Брат мой

Автор:Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Бета: Мелисса Грин
Тип: слэш
Жанр: фэнтази
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: море крови, таз костей... кхм-кхм))

________________________________________________________

Сайтар примерился и прыгнул, уцепился самыми кончиками пальцев за подоконник, не сорвавшись только чудом, подтянулся и вкинул себя в окно замка, на пол в неосвещенном коридоре. Задание было простым — разведать, что за странные дела творятся в этой местности. Вообще, этот замок уже давно стоял пустым, но последний месяц местные жители видели там какие-то огни в окнах. Почему надо было нанимать именно Cайтара, а не отправить отряд паладинов, эльф не понимал, но ему платили — он выполнял приказанное.
Коридор оказался пыльным донельзя, Сайтар поморщился: и наследил, и сам извозился. Ну и что, что приземлиться успел на кончики пальцев и носки мягких сапог? На плотном ковре пыли и такие пятнышки весьма заметны, а оставлять следы он просто терпеть не мог. Пришлось замереть в неудобной позе и осматриваться, не двигаясь. Наконец, он заметил вполне надежно выглядящий факелодержатель, собрался и прыгнул, повисая на нем. Пока что замок обжитым вообще не выглядел. Интересно, сколько выпили жители всей деревней, чтобы... Мысли прервал лязг засова совсем рядом, кто-то выходил из комнаты. Сайтар мысленно выругался самыми черными словами, что знал, швырнул свое тело вверх, растопыриваясь под потолком, благо, что ширина коридора позволяла.
По замку пронесся стонущий звук петель, давно не смазываемых. Ассасин пытался даже не дышать, хотя это и так получалось — столько пыли он еще не видывал, ровный серый ковер. Он скрадывал звуки шагов, но Сайтар все равно их слышал: неровные, будто тот, кто шел, подволакивал ногу. Воображение немедленно нарисовало ассасину несвежего зомби, шаркающего по пыли. Проблемой было еще и то, что убивать ему было нельзя, цель не выдали. Так давно бы уже обшаривал все комнаты, ища жертву. А тут изволь корячиться, соблюдая кодекс, дроу его в задницу! Шаги приближались, и Сайтар мысленно взмолился Духу Древа, чтоб неведомый житель замка просто прошел неподалеку, а не учуял его. А потом неведомой силой ассасина скинуло с настоянного места и впечатало в пол, вышибая дух.
Очнулся он довольно скоро, но недостаточно быстро, чтобы избежать связывания живыми веревками. Такой тип пут он знал, чем больше дергаешься, тем сильнее стягиваются, поэтому постарался максимально расслабиться. Что было сложно, особенно, когда чувствуешь себя колбасой в коптильне, подвешенной на крюк.
— Какие гости...
— М-м-м? — этот голос ему был смутно знаком.
— И без охраны. Добро пожаловать, Сайтар.
— Какого... ТЫ???
Этого мага он бы узнал где угодно. Сложно смотреть на свое отражение, не узнавая. Вот только нынче отражение это было таким, словно смотрелся он в надтреснутое зеркало. Вернее, это лицо его двойника пересекали несколько шрамов, да еще эта неловко отставленная нога с вывернутым в сторону коленом...
— Сайлас. Ты жив?
— Хотя ты и приложил все усилия к тому, чтобы этого не произошло, — маг обошел пленника кругом, словно осматривал.
— И я очень сожалею, что моих усилий оказалось недостаточно, — процедил ассасин сквозь зубы.
— Я знаю, — его уха коснулся шепот, тихий и холодный, словно зимний сквозняк. — А больше ты ни о чем не жалеешь?
— А я должен? — Сайтар подавил дрожь отвращения. Нельзя показывать своих чувств, нельзя двигаться, тогда будет шанс освободиться.
— Ну, мало ли.
Путы стянулись еще, повинуясь движению руки мага. Ассасину пришлось выгнуться, он теперь и в самом деле напоминал перетянутую веревкой колбасу. Руки потихоньку... да, какое там!.. они стремительно отнимались, ноги тоже, грудь и живот сдавливало так, что он с трудом мог дышать.
— Я долго мечтал об этой встрече, очень долго, — шипел маг.
— С-с-семь лет, — прохрипел Сайтар. — Не так уж... х-х-х... — путы перехлестнули горло, грозя удушить, но, кажется, у Сайласа на него были иные планы, потому что петля ослабела. Потом его проволокло по полу, распластало по стене, швырнуло обратно на пол, на стену. Ассасин чувствовал себя мячом, который, забавляясь, перекидывает ребенок.
— Сколько там было ступенек, Тар, ты не помнишь? — голос мага звучал скучающе и насмешливо. — Нет? А я помню. Ровно сто тридцать четыре. Высокие. Отменно твердые. С заклятыми на неистирание гранями.
Сознание Сайтар потерял где-то на восьмидесятом ударе. В себя пришел от того, что на него обрушился настоящий ледяной водопад. Все тело казалось одним сплошным синяком, даже не так — хорошо отбитым куском мяса.
— Больно? — участливо прошипел голос мага. — Мне тоже было больно, братец.
Пут на ассасине больше не было, хотя они и не требовались, встать или хотя бы пошевелиться он уже не мог, вспышки боли отбивали желание дергаться даже у закаленного воина. Его волосы сгребла затянутая в черную перчатку рука, вызвав новую волну боли, едва не отправившую Сайтара назад в беспамятство.
— А как волок меня на задний двор за косу, помнишь?
Он помнил. Причем прекрасно. Но вступать в диалог с братом желанием не горел, да еще и умудрился язык прикусить, тот, по ощущениям, распух и грозил вывалиться изо рта. Волосы отпустили, голова ассасина глухо брякнула о каменный пол, залитый водой.
— А я еще кое-что помню, братец, — маг склонился над ним, усмехаясь так, как могла бы усмехаться ядовитая змея. — Или ты думал, я тогда уже ничего не чувствовал?
Сайтар вопросительно посмотрел, взглядом спрашивая, о чем говорит брат.
— Одного не понимаю, зачем нужно было насиловать полутруп в грязи, перед тем, как вышвырнуть его в ров? Тебе это доставило удовольствие, а, Тар?
Он все-таки изобразил пожимание плечами.
— Ладно, сейчас не осень, и здесь на заднем дворе нет грязи, да и рва нет. Но надо же быть последовательными, правда? — все человеческие чувства из голоса Сайласа ушли, он щелкнул пальцами, и над распластанным по полу ассасином закружился вихрь лезвий, вспоровший и содравший с его тела всю одежду, до единой ниточки.
— Ты... с ума... сошел..? — заговорить все-таки получилось.
— Может быть. Н-да, не знаю уж, что такого эротично-привлекательного в отбивной...
Сайтар снова попытался вскочить, даже получилось приподняться, хотя потом пришлось застыть, гадая, сколько у него сломанных костей, и как вообще можно жить, будучи превращенным в сплошной кровоподтек.
— Ты всегда был сильнее меня, — Сайлас внимательно рассматривал его, не торопясь обрушить очередное костоломное заклинание. Так, наверное, смотрел на каких-нибудь лягушек, которых препарировал. Сайтар медленно повернулся к нему.
— Может быть, хоть сейчас ответишь, за что ты так хотел меня уничтожить?
— А... сам... не... понял?
— Ответь, брат. Хочу услышать от тебя.
— Темный...
— Магия не делится на темную, светлую, серо-буро-малиновую, — устало, словно прописную истину дураку, пояснил Сайлас. — Все зависит от того, на какие цели она идет.
— Приказ... был...
— А ты, как цепной пес, тут же, по команде «фас» ринулся исполнять, — кивнул маг.
— Мой... долг...
— Долг? Когда это ты успел наделать столько долгов, что от них пришлось откупаться моей кровью?
— Успел...
Сайлас шевельнул губами, и ассасина словно впаяло в глыбу льда, невидимого, но оттого не менее холодного, распяв в ней, как раздавленную лягушку. Маг подошел вплотную, провел затянутой в перчатку ладонью по груди пленника, словно пересчитывал еще целые ребра. Щелкнул пальцами, и мир для Сайтара снова погас.
Очнулся он от того, что его кто-то клюнул под лопатку, а по спине прошествовало что-то довольно тяжелое и когтистое. Пошевелился, сгоняя возмущенно заоравшую ворону. Двигаться был тяжело, однако Сайтар кое-как собрал себя воедино и осмотрелся. Лес и болото, в котором он валялся, благо, не в самой топи, казались знакомыми. Ну, да, он здесь проходил на пути к замку. Ассасин пошевелился, приподнимаясь, добрался до какого-то поваленного бревна, снова прикрыл глаза. Мутило, перед глазами все расплывалось, видимо, пару раз он умудрился приложиться головой при полете. Верней, его приложили. Выкинули, как мусор. Так же, только с учетом специфики сил, как он сам когда-то выкинул своего близнеца. Правда, тогда он искренне считал, что мертвецу безразлично, где валяться, в мусорной куче или в родовом склепе. В свое время они оба допустили одну и ту же ошибку — оставили близнеца в живых. Впрочем, если Сайтар это сделал по недосмотру, то, что двигало Сайласом, он не знал. Ничего, вот придет в норму, вернется и узнает. И закончит начатое семь лет назад. Теперь он знает, от чего стоит защищаться, и впросак не попадет. Нужно будет прихватить парочку амулетов. Главное, сейчас выбраться отсюда и доползти до своих.

Эти четыре дня он запомнил на всю вечность. Болото, комарье, упорно преследовавшую его ворону, боль-боль-боль. Вороне он свернул шею с нескрываемым удовольствием, когда птица потеряла бдительность поблизости от оклемавшегося ассасина. Мясо у нее было жесткое и воняло тухлятиной, но придало немного сил. Их хватило, чтобы добраться до лагеря. А там уже нашелся целитель, мигом приведший его в чувство. Сайтар сразу же отправился отчитываться о результатах разведки. Правда, чувство самосохранения у него было развито достаточно хорошо, чтобы он не назвал имени мага и причин своего провала. Начальство могло припомнить его отчет семилетней давности и снять шкуру, причем в прямом смысле слова, за то, что не проверил наверняка, мертв ли брат. Эльфы известны своей живучестью, даже такие, не обладающие специальными навыками, каким был Сайлас, привыкший проводить время в обществе книг, а не меча.
Ночью он спал плохо, видел какие-то странные смутные обрывки прошлого, которые даже не мог опознать. Сон был неглубоким, Сайтар просыпался от каждого раздавшегося поблизости звука. К утру он ощущал себя так, словно его снова покидало по полу и стенам каменного зала. Стоило признать, что его крепко зацепило произошедшее, а ведь семь лет уверял себя, что хваленая линия крови, та связь, что соединяет близнецов, оборвалась безболезненно. А вот поди ж ты, оказалось, что нет, не оборвалась. Оставалось только самому пойти и обрезать ее. Теперь уже навсегда.
К счастью, спрашивать, куда это собрался Сайтар, никто не стал. Ассасин имел право на небольшой отдых после такого задания. Так что он обвешался некоторыми амулетами, прихватил оружие и вскоре уже карабкался по стене замка с поистине кошачьей ловкостью. Кожаный шнурок амулета на горле сжался, предупреждая о близости сигнального контура. Значит, вот как Сайлас его обнаружил? Что ж, и на это у него имелась отмычка, главное, хватило бы у заговоренного камешка силы пробить плетение мага. Если судить по тому, как магичил брат, сил ему было не занимать. Сайтар повис на одной руке, второй поднес к контуру магическую отмычку, сжал пальцы, активируя ее. Камешек нагрелся, обжигая пальцы, треснул и рассыпался невесомой пылью, но удавка на горле расслабилась, сигнализируя пробой в чарах. Сайтар скользнул в окно, приземлился на пол, поднялся и отправился разыскивать мага. И порадовался, что взял не одну отмычку — сигнальными чарами замок был просто опутан, как сетями. По пути с третьего этажа на второй их пришлось пробивать еще дважды. И камешки-отмычки не просто разряжались, а рассыпались в прах.
В замке стояла мертвая тишина. Второй этаж уже был более обжитым и уютным, даже были какие-то попытки приукрасить коридор — выцветшие гобелены с нечитаемыми рисунками. Проходя мимо одного такого, Сайтар поежился: из-под ветхой ткани тянуло могильным холодом. Так что вряд ли это было украшательство, скорее уж, ритуальное что-то. То ли брат так призраков замка запечатывал, то ли сам кого-то для охраны поселил. Но гобелены никак не реагировали, и ассасин предпочел побыстрее миновать их. Пыли и тут было достаточно, по углам она свалялась серыми, мягкими на вид жгутами. Амулет-поисковик мерцал алой точкой в камне, показывая направление. Вот точка мигнула и переместилась на четверть круга. Значит, за этой дверью. Сайтар глубоко вздохнул, настраиваясь. И открыл дверь, благо, что она не заскрипела, бесшумно входя в комнату.
Это была спальня, и на первый взгляд она была пуста. Потом он разглядел, что куча одеял на ветхой кровати под облезлым и выцветшим балдахином чуть заметно шевелится. Сайлас всегда был мерзлявым, дома наматывал на себя коконом толстые пуховые одеяла. Из-под подушки свешивалась растрепанная и какая-то пыльная толстая плетеная веревка. Сайтар присмотрелся, моргнул: это была коса. Некогда она переливалась живым золотом. Сейчас от него остался только пепел.
Маг под кучей одеял глухо застонал, закашлялся. Ассасин приблизился, готовый в любой момент атаковать, если выяснится, что это ловушка. Маг утих, в полной тишине слышалось только тяжелое, хриплое дыхание. Одеяльный кокон время от времени вздрагивал — Сайлас мерз, сжимался в клубок, пытаясь сохранить остатки тепла. И то, что на дворе стояла самая вершина лета, не спасало: в замке старые камни хранили промозглую осеннюю сырость, сколько ни протапливай. А ассасин сомневался, что Сайлас топил здесь камины. Сайтар просунул руку под одеяло, положил ладонь на грудь брату. Ненависть в этом холоде тоже угасла, сменилась каким-то равнодушным серым пеплом. Кого убивать? Изгнанника и изгоя, который и сам умрет без посторонней помощи от простуды?
Сайлас всхлипнул, прильнул к его руке, как когда-то в детстве.
— Тар... холодно, закрой окошко?..
— Оно закрыто.
Маг сгорал от лихорадки. От него шел нездоровый сухой жар, словно под тонкой, пергаментной кожей, испещренной рубцами и шрамами, прятался готовый сгореть феникс. Сайтар отодвинул край одеяла, рассматривая лицо брата. Ввалившиеся глаза, в черных тенях, острые скулы, обметанный лихорадкой рот с искусанными губами. Откуда в нем сила? Из каких резервов? Или тот выплеск, когда он колошматил ассасином стены, его так подкосил? Ассасин положил вторую ладонь на лоб близнецу, сосредотачиваясь, взывая к последним искрам своей магии и отправляя крохотный всплеск исцеления, в котором сгорели все его магические резервы. Что поделать, если магия в близнецах распределилась таким вот образом? Сила и физическая крепость достались ему — старшему на целых полчаса. Магия и слабое здоровье — Сайласу, родившемуся почти задохнувшимся в плотных витках пуповины. Словно уже тогда какие-то силы этого мира желали уничтожить маленького эльфа.
Сайтар убедился, что брат еще дышит, отправился разжигать камин. Когда в черном жерле камина разгорелось пламя, Сайтар порадовался, что дымоход оказался чист. Над огнем забулькал кипятком найденный на кухне замка котелок, с водой и кое-какими лечебными травами, запас которых был у каждого ассасина при себе всегда, мало ли, что понадобится во время задания? Сайтар подавил искушение подбросить в отвар пару веточек иглолиста, чтобы раз и навсегда оборвать мучения Сайласа быстро и безболезненно.
— Пей, — он приподнял голову брата, поднес к его губам остуженный до приемлемой температуры отвар. Тот покорно выглотал варево, даже не покривившись от мерзкой горечи. И только потом с трудом приоткрыл слезящиеся глаза.
— Так мне не приснилось...
— Тебе стоит поспать еще, — сухо отозвался ассасин.
— Зачем ты... — Сайласа прервал приступ кашля, после которого на губах выступила кровавая пена. — Зачем ты пришел? — упрямо повторил он.
— Убить тебя, разумеется, — пену вытерли, в него влили еще немного отвара.
В горячечно блестящих, как помутневшие аквамарины, глазах брата мелькнуло веселое недоумение, но спросить, зачем же тогда лечить его, Сайлас не смог: отвар согрел его, и словно растопил плотину, закрывавшую чахоточный кашель. Маг забился вытащенной из воды рыбиной, казалось, сейчас задохнется или выблюет кровавые ошметки легких. Ассасин перевернул его набок, чтобы кашлялось легче. Помедлил и сел рядом, придерживая за плечи. Под ладонями чувствовались кости, а еще очень хорошо ощущались не лекарем залеченные, а сами собой сросшиеся переломы на них. Он положил ладонь меж выпирающих лопаток, согревая спину брату. В нем сипело и клокотало, и прошло довольно много времени, пока приступ кончился, и Сайлас смог нормально дышать. Ну, как — нормально? С хрипами, как простуженный ребенок, поверхностно, но все же дышать.
— Так убей, или еще не налюбовался?
Ассасин выпоил ему остатки отвара, завернул в одеяло поплотнее. Сайлас понял, что ему не ответят, тоже затих, снова закрыв глаза. Так всегда было: Сайтар предпочитал отмалчиваться, рано или поздно младший отвязывался от него, шел мучить вопросами учителей или родителей. Сайтар просто не любил разговаривать, не в силах выразить порой свои ощущения и чувства, проще было вести нескончаемый внутренний диалог, там слова лились гладко и красиво. Как у Сайласа, и в этом ассасин брату даже завидовал.
«Молчишь? И правильно, молчи, лучше вообще не раскрывай рта, брат, иначе я за себя не поручусь. Зачем я с тобой вожусь? Что мне от тебя нужно? Да кто бы знал! Закончил бы задание и ушел с чистой совестью, и забыл бы вообще, совсем, что у меня когда-то был брат...»
В комнате было жарко и душно, Сайтар поднялся, открыл окно. На улице оказался уже полдень, а ведь пришел он почти на рассвете. И не менее оглушающая жара, без единого движения воздуха. В такую погоду хорошо только змеям да ящерицам, которые выползают на камни греться. Взять, вынести Сайласа на солнце, что ли? Уложить на вон ту каменюку, которая прямо посреди двора зачем-то торчит. На алтарь похожа... Алтарь?!
Сайтар сорвался с места и рванул вниз. Если это и в самом деле алтарь, то становится кристально ясно, зачем Сайлас тут объявился и откуда он черпал силы. Ассасин этот несчастный камень обползал, обнюхал, только что не лизнул. На сером крошащемся граните бурели свежие, вернее, уже запекшиеся и осыпающиеся чешуйками символы, нарисованные кровью. Но — если Сайтару еще не совсем повылазило, и память не отшибло, — запирающие, а не открывающие. Тройной ряд, тройная защита печати. Крови должно было уйти море. Он поискал вокруг, уверился в том, что только тройным кругом здесь не ограничились, защита растягивалась далеко за пределы алтарного камня, охватывая почти весь центр двора. Это ж сколько нужно было ползать и чертить все это собственной кровью? Ассасин предпочел вернуться к брату, отвар нужно было делать снова, причем уже кроветворный.
Он осторожно выпутал из одеяльного кокона руки мага, удостоверился: ладони Сайласа были изрезаны до костей, и раны не затянулись до сих пор, выглядели паршиво и сочились сукровицей. Вот почему он тогда был в перчатках. Через час настоявшийся отвар был отцежен, перелит в мятый серебряный стакан. Маг глотал его, не открывая глаз и, кажется, не просыпаясь. Сайтар снова укутал его, в этот раз более тонким одеялом. Уселся за ветхий стол, налил себе разбавленного вина и принялся анализировать ситуацию. В старом замке начинают видеть огни, пропадают люди, это тянется почти полгода, пока селяне не подают прошение в гильдию ассасинов. Видно, почти одновременно с этим о прорыве нечисти узнает Сайлас, приезжает, вернее, приходит в замок и занимается  запечатыванием прорыва. И тут появляется он. Остается два вопроса: почему маг не написал Гильдии Магов о своем приезде. И почему Сайтар все еще сидит тут? На первый он мог ответить и сам: Сайлас был самоучкой, без лицензии и медальона Гильдии, изгоем, вынужденным скрываться ото всех. Напиши он в Гильдию, и его уже давно бы подвергли если не казни, то мучительной и почти наверняка смертельной процедуре выпивания магии и уничтожения магического ядра, как потенциально опасного. А вот на второй вопрос он ответить, увы, не мог.
Разум метался между двух огней – между родственными чувствами, отравленными многолетней ненавистью, и долгом перед Гильдией, изрядно подточенным теми же годами. Когда умерли от какого-то страшного проклятия родители, а Сайтар узнал, что его брат стал чернокнижником, самым естественным казалось уничтожить того, кто был виновен в смерти близких. Вино горчило, ассасин отставил его, посмотрел в сторону постели. Он выслушает брата, если тот найдет, что сказать в свое оправдание. А потом, если его доводы окажутся слишком легковесными, закончит это дело, благо много сил тут не понадобится.
Сайтар присел на край кровати, потянулся проверить температуру лба Сайласа. Хотя и так можно было сказать, что в горячке магу валяться еще не один день без помощи целителя. На прикосновение прохладной ладони Сайлас отреагировал тихим стоном и приоткрыл глаза. Узнавание в них появилось не скоро. Сайтар руки не убирал, словно пытался сбить температуру таким образом.
— Ты еще тут?.. И я даже еще жив? Или это мой личный ад? — маг искривил сухие губы в усмешке, они тут же полопались, начиная кровить.
Сайтар молча поднялся, притащил воды из колодца и принялся обтирать брата какой-то тряпкой, показавшейся более-менее чистой. Сайлас терпел молча, и даже когда Сайтар прокалил нож и взялся прижигать раны на его ладонях, молчал, только иногда терял сознание, откидываясь на постель. Ассасин удостоверялся, что близнец еще дышит, и продолжал. На задворках сознания копошилась мерзенькая мысль о том, что с такими ранами Сайлас вряд ли сможет полноценно магичить, ведь для некоторых заклятий требуются сложные пассы. Да и то, что он сейчас делал… ладони стянет рубцами, и от ожогов тоже... Он словно продолжал начатое семь лет назад. Тогда он всего лишь переломал Сайласу руки, потоптавшись по ним подкованными каблуками. Но он продолжал, как-то без эмоций, вычищать, прижигать, обтирать, отпаивать. Брат валялся труп трупом, даже в туалет не просился — все выпитое выходило потом. К вечеру у него снова начался утихший было жар, он смотрел на Сайтара, не узнавая, звал родителей и что-то им обещал, клялся самыми страшными клятвами. У ассасина волосы вставали дыбом. Он забрался в постель к Сайласу, обнял, прижал к себе.
Ближе к полуночи он был уверен, что, если уснет, утром проснется с остывшим телом в обнимку. Но потом случилось что-то странное: Сайлас застонал, выгнулся, окутываясь теплым золотистым мерцанием, которое вскоре схлынуло, унося с собой жар. Ни раны на ладонях, ни крайнее истощение не исцелило, только лихорадку. Сайтар сонно ругнулся и задремал дальше, обнимая брата. В эту ночь ему снилась такая непотребщина, что и во сне становилось стыдно. Но и продолжать хотелось тоже. А проснулся он от вспышки острой боли в запястье.
— Что? — ассасин сразу дернулся. Скатился с едва дышащего под тяжестью его тела брата. И порадовался тому, что уснул одетым: во сне успел только вытащить из-под ремня подол сорочки.
— Живой?
В глазах Сайласа был только страх и какая-то усталая обреченность.
— Что ж ты остановился? Или неизбитый до полусмерти я тебя не так возбуждаю?
— Ты меня вообще не возбуждаешь, — огрызнулся Сайтар, подумал и добавил. — Больше.
Маг только выразительно повел взглядом по его телу вниз, где гордо натягивались палаткой штаны.
— Не обольщайся, это не твоя заслуга. Мне снился сон.
Сайлас отвернулся, облизывая снова закровившие губы — пришлось укусить брата изо всех сил, чтоб разбудить, и челюсти теперь ныли. А говорить ему ассасин мог что угодно: во сне он шептал его имя.
Сайтар поднялся, отошел в соседнюю комнату, удовлетворить никак не желавшее уходить желание. Нужно было собираться и уматывать, только предупредить брата о том, что скоро сюда явятся по его голову, и уйти. Вернулся он еще более хмурым, чем был обычно, наскоро пробормотал брату о грядущих неприятностях и направился к окну.
— Благодарю, — донеслось в спину тихое.
— Не за что. Мне просто не хочется пачкаться о сталь жалкое создание.
Сайлас не ответил, а когда ассасин обернулся, вылезая на карниз, на кровати уже никого не было. Сайтар прыгнул вниз. Оставалось надеяться, что близнец уберется вовремя. Когда он вернулся в лагерь, для вида сначала заявившись в ближайшем городе в бордель и проторчав там трое суток, узнал, что отряд, посланный в замок, вернулся мало того что ни с чем, так еще и с потерями. Маг оставил в замке массу ловушек и ушел бесследно. Сайтар отреагировал равнодушно, хотя внутри усмехнулся: ушел все-таки. Надежды на новую встречу у него не было, должен же Сайлас понимать, что больше скидок не будет, больной там или здоровый?
— Сай! Собирайся, пора в столицу, глава ожидает.
— А что случилось?
— Да кто его знает.
Пришлось ехать, притом, в компании непосредственного начальства. Правда, немного примирило то, что ради ускорения пути им выдали шарик с телепортом до одного из близлежащих к столице городов — в саму столицу телепортироваться было запрещено. Сайтар всю дорогу хранил извечную маску «мне-наплевать-что-вокруг-творится». И старался не думать о том, могли ли по каким-то признакам опознать в маге, бесчинствовавшем в замке, Сайласа. Вроде бы нет, но кто его знает. Что он там устроил напоследок? Из шести опытных «ловцов», натасканных ловить и убивать магов, осталось невредимыми двое, один погиб, остальные вряд ли когда-либо еще смогут работать в Гильдии. Впрочем, Сайтар спрашивать не стал — не его ума дело.

