В середине лета вывезли вертолётом из тайги мою бригаду. Ещё в воздухе удалось договориться с начальником нашей партии, что он отпустит меня на пару недель домой, а рабочих займёт какими-нибудь хоз.работами на это время. Мой коллега Витя, который и прилетал за нами на вертушке, услышав, тоже загорелся желанием побывать дома. В ти дни как раз начались лесные пожары, невозможно было выполнять геодезические измерения из-за дыма, а потому ему и повезло. Этим же бортом мы и отправились в Киренск. Предварительно сели на площадке возле базы партии, Витя сбегал за какими-то вещами и скоро вернулся, пыхтя от усердия, таща двадцатилитровый эмалированный бак в руках. На мой вопрос Виктор, сопя, ответил:
- Там рыба солёная, тугун. Прилетим домой, поделюсь с тобой.
Я обрадовался, ведь это такая вкусная рыбка, просто царская, вкуснющая- жуть! Ловят её на севере неводом, есть можно сразу же, как только вытащишь из сети. Пахнет свежим огурчиком, размером с кильку, чуть больше.
С нами на борт успели сесть несколько местных жителей, рейсовые АН-2 из-за задымлённости отменили. Летим, в салоне душновато, лето в разгаре. Соседи начали водить носами, принюхиваться и с подозрением коситься на нас с Виктором. Я, конечно же, не был в бане давненько, но в реке-то каждый день купался, а Витя, вообще, последние дни на базе жил. Значит, от нас эта вонь не должна была идти. Кричу ему на ухо:
- Где твоя кастрюля с рыбой стояла?
- В холодке...
- В каком таком холодке?
- Ну, выкопал ямку и поставил внутрь, а сверху накрыл тряпками.
От кастрюли несло проквашенной тухлой рыбой, несмотря на то, что крышка была плотно завязана.
К моменту нашей посадки женщины с трудом сдерживали позывы к рвоте. Да и я судорожно сглатывал подступающий комок в горле, стараясь дышать через ткань энцефалитки.
Сели, попрощались с летунами и бегом с этой кастрюлей за угол ближайшего здания.
- Витька, открывай, показывай свою рыбу.
Тот брезгливо и с отвращением посмотрел на ёмкость:
- Ну её к чёрту. Давай здесь бросим, всё равно, рыба протухла.
Мы пододвинули кастрюлю к стене и быстренько смылись от этой вони.
Отбежав подальше и вдохнув, наконец, свежего воздуха (пополам с дымом пожаров), печально повздыхали, оплакивая тугунка, которым мечтали угостить своих домочадцев.
В аэропорту нас ждал неприятный сюрприз: зал был битком набит людьми, которые уже несколько дней не могли улететь из Киренска ни по деревням, ни даже в Иркутск, Усть-Кут. Всё небо было затянуто едким плотным дымом, рейсы откладывали и отменяли.
Диспетчером в аэропорту работала Лариса- тётя нашей радистки и жена нашего хорошего друга- командира вертолётной эскадрильи. К ней мы и отправились со слёзной просьбой как-нибудь переправить нас в Иркутск. Та призадумалась, а потом сказала нам по секрету, что сегодня, всё-таки, выпустят один АН-24, так как нужно было какому-то местному чину обязательно лететь. Но желающих улететь так много, что шансов у нас, практически, нет. Но, посмотрев на наш несчастный вид, пообещала что-нибудь придумать. Забрала наши паспорта и ушла.
Мы расположились на зелёной лужайке возле здания в тенёчке, наблюдая за мужиком, который пас поросёнка, привязав его верёвочкой. Тот подошёл к нам:
- Вот, гостил у кума, он подарил поросёнка, из их деревни сюда-то я прилетел, а в свой посёлок уже три дня не могу улететь. А кабанчика же кормить надо, ему не объяснишь, что самолёты не летают...
В это время народ оживился, зашумел:
- Один рейс дают, самолёт на Иркутск летит.
Толпа хлынула в здание, наседая на кассы, каждый тянул через головы паспорт, громко пытаясь сообщить, что у него важная причина лететь первым. У многих в руках были билеты на самолёт.
Мы с Витей с безнадёгой переглянулись и начали уже расспрашивать хозяина свинтуса, где он ночует и питается. Тут по громкой связи прозвучало:
- Представители партии, подойдите к кассе.
Люди недовольно зароптали:
- Вот так всегда- как простой народ, так в очереди давись, а партийным всё сразу предоставляют.
Гнев против правящей партии грозил вырасти в маленькую местную стихийную революцию с криками:
- Бей коммунистов!
Мы с Витей продолжали лениво лежать на травке рядом с похрюкивающим поросёнком. Поддакнули поросёнкиному хозяину, что, мол, да- совсем обнаглели чиновники, всё им достаётся без очереди.
А из репродуктора ещё пару раз позвали неких представителей партии, и люди уже сами нервно и нетерпеливо стали кричать:
- Ну, где эти долбанные члены???
В очередной раз объявили:
- Представители партии...
а потом добавили мою и Витину фамилию.
... срочно подойдите на регистрацию.
Как два лося, бросились мы внутрь, как можно вежливее расталкивая людей. В спину нам доставались ощутимые тычки и щипки. Пассажиры довольно неласково сопровождали нас, но, по мере нашего продвижения к окошку кассы, нарастал ропот:
- Какая же это партия-то? Обыкновенные бичи... Куда прёте? Не вас зовут, лезут, сволочи, без очереди...
Вид у нас с Витей был, и в самом деле, не чиновничий. Оба в энцефалитках, коллега, правда, в чистой и, всего лишь, с лёгкой небритостью, а я прямо из леса- обросший, бородатый, в латанных-перелатанных болотных сапогах. Застопорились мы, сдавила очередь так, что не продохнуть, но, к счастью, Лариса углядела нас через лес рук и голов и протянула билеты с паспортами. Толпа выплюнула нас из здания, помяв и помутузив на прощание, обозвав чёртовыми коммуняками.
Вернулись к мужику и его свину, где оставляли свои рюкзаки, попрощались, тот уныло пожелал счастливо долететь. Витя, вдруг, приостановился:
- Слушай, мужик, тебе кастрюля нужна?
- Какая ещё кастрюля?
- Вон там за углом стоит новая двадцатилитровая кастрюля с солёным тугуном. Ты рыбу выброси, кастрюлю помоешь и себе забирай.
Мужичок оживился:
- А рыбу-то зачем выкидывать?
- Да протухла, блин, она.
- Так я её поросёнку скормлю тогда...
И быстренько побежал за угол, волоча за собой, как собачонку, похрюкивающую свинку.
Через пару недель я возвращался назад, удачно попав на самолёт сначала в Иркутске, потом в Усть-Куте. Прибыл в Киренск и первый, кого я встретил, оказался тот мужик. Он сидел на лавочке, тоскливо разглядывая прохожих, а рядом похрюкивал заметно подросший поросёнок.
Ночь я перекантовался, выспавшись на скамейке, а на другое утро сняли запрет на полёты малой авиации, и народ быстренько рассосался, разлетелся по своим деревням. Перед вылетом зашёл к Ларисe и поинтересовался, почему она объявляла нас с Витей представителями партии?
- Ну, а как ещё иначе сказать было? Вы же в партии геодезической работаете...