалобы мимо ушей. Быть может, тёща даже уступит ему телевизор, и он всё-таки посмотрит футбол…
  Радио сообщило о визите министра обороны на международный  форум, о котором говорил Самарин. «Рашен кибернетик моудл» подтвердила своё лидерство в разработке военных технологий. Министр остался доволен.
  Любимов выключил радио и газанул, подняв облако пыли.   
 
ГЛАВА  7
  Самарин ждал его в тени под навесом.
- Пропустил красивый гол, - объявил он Любимову. - Как Соколова?
- Неважно. Ты знал её сына?
- Встречались пару раз. Хороший парень. Не то, что мои оболтусы. Шляются без дела с девахами в обнимку.
- Будет тебе! Что представила на форуме "Рашен кибернетик моудл"?
- Скучный ты человек, Витя. Гони мысли о завтрашнем дне, хотя бы  до конца матча.
- Не могу. Когда Груздев выходит из тюрьмы?
- Послезавтра. Кстати, Министерство обороны уже заключило контракт на поставку  в армию новых киберспецназовцев. Роботы-минёры и разведчики также неплохо себя показали...  Знаешь, я бы сказал, тюрьма пошла Груздеву на пользу. Он лучше других инженеров знает толк в военном деле. Особенно в том, что касается  уничтожения противника.
- Это меня и беспокоит. Чем ответили конкуренты?
- Фирма "Танака и сын" заставила поволноваться. Их киберкосмонавты дешевле и функциональней, чем модели, выпускаемые «РКМ». Если Прохоренко не удастся выкупить патент на их производство, то "РКМ" придётся сильно потесниться на рынке. 
- Неужели отец и сын всё ещё на плаву? Я думал, Макото давно отошёл от дел.
- Так и есть.
- Кэйташи?
- Заурядный инженер. Много спеси и самодовольства. Видел бы ты, как он держался перед журналистами! "Наше конструкторское бюро предлагает вам уникальную разработку. Вместе мы покорим космос..."
- Чтобы набрать сильное конструкторское бюро нужны немалые средства. Откуда у старика такие деньги? Ещё недавно они едва сводили концы с концами.
-  Больших денег у него нет. Зато имеются студенты-практиканты из Политеха, которые  под руководством Огаты и создали новую модель киберкосмонавта. И когда Огата на всё находит время?! Кстати, на форум он не приехал.
- Может, не хотел, чтобы его имя и имя Груздева муссировали в прессе? Открыто  переходить дорогу Груздеву довольно опасно.
- Он перешёл её шестнадцать лет назад, когда украл у Груздева последнюю надежду обрести расположение отца и получить долю в семейном бизнесе. Только знаешь, Груздев теперь не тот  простачок, каким был раньше.  Зная о том, что он - брат самого Прохоренко, на зоне перед ним и начальство прогибалось.
- Кто бы сомневался!
- Гол! Забили-таки, черти! Один - один. Как ты думаешь, наши выиграют?
  Любимов невидящим взглядом уставился в экран. Он полмесяца ждал этого матча, а теперь сидел и не мог сосредоточиться на игре.
- Игорь, ты ведь заместитель секретаря  Антона Прохоренко. Скажи, в «РКМ» хоть иногда вспоминают Огату добрым словом?
-  А что?
- Хочется знать, сумеет ли Антон своими проповедями о милосердии удержать брата от нового тюремного срока.
- Нет, Груздев не станет дважды наступать на одни и те же грабли. Теперь он мыслит не как  обиженный сын, а как совладелец концерна.  Вообще-то наши никак не могут  взять в толк,  что за человек   Огата. Чего он хочет от жизни? Открыть собственное дело? Не похоже. Деньги? Почёт? Этого в избытке, но ничего не радует. Дома появляется редко. Красавица жена скучает неделями одна.  Странная у него жизнь. 
- Говоришь, Прохоренко уже подсуетился насчёт приобретения патента?
- Танака, разумеется, отказал и даже бросил вызов. Очень самонадеянный тип.
  Бросить открытый вызов "Рашен кибернетик моудл".  И где - на международном форуме!
- Игорь, я, пожалуй, пойду домой. Включу новости. Потом расскажешь, кто выиграл.
- Скучный ты человек, Витька. Ладно, иди. Привет Анастасии Павловне.

  Анастасия Павловна - тёща Любимова - была довольно  бодрая для своих лет женщина. Крепкая полноватая блондинка, которую не портил даже вызывающе яркий макияж. Её можно было бы даже назвать красавицей, если бы не властный мужской взгляд. Этот жуткий недостаток был следствием её  нелёгкой профессии. Анастасия Павловна была директором  гимназии.
  Любимов уважал тёщу и даже немного побаивался. Где-то в глубине души он  оставался подростком-хулиганом, которого за любую провинность молодой учитель таскал в кабинет завуча. Завуч - пышнотелая блондинка с увядшим лицом - не жалела времени на нравоучения. Дома отец продолжал с помощью хорошей трёпки внушать ему уважение к людям педагогического склада ума. «Хороший учитель, - говорил отец, медленно расстёгивая ремень, - второй родитель. Лучший друг, альфа и омега человеческой нравственности». Любимов на всю жизнь запомнил эти уроки и потому не спорил с Анастасией Павловной.
- Что-то ты грустный, Любимов. Наши проиграли?
  Любимов мотнул головой и повалился в шезлонг.
- Напряжённый день. Завтра опять придётся работать допоздна.
- Ложись пораньше.
 В голосе тёщи как будто проскользнуло сострадание.
- Есть новости от Мартина?
- Он пишет, что нашёл свидетелей, которые видели Мирослава в городе. Продавец мороженого на Финляндском вокзале  и кассир в метрополитене. Дежурная по станции также его опознала.
- Как ты собираешься искать этого парня? Тебе ведь завтра в участок.
- Вычислить его не так уж и трудно. Мирослав Соколов прихватил с собой оружие, которое разрабатывалось для военных операций на Марсе. Скорее всего, он направился в агентство, занимающееся набором добровольцев, желающих покорить красную планету. На Марсе есть колония для особо опасных заключённых. Возможно, он попытается устроиться работать туда.
- Отчаянный парнишка. Только глупости всё это. Дешёвая романтика.
- Которая, к тому же, дорого обойдётся слишком правильному и неопытному юноше. Если полиция задержит его с винтовкой, на которую не имеет прав даже А-119, ему  может грозить тюрьма.
- Хандришь, Любимов. Принести коньяк?
  «А всё-таки она баба что надо», -  подумал Любимов. Многие ли его сослуживцы могут похвастаться такой  понимающей тёщей? Жаль, что её семейная жизнь не сложилась. Мужем Анастасии Павловны был невзрачный добродушный бухгалтер, которого она не любила, принимая его податливость и учтивость за слабость характера. Зачем она вышла за него замуж? Вероятно, затем, чтобы и дома оставаться властным, непререкаемым авторитетом для всех членов семьи. Любовь? В неё Анастасия Павловна верила не более чем во второе пришествие Христа. И на то была основательная причина. В молодости её соблазнил и бросил женатый мужчина. С тех пор любовь казалась ей глупой и крайне вредной для молодых людей забавой.  Тот, кто влюблён, теряет рассудок, а разве можно создавать семью, не будучи в здравом уме?
  Любимов достал из кармана старый телефон. Где-то в архиве хранилась свадебная фотография Мидори. Тончайший кремовый шёлк, венецианское  кружево, нитка бриллиантов на шее. Она была так хороша, так воздушна, что казалась изящной мейсенской статуэткой.
 Когда-то, мельком просматривая светскую хронику в Интернете, Любимов не удержался и скопировал эту фотографию, восхищённый утончённой красотой не- знакомой ему женщины. В Мидори было столько детскости и чистоты, что невозможно  было поверить в  её безрассудную страсть к мужчине. А ведь она,  увидав Огату на одной из деловых вечеринок, буквально потеряла рассудок. Сбежала из-под родительского крыла, имея на родине достойного жениха. Нетрудно вообразить, каково было её отцу. Ведь Мидори сбежала не просто к мужчине. Она была одержима страстью к человеку, на которого Макото Танака всегда смотрел сверху вниз, потому что Огата - как ему казалось - незаслуженно вознёсся благодаря протекции Соколова. И любви такой девушки, как Мидори Танака, он, разумеется, не заслуживал, но раз уж так случилось,  пусть на их головы обрушатся небеса.
  Свадьба состоялась вопреки всему: родительским угрозам, общественному мнению, смерти Соколова. Проклятия отца, которые Мидори получила в наследство, совершенно не трогали молодую пару. И это обстоятельство наряду с бездетностью старшего сына Кэйташи ещё сильней распаляло ненависть старика.
  Глядя на фотографию Мидори, Любимов не мог скрыть восхищения. Незаурядная женщина. Заинтересовать собой и  довести до загса Такеши Огату! Удерживать его около себя на протяжении шестнадцати лет! Что ж, недаром она - дочь своего отца.
  Анастасия Павловна принесла коньяк; опытной рукой распечатала бутылку и разлила по бокалам.
- На что тебе старый телефон? Такие давно не в моде.
- Интересные фотографии... Когда выпуск новостей?
- Через сорок минут. Могу рассказать обо всём, что тебя интересует.
  Золотая женщина. Ей бы в убойном работать - всё предвидит заранее. И на дорогой коньяк не поскупилась.
-  Сегодня на международном форуме Огата доставил много неприятностей Про- хоренко. Превзошёл самого себя. Точнее, усовершенствовал свои прежние модели киберкосмонавтов. Пробные образцы на форуме представляла фирма "Танака и сын". Теперь, когда с Огаты свалятся обязанности ректора института, он какую-то часть времени будет отдавать фирме тестя. Воображаю, в каком бешенстве руководство "Рашен кибернетик моудл".
- Ещё бы! Глава Роскосмоса  был очень любезен с господином Танака. И некоторые страны уже готовы заключить с ним выгодные контракты. Сколько миллионов евро может потерять "РКМ", если они будут подписаны?
- Если эти контракты будут подписаны, я поверю в существование высших сил. Однако чутьё мне подсказывает, что Огата не доживёт до преклонных лет. Если, конечно, и дальше станет продавать свой инженерный талант конкурентам "РКМ".
- Да, нужно быть мужественным человеком, чтобы  разом отбить у Прохоренко деловых партнёров. Кто знает, какие связи завязал в тюрьме Виталий Груздев?
  По спине Любимова пробежал холодок. В честной конкурентной борьбе идей и талантов Огата, без сомнения, одержал бы верх над конструкторским бюро Про- хоренко. Но как порядочному человеку победить зависть, корысть и подлость? Чем может ответить ректор института отпетому уголовнику?
  Любимов отыскал в телефоне его фотографию: хрупкий подросток на взрослом мотоцикле. Он выкрал  карту памяти из телефона Соколова ради одной этой фо- тографии. Зачем? Он и сам толком не знал. Так подсказывала интуиция.
- Анастасия Павловна, вы любите и понимаете детей. Посмотрите на этого маль- чика. Это Такеши Огата. Таким его видели немногие. Дерзкий, подозрительный и беспринципный в юности, теперь, он, как вы знаете,  очень серьёзный и уважаемый человек. Профессор Соколов изо всех сил боролся с его недостатками, однако невозможно перекроить чужой  характер на свой лад. С возрастом человек учится скрывать свои истинные чувства и мысли. Многим и теперь кажется, что Огата скрывает под маской добродетели несносный характер.  Как вы оцениваете  его нравственный потенциал?
- Никак. У меня нет привычки обсуждать уважаемых людей.
- Но ведь здесь Огата ещё подросток...
- Не понимаю, почему ты привязался к этой фотографии. Ей  лет тридцать, если не больше.
- Больше. Григорий Соколов хранил её в телефоне много лет. Она, как я понимаю, отражала истинную сущность его воспитанника. Мне непонятно: неужели, даже  тогда, когда Огата стал доктором наук, для Соколова он оставался всего лишь бедовым  мальчишкой на мотоцикле?
- Учитывая их разницу в возрасте, не удивительно. Я не физиономист, но в людях кое-что смыслю. У меня, Любимов, тоже есть интуиция. Родительская, женская. И вот что я тебе скажу. Мне, как педагогу, Огата здесь очень симпатичен. Умный, не склонный к риску и безответственности, уверенный в любви приёмных родителей. Совершенно взрослый и состоявшийся парень.
  Неожиданная характеристика, подумал Любимов. Он полагал, что циничный и курящий подросток не вызовет симпатии у директора гимназии.
- Умный - в этом я согласен: уже тогда его способности сулили Виноградовым уважение и почёт. Уверенный в новых родителях - и это легко объяснимо: хуже его родословной и генетического паспорта не было  во всём детском доме. Если его приняли таким, значит - полюбили. А вот почему не склонный к риску?
- Любимов, у тебя когда-нибудь был мотоцикл?
- Нет.
- Почему?
- Родители боялись. Видели, как молодёжь гоняет.
- А если бы они всё-таки решились, то какой бы мотоцикл купили? Как у Огаты?
- Я бы и теперь не решился на таком прокатиться. Трудноуправляемая  модель.
-  А вот Виноградовы купили. Почему?
  Потому что были уверены в том, что их сын при любых обстоятельствах справится с этой ужасной грудой металла. Потому что воля и трезвый ум  всегда отличали этого парня от прочих сверстников. И как ему, старшему следователю, не пришла в голову эта элементарная мысль?!
- Я понял. А вам не кажется странным то, что человек, с детства обладавший сильной волей и здравым рассудком, половину жизни прожил под гнётом настав- ничества?
-  Любимов, ты  не застал времена, когда внимание наставников и родителей считалась даром небес, а не наказанием. Соколов, наверное, мечтал о сыне?
- Об идеальном сыне. Огата пытался казаться таковым много лет. И даже, когда он получил степень  доктора наук, Соколов сумел удержать его возле себя. Та- кое вот было в нём педагогическое тщеславие.  Он ведь полжизни положил на то, чтобы Огата стал тем, кем стал. Поэтому Соколов полагал, что  был вправе требовать от воспитанника  сыновней почтительности. Нечто вроде моральных дивидентов.   
-  Ты говоришь ужасные вещи о людях, которые тебе доверяли. А педагогического тщеславия, к твоему сведению, не существует. Есть гордость за любимых учеников, которые шагнули дальше своих учителей. Григорий Соколов, насколько мне известно, был очень порядочным человеком,  не надо приписывать ему чужие грехи.
-  Порядочный человек - по моему разумению - обязан быть законопослушен.
- А разве он не был таковым? 
- Соколов  однажды совершил самосуд - убил человека. Правда, это был жестокий преступник, не заслуживающий снисхождения. Во всяком случае, так полагал Соколов.
- Что же такого ужасного он совершил?
- Пытался с помощью кибертехнологий захватить политическую власть, организовал погромы, хотел к тому же  занять место Соколова в Политехе.  За такие преступ-ления  полиция посадила бы негодяя в тюрьму на порядочный срок.   Но этот  ужасный человек  - между прочим, коллега  профессора - сделал роковую ошибку. Он посмел поднять руку на Огату, и Соколов хладнокровно застрелил его, как паршивого пса.
- По-человечески, Любимов, он прав. У добродетели есть предел. А у родительской любви - нет.
  Любимов искоса поглядел на тёщу. Она ведь когда-то посещала воскресную школу для взрослых! Уж кто-кто, а директор гимназии обязан иметь чёткие нравственные ориентиры.
- Анастасия Павловна, суд присяжных рассудил так же, как и вы. Выходит, в нашем обществе можно совершить преступление и считаться при этом порядочным человеком?
- Кому ты сочувствуешь: своему другу или закоренелому негодяю?
- Никому. Оба преступили закон. И Божеский, и человеческий. У нас вообще слишком гуманны к преступникам. Виталий Груздев получил за свои деяния всего лишь  шестнадцать лет. Соколов при задержании едва не свернул ему шею, а когда дело Груздева рассматривалось в суде, требовал для того высшей меры. Будь Груздев простым смертным, судья и присяжные отправили бы его в расстрельный коридор или в колонию на Марс. От смерти Груздева спасли родство с Прохоренко и грамотные адвокаты.
- Если Соколов по натуре не лучше Груздева, почему ты гордился знакомством с ним?
  Вот  вопрос,  который мучил Любимова целых шестнадцать лет. Благородные мысли и труды на благо Отечества, без сомнения, украшают человека. Но права на  оружие  и жестокий родительский фанатизм  искажают человеческое естество. Интересно, что говорил по этому поводу Соколову отец Александр...
- Есть между Груздевым и Соколовым одно  различие. Против Соколова, который совершил убийство, не было улик. Он добровольно пришёл в участок и сознался в содеянном. Выросший в религиозной семье, он  испугался Божьего гнева. А вот господин Груздев – законченный атеист. Ему неведомы такие понятия, как совесть и сострадание. Все разработанные им кибермодели спроектированы для разрушения и убийств. И такой человек в скором времени будет во многом определять экономи-ческую политику «РКМ».
- Поживём – увидим. Все мы не ангелы.
- Анастасия Павловна, Мартин часто спрашивает меня о душе. Я начинаю размышлять и прихожу в замешательство. Иногда мне кажется, что я такой же болван, как и КМ М-44. Мне, старшему следователю, бывают не понятны поступки людей. Зло и добро так перемешались в нашем мире, что иногда преступнику сочувствуешь больше, чем пострадавшему.
- Ты мало читаешь, - неожиданно сказала Анастасия Павловна. - Достоевского и Некрасова точно не  читал. Оттого и мыкаешься, как слепой котёнок. Жалко мне тебя, Витя.
  Она впервые за вечер назвала его по имени. Ну что ж, если жалко, почему бы не снизойти до него, маленького человека? Ей ведь понятно  абсолютно всё, о человеческой душе она, бывший преподаватель литературы, может говорить часами! В гимназии  она учит детей правильно мыслить, неужели он хуже маленького ребёнка?
- Слушая вас, Анастасия Павловна, я сделал неутешительный вывод: родительская любовь может довести до смертного греха. Но поскольку это именно родительская любовь, общество судит такого преступника иначе. А как же Бог?
- Я не могу дать ответ за высшие силы. Знаешь, по-моему, тебе пора оставить философию и задуматься над тем, какой ты отец. Судя по тому, что буква закона для тебя превыше родительской любви, отец ты неважный...
  Она переключила на новости, оставив Любимова одного.
  Вот так оно и бывает - кажешься себе вполне состоявшимся, умным человеком, но приходит женщина и начинает доказывать, что ты - плохой отец и к тому же - самонадеянный болван.  Оказывается, Соколов вовсе не был одержим тщеславием и гордыней, и самосуд, который он устроил над Лисицыным, - не плод возгордившегося ума. Соколов всего-навсего был идеальным родителем: старался дать преемнику достойное воспитание и по-родительски жестоко карал всех, кто угрожал  его ученику.
  Вот, кстати, и он, достойный преемник профессора Соколова. (Любимов сделал звук громче). Всё также обворожителен на публике. И годы над ним не властны -  разве дашь ему больше сорока? А сколько вокруг  репортёров! Не жалко ли ему оставлять пост ректора Политехнического института? Немного жаль, но на его место приходит достойный человек. Какие планы на будущее? Большие (подробности не уточнил). За счёт чего новые модели космонавтов стали на порядок дешевле? Коммерческая тайна. Правда ли, что господин Огата возглавит конструкторское бюро "Танака и сын"? Вежливое молчание. 
  А вот - экономический форум  и господин Прохоренко. Тоже улыбчив и деликатен, когда разговор заходит о будущем. О брате говорит только хорошее. Как ему нравятся новые модели господина Огаты? Очень нравятся (натянутая улыбка). Есть ли у "Рашен кибернетик моудл" другие достойные конкуренты? Да, на выставке представлено много интересных идей (пусть только попробуют высунуться со своими идеями!). А что он думает о сегодняшнем скандале? О фирмочке, в которой инженеры осмелились дать кибермоделям славянские имена?  Разумеется,  это тягчайшее преступление. Разве для того мы позволили втянуть страну в последнюю войну, чтобы среди прислуги были Иваны, Ольги, Святославы? Для электронных рабов имеются другие имена: Джон, Франсуаза, Генриетта... 
  Любимов выключил ноутбук. Голова раскалывалась от боли, к горлу подкатывала тошнота. Он выпил совсем немного, почему ему так плохо? Неужели сдают нервы? Надо поскорее лечь в кровать и ни о чём не думать.
  До спальни он дошёл на ватных ногах. Пожалуй, стоит всё-таки завести гор- ничную или экономку. Кого-нибудь, кто помог бы раздеться и почитать перед сном Достоевского...
  Любимов, не раздеваясь, упал на кровать. Трудный выдался день. Завтра будет ещё труднее. Объяснительная Волкову. Вяло текущее  расследование за- казного убийства банкира.  Мартин. Дача Соколовых...
  Любимов вздрогнул и приоткрыл глаза.
  Цветы. Цветы остались в машине... Прекрасные розы, подаренные Варей. Такие же, какие вёз Соколов для Мидори в свой роковой день второго июля. Как он мог забыть?.. Он ведь думал всю дорогу, как эффектнее вручить их Анастасии Павловне. Наверное, они безнадёжно завяли - в салоне машины жара. Как жаль...

ГЛАВА  8
  Будильник разбудил его в шесть утра.
  Любимов долго лежал в постели, тупо уставившись в потолок. Обычное начало обычного утра. Слабость - ледяной душ - лёгкий завтрак. Дорожная пробка - раздражённый полковник Волков - новое задание. День, по обыкновению, про- ходит веселее: улики - погони со стрельбой и рукопашным боем - задержание. Какое-то дело свалится на них сегодня...
- Виктор, ты встал? Завтракать будешь?
  Голос жены вернул его к действительности. Нет, он не хочет завтракать. Пускай хоть один понедельник не будет похож на все остальные. Прости, дорогая. До скорого - целую - привет маме.
  В гараже темно, хоть глаз выколи. Он включил фонарь.
  Конечно, бедные розы завяли от жары. И вряд ли оживут, если положить их в воду.
  Любимов открыл дверцу и взял букет. Такие нежные! Какую бы радость он дос- тавил Анастасии Павловне... Она когда-то сама пыталась развести такие на да- че, но  оказалось, что это особенный сорт - почти не имеет запаха,  только радует  глаз, а роза без аромата - что тело без души...
  Внезапная и острая, как боль, догадка пронзила его мозг. Конечно, шестнадцать лет назад следствию банально не хватило улик, чтобы доказать покушение на убийство. Так всегда бывает, когда начальное расследование ведут киберполи-цейские, эти чурбаны с электроникой вместо мозгов. Но теперь истинный преступник ответит перед законом.
  Любимов бросил взгляд на часы. Половина седьмого. На дачу к Соколовым  рано. Он успеет заехать в участок.

  Увидев полковника в коридоре, Любимов вытянулся по струнке. Волков был статный, седой и - несмотря на возраст - крепкий мужчина. Ему была присуща такая внутренняя сила, что даже   матёрые уголовники отвечали на его вопросы полушёпотом, без издёвок.
- А, вот и ты, Витюша, - неожиданно ласково сказал Волков.
  Любимов понял: в разработку поступило ответственное дело. Выволочки за вчерашнее отсутствие не будет.
- Придётся тебе  отправиться в город. Слыхал про то, что случилось на форуме? Какой удар по престижу страны!
- Вообще-то я не вижу  смертного греха в том, что кибермодель носит славянское имя. Надеюсь, эти ребята отделаются штрафом...
- Да о чём ты говоришь! Я о подрыве автомобиля господина Танака. Новостей, что ли не слышал?!
  Любимов почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Вот она, эко- номическая политика господина Груздева. Кэйташи Танака отказался продать патент на новую прибыльную кибермодель, и ему тут же дали понять, что его ожидает в будущем. Волков схватил Любимова за рукав и потащил в кабинет.
- Послушай пока новости, чтобы быть в курсе. Я скоро вернусь.
  Волков бросил ему пульт и скрылся за дверью.
  Любимов включил телевизор. Новости по всем каналам сообщали одно и тоже: некий активист какого-то националистического движения (по виду наркозависимый) совершил подрыв автомобиля господина Танака. Кэйташи Танака не пострадал (незадолго до взрыва он покинул машину), зато двое иностранных гостей (известные учёные, приехавшие на форум) и несколько случайно проходивших мимо студентов скончались от разлетевшихся осколков взрывного устройства. Итого - четверо погибших за один день. Преступника задержали. Совсем молодой  невменяемый парень. Зачем он это сделал? Похоже, он и сам толком не понимает. Выкрикивал какие-то националисти-ческие лозунги.  Россия - для русских. Не станем работать на узкоглазых.  Да здравствует  национальная экономика...
  Волков вернулся через десять минут.
- Питерцы уже получили сверху нагоняй. Меры предосторожности сочли недо- статочными.
- Теперь кто-то важный лишится своего поста?
- Возможно. Обидно за ребят. Сам пораскинь-ка мозгами: откуда на парковке, которую охраняет взвод киберспецназа, взяться наркоману со взрывчаткой?
- Разве не ясно, откуда ветер дует? Груздев ещё и не на такие чудеса способен.
- А вот поди-ка докажи, что он к этому причастен!
- Что говорит задержанный?
- Говорит, ломка началась. А тут - какой-то  мужик предложил и дозу, и деньги. Работа пустяковая: подложить свёрток под автомобиль господина хорошего, и когда вокруг никого не будет, нажать на кнопочку на пульте дистанционного управления. И бежать. Только и всего.
- Значит, "РКМ" просто хотела запугать конкурента?
- Возможно. Но обстоятельства сложились так, что погибли люди. И люди непростые. Паренёк ещё не прочухался, пока не понимает, что его ждёт. В лучшем случае - колония на Марсе... В общем, в связи с недостаточностью принятых мер безопасности, нас тоже привлекают к работе. Полковник Светлов просил прислать толковых ребят. Так что тебе, Витя, придётся пару дней поработать в Питере. Не возражаешь? Смотри, не подведи.
 Конечно, не возражает. Разумеется, не подведёт. Он будет рад вновь увидеть господина Груздева. Подрыв автомобиля - наверняка дело его рук. Антон Про- хоренко вряд ли бы стал действовать так жёстко и беспринципно. Запугивание - не его метод.   Конечно, влияние Груздева на брата велико. Но ведь Самарин божился, будто Антон Прохоренко надеется на примирение с Огатой. Политех всегда был кузницей кадров для "Рашен кибернетик моудл". В Политехе учится  сын Прохоренко Алексей. В конце концов, лучшие профессора института всегда совмещали препо-давательскую деятельность  с видными постами в "РКМ". Шестнадцать лет назад ему, Антону, трудно было сделать выбор между братом и другом. Он и тогда желал бы видеть их обоих на руководящих постах, однако зов крови оказался сильнее здравого ума.  В конце концов, уговаривал свою совесть Антон, Груздев решился на преступление от отчаяния. Каково было ему, сыну самого Ивана Прохоренко, пребывать в нищете и безвестности? Кажется, примерно так говорил на суде и адвокат...
  Мысли Любимова прервал телефонный звонок. Мартин? Что новенького? Напал на след? Агентство, занимающееся вербовкой молодых людей для работы на красной планете. Он так и думал. Как приняли без документов? Предоставил паспорт? Бойкий парнишка. За несколько дней состряпать липовый документ! А точно ли это Мирослав Соколов? Опознали по фотографии сотрудники агентства. Теперь он Вячеслав Соловьёв? А где его искать? Отправлен на космодром Южный два дня назад... А как же подготовка к полёту? Сказал, что имеет практические навыки? Да откуда! Несколько школьных экскурсий в космический городок, несколько вылетов на орби-тальную станцию и - всё. Маловато для работы в космосе. Говоришь, и не таких берут? Обучение в процессе работы... Молодчина, Мартин. Попробуй-ка связаться с Южным...
  Господи, ну почему молодым дуракам нужно бежать невесть куда?! Почему не в соседний город, не в другую страну? Мало родной Земли. Подавай им Луну или Марс. А если его задержит полиция? Незаконное ношение оружия - раз. Поддельный документ - два. Чего ещё натворит этот парень?..
 Шоссе блестело от утреннего дождя. Шелест шин, шорохи в кронах тополей…
- Господин Любимов! Поедете в город на своей машине или возьмёте служебную?
  Любимов хотел ответить кибердежурному, что поедет на служебной. Потом вспомнил, что нужно  заглянуть к Соколовым.
  Сколько времени? Только половина восьмого! К Соколовым рано. Придётся отложить встречу до вечера. Может, Мартин к тому времени уговорит Мирослава вернуться домой.
- Поеду на своей. Спасибо, Алекс.

  ГЛАВА  9
  Серое небо. Серое здание. Окна с решётками. И везде - асфальт. Ни единого живого деревца, ни полоски газона. А ведь заключённые - тоже люди. Им хочется свежего ветерка,  пушистого одуванчика. Об этом Любимову однажды поведал алтарник, несший послушание при тюремном храме. Очень он очень был похож на Мартина: заливался соловьём, когда начинал говорить о душе.
А какая душа может быть у человека, хладнокровно убивающего себе подобных?! Какой-то олух решил, что созерцание цветочков и мотыльков разбудит в преступнике совесть. Глупо. Камень - решётка - тюремный священник. Вот это -  правильно. Преступил закон - претерпи наказание. Покайся от души. Но много ли за этими стенами тех, кто желает слушать проповеди о покаянии?..
  Перед зданием собралась  толпа.
- Кто эти люди? - спросил Любимов у напарника.
- Журналисты, - ответил тот. - С утра дежурят. И завтра ещё будут здесь стоять. Виталий Груздев сегодня снизошёл до некоторых изданий. Целое утро отвечал на вопросы.
- И какое впечатление произвёл на прессу?
- Благоприятное. Он тут времени даром не терял. Учился на заочном отделении экономического института; получил второе высшее образование. Управленец.
- Обучение оплачивал Прохоренко?
- Разумеется. Куда  ему деньги девать!
- А о чём репортёры спрашивали Груздева?
- Чушь всякую несли. Чем планирует заниматься, когда выйдет на свободу. (Как будто не знают!) Какая доля концерна принадлежит ему, а какая - брату и пле- мяннику. Кого предпочитает - брюнеток или блондинок...
- Понятно. У меня к нему тоже пара вопросов. Позволишь отлучиться?
- Иди.
  Напарник вытащил портсигар.


