Крошу в ладонях пустоту, и, в них же, грею суету.
Потом горячей суетой, пытаюсь дом наполнить свой.
Хочу разрушить тишину, и я себе кричу – ау.
Но крик не слышен мне самой, он застывает тишиной.
Пытаюсь тишину поджечь, мне незачем её беречь.
И может быть, она, горя, согреет хоть чуть–чуть меня.
Ни тлеть не стала, ни гореть, хотя послушно лезла в печь.
В печи, тихонечко шипя, кольцом свернулась, как змея.
Никто, ничья, в чужом краю и не в аду, и не в раю.
Я налегке, с пустой сумой, бреду по финишной прямой.
Устало жизнь бредёт со мной, бормочет что-то про постой.
Я на постой не тороплюсь, надеюсь, что отстанет грусть.