Моя Камбоджа

Галина Гладкая
Уже тому четверть века. И вроде бы только вот-вот... А время летит неумолимо. Известно - куда. Но есть у любого человека прекрасный орган чувств - память. Он вмещает в себя все остальные чувства. Призадумайтесь. Можете вспомнить запах сирени? А любимую песенку? А первый поцелуй?

Всё это в нас хранится то бережно, как антиквариат, а то небрежно, как вчерашние газеты. Бывает всё чаще, что мучительно вспоминаешь что-то, а оно ускользает, как роса под утренним солнышком. И вдруг нахлынет...

Если я вспоминаю столицу, то почему-то вижу себя в "Ростиксе" у "Нагатинской". Наверное, потому что в последние полгода часто заходила туда поужинать. Уходила из дома под вечер... Впрочем, это уж совсем личное.

***

А начала я своё повествование с того, что в восемьдесят девятом мы вернулись из Кампучии после почти трёх лет жизни в этой стране. Ныне это Камбоджа. И город-порт тогда имел название Кампонгсаом, а сейчас шикарный курорт - Сиануквиль.

Сейчас пролистала в Яндексе фотографии. Да, уже другое всё. Цивилизация. А тогда...

***

Муж долго ждал очереди на эту командировку.Пришлось даже вступить в партию. Иначе - никак. Ещё проблема была в том, что одного, без жены, не послали бы. Потом я убедилась, что в этом был резон. А тогда...

Сыну было всего шестнадцать, дочке десятый, а второй и трёх не было. Хорошая, дружная семья. Дети и сейчас сохранили родственные связи, а мы с мужем вскоре после возвращения разошлись.

Так вот о чём я. Мамы моей к тому времени уже не было. Свекровь в далёком Бердянске. Детей с собой брать не разрешали. И правильно, в этом я тоже убедилась, хотя чужого мальчика лет семи туда привезла. Но в столицу. И потом на границе у меня очень интересовались, куда я дела ребёнка. Но прохождение границы и таможни у меня всегда с приключениями, потом опишу пару случаев.

Муж настаивал на том, чтобы я летела с ним. Приехавшая свекровь тоже. Отдел кадров Совфрахта уговорил полететь всего на пару месяцев. Потом мужа уже не отзовут. В общем - муж улетел осенью, а я уже после нового года.

***

Улетала я из Шереметьево. За неделю до этого муж прислал радиограмму: "Привези запчасти к радиостанции, список я ребятам передал". Поэтому в аэропорт мне привезли небольшой, но тяжеловатый, ящик. Пограничник спросил, что в нём. Я честно ответила, что понятия не имею. Показала бланк телеграммы с подписью "Теплоход "Витус Беринг", объяснила, что муж на этом теплоходе, а я лечу к нему. Пропустили. Потом уже я провозила с собой любую контрабанду, от больших сумм до ценных металлов, и всегда без эксцессов. Но это было уже в другой стране и другой жизни.

В Москве в январе - зима. Мороз до двадцати. А в Пномпене больше тридцати жары. Вышла из самолёта - и задохнулась горячим воздухом.

Вместе со мной летели какие-то морфлотовские начальники, в том числе и тот дяденька, что в Первом отделе рассказывал мне о сухом законе для коммунистов. Эпоха была горбачёвская, накручивали меня, как вести себя за рубежами, крепко. А дяденьку из самолёта практически вынесли, так как за восемнадцать часов полёта он основательно назюзюкался.

Первое впечатление было не самым приятным. Прилегла поспать с дороги и проснулась от боли в затылке. На подушке сидел огромный таракан, он-то меня и пробовал на вкус. Две следующие ночи я спала, сидя за столом. В общей душевой, для обитателей виллы Морфлота, около выключателя жил Хоккей, большая ящерица с крокодильими зубами, всё время покрикивающая "Окей, окей". Мылась с опаской.