  Любимов вошел в допросную.
- А, Виктор Иванович! Я почему-то думал, что непременно увижу вас сегодня или завтра. Пришли пожелать мне удачи и прочитать напутствие в новую жизнь?
  Груздев спокойно улыбался.
- Да, решил провести профилактическую беседу. Шестнадцать лет, похоже, прошли даром. Снова за старое?
- О чём это вы?
  Груздев приятно улыбнулся. Встретишь такого на улице - не поверишь, что уголовник. Вид вполне интеллигентный (работа имиджмейкера?). Наверняка имел бы успех у женщин, если бы не грубый шрам на переносице.
- У вас, Виталий Иванович, синяки  под глазами. Плохо спалось после вчерашнего? Я имею в виду подрыв автомобиля господина Танака.
  Губы Груздева мгновенно расплылись в улыбке. «Решил играть роль до конца», -  подумал Любимов.
- Никакого отношения к этому происшествию я не имею. Досиживаю, как видите, последние дни. Стараюсь думать о прекрасном будущем.
-  И как оно выглядит в вашем представлении? Впрочем, не утруждайте себя ответом. Я и так догадываюсь. "Рашен кибернетик моудл" хочет укрепить утраченные на рынке позиции. Высматривает интересные предложения, пытается  приобрести патенты или сделать дочерними компаниями наиболее сильных конкурентов. Короче, подмять под себя все и вся. Политика не новая - так когда-то делал Такеши Огата. Но у него это получалось без криминала.  Многие даже почли за честь влиться в "Рашен кибернетик моудл". А у вас, Виталий Иванович, работа топорная, грубая. 
- Хотите повесить на меня  дело? Не выйдет.
- Я  пришёл к вам не как следователь к подозреваемому, а как человек к человеку. Из-за вас исполнитель может получить пожизненный срок - у него ведь нет богатого брата со связями в прокуратуре. Скажете: сам виноват, смотреть нужно было, когда на кнопки давить, и бежать быстрее... Неужели вы и теперь, получив второе высшее образование и приличную долю наследства, пойдёте по головам? Мне интересно, причастен ли ко вчерашнему Антон Прохо- ренко. Он вообще в курсе ваших дел, мыслей? Интуиция мне подсказывает, что нет... У меня нет диктофона. Давайте  поговорим начистоту.
- С удовольствием. Итак, вы желаете знать, что ожидает "Рашен кибернетик моудл". Сегодня мне только ленивый не задавал этот вопрос. А ещё - доволен ли я частью наследства Ивана Прохоренко; простил ли  отца и раскаялся ли в покушении на господина Огату. Отвечаю на первые два вопроса. Мой младший брат - очень порядочный человек. Он многое для меня сделал: не отвернулся, когда я сел за решётку; восстановил в наследственных правах и всячески наставлял на путь истинный.  Он, повторяю, - прекрасный, сострадательный человек. Однако порядоч-ность Антона  влетает концерну в копейку. То ему жалко лишать перспектив какую-нибудь неокрепшую фирмочку, то он боится перекрыть поток финансов бывшим  партнёрам. В деловом мире трудно оставаться на высоте тому, кто не может хоть на час усыпить  совесть. Господину Огате в своё время совесть помешала оставить себе контрольный пакет "РКМ". Вы не находите, Виктор Иванович, что люди, которые охотно слушают учителей и священников, в реальной жизни часто становятся неудачниками? Господин Огата слушал своего наставника и лишился огромной власти и огромных денег. Очень глупо, не правда ли? Моему богобоязненному брату высшие силы отчего-то не  помогают обуздать конкурентов. Надо признаться, люди совестливые очень уязвимы. Их нужно жалеть и опекать, как малых детей.  Только глупые дети верят в  то,  что без совести нельзя жить в человеческом мире.  А по-моему, совесть - это такой нарыв, который  мешает наслаждаться жизнью; она зака- баляет людей, делая их заурядными, серыми и никчёмными.  Особенно непростительно поддаваться этому чувству руководителям крупных компаний. И если Антону самому не устранить эту досадную помеху, должен же кто-то позаботиться о том, чтобы конкуренты "РКМ" не очень высоко поднимали головы.
- Гибель четверых человек - не слишком ли высокая цена за ваше процветание? И это при том, что творец нового экономического курса концерна не успел выйти из тюрьмы. Многообещающее начало.
- Да. Жаль, что нас теперь не слышит Кэйташи Танака. Он не в меру гордый и тщеславный человек. Не гражданин России, а мечтает захватить российский рынок. Я наводил о нём справки. Амбиций много - Роскосмос, прежние наши партнёры. А финансовое положение никуда не годится, и в конструкторском бюро - текучка. Проучить такого - не грех, а священный долг настоящего гражданина и патриота.
- Позвольте поинтересоваться, какое место в списке гордых и неугодных вам людей занимает Такеши Огата? Его вы тоже собираетесь проучить? И как на это смотрит Антон Прохоренко? До меня дошли слухи, будто ваш братец частенько вспоминает господина Огату. Какого инженера потеряла "РКМ"! А как его уважает Алексей!
- Полностью с вами согласен. Огата - прекрасный инженер. Из двух зол - Про- хоренко или Танака - я бы на его месте  выбрал первое. Ну, а если Огата пока затрудняется с выбором, придётся намекнуть на то, что в "РКМ" его помнят и ждут.
- Вот поэтому  на воздух  взлетел не  его "Порш", а "Опель" господина Танака. Последний вообще оказался слабым звеном: заурядный конструктор, что с него взять! К тому же заносчивый и несговорчивый конкурент.  Припугнуть хорошенько, сбить спесь - полезное дело!  Огата лишний раз подумает, стоит ли рисковать остатком жизни, семьёй. Может, забудет старое и вернётся в  конструкторское бюро "РКМ". Творческому человеку нужно ведь как-то реализовать идеи, тем более что нормально работать фирме его тестя на российском рынке всё равно не дадут...
- Виктор Иванович! Есть поговорка: если не  можешь одолеть противника, сделай его своим союзником. Огата непотопляем, и с этим придётся смириться. Однако - к своему несчастью - он теперь имеет слишком неудобных родственников. Им ни "Рашен кибернетик моудл", ни мой брат ничем не обязаны, поэтому управа обязательно найдётся. Впрочем, если господин Танака сделает правильные выводы из вчерашнего, ему и его сродникам не нужно будет беспокоиться о будущем.
- Танака, может, не очень хороший инженер, но точно не трус. Он отказался продавать патент и уже заключил несколько договоров с европейскими потре- бителями. Неужели вы надеетесь, что после случившегося вчера кто-то из семьи Танака пойдёт на попятную?
- Вам не терпится узнать, как я этого добьюсь? Не беспокойтесь, мы всё уладим миром,  присутствие полиции не понадобится. У Танака - товар, а у нас - купец...
- Что, простите?
- Я говорю, Алексей Прохоренко влюблён в Юкико Огату.  Девочке скоро исполнится шестнадцать. С согласия родителей она  может вступить в брак с моим племянником. Молодые немного знают друг друга: Алексей бывал в доме господина Огаты. Последний вряд ли станет возражать. Ему нравится Алексей. Как-никак, внук его прежнего благодетеля. Очень ответственный и серьёзный парень. Аспирант. В конце концов,  наследник громадного концерна и член самой влиятельной семьи. Чем, скажите, не жених для девушки, чьи предки  с порядочными людьми и рядом не стояли?
- А с чего вы вдруг решили, что сделка состоится? Вы плохо знаете Огату. Он не станет торговать дочерью. Такого человека нельзя загонять в угол.
- Я и не собираюсь. Я полагаюсь на его ум и здравый смысл. Посудите сами: захочет ли нормальный человек рисковать своими близкими ради  удовлетворения чужих амбиций? От заключения этого брака выиграют все. А господин Огата – в особен-ности.
- Вы страшный человек, Груздев.
- Ничуть. Я человек, умудрённый горьким опытом. Со мною тоже поступили жестоко. Знаете, почему отец видел во мне лишь охотника за наследством и не видел сына? С ним рядом был Огата, который не простил свою мать. Она бросила его, как мой отец когда-то бросил меня. Но я хотел доказать, что могу быть достойным сыном; что могу простить отцу его ошибку, если он покается и примет меня в свою семью.
- Однако Иван Прохоренко не поверил в вашу искренность...
- Да. Он боялся, что брошенный на произвол судьбы ребёнок не может чувствовать к родителю ничего, кроме ненависти. Огата ведь даже знать ничего не хотел о своей матери, он её ненавидел...
- Виталий Иванович, я понимаю дело так. Ваш брат и племянник уважают господина Огату и не позволят причинить зло лично ему. Поэтому вы решили отыграться на его родственниках. Однако брак по принуждению карается законом. Да и захочет ли девушка в таком возрасте связывать себя узами брака с нелюбимым человеком?
- Захочет. Она ведь очень умна. И ей ведомо такое понятие, как дочерний долг. Вы напрасно беспокоитесь. Господину Огате этот брак выгоден по многим соображениям. Во-первых, он сможет спокойно просыпаться каждое утро без задних мыслей о безопасности семьи. Во-вторых, его родственники Макото и Кэйташи Танака, работая на российский концерн, имеют гораздо больше перспектив реализовать свои проекты, не заботясь об изыскании на них средств.  Ну, и от новой должности министра экономики господин Огата вряд ли откажется.
- А вы уже и правительственные должности раздаёте? Не думал, что вас так высоко занесёт.
- Я всего лишь планирую будущее "Рашен кибернетик моудл".   На нашей компании держится экономика страны. Разве не естественно для такого гиганта иметь в правительстве человека, который бы заботился о его интересах? За границей многие промышленники имеют лобби, так почему бы и "РКМ" не иметь своего министра? Огата создан для высокой должности. Надеюсь, хоть с этим вы не станете спорить...

  Напарник Любимова - Андрей Проскуров - вытянул из портсигара последнюю сигарету, но закурить не успел. Полковник Светлов прислал сообщение. Парня, подорвавшего автомобиль, зовут Алексей Белов. Наркоман с пятилетним стажем. Не работает. Не женат. Промышляет кражами. Политические взгляды отсутствуют. Никакой нацио-налистической организации, сражающейся за экономические интересы России, выявить не удалось. (Что, впрочем, не удивительно). Где встретил незнакомца, давшего взрывчатку? Ломка была, разве он помнит? Как проник на охраняемую парковку? Дать вразумительный ответ не может. Осознаёт ли, что совершил?  Плохо. А как дела у вас, ребята?
  По лицу Любимова, вышедшего из корпуса, Проскуров догадался, что никак. Никак не доказать причастность семьи Прохоренко к этому делу. Значит, Белову одному придётся отвечать за гибель четверых человек. Сколько лет этому  парню? Кажется, всего двадцать три. В двадцать три - расстрел или пожизненное прозябание в марсианской колонии. Какая нелепая и страшная судьба!..

ГЛАВА  10
 Остановившись возле дачи Соколовых, Любимов долго размышлял о том, как начать непростой разговор с хозяйкой. Киберохранник изобразил на лице удивление. Почему господин не выходит из машины и не спрашивает о здоровье хозяйки дома? Быть может, он принёс дурную весть о её сыне?
- Добрый вечер? Желаете видеть Марию Николаевну?
- Да. Но сначала, если можно, госпожу Ридигер.
- Она отдыхает в саду.
- Спасибо, Алекс.
  Любимов очутился перед чугунной скамейкой. Киберсадовник уже полил кусты, и розы сияли. Как будто глупый щедрый волшебник осыпал их огромными алмазами.
  Паулина с пристрастием осматривала сортовые розы. Она выбрала самые крупные. В её руках безжалостно блеснули садовые ножницы;  срезав  несколько роз, она велела Эмилии отнести их в библиотеку.
- Госпожа Ридигер?
  Паулина выпрямилась.
- Доброе утро, Виктор Иванович. Есть что-нибудь новое о Мирославе?
  По её лицу пробежала тень беспокойства.
- К сожалению, да. Ваш мальчик недосягаем для земных стражей порядка. Вчера вечером в составе немногочисленной группы желающих быстро заработать большие деньги он отправился на МКС. Оттуда, надо полагать, его отправят на Марс. Поэтому, если хотите вернуть Мирослава, придётся  подавать заявление в полицию. Космический полицейский патруль вылетит сразу же, как только появится возмож-ность.
- Но ведь ему придётся отвечать за ношение оружия, на которое он не имеет прав! Три года тюрьмы!
- Боюсь, отвечать придётся не только за это. Мирослав устроился на работу по поддельным документам. Значит, ещё один год. И я больше ничего не могу для вас сделать. Чтобы перевести эти годы в условный срок, вам понадобится очень грамотный адвокат. Как Мария Николаевна?
- Вчера у неё был доктор. Советовал съездить на море или отправиться в какое-нибудь путешествие.
- Мудрый совет. Иногда это действительно отвлекает от горестных мыслей.
- Госпожа прилегла отдохнуть. Она опять, несмотря на протесты доктора, приняла снотворное. Скоро уже проснётся... Хотите чаю?
- Нет. Я думаю, вы сами найдёте подходящие слова, чтобы объяснить ей сложившееся положение. Возможно, господин Огата имеет нужные связи и постарается облегчить положение Мирослава.
- К сожалению, у него вряд ли найдутся влиятельные друзья в прокуратуре. Он не имеет никаких дел с полицией. Сами подумайте, зачем законопослушному человеку подобные связи?
- Конечно, вы правы. Ну, а друзья Григория Александровича?
- Надо подумать... Господи, если бы не та трагическая случайность на дороге, вся наша жизнь сложилась бы совсем по-другому!
- Насколько я понимаю, - вполголоса заметил Любимов, - для Григория Александ-ровича это действительно была трагическая случайность. Вместо него в тот день должен был погибнуть другой человек. Его воспитаник и преемник Такеши Огата.
  Он пристально посмотрел в глаза Паулины. Она не изменилась в лице. Даже не удивилась. Конечно, она знала правду. И скрывала. Целых шестнадцать лет.
- Давайте присядем, - предложила Паулина. - Раз уж вы  докопались до истины, разговор у нас будет долгим.
  Любимов не стал возражать и сел рядом.
- Я не докапывался до истины. Она лежала на поверхности, и будь я чуточку внимательней, то мог бы раскрыть преступление по горячим следам. Хотя - сознаюсь - и теперь есть вещи, мне не совсем понятные. Надеюсь, вы прольёте свет на некоторые детали.
- Виктор Иванович! Что заставило вас вновь вернуться к этому делу?
- Несколько обстоятельств. Мне долго не давала покоя мысль о том, отчего Соколов мог уснуть за рулём и попасть в аварию. Потом я нечаянно узнал о сильнейшей аллергии господина Огаты на препарат "Шарме".  И, наконец, эти розы. Связав воедино три факта,  я могу доказать покушение на убийство господина Огаты. Но, прежде чем довести дело до суда, мне хочется знать, почему об этом преступлении умолчали вы? И почему сам Огата не пожелал справедливого возмездия, ведь погиб его близкий друг и наставник? 
- Виктор Иванович, - мягко сказала Паулина, - не нужно доводить дело до суда. Шестнадцать лет Мария Николаевна сидит под домашним арестом. Ни друзей, ни поклонников, ни выходов в свет. Полнейшее душевное одиночество. Дети были единственным  её утешением, но теперь, когда Мирослав узнал о её любви к гос-подину Огате, госпожа не находит покоя даже в молитве.
- Значит, есть хоть какая-то справедливость  на белом свете! Хотя бы совесть стала для неё наказанием. Мирослав знает о том, что действительно произошло шестнадцать лет назад?
- Откуда! Страшной правды не знает никто, кроме господина Огаты, меня, вас и киберохранника. О ней ещё догадывалась Мариитта, прежняя экономка. Как ужасно вновь обо всём вспоминать! Я не могу говорить... Простите...
- В таком случае, позвольте мне... Итак, Мария Николаевна, будучи женой достой-ного человека и матерью двоих детей, имела несчастье влюбиться в господина Огату. Её мечты когда-нибудь связать  с ним свою судьбу, вероятно, раздражали не только законного мужа. В жизни Огаты уже была Мидори Танака. Она ждала от него ребёнка. Была даже назначена дата предстоящей свадьбы.  Однако Мария Николаевна, вопреки здравому смыслу, не желала уступать воз- любленного своей сопернице. Но что она могла поделать? Излить в письме  душу. Но письмо, отправленное в центральный офис "Рашен кибернетик моудл" с Марииттой, было перехвачено ревнивым мужем. Вероятно, оно стало последней каплей, переполнившей терпение господина Соколова. Он решил развестись с женой. Однако такой вариант событий грозил Марии Николаевне большими неприятностями. Ей, уличённой в постыдной любви, пришлось бы вернуться к благочестивым родителям и навлечь срам на их седины. Необходимость принятия какого-то решения, а может, наркотические добавки (их следы остались даже на злополучном письме!), подтолкнули Марию Николаевну к ужасному преступлению. Она поняла, что при любом раскладе господин Огата никогда не станет её мужем. Она не могла надеяться  даже на его расположение. Но страсть была так сильна, что отдать любимого мужчину сопернице оказалось выше её сил. Поэтому смерть Огаты, очевидно, показалась вашей госпоже единственным выходом: она осталась бы жить с законным супругом, и мысль о том, что любимый не достался никому, утешала бы её воспа-лённое сознание. Но господин Огата, опасаясь пересудов, редко бывает у Соколовых. Как осуществить задуманное? Неожиданно представился удобный случай. Огата должен был заехать на пару часов к господину Соколову, но мотор заглох, и он попросил наставника переслать ему документы с кибершофёром. Вот он, замечательный шанс совершить преступление, которое вряд ли будет раскрыто! Мария Николаевна идёт в сад для того, чтобы срезать розы и отправить их в подарок Мидори. В то лето была отвратительная погода - то жара, то жуткий холод. Капризные розы гибли на корню, и только неприхотливый куст Ферди цвёл пышным цветом. Набрав букет, Мария Николаевна обрызгивает его содержимым своего флакона. Она знает: её успокои-тельные капли содержат не только розовое масло, но и компонент под названием "Шарме", на который у господина Огаты сильнейшая аллергия. Расчёт, очевидно, был прост: киберводитель не почувствует одурманивающего запаха, который может вызвать астматический приступ и стать смертельным для господина Огаты. Концентрация паров  в салоне, по-видимому, была запредельной: даже после того, как машина полчаса пролежала в кювете с  разбитым боковым стеклом, Огата получил сильнейшее отравление. Случись астматический приступ за рулём, он вряд ли бы справился с управлением. Дорога. Разбитый автомобиль. Рассыпавшиеся розы вокруг мёртвого тела. "И только я имею на тебя право"... Вероятно, таков был замысел. Но полупьяный сосед спутал все карты. Место киберводителя занял  Григорий Соколов. Наверное, Мария Николаевна сильно волновалась, не разоблачит ли муж её убийственный план. Сорт Ферди почти не имеет запаха, а тут - благоухание на весь салон! Но господин Соколов был слишком занят своими мыслями: встреча с Огатой, предполагаемый развод с женой, студент, не сдавший зачёт... Да он, возможно, и перестал замечать этот розовый аромат. Розы на своём участке. Розы у соседей. Успокоительное жены... Да и что удивительного в том, что в салоне, где лежит огромный букет роз, пахнет розами! Разве мог профессор предположить, что его жена совершенно потеряла рассудок!
  Любимов сделал паузу. Из кармана он извлёк маленький хрустальный флакончик.
- Откуда он у вас? - удивилась Паулина. - Госпожа искала его весь вечер...
- Прошу прощения за некрасивый поступок. Но самые важные улики добываются именно так. Я незаметно прихватил этот флакон, пока госпожа Соколова искала нужные телефоны и адреса. Вчера я ещё не знал о сильном воздействии этого лекарства на тех, кто до сих пор имеет дурную привычку самолично водить автомобиль. А в инструкции  чёрным по белому написано: свое наркотическое и снотворное действие после приёма внутрь препарат обнаруживает примерно через  десять минут; аналогичное действие паров можно заметить через полчаса. Кстати, примерно столько (может, чуть больше) и находился за рулём господин Соколов, если вести отсчёт времени от Морозовки  до места ДТП. Студент Юшков находился под воздействием паров  минут двадцать. Возможно, его рассеянность (надо же было оставить в машине рюкзак с деньгами и документами!) также  объясняется наркотическим опьянением. Во всяком случае, разговоры с Юшковым не давали господину Соколову потерять контроль над машиной. Именно после их расставания другие водители стали замечать, что автомобиль господина Соколова заносит на встречную полосу. Голосовое предуп-реждение киберпатруля, очевидно, привело к тому, что профессор хотел перестро-иться в другой ряд - подальше от сплошной полосы - и сбавить скорость.  Манёвр оказался неудачным. А может, господин Соколов уже не владел ситуацией на дороге... В любом случае, это точно не было попыткой самоубийства. Мирослав сделал неверное заключение о гибели отца. Страшно подумать о том, как бы он поступил, узнав правду. Верно я говорю, госпожа Ридигер?
  Лицо Паулины было серо, как камень. Значит, его умозаключения верны?
- А теперь помогите мне понять одну вещь. Я не могу взять в толк, зачем понадобилось скрывать правду о гибели профессора Соколова. Разве вы и господин Огата не были самыми близкими и преданными ему людьми? Впрочем, вас я отчасти могу понять. Госпожа  Соколова оказывает вам покровительство. Вы и Никита живёте в богатом доме; благодаря ей Никита ни в чём не нуждается. Но господина Огату Григорий  Соколов любил, как родного сына. Что помешало ему разоблачить преступ-ницу? Вы сможете ответить мне на этот вопрос?
 Паулина немного помолчала.
- Наверное, со стороны я  выгляжу неприглядно, если даже такой проницательный человек, как вы,  обвиняет меня в   низости и раболепстве. Нет, я честная женщина, хотя шестнадцать лет назад и скрыла от вас то, что произошло в этом доме. Меня попросил господин Огата. Если уж он посчитал необходимым скрыть правду от следствия,  как  могла возражать я?
  «Опять начинается философия», - с раздражением подумал Любимов. Честная женщина, отказавшаяся помогать следствию разоблачить преступника. И как следует это понимать?
- Господин Огата сразу понял, что Мария Николаевна покушалась на его жизнь?
- Нет. Это понимание пришло не сразу. В больнице, когда доктор объявил  диагноз, господин Огата задался вопросом: откуда в автомобиле мог взяться смертельный для его лёгких аллерген. "Шарме" усиливает и надолго сохраняет запах эфирных   масел, но кроме запаха роз господин Огата не уловил в салоне других запахов. Однако аромат роз - естественный, природный аромат; он никогда не вызывал у него обост-рения астмы. Понять, что к чему, помог случай. Однажды в  палате дежурила моло-денькая медсестра. Ей очень нравился воспитанный господин, с другом которого случилось непоправимое несчастье. Чтобы как-то его утешить, она принесла в палату  ветку садовых роз. Пусть господин  глядит на красивые розы...
- Это был сорт Ферди?
- Пути Господни неисповедимы... Когда в больницу пришла Мариитта, господин Огата уже знал всё о розовых каплях от своего лечащего врача. Мариитта лишь подтвердила то, что букет в салон автомобиля отнесла госпожа Соколова. А ещё  после отъезда мужа она попросила Мариитту принести  ей новый флакон. Если бы носители искус-ственного интеллекта могли удивляться, Мариитта, вероятно бы, удивилась: утром флакон госпожи был полон; одного флакона хватает примерно на неделю; куда дева-лось лекарство? Она подумала, что госпожа перепутала дозировку и спросила у меня, не опасно ли это для здоровья. Мария Николаевна услышала наш разговор и сказала, что случайно пролила свои капли. Я успокоилась. А вскоре нам сообщили, что господин Соколов разбился у Разметелево.
- Как отреагировала на это госпожа Соколова?
- Не могу знать. Она закрылась в комнате и никого не пускала к себе, кроме Мариитты. Потом началось следствие. Это было ужасно. С утра до вечера к нам ломились журналисты; приезжали коллеги Григория Александровича выразить собо-лезнования. А ещё - полковник Зорин и группа кибероперативников ринулись опрашивать соседей. Каких только  камней не было брошено в наш огород! Кибер-оперативники бесстрастно записывали досужие вымыслы о Марии Николаевне и господине Огате. Досталось тогда и нашей Мариитте! Вы знаете, кибермодель может захлопнуть дверь перед журналистами, но не имеет права ни в чём отказать стражу порядка. Зорин узнал тогда много пикантных подробностей из жизни хозяев. К счастью, он оказался порядочным человеком,  и ничего из их разговора не попало в прессу. Если бы что-то всплыло, плохо пришлось бы господину Огате. Газеты могли попасться на глаза Мидори или её отцу. Правда, вскоре  полиция оставила нас  в покое...
  «Так часто бывает, когда следствие ведут носители искусственного интеллекта», - с досадой подумал Любимов. Они не могут отличить астматический приступ от нерв-ного срыва; не знают, что не все цветы изливают аромат и что  не все люди, которые улыбаются, говорят полиции правду. Зорин, основываясь на ложных фактах, искал доказательств покушения на Григория Соколова, но их в принципе не могло быть. Профессор Соколов не должен был в тот день никуда выезжать.
- Госпожа Ридигер, вам придётся рассказать обо всём до конца. Из больницы господин Огата приехал прямо на вашу дачу. Полагаю, в жизни Марии Николаевны это был не лучший день. Дело о гибели супруга было уже закрыто; ваша госпожа  по закону оставалась наследницей громадного состояния и могла позволить себе безбедную жизнь, не боясь быть изгнанной и разлучённой с детьми. У неё неожиданно оказались развязаны руки - люби, кого вздумается; мечтай, о ком пожелается. И вдруг на пороге - господин Огата. Вместо него в аварии погиб лучший друг и  наставник, и с этой мыслью ему придётся жить до конца своих дней. Погиб от руки женщины, которая желала погубить  самого Огату и оставить без отца ещё не родившегося ребёнка. Что стало бы тогда с Мидори? Что станет теперь с детьми господина Соколова? Признаюсь, я не хотел бы стать свидетелем подобной сцены.
- Господин Огата сразу прошёл к Марии Николаевне. Сначала я хотела оставить их наедине. "Неизвестно, кто из них двоих больше нуждается в сочувствии", - подумала я тогда. Но пришла Мариитта и сказала, что у Вари жар. Девочка сильно просту-дилась, и нужно спросить у матери, какого вызвать врача.
- Вы пошли в комнату госпожи...
- Нет. Я стояла за дверью и слушала их разговор. И не могла поверить собст- венным ушам. Моя госпожа пыталась совершить убийство? Григорий Александрович находился под воздействием наркотического препарата?  Это было столь нео- жиданно, что я растерялась. Вы знаете, как я предана этому дому. Поверить обвинениям господина Огаты было выше моих сил. Разве может женщина, мать, прихожанка отца Александра совершить такое?! Я ожидала того, что Мария Ни- колаевна начнёт оправдываться, но она молчала.
- Господин Огата  хотел подать заявление в полицию?
- Нет. По дороге из больницы он всё тщательно обдумал. Подать заявление на Марию Николаевну означало бросить тень на фамилию Соколовых. Господин Огата не мог допустить того, чтобы знаменитую и уважаемую семью - семью его наставника - обливали грязью. Больше всего господина Огату беспокоило будущее юных Соколовых - Мирослава и Вари. Подумайте сами: как  жить сиротам, чья мать имеет на совести столько смертных грехов? А если бы её посадили в тюрьму? Какой позор для всех! Господин Огата не на словах знал, что это такое - стыд за недостойных родителей. Поэтому он решил во что бы то ни стало избавить Мирослава и Варю от той боли, которую бы  причинила им дурная слава об их матери. 
- То есть оставить преступление безнаказанным?
-  Ради памяти о Григории Александровиче господин Огата простил его супруге свои личные обиды. Но  гибель наставника он простить ей не смог. Годы до- машнего ареста. Покаяние и полное одиночество. Отстранение от воспитания собственных детей.  Таков был его приговор.
-  Я не ослышался? Вы сказали - приговор? То есть господин Огата учинил над Марией Николаевной самосуд?
- Называйте это, как хотите. Он думал о будущем детей и стал, если можно так выразиться, их ангелом-хранителем. Дети должны были вырасти с осознанием значимости заслуг их предшественников. С детства им должны были внушать гордость за ту фамилию, которую они носят.  Мирослав и Варвара Соколовы. Продолжатели знаменитой учёной династии, а не дети полуграмотной уголовницы. Наследники доброго имени, а не родительских грехов. Господин Огата сам подбирал им достойных гувернёров; следил за их образованием и духовным воспитанием. Все -  от поломойки до хозяйки дома -  должны были поддерживать в детях веру в то, что их отец был выдающимся человеком, а мать – его достойной супругой. Мариитта, заикнувшаяся в беседе с господином Огатой о сложном характере Григория Александровича и о преступной страсти госпожи, была немедленно  отправлена в утиль.
  Любимов молчал.
- Виктор Иванович, вам доводилось когда-нибудь общаться с детьми, которые были лишены родительской любви? Я работала в детских домах и интернатах. Жуткое зрелище! Многие из них остались духовными калеками на всю жизнь. У таких детей нет крыльев для высокого полёта. Они не выдерживают натиска жизни; своим  собственным детям они не могут дать полноценной, яркой, глубокой любви. Не осуждайте господина Огату. Всё было сделано правильно. Ради будущего юных Соколовых.
  По аллейке, усыпанной хвоей, бродил киберохранник. Его стальная, точёная фигура, затянутая в камуфляж,  зловеще темнела среди весёлой изумрудной зелени.
- Насколько я понимаю, киберохранник принадлежит господину Огате, а не хозяйке дома? - спросил Любимов.
  Паулина кивнула.
- В обязанности Алекса входила не только  охрана дома. Он должен был следить за тем, чтобы Мария Николаевна безотлучно пребывала под домашним арестом. Поскольку она упорно продолжала принимать свои розовые капли, Алекс должен был следить ещё и за безопасностью юных Соколовых.
- Я слышал, соседи осуждали Марию Николаевну за то, что она не препятствовала общению Мирослава с Алексом. Выходит, у неё просто не было власти отдать киберохраннику соответствующий приказ?
- Да.
- Столько лет не иметь возможности путешествовать, посещать театры,  музеи, народные гуляния! Наверное, это было слишком тягостно для молодой женщины. Как она выслушала свой приговор?
- Спокойно. Смерть мужа, похоже, её совершенно не взволновала. И ответственность за содеянное - тоже.  Отец Александр говорил, что когда человек целиком отдаётся грешным помыслам, его душа умирает.
- В самом деле? Неужели Мария Николаевна была так опустошена, что ей было всё равно, как сложится её дальнейшая жизнь?!
- Её жизнь вовсе не так плоха. Розарий, библиотека, домашняя церковь. Всё ж лучше, чем тюрьма. Иногда нас навещает господин Огата. Он остался жив, и за эту милость она не устаёт благодарить небеса. Если в ней и осталось что-то челове-ческое, то это - её любовь к господину Огате. Его приезд для Марии Николаевны - настоящий праздник. В тюрьме бедняжка вряд ли бы могла рассчитывать на такое счастье.
 Счастье? Любимов с недоумением поглядел на Паулину. Какое же это счастье - быть заживо похороненной в четырех стенах? Знать, что любимый человек испытывает к тебе презрение? Всё-таки женщины - странные существа…
- Простите за нескромный вопрос. Мария Николаевна не предпринимала попыток бегства из своего заточения? Быть может, она противилась решению господина Огаты?
- Зачем ей куда-то бежать и противиться его воле? Говорю вам, она по-своему счастлива. Господин Огата иногда беседует с ней о детях и сопровождает до прихода отца Николая. Ради этих минут она и живёт.
- И сколько лет будет продолжаться произвол господина Огаты? Он - не судья, не представитель закона...
- Это будет продолжаться до тех пор, пока Мария Николаевна не принесёт покаяния. Пока  в ней не очнётся совесть и не утихнет голос страсти, она будет гулять среди роз за высокой оградой, отделяющей её от мира. Господин Огата боится за Мидори. После гибели Григория Александровича, у него только и осталось, что любимая женщина.
- Неправда. Есть ещё Юкико.
- На востоке говорят, дочь подобна проданному полю. Теперь Юкико окружают ореолом заботы и любви, но когда-нибудь она выйдет замуж, и единственным утешением  господина Огаты останется Мидори. Все эти годы он опасался того, что Мария Николаевна совершит какой-нибудь страшный поступок. Женщина, обезумевшая от страсти и живущая в наркотическом бреду, не желает слушать даже священника. Отец Николай жалуется на то, что давно не может причастить госпожу: в своих мечтах она встречает рассвет в прекрасном саду вместе с господином Огатой.
- В таком случае ей нужно серьёзно лечиться.
- Мария Николаевна не желает расставаться со своими розовыми каплями. Она созна-тельно губит себя, вот в чём беда. Многие одинокие женщины находят в жизни какой-то смысл: религию, благотворительность, рукоделие. Но у Марии Николаевны есть лишь её неразделённая любовь к господину Огате.
  «Несчастный господин Огата,» -  усмехнулся Любимов. Одни его до смерти любят, другие -   до смерти ненавидят; он не может и шагу ступить, не вызвав в людях какое-нибудь из этих чувств.
- Виктор Иванович, - робко произнесла Паулина, - вы ведь ничего не расскажете  полиции? Ради детей вашего друга, пожалуйста, не говорите...
- Не беспокойтесь. Не скажу.
  Любимов встал и, не прощаясь, вышел за ограду. Он чувствовал на себе взгляд Паулины - тяжёлый, недоверчивый, испуганный.   Что ж, пусть живут, как хотят. Вечером он спросит у тёщи, что, по её разумению, тяжелее на весах Фемиды - репутация семьи или закон, слезинка ребёнка или сделка с совестью.
  Наверное, Анастасия Павловна вновь оправдает самосуд. Женщинам свойственно слушать сердце, а не доводы разума. Она ещё начнёт, пожалуй, доказывать то, что Огата -  совестливый и даже излишне порядочный человек. Ради счастья и безоблач-ного детства малюток он столько лет покрывал преступницу!
   А как же закон?
  Любимов включил старый мобильник.   Человек, преступающий закон и творящий самосуд, не может считаться порядочным. А эта фотография? Нет, Анастасия Павловна покривила душой, сказав, что Огата на ней симпатичен. В его глазах – не уверенность в себе, а холод, цинизм и воля. Такому человеку не нужен ни человеческий  закон, ни  Божий: он всё равно будет творить то, что посчитает нужным,  и думать при этом, что прав. И никакое  воспитание  не исправит этот недостаток. Так что интуиция не подвела старшего следователя: молодой Такеши  на этой фотографии - законченный Соколов.
 Теперь, когда расследование закончено, нет смысла хранить эту фотографию.
  Любимов вытащил из телефона карту памяти и бросил её под колёса проезжавшего грузовика.
 