В столице было, как всегда, шумно, тесно, ярко и невыносимо для того, кто привык к работе «на природе». Эльф морщился, стремясь скорей укрыться в здании гильдии. А еще там было очень много людей. И они все пялились на высоченного ассасина, как-то даже не подумавшего, что нужно сменить свою черную одежду на что-то более яркое, а волосы распустить, чтобы хоть немного прикрывали уши. Сайтар отвечал им недружелюбными взглядами, с неприязнью думая, что Сайлас вот, например, умел расположить к себе, и сам относился к инорасцам проще.
Наконец, здание гильдии поглотило и скрыло ассасина. Прохлада, спокойные темные тона. Каменно-спокойное лицо Главы Гильдии, кстати, полуорка, а не человека. Но этот полукровка умел владеть собой так, как не снилось даже высокомерным собратьям Сайтара. Однако сейчас он был зол, это чувствовалось по напрягшейся челюсти, по прижатым к черепу ушам, по глазам.
— Что-то произошло, глава?
— Да. Мы получили весть, что на севере активизировался орден Черного Солнца, а также косвенные доказательства того, что им управляет якобы умерший Сайлас Ликс. Что ты мне можешь сказать на это?
— Что я скинул его с лестницы, а потом утопил во рву. Вряд ли это он.
— То есть, ты можешь привезти сюда его останки? Скажем, череп.
— Нет, не могу. Я понятия не имею, что стало с телом, глава.
— А что с ним могло стать? Если, конечно, оно мирно упокоилось на дне рва. Разложилось, но кости-то должны остаться. Или у вас во рву каждый день кого-нибудь топили, и ты боишься перепутать?
 — Что-то в этом духе. Хорошо, я привезу все черепа, что найду. А разбираться чьи они, вы будете сами.
— Отлично. Отправляйся, — глава Гильдии кивнул, показывая, что разговор закончен, и задание следует начать выполнять немедленно.
Сайтар кивнул и с разворота отправился к фамильному замку. Интересно, сколько ему предстоит нырять в затхлую воду, чтобы добыть оттуда хоть одну черепушку? И есть ли они там вообще? А еще ему страшно не хотелось снова возвращаться туда, где ему все напоминало дни его безмятежной юности. Но приказ выполнить стоило, ради своей же безопасности. А потом каким-нибудь образом найти Сайласа и вытрясти из него правду. Любой ценой. Даже если придется порезать его на кусочки.

Замок, полуразрушенный, жалкий, ничего в душе не шевельнул. Так странно было смотреть на осыпающиеся с башен украшения, на провалившуюся крышу трапезной, на заросший молодыми деревцами двор и понимать, что прошло всего семь лет, как он оставил за спиной сломанные ворота и чадящие развалины привратницкой, уезжая прочь и чувствуя на руках кровь брата, словно не мыл их до посинения. Сайтар остановил коня, заметив в одном из уцелевших окон в северной башне мелькнувший огонек. Он направился туда, слыша, как под ногами жалобно стонут плиты.
— Кто здесь? Кто явился в старую башню?
В ответ была только тишина. Но он чуял запах еще горячего воска, да и следы, вернее, отсутствие пыли на полу говорило, что башня обитаема. На окне лежало гусиное перо и подушка, на которой явно сидели, читая книгу, а перо служило закладкой. Привычки Ласа. Сайтар вытащил камень-ориентир, всмотрелся. Алая точка мерцала, показывая, что брат где-то рядом. Сайтар уселся на подоконник, принялся ждать. Хромающие шаги он услышал часа через три, Сайлас медленно поднялся по лестнице, неся свечу.
— Не думал, что ты сюда когда-нибудь вернешься.
— Мне нужно принести твой череп главе гильдии.
— Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я тебе его так просто отдам? — выглядел маг получше, но все равно бледным и истощенным.
— Нет, конечно. Придется тебя убить сперва.
— Сейчас?
— Я тороплюсь, так что сейчас.
Маг пожал плечами, поставил подсвечник на пол, кивнул:
— Начинай.
— Так не терпится умереть? А как же твой орден на севере?
— Какой еще орден? — удивился Сайлас, и удивление было искренним, уж в эмоциях близнеца ассасин хорошо разбирался.
— Черного Солнца.
— Первый раз слышу.
— А тебя называют его главой. Что ж, значит, ты просто одиночка-маг.
— Так и есть. Забавно, кому понадобилось трепать мое имя? — Сайлас посмотрел на перчатки, но снимать их не стал. Руки все еще не зажили.
— Я разберусь.
— Или я сам разберусь, — усмехнулся маг, лицо перекосилось, сразу лишая его сходства с братом. — Ну, так что?
— Ты мне мало интересен, если не имеешь отношения к культу.
— Равно как и ты мне, вне любых отношений. Или убирайся из моего дома, или давай уже, нападай.
Сайтар хмыкнул, прошел мимо него, оттолкнув плечом со своего пути. Маг покачнулся, но не упал, хотя поврежденная нога и подвернулась. Поднял подсвечник и пошел в свое логово, обустроенное в самой сохранившейся комнате башни. Здесь хоть было тепло.
Сайтар разделся на берегу рва, вздохнул и принялся нырять, ища череп. Он даже нашел, целых три штуки, разной степени целостности. Решил, что хватит, пусть Глава Гильдии сам выбирает, какой ему нравится больше. И отправился во двор к колодцу, отмываться от тины. Окошко в башне светилось мягким желтым светом, в нем виднелся силуэт мага, склонившегося над книгой. Ассасин опрокидывал на себя ведро за ведром, наслаждаясь ощущением воды, стекавшей по телу. Если на миг отрешиться от реальности, можно было подумать, что вернулся лет на двадцать назад, когда еще живы были родители, а он был восторженным юнцом, восхищавшимся ассасинами пока только издали. Сайтар поставил ведро наземь и принялся вытираться. Казалось, сейчас матушка выглянет из окна и позовет его ужинать.
— Тар, разделишь со мной ужин?
Ассасин вздрогнул, едва не уронив полотенце. Сайлас стоял прямо позади него, отрешенно рассматривал его обнаженное тело.
— Ужин? Да, конечно.
— Идем, — маг развернулся, тяжело захромал внутрь. Перемещаться он явно предпочитал телепортами, а не пешком, тем более по лестницам.
Ассасин влез в штаны и последовал за ним. Он, если честно, не понимал, как брат может спокойно жить и каждый день видеть вот эту широкую, величественную лестницу, ведущую вверх, и не вспоминать, как падал с нее, на третьем пролете сорвав голос и прикусив язык. А вот здесь, у самых дверей, лежал изломанной куклой, не в силах даже дышать, с ужасом следя стремительно заплывающими глазами за спускающимся братом. Он, Сайтар, это помнил так, словно было вчера. И испытывал... стыд? Наверное, не следовало вот так сразу накидываться.
Сайлас поднимался все медленнее и тяжелее, потом вздохнул и наложил на себя левитацию, поплыл над ступенями. Сайтар шагал все так же легко, смотрел на брата своим обычным каменным взглядом. Тот не оборачивался, словно и не враг шел у него за спиной. Долевитировал до дверей малой столовой, где остался единственный работающий камин, в котором он готовил себе пищу. Замок давно разграбили, но он, когда вернулся сюда, все же сумел найти несколько тарелок, пару ложек и гнутую вилку, и даже чуть надбитые стакан и чашку. Так что стол был сервирован на двоих, и сегодняшний ужин Сайлас разделил поровну.
Сайтар ел быстро, явно пребывая где-то в своих мыслях, чуть морщился, когда мокрые волосы касались обнаженной спины. Маг ковырялся в своей тарелке, но недавнее перенапряжение ему все еще аукалось, аппетита не было, и он запихивал в себя еду через силу. А еще неотрывно смотрел на брата, но прочесть его мысли в глазах не представлялось возможным.
— Спасибо, — машинально поблагодарил Сайтар за ужин.
Сайлас негромко фыркнул.
— Не за что.
Ассасин понимал, что надо бы уходить, но не хотелось, ужин и помывка сделали свое дело, хотелось дремать. Близнец махнул рукой:
— Тут в соседней комнате оттоманка осталась, вполне сносная. Ночью будет дождь, оставайся.
Он собрал посуду и телепортировался к колодцу, мыть посуду. Хотя Сайтар не представлял, как он это делает с ранеными руками. Впрочем, ему было наплевать. Ассасин улегся, прикрыл глаза, сразу же проваливаясь в дремоту. Вокруг было тихо, как в склепе. Да это и был склеп, и Сайлас обитал тут, как упырь. Сайтар фыркнул от этой ассоциации. Мысли неотрывно вертелись вокруг брата, нового ордена, проклятья родителей, даже в полусне. Никак и ничего не складывалось. Еще и снилась всякая ерунда. Про то, как приходит Сайлас, склоняется к нему, берет его руки, возлагая их на шнуровку свой мантии...
Он проснулся с колотящимся сердцем и каменным стояком в штанах, грязно выругался. Что за затмение на него находит? Сколько лет не вспоминал и еще бы столько же! С этим пора было кончать.
Сайлас нашелся в своей постели. Спал. Ассасин обнажил кинжал, склонился над ним, занес руку... и не смог ударить. Вместо этого осторожно подцепил острием шнуровку его рубахи, ветхой и застиранной, потянул, легко разрезая. Сайлас проснулся, уставился на него в испуге.
— Тихо.
— Тар, нет! — маг лежал, замерев, словно парализованный страхом, забыв все свои заклинания.
Ассасин убрал кинжал, провел ладонями по груди брата. Чувствовал ими, как бешено, заполошно колотится сердце Ласа, как рвано вздымаются его ребра в попытке протолкнуть в легкие немного воздуха.
— Нет, не надо, брат...
— Заткнись! — прорычал Сайтар… и проснулся. Всего лишь сон, хвала Духу Древа!
С этим определенно нужно было что-то делать, только вот что? Идею пойти и поговорить с близнецом Сайтар отверг сразу, но потом вернулся к ней. А почему бы и нет? Расставить все тильды над рунами, в конце концов. Если брат невиновен, попросить прощения язык не отвалится... наверное.
— Лас, ты спишь?
Сайтар замер в дверях крохотной темной комнатки, заменявшей магу спальню. Там стояла узкая койка, накрытая целым ворохом разномастных одеял и грубо сколоченный стол, на котором громоздились инкунабулы, свитки и разнокалиберные тетради. Больше в каморку ничего попросту не помещалось. На узком окне догорала свеча: брат снова читал допоздна, и наверняка уснул в книгу носом. Подтверждая догадку Сайтара, на пол из-под одеяла шлепнулся толстенный том, потом высунулась встрепанная голова, сонно моргающая.
— Тар? Стой, где стоишь.
— Да уж вижу, что бросаться к тебе с братскими объятиями не надо.
Над ладонью мага обманчиво-неярко трепетал голубоватый огонек. Сайтар уже видел, каким разрушительным действием обладает этот крохотный сгусток чистой энергии: их Сайлас научился генерировать одними из первых.
— Я хотел поговорить.
— Да что ты? Ну, говори, — маг сел, с трудом выпрямляя искривленную ногу, неловко, одной рукой, закутался в одеяло.
— Зачем ты убил родителей?
— Их убило проклятье, а не я, — ровно ответил Лас.
— Зачем ты их проклял?
Маг смерил брата насмешливым взглядом:
— Ты дурак, или так успешно прикидываешься им? Я любил родителей, с чего мне было проклинать их?
— Вот ты мне и скажи, почему моих родителей убило черное колдовство, а в замке был лишь ты, черный маг.
Сайлас вздохнул, покачал головой:
— Я начал вникать в то, что ты называешь черной магией, когда узнал о проклятии. Мама тогда заболела и слегла, отец тоже с каждым днем все больше походил на свою тень, тебя уже год где-то носили демоны, мне не у кого было спрашивать совета. Только у книг. Я зарылся в них с головой, даже сумел идентифицировать проклятье, но сделать уже ничего не успел: мамы не стало, а за ней и отца, не прошло и трех дней. А через месяц заявился ты, и я даже рта раскрыть не успел.
— И почему я должен верить тебе?
— Кто сказал, что ты должен? Я тебе никаких долгов не навязываю, в отличие от твоих хозяев, — холодно усмехнулся маг.
— У меня нет хозяев, только глава гильдии.
— Да-да. И магической печати верности гильдии на тебе не стоит. Угу. А почему ты считаешь, дорогой брат мой, что я должен оправдываться за то, чего не совершал? Чтобы ты с чистой совестью завопил: «не верю» и попытался снова меня прикончить? Так и так ты мне не веришь, свой приговор ты уже вынес и даже почти исполнил.
Разговор ни к чему не приводил, Сайтар развернулся, уходя. Надо отвезти черепа главе гильдии и отправляться на север.
— Сайтар! — окликнул его маг.
— Да, Лас? — ассасин остановился, не оборачиваясь.
— Отец перед смертью просил отдать это тебе. И передать, что лорд Ликс не должен склонять шею под ярмо предателя.
Перед ассасином зависло в воздухе кольцо, то, что всю жизнь, сколько помнил Сайтар, украшало руку отца. Эльф взял его, убеждаясь, что кольцо настоящее. Голубой аквамарин вспыхнул, признавая старшего в роду. Перстень плотно, не стянуть, охватил палец.
— Печать привязывает меня не к гильдии. К моему мастеру.
— Я сказал то, что мне было приказано передать, — отрезал Лас.
— Передал. Отлично. Но я не стану играть в героя-одиночку и развязывать войну против короля и всех гильдий. Родителей это не вернет, титула и замка тоже.
— Твой титул никто не отнимал, как и замок. А кто воспользовался твоей кровью, чтобы убить родителей, думай сам, — хмыкнул маг.
— Только ты. Я не трачу крови напрасно, а все бинты сжигаю.
— Убирайся, — тихо, с затаенной угрозой сказал Сайлас.
Сайтар хмыкнул и ушел. Собирая свои вещи, он пытался понять, что же так тревожит его в сказанном сегодня? Словно глубоко внутри засела маленькая, но очень неприятная заноза.
«Потом решу».
Из замка он выехал на рассвете, не оглядываясь, хотя взгляд брата чувствовал спиной.