Вертолётом доставили меня в Кампонгсаом. Вся колония жила в длинном здании на сваях. Над крышей сделан навес, там по вечерам гуляли, там и праздники справляли, там и столовая была. Первое время были у нас прикомандированы повар и врач, потом они уехали, а на их место новых не прислали.

Здание разделено на трёхкомнатные квартиры, их около пятнадцати. Войти можно было сверху, снизу и с опоясывающего фасад балкона. В каждой комнате кондиционер БК, без этого никак, тропики! Каждой семье по квартире. Когда приезжали гости или другие группы, то их сначала селили к одиночкам, а потом отделали второе такое же здание.

***

Муж мой был начальником радиостанции. Это звучит гордо. А на самом деле - он один и был. Ну, и я на подхвате, когда он... ну, не совсем здоров был после вчерашнего. Морзянку так и не освоила, а на рациях работала уверенно.

В восемьдесят шестом война в Кампучии ещё не закончилась. Полпотовцы окопались в лесах, скорее даже - джунглях. Двести километров от столицы до портового города - только на вертолёте. И зарплата, и письма. Когда он прилетит - никто не ведает. Уже в воздухе пилот вскрывает конверт с маршрутом. Лететь надо через горы и леса. Оттуда постреливают.

Примерно за неделю до нашего окончательного отлёта военпред летел искупаться в Сиамском заливе, а может - по делам. С ним летели представитель Совфрахта, ЧАМ, и кто-то из Союза. Читали свежую прессу. Военпред встал на минутку за другой газетой. В это время вертолёт обстреляли. Повреждён был винт, а ещё оказалось, что кресло, на котором только что сидел чиновник - вдребезги. Пришлось лететь хоть как-то обратно.

Наш "Ситэй" (по-французски общежитие) охраняли полицейские с автоматами. Они прокомментировали событие так: "Поли тик-тик байон и пух-пух", "Байон" - местная водка. Может и так быть, но я каждый раз, как летела над джунглями, видела дымки от костров в совершенно непроходимых местах.

Полпотовцы стреляли из "Стингеров", которые сами наводятся на тепло двигателя. В общем, последний полёт доставил массу волнений. Обошлось.

Пару раз видела, как люди в чёрном проходили по городу. Страшно. В стране в то время были миротворческие войска, вьетнамцы. Но были случаи, когда кто-то подрывался на минах. То ли оставшихся от военных действий, то ли заложенных этими чёрными.

За городом на свалке стояли наши танки, видимо, поломанные. Из Союза шли корабли с оружием и боеприпасами. На базарах можно было купить такие продукты советского производства, которых и в Москве годами не видели. Например, можайское молоко. Морячки делились или специально присылали - кто теперь узнает?

***

Город в ту пору напоминал таджикскую деревню. Да простят меня таджики за эту фразу. Чуть ли не соломенные лачуги на сваях. Разрушенный кинотеатр. Вонючие свалки мусора на улицах. Но в домах чистота, уют, бытовая техника, видики и спутниковые антенны на крышах.

У мэра города в швейцарском банке было тридцать килограммов золота. Страна вообще была, да и остаётся, богатейшая на всякие ценные ископаемые. Камни добывали минимум десяти видов. На базаре изумруды продавали горками, на вес. Не очень качественные, редко попадались чистой воды. Топаз, рубин, аквамарин, сапфир синий и белый и ещё много других. На севере наши изыскатели ходили на работу в кедах с рифлёной подошвой. Вечером мыли обувь - горстка камушков. Наши тётки из предприимчивых каждый базарный день прикупали немножко каких-нибудь камней.

Платили нам по пятьсот с небольшим, зелёных денег. Прожить можно было на пятьдесят, при этом покупая что-то впрок, из одежды, техники, утвари, подарки родным. Деньги поступали нерегулярно. При этом каждый раз кассир уговаривал написать заявление на перевод во Внешторгбанк. Официальный курс - копейки. Ещё были чеки, их брать было выгоднее. Вклады в банк получить не удавалось потом года четыре, пока баксы не обесценились. Хотели сыну квартиру купить, не вышло.