ЧАСТЬ 3
ГЛАВА 1
  Холодное марсианское солнце застыло в облаках. Тёмно-фиолетовое небо ро- зовело, всё чётче можно было рассмотреть зубцы отдалённых гор.
  Глафира любила вставать до рассвета. Величественная красота вселенной открывалась ей именно в эти минуты, когда всплеск солнца озарял мёртвую долину.
  В свете нового утра нестерпимо сияли стёкла парниковых ферм и лабораторий, ярко поблёскивали купола наземных жилых сооружений, тускло отливал серебром огромный ангар для взлётно-посадочных модулей и марсоходов.
  Внезапно безмятежные перистые облака сгустились. Над маленьким городком взвился песок. Пылевая буря? Вторая за месяц? Опять придётся отложить высадку саженцев в марсианский грунт.
  Глафира спустилась с терраски, в лунках которой росли саженцы плодовых деревьев. Стеклянные капсулы с климатконтролем готовы и для них, но пока на поверхности красной планеты не прижились даже живучие сорняки. Капсулы не выдерживали радиации и перепада температур.
  На нижнем ярусе кустилась овощная рассада. Салат (пожелтел). Кабачки (лис- тья побелели). Молодые стебли томатов пригнулись к земле. Сколько вложено сил, и всё - напрасно. Несмотря на щедрый полив и минеральную подкормку растения чахли. А ведь они растут в земном грунте! Неужели им не хватает солнца?
  Электрические лампы сияли до рези в глазах. Тепло, светло, условия приближены к земным. Прилично растут лишь укроп и спаржа.
  Глафира вспомнила деревенские грядки. Как ядрёно, весело пах осенний уро- жай! Огромные крепкие луковицы. Свежие колючие огурчики. Мясистые помидоры. Может, она плохой космобиолог?
 Железный занавес, отделяющий теплицу от служебного отсека, с шумом поднялся. На пороге стоял Громов - биоинженер, главный агроном и просто очаровательный мужчина. Глафира немного смутилась - последний месяц  коллега зачастил к ней. Быть может, неспроста. Холодный, решительный и умный человек, Громов стано- вился в её присутствии весёлым и мягким. Когда он разговаривал с Глафирой,  голос его казался не таким строгим, а взгляд - не таким пронзительным.
- Доброе утро, Глафира Ивановна.
- И вам - доброе. Пожалуйста, наденьте халат.
  Громов послушно нацепил на богатырские плечи лабораторный халат.
- Ну, как ваши питомцы?
- Плохо. Плоды у взрослых растений созревают медленно, запах и вкус не такой, как на Земле...
- А чего  вы ожидали? Это Марс. Условия для земных растений даже в теплицах можно считать экстремальными. Радуйтесь тому, что хоть что-то прорастает, цветёт и плодоносит.
- Борис Андреевич, вчера утром мы со Славой пытались высадить побеги лебеды в марсианский грунт. Капсула с метеоконтролем не выдержала всплеска радиации. Растения погибли.
  Глафира едва сдержалась, чтобы не заплакать. Громов неожиданно подсел ближе и начал гладить её плечи.
- Не убивайтесь так, Глафира Ивановна. Стоит ли - из-за лебеды? Мы, люди, обуреваемы гордыней. Ведь что надумали - возродить жизнь на умирающей пла-нете! Для чего? На Марсе могут функционировать лишь люди с искусственным интеллектом. Люди, которым не нужны ни воздух, ни вода, ни пища. У которых нет никаких чувств. Их не тяготит тоска по Земле, у них нет родителей, суп-ругов, детей. По-моему, нужно перенести на мёртвые планеты полигоны, тюрьмы и заводы, а Землю превратить в оазис красоты и благоденствия. Нечто вроде пер-вобытного рая. Бог дал людям Землю, а мы лезем в космическое пространство. Зачем?
- Странно слышать  такие слова от умного человека, - всхлипнула Глафира. - Вы ведь прилетели сюда одним из первых.
- В молодости я много ошибок совершил. Летел - думал, стану покорителем су-ровой планеты,  первопроходцем. Пятнадцать лет здесь торчу, а воз и ныне там. Воздуха и воды мало, животные околевают, трава не растёт. Непригоден Марс для обитания, что тут поделать?!
  Глафира робко подняла глаза. Шутит? Взгляд Громова был тусклым и разоча-рованным. Нет, он говорил серьёзно, и от его горькой ухмылки Глафире стало так тоскливо, что вновь захотелось плакать. Нет, она не согласна с ним, хотя он и старше, и опытней. Она так мечтала наполнить благоуханием жизни мёртвую вселенную! Бросить семена в безжизненную почву, лелеять и холить молодые побеги. Во сне ей даже снились огромные плантации - крепко прижившиеся на марсианской почве деревца под стеклянными колпаками. Неужели Громов не по-нимает, что нельзя отчаиваться? Надо бороться и ни в коем случае не терять надежду.
-  Борис Андреевич, в былые времена казались фантастикой полёты на Марс. Потом нереальным и глупым стали считать строительство поселений для живых людей. Но теперь это - самая что ни на есть обыденная реальность. Люди живут и работают на Марсе. Когда-нибудь на этой планете будут течь реки и цвести сады. Женщины станут рожать детей, которые, как и мы с вами, полетят с Марса на другие планеты. Нельзя сдаваться, Борис Андреевич.
- Лучшие годы зря прошли, - словно не слыша Глафиру, продолжал Громов. - Обидно, сколько времени и денег загубили! Давно бы все пустыни на Земле превратили в плодородные поля и пшеницу выращивали. Нет ума у людей, одна гордыня. Вселенную им подавай!.. Кстати, как твой стажёр-романтик? Помогает?
- Слава? - Глафира улыбнулась. - Ничегошеньки о природе не знает. Не может отличить укроп от сорной травы. Сразу видно,  городской.
- И зачем таких присылают? Видать, совсем дела плохи, если берут, кого по-пало.
- Разве раньше не было стажёров?
- Когда "Рашен кибернетик моудл" начала финансировать проект, очень хороших специалистов набирали. Иван Прохоренко тоже романтик был. С детства о небе мечтал. В космонавты его не взяли, вот он и решил вкладывать деньги в раз-витие космической индустрии. У нас ведь что ни барин, то  самодур.
- Почему самодур?
- Да мало разве он на родном материке влияния имел? Европа, Азия, Россия... Везде, куда ни сунься, - Прохоренко. Но и матушки Земли ему не вдосталь по-казалось. Подавай орбитальные станции, подавай Луну, Марс, Венеру!..
- Но ведь это же замечательно! - не удержалась Глафира. - Никто из промыш-ленников не вкладывал столько денег в развитие космоса.
- А нужно бы эти деньги вложить не в озеленение Марса, а  в развитие родного сельского хозяйства, в медицину, в образование. Я это только теперь понял. Слышала, сынок Ивана Прохоренко тоже о небе мечтает? - Громов скривил рот в ухмылке. -  Рай, говорит,  существует. Хорошо бы туда - на облака -   после трудов праведных... Купола золотит вместо того, чтобы землю пахать. Гиблое наше дело, Глафира Ивановна! Никому мы тут не нужны.
  Громов говорил назидательно и важно. «Как будто учитель - маленькой уче-нице», -  подумала Глафира.
  В его кармане  зазвонил телефон.
- Да, Громов слушает. Какая журналистка? Мерайя Сильверстоун, понял. Сюда? Вечером?.. Вот ведь какие дела творятся, Глафира Ивановна! - сказал он, за-вершив звонок. - Двадцать лет этому безобразию. Колонизации Марса, то есть. Прилетает к нам журналистка - передачу делать хочет. Про  инженеров, гео-логов, космобиологов и даже про уголовников, которые на Марсе срок отбывают. Событие!
-  Конечно, событие! Впервые живая журналистка летит на Марс! А можно я гос-поже Сильверстоун свой садик покажу? - оживилась Глафира.
- Глупая ты, Глаша, - неожиданно тихо и задушевно сказал Громов. - Расскажи лучше про зимние перебои с водой для полива. Про экономию фосфорных удобрений и мутацию  рассады. О деле говори, поняла?
- Борис Андреевич! Обычным людям это не интересно. А у меня лилия зацвела.
- Опять за своё! Дура ты, Глашка. Набитая дура.
  Громов чертыхнулся и вышел, небрежно набросив на  крючок хрустящий халат.
 
ГЛАВА  2
  Лилия - хиленькая, но яркая - уже раскрыла бутон. Рядом - среди причудливо изъеденных эрозией камней - журчал декоративный фонтан.
  Глафира присела на край скамейки. Она обязательно расскажет Мерайе об этом чуде. Первый цветок, проросший из семени в марсианском грунте и зацветший. Мерайя поймёт - она ведь женщина. Это Громов ничего не понимает. Мужлан нео-тёсанный, хоть и с высшим образованием.
 Нужно полить цветок. Где лейка? Обернувшись, Глафира подскочила, как будто её ударили током. Сзади стоял Соловьёв. Он всегда появлялся бесшумно и нео-жиданно. Вырастал, как будто из-под земли.
- Слава? Не ожидала в такую рань. Как спалось?
- Моя мама тоже любила цветы, - невпопад ответил он. - Особенно розы. Не ду-мал, когда летел, что буду так скучать по  Земле.
  Глафира опустила глаза. Сколько ему лет? Говорит, девятнадцать. Выходит, она почти в два раза его старше? Неприятное открытие. Нет, он не может быть так молод. Выглядит на все двадцать пять.  Широкие плечи. Мужская властная красота, которой невозможно противиться.
- Ты никогда раньше не говорил о доме. О матери, об отце. Мы работаем вместе несколько месяцев, а я почти ничего о тебе не знаю.
- Мои родители умерли.
- Неужели у тебя на Земле совсем никого не осталось?
- Никого.
   Он одинок, его не ждёт возлюбленная. У Глафиры отлегло от сердца. Неужели одиночество вынудило этого красивого парня бежать на край света?
- Тебе нравится моя лилия? - спросила она.
- Мне нравишься ты.
  Его слова не были признанием в любви. Глафира с горечью почувствовала это: он произнёс их без эмоций. Таким же тоном этот парень говорил киберофици-антке: "Принеси чай". Наверное, в его жизни произошло большое горе.
- Сегодня у нас необычный день.
- Новый эксперимент?
- К нам прилетает журналистка с Земли. Будет делать репортаж о первых коло-нистах, об истории освоения Марса. Здорово, правда?
 Глафира заглянула в его глаза. Тёмные, пронзительные, они вдруг полыхнули тревожным огоньком. Глафира шестым чувством ощутила, как он напрягся. Мускулы под одеждой вздулись, губы дрогнули. Она смутилась.
- Русская?
- Нет. Наверное, американка. Мерайя Сильверстоун.
  Глафира старалась держаться как можно непринуждённей. Почему он встревожен, чего боится?
- Слава, ты любишь розы? У меня есть семена. Не знаю, как они перенесли транспортировку. Посади. Может,  взойдут.
- Какой сорт?
- Не помню... А ты и в сортах разбираешься? Знаешь, я когда-то работала фло-ристом в цветочном магазине. Составляла букеты. Такое увлекательное занятие! Видишь кадки возле крана? В них  уже распустились ирисы. Они, правда, не та-кие яркие и сочные, как на Земле. Хочу подарить Мерайе  букет марсианских ирисов, но не могу составить красивый букет. Есть идеи?.. Прости, я наверное, говорю глупости. Ты ведь мужчина, тебе всё равно.
- Нет, это не глупости. Я подумаю.
  Он взял лейку и пошёл поливать рассаду.
  Глафира принялась рыхлить почву, искоса поглядывая на стажёра. Красивый парень. Неохотно рассказывает о себе, другие ребята более словоохотливы. Все подружились и слились в команду. А этот - один. Может,  стесняется  девушек? Бойкие щебетуньи, они кому угодно заморочат голову.
- Слава! Запасы воды на исходе. Поливай аккуратней.
 Опять повисло молчание. Как его разговорить?
- Виктор Максимович почти смонтировал узел связи с Землёй. Скоро между нашей планетой и Марсом будет действовать быстрая электронная почта и видеосвязь. Представляешь, как обрадуются твои друзья? Они ведь тебя месяца три не ви-дели...
- У меня нет друзей.
- Но ведь кто-то присматривает за домом в твоё отсутствие? Киберприслуга? Родственники?
- У меня нет дома, - бесцветным голосом ответил стажёр.
  Нет дома? Не может быть. Даже самые бедные имеют какой-то угол. Зачем он говорит неправду?
- А ко мне вчера забегали Тоня и Лиза. Спрашивали:  где учишься, чем инте-ресуешься. Не понимаю, отчего  ты дичишься сверстников? Они все давно живут единой семьёй. На Марсе иначе нельзя.
- Пускай живут.
  Девушки его не интересуют. Друзей заводить не желает. Ни семьи, ни дома. Как можно так жить? Глафира задумалась. Разве имеет право человек ни в ком не нуждаться, никого не любить? Это непонятно и странно. Не удивительно, что Громов относится к нему настороженно.
- Чем будем сегодня заниматься? – спросил стажёр.
- Наверное, готовиться к прибытию журналистки. Подожди, скоро Громов соберёт на рабочую пятиминутку – тогда узнаем. 
  Соловьёв взял из рук  Глафиры тяжёлую лейку.
- В четвёртом ботаническом модуле закончилась вода. Можно я полью хотя бы морковь?
- Опять перерасход воды в четвёртом модуле? Дождутся  того, что Громов объявит им официальный выговор! Тут каждая капля на вес золота, а они… Поставь лейку. Надоело покрывать безалаберность. У меня настурция вот-вот зацветёт, ей нужен полив.
- Морковь важнее.
- Когда выучишься на агронома, тогда и будешь командовать.
  Стажёр поставил лейку на пол. В его глазах Глафира уловила насмешку. Наверное, со стороны это действительно кажется смешным: маленькая, сутулая, в очках, а  командует мужчиной!
- Как скажешь. Мне всё равно.
  Не стал спорить. Ушёл. У Глафиры  сжалось сердце.  Ну почему так обманчива бывает природа?! Почему за внешней красотой скрывается душевная пустота? Нет ответа! Отчего этот парень так же холоден и бездушен, как красив? А может, он холоден лишь с ней, потому что она немолода и дурна собой?
  Глафира взглянула на часы. Полчаса до утренней пятиминутки, а у неё за-плаканные глаза и плохое настроение. Нужно  успокоиться, взбодриться. Нанести на лицо косметику (Громов во время пятиминуток не сводит с неё глаз). Выпить кофе с коньяком, чтобы порозовели щёки. Она ведь женщина всё-таки…
   Скинув халат, Глафира  быстрым шагом направилась в жилой отсек.
 
   Комнатка, которую занимала Глафира, была более чем скромной. Небольшой диван, столик, пара складных стульев для гостей. Несмотря на престижную должность, Глафира осталась верной своим привычкам: ничего лишнего.
  Если и было в этой каморке что ценное, так это – книги. Празднично яркие, в дорогих бархатных переплётах. Пушкин и Достоевский, Плещеев и Толстой. Книги скрашивали одиночество Глафиры; она забывалась, когда читала о чьём-то вы-думанном  горе.
  А ещё – фотографии. Ветхий деревенский дом. Яблоневый сад. Престарелые отец и мать, совсем ещё юные сёстры, братья…
  За свои сорок лет Глафира лишь раз покинула родную деревушку. Молочная ферма, дававшая работу окрестным сёлам, разорилась, поэтому ради приличного заработка Глафире пришлось переехать в столицу.
  Большой город поначалу не прельщал, а пугал: вместо роскошных садов, дворцов и фонтанов, о которых она читала в книгах, - стальные небоскрёбы,  жар раскалённого асфальта,  потоки автомобилей. После деревенского раздолья жизнь в адском грохоте и смоге казалась чем-то чудовищным, ирреальным. Первые месяцы ей снились  цветущая вдоль забора полынь и   дыхание коров, важно бредущих по пыльным дорогам. А ещё - крупные капли дождя и крепкие антоновские яблоки…
  Но постепенно Глафира свыклась с вечно серым петербургским небом и одно-образными новостройками, в которых ей приходилось снимать случайные углы. Она работала в цветочном павильоне и училась - втайне от многочисленной родни, считавшей блажью всякое образование.  К чему, скажите на милость, деревенской женщине  интегралы? Вот если бы в институтах женщин обучали закону Божьему или кулинарии...
  Решение лететь на Марс созрело внезапно. Унылые будни, случайные интрижки, отсутствие надежды хоть как-то улучшить своё прозябание и - одиночество. Вот что побудило Глафиру круто изменить образ мыслей. Вокруг неё бурлила город-ская жизнь: весёлые студенты, влюблённые парочки, роскошные мужчины и женщины в шикарных автомобилях. А эти витрины бутиков, фестивали и выставки, плавучие рестораны и концерты под открытым небом!.. Но чем сильнее Глафире хотелось  яркой, беззаботной жизни, тем безысходнее давило на её хрупкие плечи бремя нужды. Плата за проживание и обучение, хозяйственные нужды, денежные переводы престарелым родителям... Какие уж тут развлечения!  Глафира боялась даже мечтать о подобной жизни. Как она, нищая провинциалка, смеет надеяться на походы в ресторан или театр? Этот сверкающий мир создан совсем для других людей.
  Однажды весной, торопясь на работу, она пробегала мимо парка. Уже вовсю буйствовала зелень. Терпкий запах черёмухи приятно щекотал ноздри.
 В парке было немноголюдно. Возле цветущей сакуры стояла молодая японка с изумительно белой кожей. Она  любовалась летящими по ветру лепестками. Глафира то ли с горечью, то ли с завистью залюбовалась ей. Счастливица, которой не приходится торопиться на работу в душный павильон. У неё есть время любоваться цветущей вишней!.. 
 Сколько лет прошло с того дня? Пять? Десять? Но каждый раз, глядя на цве-тущие деревья, Глафира почему-то вспоминала ту женщину. Её лёгкое платье. Зачарованный взгляд и ароматный дождь из розовых лепестков. Эта женщина была не только прекрасна. Она была любима. Её мужчина с нежностью смотрел на то, как она пытается поймать лепестки своими белыми детскими пальчиками. Вместе они немного прошлись по набережной. «Наверное, иностранцы», - подумала Глафира. Тоскуют по родине. Нигде в городе ведь больше нет такого чуда. Маленькое хрупкое деревце с огромными цветами. Прекрасный, зыбкий мираж!
  Штормовой ветер с Невы  гнал облака; свинцовое небо дождило. Мужчина и женщина сели в автомобиль. Их лица не были счастливыми (неужели и у  богатых случаются свои несчастья?). Глафира долго провожала их взглядом.
  В ту ночь она не могла сомкнуть глаз. Чужая жизнь взволновала её. Кем была та  незнакомка, и отчего она казалась печальной? А может, Глафире её печаль лишь пригрезилась? Что могут знать такие женщины о настоящих человеческих бедах и страданиях? Наверное, ей слегка взгрустнулось оттого, что лепестки юной сакуры так быстро облетели. Быть может, она подумала о том, что её собственная красота увянет также быстро, как цвет вишни?
  Глафира заварила кофе и устроилась перед зеркалом. Бледное, осунувшееся лицо. Белёсые брови, бескровный рот. Как долго она не видала настоящего, жаркого солнца! Как долго не отды-хала, лёжа на свежей траве, на горячем песке! Как соскучилась  по запаху леса, по крепким, румяным сыроежкам! Живи она на Земле, в родной деревушке, побежала бы с утреца на боры, а к вечеру, глядишь, наполнился бы дом ядрёным ароматом маринованых опят, подосиновиков, груздей…
  Глафира  почувствовала, как по лицу потекли слёзы, оставляя на слое румян тоненькие бороздки. Нет, она всё-таки пересилит себя и будет улыбаться гос-поже Сильверстоун. О ней, простой и честной труженице, обязательно напечатают в газетах. Весь мир узнает о том, что живёт и работает на Марсе космобиолог Глафира Новоженина. Быть может, в далёкой деревушке её старенькая мать, уви-дев в газете фотографию дочери, просветлеет лицом и побежит хвастаться со-седкам –  выбилась-таки Глашка в люди!
  Глафира заставила себя улыбнуться. Жалкая вышла улыбка. Но всё ж лучше так, чем реветь белугой. Она – сильная. Она одолеет неудачи, и Громову будет стыд-но за то, что он обозвал её дурой.
  Смыв утренний макияж, Глафира приободрилась. Ничего, что теперь она рабо-тает вдали от родины. Зато у неё престижная работа и денег вполне достаточно, чтобы отстроить в деревне новый дом. А имея свой угол, можно и о браке поду-мать. На хозяйственных деревенских баб, имеющих свои хоромы, мужики, как пчёлы на мёд, слетаются.  А у неё ещё и образование! Так что нечего хандрить. Будет семья, обязательно будет! И дети будут, и счастье…
  Глафира подмигнула зеркальному двойнику и рассмеялась.
 
