Лапа в окошке (Владимир Сорокин 3) / Проза.ру

   Минула середина сентября, светового времени категорически не хватало.    Грибы еще не отошли, красноголовики местами росли обильно, и клюкву на болотах собирать нужно успеть по возможности больше. Сезон есть сезон, спать некогда, день, как говорят, год кормит.
   Вот и Влад каждое утро только чуть-чуть сереть за окном начинает, лишь бы дорога немного проглядывалась, выходил из избушки и шел к речке. До нее метров сто по зимнику. Там он садился в лодку и, чаще не заводя мотора, греб веслом за реку, чуть повыше по руслу, к сушилке для грибов.
   Сушилка представляла собой сруб с боковой дверью, крытый досками, а сверху пленкой, потому что дождевая вода не должна попасть внутрь. С торца, в выпиленное отверстие, вставлена печь, сделанная из двух железных бочек, выступающая из сруба сантиметров на сорок, чтобы пламя выходило подальше от стены. Остальное выпиленное пространство от сруба до печи было обложено кирпичами и глиной. Главное лишь бы от раскаленного железа и пламени древесина стены не загорелась. Внутри в пазы, между бревен, вставлены жерди, а на них устанавливались лотки из металлической сетки, наполненные нарезанными грибами.
   Вот и в это утро, подойдя к сушилке, Влад открыл заслонку и подбросил дров. В топке еще тлели угольки, но он не стал ждать, когда зашает и самовозгорится древесина, а натесал смолья и поджег. Потом быстро запалил костерок, поставил чайник, пока он закипал, зашел в сушилку, переставил лотки. Те на которых подсохли грибы, в сторону от печки, где сыроваты, ближе к жару. Попил чайку, перекусил немножко. Стало довольно светло. Сел на моторку, и к грибным местам.
   Зная, где растут подосиновики, набрать шесть-восемь ведер грибов за час-два плевое дело. Больше времени занимает нарезать их и высушить. Определив набранное в сушилку, и плотно пообедав, Влад отправился за клюквой на болото. Часа в четыре, наполнив около мешка ягодой, выехал обратно к сушилке.    Попутно снова ведер шесть грибов собрал. Дождь - не дождь на это скидка не делается.
   В этот вечер Влад под задержался у сушилки, уже стемнело, когда в лодку садился. Переправился, приткнул свое плавсредство, не уплыло бы случайно. Патронташ из лодки брать не стал, чего зря таскаться.
   - В стволе два патрона с мелкой дробью есть. Утром тоже пойду почти в темноте, - подумал он, - если вдруг случайно рябчик вспорхнет или утка у лодки плавать будет, двух зарядов хватит.
   Собачка, по кличке Нейва, на трех лапах, изредка приступая и на культю, отморозила зимой одну переднюю в капкане, побежала вперед. Следом, с трудом угадывая дорогу, потопал и Влад. Он не дошел до зимовья метров двадцать, как вдруг с испуганным лаем мимо него в обратную сторону проскакала собачка.
   - Людей она никогда не боялась, наверно медведь, - промелькнула мысль.
   Влад сдернул с плеча ружье и с громким матом устремился к избушке. Там на более чистом месте, хоть что-то смутно можно было рассмотреть. Железная бочка, в которой были продукты, лежала на боку и крышка отлетела в сторону. Но продукты находились на месте, не успел видно Топтыгин ими воспользоваться. Похоже, нежные уши медведя не вынесли нецензурную брань, и он смущенно удалился. Собачка так ночью и не пришла.
   Рано утром Влад выходить не стал. Лишь в то время, как за окном можно было все хорошо разглядеть, он покинул избушку. Где-то посередине пути, от зимовья до речки, возвышался небольшой бугорок. Когда охотник на него поднялся, то увидел, что метрах в тридцати ему навстречу по дорожке неторопливо идет крупный зверь. В такие критические моменты во Влада, словно дикий предок вселялся. Он сдернул с плеча оружие и быстрым шагом, чуть ли не бегом, что-то выкрикивая, направился к хозяину тайги. Пулями можно было бы, и стрелять, а мелкая дробь для медведя, это словно мухобойкой стукнуть. Но где-то Влад читал или слышал, что если стрелять практически в упор, то заряд дроби не хуже пули пробивает.
   Косолапый вдруг тормознул, постоял несколько секунд, и подумав наверно:
   - Какой-то ненормальный мужик, лучше не связываться, - свернул в сторону, и быстро исчез из виду.