Перед отъездом сколотили большой ящик из красного дерева, почти в мой рост. Набили полный. И отправили морем. Дошёл через полгода. Сначала на таможне вытащили у нас все видеокассеты "на просмотр". Потом оказалось, что на корабле кто-то вскрывал и вытащил почти все мужские вещи. Ни разу не одёванные. А для полноты ощущений в квартиру влезли воры и основательно почистили. Кто-то из нашего же подъезда, как выяснилось. Опера никого не нашли, да искали ли? Зато поимели в счёт будущей благодарности ещё кое-что.

Материальные потери - ничто по сравнению с тем, что семья начала разваливаться. Сын на третий день после нашего возвращения был призван в армию. Потом сразу женился и стал жить отдельно. Старшая дочь потом выкидывала такие фокусы, что до сих пор страшно вспоминать. Младшая в свои пять практически не говорила, дедушка с бабушкой не умели научить. Муж как начал заливать за воротник ещё там, так до сих пор не остановился. Был хороший, умный, талантливый человек, а стал... Впрочем, я его уже много лет и не видела.

Поехала я на пару месяцев, а пришлось - до последнего дня. Тому много причин, не буду об этом. Девочки жили это время у свекрови, а сын - один. Он закончил автомеханический техникум со средним баллом четыре с половиной, не пил, не курил. Мы написали друг другу десятки писем, были в курсе всех событий.

Тропики... В этом климате есть и хорошая сторона, и не очень.

В сезон дождей иную неделю невозможно даже высунуть нос на улицу. Не из ведра, из бочки льёт. Но холодно не бывает никогда. И океан всегда приглашает поплавать. Вода солёная настолько, что полноватые купальщики физически не могут нырнуть. Конечно, далеко до вод Мёртвого моря, но тоже впечатляет.

Я была не худенькая, но нырять получалось. И с маской, и с аквалангом. Красотища! Рыбы всевозможных расцветок. Кораллы переливаются химическим светом. Устрицы, крабики. Королевские крабы близко к берегу не подплывают. Но на базаре продаются. Об этом потом.

Купание превращалось в шоу. Кхмеры боялись воды. Если лодка перевёртывалась - никто не спасался. Наш водитель Пхон и переводчик Кын с нами научились. А когда наш автобус в сопровождении полицейских с автоматами, с привязанными на дуло тряпочками, чтобы не перегревался; в общем - на берегу сидели зрители. А как же: белые женщины почти неглиже. Плавали, ныряли с плеч мужей, загорали стоя и лёжа. Это зрелище нравилось тамошним мужчинам.
 
Климат благодатный для растений. Посади семечко - максимум через год собирай урожай манго. На крыше у нас в кадках росли ананасы. Под окнами - кусты бананов. Но во всём этом великолепии нет ни солей, ни витаминов. Не успевают набраться, наверное. Надо было пить Карловарскую соль, содержащую в себе все нужные организму ингридиенты. И пить витамины. Жену одного из инженеров перекосил сколиоз. Видимо, надеялась на русский авось, кости не получили нужных микроэлементов. Обязательно надо было хотя бы есть орехи и курагу.

Лихорадка, малярия, лямблии (это такие глисты, живущие в крови), туберкулёз, сифилис. Всё это подстерегало за каждым углом. В Пномпене молодой парень подхватил малярию. Ломка, как у наркомана со стажем.

Мой муж работал в том же здании, где мы и жили. Только два раза в неделю на час на базар и раз в неделю - два часа на пляж. Я вела более свободный образ жизни, часто летала в столицу страны, и в Москву тоже. Бог отвёл - мы вернулись здоровыми.

***

О вкусном.