ГЛАВА 3
  Дарить ирисы женщине? Глупость какая. А ещё, говорит, работала флористом!
  Мирослав поставил лейку на пол. Потрогал стебли - здоровые, сочные. А лис-тья - тонкие и острые по краям, как самурайские клинки. Ну конечно, дарить их женщине - безрассудство. Подарила бы свою  лилию, и делу конец.
  Растения, высаженные в другие кадки, запаздывали с цветением. Если зацве-тут, разрешит ли Глафира составить из них композицию? Вряд ли. Гипсофила, каллы, хризантемы. Они и на Земле стоят недёшево, что говорить про красную планету!
 Он вспомнил, как неделю назад стажёр Иволгин пробрался на парниковую ферму и похитил для своей девушки ветку цветущей яблони. В глазах молодёжи он был героем, но Громов, зачем-то установивший в питомнике скрытые камеры, жестоко наказал  нарушителя.   Неделя исправительных работ в колонии для особо опас-ных заключённых. Жестокий человек этот Громов. Стоило ли так наказывать влюб-лённого парня? Яблоня ведь не погибла.
  Мирослав погладил листья. Сильные, упругие. Как нельзя лучше подходят для аранжировки.
  ...Он мысленно перенёсся на полгода назад.
Хмурый весенний Петербург. Огромная набережная и свинцовая Нева, над которой пылал иссиня-огненный закат. В пустынной анфиладе, по которой он бесцельно ходил третий час, эхом отдавались его шаги.
  Он ждал Такеши. Зачётная книжка измялась; Мирослав раздражённо бросил её на журнальный стол. Из-за непростительной беспечности он завалил экзамен по ки-бернетике. Такеши не мог найти разумного объяснения случившемуся, поэтому Мирославу  было велено "явиться в особняк господина Огаты для личной беседы и возможной пересдачи экзамена в неформальной обстановке".
  Такое приглашение не сулило ничего хорошего. Как он осмелится объяснить  ректору, другу отца то, что ни разу за полгода не открывал учебник? Он вовсе не желает стать лучшим студентом факультета, на лекциях ему скучно, и вообще у него другое призвание...
  Часы пробили девять. "Ждать Такеши нет смысла", -   уговаривал себя Миро-слав. Он уже хотел было попрощаться с Мидори. Оставаться допоздна в отсут-ствии хозяина дома Мирослав считал предосудительным. Однако почему-то про-должал сидеть в кресле, как прикованный. Что-то, чего он не понимал, не поз-воляло ему сделать и шага.  Мидори старалась казаться ненавязчивой и весёлой, хотя  была утомлена. Как бы то ни было,  до прихода Такеши ей придётся ра-зыгрывать роль гостеприимной хозяйки. Он так велел. И Мирослав, и Мидори знали, чем может обернуться неповиновение его воле.
  Однако когда взаимные любезности были исчерпаны,  в комнате повисла гне-тущая тишина. Мирослав старался не поднимать глаз. Интуитивно он чувствовал, как плохо Мидори:  ей было невыносимо одиноко в этой пустой квартире. Юкико гостила у дяди, Такеши приходил за полночь. Но сегодня он обещал быть ровно  в шесть. Может, он забыл о том, что его ожидает провинившийся студент Соко-лов?
 На улице вспыхнули фонари. Мидори была готова расплакаться, как ребёнок. Он чувствовал, как дрожат её ресницы, как нервно перебирают стебли ирисов  неж-ные пальчики. Наконец Мидори пересилила отчаяние и начала уверенными движе-ниями ножа отделять листья от стеблей.
  "Что вы собираетесь делать, госпожа Огата?" 
  "Мне немного взгрустнулось".
  "Поэтому нужно терзать цветы?"
  "Пусть в них ненадолго переселится моя душа. Я научу их страдать  от оди-ночества и любви".
  Мирослав не поверил ушам. Вот так, запросто выложить то сокровенное, что у тебя на душе, первому встречному?
  "Век цветов короток. Разве не лучше любоваться живыми цветами?"
  "Вы правы, Мирослав Григорьевич.  Многие европейцы полагают, что икебана -  жестокое искусство. Жизнь всего сущего, в том числе и цветов, для таких людей - величайшая ценность».
  "А разве на Востоке думают иначе?"
  "То, что является настоящей ценностью, не имеет физической оболочки. Добро. Любовь. Честь. Справедливость".
  "Да, конечно. Однако я никак не ожидал подобных слов от женщины".
  Должно быть, в браке с Такеши Мидори несчастна. Счастливые женщины живут обыкновенной жизнью, рожают детей, а не философствуют. Их умы занимают под-горающие котлеты и наставления кибернянькам, а не метафизика. И цветы они сажают в землю, а не на кензан.
  "Госпожа Огата, прошлой весной я был  на фестивале цветов. Почему ваши соотечественницы предпочитают дарить мужчинам ирисы?"
  "Такова традиция", - тихо отозвалась Мидори, выкладывая на дно вазочки  морскую гальку. Подумав немного, добавила: "Дарить цветы любимым мужчинам очень приятно".
  Мирослав едва сдержал усмешку. Видела бы она своё лицо в тот момент, когда произносила эти слова!
  "Госпожа Огата, ваш муж - абсолютно русский по воспитанию человек. Всё, что вы находите изящным и трогательным, ему чуждо. Ни одна  нормальная русская женщина не подарит своему мужчине розу на сосновой ветке и не наложит камней в  цветочную вазу. Обычный букет ромашек украсил бы ваш дом не хуже и радости бы доставил больше.
  "Почему?"
  "Есть у каждого воспитанника интерната  мечта:  мама, папа,  ромашки у крыльца... Прошло столько лет, а вы не знаете собственного мужа".
  "Не знаю. Вы правы. С тех пор, как умерла Ясуко, с ним невозможно разго-варивать, - собрав остатки мужества, улыбнулась Мидори. - Мужчин часто раз-дражают женские слёзы и упрёки, а цветы помогают выразить мысли без слов. Идеальная жена - та, которая умеет кричать молча".
  "В таком случае, Такеши Александрович -  счастливейший человек. Ему до-сталась женщина без изъянов". 
  Мидори закончила аранжировку и поставила композицию на журнальный стол. Затем тоскливо окинула взглядом комнату - чем ещё заняться? Похоже, ей не-обходимо выговориться. Она ведь совершенно одинока.
  "Мирослав Григорьевич, я вовсе не идеальная женщина. Иногда я даже чувствую себя преступницей. Я украла счастье у человека, которого люблю».
  «Такеши Александрович никогда не мечтал о холостяцкой жизни. Или я не прав?»
 «Такеши мечтал о большой семье, а я не могу родить здоровых детей. После аварии на атомной станции мои родители  долго жили в заражённой зоне, и это имело печальные последствия. Мама страшно мучилась перед смертью; она умерла совсем молодой. Кэйташи бездетен; моя Ясуко скончалась от лейкемии. Такеши ничего не знал о нашей наследственности; я скрывала от него правду долгие годы, пока не заболела младшая дочь. Я поступила дурно, но ведь в борьбе за любовь все средства хороши, не так ли?"
  Мирослав не мог ни возразить ей, ни согласиться. Ему никогда ещё не при-ходилось терять голову от возвышенных чувств. В вопросах любви он плохой советчик. Однако неужели Мидори настолько потеряла рассудок, что могла так поступить с Такеши? Такую ложь невозможно оправдать никакими красивыми сло-вами. Любовь - внушал ему кибергувернёр - неотделима от честности, чистоты и благородства. Если человек  оскверняет ложью прекрасные чувства, то никакой любви нет и в помине. Страсть. Увлеченность. Как угодно можно назвать это чувство. Только не любовь.
"Нет, вы неправы. Есть нечто, что выше и важнее страсти и даже любви". 
 "Например?"
 "Долг и чистая совесть".
  Он ожидал покаянных слёз и потока оправданий. Напрасно.
 "Долг, совесть - всё это отговорки трусливых мужчин, которые боятся любви. Не повторяйте за ними всякие глупости".
"Госпожа Огата, не дай Бог, чтобы эти слова когда-нибудь  услышал ваш муж"...
"Мирослав Григорьевич, - неожиданно спокойно сказала Мидори, - мужчины живут в странном мире. Глупое кажется им  важным, а  важное - глупым. Какой смысл в жизни, если некого любить? Вы знаете, почему Господь создал человека? Потому что Он – Любовь, а любовь подразумевает взаимность. Если даже Создателю нужно было кого-то любить, что говорить про нас, людей… Ради любви женщины способны на всё, даже на грех. Они лгут и лукавят. А могут и убить. Вы молоды и нео-пытны, поэтому позвольте дать вам добрый материнский совет. Никогда не до-водите влюблённую женщину до отчаяния. В вашем языке не случайно рифмуются любовь  и кровь. Для нелюбимой женщины эти слова почти равнозначны".
  "Одержимая!" - с беспокойством подумал Мирослав.
  "Что вы теперь собираетесь делать?"
  "Попытаюсь снова родить ребёнка. Я не могу допустить того, чтобы это сде-лала за меня другая женщина. Такеши желает иметь много детей. Я не могу смотреть, как он страдает".
  "Но ведь врачи"...
  "Запретили мне быть матерью? Никто не может мне этого запретить. Юкико здорова. Значит, ребёнок может родиться здоровым! А если у нас будет сын?!"
    Мидори произнесла последние слова с вызовом судьбе. Казалось, она была на грани отчаяния.  Что станет с ней, если Такеши не явится ночевать? Такое бывало (Мирослав знал об этом от киберэкономки, сболтнувшей лишнее в отсут-ствие хозяйки).
  От телефонного звонка, раздавшегося в коридоре,  вздрогнули оба.  Мидори велела горничной ответить на звонок. "Не желает, чтобы Такеши слышал  в её голосе слёзы", - догадался Мирослав.
  "Госпожа Огата, ваш муж будет дома через пятнадцать минут", - доложила горничная.
  "Мирослав Григорьевич ожидает его третий час. Разве нельзя было предуп-редить нас об отсутствии заранее?"
  "Ваша дочь прихворнула. Господин Огата пожелал лично убедиться в том, что  ничего страшного в её болезни нет".
  Такеши ездил повидать Юкико? Но ведь особняк господина Танака находится совсем не близко. Неужели после рабочего дня Такеши сломя голову летел за сто километров от Петербурга? Пять лет прошло со  смерти Ясуко. Плохое давно позади, но  любое недомогание старшей дочери сводит Такеши с ума. Счастливая Юкико, у неё есть любящие отец и мать!
  Мирослав искоса поглядел на Мидори. Та преобразилась: растерянности как не бывало, в глазах засверкал живой огонёк. Её Такеши не помышлял о другой жен-щине; он просто-напросто навещал больную дочь. Быть может, уже завтра Мидори пожалеет о том, что была с Мирославом  излишне откровенна. Её пальцы нервно одёргивали платье, от радости и возбуждения она не находила себе места...
  ... Ирисы раскрылись; их глубокий синий цвет радовал глаз. Таким на Земле бывает море в полуденный зной. Или - небо над Финским заливом перед  летней грозой. Нет, дарить такие цветы женщине - непростительная ошибка. Женщины любвеобильны и страстны. Им нужно дарить  розы, благородные каллы и орхидеи. Где их взять на марсианской парниковой ферме?..
  Солнце поднималось всё выше. Наружный радиационный датчик зашкаливало. Несколько кибермехаников в защитных скафандрах вышли осматривать взлётно-посадочную полосу.
  "Готовятся к посадке модуля", - сообразил Мирослав.
  Какая она, Мерайя Сильверстоун? Наверное, молодая и отважная, амбициозная и романтичная, если полетела на Марс!  Журналистов, готовых ради репортажа ле-теть невесть куда, днём с огнём не сыщешь. Чтобы выдержать длительный пере-лёт, нужны здоровье и дерзость.
  Его мысли прервал сигнал  местной радиоточки.
  "Агрономам и  космобиологам, проходящим стажировку на парниковой ферме, немедленно собраться в актовом зале на рабочую пятиминутку".
  Голос Громова был сух и не предвещал хорошего дня.
 
ГЛАВА 4
  Актовый зал гудел, как пчелиный улей. Молодёжь воодушевлённо болтала о раз-ном. О необходимости открытия нового завода по переработке железной руды. О глубоком залегании льда в районе экватора и дешевых способах получения из него кислорода. Над залом возвышалась кафедра, за которой, недовольно хмуря брови, стоял Громов.
  Мирослав устроился в заднем ряду.
  Главный агроном оглядел присутствующих и позвонил в колокольчик. В зале притихли.
- Доброе утро, коллеги, - произнёс Громов. - Как вы знаете, в нынешнем  году наша страна отмечает важную дату: двадцатилетие основания поселения на Марсе. Двадцать лет назад среди безжизненных песков красной планеты был заложен первый жилой модуль для волонтёров, прибывших осваивать суровые просторы Марса. Первые поселенцы были энтузиастами. Они верили в то, что когда-нибудь на этой планете зазеленеют поля и леса, а высохшие русла рек вновь наполнятся живительной влагой. Верили в то, что построят большие города, а новые пере-селенцы с Земли найдут способы возродить мёртвую планету. Они так и назвали своё поселение: Цветущая долина. С тех пор прошли годы. Не всё, что было за-думано, удалось свершить. Однако гений и  упорство русского человека посте-пенно преображают безжизненную пустыню. На Марсе уже есть несколько научных лабораторий, парниковая ферма, больница,  заводы по переработке железной руды и прочих ископаемых. Ни одна другая страна не имеет на орбите красной планеты межпланетной станции и спутников! О наших достижениях писали и пишут иностранные и российские СМИ. Сегодня вечером с орбитальной станции к нам прибудет корабль с американской журналисткой на борту. В график её визита входит по-сещение всех крупных и жизненно важных объектов. Надеюсь, вы с достоинством встретите госпожу Сильверстоун, и мне не придётся за вас краснеть...
- Не придётся! - обнадёжили средние ряды.
  В зале вновь стало оживлённо и весело. Мирослав сидел, понурив голову. Единственный, кого не захватило всеобщее веселье. Он чувствовал на себе удивлённый взгляд Громова и отводил в сторону глаза, чтобы   не выдать тоски и волнения, охвативших его в ту минуту. "Хандрит парень",- подумал Громов.
- А правда, что, кроме журналистки, корабль доставит на зону опасного прес-тупника?
  В зале притихли. Внезапная тишина, воцарившаяся после этих слов,  не пон-равилась Громову. Десятки глаз пытливо уставились на него. Жаль, что в Цве-тущей долине мало развлечений для молодёжи.  Кино и библиотека - разве этого достаточно? Ни танцев, ни приличного спортивного зала, ни телевидения. Но-вости доходят с большим опозданием, новые люди появляются раз в полгода, когда прилетает грузопассажирский корабль.
  На зону корабли прибывают чаще. Вот и бегает туда молодёжь - узнать из первых уст хоть какие-то новости да светские сплетни. Каждый новый зак-лючённый чувствует себя в первые дни настоящим героем. Разузнать о том, что творится в родной стране, желают все - от сокамерников до самого градона-чальника. Всех томит невыносимая тоска по  Земле. Как там родные? Что нового открыла наука? Жарким или холодным было минувшее лето?..
- Кто задал столь неуместный вопрос? - поинтересовался Громов.
  Иволгин нехотя поднялся с места.
- Любопытство, Серёжа, до добра не доводит, - назидательно сказал главный агроном. - На зону любопытства ради больше  ни ногой, ясно? Не место нормальным людям среди уголовников. А теперь можете возвращаться к своим обязанностям. Все, кроме Соловьёва, свободны.
  Мирослав вздрогнул. Он не ослышался? Назвали его фамилию?
- И вы, Глафира Ивановна, останьтесь, - попросил Громов.
  Зал опустел.
- Всё в порядке, Слава? Не нравишься ты мне в последнее время. Смурной ходишь, невесёлый. Ну да ладно. Дельце есть для тебя не очень приятное, но ответственное. На зоне вышли из строя два киберохранника. Разобраться в тех-нических неполадках некому: инженер Савостин госпитализирован  с подозрением на аппендицит. Парень ты видный, сможешь подежурить на зоне пару дней, пока эта американская бестия будет по камерам шататься?
  Мирослав кивнул.
- Госпожа Сильверстоун пожелала осмотреть колонию для особо опасных заклю-чённых? - удивилась Глафира.
- Как же без этого! Права человека в марсианской тюрьме. Гвоздь программы! А ты думала, она прилетела сюда на твою морковку любоваться? Это же американка! Извращённый ум, искажённые понятия... Вот китайцев, которые сюда год назад прилетали, прежде всего интересовали лаборатории и научные открытия. У здо-ровой нации - здоровые интересы... И ты, Слава, если доведётся беседовать с этой Сильверстоун, будь сдержанней.
- Борис Андреевич, а насчёт  нового заключённого - правда? За какое преступ-ление его сослали на Марс?
- Какая тебе разница, Глаша? Ты же женщина, учёный, зачем тебе такими вещами интересоваться?! Ладно, скажу, чтобы  на зону не бегала. Парень, как я слы-шал, совсем  молодой, пожизненный срок заработал за убийство четверых учёных.
- Он маньяк? - испуганно заморгала Глафира.
- Нет, наркоман. В содеянном не сознался, поскольку был под воздействием ге-роина и мало что помнит. Однако его вина полностью доказана.
- За что он убил столько людей?!
- Они пострадали от взрыва. Парень божится, что случайно. Жертвой должен был стать господин Кэйташи Танака...  Ну, тот, чья сестра стала женой Огаты. Вспомнила?
  Глафира мотнула головой.
- Дура ты, Глаша, ей-богу дура. Ничего, окромя своего огорода, не знаешь. Нельзя так жить.  Вся жизнь мимо пройдёт, а ты так и просидишь лучшие годы курицей в переулке... Замуж тебе надо, поняла?
  Замуж... Легко ему рассуждать! Было бы за кого идти замуж, не сидела бы она среди чахлых грядок под солнцезащитным колпаком. Жила бы в деревне, ходила б за коровой. И сына родила бы статного, крепкого, как Слава Соловьёв.
- Ну, а теперь - за работу. Слава, забеги к Виктору Максимовичу. Передай: кровь из носу, но чтобы к вечеру всё налажено было. Я имею в виду Интернет и скайп. Антенны мощные, должно получиться. Будет чем удивить госпожу Сильверстоун!
 

  Виктор Максимович Злобин отличался от прочих колонистов кротостью и редчайшим добродушием. Увидав Мирослава, он весело подмигнул ему, забыв о тридцатилетней разнице в возрасте между ним и молодым  стажёром.
- Громов прислал? Неймётся ему! Отрапортуй: всё в порядке, работает Интернет. Отклик на запрос пока не очень быстрый, минут пятнадцать ждать приходится.
- Поздравляю. Завтра о вас будут говорить во всех новостях по всему миру!
- Да, событие... Хочешь проверить, как работает? Чего тебе  хочется: можно войти в социальные сети, а можно заказать кино, газеты...
- Виктор Максимович, можно мне воспользоваться электронной почтой?
- Садись. Кому писать-то собрался?
- Сестре...
- По дому скучаешь? Понимаю. Минут сорок тебе хватит? Земля, Россия, мейл ру...
  Злобин по-приятельски ударил Мирослава по плечу и вышел, посмеиваясь.
  Оставшись наедине со своими мыслями, Мирослав немного растерялся. Бегло просмотрев колонку новостей, он вошёл в электронную почту и удивился ко-личеству непрочитанных писем. Родственники, друзья, сокурсники. Писем от Такеши не было.
  "Сынок, ты обвиняешь меня в гибели отца на основании одного лишь глупого письма. Это несправедливо"...
  "Что ты наделал, Слава, как тебе не стыдно"...
  "Мирослав, такого безобразия себе не позволяла даже моя дочь"...
 "Славка, ты спятил?"...
 "Господин Соколов! Если технический прогресс позволит вам прочесть моё электронное послание, то знайте: повторное расследование, проведённое спустя шестнадцать лет после гибели вашего отца, категорически опровергло версию о самоубийстве профессора Соколова"...
  Кто такой Виктор Любимов? Он где-то слышал эту фамилию. Очевидно, поли-цейский, если сообщает об итогах расследования и предупреждает об ответ-ственности за незаконное ношение оружия и подложный документ. Предлагает закопать винтовку в марсианском песке. Его участие тронуло Мирослава. Он бойко набросал  благодарственное письмо и отправил  Любимову.
  Однако у него мало времени. Нужно отправить послание Алисе, она всегда в курсе всех новостей.
  "Дорогая сестрёнка, ты - единственная, о ком я по-настоящему скучал все эти месяцы"...
  В дверь просунулись две хорошенькие кудрявые головки. Близнецы Тоня и Лиза, охотницы за зазевавшимися парнями.
- Вот он где прячется! Мы за тобой, Слава. Тебя искала Глафира Ивановна, ты что-то утром ей обещал...
  Не договорив, обе покатились со смеху.
- Ты действительно можешь составить особенный букет для женщины? Хитрюга какой,  корчит из себя девственника и недотрогу!..  А ещё нам нужен Интернет.
- Я сейчас. Только отправлю письмо.
- Ладно!..
  "Алиса, новости доходят до Марса с большим опозданием. Лишь сегодня мне стало известно о покушении на Кэйташи. Что у вас там, чёрт возьми, проис-ходит? Кто посмел?.."
  Его опять прервали. Пашка Ерёмин, любимчик  Громова. Хороший парень, большой энтузиаст.
- Славка, потрясающая новость! Через полгода прибудет грузовой корабль с новыми киберкосмонавтами на борту. Их будет много. Очень много, понимаешь?! Будут строить  новые заводы и парниковые фермы! Цветущая долина превратиться в огромный город. Сюда переселятся с Земли тысячи людей! Русские колонисты начнут занимать самые перспективные участки планеты, строить базы, города, лаборатории!
- Кто это сказал?
- Мерайя Сильверстоун. Мы только что выходили на связь с орбитальной стан-цией. Здорово, правда! Глафира Ивановна ещё не знает?
- Нет.
- Ты чего такой хмурый?
- Да глупости всё это. Не разноси сплетни.
- Не веришь?! В будущее родной страны не веришь? Скучный ты человек, Славка. И за что тебя только девки любят?..
  Ерёмин исчез за дверью.
  "Дурак!" - подумал Мирослав. Если сам Громов считает озеленение Марса пустой затеей, то кто, будучи в здравом уме, поверит Мерайе Сильверстоун?!
  Мирослав закончил набирать сообщение и отослал письмо. Нужно помочь Глафи-ре. Он обещал. Чёрт бы её побрал с этой дурацкой затеей. Из-за её ирисов он целое утро тщетно пытался побороть  внезапно нахлынувшую тоску. Почему от Такеши не пришло ни одного письма? Как там Мидори? Юкико уже исполнилось шестнадцать, а в Политехническом начался учебный год. Новый ректор вступил в права, Никита учится в магистратуре... Сколько произошло событий!
  Вошёл Громов. Лучезарный, как Аполлон. А ведь полчаса назад в актовом зале он был мрачнее тучи! Позади него семенил Виктор Максимович.
- Соловьёв! Освободи место, не до тебя теперь. Хочу своими глазами взглянуть.
- Садитесь, Борис Андреевич.
- Как тут найти раздел новостей?.. Она правду говорит? Ей можно верить?
- Это для нас новость, а на Земле месяца полтора прошло, если не больше. Думаю, искать нужно в экономических новостях. А девушке можно верить. Она ведь наша соотечественница. Москвичка. Маша Серебрякова.
- Что ещё о ней известно?
- Толком ничего. Родители уехали в Америку, когда ей исполнилось десять, так что по-русски она говорит сносно. Выучилась на журналиста-международника. Кстати, это её первый полет в космос. Приятная девушка, так что повезло тебе, Соловьёв. Будешь целый день сопровождать её по тюремным камерам.
- Но ведь  запрещено допускать посетителей к опасным  заключённым!
- На этот раз придётся поступиться принципами. Иначе весь мир узнает, что в марсианской тюрьме отсутствует гуманизм. Ещё, чего доброго, скандал раздуют, - назидательно разъяснил Злобин. - Ну так как, Борис Андреевич? Нашли что-нибудь?
- Похоже, девчонка ничего не преувеличивает. Будут новые фермы и города! Не напрасно мы столько сил положили на освоение планеты. Вот послушайте, что обещает "Рашен кибернетик моудл". «Двести киберкосмонавтов в ближайшие полгода отправятся на освоение новых территорий на красной планете»... Не сон ли это, Виктор Максимович? Ай да Прохоренко!.. Соловьёв, ты ещё тут? А ну шагом марш на зону! Начальнику тюрьмы скажешь, что я послал. Пусть хоть по-кажет, как выглядит настоящее оружие, а то вы, молодые парни, не знаете даже, куда патроны совать. Ни к чему не приспособлены: ни к земледелию, ни к войне, чёрт вас побери...
  На ферму - помогать Глафире - или на зону? Пожалуй, тюрьма подождёт… Прочитала ли Алиса его письмо, и дойдёт ли ответ?  Как удалось Прохоренко совершить прорыв в освоении космоса?
Вопросов пока больше, чем ответов.  Ничего, к вечеру он обо всём узнает. А пока…

ГЛАВА 5
  Ах, если бы все цветы расцвели к завтрашнему утру! Глафира осмотрела бу-тоны. Увы! Герберы могут вообще не раскрыться (не подходит грунт?). Астры поникли (плохая поливка?). Гипсофила желтеет на корню. Может, Соловьёв что-то напутал с удобрениями? Где его вообще носит...
- Глафира Ивановна! Слава тестирует Интернет. Он помнит о своём обещании. Сказал, отправит письмо сестре и придёт.
- Сестре? Ты ничего не перепутала, Тоня?
- Нет. У него действительно есть сестра. Виктор Максимович не станет врать...
  Выходит, он солгал, сказав, что совсем одинок? У него есть сестра! А может, и дом, и любимая девушка. Он ведь в том возрасте, когда сбегают от родителей из-за непонимания и несчастной любви. 
  Глафира никак не могла разобраться в своих чувствах. Какое ей, в сущности дело, до этого парня! Она ему не мать, не подруга. А сердце ныло. Ей почему-то страстно хотелось, чтобы Вячеслав стал ей чуточку ближе. Обидно, когда мужчина, который нравится, абсолютно к тебе равнодушен. Сразу начинаешь в себе сомневаться. "Не можешь добиться любви - добейся дружбы; привязанность и любовь придут вслед", - учили Глафиру опытные подруги.
  Она посмотрелась в зеркало и едва не расплакалась. Ну какая из неё любов-ница! Кожа вялая и бледная, спина сутулая, волосы пучком на затылке. Как та-кую любить?
- Глафира Ивановна, - тихо позвал  Мирослав. - Мы нашли в Интернете фото-графию Мерайи. Она рыжая и голубоглазая. Подарите ей лилию, ирисы обычно да-рят мужчинам.
- Бред какой! С чего ты взял, что  девушке нельзя дарить ирисы? - не удер-жалась Глафира.
  Мирослав не знал, что ответить. Можно, конечно. Просто не вяжутся у него в голове эти проклятые ирисы с Машей Серебряковой. С Мерайей Сильверстоун то есть.
  Глафира ласково потрепала бутоны, погладила листья.
  «Сегодня она бледнее и грустней, чем обычно», - заметил про себя Мирослав. Не обидел ли её Громов?
 Мирослав искоса взглянул на Глафиру. Прекрасная женщина: боготворит всё живое, всегда скромна и доброжелательна. Почему же никто до сих пор не раз-глядел в ней  души?
   В памяти  Мирослава вновь вспыхнул тот вечер, когда жестокие пальцы Мидори накалывали цветы на стальные иглы. Такая милая и обольстительная женщина, но какой характер!  Она до смерти любит Такеши, ей легче видеть его мёртвым, нежели в объятиях другой женщины. Истинная Танака - сильная, эгоистичная и одержимая. Её гордому отцу было трудно ужиться с земляками; брат также из-лишне расчётлив и тщеславен, хотя и неплохой человек. Они и на родину не же-лают возвращаться оттого, что там ещё помнят, как их предки возделывали ри-совые поля. Старик Макото частенько досадовал о том, что в их роду не было воинов. Он и Россию уважает лишь за то, что ему тут никто не запрещает саму-райствовать;  осмеивать крестьянина, в чьём сердце живы такие понятия, как честь и благородство, тут считается дурным тоном. Русских детей со школьной скамьи приучают к мысли о том, что постоять за свою землю может лишь тот, кто её пашет и кто сеет  на ней хлеб.
  Конечно, Глафире далеко до Мидори. Но разве с красавицей Мидори Такеши счастлив? Супружеское счастье сродни лотерее. Все кричат о нём, а счастливый билет вытягивает один из миллиона…
- Так дождусь я от тебя помощи или нет?
  Нет, он не может, глядя на ирисы, думать о Мерайе Сильверстоун. В голову лезут совсем другие мысли. Родила ли Мидори ребёнка? На что бы она решилась, узнай, какие письма получал её Такеши от его матери? Странные и непредска-зуемые существа – влюблённые женщины.  Если мужчина оправдывает своё сущест-вование долгом и высшими идеалами, то проклятьем женщин, без сомнения, явля-ется любовь.
- Слава, ты сегодня странный. Ты не болен?
- Глафира Ивановна, давайте не будем составлять букет. По-моему, достаточно сделать красивую аранжировку пространства. Перенести цветы в один угол, сде-лать мини-водоём, набрать очищенные от радиации камни и задекорировать ими горшки. Как будто цветы пробиваются сквозь каменистую поверхность Марса...
- Попробуй.
- А вы?
- Нас собирают на совещание. Начальник поселения ознакомит с графиком пре-бывания госпожи Сильверстоун.
  Мирослав остался один. Он перетащил к стене цветочные кадки. Стена изжелта-красная, шершавая. Можно даже исхитриться и набросать на ней марсианские го-ры. Песок, галька для дренажа - всё под рукой. Найти бы ещё длинный поддон! Он вспомнил, как грациозно и скромно стояли над водой  ирисы Мидори. Она обучалась этому благородному искусству с детства. Жаль, что он, Мирослав, видел лишь одну её композицию.
  Чем занять ум, чтобы не думать о Земле? Как он ни старался, воспоминания, как  назойливые мухи, преследовали его повсюду. Почему он не может жить бу-дущим, как Глафира или Ерёмин? Будущее прекрасно. На Марсе будут не только яблони цвести. Будут новые индустриальные центры. Новая цивилизация. Чело-веческий гений покорит и другие планеты. Вся Вселенная превратится в цветущий сад, подобный Земле...
  Господи, как хочется оказаться дома! В мамином саду с Варей или на службе в ближайшей церкви с Никитой и Паулиной. Он даже вновь готов  прослушать курс кибернетики и основ робототехники и пересдать зачёт! Такая тоска, что захо-телось вернуться на студенческую скамью! Сбежав из института, он оскорбил Такеши, поэтому от того и нет писем. Нет, лучше не вспоминать...
  Один цветок нечаянно сломался. Такой яркий, радостный... Нужна спица (или крепкая проволока), чтобы наколоть на неё сломанный стебель. У кого попросить спицу? У Лизы, она умеет вязать. Но где она теперь? Хотела почитать светскую хронику в Интернете. Придётся снова тащиться к Злобину.
  Мирослав нехотя встал. Бросив издали взгляд на цветы, удивился: получилась красивая композиция. Ни в одном из уголков красной планеты не было до сих пор ничего подобного. Тоня и Лиза будут в восторге. Не сфотографировать ли на те-лефон? Когда-нибудь он покажет Мидори свои первые опыты в освоении икебаны.
  Да что он всё о Земле да о Земле! Срок его контракта истекает через пол-года. Так что  он не скоро увидит друзей и родных. Зато следующую осень студент Соколов встретит в аудитории Военной академии, и Такеши придётся с этим смириться. Останутся ли они друзьями? Время покажет…

