Наконец – то, пятница. Из последних сил дорабатываем смену и, наскоро собрав удочки, провиант и простенькую палатку, едем с братом в переполненном автобусе за город. Подальше от этого вонючего, пышущего дымом десятков химзаводов города. Нас ждёт маленькая речка Зырянка, петляющая в непролазной североуральской тайге. Она впадает в пруд, и на стыке, где начинается подпор, неплохо ловятся подлещики и некрупная плотвичка. Место тихое, спокойное, ещё не раскрыто городскими рыбаками и не загажено толпами отдыхающих. Вот и наша остановка. Выходим и с удовольствием бредём по высокой, влажной траве к нашему потайному месту. Спешим – надо до наступления темноты наловить рыбы на уху, а уж потом, спокойно, к ночлегу готовиться. Палатку поставить, развести костёр, ушицу сварить и посидеть у костра, любуясь замысловатой пляской жёлтых лоскутов пламени. Побросав рюкзаки, разошлись по своим любимым местам. Вот и первая поклёвка! Красота! Воздух, какой – то сладкий! Травой пахнет! Здесь свой мир, мир чистой воды и свежего воздуха! И радости душевной нет предела! Но, что это? Что за звуки? Со стороны дамбы, где останавливается автобус, послышались многочисленные голоса и визгливый лай собаки. И о, ужас! Голоса уверенно продвигаются в нашу сторону. С тревогой вглядываемся в берега. Так и есть, компания из шести – семи человек, с рюкзаками, продвигается по противоположному берегу в нашу сторону. По высокой траве с радостным лаем носится маленькая чёрная собачонка. Ну, вот и порыбачили. Хорошо, что по другому берегу идут. Ждём, что же будет дальше. На наше счастье, компания остановилась ниже нас по течению на маленькой полянке, заросшей высокой, густой травой. С этого момента тишина прекратила своё сосуществование. На полянке появилась палатка, заполыхал большой костёр, а влажный, плотный воздух наполнился отборным матом, женскими визгами, задорным лаем собачки, звоном стаканов и разбитого стекла. Гуляние началось! Темнело. Мы, собрав удочки и рюкзаки, стараясь не выказывать своего присутствия, пробрались вверх по речке, поставили палатку и, не разжигая, костра, устроились на ночлег. Такое соседство было весьма опасно, и мы, на всякий случай, вырезали из ольхи две увесистые дубинки. Заснуть не удавалось. Дикие звуки атаковали беспрестанно. Не умолкая, тявкала собачка, звенели стаканы, лились на разные голоса блатные песни. Ближе к полночи у костра начались разборки. Доносились звуки хлёстких ударов, ругань, треск разрываемой одежды, душераздирающие женские крики, лай собаки. Лишь к рассвету всё стихло. Даже собачка смолкла. Уснули и мы, измотанные досадой и нервным напряжением. Проспали до того момента, когда в палатке стало жарко от поднявшегося солнца. Утренний клёв был пропущен. Я осторожно спустился вниз по речке к лагерю соседей. Палатки не было, костёр не горел. Перебравшись на другой берег, я осмотрел место ночных оргий. Трава была истоптана. Повсюду валялся мусор. Возле кострища высилась горка пустых пузырьков, а в сером пепле прогоревшего костра сиротливо валялась чёрная шкурка собачонки.
Фото из интернета.