27 и 28 марта прошли в суматошном аду: гул самолетов, спуск в подвал, выход на божий свет, опять гул самолетов - в подвал - наверх и т.д. И суета, суета. Полнейшая неопределенность дальнейшего существования. Как быть? Куда ехать? Кому ехать? И вообще - ехать ли вообще куда-нибудь или не ехать? А если ехать - то как?
28 марта на исходе дня приехал Дима из Мескер-юрта. Его пояление в нашем дворе было встречено возгласами, воплями, криками, слезами, объятиями, радостью и тревожным ожиданием: с чем он явился? Да и само его появление произвело на нас впечатление человека, явившегося с того света. Улыбающеесялицо его и успокаивало, и настораживало одновременно. В тревожном ожидании прошло несколько минут...
Наконец погрузились. Дети ликуют, взрослые немногословны, собранны, сдержанны, действия четкие. Счет идет на минуты. Время затишья между бомбежкой и перестрелкой нужно использовать с расчетом. Да к тому же закат близок и неизвестно, что ждет впереди. Отец Ахмеда непреклонен в своем решении остаться дома, а вместе с ним и Адик. Боль и слезы разлуки. Дай Бог, чтоб не надолго!
Переехали через Хулхулау, повернули влево, на Автуры, мимо пионерских лагерей "Горный ключ", "Смена", "Дружба"...
В быстро наступающих сумерках сквозь пыль едущих друг за другом машин думала о том, что именно эта дорога сейчас является нашей "дорогой жизни". Спасет ли эта дорога нас? Суждено ли по ней доехать до конца, до места назначения - в с.Мескер-юрт, вокруг которого стоят российские войска и куда в дневное время суток пропускают возвращающихся домой беженцев?
Оказывается, не зря тревожилась и я, и весь экипаж нашего КАМАЗа. Через 2 часа после нашего отъезда, вернее, выезда из села эту дорогу бомбили вертолеты...
К 10 часам вечера прибыли в Цацан-юрт. Дальше дороги нет. Надо завтра с утра добраться до противоположного конца села, чтобы пройти через КПП российских войск и выехать в Мескер-юрт.
29 марта в 13 часов мы у Солтаевых. Ровно 5 часов мы шли от Цацан-юрта до дома Солтаевых в Мескер-юрте. Никогда не забуду чувство, с каким я подходила к этому пропускному посту: я почувствовала, что я приближаюсь к барьеру, за которым (или у которого) стоит мой враг. Всеми клетками своего "я" я почувствовала, что этот юнец с автоматом наизготове абсолютно безразличен к страданиям этой серой обезличенной массы людей... Вспомнился Павел Антокольский. Его поэма "Сын". Когда-то, лет 15-17 назад на уроке в 10 классе у меня прервался голос и я не смогла рассказать учащимся конец этой поэмы. А ведь тот "Сын" мог быть одним из этих сегодняшних сыновей... Парадокс!
30 марта с утра пешком пришла из Мескер-юрта в Аргун. Поваленные железобетонные заборы сахзавода и мясокомбината, перерезанные провода высоковольтной линии электропередач, покореженная гусеницами танков и изрытая воронками дорога, искалеченные осколками и снарядами деревья, зияющие проемы окон, чудом уцелевшие наши пятиэтажки - все это называется поселок Аргун. И всюду - осколки, осколки, битое стекло, мусор, отощавшие за время безлюдья собаки и кошки, в чьих глазах нет выражения надежды, что эти люди (т.е. мы, возвращенцы) дадут им кусок хлеба... Они разучились ждать помощи от человека.
Во всех подъездах, на всех этажах открыты двери квартир. Вернее, выбиты. Отпечатки сапог где-то 46 размера. Сквозняки, сквозняки... В нашей квартире - то же самое. Шагу ступить некуда от разбросанных книг, бумаг, оставшихся вещей. Не испытываю никаких чувств. Но знаю твердо: я этого не забуду. Никогда. И этого я не прощу никогда. "Детям детей расскажите, чтоб тоже запомнили..." Да-а-а... "Реквием" с ЭТИМ чувством никогда не читала. До каких пор будет происходить переоценка ценностей? По какому же образу и подобию была сотворена наша страна и эта вот система, что воспитала нас?! Как мы сохранили свое "я"? Уму непостижимо.
Может, в переоценке ценностей все-таки "виновата" перестройка? Не знаю Наверное, "все, что ни делается, все к лучшему"? И эта перестройка тоже, хотя с нее началось все самое плохое в нашей жизни.
Несколько дней подряд ездили в Аргун, чистили, убирали квартиру. Постарались придать ей божеский вид. Среди мусора нащли оставшуюся посуду (несколько тарелок, чашек), отмыли ее хорошенько, Малика Симбаригова дала 4 матраца (одеяла у нас были и + 2 подушки) и началась наша бивуачная жизнь: ощущения дома, домашнего уюта нет. Кажется, это так, временно... Нет воды, света. Только один газ. Окна у всех затянуты пленкой полиэтиленовой.
Из 70-ти квартир в нашем доме приблизительно в 20 квартирах затеплилась жизнь. Люди понемногу возвращаются к новой жизни. Больше всех пострадали дома №№ 111,119,113, новый кооперативный, девятиэтажка. В нашем доме разнесло квартиру на 3 этаже первого подъезда, а в соседнм 133 - квартиру на 2 этаже 2 подъезда. Так что этих двух домов бог, как говорится, миловал.