- Лиза, не дашь на пару дней спицу для вязания?
- Одну спицу? - Тоня прыснула. - Зачем?
- Нужно. Для аранжировки.
- Сейчас принесу, - сказала Лиза.
- Если бы ты знал, Славка, как мир изменился за эти месяцы! - воскликнула Тоня. - Знаешь, к примеру, сколько новых балетов поставили в Мариинке? Че-тыре! А в Берлине теперь выставляют   Глазунова...
- Всё это здорово, Тоня. А про экономику что пишут?
- Скучный ты, Славка. Чего хочешь узнать?
- Космонавтов, которые через полгода прибудут на Марс, конструировала ведь не  "Рашен кибернетик моудл"?
- Какая разница, кто и где! Набирай сам, я не знаю, что писать в поисковой строке.
  Мирослав сел за компьютер.  Да, предчувствия не обманули. "РКМ" не при-частна к разработке новых моделей. Патент на изобретение и пробные модели принадлежали фирме "Танака и сын".  Эти модели сулили процветание и огромную прибыль, почему же "Танака и сын" влилась в "РКМ"? Покушение на Кэйташи не удалось, да он и не робкого десятка. Чем запугали его Прохоренко и Груздев? Старик Макото раньше никогда бы не пошёл на уступку конкуренту. Таков уж его характер. Однако "Танака и сын" всё-таки выбросила белый флаг. Кому была выгодна  полная капитуляция?
  Тоня скучала, мечтательно глядя на Мирослава, пока тот лихорадочно рыскал в Интернете.
  Лиза принесла обещанную спицу.
- Спасибо.
- Что читаешь?
- Новости экономики.
- Интересно? Давай быстрее. Мы с Тоней хотим отослать маме несколько фото-графий, пока другие не пронюхали, что на Марсе уже заработала электронная почта.
  Получила ли Алиса его письмо? Конечно, иначе и быть не могло. Киберэкономка наверняка уже доложила о том, что наконец-то объявился её потерянный брат.
- Девочки, оставьте меня одного, - попросил Мирослав.
  Лиза и Тоня обиженно поджали губы.
- Надолго?
- Нет. Минут на пятнадцать.
- Мы подождём за дверью.
  Да, Алиса получила письмо. И написала ответ!
  "Дрянь, трусливый мальчишка, сколько мне пришлось выслушать упрёков в свой адрес, когда ты исчез из дома! Все ополчились против меня, как будто это я уговорила тебя бежать к чёрту на кулички. Знаешь, сколько событий произошло после твоего бегства?! Расскажу по порядку.
  Господин Любимов, которого Мария Николаевна попросила тебя разыскать,  про-следил маршрут побега. Он даже нашёл того забулдыгу, который помог состряпать липовый паспорт на имя Вячеслава Соловьёва. Пётр Климов, уголовник со стажем: три ходки в тюрьму. Вот до каких знакомств ты докатился, дорогой братик! Ты страшно его напугал  своим диковинным оружием и хорошими манерами. За нес-колько дней до твоего прибытия в Питер в городе случилось  убийство извест-ного политика. Так вот Климов решил, что ты непосредственно причастен к гром-кому делу. Вооружённый молодой человек срочно нуждается в поддельных доку-ментах, чтобы покинуть город. Кто он, если не убийца, которого хотят устра-нить заказчики преступления? Причём убийца непростой - простого к сенатору охрана  и на пушечный выстрел не подпустит. Для подобного убийства нужен человек специально подготовленный. Его красивые манеры и разговоры о высоком призвании человека должны усыпить бдительность охраны. Слава, неужели ты говорил с уголовником о чести и человеческом достоинстве? Ты неисправимый дурак.
  Кстати, Любимов предложил Марии Николаевне не связываться с полицией, а отправить за тобой в качестве космического туриста Аделину. Неделю назад Аделина прибыла на МКС и ждёт удобного случая вылететь на Марс.
   Мидори благополучно родила дочь. Такеши назвал её Сакура, что очень глупо, хотя с какими только именами не выписывают нынче из роддомов! Пока мы с Та-кеши ожидали выписки Мидори, перед нами прошла счастливая мать с близнецами Селеной и Марсом на руках...
  Впрочем, и это не  главная новость. Юкико вышла замуж за Алексея Прохо-ренко. Без отцовского согласия, но при горячей поддержке матери, дяди и деда. Ты спросишь, как такое могло случиться? Полагаю, Виталий Груздев сыграл в этом деле не последнюю роль. Почему могущественный Прохоренко вздумал по-родниться с безродным Огатой?
  Новые модели Такеши, собранные в лаборатории "Танака и сын", грозили "Рашен кибернетик моудл" большими финансовыми неприятностями. О том, что ко взрыву автомобиля Кэйташи причастен Груздев, нам рассказал Любимов, но улик против заказчика у следствия не было. Кэйташи крепко задумался о будущем. Сам он - посредственный управляющий и заурядный инженер; Такеши дал толчок к развитию его фирмы, но  уголовник Груздев - не Прохоренко, наличие удачливых конку-рентов не входит в его планы. Взвесив все "за" и "против", Кэйташи надумал перенести центральный офис "Танака и сын" на историческую родину, что, впро-чем, не гарантировало ему процветания и безопасности: Груздев решил либо завладеть патентом, либо стереть Кэйташи в порошок.
  Неизвестно, чем бы всё  закончилось, если бы Алексей Прохоренко не предло-жил Юкико выйти за него замуж и тем самым примирить обе враждующие стороны. Для семьи Танака такой поворот событий оказался достойным выходом из затруд-нительной ситуации. Кэйташи и Макото были обещаны высокие посты; "РКМ" полу-чала "своего" министра экономики в лице Такеши; будущее Юкико и Алексея пред-ставлялось безоблачным и сказочно богатым.  Юкико  призналась мне, что со-гласилась на брак  ради безопасности близких. После того, как Груздев про-демонстрировал, что ожидает  не согласных с политикой концерна, возможно,  девочка отчасти права. Но что-то мне говорит, в ней нет того отчаянного стра-ха, который заставляет людей слепо повиноваться обстоятельствам. Она ведь дочь своей матери, а та своего не упустит.
  Мидори и Кэйташи поддержали решение Юкико, предпочитая не думать о прес-тупном прошлом и настоящем господина Груздева. Дело в том, что Алексей - единственный наследник громадного состояния. Кэйташи рассудил, что ради од-ного этого можно закрыть глаза  на всё плохое, что было  между семьёй Про-хоренко и семьёй Танака. Лучше худой мир, чем вражда. Тем более что Алексей - один из перспективнейших аспирантов Политеха, и на протяжении  двадцати  лет Такеши внимательно следил за  его образованием. Алексей любит Юкико и уважает её отца,  участлив к проблемам Кэйташи и готов поучиться инженерному делу у Макото. С Груздевым у Алексея перемирие, но сколько оно продлится, сказать трудно.  С одной стороны, дядя помог ему заполучить Юкико; с другой - Антон всё больше занимается благотворительностью, и всё меньше - делами. Сумеют ли в дальнейшем договориться дядя и племянник, предположить невозможно.
 Такеши был против свадьбы дочери и Алексея. Во-первых, Юкико слишком молода для принятия подобных решений. Брак ради выгоды и безопасности не может быть счастливым ни при каких обстоятельствах. Во-вторых, Такеши никогда не сможет простить Груздеву убийства  учёных, пусть и случайного. Двое из молодых ин-женеров  были студентами Политеха. Антон, вероятно, догадывался, чьих рук это дело, но предпочёл на всё закрыть глаза ради светлого будущего.
 Невозможно поверить, но  Юкико  ослушалась отца, приняв сторону матери и дяди. Когда Такеши сказал своё "нет", она просто ушла из дома к жениху. Так, как когда-то поступила с собственным отцом Мидори. Узнав о поступке Юкико, Макото почувствовал себя отомщённым и даже назвал её «хорошей девочкой».
  Для Такеши помолвка Юкико действительно стала жестоким ударом. Дочь была смыслом его жизни. Какое счастье, что родилась Сакура. Если бы ты мог её ви-деть! Маленький ангелочек в кружевах! Мидори надеется, что когда-нибудь у них  с Такеши появится  сын. Она намерена рожать до победного.
  Я никогда не была ей близкой  подругой, но по моим наблюдениям  Мидори явно одержима душевным недугом. Рождение Сакуры не принесло ей облегчения. Она вбила себе в голову, что у Такеши есть другая женщина. Доктора не замечают за Мидори ничего необычного. У беременных часто изменяется гормональный фон, и - как следствие -  настроение, вкусы, привычки. Но с Мидори и после родов тво-рится что-то неладное. Она стала подозрительной и агрессивной, всё время кри-чит на киберняню. Полмесяца назад набросилась  со штырём от кензана на Таке-ши, когда тот поздно вернулся домой. Чтобы успокоить Мидори, Такеши пришлось на несколько дней забыть о работе. Вот такая она, женская любовь. Берегись, Мирослав, влюблённых женщин. Их ревность может доходить до абсурда.
Будущее Такеши туманно. Он не принял высокого назначения на должность минист-ра экономики, бросив тем самым вызов Груздеву и собственной родне. Мидори и Кэйташи напрасно старались его переубедить. Такеши сказал, что готов подчи-няться лишь своей совести, и что остаться порядочным человеком для него важ-нее, чем занять такой ценой высокий пост. Антон Прохоренко выразил сожаление о том, что Такеши не сможет занять подобающее ему место. Имея на одной чаше весов деньги и власть, а на другой -  совесть, Такеши сделал выбор, которого ни Груздев, ни Прохоренко от него не ожидали. Немного нынче людей, для ко-торых совесть превыше славы, благосостояния и власти. После долгих перего-воров, разочарованные, Прохоренко и Груздев наконец оставили Такеши в покое. Что возьмёшь с порядочного человека? Юкико втайне надеется, что пути её отца и Виталия Груздева больше не пересекутся..."
  Письмо Алисы заканчивалось душеполезными назиданиями. Он, Мирослав, не имеет права думать только о себе. Стараниями Такеши он восстановлен в инс-титуте. Аделина привезёт учебники,  и он обязан будет самостоятельно на-верстать то, что второкурсники пройдут за осень... Таков был подробный отчёт Алисы. Однако она ничего не написала о Никите. Как он пережил измену Юкико? Найдёт ли в себе силы  остаться ей надёжным другом?..
  Мирослав вышел из почты и долго сидел в задумчивости перед погасшим мони-тором. Тоня протиснулась в дверь и обвила руками его шею.
- Соловьёв, есть у тебя совесть или нет? Ты уже сорок минут сидишь за ком-пьютером, дай поразвлечься другим...
  Мирослав покорно уступил  место.
  Совесть... Досадный атавизм, который мешает такому уникальному человеку, как Такеши,  вознестись на вершину могущества и славы. Впрочем, стоит ли  об этом сожалеть?   Перед лицом вопиющей подлости, корысти и властолюбия  Такеши уязвим и слаб, как  любой человек, поборовший  в себе дикие инстинкты и страсти.  Он не станет плести интриги и взрывать чужие автомобили. Однако для  Груздева,    не сумевшего подчинить его ум и таланты своей преступной воле, само существование такого человека сродни светопреставлению. Предложив Такеши должность министра экономики, Груздев  сильно рисковал. С одной стороны, став родственником Прохоренко, Такеши представлял бы интересы концерна. Но с дру-гой -  какой прок в министре, которого нельзя купить и запугать, который не ищет собственной выгоды и не желает идти на компромисс с подлостью? Такой человек бесполезен и может быть даже опасен своими давно отжившими пред-ставлениями о совести и человеческом достоинстве. Из двух неизбежных зол - быть честным или власть имущим – он непременно выберет первое и - что ещё хуже - попытается достучаться до спящего сознания других. И тогда другие  вспомнят о своём высоком предназначении и начнут руководствоваться в делах не личной выгодой, а интересами государства и обыкновенных людей. Куда деваться таким, как Груздев, если министры станут служить народу?
  Совесть. Совесть… Он много раз слышал это слово от Такеши и  кибергувер-нёров, и ни разу – от власть имущих. Об этом замечательном чувстве постепенно забывают и простые смертные. Если у кого-то из их родственников случайно просыпается совесть, то этого человека начинают жалеть, как убогого. Как он теперь намеревается жить? Как строить карьеру и наживать богатство? Кому он нужен, имея за душой одну лишь совесть?
  Когда Такеши вернул законному наследнику «Рашен кибернетик моудл»,  в ку-луарах разнеслись слухи о том, что «господин Огата страдает неизлечимым ду-шевным недугом». Он сумасшедший – в нём жива совесть, он боится Бога и – светопреставление! – надеется на то, что его воспитанники  станут порядочными людьми. А ведь Такеши никак нельзя назвать наивным человеком – Европа и Азия десять лет не могли оправиться от его экономической политики. Он умеет быть жёстким, умеет побеждать. И вдруг… совесть!
  Говорят, таким же был его наставник - Григорий Соколов.
  Как странно, что в одном человеке  спокойно могут уживаться жестокость,  воля к победе и совесть! Он, Мирослав, никак не может этого понять. Быть может, невнимательно прочёл записи отца?..
  Коридор закончился. Мирослав вошёл в гардеробный отсек.
  Гардеробщик выдал ему защитный скафандр.
- Уровень радиации остаётся высоким. Не забудьте проверить, герметично ли  застёгнут  костюм. Куда направляетесь?
- На зону.
- Метеорологи предвещают пылевую бурю. Возвращайтесь скорее.
  Мирослав не удостоил гардеробщика ответом и вышел на поверхность.
 
  ГЛАВА 6
  Начальник тюрьмы - Дмитрий Володичев - был чересчур интеллигентен для занимаемой должности. По внешнему виду этого улыбчивого и скромного мужчину никоим образом нельзя было принять за сотрудника правоохранительных органов. Весёлый, дружелюбный, он совсем недавно был назначен по распределению  на нынешнюю должность. Трудно представить, чем руководствовались те, кто отп-равлял его на Марс. Вероятно, неким опытом работы на орбитальных станциях. Как-никак, космический киберпатруль под его командованием задержал на Луне четверых преступников. Володичев клялся,  что их поимка оказалась делом случая.
  Мирослава Володичев встретил радушно. Ему нравился этот сдержанный, не-разговорчивый парень, который не пялил глаза на молодых стажёрок и бес-прекословно подчинялся приказам Громова. Редкие качества, которые высоко ценятся на службе.
- Будь я на твоём месте, Слава, ни за что не согласился работать на зоне. Ни одного нормального человеческого лица, ни одной приличной биографии. Отча-янный ты парень. Или глупый.
  Глаза Володичева смеялись. Очень уж был похож молодой стажёр на его собст-венного сына - такой же исполнительный и серьёзный. Потому и пожалел его на-чальник тюрьмы: разве место таким ребятам среди уголовщины?
- Место здесь паршивое, Слава, в другое время держись от зоны подальше.  Ору-жия я тебе не выдам, а вот инструкцию по охране труда  прочти. И постарайся покорректней донести до госпожи Сильверстоун: в камеры к заключённым не поло-жено входить никому, кроме киберохраны. Общаться с этими ублюдками я позволю только через железную решётку в комнате свиданий.
- Каковы мои обязанности?
  Володичев с трудом подавил смешок. Какие могут быть обязанности у незрелого пацана в колонии для особо опасных преступников?!
- Как только опустится корабль, киберпатруль заберёт заключенного. Тогда и приходи. А сейчас возвращайся на ферму.
  Мирослав не стал спорить и вышел в коридор.
  Унылое и страшное место - марсианская тюрьма. Из человеческого персонала  лишь начальник да врач общей практики. На каждом этаже по четыре киберох-ранника, да и те порядком устарели. Заключённые живут по четверо человек в камере. Серийные убийцы, маньяки, террористы... Все, кто отвергал разумные человеческие законы, убивал, насиловал, грабил.
  Сквозь зарешеченные дверные окошки на Мирослава уставились десятки глаз. Вот идёт счастливый человек! Идёт, куда хочет, и делает то, что его душе угодно. Может вообще улететь на Землю, где зеленеет сочная трава, где дует прохладный ветер, и плещется, разбиваясь о камни,  морская волна. Он молод, красив и свободен. У него есть будущее. А у тех, кто сидит за тяжёлыми дверь-ми, нет никакой надежды. Никто из них не выйдет отсюда живым.
  Мирослав шёл по гулкому коридору. Его провожали настороженные взгляды, и в воздухе звенела зловещая тишина.
  У одной камеры он вдруг остановился. Сквозь железные прутья на него смотрел человек. Его глаза были спокойны, умны и пронзительны. В них не было безумия, как в десятках других, смотревших в маленькие окошки.
  Мирослав почувствовал смутную тревогу. Мельком он заметил, что на дверной табличке написаны имена троих заключённых. Значит, в этой камере имеется единственное в тюрьме свободное место. Именно сюда и доставят Белова. Мирослав подошёл ближе к двери. Табличка на ней гласила:
Камера № 4
Венгеров Юрий Степанович (осуждён за убийства)
Стадников Семён Андреевич (осуждён за разбой и торговлю оружием)
Полозов Дмитрий Иванович (осуждён за убийства)
  Весёленькая компания. Интересно, кто из этой троицы наблюдал за ним сквозь решётку? Чьи глаза так пристрастно  оценивали  представительность дежурного стажёра? Ничего, сегодня вечером ему представится шанс выяснить это. А Воло-дичев прав: общаться с этими людьми следует через железные прутья. Пускай журналюги говорят и пишут, что угодно. Законы  должны защищать прежде всего душевно здоровых, нормальных людей. И зачем молодая, красивая журналистка начинает свой репортаж из тюрьмы? Разве зона - главное место на Марсе? Разве об этих людях следует говорить на весь мир? Если хочет делать репортаж о зоне, пускай берёт интервью у Володичева, а не у заключённых. Так-то!

  Придя в свою комнату, Мирослав бросился на кушетку.
  Нужно поскорее связаться с Юкико. Она пошла на большую жертву. Как она собирается жить с Алексеем? Он надёжный парень, сильный студент и сын доб-ропорядочных родителей. Сам Такеши пригласил Алексея в аспирантуру. Но ведь Юкико очень мало его знает. Они даже не друзья. Как можно было так легко согласиться на брак? Неужели такая поспешность была вызвана всеобщим страхом перед  Груздевым? И неужели этот страх оказался сильнее дружбы и нежных чувств, которые Юкико питала к Никите? Юкико - женщина, а женщине трудно - почти невозможно - существовать без любви. Что станет с нею, если это не-укротимое чувство когда-нибудь овладеет её душой? Будет тайком писать бес-стыдные письма  (как его мать) или метать в голову возлюбленного металли-ческие штыри (как Мидори)?
  А что, если душой Юкико овладела иная, губительная страсть - жажда абсо-лютной, безоговорочной власти? Разве сравнится любовь простого безродного паренька с теми возможностями, которые откроются перед молодой госпожой Про-хоренко, когда она родит законных наследников? Не только первая влюблённость, но и солнце померкнет, когда это случится. Не зря же Алиса подметила, что Юкико -  дитя своей матери.
    Груздев совершил непростительную ошибку, полагая, что дочь господина Огаты так же чиста и совестлива, как её отец. Что властолюбие и корысть не могли коснуться души такого прекрасного и юного существа. Он полагал, что сможет управлять  всеми своими родственниками, как марионетками. Какой прос-тор для деятельности, когда твоя родня предпочитает храм офисам, конструк-торским бюро и заводам! Антон Прохоренко занят благотворительностью, Такеши Огата - студентами, Алексей и Юкико заняты друг другом и  будущими детьми. Церковка в праздничек, геранька на окошке,  пинеточки для малыша... Какое дело молодым до "РКМ" и  Виталия Груздева? Да и кому из них под силу тягаться с уголовным авторитетом? Порядочные детки добропорядочных отцов, вынянченные в роскоши и любви в окружении плюшевых мишек и добрых книг.   Особенно Юкико - полуженщина, полуребёнок... Не так ли рассуждал господин Груздев?  Да толь-ко не учёл, с какой гнилой яблоньки свалилось на него это яблочко.  Юкико Танака. Не Огата, не дочь Такеши. Она - дочь властолюбивой Мидори, внучка честолюбца Макото.
  Впрочем, какой теперь толк искать виновных! Нет прежней весёлой, безза-ботной Юкико. Есть расчётливая, затаившаяся до времени госпожа Прохоренко. Она ещё припомнит Груздеву и взорванный дядин автомобиль, и погибших сту-дентов.
  Так может, не писать ей письма? Что сделано, то сделано. Жаль только Ни-киту. Они с Юкико были бы отличной парой...
  Боже мой, какая тоска! Все эти месяцы Мирослав не страдал от одиночества. Сегодня особенный день - его потянуло к людям. Неужели во всём виновата электронная почта и голоса друзей, долетевшие до него с родной планеты? Как хочется по-настоящему с кем-то поговорить!.. Может, узнать у Вари о здоровье мамы и Паулины? Или отправить письмо Такеши? У того в жизни нелёгкий период. Женщины, которые в него влюблены, почему-то впадают в безумие. Мужчины, кото-рые его окружают, - завистники, предатели и трусы. Он, Мирослав, тоже из их породы. Слинял на красную планету и поливает морковку, вместо того, чтобы защитить и образумить Юкико.
  Господи, да ведь он не поздравил Мидори с рождением дочки! Рождение Сакуры - это подвиг, который Мидори совершила в порыве любовной горячки. Она с тру-дом выносила Ясуко, а о третьем ребёнке даже мечтать не приходилось. Так что же случилось с Мидори? Какая, в конце концов,  разница - сын или дочь?! Если такая, как Юкико, то и горевать не о чем.
  Мирослав поискал под матрасом тетрадь в бархатном переплёте. Голос Григория Соколова назидательно звучал с её страниц. Прочитав записи отца, Мирослав был  разочарован. Похоже, отец делал их лишь для того, чтобы остаться в глазах  преемника образцовым наставником. Слишком мало они соотносились с реальнос-тью. 
  ..."Никогда не отступай перед подлостью и равнодушием. О мужестве и кре-пости духа написано много хороших книг. Надеюсь, ты прочитал их не зря. Какой толк от воспитания, если оно не делает человека твёрдым перед лицом опаснос-ти? Мне хочется верить в то, что жизнь моя прожита не напрасно. Всё, что было лучшего во мне, я постарался  вложить в душу своего преемника. Будь сильным и справедливым  - это твой крест и долг"...
  Долг, мужество... А мужчине, между прочим, не чужды страх, слабость и даже малодушие. Кто сказал, что мужчина - венец творения? Попробуй-ка, сподобь нынешнего мужчину на отчаянный подвиг! Готов он умереть за идею или хотя бы не поддаваться злу?
  ..."Не стоит бояться смерти, мой мальчик. Бойся умереть, не совершив ничего великого. Помни: жизнь прекрасна лишь тогда, когда в ней есть место высокой идее или достойному делу. Люди обыкновенно наполняют свои дни мелкими жела-ниями и всяческой суетой. Но тот, кто посвятил себя высокому служению, не убоится смерти"...
  Ещё как убоится! Смерти боятся все, даже самые мужественные и хладнокров-ные. Если не своей собственной, так своих близких.
  Мысли Мирослава вновь обратились к Юкико. Быть может, он несправедлив к ней? Может, погорячился приписать Юкико пороки испорченных  людей.  Она ведь, в сущности, ещё ребёнок, которого легко запугать, запутать, соблазнить. Но Алексей? Он-то уже зрелый, понимающий мужчина. Брак, скреплённый пусть и обо-юдной выгодой, мерзок и богопротивен, если между женой и мужем нет доверия и любви. Уж кто-кто, а Григорий Соколов знал об этом не понаслышке!
  Мирослав перелистал несколько страниц.
  ..."Ты часто упрекал меня в жестокости и прямолинейности. Поверь, мои за-мечания  были всего лишь доказательством дружбы. Друг и наставник не имеет права льстить, лгать и потакать слабостям. Ложных друзей у людей твоего круга и так  предостаточно, поэтому научись быть благодарным за честность.
   Многих удивляет то, что ты, имея разносторонний жизненный опыт,  всё ещё нуждаешься в наставничестве. К сорока годам состоявшемуся человеку пора иметь если не учеников, то хотя бы собственных детей. Научись быть взрослым, Такеши, если не хочешь потерять уважения друзей"…
  И это было сказано  доктору наук, бывшему главе "Рашен кибернетик моудл"! Коллеге по работе, возглавлявшему кафедру психологии искусственного интел-лекта. Да, Григорий Соколов действительно бывал жесток даже с самыми близкими людьми.
  Он, Мирослав, не повторит ошибок отца. Он никогда не будет смотреть на людей сверху вниз, никогда не посмеет учить их жизни. Ему придётся лишь сожалеть о том, что люди не всегда поступают разумно. Выходят замуж за пер- вого встречного. Жаждут, как одержимые, власти и денег и готовы растерзать любимых из глупой ревности. Наверное, в том, что всё происходит именно так, есть какой-то особенный смысл. Возможно, когда-нибудь он поймёт, почему так глупо устроена жизнь и даже смирится с теми испытаниями, которые выпадут на его долю. Но не теперь. Не теперь…

ГЛАВА  7
  Сквозь толстое стекло иллюминатора виднелась оранжевая пустыня: камни, песчаные холмы, овраги. Полчаса полёта, а пейзаж однообразен и скучен.
   Это и есть Марс, о котором она мечтала с детства. Суровая планета, где невозможно выжить в одиночку; где быстро истощается энтузиазм самых вос- торженных оптимистов; где двадцать лет, наперекор стихиям и здравому смыслу, живут и работают обыкновенные русские люди. Каждый их день - маленький под- виг; о мужестве и терпении этих людей на родной планете слагают песни и пишут книги. Марсианские колонии других государств заброшены, а в Цветущую долину каждые полгода прибывают огромные грузовые и пассажирские корабли. Цветущая долина процветает!  В мировой экономике кризис, а Россия находит средства на содержание инопланетной колонии!
  Но вот внизу что-то блеснуло. Космодром, куда должен опуститься корабль?  Минуту спустя уже были чётко видны очертания ангаров для взлётно-посадочных модулей, марсоходов  и прочей техники.
  Однако, Цветущая долина вовсе не похожа на райский уголок. Стеклянные ку- пола парниковой фермы, свинцовые корпуса мини-заводов... Но под землёй, под неказистыми куполами цветут и плодоносят деревья; на ступенчатых террасках растут овощи и экзотические растения. Говорят, главный агроном Борис Громов вынашивает планы разведения кормовых культур. Быть может, скоро на Марсе поя-вится животноводческая ферма! А когда-нибудь тут потекут глубоководные реки, заколосятся поля и встанут молодые леса...
  Её размышления прервал голос киберпилота.
-  Госпожа Сильверстоун, наш корабль идёт на посадку. Вы готовы?
  Не отрываясь от иллюминатора, Мерайя погрузилась в стартовое кресло и пристегнулась.
- Майк, зайди в изолятор и проверь, пристёгнут ли заключённый ремнями безо-пасности, - донёсся из капитанского отсека голос штурмана.
- Слушаюсь, Владимир Николаевич! - ответил киберпилот.
  Сорок четвёртый заключённый, отправленный на Марс. Почему не в тундру, не в  Сибирь, не на лесоповал в болотистую глушь? Странные в России законы: приго- ворённый к высшей мере обязан выбрать одно из двух неизбежных зол - рас-стрельный коридор или ссылку на Марс.  Понятно, все с радостью соглашаются на космическое путешествие. На красной планете заключённые в буквальном смысле вынуждены начать другую жизнь. Там очень крепко приходится задумываться над смыслом дальнейшего существования. Взятки давать некому, сбежать невозможно. Условия - спартанские,  из всех доступных развлечений - книги. В первые годы колонизации Марса арестантов привлекали к общественным работам, поскольку чувствовалась острая нехватка рабочей силы. Киберкосмонавты были на вес зо-лота, волонтёров и квалифицированных  добровольцев не хватало. Когда же осво-ение Марса пошло  быстрыми темпами, труд заключённых упразднили.
  Узаконенное безделье не обрадовало арестантов. Жизнь в замкнутом прост-ранстве среди жестоких и полусумасшедших людей - испытание не из лёгких даже для бывалых уголовников. Вновь прибывшим долго приходится привыкать к новой обстановке. Об этом они часто пишут оставшимся на свободе родным.
- Госпожа Сильверстоун! - окликнул её капитан. - Через несколько минут «На-дежда» совершит посадку. Вас встретит Сергей Анатольевич Шубин. Он, если так можно выразиться, градоначальник. Никакой торжественной встречи не запла-нировано, поскольку синоптики прогнозируют  пылевую бурю. Вам покажут ваш жилой модуль и уточнят распорядок завтрашнего дня.  Убедительная просьба со-блюдать все инструкции по безопасному пребыванию на поверхности Марса. Кибер-дежурный проведёт дополнительный инструктаж, к нему можете обращаться с лю-быми вопросами. Спецодежда, выход на поверхность Марса из жилых модулей, передвижение - всё должно быть заранее оговорено. Главное - никаких самос-тоятельных шагов...
- С чем связана попытка ограничить мою свободу? Я ещё не ступила на Марс, но уже чувствую себя, как арестант, которого  держат в изоляторе.
  Капитан побагровел.
- Никто не собирается ограничивать вас в передвижении. Мы только заботимся о вашей безопасности. Идите, куда хотите; разговаривайте, с кем угодно и о чём пожелаете. Моё дело - предупредить о возможных опасностях. Вы не в сказку попали, опасности тут на каждом шагу. Радиация. Дефицит воды и кислорода. Арестанты. Помните об этом.
  "Ему неприятны американцы и американские ценности", - с удивлением подумала Мерайя. С ней никогда никто не разговаривал таким пренебрежительным тоном. В Америке даже деловые и респектабельные люди опасаются журналистов. Мало ли что они напишут в своих газетах! А тут - "не в сказку попали!" Да она, Мерайя, и не надеялась на восторженный приём. Ни русские тележурналисты, ни газетчики не проявили к её визиту на Марс ни малейшего интереса. Обидно. Она ведь собиралась поведать миру о подвиге российских учёных и космонавтов, которые работают на Марсе и верят в будущее красной планеты.
  Нужно завоевать уважение и доверие этих людей. Как? На орбитальной станции на Мерайю смотрели искоса. Несмотря на добрые вести, которые она принесла.
  Корабль тряхнуло – он резко замедлил скорость и пошёл на посадку.