— Глава, я принес черепа изо рва в замке.
Полукровка окинул вытащенные из мешка останки мимолетным взглядом, потом вперился в эльфа злыми темными глазками:
— Сайтар, ты считаешь меня идиотом, или ты сам идиот? Это человеческие черепа, но никак не эльфийские!
— Вы сказали принести все, я принес, — упрямство ассасина было непрошибаемо.
— Значит, там не было тела твоего брата, — резюмировал Глава Гильдии. — Следовательно, он жив. Что дает нам в результате одно невыполненное задание.
— У меня не было задания убивать его, — ровно произнес Сайтар. — А учитывая, что я выполнил все задания до этого, на одно проваленное имею полное моральное право. А еще я хочу в отпуск. По борделям.
— Тебе было приказано убить того, кто убил лорда Ликс с супругой, не так ли? — Глава проигнорировал последнюю часть реплики ассасина.
— Как только я его найду, я его убью, не сомневайтесь, — каменный взгляд был адресован уже главе.
— Ты же сам сказал, что это сделал твой брат.
— Я теперь уже не уверен. Так где мои отпускные?
Полуорк смерил его недружелюбным взглядом, пошарил в ящике стола и швырнул Сайтару мешочек с монетами.
— Только не разноси столичные бордели, боец.
— Я тихо, у меня вкусы непрезентабельные. Закажу себе полуорка, назову вашим именем и буду развлекаться.
Глава ухмыльнулся, показывая слишком крупные для человека клыки:
— Для этого не обязательно идти в бордель, — и подмигнул.
— Боюсь, первый встречный откажется.
— Ну, почему же? Считай, что я и есть первый встречный, — непрозрачно намекнул полукровка.
— А сколько берете? — сладко оскалился эльф. — Вдруг не потяну, у меня жалование скромное, и глава гильдии скупой.
— Тебя бесплатно возьму, за красивые глаза, — хохотнул глава.
— Но-но, не так быстро, я спрашиваю, за сколько дадите.
— А я не даю, детка, увы. Ладно, пошутили, и хватит. Ступай, — махнул полуорк. — И позови там своего мастера, должен был уже прибыть.
— А я не шутил, — изрек ассасин и покинул зал стремительным шагом. Вослед донеслось только насмешливое хмыканье. Сайтар нашел взглядом своего куратора, кивнул ему и вдруг вспомнил слова брата. Перстень рода до боли сжался, словно реагируя на прошедшего мимо человека. Сайтар последовал за ним, сверля затылок мастера немигающим взглядом. Мастер вошел в кабинет главы Гильдии, дверь за ним захлопнулась. Сайтар беззастенчиво приложился к ней ухом. Но в гильдии тоже не олухи работали, кабинет был защищен магически, и, кроме шума собственной крови, Сайтар ничего не услышал, а стоять на виду у всех, кому в голову придет пройти мимо, ассасин счел глупостью, граничащей с идиотизмом.
Вскоре он устроился под окном, совершенно нагло зависнув около карниза. Через узкое окно, забранное частой решеткой, было прекрасно видно, ну, по крайней мере высоченному эльфу, что глава гильдии явно неласково что-то говорил человеку, тот же только кивал, не поднимая глаз на полуорка. Сайтар напряг зрение, читая по губам.
«...найти и уничтожить...»
Глава бросил взгляд за окно, нахмурился, узрев нахально маячившего там эльфа и задернул штору. Сайтар вздохнул. Ладно, придется сразу же отправляться на север. Лас за себя постоит, если что, а вот культ тревожил почему-то больше прочего. Только не в одиночку же переть, будто он бронированный носорог, на культистов? Ассасин прикинул, где сейчас можно найти одного большого и очень сильного, а оттого добродушного медведя, по недосмотру богов зачем-то родившегося человеком и, более того, ставшего паладином, и направился в излюбленный кабак синеплащников, как называли Братьев-во-Свете в гильдии.
К счастью, искомый паладин был там. Сайтар распустил волосы, расшнуровал рубашку полностью, и походкой от бедра направился к столу, демонстрируя всем желающим, и нежелающим тем более, безупречно-полуобнаженную натуру. Паладины пили. И судя по количеству пустых бутылок под длинным, на всю десятку, столом — пили давно.
— Это я вовремя? — обрадовался Сайтар.
Командир десятки, которому, по насмешке богов, совершенно не подходило его имя — слишком нежно звучащее, да и смахивающее больше на женское — Алис, поднял на него абсолютно трезвый взгляд, узнал и улыбнулся, кивнув:
— Присоединяйся, ушастый. Пить будешь?
— Нет, мне нужен ты и только ты.
Алис окинул взглядом выставленную на обозрение натуру эльфа, вздохнул и поднялся.
— Ну, идем в номера.
— Идем, — Сайтар прижался к нему и прошептал самым интимным голосом, на который был способен. — А еще лучше, пойдем на культ черных магов охотиться?
— Сай, ты иди-иди, в койке мне все расскажешь, и как ты меня любишь, и как по мне скучал, — ласково прогудел паладин, предупреждающе сжав своей ручищей плечо ассасина.
— Неси, — согласился эльф.
Его без долгих уговоров подхватили на плечо, Алис звучно хлопнул по обтянутой кожаными штанами заднице эльфа, и, под похабные шуточки товарищей и посетителей кабака, удалился наверх, бросив хозяйке пару монет. Сайтар со скучающим видом изучал спину паладина. В комнате его поставили на пол, паладин стянул с шеи толстую серебряную цепь, бросил ее в стену, и цепь превратилась в защитный контур. Алис устало выдохнул, плюхнулся на застонавшую под его весом кровать и кивнул:
— Теперь рассказывай.
Сайтар принялся выкладывать все и без утайки.
— Так ты думаешь, не твой брат этими чернокнижниками руководит? Слышал я об этом ордене, лет сорок назад его наши потрепали хорошенько.
— Не знаю. Состояние у него такое, что только и руководить...
Алис пожал могучими плечами:
— Чернокнижники — хитрые бестии, могут прикидываться невинными овечками, а сами...
Он знал, о чем говорил. Его невеста оказалась сильной ведьмой, хотя никто из родных и близких даже не догадывался об этом. Сам паладин обнаружил этот прискорбный факт случайно.
— Думаю, что мы узнаем это, когда отправимся туда.
— Завтра, Сай. Я соберу ребят.
— Я думал, мы вдвоем отправимся...
— А если их там больше, чем обычно? Если уж даже твоя гильдия обеспокоилась, то вдвоем переться в логово черных магов — самоубийственно, — в здравомыслии Алису было не отказать.
— А отряд их распугает, и они разбегутся.
— Хорошо, но если их там будет больше десятка, мы туда не полезем.
— Обещаю, — Сайтар кивнул и придвинулся к паладину поближе на пару шагов.
— Но все равно завтра, — Алис чуть прищурил светло-карие, или, скорее, янтарные глаза.
— Завтра, — Сайтар оказался еще ближе. Паладин просто протянул ручищу, сгреб его за запястье и дернул на себя. Эльф обрушился в его руки.
— Скучал по мне, светоч веры?
— Некогда было, — фыркнул паладин, сдергивая с него рубашку, осматривая ассасина на предмет новых шрамов и повреждений. Оных не нашлось, ассасину хватало ума быть аккуратным, а если и влипал, как давеча с Сайласом, то в гильдии были замечательные лекари-маги.
— А сам-то? — Алис продолжил раздевать его с таким видом, словно разворачивал подарок себе на именины, глаза светились предвкушением.
— А я скучал. Вспоминал... В краткие минуты отдыха.
— Врешь, как дышишь, длинноухий, а дышишь... — широкая, как лопата, ладонь прошлась по груди эльфа, зацепив сразу оба соска, по твердым мышцам живота, — ... дышишь ты часто.
— Ну, так я же э-эльф, мне положено быть любвеобильным.
— Еблиобильным, я бы сказал, — хохотнул Алис, заваливая Сайтара на кровать носом в подушку, впрочем, подушку сдернули вниз, под бедра эльфа, с которых уже почти сползли штаны. Почти превратилось в совсем, и на Сайтаре остались только кожаные наручи да гильдейский медальон, а к его пояснице прижалась колючая щека.
Сайтар секс действительно любил, не особенно заморачиваясь выбором партнеров, на всякий случай делал намеки всем встречным, кто-то даже соглашался. Впрочем, пока это помогало ему быть в нужном настроении на заданиях, на это смотрели сквозь пальцы. С Алисом он переспал впервые после грандиозной пьянки, переведя просто дружеские отношения в чуть более близкие. Хотя ни паладин, ни эльф не считали, что секс их к чему-то обязывает. Просто приятное времяпрепровождение для обоих. Алис был чутким любовником, несмотря на свои габариты, никогда не старался просто взять, доставляя удовольствие в первую очередь партнеру. Сайтар это очень ценил, на свой лад — пару раз прикрывал паладину спину в его вылазках. При выучке ассасина, это было весомо.
Сайтар благодарил всех богов, что параноидальная привычка Алиса закрывать любое пристанище непроницаемым магическим коконом была неистребима, иначе весь кабак был бы оповещен о том, как ему нравятся паладинские постельные навыки. Кто бы мог подумать, что воин света и воплощение морали вообще может быть таким распущенным в постели? Алис четко разграничивал свою службу и время отдыха, и когда облачался в доспехи и синий плащ с серебряными звездами на спине и груди, становился именно что воплощением морали и непоколебимым светочем веры. Без доспехов он был обычным человеком, любящим хорошо пожрать, не дураком выпить и мастером поебаться. Сайтар блаженно валялся на нем после секса, жмурился и довольно ухмылялся. И в душе радовался тому, что природа одарила его прекрасной регенерацией и эластичностью мышц, потому как, несмотря на осторожность и даже нежность, его любовника боги размерами не обидели ни в чем.
— А когда вы сталкивались с этим культом?
Паладин наморщил лоб, вспоминая.
— Сорок три года назад. Тебя, да и меня еще на свете не было. Тогда пришлось объединяться вашей гильдии, магам, королевским регулярным частям и нашему ордену. «Черное Солнце», вообще, культ достаточно древний, и больше был распространен на востоке, у Ашшири, оттуда к нам и принесли заразу.
— Понятно... А наставник уже был...
— Который? — не понял зевающий Алис. Он употребил довольно много вина, до этого — вернулся из дальнего рейда, в кабаке его успешное завершение как раз и отмечали, секс с эльфом выпил из него последние силы.
— Неважно. Давай спать, — эльф скатился с него, устроившись под боком. Паладин пригреб его поближе, от его тела шло ровное тепло, согревая Сайтара, а мощное дыхание и размеренный стук сердца убаюкивали не хуже колыбельной. Эльф заснул, в кои-то веки даже спокойно, безо всяких снов, окунувшись в ровную черную пелену.

Утром паладин сообщил своей десятке, что наведается по личным делам кое-куда, оседлал своего флегматичного тяжеловоза, смотревшегося рядом со стройным жеребцом эльфа, как живая гора, разбудил заспавшегося Сайтара, окунув его в бадью с водой. Эльф долго отфыркивался и произносил дивные речения на родном языке. Паладин только усмехался: он все равно в эльфийском был ни в зуб ногой. А кто был просвещен — те давились смехом и сочувствовали товарищу, которому зачитывали такую похабщину, что конь эльфа прижимал уши и смущенно рыл копытом землю.
— Наговорился? Едем. Позавтракаешь в пути, я прихватил для тебя полгуся и каравай.
Сайтар сразу же соблазнился на половину гуся и взобрался в седло. Алис хохотнул и тронул поводья. Умный конь без дополнительных стимулов вышел со двора кабака и направился к городским воротам.
— Жратва в твоей седельной сумке.
— Еще полгуся — и предложу брачный союз.
— Да? Это стоит обдумать, — изрек паладин и уставился куда-то вдаль, над ушами своего мохнатого транспорта. Эльф ел на ходу, воздавая должное отлично приготовленному мясу.
— Узвар будешь?
Сайтар долго не мог понять, что паладины называют этим странным словом. Пока ему не довелось попробовать. Пряный, крепкий напиток, приготовленный на сорока травах, яблоках и грушах, по какой-то там тайной рецептуре ордена, мгновенно прочищал мозги, придавал сил и бодрости и снимал жажду.
— О-о-о, наливай, спрашиваешь еще, — сразу же облизнулся Сайтар.
Паладин фыркнул, отцепил с пояса флягу вместимостью с четверть ведра точно, со специальной крышкой-стаканчиком, аккуратно налил эльфу медового цвета и почти такой же густоты напитка.
— Божественный нектар, — оценил тот.
— Ну, дык, — глубокомысленно изрек Алис, отхлебнул сам и кивнул: — Хорош вышел, брат Густор сам делал, а он в этом мастер.
— Я смотрю, у вас все в ордене мастера.
— Кроме меня, — хмыкнул паладин. — Я всего лишь десятник.
— Ну, кое в чем ты тоже мастер, могу тебя заверить.
Алис фыркнул так, что ему отфыркнулись оба коня.
— Что? Я серьезно. На своей... шкуре... проверил.
Паладин расхохотался, лукаво поблескивая янтарными глазами.
— Да, раны я хорошо шью.
— И это тоже. Хотя ты и в качестве любовника ничего так.
— Понимаешь, ушастый, «ничего так» и «мастер» — это бо-о-о-ольшая разница, — пояснил паладин, забирая у долакавшего узвар эльфа крышку и возвращая флягу на пояс. — Давай, прибавим, что ли? Куда ехать, ты хоть знаешь? А то север, он большой.
— Сориентируемся по меткам.
Алис кивнул и потрепал своего тяжеловоза по мохнатой шее. Тот понятливо ускорился, бухая в землю широкими копытами так, что с придорожных кустов облетала листва и вопящими кометами выметывались птицы. Эльфийский легкий конь мчался как-то по-кошачьи бесшумно. И вообще, эта парочка являла собой воплощенный контраст. Целых пять дней являла, пока на одном из привалов не наткнулась на полянку, посреди которой стояло чучело лошади, а прямо под его копытами устроился мелко трясущийся ворох из вытертого мехового одеяла, старого плаща и еще какой-то тряпки. Сайтар любопытно потыкал его пальцем. Оттуда бормотнуло знакомым голосом, и ассасина отшвырнуло на другой конец полянки. Паладин поймал его за шиворот, задвинул за спину и ласково поинтересовался:
— А мечом в лоб?
— А пульсаром по яйцам? — хрипло прокаркал из-под капюшона маг и дико раскашлялся.
— А вот и предполагаемый глава культа нарисовался, — заявил Сайтар. — Ну, знакомьтесь. Это Сайлас Ликс, мой все никак не могущий помереть на радость мне братец. Это — Алис, мой любовник.
Сайлас откинул капюшон, мрачно окинул взглядом паладина и ассасина, вытер с губ кровь и кивнул:
— Ничего, тебе недолго осталось ждать. Еще парочка запечатанных алтарей — и я сдохну всем на радость.
Выглядел он, откровенно говоря, страшно, куда хуже, чем тогда в замке, сгорая от лихорадки. Сейчас он просто казался обескровленным трупом, по недосмотру богов еще почему-то дышащим и мыслящим.
— Алис, разведи костер, надо сделать кроветворное для этого чучела мага.
— Чучело мага, передвигающееся на чучеле лошади. Некромантия двенадцатого уровня! — паладин покачал головой. Но костер развел быстро и сноровисто.
— Вот зачем?.. — Сайлас устало смотрел на брата и паладина, искренне не понимая, как они тут очутились и за каким демоном вдруг взялись ему помогать.
— Сядь, пока не пропахал носом землю, — огрызнулся Сайтар.
Маг буквально рухнул назад, в свое гнездо, закутался в плащ трясущимися, замотанными в окровавленные тряпки, руками. Сайтар перетащил к костру все гнездо. Что бы он ни говорил и ни делал, а вид близнеца вызывал в его сердце давно забытое чувство жалости.
«Жалкое создание, одной ногой в могиле. Но почему? И где он снова так вымотался?»
— Отвар готов. Пей мелкими глотками.
Сайлас чуть не выронил чашку — левая рука почти совсем ему не повиновалась, пальцы отказывались двигаться, видимо, резанул слишком глубоко и повредил сухожилие. Сайтар сел рядом, взял чашку и принялся поить его.
— Пей, он даже не горький, там есть ягодный сок.
Маг послушно глотал, прикрыв глаза. И даже не держал наготове никакого заклятия, видимо, не было ни сил, ни желания защищаться. Длинные ресницы, такие же выцветшие до пепельного цвета, как и волосы, потемнели, намокая от слез, которые Сайлас просто не сумел сдержать.
— А теперь ложись и спи. Костер греет хорошо.
Сайлас вздохнул, свернулся клубком и в самом деле провалился во что-то, подобное беспамятству.
— Его надо перевязать, — заметил паладин.
— Да, сейчас, — ассасин искал бинты в сумке.
— Мазь есть? — Алис достал аккуратный кожаный короб из своей седельной сумки. — Держи, у меня тут есть все.
— Спасибо. Вот за это я тебя и л… ценю.
Паладин усмехнулся, сделал вид, что оговорки не заметил. Ассасин закончил возиться с перевязкой. Паладин присел у костра и пристально рассматривал мага.
— Что-то он выглядит... хм... его бы подлечить, как следует.
— Подлечи, ты ведь умеешь?
— Немного, да. Но я говорил, что ему бы отлежаться пару недель, отожраться, да и ногу сломать и срастить заново. И вот тут, явно же плечевые кости повреждены, тоже не на один день работы, — говоря, Алис уже старательно растирал ладони, между которых появилось слабое золотистое свечение, потом осторожно взял в них перевязанные кисти мага, утонувшие в широченных ладонях паладина целиком.
— Ну, можем взять его с собой. Он легкий, конь утащит без проблем.
Паладин хмыкнул, подсунул одну ладонь под спину, а вторую наложил на грудь магу, нахмурился, качая головой:
— Тут моих сил не хватит. Только чтоб дотянул до какого-нибудь храма, где целитель есть, и подлатаю его. Но он был прав, если не лечить, ему недолго осталось. Может, пару месяцев еще протянет.
— Ну, какие-нибудь храмы на Севере точно есть, — хмыкнул ассасин.
— Вот за что ты его так не любишь? Хотя, да, ты ж не видишь...
— Чего я там опять не вижу? И я вообще никого не люблю, профессия не располагает.
Паладин только закатил глаза. Что бы там он ни говорил о своем брате, а Алису доводилось видеть настоящих чернокнижников. На их душах налипали ошметки творимого ими же зла, облепляли, как сетями, удушая и гася малейшие светлые порывы. У этого измученного эльфа душа была чиста, и ее окружала дымка, схожая с благословением Звезды. Но... более приземленная, что ли? Алис не мог понять, что это.
Сайтар расстелил плащ, разлегся, уставился в небо. Паладин легонько ткнул его кулаком в плечо:
— Эй, а кто коня расседлывать будет? Дядя Алис?
— Конечно, ты же у меня такой милый, добрый, заботливый — настоящий паладин.
— Я не на службе нынче, — фыркнул Алис. — Так что нечего отлынивать, давай-ка, потрудись во благо собственной животины.
Эльф поднялся, принялся расседлывать коня, мирно жующего какой-то куст. Но ужин готовил все же паладин — жрать стряпню ассасина он не согласился бы даже под страхом смерти. И даже если бы хотел покончить с собой. И врагу бы не пожелал, Алис считал, что пытки — это безнравственно. Сайтар с ним не соглашался, но готовить не лез. Хотя бы потому, что только сумасшедший паладин мог приготовить ароматные, в меру сладкие, пышные оладьи на костре. В его седельных сумках, как подозревал ассасин, можно было найти все. Правда, ему так и не удалось ни разу туда залезть: флегматичный и вроде бы медлительный, конь паладина охранял поклажу не хуже сторожевого пса.
— Ум-м-м, Лаф, профыпайфа, поеф.
Маг что-то неразборчиво пробормотал, но сытный дух каши с мясом и оладий пробрался в его кокон и разбудил лучше пинка. Сайлас медленно выбрался из одеяла, не открывая глаз. Сайтар принялся его кормить. Как в детстве, когда брат болел, а Сайтар пробирался к нему и приносил что-нибудь вкусное, но неразрешенное. Лас открывал рот, как птенец, глотал еще горячую кашу, но до конца выбраться из своего состояния полусна так и не смог.
— Наелся или еще?
— Спасибо...
— Погоди, вот, выпои ему, — паладин протянул Сайтару чашечку с узваром.
Ассасин напоил брата.
— Вкусно?
— Очень, — Сайлас даже глаза открыл и сумел улыбнуться. Так, с улыбкой, и уснул снова, словно в узваре было снотворное. Сайтар уложил его, укутал потеплее.
— Вы совсем не похожи, — заметил Алис, расстилая свой спальный мешок, кожаный снаружи и подбитый теплым волчьим мехом изнутри. В таком можно было и на снегу спать, хоть голышом.
— Да, я знаю. Я лягу с ним, можешь присоединиться, он мерзнет постоянно.
Паладин расшнуровал спальник, расстелил его и кивнул:
— Давай его в середину, будем греть с двух сторон.
— Хорошо. Надеюсь, не подохнет до утра.
— Теперь уже нет, — усмехнулся паладин, перенося тощее, почти невесомое тело мага. Снял свою цепь, соединил концы и подбросил в воздух, и на полянку опустился защитный купол.
— Вот теперь можем спать, никто не потревожит.
Сайтар заснул сразу же, облапив брата.