Нас приглашали на свадьбы. Много раз были различные приёмы. Муж был парторгом нашей колонии, а я - председателем женсовета. На одной свадьбе даже потанцевала с женой Хенг Сам Рина, их тогдашнего "Горбачёва". Они делали вид тогда, что идут по пути социализма. Сейчас перестали притворяться. Вернулся Сианук, по-моему он в детстве один год отдыхал в "Артеке", об этом есть детский фильм.

Так вот. Кухня разнообразна. Ела с удовольствием супчик, по виду - грибной, а оказалось - из акульих плавников. Вкуснотища! С аппетитом ела лягушек, напоминающих наших цыплят "по рубль пять" (если кто помнит). Змея не понравилась - жестковата. Королевские крабы, печёные со специями - объедение!  Мозги обезьяньи не пришлось. Но это - на совсем уж экстремалов.

Наш доктор предупреждал: "На каждый кусочек - глоточек, иначе я за вашу жизнь не отвечаю", мы и запивали еду местными водками, довольно приятными на вкус. Пища сильно острая. И в плане гигиены... ммм... опасная. Помню, на одном из приёмов прямо на земле кололи лёд, который потом клали нам в бокалы.

Изобилие овощей и фруктов. И известные, и экзотика. Некоторые сейчас можно купить в Москве, а вот анону не привозят. Хотя она и в Израиле растёт. Интересный плод, похож на гранату-лимонку, а мякоть - среднее между ананасом и дыней. Дурьян... Его только на свежем воздухе можно разделывать, вонюч. Зато если вырезать серединку и полить лимонным соком - за уши не оттащить.

Манго я ела так. Запирала все три двери. Брала самую маленькую чайную ложечку и смаковала. А ананасы самые вкусные - из города Кампот, они почти круглые и не кислые.

 Забыла пояснить, что же это за теплоход такой - "Витус Беринг".

Подозреваю, что в целях конспирации нашу береговую радиостанцию оформили как судовую. Через какое-то время настоящий корабль с таким именем вышел в плавание. И началась путаница. В конце концов радиограммы стали отсылать сразу на два адреса.

Ещё мой дед был большим начальником в министерстве морского флота. Название тогда было явно другое. Дед с Отто Юльевичем Шмидтом в голодные двадцатые плавал по Волге, наверное - раздавая продпайки нуждающимся. Так гласит семейная летопись.

Отец мой тоже работал много лет в Морфлоте. Он был уникальный специалист по связи. Главный по радиочастотам в стране. О нём много можно написать, но не здесь.

Муж опять же работал по связи. И там же. Командировка поломала всю карьеру. Хотя... Вернулись-то мы в другую по сути страну.

***

В Кампучию везли удобрения. Их запретили к использованию в Союзе в связи с ядовитостью. А куда-то девать надо? Вот братским народам и дарили безвозмездно, как говаривала Сова в мультике. Бедные докеры разгружали на сорокоградусной жаре. За тридцать пять риелей, доллар стоил от ста до двухсот риелей. Жёны докеров приносили с базара сто граммов мяса, завёрнутые в пальмовый листочек. А детей даже в бедных семьях было много.

Ещё везли много чего. Приходили огромные контейнеровозы, РОРО. Побывала на одном, это целый город. И резанула одна деталь: столовые для офицеров и для матросов очень отличались. Офицерская напоминала неплохой ресторан. А для рядовых - забегаловку у провинциального вокзала. Не понимаю я такого разделения. Но моего мнения и не спрашивают никогда...

Ещё везли такие грузы, что из Одессы до Кампонгсаома корабль шёл полгода, соблюдая радиомолчание. И только на рейде выходил на связь. Поэтому с раннего утра до поздней ночи кто-то из нас двоих с мужем должен был находиться рядом с радиостанцией.

***

Пытались мы говорить с родными по радиотелефону. И редко получалось. Слышали итальянцев, слышали вьетнамцев. А в Томилино нас не слышали. Там приёмный радиоцентр, где много лет до поездки работал муж. Где антенное поле было отдано под огороды для сотрудников. Мы тоже получали три соточки. Но об этом не стоит, наверное.

