Ангел сидел на крыше небоскрёба, свесив ноги и побалтывая ими, как будто пытаясь сбросить тяжёлые невидимые глазу башмаки. Он был белёс, худ, с маленьким сморщенным личиком. Издали его можно было принять за подростка или старичка, если бы не два белых мощных крыла, сложенных за спиной. Ангел сидел на крыше уже полдня. Сначала он рассматривал город, машины, людей; с высоты город был похож на разворошенный веткой муравейник, а люди – на встревоженных муравьев. Потом, завидев неподалеку на крыше кучку разноцветного битого бутылочного стекла, Ангел начал рассматривать город, поднося осколки к глазам. Стекло больно впивалось в пальцы острыми краями, но Ангел не чувствовал боли. Он ждал её…, девушку, которая была ему женой в прошлой жизни, и во многом благодаря которой он стал тем, кем стал. Он искал ее долго, очень долго, а когда нашёл, сразу назначил свидание, как в той, прошлой своей жизни, когда он был человеком…
Назначая ей свидания, он терпеливо ждал её, а она опаздывала… она любила опаздывать. На каждое свидание он приходил то с букетиком ландышей, завернутых в хрустящую белую бумагу (если дело было весной), то с бархатцами, купленными на базаре (он любил эти цветы за их терпкий запах). А она всегда забывала цветы на скамейке, осознанно или нет – он так и не решился у неё об этом спросить.
Когда она после нескольких лет его ухаживаний благосклонно согласилась стать его женой, не было человека на земле счастливее его. А когда у них родилась дочь, как две капли воды похожая на неё, он носил их обеих на руках, балуя и стараясь, чтобы его девчонки ни в чём и никогда не испытывали нужды.
Она позволяла себе не приготовить ужин, а он счастливо улыбался, жаря себе и ей яичницу вечером после работы. В выходные, когда гора грязного белья за неделю уже не помещалась в корзине, он стирал его, а она иногда помогала ему развешать белье, если была хорошая погода – она боялась сквозняков и холода. Потом он мыл пол и посуду, скопившуюся за несколько дней… Да разве это работа – если она рядом?
…Ангел очнулся от своих воспоминаний, солнце клонилось к закату, а она всё не шла. И когда последний луч коснулся горизонта, белая красивая кошка вышла из-за трубы и направилась к Ангелу. Он замер, стеклышки выпали из ставших ,вдруг, непослушными рук и посыпались вниз, на мостовую, звонко разлетаясь на мелкие-мелкие осколки. Кошка подошла и села рядом. Они просидели молча всю ночь.
Когда забрезжил рассвет, кошка встала, грациозно потянулась, и, не взглянув на Ангела, пошла к люку чердака, а Ангел, расправив крылья, до этого покорно сложенные за спиной, стремительно полетел в небо.