Сайлас проснулся, не смог пошевелиться и запаниковал. Показалось, что все, конец, он не успел закончить свое дело, все было зря. Но постепенно ощутил и горячее тело за спиной, опознав брата по запаху, и не менее горячее тело перед собой, крепко прижавшее его ручищей, словно каменной плитой, вспомнил: любовник Сайтара. Но почему он лежит между ними? Сайтар сопел ему в затылок, лениво и вяло лапал, видимо, опять что-то снилось. В зад магу упирался его стояк, в пах тоже давило внушительное орудие безмятежно спящего паладина. Сайлас обреченно зажмурился, попытался успокоиться: вряд ли его разложат вдвоем, все же, брат-во-звезде, а не разбойник, не допустит... хотя...
Сайтар продолжал лапать, все так же сонно. Маг вздохнул и раскашлялся, тщетно пытаясь приглушить хриплый вой, который издавали насквозь больные легкие, уткнувшись носом в плечо паладина. И, естественно, разбудил всех.
— Алис, можешь его еще подлечить или мне отвар делать?
— Лучше согрей узвар, а я подлечу. Свернем к Аталейе, там хороший храм.
— Хорошо, сойдемся на этом.
Сайлас ничего не понимал, почему брат снова взялся лечить его, вместо того, чтобы добить и завершить уже это дело? Паладин помешал? Да ладно, Тар мог сказать ему, что его близнец — пропащая душа, рассказать свою версию событий в замке Ликс, и Сайлас бы даже пискнуть не успел...
— Пей, — ассасин вручил ему кружку.
Маг принюхался, глотнул, покатал напиток на языке, как изысканное вино, и не смог оторваться, пока не выпил все.
— Какая вкуснятина!
— Знаю, сам оторваться обычно не могу. Скажи спасибо паладину.
— Спасибо, брат-во-Звезде, — искренне повторил маг.
— А теперь спать, — Сайтар завалился обратно.
— Я должен ехать, — Сайлас с трудом поднялся, удивленно посмотрел на свои руки: повязки были чистые, раны, подлеченные паладином, почти затянулись.
— Тебя связать, или сам ляжешь?
— Мне нужно ехать! — упрямо повторил маг. — Я должен закрыть еще три алтаря, иначе... я не знаю, случится что-то ужасное.
— Видимо, связать, — решил Сайтар.
— Тар, ты не понимаешь, — Сайлас мотнул головой, пытаясь откинуть лезущий в глаза седой локон, и только вовремя протянувший руку паладин спас его от падения в костер.
— Я ничего не хочу понимать, я хочу спать.
— Парень, куда ты поедешь? Тебя же ветром шатает. Лист сверху упадет — пришибет напрочь, — добродушно прогудел Алис, легко, одной рукой, укладывая слабо сопротивляющегося мага на спальник обратно. — Успокойся, все равно сейчас уснешь ведь.
— Я не...
— Вот так-то лучше, — паладин укутал обоих, взялся готовить завтрак.
Сайтар пригреб брата поближе и покрепче. Тощее, костлявое, пахнущее кровью и болью, почти сдавшееся существо. Понимать это было странно и страшно, ведь всего двенадцать лет назад все было иначе. Он, уезжая поступать учеником в гильдию, оставлял родителей на брата, воодушевленно изучавшего магию под присмотром матушки, Сайлас планировал поступать в столичную академию, и все было прекрасно!
— Так достаточно тепло?
Сайлас спал, но то, что его постепенно отпускала мелкая противная дрожь, отвечало на вопрос близнеца лучше, чем слова.
— Сай, спи. Еще час, и поедем, — негромко буркнул Алис, заново разжигая костер.
— Может, ты возьмешь его в храм? Подлечишь там. А я пока проведу разведку. Лезть на рожон не буду, обещаю.
— Нет, если уж задерживаться, то всем вместе. Знаю я тебя, ты рожон там найдешь, где другие мимо проедут.
— Нам надо спешить, а он умрет, если ты не отвезешь его к целителю.
— А с чего ты взял, что нам надо спешить?
— У меня ограниченный отпуск.
— Ну и у меня тоже, — Алис почесал в затылке, сопя и вздыхая, но потом все же сказал: — Хорошо. Мы догоним тебя, только метки оставлять не забывай.
— Ладно. Тогда я отправляюсь... Ласа береги — сверну шею, если что.
Паладин усмехнулся:
— Как зеницу ока, детка.
— Отлично. Договорились.
Когда Сайлас снова проснулся, он обнаружил себя сидящим в седле, перед паладином, и не увидел брата.

Сайтар вовсю погонял коня, торопясь напасть на след. Паладин Ласа защитит, можно на время забыть про обоих. Ему повезло... или не повезло, как посмотреть, наткнуться на одну из ячеек ордена. Ну, вернее, он спокойно ехал себе по узкой лесной дороге, потом тьма — и пробуждение. Голым, на холодном камне и без возможности двигаться. Глаза он предусмотрительно не открывал, прислушивался к тому, что творится вокруг. Над ним спорили три голоса. Грубоватый, словно простуженный, басом укорял остальных:
— Магистру не понравится, если мы не успеем до равноночия.
— Пусть магистр сам отлавливает жертвы по лесам и болотам! — визгливо отвечал второй. Третий пока только хмыкал, а еще слышался звук точильного камня по металлу.
Сайтар открыл глаза. На окруживших алтарь адептах были черные балахоны («Ну, кто бы сомневался?») с намалеванными символами солнечного затмения на груди, и черные же кожаные полумаски. Как раз то, что нужно. Сейчас освободиться... И дальше — любимое занятие.
— Эрик, ну, чего ты ждешь? Давай, кровь нужна! Пора открывать же! — почти взвизгнул высокий и тощий адепт. Вот его балахон как раз пойдет ассасину.
— Туман, куси их!
— ИИИХХХААА!!! — согласился конь.
На эльфийского жеребца, до того спокойно стоявшего в сторонке, и вдруг кинувшегося на защиту хозяина, отвлеклись все, даже мужик с ритуальным клинком. Этого времени Сайтару хватило, чтоб выкрутить запястья из петель, удерживающих его на алтаре, потом освободить ноги и добраться до кучей сваленных чуть поодаль пожитков, извлекая кинжалы.
— Люблю свою работу, — доверительно произнес он на ухо ближайшему культисту, взрезая тому горло, правда, от алтаря отвернул. С последним — здоровяком — пришлось повозиться, уворачиваясь от огромной шипастой дубины, но и его он прикончил. Переворошил пожитки культистов, нашел несколько свитков с чертежами и завис над одним из них. Где-то он уже видел подобное построение. Именно такое, накрывающее и алтарь, и еще приличное расстояние от него. Только символы были немного иные... Потом он вспомнил: Сайлас таким закрывал алтарь в замке Отмар. Судя по количеству символов и линий, крови на такую схему должно было уйти... да вся. Неудивительно, что Лас был такой тощий и болезненный. Удивительно другое: как он вообще выжил. И, судя по тому, что ехал он в одном направлении с культистами, торопился он по их же следам.
Сайтар хмыкнул — тоже, выискался герой-одиночка. Псих. Идиот! Демонов младший братец, гордая птица-бобер, не пнешь, не полетит!! Почему он ничего не рассказал? Нет же, «я не стану оправдываться, потому что ты мне не веришь». Ну... да, не верил, и вряд ли поверил бы тогда. Сайтар покачал головой, напялил на себя мантию.
— Туман, нам пора.
Конь зафыркал, придирчиво обнюхал хозяина в балахоне, но артачиться не стал.
— Так надо. Так что вперед... и побыстрее.
Если честно, он просто опасался, что паладин с Ласом его догонят. Маг сейчас, даже после лечения, будет только балластом, Алису придется больше защищать его, чем помогать Сайтару. А такое счастье ассасину и даром было не нужно. К тому же, отпуск у него скоро заканчивался, нужно было поспешить.
Очередного орденца он нашел за очередным поворотом, через несколько часов пути. Культист пешком бодро рысил вперед, правда, на цокот копыт оглянулся. И остановился.
— Далеко ли путь держишь, брат? — ассасин предусмотрительно не откидывал капюшон.
— Далеко, брат, — сдавленно просипело из-под капюшона.
— И в какой же из лагерей направлены твои пути?
— А твои?
— Думаю, в тот же, что и твои, брат, — Сайтар аж руку к сердцу прижал.
— Так-так. С каких это пор мои подчиненные по лесам в законный отпуск гойсают и к культистам в лагеря направляются? — внезапно заговоривший нормальным и очень знакомым голосом «брат» скинул капюшон и оказался главой гильдии ассасинов.

— Туман, беги!!!
В воздухе свистнула петля, сдернула Тара с седла, больно приложив задом о лесную тропу.
— Стоя-а-ать, от меня еще ни один эльф живьем не уходил по своей воле, — приговаривал полуорк, сноровисто и, в отличие от культистов, надежно связывая подчиненного. — Ну, будем колоться?
— А под балахоном у вас что?
— А под балахоном у меня все, — ухмыльнулся полукровка, распахнул черную мантию, показывая полную экипировку ассасина-профессионала. — Ну? Решил в героя-одиночку поиграть, идиот?
Сам того не зная, глава гильдии повторял слова Сайтара.
— Ну я... Это... гулял. Смотрю, балахон красивый лежит, ну, я из него мужика вытряхнул и ношу.
— Да ты что? А следы от веревок у тебя тоже для красоты? И наметка для кровопускания?
Сайтар после схватки с культистами одевался наспех и особо себя не рассматривал. Полуорк растянул шнуровку его рубашки, провел когтистым пальцем по нанесенным чем-то жирным и алым меткам, уже чуть смазавшимся об одежду.
— А это я так... Э-э-э, а зачем вы меня связали, шеф?
— А чтоб не сбег. Сейчас еще и к дубу пообхватистее привяжу, чтоб не рыпнулся. И дальше по своим делам пойду.
— Меня найдут культисты и убьют, вам меня не жалко?
— Дураков не жалко, — отрезал глава. И тут случилось сразу три события: мелкие толчки, которые оба гильдийца принимали за частые на севере слабые землетрясения, переросли в грохот копыт, из-за деревьев вылетел паладинов тяжеловоз, как чугунное ядро из катапульты, и раздался отчаянный крик Сайласа:
— Тар!!
И не менее отчаянный мат паладина... то есть, молитва, конечно же, молитва.
— АЛИС, стой, это мой полуорк! В смысле, я его. Тьфу, короче, не трогай, он заразный!
Конь врылся копытами по самые бабки в слежавшуюся листву, останавливаясь, с седла кубарем скатился маг, держа над ладонями по боевому пульсару, спрыгнул паладин, поигрывая двуручником. Глава гильдии нехорошо улыбнулся, повернулся к ним спиной и скрестил руки на груди.
— В ров, говоришь, сбросил?
— Лас, подтверди! — скомандовал Сайтар.
— Сбросил. Только я выбрался, правда, не помню, как, — кивнул маг. — Тар, мне его зажарить сейчас или погодить?
— Погодить малость. Видишь ли, это глава моей гильдии, он мне жалование за полгода должен.
— Чего-о-о-о?! Да на ваш отряд денег больше всего уходит, каждый месяц!
— Шеф, а давайте, вы не будете трогать моего брата, а я вам что-нибудь хорошее сделаю.
— Он преступник, и должен быть уничтожен, — нахмурился полуорк.
— Он не преступник, я могу поручиться.
— Ты сам привез доказательства в гильдию, — напомнил глава.
— Ну, я вам что-нибудь очень хорошее сделаю...
— Сделаешь, — кивнул полуорк. Потянул за один из узлов, развязывая ассасина. — Итак, что мы имеем. Паладин-синеплащник, маг-чернокнижник...
— Я, вообще-то, огненный, — вздернул подбородок Сайлас.
— И ассасин... два ассасина, — пропустил его слова мимо ушей глава. — Четверо идиотов собрались разобраться с культом Черного Солнца. За-ме-ча-тель-но.
— Думаете, у нас не получится? Алис, иди сюда, жертвой будешь.
— Жертвой будет Сайлас, — припечатал полуорк. — Как наименее боеспособный. Боги, во что я ввязываюсь?
— Подумайте о том, что вы за это получите, глава.
— Ничего хорошего, — неожиданно огрызнулся полуорк. — По моим источникам, культ финансирует кто-то в верхах, я собирался только расследовать, кто, а не идти в разведку боем.
— А я вообще собирался узнать, кто же прикрывается именем моего брата и зачем моему мастеру это делать.
Глава гильдии нехорошо прищурился.
— Мастеру Эртару?
— У меня только один мастер, — Сайтар тщательно распихивал по себе арсенал.
— Доказательства?
— На него отреагировало кольцо отца. У него был доступ к моей крови, только у него, мастеру я доверял даже в этом. И больше некому прикрываться именем Ласа — не так много тех, кто знал, что Лас мог выжить.
— Эртар и лорд Ликс когда-то были друзьями, ты поступил в гильдию именно по протекции отца, — задумчиво произнес полуорк, сматывая веревку.
— Да? А я думал, сам выдержал вступительные испытания.
— Твоя подготовка была недостаточна, но твой отец уверил, что ты сможешь стать хорошим бойцом.
— И как, стал? — Сайтар повернулся к полуорку.
— Вполне. Так. Что мы имеем?
— Мы не знаем, где у них лагеря и сколько до главного расположения. И у нас нет живого культиста на допрос.
— Значит, будем искать. И брать языка.
— Я знаю, где должны быть еще алтари, — подал голос маг. — Я закрывал те, что они готовили к активации.
— Отлично. Надо поймать одного живьем. И допросить.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно сощурился глава ассасинов.
— Это ритуал, «Большая Жертва». Я знаю о нем все, когда умирали родители, я перерыл все, что сумел достать, и наткнулся на описание этого ритуала. А два года назад случайно натолкнулся на открытый алтарь.
— То есть, что-то мы им умудрились испортить?
— Ну, всего тринадцать алтарей... Я закрыл восемь.
— Девятый они хотели активировать мной, — буркнул Сайтар.
— Значит, еще три и центральный. Алтари расположены по кругу. У меня есть карта с примерным расположением всех, — Сайлас порылся в своем мешке, достал замусоленный, покрытый пятнами крови и грязи, пергамент, расстелил прямо на земле. — Вот, я высчитывал расположение и наносил закрытые. Центральный должен быть... — палец мага ткнулся в миниатюрное изображение города, — ...в столице?
— А что будет, если закрыть малые алтари?
— Ритуал все равно сработает, только без подпитки — недолго. Но через открытый портал может вылезти что-то... мерзкое, — Ласа передернуло.
— И сколько у нас есть времени?
— Я не знаю. Алтари готовили долго. Они в основном в безлюдных местах, в заброшенных капищах или замках, в лесах. Говорю же, два года уже мотаюсь.
— А те культисты говорили что-то про равноночие, — припомнил Сайтар.
— Значит, времени почти и не осталось, — полуорк что-то высчитывал.
— Если закрыть основной прорыв, остальные не сработают. Только один я не справлюсь. Крови не хватит.
— Принесем в жертву культистов, — отозвался Сайтар.
— Нельзя. Вот, — маг достал увесистую инкунабулу, открыл заложенную пером страницу, отчеркнул обломанным ногтем строки, — это открыть можно разными жертвами. Закрывать должен кто-то один. Поэтому этот ритуал был разработан и запрещен сразу же. Использовали его один раз. Догадываешься, где?
— Примерно, да. Ничего, придумаем что-нибудь.
— А что придумывать? — пожал плечами близнец. — Мне нужно будет много кроветворного зелья, сам я пользовался просто разведенным вином. Ну и не мешайте мне, по мере возможности. Я понял, где в столице алтарь. Гресская площадь.
— Это будет трудновато... Эта площадь... — Сайтар размышлял.
— Поэтому сейчас быстро возвращаемся назад, я поднимаю верных мне людей. Сине... Паладин, ты можешь задействовать свои связи?
— Да, — кратко отозвался Алис.
— Площадь оцепим, удержим до того момента, как мальчишка закончит работу. Там дальше что надо будет сделать?
Сайлас вздохнул:
— Если алтарь не расколется сам, то разбить его.
— Это мы сделаем, — вызвался Алис.
Лас усмехнулся:
— Спасибо.
Сайтар покосился на паладина, на брата. Что там произошло между этими двумя меньше, чем за сутки? Явно же Лас проникся доверием к этому медведю... Внутри ядовито зашипела ревность. А потом как-то сразу приугасла, стоило посмотреть на шефа. Даже если паладин с братом спелись, ну... ну и прекрасно, право слово! Алис — именно тот, кто нужен его младшему. Тот, кто сможет позаботиться, уберечь, в случае чего. А ему, честно говоря, хочется чего-то погорячее. Как вина с перцем. Или одного хитровыебнутого полуорка.
«Все равно трахну», — пообещал ему Сайтар про себя.
Ратор Эстин, орк по линии отца, эльф по линии матери, причем, дитя не насилия, а истинной любви, незаметно покосился на своего подчиненного, думая примерно то же самое. Сайтар ему был, как заноза в заднице: вытащить неудобно, терпеть невозможно, показать кому-нибудь — стремно. Эльф не уставал делать намеки. Но ими и ограничивался. Его хотелось тупо и без затей перекинуть через какое-нибудь бревно тут, в лесу и... то ли отходить по заду крапивой, то ли выебать, чтоб дымилось. А то ли дать, с тем же результатом. Полуорку его позиция в сексе была, на самом деле, непринципиальна, но имидж же!
— Шеф, а шеф...
— Сай, — проникновенно начал глава, крепко взяв его за ворот рубахи и приподнимая к своему лицу, что, с разницей в их росте было существенно, — заткнись до успешного завершения боевой задачи. Ты понял, о чем я.
— Да я не об этом, вообще-то.
— Да ну? Тогда я слушаю.
— У вас конь есть? Мой нас двоих не выдержит.
— Мне без надобности, — хмыкнул полуорк. — Я бегом.
— А угонитесь?
Ратор только махнул рукой:
— Вперед, и побыстрее, — сбросил мешающийся балахон культиста, увязал его в заплечный мешок, проверил, закинул за спину, попрыгал и... рванул бегом с такой скоростью, что Туман аж обиженно заржал.
— Догоняй! — Сайтар стукнул его по бокам каблуками.
Позади задрожала земля от мощи, с которой в нее били копыта разгоняющегося тяжеловоза. Имечко ему Алис дал вполне подходящее — Стоун.
На ночлег встали в лесу. Сайтар препоручил брата паладину, схватил отрез полотна из сумки и ушел к ручью. Где-то чуть ниже по течению слышалось негромкое ворчание: глава отмачивал уставшие ноги в прохладной воде, блаженно развалившись на прогретом за день солнцем песке, на, пожалуй, единственной в этой части леса излучинке ручья, где можно было нормально подобраться к воде, не влезая в прибрежную трясину и тину. Сволочь!
Сайтар разделся, повесил одежду на куст и пошел в ручей, решив, что отмыться все равно отмоется. Звуки по воде всегда разносятся дальше, чем над сушей, и голос Ратора прозвучал так, словно он над плечом стоял:
— В тебе внезапно проснулась стыдливость? Или давно грязевые ванны не принимал? Иди сюда.
— Грязевые ванны полезны, а светить боевые шрамы мне не дает чувство гордости.
— Да что ты? Если шрамы не на заднице, гордость не пострадает.
— Нет, на другом месте.
— Ну и хрен на них. Иди сюда, я сказал, — голос полуорка в конце прозвучал похожим на рык.
— Мы не в гильдии, приказам не подчиняюсь, а на просьбу это не похоже, — эльф отвернулся, наклонился, набирая в ладони воды, умыться уже.
— Мы на задании, если ты забыл. И ты подчиняешься моим приказам, но если так нравятся комары и тина — сиди, где хочешь, — хмыкнул Ратор и замолчал.
А комары, будто услышав напоминание о себе, накинулись на эльфа с хищным писком. Эльф передислоцировался поближе к главе. Тот лежал на невысоком обрывчике, на подмытом песчаном берегу, сунув ноги в воду. В крупном пятне лунного света. Голый. На смугло-оливковом, красиво сложенном теле выделялись несколько шрамов и наручные ножны. И еще тонкая цепочка с медальоном, похожим на знак гильдии, но слишком толстым для него и, кажется, открывающимся.
Сайтар принялся умываться, время от времени счастливо пофыркивая. Ратор, кажется, так и уснул, не обращая на него внимания. Ну, задремал, так точно. Ассасин умылся, окунулся, смыл с себя, наконец, красную пакость, которой его размалевали культисты, выполоскал волосы и больше не нашел, что бы еще вымыть, чтоб подольше поторчать рядом. Подрочить, что ли? И молча при этом. Шеф же сказал заткнуться. К костру, разожженному паладином, он вернулся чистый, но уставший донельзя.
— Где там этот твой глава, Сай?
— Я здесь, — Ратор обнаружился спокойно сидящим в тени, уже одетый. Когда только успел?
— Вон он, там, — эльф завалился рядом с братом, пригреб того к себе поближе.
Лас не сопротивлялся, хотя и стал выглядеть чуть поздоровее. По крайней мере, на привидение уже не тянул, под тонкой кожей даже румянец кое-какой обозначился, хотя как был скелетиной, так и остался. О, Дух Древа, откуда он кровь для ритуала брать будет?
— Надо напоить тебя кроветворным. Пару котелков влить... И нормально.
— Вот и займешься, — шелестнул Сайлас, на губах обозначилась легкая улыбка.
— И займусь, — ассасин беззастенчиво его полапал под плащом.
— Тар, хватит. Любовника своего мацай.
Ладонь Сайтара, наложившего ее в очередной раз на тощую задницу брата, ощутимо обожгло.
— Злобный какой, — грустно вздохнул ассасин, выбираясь из-под плаща и перебираясь к паладину поближе. — Меня послали. К тебе.
— И ты пошел, — тихо хохотнул Алис, обнимая его и прижимая к себе так, что у ассасина хрустнули кости.
— А куда же я денусь? — Сайтар заглянул ему в глаза. — Ты ж у меня один такой... медведь.
Алис смотрел янтарными своими, воистину медвежьими глазами, казалось, прямо в душу.
— Это ненадолго, детка. Не бери в голову. Спи, завтра твой брат обещал открыть телепорт до столицы.
— Ты можешь так не делать? — ассасина передернуло. — Ненавижу этот твой взгляд.
— Прости, больше не буду. Ну, постараюсь. Ты ж знаешь, что Дар Звезды я не особо контролирую.
— Да, знаю. Но это не повод предрекать мне всякое... Впрочем, я и так знаю, что один ты у меня ненадолго.
— Вот и успокойся, — паладин крепко поцеловал его, придерживая под затылок своей ручищей.
Сайтар кивнул.
— Иди спать к Ласу, от тебя тепла больше. Я помедитирую до рассвета.
Паладин оставил ему свой теплый плащ, на спальнике устроился Сайлас, и Алис осторожно лег с ним рядом. Через пару минут маг, учуяв тепло, приполз ему под бок. Сайтар запрокинул голову, глядя на звезды в небе.
«Было? Не было? И если было, то что? Тьфу, что за херь мне в голову лезет? И почему меня так тянет полапать это тощее пугало, по недосмотру Духа родившееся моим близнецом?»
Хотя почему тянет, он знал. Правда, почему именно лапать, а не просто касаться, не давая разорваться связи? Видно, от общей пакостности натуры, что Сайласа, что его самого. Ведь прекрасно видел, что и Ласа к нему тянет, только брат боится, до с трудом сдерживаемого крика боится. Демонова связь! Это именно она заставила его насиловать брата, переливая часть жизненных сил в его умирающее тело. Но объяснить это Сайтар не мог. Если брат сам не поймет... ну, значит, так и будет.
Сайтар поднялся, решив побыть в одиночестве. На дереве выспится.

