Шёл сорок второй год. Военный год. Красная армия с трудом сдерживала натиск фашистских полчищ. Наш народ всеми силами старался помочь своим воинам, мёрзнущим и недоедающим на полях сражений. Кто жертвовал свои сбережения на вооружение армии , кто вязал для солдат фуфайки и варежки, кто помогал продуктами.
Вот и жители села Заречного решили помочь фронтовикам. Собрались сельчане на сход и постановили выделить со свинофермы поросёнка и послать в одну из частей, где воевали зареченцы.
Сказано - сделано. И вот уже разделанную поросячью тушу доставили в хату Дарьи Полушкиной, самой лучшей стряпухи в селе, чтобы она приготовила угощение для красноармейцев.
Дарья , очень ответственная женщина, полночи трудилась, и к утру приготовленный поросёнок уже остывал в русской печи, распространяя в хате дивный аромат.
А сама хозяйка , как обычно, ни свет ни заря - отправилась на работу.
К вечеру она возвратилась, но уже не одна, а в сопровождении трёх товарок, которые должны были отнести приготовленного поросёнка на почту.
Вошли в хату. Бабы потянули носами и восторженно произнесли : "Ну и дух!"
Дарья вытащила тушу из печи и выставила на противне на стол.
Женщины подошли и стали внимательно рассматривать поросёнка, поворачивая его и так и этак. И тут случилась неприятность. Когда хрюшку повернули брюхом кверху, Анна Потанина, колхозный бригадир, пригляделась и говорит :
- Гляньте-ка, бабоньки, а ведь кто-то уже отведал нашей поросятинки!
Женщины взглянули и ахнули : с двух сторон тушки, где кончаются рёбра, видны были свежие срезы.
Три пары глаз вопросительно уставились на Дарью. Та, ничего не понимая, разглядывала поросёнка. Но возразить было нечего : следы ножа не вызывали сомнений.
- Как же это ты , подруга, - укоризненно проговорила Раиса Овечкина, - у тебя же у самой муж в Красной армии!
- Да что вы, бабоньки, - запричитала Дарья. - Как вы могли такое подумать? Да у меня бы руки отсохли!
- Видно, не отсохли, - ехидно произнесла Анна.
- Ну что ж, делать нечего, - продолжала она, - надо отправлять так, как есть, а завтра соберём сход и решим, что делать с Полушкиной.
Женщины завернули поросёнка в мешковину, положили в принесённый ящик и, качая головами, отправились на почту.
А Дарья ещё долго сидела за столом, опустив голову на руки и тихо постанывая.
-------------------------------------
Назавтра всё взрослое население Заречного собралось в сельском клубе.
На сцене, за столом, покрытым красной скатертью, сидел председатель колхоза, а рядом с ним - бригадирша Анна Потанина.
Вытащили на сцену и Дарью Полушкину. Она сидела на стуле чуть в сторонке, низко опустив голову.
Председатель изложил суть проблемы и закончил словами :
- Мы с вами, товарищи колхозники, должны разобраться в этом некрасивом деле и вынести решение. Какие будут вопросы к Дарье Полушкиной?
Вопросы посыпались градом : Когда она готовила порося? Где оставила? Когда ушла? Не заходил ли кто к ней?
В селе жили честные, открытые люди, двери ни у кого не запирались, и за многие годы не было случая какой-либо пропажи, поэтому предположение о пришельце сразу отмели.
Долго пытались расколоть стряпуху, кричали ей :
- Сознайся, Дарья, небось, парила да жарила, голова от сладких запахов закружилась, не утерпела да и откромсала свининки? Покайся, облегчи душу!
Но Полушкина упрямо трясла головой.
- А может, сынок твой, Серёга, нашкодил, а ты не заметила? - предположил кто-то.
- Нет, - отвечала Дарья, - сынок мой уж неделю как приболел и живёт у бабки в соседнем селе.
После этого односельчане припомнили Полушкиной все её грехи : как сломала у соседки калитку, как в другой раз упустила свою козу на колхозный огород, как однажды на ферме пролила здоровый бидон молока, а прошлым летом её собака покусала соседского кобеля...
Долго колхозники судили да рядили, а всё же пришли к выводу : чудес не бывает, видно, сама стряпуха и полакомилась.
Потом ещё стыдили Дарью, говорили о тяжёлой жизни красноармейцев, о том, что выделяя для них свою живность, сельчане отнимают хлеб у собственных детей, укоряли и укоряли бедную бабу.
Тётки так раскочегарились, что Раиса Овечкина уже под занавес дурным голосом закричала :
- Это тебе даром не пройдёт, Дарья, после такого греха мужик твой с войны не вернётся!
- Типун тебе на язык, баба, - осадил её председатель и перекрестился. - Причём здесь её Ефим?
Затем пошли предложения, как наказать Дарью. Предложили было наложить денежный штраф, да вспомнили, что давно уже на селе ни у кого нет ни копейки.
Придумали забрать весь урожай с огорода, да сообразили, что лето нынче засушливое, и скорее всего ничего не уродится.
И тогда порешили выселить Полушкину с сыном из Заречного.
Дарья было зарыдала, на колени перед селянами встала, Но те были неумолимы : всё, кончили, итак уже столько времени на эту Дарью потратили, утомились, не знаю как, ведь ещё и после рабочего дня...
____________________________________
Так и пришлось Полушкиной перебраться в соседнюю деревню к старушке матери. Да и прямо скажем, жить на старом месте стало совершенно невозможно : то и дело кто-нибудь из соседей ехидно спрашивал :
- Как поросятинка вкусная была?...
