Признаюсь, не было желания менять профессию. Тем более, место жительства. Но обстоятельства порой не спрашивают, что мы хотим, а потому приходится бросать обжитое, исчезая из него без следа…
Как-то от приятеля, приехавшего в отпуск, я узнал, что в таджикском городке Яван, работая на электрохимическом заводе, квартиру можно получить уже через год. Это в то время как мне, работающему на уральском заводе, чтобы стать новосёлом, предстояло оттрубить от звонка до звонка лет десять-пятнадцать!
Не думаю, чтобы кто-то на моём месте принимал решение дольше, чем я. И вот, отработав положенные после подачи заявления дни, я с семьёй уехал в Яван, где вскоре освоил профессию аппаратчика хлорирования.
Профессия эта была созвучна фильму Андрея Тарковского «Сталкер». Конечно, если включить воображение и отдалиться от действительности. Впрочем, для творческого человека это не составляло труда.
Не было, пожалуй, ни одной смены, когда бы мне ни приходилось надевать противогаз. Даже если на площадке у хлораторов не стелился жёлто-зелёный газ, который мог бы сойти за какой-нибудь инопланетный туман, встреча с ним всё равно происходила.
В секцию, где размещались вентили подачи хлора к хлораторам, войти без противогаза было равно самоубийству. Трубы, прокладки, вентили менялись здесь довольно часто, но всё довольно быстро приходило в негодность. Вся секция была покрыта налётом ржавчины и пропитана хлором, поскольку постоянно где-то обязательно образовывался свищ.
Сквозь стёкла противогаза всё это представлялось следствием глобальной катастрофы, в результате которой человечество в данной местности исчезло, а осталось от него только это ржавое железо и свистящий хлор, потому что, покинув этот мир, люди забыли даже закрыть вентили. Это за них приходилось делать мне.
С трудом закрутив арматуру и получив при этом свою порцию хлора, я выскакивал из секции на площадку, сдёргивал с лица противогаз, делал глубокий вдох и, зачерпнув металлическим стаканом на проволоке пробу из хлоратора, спешил к людям.
Это были милые лаборантки, которые, делая анализ принесённой мною жидкости, определяли, следует ли мне ещё раз вернуться к вентилям или нет.
Я не сомневался, что они не имели ничего общего с людьми, бросившими вентильную секцию на произвол судьбы, поскольку в лаборатории существовал свой мир прозрачных пробирок и колб, белых халатов и зелёного чая, который в пиале был скорее жёлто-зелёным, отчего в моём воображении представал как сжиженный хлор.
…Пока готовился анализ, я пил чай и вспоминал давний разговор с приятелем об электрохимическом заводе.
– Ну, электричество понятно, – говорил я. – А химия, какая?
– Хлор.
– Понятно, – как-то обрадовавшись, сказал я тогда и, чтобы утвердиться в своём понимании, добавил: – Всю жизнь хлорированную воду пьём.
Приятель усмехнулся:
– А Первую мировую вспомни. Чем немцы наших травили?
Тогда сразу стало понятно, почему квартира уже через год…
Лаборантка называет результат анализа, а я, поставив пиалу, выдыхаю: «Маловато» и, поправив сумку с противогазом, снова иду к хлораторам и вентилям.
Так в течение года я, подобно Сталкеру Тарковского, по скользящему графику входил в «зону», оставленную людьми, твёрдо зная, что и я оставлю её в свой срок.
Едва мы получили квартиру, моё заявление легло на стол начальника цеха. Тот не уговаривал: практически все аппаратчики поступали так. Мало кого привлекала перспектива раннего ухода на пенсию, в случае, если отработаешь «сталкером» десять лет. Мне хватило года, чтобы испытать хлор на себе. И на вкус, и на цвет.