Утром Сайлас и в самом деле открыл телепорт до стандартного рубежа, легко и ненапряжно. А ассасин подумал, что брат явно преуменьшил свои магические способности, являясь не просто огненным магом, а универсалом. Телепорты — это все же воздух.
— Отлично, мы в городе. Кто куда?
— Я в гильдию, — Ратор посмотрел на паладина.
— Я в орден. Встретимся где?
— На Цветочной площади у фонтана.
— Тар? Ты куда?
— В «Чернику», варить зелья.
— Сайлас?
— Не знаю. Пойду, посмотрю на место работы.
— Встретимся через три часа.
Все разбежались, маг тоже поплелся по улицам, заставляя народ шарахаться. Ну, не сильно-то помогло ему лечение. Кашель убрали, да, кровью харкать вроде тоже перестал, но хромота и неправильно залеченные переломы остались, идти он мог только медленно, подволакивая ногу. Перемещаться телепортами здесь было невозможно.
— Давай, провожу? — его все-таки догнал паладин.
— Скажи еще, что понесешь, — фыркнул Лас, медведистый Алис ему нравился. Он вызывал безотчетное доверие, хотя маг уже давно разучился доверять кому бы то ни было.
— А хочешь? Я могу и понести, правда.
— Нет! — шарахнулся маг. — Благодарю, брат-во-Звезде, но нет.
— Идем, потом придется поспешить в Орден.
Сайлас вздохнул, подумав:
«Вот же... навязался мне в провожатые! Теперь придется спешить, напрягать ногу. Сам я бы спокойно дошел!»
Паладин еще и руку ему предложил, смущаясь при этом. Сайлас остановился, серьезно и немного зло глядя ему в глаза:
— Послушай, я благодарен тебе за все. Очень. Я жизнью, кажется, тебе обязан. Но не надо... вот этого. Пожалуйста. Иди к себе в Орден, Алис, я лучше сам, потихоньку, дойду. Ты... слишком приметный, понимаешь?
— Если с тобой что-то случится...
— Ничего не случится. До окончания ритуала я дотяну всяко.
— А если эти культисты тебя изловят? Ты тоже очень приметен… И если их глава и впрямь мастер Сая, он знает тебя.
Маг натянул на голову капюшон потрепанного плаща, скрывая седую косу и половину лица, сгорбился, превращаясь в нищего побирушку.
— Вряд ли, — прозвучал из-под капюшона дребезжащий старческий голос.
— Хорошо, — паладин развернулся.
Сайлас медленно побрел в сторону Гресской площади, на которой традиционно казнили государственных преступников. Алтарный камень там был — невысокий, но широкий каменный помост, на который в дни казней ставилась плаха. На площади было тихо и малолюдно, пока было не время для казни. Сайлас обошел помост, замечая нанесенный на грани рисунок будущей схемы. Что ж, тем лучше, останется только изменить руны и знаки сил на запирающие. Он проследил край схемы и содрогнулся: она была огромна. Вряд ли он сумеет выжить после ритуала. Ну, да и ладно. Пора было идти на встречу с остальными. Он поковылял к Цветочной площади, экономя силы и собираясь с мыслями. Схема закрытия основного портала стояла в памяти, забыть ее он бы не смог даже при смерти. На Цветочной площади был паладин, вернее, множество паладинов во главе с Алисом. И больше никого. Маг тихо примостился на парапете фонтана, любуясь маленькими золотисто-синими рыбками, шныряющими по огромной чаше. Рыбки были магическими, исчезали зимой, когда фонтан отключался, и снова появлялись весной, когда чаша наполнялась водой снова. На краю зрения мелькнула тень: ассасины умели быть совершенно незаметными в толпе. Как и на пустом пространстве.
— Что ж, пора выдвигаться, — Алис подошел к Сайласу.
— Мне нужно пространство в пятьдесят локтей вокруг алтаря. Удержите? — маг выпрямился, коснулся коротких ножен на поясе, в которых хранился широкий серебряный нож, сплошь покрытый рунами.
— Удержим, без проблем.
— Идем.
Алис покосился на него. Исцеление? Они не смогут так быстро, вот если как-то перекинуть на самого паладина, его кровь будет восстанавливаться быстро. Кровное побратимство? Не успеть, кровь не свяжется...
— Постой, Сайлас...
— Некогда, — маг посмотрел на солнце, на широкий каменный помост и выложенную грубоватой каменной мозаикой площадь. Вернее, мозаика была только на расстоянии тех же пятидесяти локтей вокруг самого алтаря и как раз таки являлась схемой начертания призыва. Что ж, тем легче ему будет. — Пора начинать. Расчищайте пространство, Алис.
Сам он прошел к самому последнему кругу и опустился на колени, готовясь начать.
— У кого-нибудь есть кольца? — не своим голосом заорал паладин.
Идея была глупой и нелепой. Но могла сработать. Не могла не сработать, вернее.
— Зачем тебе, Алис, — хмыкнул его соратник, оттесняя из круга, образованного паладинами, какого-то настырного малого в сером балахоне. — Иди-иди, нечего под ногами путаться.
Маг резанул ладонь, так, чтоб текущей крови как раз хватило на то, чтоб чертить символы и линии. Пока — неглубоко. Потом, скорее всего, раны придется наносить снова и снова. Когда... Нет, об этом он не хотел даже думать. Хотя, если не хватит крови, придется самому лечь на алтаре, своей душой запечатывая прорыв.
— Кольца... Ну же...
Его потрогали за руку, смешная конопатая девчушка протянула два позеленевших медных кольца, простенькие игрушки. Паладин опустился на одно колено, чмокнул ее в щечку:
— Спасибо, милая. Ты сейчас одному очень хорошему парню жизнь спасла, — и рванул к магу.
— Мне нельзя прерываться, — буркнул тот, даже не подняв головы.
— Ты только руку дай, на секунду, а дальше я все сам.
Сайлас остро глянул на него голубыми, холодными, как лед на вершинах гор, глазами, скривил тонкие губы в горькой усмешке и протянул свободную руку, продолжая чертить знаки запрета. Паладин нацепил ему кольцо на палец и зачастил скороговоркой брачную клятву. Согласия не спрашивал — раз протянул руку, уже согласен. Единение сил и крови отозвалось болезненно, но не настолько, чтобы маг прекратил ритуал, только губу прикусил. А вот паладин отток сил ощутил сразу, будто в воронку бездонную. Доспехи ярко сверкнули, магия принялась отрабатывать исцеление. Сайлас задвигался живее, спеша закончить внешний круг и перейти на внутренний. Но, хотя и торопился, внимательно отслеживал, что рисует, не хватало еще ошибиться. От осознания того, какая ответственность сейчас на нем лежит, пригибало к земле, как будто на спине лежала вся столица. Да что там столица, вся страна! Если он ошибется... Но в себе он был уверен. Главное, чтоб справились паладины и ассасины.
Паладины соображали медленно, но мощно. И исцелением товарища занялись сразу, как поняли, в чем дело. Потом им стало некогда: толпа отхлынула, оставляя, как грязную пену, людей в черных балахонах. Ассасинов видно не было, оставалось надеяться, что они тут. Народ, сообразивший, что к чему, рассасывался по окружающим площадь улицам, и вовремя: к Гресской площади уже выдвигались натравленные пока еще неизвестным покровителем Ордена королевские войска и городская стража. Паладины сомкнули ряды, загородившись щитами.
— Именем короля! Братья-во-Звезде, разойдитесь! Вы защищаете преступника! — приподнялся на стременах начальник стражи.
Паладины слаженно громыхнули:
— Нет. Он под нашей защитой.
Ассасины, если они были на площади, помалкивали. Но Сайлас знал, что брат точно тут, его взгляд он чувствовал затылком. Сайтар явно держал его на прицеле. Он закончил внешний круг, выглотал кроветворный отвар из немалой фляжки, что передал ему Тар. И приступил к начертанию внутреннего круга, снова вспарывая ладонь: частично паладинское исцеление и его цепляло, раны переставали кровоточить.
На паладинов косились, но обмороченными те не выглядели. И защищали мага.
— Послушайте, ведь он сейчас устроит тут жертвоприношение, — начальник стражи ничего уже не понимал. Ему выдали приказ уничтожить мага, но так, чтобы его кровь не попала на помост, оказавшийся алтарным камнем. И как прикажете действовать, когда этого Темного защищает бронированная живая стена из братьев-паладинов?
— Он спасает нас всех.
— Да он же Темный! А вас заморочил! Вперед, паладинов убрать!
Те чернобалахонные, что были перед паладинами, за время этой беспримерной беседы успели как-то незаметно раствориться среди солдат. Но незаметно не для ассасинов.
«Выбить черных», — прошелестел приказ, и, как только стража и солдаты двинулись на паладинское оцепление, ассасины приступили к методичному уничтожению орденцев. Те падали, стража замерла, уставившись на тела.
— Да чего вы ждете! — крик раздался откуда-то сзади, и голос был знаком и главе ассасинов, и Алису, и Сайтару. Советник короля, как поговаривали, любовник королевы, кое-кто говорил, что не только королевы... — Убейте их всех!
Сайтар рванул туда. Уничтожить гадину! Немного опоздал, Ратор успел первым. Но остановить бойню на площади это уже не могло. Паладинам пришлось туго, но они стояли, как скала, о которую разбивается прилив. Сайлас застонал, он надеялся успеть, пока не началось, но добрался только до самого алтаря. Кроветворного больше не было, обессиливать Алиса сейчас значило попросту убить, и он постарался приглушить их нежданную связь. Не вышло, паладин перехватил, словно рявкнул «Делай уже!». Сайлас рвано вздохнул, снова полоснул по руке, уже по запястью вдоль — кровь, хоть они и были связаны теперь, восстанавливалась медленно, из иссохших жил мага едва шла. Первая стенка... вторая... третья... Еще надрез, глубже. Хотелось пить, лечь и закрыть глаза. Дико кружилась голова, Сайлас приподнялся, чтобы начать символы на самом верху и снова осел на колени. Нет, надо собраться. Он должен закончить.
Доспехи паладина мерцали едва уловимо, магия слабела. Его выпихнули за спины: паладины своих берегли.
— Скорее, — слабо поторопил Алис мага.
Тот не ответил, шатаясь, поднялся на ноги и продолжил, едва видя, что перед ним. Потом попросил:
— Помоги. Мне нужно туда, наверх.
Пусть алтарный камень и был невысок, всего в половину его роста, но подняться самостоятельно он уже не мог. Алис помог ему взобраться к цели. Здесь все было проще, Лас просто начертал по центру запирающий символ и вскрыл вены уже на обеих руках — кровь заполняла прорезанные линии сама, добираясь до остального рисунка и соединяя все в единую схему.
— Уходи за границу рисунка. Быстро. Бегом! — хрипло приказал маг.
Паладин бегом не смог, но, шатаясь, как пьяный, все же отошел. Сайлас вообще не сдвинулся, сидя в центре. Еще секунда... Последняя капля коснулась своей цели, и схема налилась алым светом, запульсировала в такт слабому пульсу мага.
— Волей моей... да свершится. Закрываю во веки веков... Да будет кровь моя печатью.
Громыхнуло, перекрывая ржание лошадей и шум боя, на мгновение показалось, что погасло солнце. Паладины сдвинулись тесней, передавая по цепочке остатки энергии Алису, чтобы удержать обоих. Тяжкий гул пронесся по площади, сменяясь стоном расколотого камня. Тот ломался точно по линиям кровавого рисунка, проседал и крошился, взметнулась пыль, закрывая бессильно поникшего мага. И все стихло. Слышались только стоны раненых и ржание лошадей. Алис кое-как добрался до мага, обнял.
«Ну хоть живой».
Сколько тот протянет еще на одной только паладинской подпитке? Рядом материализовался Сайлас и тяжело опустился глава паладинов. Ассасин приподнял голову брата, принимаясь поить его зельями.
— Ты, скелетина ходячая... Жаба недодавленная... Пей, говорю! Сволочь чернокнижная! Пей, я сказал!! Не вздумай тут мне подохнуть, тварюка болотная! Упырь недобитый, сам тебя удавлю!
Маг почему-то улыбался и глотал зелья. Глава паладинов вливал в Алиса узвар, собранные по крохам у отряда силы и тоже усмехался в густые усы.
— Алис, отцепись от моего брата!
— И не подумаю. Вот еще, от мужа отцепляться, — пробасил паладин, поудобнее перехватывая мага. Тот зашипел: руки зверски болели, искромсанные снова до костей, а еще болело все, вообще все, словно алтарь этот демонов прямо на нем раскрошился в щебень.
— От кого???
— Твой... долбанный любовник...
— От мужа, Тар, от мужа.
— А я думал, ты меня любишь, — расстроился ассасин.
— Очень люблю, длинноухий, — фыркнул паладин.
— Правда? — Сайтар тут же просиял. — Жестянка моя ненаглядная.
— Но как брата, — добавил Алис. — Да и ты тоже, нечего строить из себя брошенного и забытого.
— Ну вот, никто меня не хочет. Так и знал. Лас, ты как?
— Жить буду плохо, но недолго... — простонал маг, которому кто-то из паладинов уже сноровисто перевязывал руки. — Ты ж удавить пообещал...
— Ну, с этим мы разберемся.
— Я ничего не понимаю! — как-то даже жалобно возопил начальник стражи, умудрившийся остаться в живых и сейчас, связанный, как колбаса, ассасинами, взиравший на всю живописную композицию растерянно и зло. — Что тут вообще происходит, а?
Глава паладинов, выловив Ратора Эстина, вместе с ним принялся объяснять, что происходит, и, главное, кто в этом виноват. Труп советника Стадория был предоставлен, на его груди обнаружилась татуировка того самого ордена Черного Солнца. Алис забрал мага с собой, сообщив, что им о многом надо поговорить. А Сайтару лучше подумать. Оглядеться. И подумать еще. Хмурый ассасин только кивнул: подумать ему было о чем. Например, о том, что он едва не потерял друга, что у брата придется просить прощения, и сделать это желательно искренне, что за все то, что он сделал с Сайласом, извиняться и объясняться придется долго. А еще нужно найти мастера и... И быстрой смерти он от Сайтара не дождется и не допросится. За родителей, за брата. За разрушенное доверие и жизнь.
Эльф поправил перевязь, рассовал по ножнам все клинки, проверил наличие заветных склянок с зельем. Неплохо было бы пополнить запасы, но некогда.
— Так-так. Опять мои подчиненные куда-то собрались в одиночку геройствовать, — промурлыкал за спиной голос главы.
— У меня отпуск, провожу, как хочу, — Сайтар даже не повернулся, застегивая плащ.
— Эх, что-то у меня самого давненько не было отпуска. Почему бы ему не начаться сейчас?
— Потому что вам еще нужно вернуть всех в Гильдию? А у меня семейные дела. Я вас люблю и даже слегка уважаю, но не лезьте поперек моей веревки.
— Тар, — глава гильдии положил ему на плечо тяжелую руку, а уж подобного жеста от него Сайтар не ожидал. — Я тебе сейчас приказывать не имею права, отпуск есть отпуск. Но я прошу: вернись живым. И, по возможности, не сильно порезанным на ленточки. Эртар опытнее тебя.
— Он старик, — отрезал Сайтар.
— Он мастер. Звание дается не за возраст.
Полуорк отступил, убирая руку.
— Иди.
Сайтар пошел прочь, не оглядываясь, чтобы не остаться.
— Не забудь, отпуск у тебя заканчивается послезавтра! — рявкнул ему в спину Ратор и тоже отправился заниматься разгребанием тех дел, что наворотили... да все.
Сайтар ускорил шаг. Где может быть предатель? Где бы он на месте мастера спрятался? Как тот его сам учил — «ищи там, где никто даже не подумает искать»? То есть, на самом видном месте... То есть... В Гильдии? Да ладно, никто же не... Во имя Древа, не может же он спокойненько сидеть у всех на виду в Гильдии? Но к зданию Сайтар свернул. Как ни удивительно, но в Гильдии было тихо и пусто. Всех, кто в данный момент был в столице, глава сорвал на операцию по охране Сайласа, так что в резиденцию пока еще никто не вернулся. Но кольцо на пальце Сайтара сжалось, подтверждая: он не ошибся, предатель где-то здесь. Эльф прислушался, вычленяя из этой тишины информацию. Чуть слышный скрип. Знакомый, кстати, скрип. Где-то он его совсем недавно слышал. Где? Когда? Не половицы. Не окно. Дверь. Дверца. Сейф. Кабинет главы. И главный вопрос: как войти в самый защищенный кабинет этого здания? Окно? Дымоход? Просто постучать? Искать тайный ход?
Сайтар принялся вспоминать все, чему его учил сам мастер Эртар. Если уж он выбрал такой элементарный план, то и далее он должен следовать ему? «Спрячься на видном месте, там, где никто не догадается даже смотреть». Смотреть... Куда никто не смотрит, входя в комнату? На потолок! Значит, надо войти так, чтобы с потолка его тоже не было видно. Через окно. Глава почти всегда задергивает в кабинете штору. Штора плотная. На улице пасмурно. А на окне, кроме решетки, заклинаний нет. А если есть? Сайтар помнил, что все свои «отмычки» он потратил, но все же сунул руку в отведенный для них кармашек. Камешек-отмычка там был. Когда полуорк успел его туда сунуть? Неважно — можно проникнуть в кабинет. Вот что главное.
Окно распахнулось бесшумно, отмычка сработала на славу. Решетка для Сайтара тоже помехой не стала, для эльфа не составило труда проскользнуть между завитками узора, как змея. И штора в самом деле была задернута. И мастер Эртар в самом деле расположился на потолочной балке, просматривая какие-то бумаги, наверняка вынутые из сейфа. Один кинжал. И один бросок. Вступать в честный бой? Не на того напали. Так, любимый отцовский кинжал, он подойдет. Сайтар погладил лезвие, примерился. Попасть нужно так, чтобы эта тварь в облике человека осталась живой.
«Не подведи».
Серебристая молния вырвалась из руки будто сама собой, ударила точно в болевую точку под ключицей, парализуя врага на нужное ассасину время и сбивая его на пол. А дальше Сайтар просто принялся вымещать нервы ногами на том, кого когда-то искренне считал наставником и другом, вкладывая в каждый удар всю нечеловеческую силу. Остановил его только вернувшийся Ратор, которому пришлось просто обездвижить парня, превратившего своего мастера даже не в отбивную, а в фарш.
— Тише, тише. Все уже, Тар, все. Он мертв, ты отомстил, — обнимая трясущегося от бешенства эльфа, приговаривал полуорк. Сайтар не слышал его, рвался, порываясь еще раз пнуть выглянувшим из носка сапога лезвием труп врага. Пришлось как следует врезать ему по уху, на пару минут отключая. На всякий случай, Ратор аккуратно эльфа связал и влил в него чуть ли не весь флакон успокоительного зелья, добытого из другого, действительно потайного сейфа.
Очухивался Сайтар, мотая головой и шаря мутным взором по комнате.
— Ну, как, полегчало?
Лежал ассасин на небольшом диванчике, обычно скрытом от посетителей ширмой. Сам глава Гильдии сидел за столом и что-то писал. Труп все еще валялся посреди кабинета, портя ковер. Впрочем, кровью было забрызгано все вокруг, даже стены.
— Полегчало. А почему я опять связан?
— Потому что сложно влить зелье в невменяемую и вооруженную мельницу, — полуорк дописал, вызвал посыльного, который равнодушно переступил через труп, забрал бумагу и вышел.
— Развяжите уже.
— Мне нравится, как ты лежишь. Тихий такой, спокойный, — хмыкнул мужчина.
Сайтар завертелся, проверяя узлы. Веревки распустились быстро и почти без усилий. Держать его связанным глава явно не собирался. Эльф встал:
— Надо убрать падаль.
— Уберут. У тебя все еще отпуск, — напомнил Ратор.
— Да, я помню. Все-таки надо дойти до борделя.
Глава Гильдии на это ничего не ответил, делая вид, что занят, и что подчиненного здесь уже нет. Сайтар умёлся. Ему просто жизненно нужно было напиться в стельку, натрахаться и забыться. Совесть, которую, как казалось ассасину, он давно и успешно задавил, напомнила о том, что он обещал извиниться перед братом. Сам себе обещал, не кому-то. Наверное, он уже разобрался с Алисом. Надо найти и поговорить.