  На взлётно-посадочной полосе их встретили двое киберохранников. Один забрал заключённого; другой знаками  велел Мерайе следовать за ним в космопорт.
  Сергей Анатольевич Шубин, за спиной которого притихла    смущённая моло-дёжь, произнес краткое приветствие. На душе у Мерайи потеплело. Она чувство-вала на себе добрые, приветливые взгляды.
  Шубину позвонили. На орбитальной станции интересовались, как прошла посадка корабля, и благополучно ли добралась журналистка до пункта назначения. Молодёжь деликатно оттеснила Шубина. Посыпались вопросы. Не устала ли госпожа Сильверстоун, совершив столь длительный перелёт? (Нисколечко). Правда ли, что она неплохо говорит по-русски? (Конечно, она ведь бывшая их соотечественница. Любит покинутую родину, хоть и живёт за океаном). Не страшно ли было лететь на красную планету? (Нет. Ей с детства снились марсианские равнины, и она счастлива оттого, что её детская мечта - побывать на Марсе – исполнилась).
- Рады вашему визиту. Очень рады, - подытожил Шубин. - Соловьёв, проводи госпожу Сильверстоун в её апартаменты.
  Тот, кого Мерайя приняла на космодроме за киберохранника, снял защитный шлем.
  Мерайю как будто ударило током. Да это вовсе не А-112! Красивый и рослый юноша, темноволосый, сдержанный, с мужественными чертами лица.   Приятный сюрприз!
- Сергей Анатольевич, меня ждёт Володичев.
- Подождёт.
- Но Борис Андреевич велел дежурить на зоне.
- Знаю. Не терпится повидать заключённого, разузнать последние сплетни! Ты не забыл,  то же теперь можно прочесть в Интернете? Или спросить у госпожи Сильверстоун. Она перед полётом почти месяц жила в России...
  "Не терпится повидать заключённого!" Ещё как не терпится! Прижать его где-нибудь в тёмном коридоре. Может, припомнит того, кто велел подорвать авто-мобиль Кэйташи...
- Иди, Слава, проводи гостью, - дружески хлопнул его по плечу Шубин.
  Если сам Шубин отдаёт приказ, значит, так тому и быть. Градоначальника обязаны слушаться все - от главного агронома до начальника тюрьмы.
  Соловьёв шёл впереди, Мерайя едва поспевала за ним. Какой красавец! Небось, избалован женским вниманием, попробуй подступись к такому! Сам ни разу не обернулся. А ведь её, Мерайю Сильверстоун, однажды едва не выбрали самой кра-сивой девушкой колледжа! Умная, симпатичная, смелая. Неужели этот парень не удостоит её хотя бы заинтересованным взглядом? Почему он молчит, не спра-шивает о новых киберкосмонавтах, о будущем Цветущей долины?.. Какие длинные коридоры связывают жилые модули!..
  Наконец - вот она, уютная комната. Немного напоминает номер хорошей гос-тиницы. Добротная мебель, приглушённый свет. Глухое герметичное окно с толс-тым стеклом. Фикус в кадушке - ну и ну! Живой?
  Мерайя потрогала листья. В кадушке земля была влажной. Значит, живой.
- Вас, кажется, зовут Вячеслав?
- Вячеслав Соловьёв. Будут у вас какие-нибудь пожелания?
  Конечно, и много. Во-первых, госпожа Сильверстоун желает, чтобы колонисты не смотрели на неё исподлобья. Во-вторых, она надеется услышать из первых уст интересные и правдивые рассказы о покорении Марса. А ещё ей хочется, чтобы стажёр Вячеслав Соловьёв смотрел ей в глаза, когда она разговаривает с ним.
- Если никаких пожеланий нет, позвольте удалиться.
  Мерайя с горечью почувствовала невыносимое одиночество. Он собирается по-кинуть её, не спросив, как живут на Земле его соотечественники? Ему не инте-ресно, какая из футбольных команд вышла в финал Кубка России? Он даже не поинтересовался, сколько миллионов вбухал Антон Прохоренко в освоение Марса!
  Что ж, она отомстит ему. По-своему, по-женски. Не напишет о нём ни строчки. Не скажет ни слова, как будто нет на свете стажёра Соловьёва.  Да, именно так она и сделает.
 Мерайя приободрилась. Глупый мальчишка, воображает из себя невесть что. А она, между прочим, удостоилась присутствия на свадьбе Алексея Прохоренко и Юкико Огаты в качестве приглашённой журналистки! Ей, молодой и дерзкой, улыб-нулась  сама госпожа Мидори Огата, а господин Груздев благосклонно снизошёл до интервью, которое она осмелилась у того взять после церемонии! Быть может, узнав, среди каких людей ей довелось вращаться перед отлётом на Марс, этот зазнавшийся стажёр всё же обратит на неё внимание. Быть может, они даже ста-нут друзьями...
  Мирослав почувствовал облегчение, выйдя в коридор. Пробежавший мимо Ерёмин напомнил, что приближается пылевая буря. «К утру погода восстановится», -  добавил он.
  Надо поторопиться на зону. Но сначала – отправить письмо Юкико (Мирослав ощутил ноющую боль в сердце).
  Дверь в кабинет Злобина была полуоткрыта. Никого? Ах да, вечерняя рабочая пятиминутка! Итоги дня, прогнозы синоптиков, планы на завтра. Отличный шанс отправить послание без посторонних глаз.
  Он вошёл в электронную почту и не поверил глазам. Письмо от Юкико! Она сама вышла с ним на связь! Наверное, Алиса обрадовала родных и друзей: Мирослав нашёлся!
  Странное это было письмо. Путаное, бессвязное. Юкико упрекала его за побег. Как он мог так с ней поступить? Неужели она любила недостойного человека? (Достойный не причинит столько  хлопот родным и друзьям). Да, ей пришлось выйти за Прохоренко, хотя мечтала-то она о сыне профессора Соколова! Даже в Политехнический решила поступать, чтобы чаще с ним видеться. Даже завела дружбу с Никитой. А как она старалась, чтобы Мирослав заметил  знаки её внимания! Но он, бессердечный осёл, чурбан бесчувственный, ничегошеньки в любви не понимает. Или не хочет понимать? Или считает Юкико недостойной своего драгоценного внимания? Все Соколовы высокомерны и горды. Если так -  чёрт с тобой, Мирослав Соколов! Юкико Прохоренко обязательно станет счаст-ливой. Алексей – хороший, заботливый муж, красивый и богатый, умный и бла-городный, что ещё нужно женщине? Она уже счастлива - назло всем Соколовым, назло Груздеву, назло самой себе! Мирослав ещё пожалеет о том, что сбежал на Марс от своего счастья…
  Так значит, у Юкико и Никиты не было никаких романтических отношений? Выходит, он ошибался? Но разве не глупо, любя одного, встречаться с другим? Еще глупее, имея возлюбленного, выйти замуж за незнакомого человека. Вот и пойми женщин! Такеши прав: Юкико не созрела для брака. Но что теперь делать? Оказывается, это он, Мирослав, своим равнодушием подтолкнул её к замужеству. Она вышла за Алексея от отчаяния. Если бы сын профессора Соколова был рядом, когда семейство Танака нуждалось в поддержке!... Он мужчина, он не боится козней Виталия Груздева, он умеет держать автомат… Всё могло бы сложиться иначе. Ведь Алиса давно намекала на то, что с ним Юкико могла бы связать свою жизнь. Где были его ум, душа, сердце? Слепой, бесчувственный осёл…
- Соколов, ты опять влез в Интернет!
  Злобин, стоя на пороге, добродушно посмеивался.
- Глафира Ивановна не находит слов, чтобы выразить тебе благодарность за цветочную аранжировку. Тоня и Лиза всюду ищут стажёра Соловьёва, а он раз-влекается в Интернете!
- Виктор Максимович, простите за то, что я без разрешения… Я уже ухожу.
- Куда пошёл? На зону? И не думай! На поверхности сильная буря. Шубин велел никому не покидать жилых модулей.
- Почему об этом не оповестили по радио?
- Да ты часом не болен, Соловьёв? Три раза объявляли. Иди-ка спать, дружок. Поздно уже.
  Он опоздал. Тюремная зона не связана подземным коридором с жилыми и адми-нистративными модулями Цветущей долины. Она находится  на отшибе. Это было сделано для безопасности.
  Значит, явиться на дежурство он сможет лишь утром, если утихнет буря. Жаль. Новый заключённый – долгожданный праздник для арестантов.  Самое интересное – за что дали пожизненный срок – Белов расскажет без него, Мирослава. 
  Возможно, о подрыве автомобиля Кэйташи что-то знает Мерайя Сильверстоун. Она, журналистка, обязана знать обо всех чрезвычайных происшествиях. Неужели в этом деле не удалось найти ни одной улики против «РКМ»? Или Белов побоялся дать показания против Груздева? Если бы Белов мог вспомнить хоть что-нибудь!  А может, он говорил, а в полиции не дали ход делу? Мало ли что несёт в бреду наркоман? Кто посмеет поверить в причастность Антона Прохоренко к убийству студентов? Его репутация безупречна.  А Груздев отбывал в тюрьме последние дни и был на виду - под прицелом фотокамер журналистов.
  Может, ошибся  следователь Любимов?   Мирослав наконец вспомнил, где слышал эту фамилию. О нём не раз говорила Паулина.  Виктор Любимов был знакомым Гри-гория Соколова. Отца восхищала его профессиональная интуиция. Любимов чувст-вовал   преступника, как охотничья собака – хищного зверя. Его интуиции можно было доверять…
  Как же быть? Спросить у Мерайи? Но уже десять вечера! То есть он полчаса простоял в ступоре  под дверью узла связи?
- Соловьёв! – гаркнул Громов. – Отбоя что ли не слышал? А ну марш в кровать!
  Давно пора. Хотя какой тут сон!
  Юкико не любила Никиту. Юкико вышла замуж за Прохоренко. Дети Юкико – бу-дущее «Рашен кибернетик моудл».
 Ещё вчера это показалось бы бредом. (Мирослав, ничего не видя перед собой, шёл по коридорам). Как она осмелилась ослушаться отца? Даже он, Мирослав, боялся поднять глаза на своего наставника, когда тот входил в аудиторию. А Юкико не побоялась. Странные женщины в роду Танака. Дай им волю – мужчин за пояс заткнут. 
  У входа в свою комнату Мирослав увидал розовую гвоздичку. Тоня? Лиза? Ду-рочки, забыли, что камеры слежения повсюду расставлены. Ну и достанется же им от Громова и от Глафиры!
  Нет, он не станет растрачивать себя на пустые интрижки. Попробуй, выпутайся потом из любовных передряг! Если уж непременно нужно жениться, то пусть его невестой станет умная, рассудительная девушка. Перед тем, как принять ответ-ственное решение, он спросит совета у Паулины.
   Мирослав поднял гвоздику и усмехнулся. Бедные девчонки, на утренней пяти-минутке кому-то из них объявят официальный выговор! Жаль! Он не стоит их неж-ных воздыханий. Юкико права: все Соколовы безмерно горды. Григорий Соколов никогда не считался с волей Такеши; Алиса не захотела связать с Такеши свою жизнь, потому что он был сыном падшей женщины;  Мирослав оценил своего нас-тавника   лишь теперь, когда готов лезть на стену от одиночества. При таком раскладе не удивительно, что Юкико  выбрала в мужья Алексея. Ему, Мирославу, остаётся лишь молиться за их семейный союз. Да будет их жизнь долгой и счаст-ливой, и да умрут они в один день…
  Мирослав сломал  гвоздику и отшвырнул прочь.
 
ГЛАВА  8
  Его разбудил вой сирены.
  Сирена? В шесть утра? Опять учебная тревога.
  Чистое розовое небо.  Оранжевые горы. Привычный марсианский пейзаж.
  …А была ли буря?  Как красивы и величественны на горизонте перистые облака…
  Вой сирены повторился.
  Мирослав вскочил. В коридорах  уже слышался гул голосов и топот ног.
- Внимание всем! Населению немедленно собраться в главном актовом зале, - объявила радиоточка.
  Голос Шубина был резок и сух. Наверняка из-за пылевой бури повреждены ком-муникации, и всех отправят на обязательно-принудительные работы. Или на рас-чистку взлётно-посадочной полосы. Или поднятые бурей валуны пробили где-ни-будь защитный купол, и произошла разгерметизация…
- Что случилось? – спросил Мирослав на ходу у Ерёмина.
- Нескольким заключённым удалось вырваться из камеры. Они ранили начальника тюрьмы,  взяли заложников и требуют, чтобы  корабль «Надежда» обратным рейсом доставил их на орбитальную станцию. Сбежать хотят, понимаешь?
  У Мирослава едва не остановилось дыхание. А где же была охрана? Кто взят в заложники?
  В зале яблоку некуда было упасть. Шубин взошёл на трибуну.
- Прошу всех сохранять спокойствие.
  Наступила тишина.
- Новый день  принёс  непредвиденные осложнения. Трое заключённых, разоружив киберохрану, вырвались на свободу. Они хотят покинуть Марс и вернуться на Землю. В заложники взяты четверо: Глафира Ивановна Новоженина, Борис Андре-евич Громов, стажёр Александр Копылов и госпожа  Сильверстоун. С бандитами, которые забаррикадировались в девятом модуле  парниковой фермы, уже начаты переговоры. Убедительная просьба ко всем держаться подальше от девятого мо-дуля. Сбежавшие заключённые очень опасны.
- Кто ведёт переговоры с бандитами? – спросил Мирослав.
- Я и Дмитрий Николаевич.
  Наверное, он не с той интонацией задал вопрос, поэтому Шубин не так его понял. Надо было: «Кто ведёт переговоры с бандитами, которых нужно бы уничто-жить? У которых можно было отбить заложников, тем более что киберперсонала для этой цели на зоне без малого сорок человек!»
- На орбитальной станции уже знают о случившемся? – спросил кто-то из зала.
- Пока нет.
- Какие требования у сбежавших?
- Во-первых, они требуют  оружия и запасов продовольствия. Во-вторых, когда им предоставят корабль, они  отпустят Копылова и Новоженину. В заложниках останутся госпожа Сильверстоун, Громов и члены экипажа. С орбитальной станции Марса прес-тупники надеются попасть или на МКС или прямо на Землю. В случае невыполнения их требований они грозятся разгерметизировать парниковую ферму.
  В зале раздался возмущённый ропот. Уничтожить ферму, которая обеспечивает колонию сельхозпродуктами? Ферму, растения на которой вырабатывают драгоцен-ный кислород? Да знают ли эти люди, сколько миллиардов вложено в ботанические модули! Сколько сил стоило учёным выведение приспособленных к марсианскому грунту плодовых саженцев, овощных и зерновых культур! Уничтожить ферму – это означает отбросить развитие Марса на двадцать лет назад…
- Как чувствуют себя заложники?
- Борис Андреевич попытался оказать сопротивление. У него сломана рука и разбито лицо. У Копылова радиационный ожог, ему оказана первая  помощь.  Дру-гие заложники не пострадали. Сегодня все работники парниковой фермы осво-бождаются от  обязанностей по уходу за растениями.  Пожалуйста, разойдитесь по жилым отсекам. В состав комиссии по чрезвычайным ситуациям, кроме меня и начальника тюрьмы, войдут также доктор Степан Андреевич Крашенинников и спе-циалист по связи  Виктор Максимович Злобин. Мы будем информировать вас о ходе переговоров по радиосвязи.

  Гулкий тюремный коридор. Дверь четвёртой камеры была открыта настежь. Возле останков А-112 лежал ещё не остывший труп Белова.
  На полу перед камерой - следы крови. Неужели Володичев  сильно ранен? Но Шубин сказал, что начальник тюрьмы входит в состав комиссии по чрезвычайным ситуациям. У коридорных охранников разбиты головы. На этаже  - тишина… Ни одного А-112. И это – после побега заключённых? Могли бы взять нескольких  солдат их других отсеков.
  Мирослав спустился на второй этаж. Из хирургического отделения тюремной больницы доносились голоса.
  Он вошёл в палату.
  Володичев полулежал на жёсткой железной кровати. Врач снимал с его головы окровавленные бинты.
- Больно? Терпи, старик… А, Соловьев! Ты, можно сказать, в рубашке родился. Приятелю твоему – Сашке -  не повезло… Нужно, Дмитрий Николаевич, запретить Громову присылать сюда ребят.
  Мирослав присел на край кровати.
- Как всё произошло?
  Как? Неожиданно. Новый заключённый – Белов - рассказал сокамерникам о журналистке, которая прилетела делать репортаж. Узнав о том, что с орбиты на космодром опустился взлётно-посадочный модуль, один из арестантов задумал совершить побег и сумел убедить в его возможности остальных. Пока они об-думывали детали,  у Белова началась ломка. Киберохранник отказался звать врача – тот оперировал механика Савостина. Начальник тюрьмы отказался открыть камеру и препроводить Белова в изолятор. Как только врач освободится, он даст нужное лекарство или сделает укол в вену через тюремное окошко.
  Белов продолжал бесноваться. Тогда Полозов схватил парня за шиворот и ударил головой об угол железного стола. Белов потерял сознание. Кровь хлес-тала по всему полу. Киберохранник сообщил начальнику тюрьмы, что заключённый может умереть от кровопотери. Неприятный инцидент, который  госпожа Сильвер-стоун обязательно предаст огласке. Володичев приказал А-112 забрать постра-давшего из камеры.
  Едва киберохранник переступил порог камеры, на него набросились трое арес-тантов.  Полозов прострелил А-112 голову его же винтовкой и контузил Воло-дичева. Троих  киберохранников, дежуривших на этаже, частично вывели из строя и разоружили. Стажёра Копылова, которого днём раньше Громов прислал на помощь Крашенинникову, взяли в заложники. Прикрываясь им, бандиты в защитных костю-мах вышли на поверхность и добрались до одного из модулей парниковой фермы. Там работали космобиолог Новоженина и главный агроном Громов. Услышав шум и грубые голоса, к захваченному модулю поспешила госпожа Сильверстоун. Профес-сиональное любопытство обошлось ей дорого: она также стала заложницей. 
- Почему на этаже нет охраны? – спросил Мирослав.
- Плохо у нас с охраной, - вздохнул Володичев. – Плохо приспособлены А-112 к условиям Марса. Выходят из строя быстро, ремонт дорогостоящий и долгий. Специалистов по ремонту и программированию не хватает.
  «А Прохоренко? О чём он думал, когда открывалась тюрьма? Думал ли о том, что электроника в головах киберсолдат будет давать сбои на поверхностях других планет? Любой марсианский киберрабочий  более расторопен и функци-онален, чем А-112».
- Не беспокойтесь, Дмитрий Николаевич, скоро всё изменится. Через полгода  покой Цветущей долины будут охранять другие модели. Говорят, господин Груздев здорово усилил киберспец-наз. Госпоже Сильверстоун перед отлётом удалось взять у него интервью. Так вот знайте: Министерство обороны сделало «РКМ» очень крупный военный заказ. Грядёт переоснащение половины армейского сос-тава. На страже интересов страны в космосе будут разбросаны военные базы. В связи с притязаниями других держав на освоенные нами марсианские территории возле Цветущей долины киберспецназовцы развернут военный городок. Никто не посмеет отнять у России то, что было завоёвано  за минувшие двадцать лет.
- Важная новость. Но это – в будущем, а настоящее не сулит ничего хорошего. Нужно узнать у  Шубина, как там заложники…
- Слава, найди Сергея Анатольевича. Скажи ему, что Дмитрий Николаевич чувст-вует себя удовлетворительно, но позволить ему покинуть палату я не могу. Сильное сотрясение мозга, контузия, большая кровопотеря.
- Глупости! – Володичев попытался встать, но ноги не слушались. – Скажи Шу-бину, заключённых нужно либо вернуть в камеры, либо ликвидировать. Это опас-ные преступники, изверги, нелюди…
- Не беспокойтесь, Дмитрий Николаевич. Я передам.

  Шубин процедил сквозь зубы нецензурное ругательство.
- Вернуть заключённых в камеры! – с издёвкой произнёс он. – А не пожалуете ли,  любезные господа, на нары? Похулиганили малость: сокамерника завалили, ранили начальника тюрьмы, поиграли в заложников и террористов. А теперь будь-те добры, возвращайтесь баланду хлебать…
- Тогда остаётся брать штурмом ботанический модуль.
  Шубин пристально посмотрел на молодого стажёра. Неужели он всерьёз вос-принял полубред контуженного Володичева?
- Сергей Анатольевич, при задержании киллера Стадникова погибли трое поли-цейских; Полозов обвинён в шести убийствах, а час назад он нанёс сокамернику травмы, не совместимые с жизнью. Этим людям нечего терять. За их ликвидацию на Земле только спасибо скажут. Дмитрий Николаевич предлагает  выманить их на поверхность и уложить  снайперскими выстрелами.
- Здорово контузило старика! Последнего ума лишился. А если его замечательный план сорвётся? Кто отвечать будет за материальный урон, за гибель заложников? Вляпались мы, Соловьёв, в международный скандал: не обеспечили журналистке безопасность на должном уровне…  А если эти сволочи разнесут в пух и прах парниковую ферму?! Что я скажу Прохоренко? Знает твой Володичев, сколько стоит один ботанический модуль?..
- Сергей Анатольевич! Оружие, захваченное бандитами у А-112, не причинит серьёзного вреда ботаническому модулю. Тот выдерживает и радиацию, и камне-пад, и пылевые бури. Винтовка А-112 может нанести урон лишь живой силе про-тивника или киберсолдатам.
- Ещё один герой нашёлся! Ты перед девками геройствуй. А с Володичевым я сам поговорю.
- Неужели вы согласились пойти на уступки бандитам? Вы снабдите их оружием, продовольствием и отправите на орбитальную станцию?
- Нельзя, Слава, брать девятый модуль штурмом. И даже не потому, что могут пострадать заложники. Пылевая буря повредила один из ангаров, в котором хранились взрывоопасные вещества. Утром в кладовую девятого модуля геологи  перетащили кучу тротила с готовыми детонаторами. И получаса не прошло, как Громов и Новоженина их проводили, а тут – новая напасть…
- То есть в руках у бандитов – гора тротила?!
-  Пока они об этом не знают. Кладовая заперта, но если они захотят сунуться и туда, не представляю, что будет. Поэтому пока решено выполнять все их тре-бования. Видишь, - Шубин кивнул в запылённое окно, -  идёт расчистка взлётно-посадочной полосы? Через час, если корабль будет готов к взлёту, они отпустят Глафиру и Сашу.  Сашке помощь срочно нужна, вся рука в язвах. Не успел плотно застегнуть  скафандр. Кстати, Роскосмос уже информирован о случившемся. С МКС на Марс отправлен киберпатруль…
  В коридоре Мирослав столкнулся со Злобиным.
- Виктор Максимович! Шубин сказал, вы передали на Землю сигнал о помощи…
- Передал.
- Как там восприняли сложившееся положение?
- Надо полагать, Володичева ждёт отставка. В Роскосмосе беспокоятся, не на-несут ли действия преступников серьёзный материальный урон Цветущей долине. Министр внутренних дел выслал о преступниках дополнительные сведения: харак-теристики, заключения тюремных психолов и всё такое прочее. Полозов, оказы-вается, дожидался  отправки на Марс  в той же тюрьме, где отбывал срок Вита-лий Груздев. Отношения у них, мягко говоря, не сложились. Полозов сокамер-ников в страхе держал. Двадцать бандюганов перед ним навытяжку стояли. А Груздева даже конвой уважал за рассудительность и хорошее поведение.  Сам жил и других не притеснял. Двоих корешей даже обещал на работу охранниками при-строить, когда срок закончится.
- Как вы думаете,  Сергей Анатольевич поступает правильно, идя на поводу у бандитов?
- Трудно сказать. Он думает о безопасности Цветущей долины. О заложниках. Обо всех нас.
- А о безопасности орбитальной станции  он не подумал? Космическая полиция не успеет  прибыть туда раньше сбежавших заключённых. А те, получив доступ  в капитанский отсек, смогут уничтожить киберпатруль лазерной пушкой.
- Всё может быть, Слава. Заварилась каша!.. Иди-ка к себе да не выходи без надобности. 
- Здесь и так все мужчины спрятали головы в песок, как страусы. Володичев говорит о необходимости локализовать конфликт и об уничтожении террористов.
- Не кипятись, а выполняй распоряжение градоначальника. Сам Шубин приказал, а приказ есть приказ.
  Шубин приказал? Да кто он такой, чтобы приказывать сыну Гри-гория Соколова? «Разойтись по жилым модулям!» Только трус может отдать такой приказ мужскому населению, способному держать оружие. Сто пятьдесят здоровых мужчин, сорок единиц  тюремной киберохраны!  Такая сила - против троих!
  В его комнате горел тусклый ночник (услыхав утром сирену, Мирослав  забыл его выключить). Запершись изнутри, он прислушался: в коридоре было тихо.
  Мирослав осторожно вытащил из-под кровати пластиковый футляр. В полутьме блеснул толстый ствол «Торквемады». Наполнив обоймы патронами разного калиб-ра, Мирослав бережно погладил винтовку, проверил курок.
  Он уже имел счастье испытать действие штурмовой винтовки в горах и на свалке бытовых отходов. Камень крушит, в пыль превращает бетон и строительный мусор. Серьёзная вещь – винтовка «Торквемада», и сам он, Мирослав Соколов, парень хоть куда. Попомнит его уголовник  Полозов. Крепко пожалеет  о том, что захватил в заложники безоружных людей. Подумаешь, двадцать бандюганов  навытяжку стояли!  Люди, не имеющие понятия о человеческом достоинстве и чести, не умеют противостоять подлости и насилию, оттого и стоят навытяжку перед жестокими и подлыми собратьями. А перед спокойным мужеством и силой духа враг бежит с поля боя. Как там говорил его отец? «Никогда не отступай перед подлостью…» Он и не отступит! Даже если на карту будет поставлена его жизнь. Он - Мирослав Соколов, и этим всё сказано.
  Мирослав поцеловал холодный ствол. Сердце ликовало. Вот он, шанс доказать, что воинская служба – его призвание. Он – настоящий мужчина, настоящий сол-дат.
  Радиоточка вновь объявила, чтобы служащие парниковой фермы не покидали жилых отсеков. Мирослав усмехнулся и спрятал винтовку под куртку.
 
ГЛАВА  9
  Чахлые саженцы вишен, жидкие кусты смородины. Мелкие помидоры. Пожелтевший шпинат.
  Полозов грязно выругался. Слишком скудные пищевые резервы. В случае затя-нутых переговоров на таких харчах долго не продержаться.
 Он окинул взглядом притихших заложников. Эти двое в белых халатах – космо-биолог и главный агроном. Неужели за двадцать лет ничего, кроме дохлого шпи-ната, не научились выращивать?
  А может, они попросту захватили не тот модуль? Говорят, где-то на ферме выращивают и картофель, и яблоки, и морковь. В прошлом году был богатый  урожай ягод и фруктов. Даже  заключённым перепало алычи и груш.
 С водой тоже плохо. Та, что была в резервуарах, почти вся израсходована на утренний полив. Без еды ещё можно протянуть пару дней, но без воды… Надо припугнуть градоначальника, авось побыстрее погрузят продовольствие на ко-рабль и расчистят взлётную полосу. Вырваться бы отсюда скорее. На орбитальной станции будет проще. Она поважней парниковой фермы; за неё можно выторговать военный корабль и беспрепятственную высадку на земной космодром.
- Сёма, - негромко позвал Полозов.
  К нему подошёл высоченный парень средних лет, всё лицо которого было ис-пещрено мелкими шрамами. В его больших, сильных руках поблёскивал тяжёлый автомат. Он с наслаждением играл им, как ребёнок играет вожделенной игрушкой.
- Покарауль ботаников. Я сделаю звонок. Что-то не торопятся они с расчисткой полосы.
  По взлётно-посадочной полосе медленно полз уборочный трактор. Почему один?
- Нет техники. И киберрабочих нет. Главный механик заболел, некому чинить, - тихо произнёс за его спиной женский голос.
  Полозов обернулся. Оглядел Глафиру презрительным взглядом, хмыкнул. Надо же уродиться бабе такой безобразной! Белобрысая. На затылке – жиденькая косёнка. Очки на пол-лица.
- Один механик на всю Цветущую долину?! Дошли до ручки, господа учёные! Слыхал, Сёма, все бегут отседова. Гиблое место.
  Полозов пнул ногой цветочную кадку.
- У кого  есть телефон? – обратился он к заложникам.
  Глафира протянула мобильник. Полозов нашёл в нём номер Шубина. Гудки и – тишина.
- Не отвечает, гад.
- Из ангара вывели корабль, - доложил Венгеров, наблюдавший за городом из окна. – Сейчас начнётся погрузка.
  Глафира с тревогой наблюдала за Стадниковым. От скуки он разгуливал между овощных грядок. Пинал лейки и кадки. Смачно сплевывал, улыбаясь чему-то щер-батым ртом.
  Возле кладовки остановился (у Глафиры замерло сердце). Тяжёлым прикладом сбил увесистый замок (Глафира зажмурилась).
- Полоз, нам везёт! Ты погляди-ка, что у ботаников припрятано!
  Полозов заглянул в кладовую и присвистнул.
- Молодец, Сёма. Всё пригодится.
- Посчитать трофеи?
  Полозов удовлетворённо кивнул. Победным взглядом оглядел заложников. Очкастая – та, что дала телефон – всё держит лёд у виска главного агронома. У последнего сильно распухло лицо.  Это ничего, шрамы украшают мужчин. У Сёмки всё лицо в шрамах, а от девок отбоя не было. Стажёр – хлюпик. Подумаешь, ожог. На зоне хороший врач, и не такие раны залечивал. До свадьбы заживёт. Госпожа журналистка! Сколько ей может быть лет? На вид не больше восемнад-цати. Девчонка ещё совсем, сидела бы дома, ан нет, подавай ей Марс да прос-торы бескрайней Вселенной!
- Как нашей гостье понравилась Цветущая долина? – подавив смешок, процедил сквозь зубы Полозов. – Не слишком радушный приём, но зато какие приключения! Будет о чём с три короба наврать. Кто-нибудь, переведите ей.
- Я понимаю по-русски,  - ответила Мерайя.
  Её сильный, отважный голос потряс тишину.
- Я вас не боюсь, - добавила она с вызовом.
- Молодец, - похвалил Полозов. – Люблю красивых и дерзких. Истеричных бары-шень на дух не переношу. Мы с тобой долго не расстанемся. До Земли будешь с нами лететь, - добавил он уже без улыбки.
  До Земли? Но она ничегошеньки не успела узнать о Цветущей долине! Не запи-сала ни одной интересной истории! Не сделала ни одного впечатляющего фото-кадра! А главное, он – Вячеслав Соловьёв – останется на Марсе, в то время как она будет лететь назад. Она всю ночь не сомкнула глаз, думая о нём. Пережи-вает ли Вячеслав о том, что Мерайя в руках бандитов? Наверное, как и все мужчины, он полагает, что Мерайя Сильверстоун дрожит от страха, глядя на вооружённых бандитов. Нет, она не такая. Она – смелая и отчаянная. Вот  возь-мёт и начнёт делать свой репортаж прямо сейчас,  под дулами автоматов…
- Господин Полозов! – позвала Мерайя. – Уделите мне несколько минут.
- Что вам нужно, госпожа Сильверстоун?
- Никто до вас не отважился совершить побег. Это очень опасно. Шансов уйти от киберохраны почти никаких, а уж добраться до орбитальной станции…
  «Надо расположить его к себе», - подумала Мерайя. Больше скрытых компли-ментов преступному уму и грубой силе.  Пускай думает, что заложники, несмотря на своё удручающее положе-ние, отдают должное его отваге. Авось, подобреет малость. Может, отпустит Сашу Копылова – у него жар начинается, ему срочно нужен доктор…
- Никаких шансов нет лишь у труса, - внушительно сказал Полозов. – Ещё не из таких передряг живым выходил.
- За что вас приговорили к высшей мере?
- За нехорошее поведение.
  Полозов отошёл, дав понять, что разговор окончен.
  Мерайя с досады прикусила губу. Мужлан неотёсанный. Все русские мужчины бесстрастны и ужасно грубы. Хотелось плакать.
  Она с тоской глядела в широкое окно. Вот бы  заснуть и проснуться, когда всё закончится! А не попробовать ли записать на телефон то, что происходит в девятом модуле? Репортаж из самого пекла! За него можно будет получить хоро-шие деньги… А может,  передать на Землю сигнал о помощи? Но кому? Внезапно её осенило. Мерайя воспряла духом. (Её рука нащупала в кармане телефон). Воровато оглянувшись, она незаметно переложила телефон в рукав пуловера. По одной букве, с риском для жизни  она наберёт сообщение и отправит его в «Ра-шен кибернетик моудл».  Тогда и помощь придёт быстрее, и господин Прохоренко, возможно, снизойдёт до эксклюзивного интервью. Да, рискнуть стоило. Мерайя начала набирать текст…