   У сушилки собака не появлялась. Лишь поехав на моторке к клюквенному болоту, Влад увидел Нейву на противоположной от избушки стороне речки, где-то около километра ниже по течению. Он причалил к берегу и, когда собачка запрыгнула в лодку, пожурил ее:
   - Эх, Нейва, Нейва, чуть хозяина медведю не скормила, ладно хоть предупредила.
   На самом деле на нее он не был в обиде. Большинство здоровых собак, как знал охотник, от одного только запаха медвежьего, поджав хвосты, в ужасе разбегаются по сторонам. Что же говорить о трехлапой, предупредила, и то хорошо.
   Вечером Влад до темноты у сушилки засиживаться не стал. Чуть только смеркаться надумало, он тут же направился в сторону избушки. На этот раз патронташ из лодки забрал и ружье пулей зарядил. Пока шел, впереди идущая собака несколько раз пугала его, резко останавливаясь у каждого подозрительного куста. И Влад, вздрагивая, внимательно просматривал местность в пределах видимости.
   Конечно, Влад понимал, что бросаясь утром и предыдущим вечером в сторону медведя, он сильно рисковал. И если бы зверь не убежал, то шансы на благополучный исход были не слишком высоки. Но так, же догадывался, что кабы он дрогнул и показал спину, то этих шансов оказалось бы еще меньше. До избушки добрался без приключений. Только успел дверь открыть, как Нейва юркнула в помещение и залезла под нары. Зашел и он, ружье поставил к столику, оборудованному у окошка. Окно было почти квадратное, размером сантиметров 35-40, обтянутое целлофаном вместо стекла. Сам же Влад завалился на нары. Во время заготовок грибов, он приходил в избушку только спать, а готовил, питался и собаку кормил у сушилки.
   Ночью, когда Влад вышел по своим надобностям на улицу, не закрыв при этом дверь, за ним выскочила и собака. Неподалеку в лесу что-то хрустнуло. Нейва испугано затявкав, бросилась не в избушку, а опять по дорожке к речке.
   Высказав в темноту нелицеприятные для медведя обороты речи, Влад вернулся в помещение.
   Утром он проснулся, когда в окошке заметно посветлело, только принял, как говориться, сидячее положение, протирая руками глаза, как в окно, порвав пленку, резко просунулась и тут же исчезла медвежья лапа.
   Пока Влад, ругаясь, слазил с нар, а они были широкие, четверо-пятеро человек свободно размещались на них, так как избушка досталась охотнику по наследству, от организации химлесхоза, заготавливающей раньше здесь живицу, пока схватил ружье, зверя и след простыл.
   - И что я оружие рядом не положил, - с раздражением думал он, - взял бы тихонько, без шума, может быть Топтыгин и морду сунул в окошко, тогда, с полутора-двух метров, навряд ли смог промахнуться.
   Хотел он на следующую ночь покараулить медведя у окна, рыбки подкинуть, напротив, для приманки. Да видно не судьба. Когда подошел к лодке, обнаружил на ней ледок. А в деревне у него была выкопана картошка, и рассыпана в крытом дворе, чтобы, во-первых, обсохла, а во вторых, через недельку-две после копки, лучше заметна фитофтора на клубнях, и в подпол попадут более здоровые клубни. Пришлось под вечер отправляться в деревню, не заморозить бы урожай. А собачка появилась у сушилки только перед самым отъездом. Хозяин даже начал беспокоился, не случилось ли что с ней.
   Вернулся Влад к этой избушке лишь через неделю. Сначала картошку прибрал. Потом решили они с другом вдвоем на лодках круглое полукилометровое озеро проневодить, почти двухсот метровым неводом, чтобы карасей в садок посадить, а затем по льду из него достать рыбу. Так время и пролетело.
   У избушки бочка валялась на боку, правда открыть Топтыгин ее не смог, так как затянул Влад крышку железным обручем. В избушку у медведя залезть тоже не получилось, потому что окно для него оказалось маловато. Побывал мишка и у сушилки, но не найдя практически ничего съестного, только ведро пустое смял с расстройства, почти в лепешку. Думал Влад, что они встретятся с ним позже на охоте, но больше медведь не показывался. Может, был проходной зверь, потому что летом вокруг много лесов горело.
   Что же, не встретились, может оно и к лучшему.