Я высказывала своё возмущение по поводу отвратительной связи отцу. Неправильно выделял нам частотную полосу. Он приводил разные доводы, но меня же интересовал только результат.

***

В этой главе ещё хочу пояснить вот что. Я там сильно заболела. Местные врачи пытались вылечить. Судовые тоже делали попытки. В конечном итоге вывезли меня в Москву, в госпиталь. Там запугали, что останусь инвалидом. Не на такую напали! Я до сих пор и не вспоминаю об этой болезни. Чисто силой воли избавилась. Не блефую, поверьте.

По этой грустной причине летала два раза домой и раз пятнадцать в Пномпень. На пномпеньском базаре, куда возили русских, была торговка, Лена, кажется. Она каждый раз выпытывала у меня: когда я прилетела. Я врала, что приезжаю на машине через перевал, она не верила. В первый же раз она донесла мои покупки до автобуса, чтобы посмотреть, из какой я группы, Морфлота или другой. И каждый приезд у нас повторялась эта игра. Ведь вертолёты летали не по расписанию. Особенно её интересовало, когда я опять в порт полечу.

Это была первая встреча со шпионажем, кажется - китайским. Я к концу командировки научилась отличать кхмеров от вьетнамцев, тайцев, лаосцев и китайцев. Вторая встреча случилась уже в Ситэе. Я любила сидеть в плетёном кресле на балконе и вязать. Сколько шалей я связала и многого другого. Любовалась между делом на пальмы и океан.

Как-то раз по этому общему балкону проходил сотрудник порта из местных. Я не сразу подняла голову от вязания. Услышала: "Добрый вечер. Приятно видеть новое лицо. Вы откуда, из Москвы?" И всё это на чистейшем русском языке, без малейшего акцента. Я увидела перед собой аборигена. Вроде бы кхмера. Потом я расспросила жену руководителя группы. Она рассказала, что это обычный докер. Он приходит учить наших мужчин каратэ. Язык, по его словам, самоучкой освоил. Он дружил с одним из наших инженеров. Интересен факт, что когда того перевели в Пномпень, этот каратист перевёлся за ним следом в речной порт на Меконге.

Собственно, о кхмерах.Свою страну сами они называют Кампучия. Язык очень сложный для изучения. Звуки, подзвуки, то быстрые, то тягучие. Первый год ещё был наш переводчик, он что-то подсказывал. Потом уже частично жестами пытались объясниться. Сами кхмеры старались выучить хотя бы самые ходовые выражения. На базаре все друг друга понимали.

Поскольку мне по статусу приходилось общаться на своеобразных приёмах, то завела словарик. Сейчас мало что помню, во всём нужна тренировка, к памяти это тоже относится. Женсовет города возглавляла мадам Мани. Она часто приезжала просто в гости. Мы с ней общались на совершенно дикой смеси кхмерского, английского, французского, польского, русского. Обе были своеобразными "полиглотками", пару десятков слов на разных языках - и беседа потекла.

Довелось мне выступать перед всем городом на празднике, посвящённом выводу вьетнамских войск. Написала речь о дружбе народов, показала руководителю группы, он что-то подредактировал. Но за трибуной меня понесло... Наговорила отсебятины. Надеялась потом, что переводчик сгладил явную чушь. Думаю, что не сильно-то и слушали и наши, и аборигены.

Сказался опыт радиобесед на крупном предприятии, где я прослужила десять лет пожарным инспектором. Получалось так же: сначала по бумажке, потом какие-то мысли добавлялись, а в конце, на совсем мажорной ноте, прямой поток сознания. Обычно радиобеседы проводились в обеденный перерыв, так в столовой стены тряслись от хохота. Шутили, что мне аппаратура ни к чему. Просто надо было открывать окно инструкторской на восьмом этаже заводоуправления - и "беседовать". Голос у меня был поставлен отлично, а в процессе рассказа обычно становился всё громче и громче. Так и на выступлении вышло, микрофон аж фонило.

