ОХОТА НА ПРИЗРАКОВ. ВРЕМЯ «Ч». ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Ва-банк?
Почему бы нет?!
(бред, конечно, но так вполне могло быть)
[…Внезапно всё стало ярко-алым, … потемнело… упало в глубокую чёрную пустоту…
Холодно… Невозможно пошевелиться. Хочется кричать. В спину впиваются миллиарды маленьких иголочек. Ничего не понимаю. Где я? Что со мной?
Неожиданно в памяти всплывает картина: стою в объятиях мужчины, он что-то ласково шепчет, улыбается, от его взгляда по всему телу разливается тепло, которого сейчас ужасно не хватает. Алекс…
Мы в огромной комнате. Посреди комнаты накрытый белой скатертью стол. Бабушка улыбается нам.
– С днём рождения, Анюта, – сказала бабушка своим ласковым бархатным голосом, – с днём рождения, солнышко.
– Бабушка, какой день рождения? Сейчас июнь, а мой день рождения зимой, ты забыла?
– Нет, моя хорошая, теперь у тебя их два – два дня рождения…
Я тебе торт испекла. Шоколадный – твой любимый… Загадай желание и задуй свечки…
Смотрю на торт. Огромный, красивый с шоколадными розочками из крема. И множество свечек. Дую на них со всей силы. Ни одна не погасла… Почему?
– Аня, попробуй ещё раз.
Снова пытаюсь задуть свечки. Они стали гаснуть одна за другой, а не все разом…
В это же мгновение в глаза ударяет яркий белый свет. Жмурюсь, хочу закрыть глаза руками, но руки не слушаются. Левая совсем занемела, словно её перетянули резиновым жгутом… Хочется убежать от этого света, спрятаться от него, но ничего не получается. Я не привыкла сдаваться, но сейчас у меня, похоже, нет другого выхода. Я расслабляюсь и смело открываю глаза, перед тем, как навсегда исчезнуть в потоке белого света.
Снова чёрная пустота и холод… Вдруг ясно слышу:
– Не смей уходить! Вернись, чёртова стерва…
Голос знакомый до боли. Никак не могу вспомнить чей. Противный такой голос… Ермаков?!
– Ну, здравствуй, Нюта, с возвращением на грешную землю. – Почти проорал Ермаков, – Я же говорил, никуда она от нас не денется, – продолжил он своё «приветствие», обращаясь к человеку в сером, стоящему рядом.
– Я что, умерла и попала в ад? А вы – демон во плоти?
– Скорее, я – твой Ангел-хранитель. – Проворчал Иуда.
– Тогда верните меня в ад. – Отвечаю я Иуде. Смотрю на него внимательно. Почему-то улыбаюсь. Почему? Зачем? А, всё ясно! Он тоже «пострадал». На щеке у Ермакова красуется залепленный прозрачным пластырем огромный розовый шрам. Выходит не зря бритвочку мастерила – не для себя одной!
Что-то я передумала умирать. Жить хочется! Ещё как хочется! Каким-то необъяснимым образом мне стало понятно – Эдвард ускользнул от всевидящего ока «Большого брата». Сенатор – тоже им не достался. Стало быть все мои будут работать… и хорошо работать… Особенно Эдвард…
Снова улыбаюсь. Такое чувство, что сейчас фортуна, повернётся ко мне лицом и тоже улыбнётся своей голливудской улыбкой. Наступила белая полоса? Или ещё нет? Ладно, поживём – увидим. Именно! Поживём ещё и повоюем, господа…
Ермаков снова обращается к стоящему рядом человеку в сером костюме: – Ричард, распорядитесь, пусть ей что-нибудь успокоительное дадут. А то кто её знает, что она ещё натворит.
– Нельзя, никак невозможно. В сочетании с теми препаратами, которые мы применяли, успокоительное будет действовать как… – американец замешкался, подбирая нужное слово, – как яд, – выдал он окончательный вердикт. Затем добавил: – Если не убьёт, то ямы в памяти оставит.
– Провалы, Ричард, провалы, а не ямы. Хотя, ладно, шут с вами, делайте что хотите, только потом не говорите, что я не предупреждал.
Ричард всё-же послушался Ермакова, и доктор, выросший словно из-под земли, мигом исполнил «наказ» «старшего по званию». Снова «угостили» какой-то гадостью. Надеюсь, на этот раз, никаких последствий, кроме глубокого сна, не случится. Сон мне, в этих обстоятельствах не повредит… Внезапно началась тихая блаженная слабость и белые крылья ангела сна укутали меня в свои мягкие, тёплые объятья… ]
7 июня 2010 года. 6.00
(дата и время – вымышленные)
*******
[Снова холодно… Почему мне так холодно? Я снова забыла закрыть окошко на ночь… И снова просыпаюсь не от противного звонка будильника, а от не менее противного холодного ветрюгана, запросто гуляющего по квартире. Стоп! Какой на фиг холод? Июнь. Нью-Йорк, а не Хабаровск. К тому же я засыпала в тёплой постели под мягким одеялом. Дома засыпала… Нет, ну, точно – забыла закрыть окно . Сквозит так, что сдует меня вместе с одеялом… ]
Рыжеволосая красавица потянулась, зевнула, хотела перевернуться на другой бок, но резкая боль помешала осуществить задуманное (в смысле – принять более удобную для сна позу)… Итак, резкая боль в правом боку заставила окончательно очнуться от сна…
[ Где я? … Явно не дома… Как сюда попала??? Так, Нюта, вспоминай, где вчера зависала? И кто мог так славно «угостить» что напрочь отшибло память? ]
Осколки воспоминаний больно резали, нехотя складываясь в цельную картину. Сначала – как отдельные стоп-кадры в старом чёрно-белом кино. Затем появились яркие краски. Картинки превращались в эпизоды…
5 июня 2010 года. 12.00.
