Сидя на корточках за сараем, они делали воздушный змей. Собственно, делал Вовка, а Лёшка только смотрел, затаив дыхание (слюна выступила у него в уголке рта) и цепко запоминая каждое движение его рук. Вовка выстрогал ножиком две лучины, сложил их крестом, приклеил на клейстер к газете и для прочности обмотал концы крестовины нитками.
— Пусть клей подсохнет, — сказал он, выпрямляясь, и, всунув пальцы под ремень, расправил на себе тельняшку. — Нам спешить некуда.
Лёшка с пониманием кивнул головой. Вовка Зорин, его двоюродный дядя был похож на цыгана — смуглый, черноволосый, черноглазый. Когда он улыбался, то улыбался во весь рот, сверкая ослепительно белыми зубами. Отслужив срочную на флоте, он продолжал ходить в тельняшке и в клешах на ремне с якорем. Лёшка спросил, показывая на тельняшку:
— А зачем полоски?
— Зачем? — переспросил Вовка и весело сказал: — Судьба у моряков такая: в полоску. То чёрная, то белая. То фарт, то облом. Просекаешь?
И Лёшка деловито кивнул головой. Они всегда разговаривали они, как ровни, хотя одному было шесть лет, а другому двадцать два.
— Высохло, — сказал Вовка, принимаясь привязывать к крестовине длинный хвост из мочала.
— А мочалка зачем? — спросил Лёшка.
— Чтобы змей не крутился. Ну вот, готово! — Вовка сложил пополам свой перочинный ножик.
— А подаришь ножик?
— Подарю.
Они вышли за околицу. Грунтовка делила поле пополам. Один конец дороги поднимался к Бобреневскому монастырю, опоясанному красной кирпичной стеной, а другой конец спускался к Москва-реке, затем пересекал мост и пропадал в городе Коломне. Высоко в небе журчал невидимый жаворонок. Посреди грунтовки они остановились. Вовка привязал нитку к змею.
— Держи за хвост, — сказал он подавая змей Лёшке. — Когда крикну, отпустишь. — И стал отходить, спуская нитку с катушки, потом побежал; а когда нитка натянулась, то крикнул:
— Отпускай!
Лёшка разжал пальцы, и змей устремился кверху.
— Летит! Летит! — кричал Лёшка, до последней минуты сомневавшийся в том, что нелепое сооружение их газеты и палочек, поднимется в небо.
Вдруг змей вздрогнул, стал падать, но Вовка побежал ещё шибче, и змей опять стал набирать высоту.
— Дай мне! Дай мне! — просил Лёшка, настигнув сбавившего шаг Вовку.
И, вдвоём держась за нитку, они водили змеем, а тот послушно ходил по небу, трепеща хвостом из мочала.
Домой Лёшка возвращался, как победитель, прижимая к груди воздушный змей.
— А почему человек не летает? — спросил Лёшка, когда его трепет немного улёгся.
— Шибко тяжёлый.
Лёшка задумался.
— Не буду есть, — сказал он минут через пять.
— Всё равно не полетишь.
— Хочу!
— Учись на лётчика.
Лёшка подумал и кивнул головой. Буду лётчиком!