Помнится одна деталь того праздника. На импровизированной сцене стоял длинный стол, накрытый большой скатертью до пола. За ним сидел президиум. По одному вставали для зачитывания доклада. А под столом летали комары и больно кусали ноги. Поэтому основной мыслью было: "Когда же это закончится?"
 
***

Как-то раз вышла на маленький балкончик из квартиры. На него и не заглядывала почти никогда, так как под окном росло хлебное дерево, а по нему могла заползти змея. Змей там было много. И огромные удавы метра по три. И двадцатисантиметровые "прам минут и фини", пятиминутки, верная смерть.

Так вот. Вышла я, а на перилах сидит небольшой капуцинчик, обезьянка, девочка. Она там поселилась, я её кормила, водила на поводке по Ситэю. Общительная, ласковая. Но хулиганка. Особенно любила она воровать у меня помаду. Красила себе губы, кокетка. А если я заставала её за этим занятием, то выбрасывала с балкона тюбик, как бы незаметно. Она позволяла себя гладить почти всем, но на жену врача бросалась с ужасными гримасами. Набычится, соберётся в комок, рычит. Эта молодая женщина была самой обычной. Не всеобщая любимица, но и не склочная баба. Никто не мог понять, что же такого раздражало мою Марципанку.

Обезьянка изредка отвязывалась и сбегала, но через несколько дней возвращалась. Один раз не вернулась. Потом, через большой промежуток времени, нас пригласили на очередную свадьбу, и там я увидела свою питомицу. Но - без хвоста. Вот и причина, почему она не смогла вернуться. Для обезьян хвост - как ещё одна нога, они передвигаются прыжками, опираясь на него. Мы с ней обе обрадовались встрече, но новые хозяева попросили не забирать, их дети привыкли с ней играть.

Иногда просматриваю фотографии с Марципанчиком и глажу её изображение. Жива ли она?

 В один из прилётов в Пномпень я попала с какой-то экскурсией в Серебряный дворец.

Довольно большая ухоженная территория, обнесённая по периметру высокой стеной. Все четыре стороны стены изнутри были разрисованы фресками на тему жизни Будды и правившей династии. Можно было бы походить как минимум пару часов, разглядывая эту живопись.  Часть потускнела и стёрлась от времени, но в основном всё оставалось достаточно ярко.

На территории стояли огромные ступы-памятники, это усыпальницы королей. Уже совсем недавно, в две тысячи тринадцатом, под такой ступой похоронили прах короля Народома Сианука, много лет прожившего в изгнании и вернувшегося после правления красных кхмеров.

Самое большое здание - Королевский дворец. Его не просто так назвали Серебряным. В нём полы покрыли серебряными пластинами. Внутри бесконечное количество разнообразных фигурок Будды, а главное - изумрудный Будда из цельного камня в натуральную величину.

На открытой веранде сделан танцевальный зал. В нём апсары, танцовщицы, демонстрировали свои умения перед королём и его женой, которые восседали в противоположных концах зала на тронах. Говорили, что жена короля из апсар выбирала мужу наложницу на ближайшую ночь. Странные нравы. Наша женщина не смогла бы так.

Танец апсар напоминал танец живота. Но главное в нём - движения рук. Далеко изогнутые назад пальцы с длинными ногтями плавно совершали пассы, похожие на шаманские. Музыка была довольно заунывная, однообразная. На праздниках и наши женщины вставали в такой своеобразный хоровод, но двигаться на полусогнутых ногах быстро надоедало.

На свадьбах и приёмах музыканты часто играли нашу "Катюшу" и почему-то "Мой адрес не дом и не улица". Под такие мелодии и танцевалось веселее. Кстати, кхмеры не умеют петь, как мы, хором, дружно. Часто у нас в Ситэе проходили дружеские встречи, на них мы пели для гостей народные песни. Просили и их что-нибудь спеть. Недоумённо переглядывались... и отмалчивались.