У матери же хата была полуразвалившаяся, жить можно было в одной единственной комнате, поэтому Дарья с сыном поселилась в бабкином сарае.
С помощью соседа-умельца малость утеплили сараюшку и зажили.
Вместе с жильём Полушкина потеряла и работу на Зареченской ферме, и теперь перебивалась случайными заработками.
Сперва помогали переводы, которые приходили от мужа-солдата, а потом вдруг и они прекратились. Бедная Дарья не столько переживала о потере денег, сколько беспокоилась, жив ли её любимый Ефимушка.
И вскоре самые худшие её опасения подтвердились : вернулся в соседнее село инвалид безногий и сообщил, что солдат Полушкин пропал без вести.
А для семьи это хуже, чем погиб : мало того, что денег лишат, могут и в Сибирь сослать, как жену изменника родины.
Совсем поплохело Дарье. Случайных работ всё меньше попадалось, и матери с сыном грозил голод.
Хорошо Серёжка подрос, ему уже стукнуло тринадцать, он научился кой-чему у рукастого соседа, и вместе с ним начал подрабатывать : где забор подправят, где крышу подлатают, где помогут птицу какую или скотину порешить - глядишь, принесёт сынок домой кусок хлеба, либо мешочек мучки ржаной, или хотя бы отрубей...
Надо сказать, сын стал крепкой опорой для Дарьи : всё гладит её, руки целует, успокаивает. А то сядет напротив, глядит на мать, а по щекам слёзы текут.
- Ну что ты, сынок, - успокаивает его Дарья, - да не переживай ты так, я ничего ещё...
Но на самом деле глядеть на Полушкину было горько : за последнее время из крепкой здоровой бабы она превратилась в сухонькую старушку. Дарья теперь смотрелась словно сестра собственной матери, недалеко ушедшая от неё по возрасту. Укатали Сивку крутые горки...
А тут ещё беда пришла : зимой в холодной сараюшке Дарья крепко простудилась, и хотя уже наступила весна, она всё продолжала надрывно кашлять.
Серёжа сильно беспокоился за мать, и каждый день после работы бегом бежал в свой сарай, бережно неся для матери заработанную провизию.
Но в один прекрасный день всё было кончено. Влетев в сарай, Серёжа увидел, что мать лежит в постели, сложив худые руки на груди, лицо белое, как мел, а глаза закрыты.
- Маманя! - в ужасе закричал парень.
Но она лежала безмолвно.
Серёжа бросился ей на грудь и зарыдал.
--------------------------------------------
И вот уже неживая Дарья, обмытая и одетая во всё стиранное, лежит в дощатом гробу, на столе в их сараюшке.
Серёжа сидит рядом на табурете и утирает слёзы. Потом наклоняется к матери.
- Прости меня, маманя, - шепчут его губы. - Я виноват перед тобой. Ведь это я объел этого проклятого поросёнка.
- В тот ужасный день, - сквозь слёзы продолжает мальчик, - я утром проснулся в хате бабушки и вдруг вспомнил, что перед тем, как отправиться к бабе Нюре, я запер в чулане нашу собаку Венерку. Прошло уже несколько дней, она, наверно, сдохла там с голоду!
Я выбежал из дома и стремглав понёсся в нашу деревню. Уж не помню, как добежал, только за калиткой меня встретила Венерка радостным лаем. Видно, ты, маманя, её выпустила из чулана.
Я решил заглянуть в хату - вдруг ты ещё дома!
Понял, что тебя нет, и уж собирался бежать обратно, как вдруг почувствовал необыкновенный запах. Подошёл к печке, и увидел там поросёнка. А дух от него такой, что голова закружилась.
Ты же знаешь, маманя, я у бабки только и ел, что щи из крапивы, мне до смерти хотелось кушать!
Я даже не помню, как схватил нож и откромсал две мясные полоски по краям. Думал, что никто не заметит. Положил в рот одну за другой и выскочил из хаты.
Еле живой добежал до бабкиного дома, и тут только понял, что я наделал. Каково будет, если кто-то углядит!
И так оно и случилось! Как же тебе досталось, маманя! И всё из-за меня.
Много раз я собирался перед тобой повиниться, да вот не успел...
Серёжа притих, не в силах понять, действительно ли он всё это произнёс или эта речь только пронеслась в его голове?
Он схватился за голову и горько заплакал
Измучившись от переживаний, устав от рыданий, мальчик незаметно уснул, облокотившись на стол.
И приснился ему удивительный сон. Будто маманя, живая и здоровая, - сидит рядом с ним, слушает его рассказ, а потом ласково гладит его по голове и тихо говорит :
- Не переживай, Серёженька, что не успел покаяться. Я обо всём давно догадалась. И нисколечко не виню тебя, моего бедного голодного сыночка.
Мать склонилась к нему и поцеловала в горячий лоб. Губы у неё холодные-холодные, и Серёжа моментально проснулся, как от ожёга.
Мальчик растерянно огляделся по сторонам, совершенно запутавшись, где сон, а где явь...
------------------------------------------
После смерти матери жизнь криво улыбнулась Сергею : пришло извещение, что оказывается солдат Ефим Полушкин погиб, и сыну стали приходить какие-никакие денежки. Не было бы счастья, да несчастье помогло! Так что им с бабой Нюрой удалось-таки пережить военное время.
А дальше Серёжа, крепко сжав зубы, карабкался и карабкался по горам и пригоркам этой непростой жизни.
После школы он перебрался в город, одолел там институт и стал не последним человеком.
Но всю жизнь не давали ему покоя горькие воспоминания об объеденном им подарке для Красной армии и несчастьях , которые принёс этот поступок его бедной матери...