— Тебе надо поесть.
— Отстань, Алис. Что ты вообще... — Сайлас зашелся кашлем, утер кровь с губ и зло глянул на паладина. Тот тоже был — краше в гроб кладут, и маг самому себе казался пауком, высосавшим из большой, доверчивой бабочки все соки. — Что тебя дернуло с этим... замужем? Ну, подох бы я там, на алтаре...
— Ну хоть узвара выпей, тебе же понравился, — уговаривал его паладин.
— Ты меня вообще слышишь? — Сайлас откинулся на подушки, обвел глазами просторную, чистую и светлую комнату, куда его перенесли с той демоновой площади. Комната была в монастыре, и, судя по тому, что на стойке тут висели доспехи и плащ паладина, была именно комнатой Алиса.
— Выпей. И тогда поговорим.
Сил спорить у мага просто не было, он вообще был удивлен тем, что паладин в него силком кашу не запихивает, а уговаривает. Кормить, кстати, Сайласа Алису пришлось бы с ложечки — руки тот угробил весьма основательно. Правда, паладинский целитель обещал, что подвижность восстановится, да и ключицу, и ногу тоже обещал сломать и срастить правильно. Только когда маг перестанет напоминать давно несвежий труп.
— Хорошо.
— Вот, выпей. Съешь. И выпей еще.
От еды Сайлас устал больше, чем ото всего остального. Страшно хотелось просто закрыть глаза и уснуть. Но...
— Так ты объяснишь мне, какого демона вот это? — он выразительно указал взглядом на простенькое зеленоватое от старости колечко на своем пальце, поблескивающее из-под бинта.
— Чтобы тебя вытянуть. Супруги едины телом и духом.
— Я заметил, что ты еле сидишь. Я не спрашиваю, зачем. Я пытаюсь понять, почему.
— Потому что... Ну, это же ты... Ну... Ну, просто ты.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что влюбился? — хмыкнул маг, снова зашелся кашлем, уткнувшись в бинты на руке.
— Ну... Типа того, да.
— Типа того, — вздохнул маг. — Ляг, чучело синеплащное. Ты сейчас упадешь.
Паладин улегся на пол у койки.
— Идиот. Я всегда знал, что если паладин часто получает по шлему, то мозги вытекают соплями. На кровать ляг.
Алис перебрался на кровать, к самой стене. Сайлас позволил себе, наконец, закрыть глаза, вот только разум, словно издеваясь, теперь уже спать не желал.
«Типа, влюбился он в меня... Что ж так обидно-то? Сам же всегда знал, что никто тебя такого, как есть, не полюбит. И этот... благородный герой... Ничего, вот придет в себя, рассмотрит «мужа» и первым побежит к магистру, благословения на развод просить».
Паладин повернулся на бок, аккуратно положил руку поверх его руки. Маг крепче зажмурился, только слезы все равно проложили мокрые дорожки по вискам, скатываясь в седые растрепанные космы.
«Это просто от слабости», — попытался оправдаться перед самим собой Лас.
— Что болит? Я полечу.
— Ничего... ничего уже не болит... нечему.
— Усыпить тебя? Чтобы отоспался без снов?
— А лучше насовсем.
Паладин приподнялся на локте:
— Что с тобой?
Сайлас не ответил. Он ненавидел себя, свою слабость, свое изломанное и искалеченное тело, он шел тогда на площади умирать. А вместо этого — муж. А смысла жить он больше не видел. Брат наверняка уже свободен от привязки к мастеру. Насколько его знал Лас, Тар не остановится, пока не отомстит. Значит, все, он выполнил все, что был должен. И больше жить просто незачем.
— Лас? — его погладили по щеке. — Посмотри на меня.
Сайлас еще крепче зажмурился и отвернулся, как капризный ребенок.
— Ну что ты? Все позади, все закончилось.
— Вот именно.
— Новая жизнь впереди.
— Какая? О чем ты, во имя Древа и твоей Звезды, паладин? Даже твой орден не встанет против Гильдии и Международного Ковена Магов, когда за мной придут. А придут же... Лучше б я сдох там, на алтаре. Все не так мучительно, как в застенках Гильдии.
— Да зачем им приходить? Черные уничтожены, их глава тоже, а ты всех спас.
— Затем, — Сайлас все-таки открыл слезящиеся глаза, — что я, по их канонам, чернокнижник. Незарегистрированный. Знающий, мало того, практикующий кровную магию. Знающий о ритуале Большой Жертвы.
— И мой муж. А я паладин, между прочим. Я чувствую Тьму. В тебе ее нет, — его обняли, устраивая удобней.
Сайтар хотел возразить, но от тела паладина шло такое тепло, что он успел лишь открыть рот, как измученное тело властно приказало разуму заткнуться и спать в этом тепле. А может, паладин что-то сделал. В любом случае, маг просто мгновенно провалился в небытие. Алис задремал рядом, сторожа сон мужа. Никуда он его не отпустит и никому не отдаст. Нечего тут. И Ласа из его самоуничижения вытащит. Пока еще не знает, как, но вытащит.
В окно пролезла наглая эльфийская морда, распространяя ароматы вина.
— С-спи..ит-те? — икая, прошептал Сайтар, приземляясь на четыре кости. — Св-во..олочи!
— Почему сволочи? Сай!!! Да ты ж в доску пьян!
— Ик! Й..а н`пьян. Й-йа пршел пгов-во..орить с бртом!
Маг открыл глаза и уставился на близнеца.
— Алиска, в-выйди... ик...
Паладин глубоко вздохнул, утихомиривая раздражение.
«Разбудил, сволочь длинноухая».
Поднялся, взял ассасина за шиворот и понес в коридор. Через пять минут Сайтар в третий раз за последние три дня оказался качественно и надежно связан, уложен на койку и усыплен, чтоб не буянил. Алис попросил молоденького послушника присмотреть, чтоб, если ассасин, почти отравившийся каким-то пойлом, будет блевать — не захлебнулся, и вернулся назад к мужу.
Лас нервно смотрел:
— С ним... Он в порядке?
— Напился, но это ничего. До завтра протрезвеет. Или до послезавтра. А ты спи, все-таки тебе надо поспать.
— Я не хочу спать.
— Хочешь. У тебя глаза сонные и мутные, как у новорожденного котенка. И такие же голубые. Спи, — паладин поцеловал не успевшего возмутиться такой наглости мага, снова усыпляя его. — Судьба у меня такая, братьев Ликс усыплять.
Наконец-то, можно было и самому отоспаться. Все-таки магия — хорошее дело, но обыкновенный сон — тоже отлично.

Отсыпались все они больше суток. Глава Гильдии ассасинов прислал посыльного с вопросом, не у братьев ли ошивается один из его бойцов, узнал, что таки да, попросил, когда отоспится, сообщить, что лорд Ликс из рядов Гильдии исключен по произволу ее главы. Мешок с деньгами гонец тоже передал.
Сайтар проснулся, привел себя в порядок. И отправился к брату. Ласа из спасительного для него сна просто не выпускали, но ради разговора позволили ему проснуться. И то, будь Алис рядом, завернул бы Сайтара от порога, даром что друг. Но паладин отправился в трапезную, чем Тар и воспользовался, уговорив целителя разбудить брата и оставить их вдвоем ненадолго.
— Привет, — ассасин сел на край койки.
— Здравствуй, — Сайлас смотрел сонно, в уголках сухих губ обозначилась улыбка. То ли принял за видение, то ли в самом деле видел его во сне.
— Как ты себя чувствуешь? — Сайтар наклонился, потрогал его лоб губами.
— Никак, — улыбка стала чуть более явной. — Вообще не чувствую, пока не шевелюсь.
— Это хорошо. Лас... Я извиниться хотел. За все. Я таким идиотом был. Страшно даже представить, как я вообще умудрился дожить до своих лет. Я тебя правда очень люблю, хотя и обещаю убить каждый день.
Маг прикрыл глаза, собираясь с мыслями, но те были, словно неповоротливые рыбины в мутной воде.
— Я знаю. Мы же связаны.
— Ты меня простишь... Ну, хоть когда-нибудь? — ассасин наклонился, касаясь его кончика носа своим.
— Я не держу зла. Отомстил же... уже, — Сайлас слегка качнул головой, чтобы потереться носом о нос, как в детстве.
— Щекотно, — протянул Сайтар.
Сайлас долго молчал, потом все же решил сказать, прояснить все, ведь иначе брат будет думать, что осталось еще что-то.
— Тар, я всегда знал, что с тобой, и как ты. Даже после… все равно знал. Я тебя не виню в том, что ты сделал. Ни в чем. Если бы ты тогда просто вышвырнул меня в ров, я, наверное, все же умер бы там, и мамино благословение бы не спасло.
— Мамино… Так вот что это было! Там, в замке Отмар, когда ты умирал от лихорадки и потери крови!
— Наверное, да, — утвердительно присомкнул ресницы маг. — Оно меня спасало все эти годы. А тогда, перед рвом, ты поделился со мной жизненной силой. И я выжил. Так что никаких счетов между нами… — Сайлас снова страшно закашлялся, до кровавых брызг.
— Сай, вон отсюда, — прорычал возникший в дверях паладин.
Сайтар проигнорировал, положил ладонь на грудь брата, погладил:
— Хотел бы я уметь лечить. Хоть немного.
— Не важно... — прохрипел маг. — Научись лучше быть лордом...
— Сай, ты решил уморить моего мужа окончательно? — Алис не стал отталкивать ассасина, он был бы последним подлецом, если бы сделал это сейчас, когда близнецы, кажется, помирились. Встал рядом, растирая руки, готовый исцелять. Правда, всей его силы хватало только на поддержание едва теплящейся жизни в маге.
— А вот по поводу лордства и моего изгнания из Гильдии я кому-то сейчас башку снесу, — пообещал Сайтар, машинально вытаскивая последний из бережно хранимых пузырьков.
Этот пузырек исцеляющего зелья он не пил, даже когда волокся по дороге и думал, что сейчас наступит на свои внутренности. Но в Ласа влил его, не колеблясь. Сайлас, так же без колебаний, выпил его. Помогло, судя по хрипам в груди мага, не сильно. Но задыхаться он перестал, благодарно улыбнулся.
— Иди, брат. Разберись...
Сайтар поднялся, проверил оружие и махнул в окно, пылая желанием начистить кое-кому морду. Лас уснул, не сопротивляясь, с улыбкой на лице. По крайней мере, за одно это Алис готов был простить прерванный целительный сон супруга. Хотя состояние мага ему категорически не нравилось. Вообще, не ему одному. Брат-целитель Атталик хмурился.
— Все очень плохо? — волновался паладин.
— Ну, не так чтобы очень, — в понимании брата-целителя «очень» означало принесенный на плаще гуляш из рыцаря вперемешку с его доспехами, — но потрудиться придется. Алис, я заберу мальчика в лазарет, пока этот эльф не начал шастать сюда, как к себе домой.
— Хорошо, думаю, так будет лучше.

Сайтар шел по городу и накручивал себя:
— Исключен я, надо же. Произволом главы Гильдии. Сейчас я ему эту самую главу-то откручу!
Хотя он прекрасно знал, что ничего не открутит, силы неравны. Глава Гильдии ассасинов все же во много раз опытнее и сильнее. Но, может, дотянется. Разок. В кабинете главы не оказалось. Словно почуял, гад, что Сай за ним пришел. Впрочем, вечер, лето, прекрасная погода. Где может в это время находиться полуорк-полуэльф? Правильно, во внутреннем дворе нежиться. Но и там Ратора не нашлось. Зато его тихий музыкальный посвист Сайтар услышал с крыши Гильдии. Эльф рванул туда. Полуорк сидел на самом коньке крыши и насвистывал какую-то мелодию, откинувшись спиной на дымовую трубу. Прервал свист, услышав, казалось бы, бесшумные шаги эльфа:
— Как брат, Сай?
— Неплохо. И как это расценивать?
— Что именно? — Ратор даже головы не повернул, так и пялился куда-то в темнеющее небо.
— Я не давал повода для исключения.
— Нет. Зато его дал король. Это вы вчера отсыпались, юный лорд, а вот некоторым пришлось провести день во дворце, оправдывая и вас, и вашего близнеца, и вообще всех, чтобы никто не получил по шее. Или на шею — пеньковый галстук.
— Вот как... И что же приказал король?
— Освободить наследного лорда от обязательств перед Гильдией и напомнить ему об обязательствах перед его подданными. Так что, — полуорк пружинисто поднялся и переломился в поклоне перед опешившим Сайтаром: — Что угодно лорду Ликс от Гильдии?
— Ничего. Ошибся дверью, — Сайтар отвернулся.
— Сай, — помолчав, все же сказал Ратор, — ты хороший боец, да что там, один из лучших. Но король прав, у тебя есть обязательства, если не перед его величеством, и даже не перед твоими вассалами, то перед памятью родителей точно. Не думаю, что они хотели бы знать, что владения рода в запустении.
— Не думаю, что вы вправе рассуждать о моих родителях и их мнении, глава, — Сайтар стряхнул наземь все клинки, развернулся и спрыгнул вниз, не удостаивая полуорка взглядом.
Ратор фыркнул:
— Мальчишка. Горячая голова и шило в заднице. Ох и наплачется король с таким лордом, ха.