В один их праздников по случаю нового года собрались морфлотовцы, незадолго до этого прибывшие водовики и несколько вертолётчиков. Приехали и военные с базы в Реаме. Столы накрыли на крыше. Разыгрывали сценки. Устраивали танцы. А потом решили посоревноваться, какая группа лучше поёт. Подозреваю, что в городе в ту ночь мало кто смог уснуть. Пели мы хорошо все. Главное -громко.

***

Дальше про дворец. Много было вокруг зелени. Веерные пальмы и кокосовые, банановые кусты, деревья с сильно пахнущими цветами, их ещё называли "Смерть европейцу" из-за аллергенности. Глицинии. Лотосы в бассейнах и прудах. Всё это располагало к долгим приятным прогулкам. Но... Время экскурсии было ограничено.В стране шла война. Всё того же торгпреда незадолго до этого ранили. Вышел на звуки выстрелов. А надо было прятаться.

Помню, что в один из очередных прилётов в Пномпень я услышала канонаду под окном, когда готовила ужин. Быстро выключила свет на кухне и спряталась под подоконник. Стрельба не прекращалась, даже становилась вроде бы ближе. Крадучись я пробралась в холл на первом этаже... А там наши мужчины спокойно играли в биллиард. Они мне объяснили, что это просто наши охранники из местных так отмечают китайский новый год. Я-то всерьёз решила, что полпотовцы напали.

Нашу группу, как и все другие, возили всегда и везде в сопровождении автоматчиков. Если на базар, то только на тот, где относительно безопасно. Много лет спустя такую же обстановку я наблюдала в Израиле, где в кварталы с арабами туристов не пускали. И по базарам водили по проверенным маршрутам.

***

На улицах можно было наблюдать такую картину: у колонки с водой мылись кхмеры, завернувшись в саронг, это кусок клетчатой материи, который используют разнообразно. В том числе и как своего рода арафатку, на голову. Видимо, водопровод был далеко не у всех.

Туберкулёзом и бытовым сифилисом было заражено значительное количество населения. Антисанитария кругом. Срок жизни много меньше, чем в Европе и Америке. Пятьдесят лет считалось глубокой старостью. Сейчас в стране туристический бум, поэтому должно быть получше с гигиеной.

В Кампонгсаоме "русские" открыли семейный отель. Русские в кавычках - узбекская семья. Как-то туда попали и прижились. Наших туристов приезжает много. И не просто так скупают острова в прибрежной зоне Сиамского залива различные олигархи. Море там бирюзовое, тёплое круглый год. Фрукты. Рыба. Овощи. Рай на земле.

***

Промышленности в стране практически не было. Контрабанда из Таиланда и Китая. И народ не сильно бедствовал. На базаре были и парикмахерские, и массаж, и пошивочные мастерские. Наши дамы брали "посмотреть" понравившиеся наряды. Фотографировались в них, дефилировали по вечерам на крыше. Потом сдавали обратно. Хотя это всё стоило сущие копейки. Каюсь, пары проданных сумок с такими нарядами хватало на покупку холодильника. Всё уходило "по своим", в Союзе тогда не было ничего в магазинах. Не только еды, но и одежды. Убогие мрачные платья и блузки. А я привозила яркие, с вышивками, в них любая женщина становилась сказочной принцессой.

Накупила я и кассет с любимой музыкой. И западная, и классика, и новинки - всё лежало на прилавках россыпью. И наша музыка попадалась. Тот же "Мираж" впервые услышала там. И западные новинки типа "Пет шоп бойз". И многое, многое. Кассет двести привезла. Мои дети всё это с удовольствием ставили в свои магнитофоны.