  Взлётно-посадочная полоса наконец была расчищена от песка.
  Глафира грустно поглядела в окно. Сейчас начнётся погрузка продовольствия и медикаментов. Придётся ещё опустошить   водяные цистерны. Опять саженцы ос-танутся без полива…
  Громов впал в забытье. Наверное, сотрясение мозга. И рука ещё больше рас-пухла. Придётся ему недельку полежать в постели. Обязанности главного агро-нома лягут на неё.
 Поскорее бы уж всё закончилось… Эти молодчики, зачем они  обрывают цветы?! Не помидоры ведь, не малина… Сколько вложено души, сколько трудов и всё пра-хом!
- Господин Полозов! Уймите своих людей и прекратите это  варварство. То, что вы  видите вокруг себя, создавалось годами!
  Полозов подошёл к ней вплотную. Маленькая, страшненькая, а не боится чи-рикать. И обижать-то такую – грех. Её сама природа обделила – ни рожи ни ко-жи. Замуж, небось, никто не захотел брать, вот она и улепетнула на красную планету. Самые несчастные создания – некрасивые  женщины…
- Как зовут?
- Глафира…
 «Старой девой останется», - решил про себя Полозов. Юрик и Сёма уж как до баб охочи, да и те, по десятке отсидев, на неё не польстились.
- Пусть порезвятся маленько. Десять лет ни травинки, ни живой веточки в руках не держали…
- Дим, гляди-ка, что я у журналистки отобрал! Тут, оказывается, Интернет ловит.
  Венгеров торжественно вручил  Полозову телефон.
- Она по электронной почте письмецо успела отправить.
- Домой?
- Виталию Ивановичу Груздеву. В центральный офис «Рашен кибернетик моудл». Теперь на Земле знают, какие тут дела творятся.
  Полозов повеселел.
-  Помню  эту сволочь. Скользкий тип,  со мной в одной камере сидел. А ну-ка, пойдём.
  Двое мужчин с автоматами.  Идут к ней. Мерайе казалось, что её сердце стучит предательски громко. Она подтянула под подбородок колени и сжалась в комок.
 Полозов опустился перед ней на корточки и заглянул прямо в глаза.
- Не бойся. Я с бабами не воюю… Ты сюда репортаж приехала делать? Тогда позд-равляю. Когда сядем на корабль, не забудь камеру включить. Видео отправь по тому же адресу, что и письмо.
- Что вы задумали?
-  Решил немного досадить одному плохому парню, который  покушался в тюрьме на мой авторитет. Господин Груздев  теперь входит в состав директоров «РКМ», не так ли?
  Мерайя кивнула.
 - Юрик, Сёма, много у нас взрывчатки?
- Смотря для чего.
- Чтобы разнести к чёрту этот ботанический модуль. Устроим  фейерверк в честь отбытия на историческую родину.
  Они хотят взорвать самый большой ботанический модуль!
У Глафиры едва не остановилось сердце. Осколки и взрывная волна могут повре-дить купола других модулей! Произойдёт разгерметизация, радиация погубит всё живое… Чтобы всё восстановить, понадобится не менее полугода. Всё это время Цветущая долина не сможет обеспечивать себя сельхозпродуктами. А экспери-ментальные образцы – саженцы, устойчивые к резким перепадам температур и пылевым бурям? Они ведь в соседнем модуле! Нужно как-то предупредить Шубина…
- Сёма, собери у ботаников мобильники.
- Понял. Мигом.
  Стадников подошёл к заложникам и начал ощупывать карманы.
Никто не оказал сопротивления.
  Глафира зажмурилась от отвращения. Полозов толкнул её в спину. Она едва устояла на ногах.
- Иди к своему хахалю.
- Можно я возьму лёд? У Бориса Андреевича сломана рука.
- Валяй, только быстрее. У меня нервы слабые…
  Глафира достала из холодильной камеры лёд и приложила к опухшей руке Громова.
 
   
ГЛАВА  10
  До чего же мрачное место – тюрьма! Даже комната начальника тюрьмы немногим отличается от обычных камер. Железный стол, железная кровать. Одно украшение –  фикус возле окна.
  Шубин задумчиво сидел перед компьютером. Только что он получил письмо из центрального офиса «РКМ». Почему о захвате заложников и угрозе Цветущей до-лине  совет директоров узнаёт не от градоначальника, а от американской жур-налистки и главы Роскосмоса? Быть может, господин Шубин забыл, сколько мил-лиардов вложил концерн  в освоение марсианских месторождений железа? Сколько потрачено денег на привлечение высококлассных специалистов для работы на Мар-се? Во сколько обошлась транспортировка жилых модулей, лабораторий, кибер-моделей? А может, уважаемого градоначальника не беспокоит престиж компании, на которую он работает? Разве не должен он контролировать все и вся и напря-мую докладывать о проблемах руководству «РКМ»?  Если материальный ущерб ока-жется слишком велик, господин Шубин  лишится занимаемой должности, как и   Дмитрий Володичев, который уже освобождён от своих обязанностей. Полковник Ремизов, новый начальник марсианской тюрьмы,  вылетел в составе космического патруля на красную планету.
  Шубин не обернулся на скрип двери. Итак ясно – Соловьёв. Ходит бесшумно, как призрак; появляется  ниоткуда и исчезает в никуда.
- Сергей Анатольевич, вы всё-таки решили отдать приказ о погрузке на корабль оружия, продуктов и медикаментов?  Это большая ошибка. Бандиты заминировали ботанический модуль. Они взорвут его, даже если вы пойдёте  на уступки и предоставите корабль. У Полозова с Груздевым какие-то счёты. Он хочет отом-стить.
- Откуда такие сведения?
- У заложников отобрали телефоны. Но у Глафиры Ивановны их было два. Один  пришлось отдать Полозову, а   другой включён и брошен в цветочную кадку. На нём набран мой номер. Глафира Ивановна надеется на то, что  мы хоть что-то расслышим и будем в курсе планов захватчиков.
- Заложники живы?
- Да. Я слышал их голоса. Что будете делать?
- Есть предложения?
- Действовать по плану Дмитрия Николаевича. У него в подчинении сорок кибер-солдат. Больше, чем достаточно.
- Дмитрий Николаевич теперь никто. Разжалован. Пока я временно исполняю его обязанности, и А-112 будут подчиняться мне. Я принял решение выпустить Поло-зова на орбиту, чтобы избежать жертв. Иди  к себе, Слава.
- Это ваше окончательное решение?
- Да.
  Удар приклада был силен. Тоненькая струйка крови из носа – последнее, что осознал Шубин, сползая под стол.
  Мирослав оттащил его на кровать, потрогал пульс. Жить будет, а вот мешать – нет (Мирослав пристегнул Шубина наручниками к спинке кровати). Повернув ключ в замочной скважине, заперся изнутри. Ненадолго. Минут на двадцать. Примерно столько требуется студенту Политеха, ученику господина Огаты начать и удачно завершить  кибератаку на блок управления А-112. Минут этак через двадцать у него, Мирослава Соколова, будет собственный отряд киберспецназовцев. Золотая мечта детства и кошмар его несчастной матери.
  Из груди Шубина вырвался стон. Кровотечение прекратилось, но он ещё был без сознания.
  Мирослав старался не глядеть в его сторону. А ведь за то, что тут теперь происходит, ему придётся давать  отчёт полиции! Шутка ли – лишить законной власти градоначальника, низвести того до положения заключённого, перепро-граммировать  тюремный киберперсонал на боевые действия! Он попытался предс-тавить лицо Такеши, когда тому сообщат, что  студенту  Соколову светит – по  приблизительным подсчётам – лет девятнадцать строгого режима. А может и боль-ше. До вечера времени много, можно и до пожизненного приговора доиграться…
  А если его убьют? Не написать ли прощальное письмо сестре, маме? Пусть не поминают лихом. Он честно хотел быть примерным братом и сыном. Нужно обяза-тельно попросить прощения у мамы: он напрасно обвинил её в смерти отца. Она писала, что не было никакой любви, было увлечение юности, минутная слабость. И папа всё понимал и не осуждал: он ведь  сотворил Такеши для успеха и всеобщего обожания, как можно было не влюбиться в такого прекрасного чело-века? Даже теперь, когда Такеши за пятьдесят, о нём втихомолку вздыхает Алиса, а Мидори и вовсе осатанела от ревности. Будет время, он напишет и Мидори. Разве можно бросаться на людей со штырями из-за одних подозрений? Пусть Мидори передаст Такеши, что Мирослав Соколов просит у него прощения за  то, что бросил институт и сбежал на Марс. За то, что не разглядел любви Юкико. Особая благодарность  за практические компьютерные навыки  (данные, установленные Шубиным полчаса назад на блоке управления тюремным кибер-спецназом, успешно рассекречены).
  Нет, пускай о смерти думают слабые духом. Не умирать же он собрался, в самом деле! Эти трое, сбежавшие из тюрьмы, тоже отчаянно хотят жить. Шутка ли – ухлопать киберохрану; добраться, прикрываясь заложником, до парниковой фермы! Затребовать космический корабль!
  Мирослав вошёл в тюремную базу данных. Что там у них в личных делах? Убийства, разбои, торговля оружием (Стадников).
Убийства, грабежи, изнасилования (Венгеров).
 Убийства, организация преступного сообщества (Полозов). Отпетые, отчаянные люди.
  Полозов Дмитрий Иванович. Это его змеиные глаза смотрели вчера на Мирослава сквозь железные прутья. Умный, властный и проницательный взгляд. Однако се-годня удача не на его стороне. Думал, небось, прикончит начальника тюрьмы  и - всё путём! Думал, запугает ботаников да усвистит на орбиту. Ан нет! Промаш-ка вышла. Выжил Володичев и даже предложил дельный план.  А Шубин – тот спит сном невинного младенца; ему и невдомёк, что лучший специалист по робото-технике и программированию – не заболевший механик Савостин, а студент Со-колов, для которого электронный мозг А-112 – всё равно что открытая книга. Хочешь -  читай, хочешь – делай пометки. Получат А-112 боевые задачи от но-вого администратора – берегись тогда, Полозов. Узнаешь, почём фунт лиха.
  В графе «Администратор» Мирослав убрал фамилию «Шубин» и поставил свою.
  Через минуту компьютер сообщил о том, что перепрограммирование тюремного киберперсонала успешно завершено. Дежурный режим отменён. Активированы режим действий при чрезвычайных обстоятельствах  и  режим усиленного патрулиро-вания. Полная боевая готовность.
  За дверью послышались тяжёлые шаги киберохранника. Мирослав, не отрываясь от экрана, повернул  в замке ключ.
- Господин Соловьёв, киберрабочие ждут сигнала о погрузке во взлётно-поса-дочный модуль продовольствия и медикаментов. Разрешите преступить?
- Ни в коем случае.
  А-112 заметил кровь на лице и одежде Шубина.
- Что случилось с господином Шубиным?
- Временно недееспособен. Останься с ним, Алекс. Я пойду на космодром.
- Слушаюсь. Что за модель стрелкового оружия вы держите?
- Некогда объяснять. Если хочешь посмотреть, на что оно способно, подойди к окну.
  Мирослав положил винтовку на плечо и вышел.

ГЛАВА  11
  …Чёрное, илистое дно пруда, а на воде – золотые, пунцовые, оранжевые лис-тья. Как щедры увядающие клёны! С самого утра всё сыпется и сыпется золотая листва. Всё шепчут чего-то усталые травы; лепечут, как дети, молодые осинки,  разорванным хороводом стоящие у пруда.
  Катя дремлет на его плече. Её пышная рыжая головка иногда вздрагивает во сне. Сидеть бы так целую вечность. Смотреть, как кружит над водой тонкая хрустальная стрекоза; как вздрагивает от ветра тень орешника; как высоко в небо устремляется визгливая стайка стрижей…
- Очнись, Дим! Довольно спать.
  Стадников тряс его за плечи.
  Полозов нехотя разлепил ресницы. Опять сон. Наваждение.
  Окинул невидящим взглядом товарищей, заложников, чахлую зелень. Сквозь полупрозрачный купол виднелось темнеющее марсианское небо.
  Провалиться бы вновь  в забытье. Очутиться бы на берегу  пруда, вдохнуть всей грудью  сырой осенний воздух, разбудить и поцеловать Катю. Набрать  безымянных цветов, вручить их, стоя на коленях; а после - прокатить  на карусели да пронести  на руках через весь парк на зависть окружающим! Пусть видят, какая существует на свете любовь. Он, Димка Полозов, широкой души че-ловек. Любить  так любить! Гулять так гулять…
  Какая слабость во всём  теле! Расчувствовался от глупых воспоминаний! Катя давно уже чья-то жена и счастливая мать. Какое ей дело до уголовника, сос-ланного к чёрту на кулички!
  Полозов метнул взгляд на Мерайю. Разбередила, рыжая бестия,старые раны. Он и видеть забыл сладкие сны! Чёрт его дёрнул поддаться воспоминаниям. Стоит рыжеволосая Катя перед глазами, хоть плачь.
- Да проснись же ты, Полоз! Не выпустят  нас на орбиту.
  Полозов стряхнул остатки сна.
- Как не выпустят? Одурел, Шубин, что ли? Да я  тут всё разнесу сейчас к чёртовой матери…
- Власть переменилась, - угрюмо буркнул Стадников. – Теперь с нами ведёт переговоры  некто Соловьёв.
  Вячеслав Соловьёв? Полозов не мог никого припомнить  с таким именем. Откуда он взялся? Где Шубин?
- Насколько я понял, градоначальник под домашним арестом, поскольку не оправ-дал  ожиданий радикально настроенных элементов, - пояснил Стадников. – Экипаж «Надежды», который пытался вернуть Шубину  законную власть,  теперь скраши-вает его заточение.
- Самое веселье проспал, - усмехнулся Полозов. - Господин Соловьёв, похоже, сторонник чрезвычайных мер. Не пора ли  сообщить ему о том, что биологический модуль заминирован?
- Он знает.
- Откуда? – брови Полозова удивлённо поползли вверх.
- Не имею понятия. Но  это не главное.  Соловьёв  взорвал взлётно-посадочный модуль. Так что плохи наши дела. Не на чем  на орбиту сигать.
  Полозов метнулся к окну.
  Над космодромом стояло красное зарево. Корабль был объят пламенем. Вокруг ботанического модуля дежурили киберпатрульные.
- Мать вашу! – выругался Полозов. – Да у него в подчинении  киберспецназ! Сдох, что ли, Володичев?
- Говорят, жив. Только он уже не начальник тюрьмы – уволен за преступную халатность, повлекшую убийство Белова и бегство заключённых. Но это неважно.  Господин Соловьёв велел передать, что поскольку нам и так дали вышку, то смерть Белова и побег с захватом заложников на нашем будущем никак не отра-зятся. Как сидели, так и будем сидеть. Поскольку побег  на орбиту невозможен, Соловьёв предлагает сложить оружие, отпустить ботаников и вернуться в камеру под арест.
  Полозов сел, обхватив голову руками. Не на чем лететь! Такого поворота  со-бытий он не ожидал. И никто не ожидал. Юрка приуныл, у Сёмки мандраж. Плохо всё, очень плохо…
- Сёма, приведи  бабу в очках.
  Стадников грубо схватил Глафиру за плечо.
- Идём. Сейчас экзекуция начнётся.
  Полозов долго и задумчиво смотрел на Глафиру. Заместитель главного агро-нома, всех должна знать.
- Кто такой  Соловьёв? Чем занимается? – наконец выдавил он.
  Глафира молчала. Что сказать? Молодой парень, стажёр. За время пребывания на Марсе никак себя не проявил. В институте не учится. Прилетел на заработки; энтузиазма и романтики в нём ни на грош. Чем занимается? Высаживает рассаду в марсианский грунт, поливает морковку. Сводит с ума своим равнодушием  краси-вых девчонок. Большего о нём никто и не знает.
- Ты вопрос  плохо слышала? – угрожающе повторил Полозов.
- Слава  недавно окончил школу. Ему девятнадцать. Стажёр, помощник космо-биологов…
  Глаза Полозова округлились. Он с трудом сдерживал гнев.
- На каком складе он взял штурмовую винтовку? – вмешался Стадников.
- У нас нет оружейных складов. Охрана тюрьмы имеет табельное оружие – писто-леты и автоматы.
- Тогда откуда у него такое оружие? С собой, что ли, с Земли притаранил?!
- Не знаю… Может быть…
- Врёт баба, - убеждённо шепнул Полозову Стадников. – Парень высоченный, и выправка у него военная. Я его сначала за А-112 принял. А оружия такого, ка-ким он корабль разнёс, я с роду не видал. Одним выстрелом – огромный корабль, понимаешь? Такую винтовку даже из-под полы не купишь. Особое разрешение нуж-но, потому что оружие не гражданское. Соплякам не дадут.
  Глафира впала в странное оцепенение. Она почти ничего не видела вокруг себя. Слава Соловьёв, её Слава взял под арест градоначальника Шубина и экипаж «Надежды». Где-то раздобыл винтовку и взорвал взлётно-посадочный модуль. А теперь вступил в схватку с матёрыми уголовниками…  Да не во сне ли ей это снится?
- Что делать будем? – спросил Стадников.
- Нужно потребовать новый корабль. Продержаться сумеем, не сомневайтесь. Продуктами и водой нас обеспечат, иначе  расстреляем заложников. На штурм заминированного модуля они не пойдут – слишком большой риск для окружающих строений.
- А долго ли ждать?
  Полозов не ответил. Сколько понадобится ждать, столько и будут. Терять всё равно нечего. Опротивел  проклятый Марс, это крошечное окошко с видом на бетонную стену, эти вопли свихнувшихся от безысходности соседей в третьей камере. У кого-то из окон виден космодром, у кого-то слышен гул металлур-гических заводов. А у них – гробовая тишина. Мёртвая земля, мёртвые стены…
- Друганы, не теряйте надежду, новый корабль прибудет совсем скоро, - отоз-вался Венгеров. Он лихорадочно давил кнопки на телефоне в поисках новостей. – Полицейский киберпатруль. 
- Да ну? Быстро подсуетились Груздев и Прохоренко!
- Конечно! Столько трудов потрачено и денег вбухано в Марс! Вот с ними и поторгуемся.
- Хорошая новость, - подытожил Полозов. – Как видите, не всё так плохо. Какая разница, полицейский корабль или грузопассажирский. Нам подойдёт любой. Сёма, возьми телефон и передай привет господину Соловьёву.

  Камеры видеонаблюдения, которые установил Громов в ботанических модулях, оказались  кстати. Мирослав  с трудом различал голоса, доносившиеся из телефона.  Грубый бас Полозова, монотонный баритон Стадникова. Робкий и вкрадчивый голос Глафиры. 
  Громов по-прежнему был в полуобмороке. У Копылова ещё сильнее покраснела рука. Мерайя держится молодцом.
  Мирослав взглянул на часы. Их удерживают уже третий час. Если Громов до сих пор не пришёл в себя, значит, дело плохо.
  Что высматривает в Интернете Венгеров? (Мирослав приблизил изображение).  Похоже на колонку новостей. Ищет, небось, в электронных СМИ, что пишут на Земле об их «подвигах».
  Телефон Шубина разорвал тишину. Голос Стадникова был натянуто весел. Господин Соловьёв ведь не настолько глуп, чтобы  подорвать ещё и полицейский взлётно-посадочный модуль, который вскоре прибудет с МКС? Когда он опустится на космодром, господин Соловьёв передаст командование марсианским кибер-спецназом господину Ремизову и подполковнику Аделине (модель А-107, поряд-ковый номер 1977), а те, разумеется, не станут рисковать жизнями заложников. От Дмитрия Полозова господину Соловьёву пламенный привет.
  Проклятье! Надо было заставить Злобина на время отключить Интернет. Тогда бы преступники не узнали о том, что скоро на Марс прибудет киберпатруль. Уничтожив корабль, он, Мирослав, надеялся на то, что безысходность положения деморализует беглецов. Куда там! Сюрпризы сегодня сыплются, как из рога изо-билия.
   Подполковник Аделина.  Очевидно, это была ещё одна из домашних тайн, о которой не должны были знать маленькие Соколовы.  Но как могли опытную в военном деле кибермодель приставить к половому ведру и тряпке? Срок эксплу-атации Аделины уже без малого сорок лет. За это время минуло две войны. Очевидно, своё звание Аделина заслужила в горячих точках. У неё имеется настоящий боевой опыт, будет о чём поговорить. Вот только свои полномочия командующего киберспецназом он передавать ни ей, ни Ремизову не собирается. Операция по спасению заложников закончится до их прилёта. Он, Мирослав Соколов, не зря изучал военное дело. А-112, хоть и не имел боевого опыта,  был неплохим инструктором по  действиям в чрезвычайных ситуациях.
  Мирослав нашёл в базе данных электронные медицинские карты. Глафира Ива-новна Новоженина – здорова; аллергии нет; сердечным заболеваниям не под-вержена. Громов Борис Андреевич – слава Богу, здоров. Сашка Копылов –  спорт-смен, без вредных привычек. Полозов, Стадников и Венгеров – три здоровяка.
    Значит, всё, что он задумал, непременно получится. Подполковнику Аделине останется лишь отрапортовать о благополучном исходе операции. Если он обез-вредит преступников, может, суд  убавит срок, который ему светит?
  Мирослав оставил одного из киберсолдат дежурить за пультом видеонаблюдения.
  Длинные коридоры были пусты.  Неужели все попрятались от страха? Неужели никто не способен на подвиг, на дерзкий, отважный поступок? Четверым колле-гам, товарищам грозит гибель, и никто даже не попытается выручить их из беды?
  У химической лаборатории о чём-то шептались стажёрки-космобиологи.  Когда он появился, шёпот стих. Тоня и Лиза смотрели на него то ли с испугом, то ли с недоумением.
- Слава, тут про тебя такие слухи ходят! – Тоня запнулась на полуслове. – Это верно, что ты устроился на работу под чужим именем, и подполковник Аделина летит сюда, чтобы арестовать тебя за незаконное ношение оружия?
- Слава,  ты совершил преступление и сбежал на Марс от полиции? – осмелела Лиза.
  Остальные молчали, глядя в пол.
  «Надо было всё-таки отключить Интернет!» - подумал Мирослав.
- Глупости, - вслух произнёс он. – Мало ли, что пишет «жёлтая пресса»? Какое издание распускает эти слухи?
-  Сообщение пришло с МКС!  Виктор Максимович разговаривал с подполковником Аделиной.
«Шила в мешке не утаишь», - с досадой подумал Мирослав. Подполковник Аделина, приняв на себя командование космическим патрульным экипажем, будет с прист-растием исполнять свои новые обязанности. Но арестовывать его, Мирослава? Это уже слишком. Он - хозяин Аделины, да и  послали её на Марс не для ареста, а для вразумления.
- Что ещё  интересного  сообщила обо мне  Аделина?
- Не знаем. Но космический патруль прибудет очень скоро. Часа через три.
- Спасибо, Тоня.
  Мирослав вошёл в лабораторию.
  Десятки глаз устремились на него. Мирослав прочитал в них испуг и открытую неприязнь. Профессор Александров, седой, в белоснежном халате, пристально глядел на него сквозь защитные очки.
- Откройте склад, - попросил Мирослав Александрова.
- Я не обязан вам подчиняться, - последовал твёрдый ответ.
  Мирослав сбил прикладом винтовки тяжёлый замок.
- Когда прекратится это безобразие! Что вы   себе позволяете?
  Баллоны с газами поблёскивали на тёмных стеллажах. Мирослав направил на них фонарь.
- Вы не имеете право ничего здесь трогать!
- Не беспокойтесь, профессор. Мне нужен всего лишь баллон с усыпляющим газом.
- Соловьёв, ты в своём уме? – охнул кто-то из ребят за его спиной.
- Молодой человек, оружие не даёт вам права хозяйничать в Цветущей долине, как вам заблагорассудится. Виктор Максимович сказал, что вы скрываетесь на Марсе под чужим именем. Вы преступник?
-  Если бы я был таковым, то давно бы присоединился к террористам. Я обычный человек, который не имеет в душе страха и для которого не воспротивиться злу означает потерять честь и достоинство… Вот нужный газ – самый быстродейст-вующий и безопасный. И валиум, входящий в его состав, очень кстати. Огромное спасибо, профессор.
- Я не позволю. Вы не выйдете отсюда, пока не вернёте баллон на место!
  Дуло винтовки упёрлось ему в грудь.
- Соловьёв или как вас там… Вы смеете угрожать профессору? – голос Александрова по-прежнему оставался властным и строгим, но теперь в нём слышались нотки удивления. – Да  знаете ли вы, чем вам аукнется это самоуправство?
- Десятью годами колонии, - Мирослав слегка оттолкнул Алек-сандрова назад.
- Молодой человек, вы перешли  границы дозволенного. Сначала  - Шубин, затем – «Надежда». Теперь – газовый баллон…
- Славка, что ты задумал?!
- Ботанический модуль заминирован. Раненым заложникам срочно нужна помощь, но их не выпустят, потому что хотят использовать для прикрытия. Взорвав «Надеж-ду», мы выиграли немного времени,  но бандиты полны решимости захватить поли-цейский корабль, который прибудет на космодром через три часа. Нужно пустить усыпляющий газ по вентиляционным шахтам. Когда бандиты перестанут быть угро-зой общественному порядку, киберспецназ вернёт их в тюремную камеру и разми-нирует модуль. Тротила преступники захватили достаточно много, никто не зна-ет, что у них на уме, поэтому  эвакуацию нужно начать немедленно…
  Выйдя из лаборатории, Мирослав вновь столкнулся с притихшей стайкой ста-жёров, инженеров и  космобиологов. Среди них он увидел Злобина. Тот поманил Мирослава пальцем. Они отошли в сторону.
- Чем порадуете, Виктор Максимович?
- Продолжаете разыгрывать из себя супергероя? Подполковник Аделина просила удержать вас от необдуманных поступков.
- Таковых я никогда не совершал и впредь не совершу. Кстати, с утра вы обра-щались ко мне на «ты».
 - С утра вы числились обыкновенным стажёром. Что вы держите в руках?
- Усыпляющий газ.
  Злобин укоризненно покачал головой.
- Господин Ремизов, если сочтёт нужным, сам отдаст соответствующий приказ. Подумайте о том, чем вы рискуете в случае неудачи! Сын знаменитого профессора Соколова может оказаться в тюрьме. Какой удар по престижу семьи, наставников,  института!
- Так  вам всё известно… Разболтала, электронная дрянь!
- Подполковник Аделина вынуждена была поставить меня в известность относи-тельно некоторых фактов вашей биографии. У вас взрывной характер и молодая горячая кровь. И никакого военного опыта…
- Виктор Максимович, медлить нельзя. Вернитесь в командно-служебный отсек и объявите об эвакуации. Полозов заминировал ботанический модуль. В случае взрыва могут пострадать жилые модули. Прикажите людям спуститься в подземный актовый зал. Запасы продовольствия и воды, которые готовились для сгоревшего корабля, переместите туда же.
- Как быть с Шубиным и экипажем «Надежды», которых вы посадили  под домашний арест?
- А-112 переведёт их в безопасное место. Кстати, как Володичев?
- Переживает отставку. На раны не жалуется и считает ваше самоуправство вполне обоснованным.
- Я рад тому, что среди сотни мужчин в Цветущей долине нашёлся хотя бы один смелый и трезво мыслящий человек. Поторопитесь с эвакуацией. На поверхность никого не выпускать!
- Постараемся.