Сайтар направился к паладинам, забрать деньги. Купить коня и уехать. Владения осматривать. Увидеть брата и попрощаться ему не дали, проникнуть в лазарет он не смог — без «отмычки» его дальше окна не пропустили защитные чары. Пришлось оставить записку, верней, письмо. В письменном виде изъясняться было куда легче, чем подбирать слова вслух. А еще Сайтара мучил один вопрос: когда брат выздоровеет, брак его и Алиса потребуется подтвердить, как положено. Вот тут паладину придется нелегко, вряд ли Сайлас забыл то, что произошло семь лет назад. Простить — простил, в это он верил. Но Тар прекрасно видел, как каменеет брат, если перейти определенную границу близости. И не только его это касалось. Оставалось надеяться, что паладин сумеет исцелить и это. Стоило посмотреть, как он касается Ласа... Любовь паладинская, светлая и благостная. Тьфу, мерзость.
Коня, припасы и все прочее, что могло ему понадобиться в пути, Сайтар купил на следующее утро. И тогда же отправился домой. Хотя считать домом полуразрушенный склеп? Бр-р-р... Это только Лас мог в нем обитать, как неупокоенный дух. А на восстановление уйдет немало средств. Которых как раз немного. Но лорд без замка — это не лорд, а так, невразумительное что-то. Интересно, а отцовский тайник еще цел? Или за семь лет брат перетаскал оттуда потихоньку большую часть?
Тайник оказался цел, и даже с прибытком: иногда Сайлас приносил туда деньги, которые получал за работу. Там было-то, может, сотня золотых медью и серебром всего заработка. Остальное — отцовское золото — лежало, зарастая паутиной и пылью. Свежеиспеченный лорд ухмыльнулся: что ж, за такие деньги можно округу замками застроить. Разной архитектуры. Теперь, главное, собрать разбежавшийся народ. Отца, помнится, крестьяне весьма любили, и матушку тоже. Стоило бы напомнить им об этом. А то, понимаешь, как жили в замке высокие лорды, так все было хорошо, а как перестали — так и зарастай, тропа, малиной?
Начать Сайтар решил с ближайшей же деревни. Напомнить, что лорд наследниками в свое время все же обзавелся. Он был внешне очень похож на отца, такой же высокий, такие же волосы, цвета солнечного золота, такие же глаза, как фамильные аквамарины. А уж состроить морду лица понадменнее — любой эльф чистокровный сумеет. Главное — ехать помедленней и поглядывать на всех сверху.
Его узнали, по мере продвижения по главной улице деревни, народ собирался и подтягивался к площади, где стояла перекладина с тревожным медным билом. Кто-то уже бамкнул в него пару раз, созывая людей приветствовать нового лорда Ликс. Сайтар с интересом разглядывал деревню. Живут неплохо, небедно, домиков развалившихся не видно, улицы более-менее ухоженные. Содрать бы с них недоимку за все семь лет! А то, ишь ты, распустились. Интересно, о том, что брат жив, они знали?
Навстречу протолкался через собравшуюся толпу староста.
— Ваша светлость, вы вернулись, мы так рады.
«Оно и видно, морды кислые как пойло из трактира».
— Да, я вернулся, — Сай обвел их выразительным взглядом. — И хотел бы услышать, по какой причине вотчина моя, замок Ликс, разрушен, разграблен, и дорога к нему зарастает?
Все сразу воткнулись в пол, верней, в землю взглядами.
— Ну так... того же... Вот...
— Что-что? Я не расслышал! — Сай подбавил в голос стали.
Крестьяне разом бухнулись на колени. Было от чего: приглядевшись, эльф заметил куски мрамора и белого гранита, то тут, то там видимые в постройках, и целые секции кованого палисада, некогда окружавшего любимый матушкин цветник. Грабили свои, а не какие-то там чужаки пришлые. Видно, понадеялись, что старшенький лорденыш в ассасинах сгинет, раз уж младшенького саморучно угробил. Захотелось всех передушить, Сай сдержался.
— Чтобы через месяц замок был во всем великолепии, а то удавлю вас кишками ваших же детей.
— Ваша светлость! Через месяц — это ж невозможно! — вырвался из старосты просто вопль души. Еще бы, где ж они лирийский мрамор найдут, да мельдинский фарфор, да столовое серебро?
— А разграбить замок оказалось возможно. Месяц. Я сказал. Попытаться сбежать из деревни всей толпой не советую, прятать через месяц детишек тоже. Найду ведь.
— А-а-аы... — замялся староста, — ваша светлость, дык... в замке-то призрак живет! На покойного вашего брата похож, только страшный, как смерть.
— Не живет больше, — Сайтар похлопал коня по шее. — Месяц.

Первым делом в замке он собрал все книги брата и спрятал их в тайник. Мало ли, какие они там? Вдруг, Лас в самом деле читал что-то запрещенное? Потом уничтожил следы пребывания живого человека, разобрав все одеяла в той норе, что Сайлас себе сотворил. Ничего, нужно будет приказать, чтоб в его комнате восстановили камин и сделали его побольше. Чтобы брат, когда приедет домой, не мерз больше. И надо будет купить мягких, на лебяжьем пуху, одеял. В том, что Лас вернется домой, Сайтар почему-то не сомневался. И кровать им двуспальную. С супр-ругом на пару, чтобы они там оттаивали, оживали и прочими непотребствами занимались. А еще надо будет снова сад разбить. С розами. А лавровое дерево, которое садил еще отец, не вымерзло, наоборот, когда его перестали подрезать, разрослось. Хорошее место, чтоб поставить пару скамей.
На следующее утро люди все же пришли, принимаясь за разборку завалов горелого камня на месте привратницкой, прополку и уборку сада. Цветнику вернули ограду, правда, не всю. Женщины и старшие дети взялись за мытье залов и коридоров. Стеклили окна, правда, вместо витражей пока вставляли простые стекла, которые перепуганный староста заказал за свои деньги в Хрустальном, где варили и катали стекло. Сайтар одобрительно кивал — пока что все шло неплохо. Пусть замок пока и потеряет в блеске и величии, главное, чтобы крыша была цела и стены. А мастеров по отделке можно нанять позже. Например, по осени, когда налог со всего владения стребует. И получит. Интересно, куда они дели хрустальные люстры, которые висели и в бальном зале, и в лазурной столовой, и в матушкином будуаре? Сайтар изловил ближайшую же крестьянку и задал этот крайне его волнующий вопрос. Женщина, помявшись, сказала, что не знает, что это к старосте надо обращаться. Люстры нашлись на следующий же день, правда, без половины подвесок, но красивые, кованые и посеребренные обода с гнездами для свечей сияли, начищенные и отполированные, как и цепи. Люстры заняли свои места, правда, пока пустые. Сайтар решил, что подвески можно будет заказать потом. И пошел проверять, что еще унесли. Выяснилось, что если и унесли, то вернули.

За месяц, конечно, они не справились, ремонт в замке продолжался до самой зимы, ведь пришлось менять покоробившиеся рамы, полы, двери, штукатурить стены, перекладывать черепицу на крыше.
Первое письмо от брата прилетело с магическим вестником через полтора месяца. Лас писал, что ему уже гораздо лучше, что разрешили вставать и потихоньку гулять по двору под присмотром Алиса. Что проклятущий паладин, видно, в прошлой жизни был наседкой, иначе как объяснить то, что носится с ним, как с яйцом? Еще вскользь писал о том, что орден Звезды отбил его у Ковена, поручившись, что Сайлас Ликс не несет в себе Тьму. И, когда его выпустят отсюда, можно будет все же попробовать поступить в столичную Академию. Сайтар написал, что ждет их через месяц.
«Ваша комната еще не полностью готова».
«Готовь две комнаты», — прилетел краткий ответ. Значит, Сайлас попросту не подпустил Алиса к себе, если так пишет.
«Как пожелаешь».
Явились оба только по первому снегу. Алис не изменился, а вот в том эльфе, что приехал с ним, уже вполне опознавался близнец Сайтара, правда, шрамы на лице так и остались, да и вернуть волосам цвет не в силах были никакие ухищрения магии и целителей, но он хотя бы больше не хромал, и плечи были не перекошены так жутко. Тощий, конечно, как жердь, но больше не заходящийся в кровавом кашле.
Сайлас аккуратно спустился с седла, проигнорировав протянутые руки паладина, повернулся к брату и чуть настороженно замер, рассматривая его. Сайтар шагнул к нему, радостно улыбаясь:
— С возвращением в отчий дом.
Лас обнял его, расцветая в ответной улыбке.
— Ты стал настоящим лордом, Тар.
— Да ладно тебе, по-моему, такой, какой и был. Идем, полюбуешься, какой у тебя в комнате камин, — Сайтар обнял его за плечи.
— Надеюсь, там тепло. Я замерз, как заячий хвост!
Паладин безмолвно следовал за ними, словно приклеенный.
— Да там камин примерно как сама комната. Алис, у тебя поменьше, но тоже ничего...
— Мне хватит, я неприхотливый, ты знаешь.
Слуги увели лошадей. Когда замок стал больше похож на жилое строение, а не на руины, вернулись некоторые из тех, кто сбежал, как только выяснилось, что лорд и леди Ликс прокляты. Паладина слуга проводил в его комнату, уютную гостевую коробку. Брата Сайтар увел, желая все показать самостоятельно.
— Вот... Это камин. А вот кровать, валяйся, сколько влезет.
Кровать была огромной, и Лас только скривился, видя столь откровенный намек на его теперешний статус. Кольцо с пальца он так и не снял, менять медь на золото отказался напрочь. Но паладину, как только оклемался немного, четко дал понять, что статус супруга еще не значит, что он добровольно ляжет с ним в одну постель.
— Теперь ночами можешь кататься, брыкаться и вертеться, сколько угодно. А что... Алис... тебя не устраивает в качестве мужа?
— Почему, он заботливый, иногда — чрезмерно, добрый, с ним можно чувствовать себя в безопасности, и даже поговорить есть о чем, — отозвался Сайлас, садясь на добротную медвежью шкуру у камина и протягивая к огню руки.
— А еще он тебя любит.
— Может быть, — через паузу ответил Лас. — Наверное, так и есть. Я не знаю.
— Я знаю. Это же видно. Любит, оберегает, заботится. Я тебе даже завидую в чем-то, — Сайтар словно вспомнил что-то неприятное, поморщился и вернул улыбку. — А потом я покажу тебе сад.
— Покажи сначала столовую, братик, а то я так торопился, что мы выехали с постоялого двора без завтрака. Боюсь, урчание паладинского желудка распугает всех ворон в округе.
— А вы как раз к обеду, идем.
Сайлас кивнул и нехотя оторвался от камина.
— Кстати, ты сказал, что завидуешь. Но чему? Ты в самом деле любишь Алиса?
— Да причем тут жестянка?
— Вы же были любовниками, — захлопал глазами маг.
Сайтар махнул рукой:
— Ну и что? Любовниками же. Всего лишь приятное времяпрепровождение. А насчет «люблю»… Я не уверен, что это любовь. Не успел сесть, разобраться и понять, когда это было нужно. А сейчас я просто не хочу об этом думать.
— Ты о том полукровке? — догадался Лас. — Я просто видел вас вместе. Может, и стоит именно сейчас сесть и подумать, а, брат? А я... просто... не могу пока.
— Да хоть запередумайся, я лорд. Мне нужна жена, наследник, надо поднимать хозяйство во владениях. Надо достраивать замок. И куда мне тут впихнуть главу гильдии ассасинов? А ты... Просто доверься Алису, он скорей себе яйца отгрызет, чем причинит тебе вред.
Маг согласно склонил голову: брат был прав касательно обязанностей лорда. Ему нужна жена и наследник. Но ни в одном кодексе Рода не сказано, что у лорда не может быть любовника. Да и глава гильдии вряд ли все бросит и рванет в уютное гнездышко.
— Так что ты свободней, чем я. Тебя любят, готовы на руках носить и весь мир впридачу подарить. А вот и столовая, ее немного переделали.
Подошел паладин, помялся пару мгновений, но все же предложил Сайласу руку, как полагалось. Дернувшийся, было, в сторону маг нашел в себе смелость опустить узкую, перепаханную шрамами ладонь на его могучее запястье. Паладин засиял, как начищенный нагрудник. Конечно, еще б ему не сиять: с момента, как Лас самостоятельно смог взять в руки ложку, а тем более, справить телесную нужду, он не позволял Алису к себе притрагиваться. Не только ему, другим тоже, исключение составлял лишь брат-целитель Атталик.
— Приятного аппетита, — сам Сайтар есть не стал, явно мыслями пребывал далеко. Хотя от оных он отвлекся, наблюдая за братом и его мужем. «Как сокол над птенцом» — это явно было сказано про Алиса. Только вот Сайлас на голодного птенца не тянул, и на предложенную ему порцию взирал в ужасе. Вполне нормальная такая порция была, как для мужчины и эльфа. Вот только младший брат всегда питался мало, может, оттого и казался таким тощим.
— Лас, это все в тебя вполне влезет, правда, — Сайтар даже улыбнулся.
— И я тут же лопну, — скорбно покивал эльф. — Вы оба идею меня уморить не оставили, я вижу.
— А ты понемногу, с передышками.
— Денька три, да-да. Хорошо, хватит на меня так смотреть! — зашипел на паладина Лас, берясь за вилку и нож. — Тар, ты умудрился отыскать наше столовое серебро?
— Это было сложно, но я справился, — гордо заявил лорд.
— Тебе уже говорили о призраке замка? — усмехнулся маг, терзая поданное ему нежное филе барашка, превращая его в мелкие кусочки. Но все же принялся есть, аккуратно и неторопливо.
— Да, я сказал, что он улепетнул при виде меня.
Сайлас привычным движением откинул выбившийся из косы серебристый локон.
— Ну, я вернулся, готов стенать ночами и выть в башне.
— Ночами тебе лучше спать, а стенать и выть буду я над счетами.
— Прости, я тогда вовсе не думал о землях.
Сайтар только отмахнулся:
— Я все восстановлю, мне ведь надо чем-то заниматься.
— На Весенний бал ко двору ты явишься?
Лорд помотал головой:
— Нет. Никого не хочу видеть. Извините, я пойду, обедайте без меня.
Через десять минут, склевав еще пару кусочков мяса и немного гарнира, из столовой сбежал и маг. Отправился бродить привидением по замку, стараясь вспоминать только хорошее. Например, детские игры с братом, когда они кутались в простыни и играли в рыцарей. Он вошел в длинный зал — портретную галерею, и замер, глядя на восстановленный, отчищенный от пыли и грязи парный парадный портрет родителей. Такие красивые, молодые. Такими они и остались в его памяти. Помнить высохшую, как куколка цикады, мать и страшно постаревшего перед смертью отца он не желал и не помнил. Как не желал помнить все, что произошло через месяц после их похорон. Он в самом деле нашел в себе силы простить брата. Единственное, что не мог забыть, это ледяную, липкую, перемешанную с кровью грязь заднего двора, забивавшую открытый в безмолвном крике рот. Все тепло, вся ласка паладина пока еще не смогли отогреть его от того холода. Но он постарается. В конце концов, Алис вовсе в этом не виноват, и ему больно видеть, как отшатывается и каменеет супруг, стоит протянуть к нему руку.

Сайтар сидел на качелях в саду, лениво покачивался. Мысли были как ровная гладь озера — неизвестно, что под поверхностью, и лучше не пытаться заглядывать глубже. Алис нашел его случайно, сам собирался отыскать тихий уголок, чтобы подумать и помолиться.
— О, извини, Сай. Не хотел помешать.
— Нет, ты не мешаешь. Как дела с Ласом? Отшатывается и не подпускает?
Паладин глубоко вздохнул и сел прямо на снег под деревом.
— Не понимаю, почему. Может быть, он не по части мужчин? Но разговорить его тоже не вышло, зашипел, как кот, и убег в библиотеку.
— Потому что пережил насилие.
— О. Об этом я, признаться, даже не подумал. Давно?
— Семь лет назад.
— Семь... На него что, напали? — сдвинул брови паладин. Можно было даже не гадать: назови Сайтар пару имен, и Алис выроет этих людей из-под земли и уничтожит. И даже не будет считать, что отнял жизни, скорее, что стер с лица земли неподобающую мерзость.
— Ага. Избили и изнасиловали. Я.
Переспрашивать паладин не стал, со слухом и с разумом у него было все в порядке.
— За что?
— Думал, что он виновен в смерти родителей. Чернокнижное заклятье.
— Ясно. Мне надо подумать, — паладин поднялся и тяжело зашагал куда-то дальше в сад.
Сайтар продолжил качаться и смотреть в никуда. И старательно ни о чем не думать.

Молиться на ходу Алис умел так же, как и в тишине своей кельи, и в храме, и в седле Стоуна. Сейчас ему нужно было помолиться и испросить для себя терпения и чистоты помыслов. А еще бы хорошо было получить совет от главы ордена и не наломать дров. Потому что в голове у рыцаря Звезды не укладывался образ его друга и насилие, даже в одном предложении. Тем более, насилие над его собственным братом. Над мужем Алиса. Он потряс головой и остановился у какого-то дерева, прислонившись лбом к холодной гладкой коре. Сайтар никогда не отличался благонравием. Но сотворить такое с братом... Вспомнилось все, что узнал от целителя. Сам Сайлас каменно молчал, даже на расспросы брата Атталика, только раз обмолвился, что кости переломал, падая с лестницы в родовом замке. Эту лестницу Алис оценил сейчас и содрогнулся. О насилии Лас вообще ни слова не сказал, просто старался не позволять себя касаться. В голове не укладывалось узнанное. Хотя желание отогреть Ласа вспыхнуло с утроенной силой.
Он старательно прочел несколько молитв, вдумываясь в слова. Успокоился, развернулся и зашагал к замку. Надо найти супруга и докормить. Принести ему горячего чаю и печенья. Интересно, в этом замке печенье-то пекут? Если нет, он сам испечет. Оладьи. Главное, найти Ласа. И постараться снова заслужить прикосновение.

Печенья на кухне не оказалось, но очаровать кухарку для паладина не составило труда, как и доказать ей, что огромный медведь может не хуже нее приготовить нечто вкусное для своего супруга. Так что в комнату Ласа он поднимался, держа в руках поднос с только-только закипевшим чайником, чашками и горой золотистых яблочных оладий на блюде. В дверь пришлось поскрестись.
— Лас?
В комнате что-то с шумом упало, потом все стихло, и дверь все же приоткрылась, являя мага в наспех накинутой мантии.
— А-алис? Ты что-то... О. Я не голоден, спасибо.
— Но я так старался, пек их для тебя. Неужели даже не попробуешь?
Сайлас вспомнил данное перед портретом родителей обещание попытаться не отталкивать супруга, вздохнул и распахнул дверь полностью.
— Входи. У камина столик, поставь туда. Я попробую, если составишь мне компанию.
— С удовольствием, — паладин поставил принесенное на стол.
Лас посмотрел на оставленную на подоконнике книгу, он сидел на подушке, по своей детской привычке, и читал до прихода мужа. Потом поправил мантию и прошел к креслу, жестом приглашая Алиса сесть напротив. Алис опустился в кресло, оказавшееся неожиданно уютным. Маг, как хозяин покоев, разлил по чашкам мятный чай, обнял свою двумя ладонями, согревая руки. В комнате было жарко натоплено, но он все равно мерз.
— Пей чай, он согреет.
— Вряд ли, — Лас улыбнулся. — Я уродился таким мерзлявым, что согреться не помогает даже кипяток.
— Но ведь что-то тебя согреть должно?
— Наверное, — согласился маг, покосился на вилочку и подцепил оладью пальцами, принюхиваясь к ней, как кот к добыче. — Замечательно пахнет.
Алис скромно улыбнулся и отпил чай.
Лас опомнился, только доедая шестую оладью и допивая вторую чашку чая.
— Они божественны, но в меня больше не лезет, — с сожалением констатировал то, что обожрался, как простолюдин. — Ты замечательно готовишь, я это понял еще по тому разу, когда вы свалились мне, как снег на голову, в лесу.
— Я рад, что ты хорошо поел. Буду тебе каждый день готовить, если хочешь.
— Алис, право же... — Лас прикусил губу, проглотил возражение и кивнул: — Хочу. Но на такой кормежке я растолстею, и придется купить такого же тяжеловоза, как твой Стоун.
— Ничего, купим. И ты не растолстеешь, я еще ни одного толстого эльфа не видел, — Алис был счастлив от того, что мужа накормил.
— Через пару месяцев увидишь, — фыркнул маг. Горячий чай и оладьи ненадолго согрели, но плечи уже снова зябко сутулились, а от чувства сытости хотелось лечь в кровать, свернуться в клубок, сберегая тепло, и закутаться в легкие и удивительно хорошо согревающие одеяла.
— Поспишь? Я тебе гнездо сделаю из одеял, — паладин верно прочитал его реакции.
— Тебе бы жену, Алис, и детей. Вышел бы замечательный отец, — маг вздохнул, решив расставить все точки над «йот» сейчас. Иначе он так никогда и не решится... ни на что не решится.
— У меня есть ты, никого другого мне не надо.
— Эм-м-м... — маг покраснел, старательно глядя в камин, а не на мужа. — Понимаешь, я... Ты замечательный, добрый, заботливый. Я просто не заслуживаю такого, как ты, рядом.
— Что за ерунда? Ты самый лучший на свете, самый любимый и... — паладин запнулся и заалел от смущения.
— Алис, ты знаешь меня четыре месяца. Ну, почти пять. Я вовсе не такой хороший, как может показаться. Ты обо мне... ничего же не знаешь... Прости, я думал, это будет легче, — маг вскочил, заходил по комнате, зябко обнимая себя за плечи. Внутри привычно расползался холод, вместо вкуса яблочных оладий на губах будто снова запекалась грязь вперемешку с кровью и тиной из замкового рва.
Паладин шагнул к нему, обнял:
— Сай сказал. Но... Я, правда, хороший, я тебя никогда не посмею обидеть. А еще я теплый, я грею хорошо.
— Что? Ах, с-с-скотина! — маг полыхнул взглядом в сторону окна, прищелкнул пальцами: — Пусть помолчит с недельку, научится держать язык за зубами!
И только потом до него дошло, что его обнимают, и что он стоит, почти прижавшись щекой к плечу Алиса. Лас тихо ахнул, заполошно дернувшись, но так слабо, что это даже сам не принял бы за желание освободиться. Паладин бережно обнимал его, гладил по спине. Его ладонь грела, как жаркий солнечный луч, через шерстяную ткань мантии и плотное полотно сорочки. И вообще весь паладин, в самом деле, был, как огромная грелка, горячий. У Сайласа согрелись ладони, которыми он упирался в грудь Алиса. А руки у мага были больным местом, похуже всего остального. Выправить все криво сросшиеся косточки не сумел даже брат Атталик. Ладони были стянуты глубокими, уродливыми шрамами, узловатые, как ветки бузины, пальцы, постоянно бледные до синевы, болели от холода. Но сейчас им было тепло. Алис перестал гладить, стоял и обнимал, дышал тепло, как огромный ручной медведь.
— Ты в самом деле теплый, — заливаясь краской, пробормотал Лас.
— Ну да, а тебя надо греть. Чтобы тебе больше не было холодно. Никогда.
Комплименты Сайтару раньше отвешивались без труда, а вот выразить чувства мужу получалось не очень. Ассасина можно было без проблем подхватить на плечо и лапать за беззастенчиво выставленную задницу. Паладин подумал, что даже Звезда не спасла бы его, вздумай он поступить так же с мужем. Он понемногу добрался до кровати, уселся, посадив мужа рядом.
— Согрелся?
Маг только кивнул, хотя его почему-то затрясло. Но не от холода, скорее, это было нервное. И рук от груди паладина он так и не убрал: боялся, что если сделает это, холод и ощущение налипшей грязи вернутся. А этого отчаянно не хотелось. Алис продолжал обнимать, снова погладил по спине:
— Дрожишь. Ложись? Я тебя укутаю и посижу рядом, чтобы ты заснул.
— Н-нет! — вышло чересчур звонко, словно у мальчишки, — В смысле... мне тепло... рядом. С тобой рядом. Если ты отодвинешься, я снова замерзну... — от скул и острых ушей эльфа можно было спокойно разжигать камин, так они полыхали.
— Ну, мы можем просто полежать в обнимку, ты согреешься.
— Угу.
Укладывать мага пришлось самому Алису. Тот словно вообще разучился двигаться, только покорно дал стянуть с себя теплые сапожки и уложить в постель, и даже не свернулся в компактный костлявый клубок, как всегда, а вытянулся, глядя расширенными глазами, как паладин разувается и снимает шерстяную котту. Алис улегся, обнял мужа.
— Грейся, Лас. И засыпай, я всегда буду тут.
Маг думал, что никакая сила сейчас не сможет помочь ему уснуть, но ошибся: стоило ему ощутить жар чужого тела, как сознание просто погасло, словно задутая свеча. Он уснул без выматывающих кошмаров, глубоким и спокойным сном. Алис сам задремал, однако даже во сне чутко прислушивался к тому, что вокруг происходит. Скрипнула дверь, заглянул Сайтар, сразу же ушел. Хорошо, что ушел, видеть его паладин пока не хотел, категорически. Он еще не осмыслил поступок друга и не пришел к каким-то конкретным выводам относительно него.