Ещё фильмы. И купленные на базаре, и взятые на копирование с кораблей были на в основном на английском. Теперь я много слов знаю на этом языке. Даже могу что-то сказать. Набором слов, без связок, но меня понимали почти всегда в разных странах. А французский, который пыталась учить лет пятнадцать с учётом двух институтов, так и не выучила. В Париже пыталась объясняться, чуть со стыда не сгорала от этих неуклюжих попыток.

К концу восемьдесят шестого у всех уже были по два-три видика. Переписывали всё подряд. Потом на таможне эти записи изъяли. Вернули через пару месяцев и не все. Был у меня любимый фильм "Разбойник Варрава", я его раз пятьдесят посмотрела. Поищите в интернете, стоящий фильм. Так вот - я на нём язык и учила, практически весь фильм могла уже дублировать. Потом долго искала на развалах в Москве, и всё-таки нашла с переводом. Обновила впечатление и поняла пару нюансов.
Фильм о Варраве, которого отпустили, чтобы освободить место для распятия Христа. О его дальнейшей жизни. Роль исполняет Энтони Куин. Поищите, не пожалеете.

 Побывала в музее, где собраны фотографии убитых полпотовцами кхмеров. И не только фото, но и черепа, пробитые мотыгами. Сейчас нечто похожее творится в соседней стране. А в не таком далёком прошлом было в Китае. Что же мы за люди такие? Убиваем в угоду кровожадным властителям своих братьев, сестёр, даже матерей...

Война, слава Богу, давно закончилась в этой прекрасной своеобразной стране. Надеюсь, что больше никогда. Вот если бы - и нигде!

***

Кхмеры - народ религиозный. Самое яркое доказательство тому - это то, что каждый мужчина должен какую-то часть жизни отдать монашеству. Живут монахи при храмах. Не работают. Просят милостыню. И молятся, наверное. Ходят они в оранжевых одеждах. И избегают контактов с женщинами. Даже если нечаянно женщина дотронется до его локтя - ему придётся начинать послушничество снова.

Храмы богатые, с красивыми росписями и статуями. Стояли они в некотором удалении от городов и сёл. В главных достопримечательностях страны - Анкорвате и Баньоне я не была. Там, рассказывали увидевшие воочию, целые города. Анкор считался затерянным в джунглях. Но судя по тому, как он сохранился, кто-то поддерживал порядок, не афишируя своего присутствия.

***

Почти три года пролетели быстро. Мы все рвались домой, в Союз, к детям и родителям. Даже семейные считали дни до окончания контракта. А уж одиночки, те вообще спивались с тоски. У одного товарища крышу регулярно сносило, с топором пытался кидаться. А ведь мы подозревали в нём "засланного казачка", в каждой группе такие были. Не доверяли нам. Контролировали.

Контракт у мужа был на год, потом продлили ещё два раза. Программу дружественной помощи постепенно свёртывали, новых специалистов не присылали. После нашего отъезда радиостанцию закрыли, потом и инженеров отозвали. В честь нашего отъезда в Пномпене устроили приём с банкетом. Кхмеры говорили добрые слова. Подарили нам подарки.

Потом я с грустью вспоминала, как хорошо там было, беспроблемно. Ведь вернулись в восемьдесят девятом в развал перестроечных лет. Пришлось в сорок почти лет начинать жизнь заново, с чистого листа. И заработать не получилось, деньги обесценились. Хорошо, что хоть не заполучили ничего экзотического в организмы.

Сейчас просто купить путёвку в Таиланд. Взять там экскурсию в Сиануквиль. Но это уже не по силам...

Если кто попадёт туда - поклонитесь за меня океану, стране, людям. Я помню. Я счастлива, что жила там какое-то время. Часть души осталась там...

P.S. Добавлю ложку дёгтя в этот океан дружбы народов. После вывода вьетнамских войск часто слышали: "Вьетнам домой и совьет домой". А ведь до этого... Когда мы в автобусе ехали куда-нибудь - из лачуг выбегали все обитатели, радостно махали нам и кричали: "Совьет!, совьет!". Нам казалось, что от большой любви...