ГЛАВА  12
  Голова разрывалась от боли. Громов потрогал виски – рука, нащупав бинт, попала во что-то липкое. Кровь?
  Громов разлепил ресницы. Глафира заметила это и ободряюще улыбнулась, при-ложив лёд к его голове. Какие у неё нежные, заботливые руки… А он, дурак, так и не сказал, что любит её больше жизни. Говорить об этом сейчас неуместно и глупо…
  Голова свинцовая… Он как будто в полусне… Соловьёв против  террористов? Слава? Если бы не боль, Громов бы, наверное, рассмеялся. Здорово его шанда-рахнуло, если слышится такая чушь. Он напряг слух. Нет,  преступники дейст-вительно  говорят о штурмовой винтовке, о взрыве корабля… Бред. Откуда в Цветущей долине взяться боевому оружию? Есть в кладовке немного  прессован-ного тротила с готовыми детонаторами, да и те для взрывных работ космогео-логов. Да и кто бы позволил взорвать взлётно-посадочный модуль?! Бред. Бред…
  Глафира устроилась рядом с Громовым. Когда же, наконец, их освободят? Невыносимо больше сидеть на одном месте, хочется пить, спать… Саша заснул. Вздрагивает во сне. Почему никто из тех, кто на свободе, не попросит у Полозова разрешения допустить к раненым  врача? Господи, как же хочется спать! Она плохо спала – думала о Земле. О родной деревушке, о престарелых родителях. Братья и сёстры обзавелись дружными семьями, зовут её домой. Не слетать ли на Землю, когда всё закончится? Она ведь столько лет не видала родных! Прогуляться бы теперь по осенней, пахнущей сырой грибницей, рощице, вдохнуть бы полной грудью аромат настоящего леса! Окунуться бы в прохладный туман, в заледеневшие от  инея травы… Глафира шумно вздохнула. Если и суждено умереть, так пусть смерть настигнет её во сне, где она покойна и счастлива, где шумит от ветра и валом валит звонкая листва, где горит перед Спасом в тихой горенке золотая свеча…
  Стадников наклонился над цветочной кадкой. Ни капли воды, а пить страсть как охота. Что-то блестит на дне. Телефон?  Разряжен. Тьфу ты, пропасть! Скоро разрядятся и другие телефоны, как тогда вести переговоры?
  А не лучше ли было остаться в камере? Лежал бы себе кверху брюхом на нарах, читал  умные книжки. А может, за хорошее поведение провели бы им в камеру Интернет. Чем не жизнь?..
  Стадников достал со дна кадки телефон. Дорогой, женский. Какая-то дура обронила и не заметила. Или… Он обвёл взглядом заложников. Никто не встрепенулся. Очкастая, кажется, дремлет. Журналистка скучает. Стадников сунул телефон в карман. Хорошая вещь,  дорогая. На Земле пригодится…

  Мирослав смотрел, как бежит по циферблату секундная стрелка.
  Десять минут до штурма. Есть время, чтобы составить план действий на случай собственной гибели.
  Смерть… Опять обстоятельства вынуждают его думать о смерти. Он - молодой, многообещающий парень -  не боится умирать. Необъяснимо и странно. Если он останется жив и будет когда-нибудь рассказывать о последних минутах перед штурмом, никто не поверит в его безрассудную храбрость.
  Итак, инструкция на случай неблагоприятных обстоятельств.
  Пункт первый. В случае гибели Мирослава Соколова командование передаётся…
  Кому? Мирослав задумался. Володичев отстранён от должности, а кроме него вряд ли кто способен дать отпор негодяям и сориентироваться в обстановке.
- Алекс, - обратился он к солдату, стоявшему рядом. – Есть ли среди кибер-спецназовцев кто-нибудь в звании офицера?
- А-112, порядковый номер 302. Лейтенант.
- Позови его.
 Итак, командование передаётся КМ А-112 №302 (кибермодель Алекс-112, поряд-ковый номер 302). Что там у него в послужном списке?  (Мирослав заглянул в базу данных). Имеется боевой опыт в похожих спецоперациях. Превосходно. Продержатся как-нибудь до прибытия Аделины.
  Пункт второй. Противопожарные меры. Действия при угрозе разгерметизации. Радиационный контроль.
  Пункт три. Спасение заложников, оказание помощи раненым.
  Мирослав снова взглянул на часы. Как медленно идёт время! Отправить письмо Юкико? Да, пожалуй. Пожелать ей семейного благополучия и здоровых наслед-ников. Пусть не держит зла на Мирослава Соколова и не сожалеет о нём. Из их брака всё равно бы ничего путного не вышло. Он не привязан к ней душой, поэ-тому и она пусть не шибко убивается, если его доставят на Землю в цинковом гробу…
  Мирослав быстро набрал текст письма и отправил электронной почтой.
- Пора начинать, Мирослав Григорьевич, - сказал киберсолдат, наблюдавший за событиями в ботаническом модуле.
  Вошедший А-112 №302 принял из рук Мирослава инструкцию к действиям в чрез-вычайных обстоятельствах.

  …Как скоро прибудет новый корабль? Полозов мельком взглянул на часы. Нет, не скоро. А ребят клонит ко сну – не выспались ночью, пусть отдохнут немного. Впереди – выход на орбиту, переговоры с Землёй…
  Электронная почта сообщила о новом письме. Груздев, Прохоренко?! Многоу-важаемые господа! Испугались за своё детище, за Цветущую долину. Как же! Миллионы вбухали, навар потерять боятся, меценаты чёртовы. А о заложниках – ни слова! Ничего, погодите, господа хорошие! Даст Бог – вырвутся его ребята на корабль, а там уж припомнит Полоз Груздю старые обиды. Засверкает, запы-лает Цветущая долина всеми огнями радуги. Так, что некогда будет господам думать о беглецах. Спасательные, восстановительные работы; разборки, отстав-ки, изыскание новых средств, строительство нового поселения… 
  О чём бы подумать, чтоб не заснуть? О Кате? Полозов прильнул к стене и в полудрёме попытался воскресить в памяти образ той, о ком он с нежностью вспо-минал все эти годы. Катя, Катенька… Глупенькая, рыжая, с огненными веснуш-ками, в стареньком пальтеце.  Как солнечный зайчик осветила на мгновение его непутёвую жизнь и померкла. Как она там, на Земле? Наверное, катает в каком-нибудь парке детскую колясочку, собирает в букет опавшие листья, кормит у водоёма птиц. А может, старшенький сынок несёт ей последнюю, не убитую холо-дом ромашку, а муж, глядя на неё и на детей, благодарит судьбу за их чистое, простое человеческое счастье.
 Дверь содрогнулась от удара. В проёме полыхало пламя. Сон или явь?
  Шестеро киберспецназовцев ворвались в ботанический модуль. За ними быстрыми военными шагами вошёл молодой человек. Он указал солдатам на заложников и направился к детонатору.
  Полозов осторожно поискал пистолет. Руки  слушались слабо.  Юра? Сёма? Спят… А-112 собрал у спящих оружие… Мысли путались, в теле невыразимая ус-талость. Молодой человек с вин-товкой – Соловьёв? - что-то сказал про  венти-ляционные шахты и очистку воздуха. Полозов плохо улавливал смысл его слов. Их усыпили газом?  Значит, конец всему? Прощай, орбитальная станция, Земля, же-ланная свобода? Прощай Катя с её детскими веснушками и карапуз с последней ромашкой…  Прощайте все – друзья, сокамерники, очкастая баба с хахалем, гос-пожа журналистка… Прощай, сама  жизнь! Нет сил бороться со сном. Какое счас-тье, смерть заберёт его во сне! Он не почувствует ни боли, ни страха…
  Полозов из последних сил прицелился в детонатор. Прощайте, и вы, господин Соловьёв. На том свете свидимся.
  Залп огня вырвался из блестящего дула.  В глазах Полозова  сверкнуло зло-радное торжество, но  тут же он сморщился от досады и тихо выругался: Соловь-ёв заметил, как тот  наводил пистолет, и заслонил своим телом детонатор!
  «Теперь – точно конец», - подумал Полозов. Закрыв глаза, он ждал ответного выстрела, но его  не последовало. Что-то с грохотом упало на пол. Штурмовая винтовка неизвестного образца? Потом послышался звук падения тела и тяжёлые шаги киберохраны.  К нему? Нет, солдаты окружили Соловьёва. Ранен или убит? Веки налились свинцом, в ушах звенело; пистолет выпал из рук Полозова.
  Он провалился в пустоту.

ГЛАВА  13
  Белый больничный потолок. Белые стены. Стопка учебников на тумбочке возле кровати.
  Подполковник Аделина, в белом халате, сидела у его изголовья.
Мирослав попытался приподняться – сильно кольнуло в груди,  он едва не вскрикнул от  боли.
- Вам нельзя вставать, Мирослав Григорьевич. Рана глубока, бронежилет в клочья разорвало. Доктор Крашенинников оценивает ваше состояние как стабильно тяжёлое.
- Я нормально себя чувствую, Аделина. Рад тебя видеть.
- Пока вы не отошли от наркоза и боль не всецело поглощает ваш разум, отдайте приказ о передаче ваших полномочий господину Ремизову.
  Мирослав кивнул и взял портативный компьютер.
  Поставив в графе «администратор» фамилию «Ремизов», он поднял глаза на Аделину.
- Мне светит тюрьма?
- Не следует думать об этом теперь. Доктор сказал, что для скорейшего выздо-ровления человеку нужно как можно больше положительных эмоций.  Желаете по-слушать любимую музыку? Электронные книги?
- Нет, спасибо.
- Не думайте о плохом. Победителей не судят.
- Ещё как судят! Займись поиском грамотного адвоката.  Я тут многим досадил. Шубину, капитану «Надежды», профессору Александрову. Да и Громов меня на дух не переносит. Кстати, заложники не пострадали?
- Нет.
- Полозов и компания?
- Все живы и здоровы.  Господин Прохоренко ходатайствовал о награждении вас медалью за проявленное  мужество и получил от правительства положительный ответ.
- Что ещё хорошего скажешь?
- Ботанический модуль разминирован. Жизнь на ферме идёт своим чередом. Все ожидают перемен к лучшему. Кстати, господин Груздев  уже несколько раз осве-домлялся о вашем здоровье.
- Весьма польщён, - процедил сквозь зубы Мирослав.
- Вчера господин Груздев дал вчера интервью «Российским новостям». Он назвал Вячеслава Соловьёва настоящим русским солдатом и патриотом, чей героизм не позволил враждебным силам отбросить Россию в освоении Марса на двадцать лет назад. Секретарь господина Груздева подтвердил, что руководство «Рашен ки-бернетик моудл» готово принять в судьбе молодого героя самое живое участие.
-  Передай господину Груздеву, что меня зовут Мирослав Соколов. Я – сын Григория Соколова и не нуждаюсь ни в чьём  участии.
  Мирослав открыл электронную почту. Письма от Алисы и Юкико, от мамы, Никиты и Вари.
  «Ты страшный мерзавец, Мирослав. Эгоист, какого не видел свет. Твоя мать права: ты взял от дяди Гриши всё самое дурное. До какого состояния ты довёл своим письмом  Юкико?! Мы догадывались, что ты не останешься безучастным к происходящим событиям и непременно найдёшь способ проявить свои дурные нак-лонности. Но ты превзошёл самого себя, перейдя границы дозволенного. Про-фессор Александров уже пожаловался Такеши: рассказал, как ты угрожал распра-вой сотрудникам лаборатории и лично ему. Ничего не скажешь, достойную смену старым кадрам растит Политех!
  Уверена, ты теперь спокойно читаешь эти строки и не чувствуешь ни малейшего раскаяния. Потому что ты – неандерталец, Мирослав, самый настоящий дикарь…»
  «Какое счастье, Мирослав, что не ты стал моим мужем! Неужели я была влюб-лена в такого недостойного человека, как ты? Неотёсанный варвар, когда, нако-нец, мой отец будет думать о тебе без  успокоительного? А ещё смеешь осуждать других! К твоему сведению, следствие не нашло улик против семьи Прохоренко в деле подрыва автомобиля дяди Кэйташи. Полагаю, господин Любимов предвзято относится к этой уважаемой фамилии, и Виталий Груздев на сей раз ни в чём не виноват.
  Спасибо преогромное за пожелание семейного благополучия!  Алексей во сто раз лучше тебя: внимательный, рассудительный, с ним не страшно за завтрашний день.  Я счастлива, что ношу фамилию Прохоренко. Мои дети станут наследниками громад-ного состояния и доброго имени, в то время как у тебя вообще никогда не будет семьи потому, что ни одна нормальная девушка не согласиться стать женой такого болвана…»
  «Сын! Жду с нетерпением твоего возвращения. Выздоравливай. Люблю. Целую. Мама».
  «Мирослав! Мы с Варей  сильно за тебя переживаем. Дядя Вилен и Виктор гор-дятся тобой. Ты настоящий Соколов…»
  Хотелось бы услышать эти слова от лучших друзей и наставников. Если он, Мирослав, выкарабкается из всех передряг, то непременно станет лучшим сту-дентом сразу двух вузов – Политеха и Военной академии.
- Мирослав Григорьевич, для вас было бы лучше не увлекаться электронной поч-той, а почитать учебник. Если пожелаете, это могу сделать я.
- Спасибо, Аделина. Когда мы отправляемся на Землю?
- Завтра вечером. С нами на орбитальную станцию полетит госпожа Сильверстоун. Она хотела  взять  у вас интервью.
- Мне нечего ей сказать.
- Глупости! Вы – сын уважаемых родителей, перспективный студент. Всем, кто работал с вами эти месяцы, будет интересно узнать о вас правду.
- Мне всё равно, что обо мне думают люди. То есть я хотел сказать, что люди никогда не знают о человеке, которого осуждают,  всей правды. Ты можешь быть благородным, честным человеком, но люди всё равно будут попрекать тебя преж-ними ошибками.
- Вас расстроили письма родных? Тяжело, когда близкие видят одни недостатки и не замечают достоинств. Но так ли уж они виноваты? Люди судят о том, что ви-дят. А видят они импульсивного и жестокого человека. Ну разве можно писать женщинам такие письма, какое вы написали госпоже Прохоренко?
  Мирослав молча смотрел в потолок.
  Госпожа Прохоренко. Неужели ей нисколечко не стыдно перед отцом? Она счастлива, что связала своё будущее с семьёй, которая несколько раз пыталась погубить их род! И пусть Юкико не обвиняет в высокомерии Соколовых. Соколовы знают, что такое честь и достоинство. В их роду ещё пока помнят о  совести, долге и высоком призвании. Никто из Соколовых никогда не предавал свои жизненные идеалы.  Бояться реальных и мнимых врагов, соблазняться чужими деньгами, убаюкивать совесть - удел слабых духом людей. Таких в их роду не было и не будет.
- Аделина, зайди в мою комнату и возьми из тумбы тетрадь в бархатном пере-плёте. Принеси мне.
  Когда за Аделиной закрылась дверь, он быстро набросал письмо Такеши и Ми-дори. Поздравил их с рождением дочери. Поблагодарил  наставника за то, что он, Мирослав, всё ещё является студентом Политехнического института, и поо-бещал  в ближайшем времени наверстать пропущенное. Пожелал здоровья их кра-сивой и уважаемой семье.
  Отослав письмо, он почувствовал несказанное облегчение. Юкико, разумеется, не достойна своего отца, но теперь, когда на свет появилась Сакура, у Такеши есть хоть какое-то утешение. И он, Мирослав,  будет во всём слушаться настав-ника, ибо воля Такеши – это воля его отца, Григория Соколова. Он станет самым послушным и внимательным студентом. Магистром. Аспирантом. А может, если бу-дет угодно судьбе, - профессором и даже ректором Политеха.
  Аделина принесла заветную тетрадь.
  "Мальчик мой, ты преодолеешь любые преграды. Всегда помни о том, что ты – Соколов. По духу, по призванию ты – продолжатель великой учёной династии, долг которой во все времена - нести  людям свет разума,  справедливости и добра"…
 

  Глафира долго искала главного хирурга. Наконец  киберсанитарка сообщила ей о том, что Мирослав переведён из отделения интенсивной терапии в обычную палату.
  Обычная палата – к её удивлению - оказалась запертой изнутри. Глафира на-жала  кнопку звонка.
  Подполковник Аделина, встав на пороге, преградила ей путь.
- Вам туда нельзя, - сказала она  шёпотом.
 Глафира удивлённо вскинула брови.
- Моя фамилия – Новоженина. Я временно исполняю обязанности главного агро-нома. Мирослав работал со мной все эти месяцы…
- Мирослав Григорьевич занят учёбой. У вас к нему неотложное  дело?
  Глафира то ли с тоской, то ли с мольбой заглянула в бесцветные глаза Аде-лины. Бесчувственная электронная дура, где ей понять женское сердце!
- Никакого неотложного дела у меня нет. У людей принято навещать больных. Так друзья выражают свою поддержку и участие.
- Мирослав Григорьевич сказал, что не нуждается ни в чьей поддержке и ни в чьём участии.
- Позвольте хотя бы выразить ему от всех нас благодарность…
- Глава «РКМ» и глава Роскосмоса уже оценили мужество Мирослава Григорьевича. Ваша личная благодарность не содержит никакой новой информации.
- Я уверена, Мирослав будет рад меня видеть…
  Аделина захлопнула перед Глафирой дверь.

ГЛАВА  14
  К вечеру у Мирослава начался озноб.
- Не нужно волноваться, - сказал хирург, осмотрев пациента. – Закончилось действие обезболивающего препарата. Следует ввести новую дозу.
  После укола Мирослав почувствовал облегчение.
- Доктор, когда я смогу встать с постели?
- К чему такая спешка? Нужно отлежаться. Ранение очень серьёзное, - немного помолчав,  доктор спросил: - Это правда, что вы мечтали поступить в Военную академию?
- Я поступлю в неё, даже если вы скажете, что мне туда путь заказан, - бросил с вызовом Мирослав.
 Доктор с сомнением покачал головой.
- Свой главный подвиг вы уже совершили, - вкрадчиво и твёрдо сказал он. – Последствия ранения ещё дадут о себе знать. Советую выбрать какую-нибудь уютную кабинетную профессию. 
  Доктор похлопал его по плечу и вышел, пожелав доброй ночи.
  Кабинетная профессия? Возможно, если он лишится обеих рук или обеих ног, ему придётся-таки поступиться принципами. Хотя и это не оправдание уютному пассивному существованию. Настоящего мужчину не должны сломать никакие обс-тоятельства. Во всяком случае, его отец в душе оставался солдатом до послед-него дня.
  Мирослав наугад открыл тетрадь в бархатном переплёте.
  «Никогда не поддавайся отчаянию, мой мальчик. Жизнь не состоит  из одних неудач. Оставайся верен себе – своему призванию, долгу и совести…»
  Верность призванию и долгу. Здесь, на Марсе, Мирослав наконец-то оценил  значение этих слов.
- Аделина, я послал Такеши и Мидори письмо и надеюсь получить ответ. Будь добра, загляни в электронную почту.
- Вы только и думаете об электронной почте вместо учёбы. Да, вам действи-тельно пришло письмо. Прочесть?
- Спасибо. Я сам.
  «Уважаемый Мирослав Григорьевич! К сожалению, ни господин Огата, ни его супруга не могут ответить на ваше послание лично…»
  Кем же написано ответное письмо? Киберэкономкой?
  «Полагаю, что доверительные отношения, которые сложились  между семьёй Соколовых и семьёй господина Огаты, дают мне право ввести Вас в курс прои-зошедших здесь событий…»
  (Мирослава прошиб пот).
  «Госпожа Огата, как вы знаете, благополучно разрешилась от бремени оча-ровательной малышкой. Однако стрессы, гормональные изменения и ряд иных причин стали причиной  крайнего нервного истощения нашей госпожи. Последнюю неделю она стала совершенно невыносимой для окружающих её людей. Твёрдое решение господина Огаты отказаться от поста министра экономики и его неже-лание примириться с нынешним руководством  «РКМ» стали последней каплей для её хрупкой психики…»
  Неужели Алиса вновь оказалась права? Её непостижимое женское чутьё давно подсказывало ей, что Мидори нуждается в помощи психиатра.
  «Между господином Огатой и его супругой в последнее время участились ссоры. Господин Огата подвергался необоснованным нападкам жены, которая обвиняла его то в изменах, то в отчуждённости к дочери, то бог весть в чём. Нежелание су-пруга стать министром и тем самым укрепить положение  семьи Танака в высших эшелонах власти довело несчастную до исступления. В припадке ярости она схва-тила тяжёлую хрустальную вазу и  обрушила её на голову господина Огаты. Кибермажордому с огромным трудом удалось запереть её в спальне, где она кру-шила мебель и била о дверь посуду…»
  «Бесы. Только бесы могли превратить такую утончённую, как Мидори,  женщину в исчадье ада», - подумал Мирослав.
  «Господин Огата был доставлен в больницу с  сотрясением мозга. Второй день он находится в подавленном состоянии: его супругу временно отправили в кли-нику для душевнобольных, Сакура находится под присмотром киберняни, а тесть грозится подать на него в суд. Макото Танака полагает, что в доведении  его дочери до  помешательства  виноват господин Огата…»
  Мирослав тихо выругался.  (Аделина погрозила ему пальцем).
  «Если суд докажет вину господина Огаты, а госпожу     признают невменяемой, маленькая Сакура может лишиться обоих родителей. Макото Танака готов стать её опекуном»…
  Какой суд?! Такеши ни в чём не виноват. В том, что женская любовь глупа и безмерна, виноваты сами женщины. Если бы их умы занимали серьёзные вещи, то и отношение к мужчинам с их стороны было бы иное.
  Что испытывает человек, когда перед ним рушится устоявшийся мир? Ещё нес-колько месяцев назад положение Такеши казалось незыблемым. Но любимый ученик сбежал на Марс, дочь – во враждебный стан; жена одержима бесами, а родст-венники  не прощают старых обид и готовы отобрать последнюю радость – новоро-жденную дочь!   
  Письмо киберэкономки заканчивалось пожеланием «господину Соколову» удачи и доброго здравия.
  Мирослав старался не выдать нахлынувших чувств - Аделина внимательно сле-дила за его лицом.
- Вас беспокоит состояние господина Огаты? Если пожелаете, я могу связаться с его лечащим врачом.
- Не нужно. Такеши справится. Он  же Соколов.
- Помните: вам нельзя расстраиваться и нервничать.
- Я не кисейная барышня, Аделина…  Что будет с «Торквемадой»?
- Мирослав Григорьевич, вы способны решать  свои проблемы, лишь наводя на людей ствол  винтовки?
- Я просто спросил.
- Винтовка не может оставаться в оружейной коллекции вашего отца. Она была приобретена незаконно. Чтобы получить её, господин Соколов был вынужден дать взятку её конструктору. Гражданские лица не имеют право на подобное оружие.
- Отец преступил закон? Это невозможно.
- Вы тоже преступили закон, лишив законной власти Шубина и удерживая в за-ложниках четверых членов экипажа «Надежды». И ведь не чувствуете себя ви-новатым, правда?
- Я действовал по обстоятельствам. В моём случае цель оправдывала средства. Поступи я иначе, что стало бы с парниковой фермой? Но ты до сих пор скрываешь главное - для чего отцу была нужна штурмовая винтовка?
- А что в этом странного? Человеку иногда приходится защищать своё досто-инство с оружием в руках.
- Как бы сильно не было задето достоинство отца, он не стал бы стрелять в человека из оружия, которым можно в одночасье ухлопать целый отряд. Он вообще ненавидел войну. Меня ведь не просто так назвали Мирославом.
- Перечитайте предпоследнюю  страницу записей, которые сделал  Григорий Александрович для господина Огаты. «Настанет день, когда сойдутся воинства света и тьмы…»
  «Дьявол – князь этого мира. Но ведь ты помнишь, мой мальчик, что так было не всегда. Первозданный мир был прекрасен; человеческие грехи осквернили его красоту. Души  людей очерствели. Мы разучились молиться и побеждать бесов, призывая имя Создателя. Поэтому борись за этот осквернённый, но всё же прек-расный   мир, как можешь. Человеческая душа – последний бастион, который ока-зывает сопротивление силам зла. Дьявол да не коснётся твоей души, которая так  доверчиво и широко распахнута миру…»
- Аделина, ты взаправду полагаешь, что одолеть дьявола можно, пальнув из штурмовой винтовки? Тебя не зря приставили к половому ведру – ты глупее, чем неразумное дитя.
- Дьявола, разумеется, нельзя победить земным оружием. Но бороться за мир во имя мира – долг каждого гражданина.
- Отец был сыт по горло войной, и у него была мирная профессия. Зачем учёному штурмовая винтовка?
-Насколько я помню, шестнадцать лет назад одна из заокеанских держав была готова вступить с Россией в военный конфликт из-за неисчерпаемых запасов   урана на Марсе.   Наши марсианские колонии оказались под угрозой, поэтому для российского киберспецназа  была разработана штурмовая винтовка «Торквемада». Однако вскоре за океаном разразился экономический кризис, и нашим врагам стало не до освоения Марса. Проект «Торквемада» заморозили. Мы избежали войны – и слава Богу! Но для  Григория Александровича эта винтовка стала частью военной истории. Раритет, свидетельство о несокрушимой мощи России.
-  Её изымут из коллекции?
- Не могу знать.
  Аделина всунула Мирославу в руки учебник.
- До отбоя час. Не теряйте времени.  Через месяц начнутся первые зачёты. До Нового года весь материал должен уложиться в вашей голове на отлично.
- Так и будет, Аделина. Можешь передать маме, что будущий ректор Политех-нического института Соколов приступил к систематическим занятиям.
- Я рада, что вы помните о долге перед своим знаменитым родом. Госпожа Со-колова будет счастлива узнать о том, что к её сыну вернулось благоразумие.
  Аделина замолчала. Мирослав погрузился в чтение.

ГЛАВА  15
  Космический патрульный корабль медленно оторвался от земли. Прошло нес-колько секунд, и он превратился в огненную точку.
  Глафира кусала бескровные губы, чтоб не расплакаться. Слава, её Слава, навсегда покинул Марс. Никогда больше их пути не пересекутся. Он – сын из-вестного учёного и общественного деятеля, она – безродная провинциалка, ко-торую он даже не удостоил прощанием. Прислонившись лбом к толстому стеклу, она обречённо вздохнула и разрыдалась.
  …Ей так и не позволили с ним проститься. Она дважды приходила в больничный отсек, и дважды бездушная Аделина отправляла её восвояси. Господин Соколов занят учёбой. Он пропустил целый семестр и не может терять драгоценное время на пустые разговоры. У господина Соколова большое будущее. Его ждут великие свершения. Поэтому – ради скорейшего блага человечества – исполняющая обя-занности главного агронома Глафира Новоженина не должна мешать работе госпо-дина Соколова.
  Пустоголовая электронная дрянь!..
  Громов тихо подошёл сзади и обнял за плечи. Он что-то шептал ей на ухо. Что-то про любовь и медовый месяц в Москве, где живут его родители, которые безумно рады их предстоящей свадьбе.
  Глафира плакала, уткнувшись лицом в плечо Громова.
  Огненная точка затерялась среди звёзд.
  Мирослав Соколов исчез из её жизни навсегда.

  Воспалённые глаза болели от яркого света.
  Мирослав отложил учебник – Аделина принесла завтрак.
- Вы не спали всю ночь, Мирослав Григорьевич.
- Зато экзамен по высшей математике  уже не страшен. Как ты думаешь, заслужил я несколько минут разговора по видеосвязи?
- С кем желаете говорить?
- С госпожой Берсенёвой. Наладь связь и подожди за дверью.
  …Алиса  сидела в мастерской. Готовила палитру и краски. Увидав брата, она лучезарно улыбнулась.
- Ничего, что я за работой? У нас потрясающая осень. Наконец-то мне захо-телось написать картину.
-  Алиса, ты навещала маму? Как Варя, Паулина?
- Дома всё хорошо. А как твои дела? Готовишься к зачётам и экзаменам? Учи хорошенько, Такеши спуску не даст.
- Разве он не покинул институт в связи с новой должностью?
- Нет. Не представляю, как он собирается совмещать преподавание в Политехе с работой министра науки и образования. Я бы на его месте занялась воспитанием дочери и не думала о работе вообще. Надо же когда-нибудь пожить для себя!
- Аделина сказала, что в больнице его навещал Антон Прохоренко…
- Да. Антон пытался уладить конфликт между Такеши и старым ослом Макото.
- Удалось?
- Антон сказал, что теперь оба они – члены уважаемой и влиятельной семьи Прохоренко. Никаких ссор и судебных тяжб между родственниками он не потерпит.  У них должны быть общие высокие цели. Будущее «Рашен кибернетик моудл» и дети Алексея и Юкико – вот  ради чего стоит забыть о старых обидах. Места под солнцем хватит всем.
- Наконец-то люди услышали от Антона Прохоренко слова, достойные мужчины.
- Ты предвзят к нему, Мирослав. «Рашен кибернетик моудл» давно  пошла бы ко дну, не будь Прохоренко. Нужно быть настоящим дипломатом, чтобы погасить не-довольство всех сторон. А это очень непросто. Раздоры между Мидори и Такеши, неприязнь к нему Макото и желание последнего отобрать у законных родителей Сакуру – попробуй-ка, разберись, кто прав, а кто нет! Груздев мог бы исполь-зовать сложившуюся ситуацию, чтобы добить Такеши, однако великодушно отошёл в сторону. Кстати, у него уже появилась пассия – не шибко красивая, но очень хваткая девица. Она надеется подарить Груздеву кучу наследников мужского по-ла. Хлебнёт ещё Прохоренко с ней горя. Поэтому нужно молиться о Юкико, ибо с такой наследственностью, как у неё и Алексея, шансы  на многодетное здоровое семейство невелики. Что, если Груздев  одобрил их брак  в надежде на вырож-дение  семьи своего младшего брата?
- Не дождётся.
- Твои бы слова да Богу в уши! Кстати, отец Николай отслужил по дяде Грише поминальную службу.
- Хорошая новость. Скажи, мама очень на меня сердита?
- Нет. Она понимает, что ты – Мирослав Соколов, сын Григория Соколова. Это крест, который ей придётся нести до конца жизни.
Когда ты возвращаешься на Землю?
- Через два дня.
- Рана сильно беспокоит?
- Не более чем предстоящие экзамены. Сессию придётся сдавать в больнице. Доктор сказал, что реабилитационный период затянется до Нового года.
- Выздоравливай скорее.
  Алиса помахала ему рукой. Связь прервалась…
  Мирослав смотрел в иллюминатор.
  Тёмное, в россыпях звёзд, небо. Красные мигающие точки далёких спутников. Мимо проплыл  огромный грузопассажирский корабль.
  Мирослав протёр запотевшее стекло. Вдалеке мерцал слабый голубой свет. Этот свет Мирослав узнал бы из тысячи звёздных точек, из тысячи далёких планет.
  Земля. Родная, желанная! В дымке голубоватого сияния, одна среди мёртвой Вселенной.
  Что-то кольнуло в груди. Мирослав почувствовал, как к горлу подкатывает ком и против его воли на глаза наворачиваются слёзы.
  …«Дьявол да не коснётся твоей души, которая так доверчиво и широко распах-нута прекрасному и грешному миру! Возлюби мир таким, каков он есть, борись за него всеми помыслами, всей своей бессмертной душой. Не забывай  о своём высо-ком долге ни на минуту. Молись о слабых и маловерных, да обратятся они на путь истинный! Как знать, быть может, по твоему  прошению  отсрочится Судный день для этого мира. Да будет судьба к тебе благосклонна. Аминь»…