******
Рыжеволосая девушка и молодой смуглый парень (но не афро-американец) сидели за столиком в кафе, расположенном по адресу: *******
– Добрый день, Анна. Я – Илья Фабричников, мы договаривались о встрече. – Представился молодой человек. Он достал из сумки конверт и протянул его девушке. Затем продолжил: – Эти документы нужно передать Синтии. Вы её знаете.
– Да, но совсем немного. Я должна знать что там? – спросила барышня, украдкой взглянув на пакет.
– Нет, содержимое известно только Синтии. Передадите документы завтра до обеда. О следующей встрече не договариваемся. Вам позвонят. Пароль – прежний.
Молодой человек спешно удалился. Анна заметила, что на неё как-то странно уставились два амбала, явно не штатских. «У меня паранойя, мания преследования или что похуже? А если нет? Если они и в самом деле из ЦРУ? Чёрт! Скоро появится Эдвард и нас обоих сцапают как желторотых птенцов.»
Бдительно-панические размышления были прерваны так некстати раздавшимся телефонным звонком.
– Папочка, да слушаю…
Девушка поднялась из-за столика, продолжая разговор.
– Понимаю, что вы с мамой волнуетесь. Но этим летом, скорее всего, не смогу. Нет, папа. У меня…
Внезапно два амбала, которых Анна случайно заприметила за столиком у входа, встали и направились в её сторону. Один из них характерным жестом отвёл в сторону полу своего черного пиджака, как бы указывая на наплечную кобуру, которая вовсе не пустовала. Второй при этом потянулся за наручниками…
– Всё. Не могу больше говорить. Прости, папа…
Что ещё могло произойти, чтобы день стал не просто плохим, а наихудшим, хреновым? Ещё в кафе должны были ворваться дюжины две таких же хорошо вооружённых амбалов и «повязать» и красавицу и Эдварда, спешившего к ней на встречу. Он, Эдвард, уже переходил улицу. Вот, ещё несколько секунд, и будет поздно!
Нюта, делай что угодно, но Эд не должен появиться здесь. Не должен и точка!
В тот самый момент, когда амбалы мысленно уже праздновали победу (ура, поймали русскую шпионку!), Анна хватает свой ноутбук и со всей силы кидает его в окно. Стекло разбивается на мелкие осколки, которые, словно стёклышки из калейдоскопа, сыплются на асфальт.
Амбалы заламывают хрупкой барышне руки за спину. Наручники. Мат по-русски (а как же ещё!). Пару тычков, чтобы красавица «не рыпалась». В трубке слышно: «Аня, что у тебя происходит? Алло? Отзовись, Нюта...». Дальше – гудки…
Высокий спортивного вида молодой человек проходит мимо кафе и скрывается за углом…
*******
Анна посмотрела на руки.
[Странно, не в «браслетах», хотя, кажется, они (браслеты) имели место быть. Что за чёрт? Левая рука болит, запястье туго забинтовано. И этот жуткий холод…].
Барышня постепенно вспомнила все события недавних сорока восьми часов. Вспомнила и телефонный разговор с папочкой. Она огляделась вокруг, отметив, что не так уж плохо всё сложилось, по крайней мере, для неё. А в общем-то не только для неё, но и для Эдварда.
Клацнул замок. Дверь в коморку-камеру открылась. Вошёл Ричард Миллер.
– Слава богу, это вы, а не Ермаков.
– Я вижу, Анна, ваши отношения с бывшим коллегой не сложились.
– В точку! Ваше общество мне приятнее…
– Это радует. – Заметил американец. – В таком случае, продолжим наш недавний разговор. И у меня к вам предложение. У вас, здесь в Нью-Йорке бизнес. Так почему бы вам его не сохранить.
– Каким образом?
– Всё очень просто – оставайтесь! Поработайте на вашу новую родину.
[Чёрта лысого! Родина, как и мама, у человека одна. – Подумала красавица. В её очаровательной рыжей головке родилась дьявольская идея, смысл которой она (Анна) немедленно озвучила, ошарашив американца, приведя его в ступор…].
– У меня к вам, Роман (откуда-то она узнала русское имя своего тюремщика), встречное предложение. Вы ведь русский, по происхождению. Так вот, господин Милявский (и фамилию красавица назвала правильно), почему бы вам … не поработать на историческую родину?
Американец на какое-то, пусть даже короткое время, потерял дар речи, забыв и русский и английский… Затем взял себя в руки и промямлил что-то типа: как так?
– Ва-банк, Анна? Вы, находясь не на свободе, в этих стенах, пытаетесь меня завербовать???
– Почему бы нет? Что я теряю?