Ночь прошла спокойно. Утром замок наполнился голосами, засновали слуги, начиная новый день. Сайлас вынырнул из сна, как всегда, сразу и полностью, но глаза не открывал, наслаждаясь непривычным теплом, только вздохнул. Потом все же шевельнулся, ощутив тяжелую руку, обнимающую поперек ребер, и кое-что еще, внушительно упирающееся в ягодицы, что чувствовалось горячим даже сквозь четыре, а то и пять слоев ткани между ними. Паладин, к счастью, спал, сладко и беспробудно. Сердце мага замерло на долгий миг, потом пустилось бешеным галопом, в голову словно плеснули раскаленным свинцом. Лас замер, как мышь под кошачьей лапой, только что не пищал. Алис во сне вздохнул, уткнулся в волосы эльфу носом. Его дыхание шевелило растрепанные, тяжелые пряди, сбегало колючими мурашками по позвоночнику вниз. Лас часто задышал, не понимая собственных ощущений. Тогда, проснувшись между братом и паладином, он ощутил смертный ужас. Сейчас это было что-то другое. Алис прижался к мужу теснее, верней, прижал того к себе. Маг тихо застонал. Внутри копилось какое-то напряжение, словно между кишками свивалась в клубок горячая змея, привычная, чуть шершавая ткань рубашки отчего-то показалась жесткой и царапающей, прикосновение ее к закаменевшим соскам были мучительными и... приятными? А обычные полотняные портки вообще сделались демонски тесными в определенной своей части. Паладин его еще и гладить принялся, сквозь сон неверно расценив звуки. Маг выгнулся, сам не понимая, то ли он пытается избежать прикосновений широкой ладони, то ли наоборот.
— М-м-м... Алис... Али-и-ис!
Паладин проснулся, оценил ситуацию. Развернул супруга к себе и поцеловал. Широко распахнутые в панике глаза эльфа потихоньку заволокло туманом, и они закрылись, он перестал царапать ткань сорочки паладина, только пальцы сжимались и разжимались на вороте, словно лапки котенка, топчущегося по материнской шерсти. Алис продолжал его целовать, показывая, что ничего страшного в ласках нет. Опьяневший от первого, судя по всему, всплеска плотского желания эльф выглядел в самом деле пьяным, раскрасневшийся, тихо постанывающий в губы паладину. Алис рискнул начать его раздевать. Расстегнуть тысячу... ну, хорошо, всего полсотни крохотных хитрых крючочков на мантии, да что может быть проще? Только стянуть ее через голову. Но тогда надо будет оторваться от увлекательного процесса изучения нежного рта мага, его сухих, с привкусом крови, губ. Алис мучился с крючками, выбрав поцелуи с супругом. Маг, трезветь не желающий, просто щелкнул пальцами, мантия, сорочка и портки улетели в угол, перемешавшись в неопрятный ком с сорочкой, штанами и портками самого паладина. Алис смог наконец-то прижаться к любимому супругу всем телом. Согревать.
Как ни странно, холодными у Сайласа были всегда только руки, ноги и кончик носа. Но сейчас он был теплым весь, белая кожа почти светилась внутренним жаром, словно тонкий шелк, за которым пылает огонь. Его не портили многочисленные шрамы и выпирающие кости. Паладин нежно покрывал поцелуями его тело, готовый в любой момент прекратить, если маг испугается. Если Сайлас и боялся, то это было незаметно. Глаза он не открывал, а руки как-то несмело касались плеч паладина, зарывались в его волосы, трогали спину, уши, гладили мощные предплечья. Вскоре комнату огласили тихие стоны, неуверенные, словно Сайлас не понимал, так ли следует реагировать. Для паладина они звучали, как музыка. Воодушевляюще. Но головы он все равно не терял, ласкал мужа, показывая, что такое заниматься любовью. Правда, ни до чего серьезного в этот раз все же не дошло: эльфу хватило и ласк, чтобы с приглушенным криком излиться, забрызгав семенем себя и паладина, и затихнуть, бурно дыша и распластавшись под Алисом. Сам паладин про свое возбуждение забыл начисто, да и оно как-то само увяло, перелившись в нежность, которую он дарил мужу.
— Лас? Ты в порядке?
Маг с трудом открыл глаза, после того, что случилось, как-то разом обессилев и проваливаясь в дрему. Хватило его только на неуверенную, тающую улыбку. Алис тоже улыбался счастливо. Ничего, все наладится. А сейчас можно было снова поспать, только обтереть мужа краем простыни, и снова обнять, согревая и укутывая в одеяльный кокон. Проснулись они только к обеду.

Сайтар с утра не находил себе места. Кровная связь с братом, восстановившаяся после того, как тот приехал в замок Ликс, в полной мере, аукнулась вспышкой отраженных чувств. Не помогла ни холодная вода, ни быстрая, словно краденая, дрочка. Хотелось чего-то... вполне определенного. Точнее, кого-то. Но не мчаться же в Гильдию, скуля и требуя от главы немедленного секса? Лорд мерил шагами обеденную залу и пытался сконцентрироваться на чем-нибудь. Счета и распоряжения не шли на ум. Слуги шарахались от раздраженного лорда, как демоны от паладинских молитв. А еще накатила немота — явно близнец постарался. И он даже знал, за какое прегрешение. Так что приходилось испепелять слуг взглядом, вернее, замораживать их им, и изъясняться жестами. Впрочем, вымуштрованные ассасином, которые бывшими становятся только в гробу, люди подчинялись беспрекословно и понимали с полунамека.
Наконец, все дела были переделаны, счета просматривать было бессмысленно, Сайтар просто уселся у стены зала на пол, вытащив согретый теплом тела гильдейский медальон, который так и не отдал, провел кончиками пальцев по металлу. Вспомнил такой же медальон у полуорка. Стало любопытно, что именно тот хранил у сердца так трепетно? Ведь в медальоне явно было что-то. Локон? Миниатюра? У самого Сайтара там был локон Ласа. Выдрал на память. Локон был еще золотистым, хотя он подумывал, что надо бы поменять. Выпросить еще один. Сайтар поднял медальон на вытянутой руке, посмотрел, как тот качается. А серебро на темной коже полуорка смотрелось лучше, чем на чем-либо еще. Некстати вспомнилась картинка разлегшегося на травянистом обрыве шикарного тела, обнаженного и обманчиво-расслабленного. Эльф помотал головой, прогоняя воспоминание, посмотрел на ни в чем не повинный медальон и запустил в стену.
Надо с этим кончать. Тьфу ты, заканчивать. Лас прав, на Весенний бал нужно появиться при дворе, присмотреть себе невесту. Жениться. И сдохнуть от тоски на первый год после свадьбы. Брат проклянет, поднимет и заставит править дальше. «Некромантия двенадцатого уровня», — вспомнились слова паладина, и эльф беззвучно и невесело расхохотался. Он точно сойдет с ума в этом замке, будет сидеть и выть. Тар подумал, сплюнул: да в самом деле, неужто он такой слабак? Не дали, прогнали — надо в сопли замотаться и жалеть себя?! Нет уж, он и это переживет. Лордство так лордство. Совсем неважно, что он любит этого... полуорка. Лордам вообще чувства не положены, только этикет и традиции. Снова захотелось взвыть: братец-то тоже лорд, по крови, а кровь — не водица. Но ведь повезло? Паладин в него втрескался по самую маковку шлема!
«Я тоже хочу, чтобы меня любили!», — мрачно подумал ассасин. Было завидно так, что если б зависть была солью, и он высыпал ее в колодец замка, отравил бы воду, как пить дать. Однако сидеть и жалеть себя было глупо, надо было заняться делами. Заставить себя уже. Лорд подобрал ни в чем не повинный медальон, вытер с него пыль и снова повесил на нею. Интересно, когда уже эти голубки проснутся. Обед стынет.
«Голубки» изволили проснуться и выйти из комнаты, когда терпения у Сайтара осталось на полмышиного уса. И когда он мысленно пообещал вырвать паладину все, что мешает тому немедленно добраться до столовой. Аппетита как не было с вечера, так он и не появился, бывший ассасин зверски пытал несчастное жаркое ножом. Будь оно живым, он бы уже обзавелся картой ближайшего клада, списком любовников королевы и таким же — короля.
— Что-то случилось, братец? — почти безмятежно поинтересовался Сайлас, старательно пытаясь согнать предательский румянец со щек и спокойно поесть.
Сайтар помотал головой и снова принялся издеваться над своим обедом. В общем, трапеза прошла в каком-то тягостном молчании, что аппетита магу не добавило. Лорд по вполне понятным причинам молчал, вторую половину обеда вообще просто пялился на медальон то с тоской, то с ненавистью. Сайлас к концу этой тягомотины решил, что заклятье немоты с брата снимет, телепорт ему до границ барьера откроет, и в оный вытолкает, а то это ж вообще невозможно, на такую рожу пялиться. Эдак у хозяек в окрестных деревнях молоко скисать начнет, а обвинят кого? Правильно, темного мага.
Сайтар все-таки решил больше своим обществом их не отягощать, поднялся, коротким жестом дал понять, чтоб обедали без него. Лас переглянулся с паладином, Алис вообще все совсем без слов понимать умудрялся, так что просто кивнул. И лорду в спину на выходе из столовой прилетело нечто сложное, комплексное, переносящее куда-то в заснеженный лес Сайтара, его жеребца, все, что к жеребцу прилагаться должно было, от попоны до седельных сумок с едой, кошелем денег и теплым плащом.
— Ничего себе! Откуда у тебя знания о заклятье Странника? — изумился паладин.
Маг скромно потупился, ковыряя отбивную серебряной вилкой.
— И куда ты его выкинул?
— Неподалеку от того места, куда и в прошлый раз, летом. Как раз часов через... — Лас пошевелил губами, считая про себя, — пять он доберется до столицы.
— Промерзнет, и повыветрятся все идиотские мысли из головы.
— Надеюсь. А еще надеюсь, главе ассасинов хватит сил укротить этого бешеного жеребца.

Сайтар и впрямь был взбешен и обозлен, но не на брата, нет. На полуорка, который его так легко отпустил. Брату за возможность вот прямо сейчас пойти и расставить все тильды над рунами он был даже благодарен. Все не сидеть дома и чахнуть за счетами. А полукровку он найдет. И... и... И что-нибудь с ним обязательно сделает.
В столицу Сайтар добрался, усталый и продрогший, больше мечтая о горячем чае, чем о мордобитии. И направился в таверну, где собирались обычно гильдейские. Дойти не успел всего-то пару шагов.
— Сай? Ты какого демона тут делаешь? — прозвучало сзади.
Сайтар развернулся:
— Тебя не спросил!
— Таки да, не спросил, — спокойно кивнул глава Гильдии, рассматривая его снизу вверх так, что создавалось полное впечатление взгляда сверху вниз. — Замерз? Кружку горячего вина от меня примешь?
— Наливай, я промерз так, что даже от тебя ее приму.
— Даже? — вскинул бровь полуорк, но тему развивать не стал, зато с седла лорда сдернул легко и непринужденно, поймав в свои объятия. — Ну, идем.
Умный конь сразу пошел во двор таверны сам, знал, что узнают и обиходят.
— Пус-с-сти! — прошипел Сайтар, но выдираться, как пойманная пьяным матросом монашка, не стал. Да и перехотелось резко, полуорк был так близко, теплый, большой и живой, что у Тара просто сработал подзабытый за прошедшие месяцы инстинкт, и он «поплыл». Вино ему все же дали, он выпил, даже не поняв этого. Еще Сайтар не отследил и то, что с него стащили обледеневший плащ, сунули в кресло поближе к камину, еще и плед на колени бросили. Главное, что рядом был тот, кто нужен, остальное лорда Ликс волновало уже мало. Глава сидел в соседнем кресле, смотрел на бывшего своего подчиненного и только что взглядом не облизывал, умудряясь вести осмысленный разговор.
— Так ты все же по делу в столицу, или меня увидеть? — перемещение полуорка на подлокотник своего кресла Сайтар пропустил.
— У меня нет в столице дел.
— О, я польщен.
От мягкого, обволакивающего голоса полукровки ноги сами норовили раздвинуться, а тот еще и пальцы, длинные, грубоватые, но весьма чуткие, запустил в волосы эльфа, потихоньку поглаживая его затылок.
— Что ты творишь? — Сайтар поправил плед, сложив складками.
— Да, собственно, все как всегда — то, что хочу. Скажи, что ты этого не хочешь, и я уйду немедленно, — предложил Ратор, осторожно касаясь нежной кожи за острым ухом эльфа, чувствительного места у любой расы, кроме троллей, пожалуй, но у эльфов — особенно.
Сайтар вздрогнул всем телом, стиснул пальцы на пледе.
— Ну, так что? — Ратор изогнулся, почти касаясь кончика его уха губами, согревая теплым дыханием, подушечкой пальца проводя снова и снова за другим ухом, вызывая волны колючего жара, окатывающие все тело.
— А кровать у тебя есть?
— У меня все есть, Сай, — почти промурлыкал полуорк. И встал, протягивая ему руку: — Идем?
Сайтар поднялся, крепко вцепившись в его руку и зачем-то придерживая на себе плед.
— Не беспокойся, я тебя согрею, — пообещал ему Ратор, крепко прижимая к себе и ведя куда-то из зала наверх, по темной скрипучей лестнице.
— Я, наверное, совсем одичал в провинции.
— Так скоро? Мне придется тебя приручать, как лесного кота, который шипит и царапается в ответ на ласку? — насмешливо изогнул брови полуорк, потом подтолкнул эльфа куда-то в темноту, оказавшуюся комнатой.
— Только без ошейника. И побольше сливок.
— Договорились, мой когтистый, — хохотнул Ратор, запирая дверь и прижимая эльфа к стенке, не давая ему опомниться. Плед полетел куда-то на пол, одежда капитулировала под умелыми руками главы ассасинов возмутительно быстро, как и сам Сайтар.
«И что ж я раньше я ему не дал?»
Потом и мысли из головы испарились куда-то далеко и, как надеялся эльф, надолго. Ратор оказался умелым любовником, не хуже, да, пожалуй, и лучше паладина. Алис все же иногда слишком осторожничал. Крупный, но более гибкий полукровка не стеснялся прикусить кожу любовника клыками, оставляя на нем метки, властно выгнуть так, как ему хотелось. И, как неожиданно оказалось, хотелось и самому Сайтару.
После горячего и расслабляющего секса эльфу хотелось только одного — уткнуться в полуорка и ничего не делать, валяясь в блаженной истоме. Он так и сделал, удобно уложив голову на оливково-смуглое плечо. Перед лицом замаячил все тот же медальон со знаком гильдии.
— А что ты там хранишь?
— Ключ от запасного выхода, — хмыкнул глава гильдии ассасинов.
Расшифровывать Сайтару не понадобилось, так называли крохотные капсулы с быстродействующим ядом. В самом деле, как ключ для возможности последнего побега, если случится непоправимое.
— А у меня там локон брата.
— У меня прежде не было того, чей локон можно хранить у сердца.
— А сейчас появился? Кто, он или она?
— Он. Дивное видение, редкостное. И редкое.
Сайтар только усмехнулся:
— И в чем же его редкость?
— Ну, он лорд-эльф, которому вообще положено жениться и завести наследников. И заниматься своими землями... И в столицу являться только на балы и приемы, под ручку с, несомненно, очаровательной супругой.
— А он выбрал одного вредного полуорка... И вообще, предложи своему лорду взять на воспитание сироту из хорошей семьи, чтобы воспитать, как наследника, и не жениться.
— У сирот, мой кусачий, обычно семьи не бывает, тем более, хорошей. Но идея здравая. Надо будет спросить у моего лорда, как он к ней относится. Хотя я был бы не против, если бы он все же женился на какой-нибудь милой глупышке, ведь кровь — не вода, а свое дитя — оно свое и есть. И поселился в столичном доме, оставив в замке... ну, например, младшего брата? И его супруга. Которым уединение и лесной воздух будут полезнее столичной суеты.
— У твоего лорда нет столичного дома, был пожар, особняк сгорел дотла.
— Ну, зато на улице Сиреневых Облаков как раз продается один замечательный особнячок... Лорд Кивар недавно проигрался в пух и прах, так что ему нужны деньги, да и цена неплоха. За почти новый особняк... Всего лишь три квартала от площади Звезд... И всего лишь полторы тысячи золотых... — полуорк наматывал на пальцы золотые текучие локоны эльфа. — И, представляешь, какое совпадение, один мой человек как раз уговорил лорда Кивара немного подождать с продажей.
— Полторы? Хм, думаю, эту сумму достать легко.
— Мне тоже так кажется, — промурлыкал Ратор, сгребая волосы лорда в горсть и оттягивая его голову назад, принимаясь снова целовать.
— И ты согласен... Подбирать мне невесту?
— Если большая часть твоих ночей будет принадлежать мне — согласен даже на это.
— Смотря, насколько будет увлечена ведением хозяйства невеста.
— Я подойду к выбору очень увлекающейся хозяйством девушки со всей серьезностью, — пообещал, усмехаясь, полуорк. И заткнул собирающегося еще что-то сказать эльфа жарким поцелуем, совершенно не намереваясь терять больше время на разговоры. Его и так было потеряно предостаточно.